Текст книги "Стезя героев: сомнение"

Глава IV

Студенты из России не раз говорили, что инициатива наказуема, в разных вариантах – от шутливого до непечатного. За это утро Элиот вспомнил их все. Нет, конечно, он не был женоненавистником или что-то вроде; но когда в библиотеку, твоё святая святых, приходят две девушки и несколько часов подряд обсуждают свои женские штучки, ты готов вспомнить и не такую поговорку. И плевать, что одна из них богиня, а вторая – лучшая студентка академии.

Через час главный жрец знал по именам лучших модельеров Парижа. Через два – с кем из агентов лучше не связываться, а с кем стоит заключить контракт. На моменте, когда девушки обсуждали, какая марка косметики не портит кожу, он не выдержал. Собирая тяжёлые тома, чтобы взять их с собой в кабинет и изучить в тишине, Элиот желал только одного – чтобы вся эта ерунда выветрилась из головы. Мечта оказалась несбыточной – превосходная память назойливо проигрывала по тысяче раз подслушанные обрывки разговоров.

Элиот собирал огромную стопку ветхих томов, искал куртку, застёгивался – Санни и Лилиан всё ещё разговаривали. Ну и ладно. Жрец только махнул рукой, оставил на столе возле выхода ключ и вышел в пасмурную прохладу полуразрушенного города.

Пару минут спустя просторное помещение храма встретило Элиота теплом и приятными запахами ароматических палочек. Ладан, жасмин, роза – всё как обычно. Видимо, сегодня сюда заходили люди. Правда, смысл? Боги и так появлялись в Санктуме, достаточно было свериться с планом восстановления города – и ты знаешь, где каждый из них. Особенно – Элиот поморщился – Лилиан.

Здесь ему всегда было уютно, как в библиотеке. Не с людьми – с помещением. Огромная комната, отделанная мрамором – чёрным на полу, светлым на стенах. Вдоль стены напротив входа выстроились пятиметровые статуи Столпов – боги огня, воды, земли, воздуха, света, времени. Раньше последней слева была статуя Порождающего тьму Деланея, теперь её место занимала Ведущая битву. У подножий изваяний располагались алтари с лампадками. Остальным богам посвящались мраморные чёрные таблички с именами, расположенные на стене возле неё.

– Настолько ты меня ненавидишь, да? – послышался озлобленный мужской голос. – Даже после всего, что было, не нашёл ничего умнее, кроме как послать меня в самое пекло? А что, теперь сынок точно пристроен!

Элиот застыл на пороге. Кажется, это был Максим Белов, сын бога света. Но почему здесь?

– Имей в виду, я вернусь оттуда, – прорычал Макс. – Вернусь и устрою тебе головомойку. Плевать я хотел на ваши законы. Я знаю правду.

Дверь за спиной Элиота предательски скрипнула. Голос Максима стих. Жрец мысленно выругался. Наверняка парень знал что-то очень важное! Когда уже служащие займутся этой проклятой дверью?

– Кто там? – спросил Макс.

– Извини, это я, – отозвался Элиот. – Я не помешал?

– Нет. Я уже ухожу.

Мгновение спустя показался сам Максим. Он был старше Элиота на три года, но по нему это было не заметно. Вьющиеся светлые волосы до плеч, наивные голубые глаза, привычка одеваться в толстовки и широкие джинсы, как рэп-музыканты. Как будто это добавит ему возраста или объёмов… Субтильный, невысокий, Максим напоминал второкурсника, и никакие ухищрения не помогали ему казаться старше.

– Ты разговаривал с отцом? – вырвалось у Элиота прежде, чем он смог это осознать.

Макс несколько долгих мгновений смотрел на жреца. По невозмутимому лицу невозможно было догадаться, о чём он думает.

– А если и так, какое твоё дело? – наконец сказал он.

– Странно это, – Элиот перехватил поудобнее стопку книг. Руки уже изрядно устали, стоило поторопиться. – Воздающий свет сейчас среди нас, не проще обратиться к нему напрямую?

– Если я пришёл сюда, значит, не проще, – буркнул Максим. – Папашка сейчас такой занятой, прямо нарасхват. Мне кажется, проще дозвониться до английской королевы.

Элиот опустил взгляд. Он не знал, что на это ответить.

В воздухе повисла неловкая тишина.

– Если у тебя всё… – Макс откашлялся.

– Да, наверное, – кивнул Элиот. – Если тебе потребуется помощь…

– Не потребуется, – отрезал Максим. – Удачи.

Стараясь не смотреть на собеседника, парень проскользнул мимо. Тяжёлая дубовая дверь скрипнула.

Видимо, есть вещи незыблемые, как мироздание. Видимо, не все боги готовы смириться с существованием детей.

Элиот вздохнул. Последняя мысль отозвалась в глубине души тягучей тоской. Интересно, с чем не могли смириться его родители?

Проклятье. А ведь всё было так хорошо. Только начал забывать об этом…

Почему-то именно натянутые отношения Максима и Воздающего свет пробудили то, что Элиот так долго пытался втоптать в дальние уголки сознания. Он не знал своих родителей. Его нашли на пороге Оспедале дельи Инноченти[11]11
  Оспедале дельи Инноченти или Воспитательный дом – одна из достопримечательностей города Флоренция, Италия, находится на площади Святейшего Благовещения рядом с одноимённой базиликой. В своё время был сиротским приютом.


[Закрыть] двадцать два года назад, и тот день стали считать днём его рождения. Не осталось ничего, что могло бы навести на родственников – ни записок, ни фотографий, ни документов. Только имя, вышитое золотистой ниткой по краю голубого одеяла – Элиот Кэмпбелл. Как говорили воспитатели, у него были шотландские корни.

Одиночка с рождения – одиночка на всю жизнь. Элиот не сумел найти общий язык с другими детьми в приюте. Его никогда не выбирали для усыновления. Он не увлекался спортом, точными науками, техникой или автомобилями, как другие мальчишки. Он не умел драться, не умел постоять за себя. И когда ему исполнилось четырнадцать, и на пороге появились рекрутеры, это никого не удивило. Только с документами пришлось повозиться, да так, что Элиот чуть не опоздал к началу учебного года.

Впрочем, в Санктуме ничего не изменилось. Он по-прежнему не мог обрести друзей. Не мог овладеть боевыми искусствами, из-за чего не получил статус героя после окончания академии. Всё начало налаживаться после того, как преподаватели посоветовали ему занять освободившееся место в штате жрецов. И то – привыкший уже к одиночеству Элиот держался с коллегами на расстоянии вытянутой руки, общался с ними только по рабочим вопросам. Только его предшественник, Алексей Кизимов, смог найти с ним общий язык. Хотя Элиоту порой казалось, что исключительно ради подготовки преемника…

Не нашёл места под солнцем с рождения, не нашёл и потом. Да и до сих пор он по привычке сторонится людей и общается только с богами и духами-хранителями. Даже сейчас бежал от Санни, хотя она могла бы стать ему хорошим другом, пойди он навстречу.

Элиот покачал головой, отгоняя дурные мысли. Хватит. Сейчас другая задача – найти побольше информации о Туманном мире и таинственном Шаан’Далоре. Тоска всё ещё царапалась в глубине души, но Элиот привычным усилием воли втоптал её ещё глубже. Не время – значит, не время.

Проходя мимо статуи Воздающего свет, жрец на мгновение оглянулся. Мелькнула дурная мысль, что уж он-то постарался бы найти общий язык даже с таким отцом. Если бы только знал его…

– Элиот! – прозвенел колокольчиком девичий голос. Так его могла позвать только Эрика – дух-хранитель Земли.

Главный жрец словно очнулся ото сна. Невольно улыбнулся. Правильно, нечего думать о ерунде, а то так и в депрессию скатиться можно. У него есть духи-хранители – могущественные, мудрые друзья…

Точно! И как он раньше не догадался?

Неприметная дверь в углу помещения, затем длинный коридор и кабинет в конце. Наконец-то дома. Элиот сложил стопку тяжёлых томов на небольшой диван у стены – на письменном столе царил такой хаос, что эти книги запросто потерялись бы среди трудов по античной философии – и распрямился.

– Духи-хранители Земли, явитесь на мой зов! Эрика, Габриэль, Шин, Астарта, Аврора!

Тусклая лампочка под потолком замигала и погасла. В воздухе полыхнула золотистая вспышка, одновременно с ней синим осветились глаза жреца. Сердце забилось быстрее от предвкушения встречи. Сейчас он узнает все тайны этой книги…

Тесную комнатку заволокло мерцающим золотистым туманом. Тонкие линии света рисовали одну за другой пять человеческих фигур. Ещё месяц назад они были похожи на плоские рисунки акварелью; теперь же казались объёмными и яркими. Эрика говорила, что Элиот становится сильнее – возможно, это было следствием.

– Здравствуйте, друзья, – улыбнулся жрец.

– Пг’иветсвуем тебя, гег’ой, – Аврора, девушка в средневековом бальном платье, склонилась в реверансе. Несколько крупных локонов из пышной причёски скользнули на плечи.

Элиот кивнул. Перевёл взгляд на девочку лет тринадцати. Она стояла чуть в стороне от остальных, опустив взгляд в пол, и перебирала длинные волосы.

– Эрика, – тихо позвал жрец. – Ты хотела поговорить со мной?

Девочка покачала головой.

– Я… я просто так, – прошептала она. – Извини, если отвлекла.

Элиот нахмурился. Просто так позвала его? Раньше такого не случалось. Впрочем, усмехнулся он про себя, раньше много чего не случалось. Битв богов и людей, например.

Элиот многозначительно посмотрел на Эрику. Она даже не подняла взгляд. Ну и ладно. Он поговорит с ней позже, а пока о делах.

– Сейчас не об этом, – он откашлялся. – Друзья, сегодня я нашёл в библиотеке странную книгу. Признаться, я до сих пор не могу понять, о чём здесь идёт речь.

Духи переглянулись. На шаг вперёд выступил полный мужчина лет сорока, одетый в деловой костюм и шляпу. Казалось, он выпал из Америки тридцатых-сороковых годов – впрочем, так и было на самом деле.

– Ты говоришь о той книге, где записан рецепт?

Элиот сложил руки на груди. Ну вот, опять начинается. Ему всегда казалось, что духи знают гораздо больше, чем говорят. Играют ли, или действительно не могут рассказать, жрец не знал. Но когда они предвосхищали его слова…

– Да, о ней, – с трудом сдерживая раздражение, отозвался жрец. – Я хотел бы спросить у вас, что значит слово «Шаан’Далор»?

Воцарилась тишина. Духи несколько долгих секунд смотрели на Элиота, а он вглядывался в их глаза, надеясь хотя бы там увидеть что-то. Бесполезно.

– Название другое мира тьмы, – наконец ответила Астарта, полная женщина в хитоне, напоминавшая древнегреческую музу.

– Не только, – возразил Элиот. Он на мгновение отвернулся к дивану, чтобы взять книгу в руки. – Судя по тому, что я здесь прочёл, это имя. И, возможно, имя самого хаоса, кто бы это ни был.

Жрец раскрыл книгу и принялся листать страницы. Почему-то в тусклом свете, источаемом линиями фигур духов, текст почти не было видно. Элиот поднёс книгу к стоявшему ближе всех мужчине в деловом костюме. В то же мгновение буквы растаяли на страницах, оставив их девственно белыми.

– Что за… – жрец потер глаза. Ничего не изменилось. Он перелистнул несколько страниц, но все они были пусты. – Ничего не понимаю…

– Ты коснулся тьмы, гег’ой, – еле слышно сказала Аврора. Элиот поднял взгляд на неё. Щёки девушки подёрнулись лёгким туманом. Неужели покраснела?

– Как отступает тьма ночная, испуганная светом свечи, так отступает зло, завидев добрую мудрость, – заговорил сухой старичок в кимоно, стоявший чуть поодаль. – Эту книгу написал не человек и принёс тоже не человек. Не стоит прикасаться к ней.

Элиот сел на пол. Буквы расцвели на страницах едва различимыми в полумраке серыми соцветиями. Он поднёс книгу чуть ближе к духу, и текст вновь растаял. Ерунда какая-то.

Впрочем, почему ерунда? Если существует свет, значит, должна быть тьма. Если есть Создатель, должен быть и разрушитель – Джина. Если есть книги, написанные и оберегаемые светом, почему бы не существовать тому же на тёмной стороне?

Элиот провёл кончиками пальцев по пустой странице. Бумага была глянцевой, гладкой, как будто её никогда не касался печатный станок – или как там изготавливаются книги. Невероятно.

– И всё-таки, – рассеянно заговорил он, наблюдая, как вновь расцветает едва различимый эпиграф первой главы. – Если вы не знаете, кто такой Шаан’Далор, может, вам известно о рецепте?

– Г’ецепт нам тоже незнаком, – послышался голос Авроры. – Гег’ой, мы тоже были Одаг’ёнными, нас тоже создал свет. Чтобы понять тьму, нам надо к ней пг’икоснуться.

– А сделать это можно только в Туманном мире, – добавил Габриэль.

Элиот покачал головой. В глубине души царапнулось разочарование. В его глазах духи были всемогущими, всезнающими существами, способными найти ответы на все вопросы. Теперь же… Играли они, или правда ничего не знали – не понять. В любом случае, Элиот ощущал привкус разочарования, и не знал, как от этого избавиться.

Как им теперь верить?

Настроение испортилось. Продолжать разговор не хотелось.

– Я понял, друзья, – Элиот глубоко вздохнул. – Если вы больше ничего не хотите мне сказать…

– Ничего, гег’ой. Отдыхай, – в голосе Авроры слышалась улыбка.

– А книжонку эту брось, – буркнул Габриэль. – И лучше вообще не трогай. Написанное скверной может нести в себе скверну, и да не позволят боги тебе заразиться этим.

– Я понял, – Элиот поднялся на ноги и через силу улыбнулся духам. – Спасибо, друзья. Я отпускаю вас.

Духи поклонились на прощание. Жрец кивнул в ответ. Золотистые фигуры медленно таяли в воздухе, как будто кто-то размывал водой акварельную краску. Все фигуры, кроме одной.

Элиот замер.

Эрика быстро оглянулась по сторонам, затем посмотрела на жреца.

– Не грусти, – прошептала она. – Ты не одинок, Элиот. Мы всегда рядом. Я позвала тебя за тем, чтобы сказать это.

– Но… как ты?.. – только и смог спросить он.

– Всё благодаря тебе, – девочка улыбнулась. – Совсем скоро ты сможешь нас увидеть. Только не вешай нос, ладно?

– Ладно, – жрец в очередной раз потёр глаза, и снова ничего не изменилось. Может быть, он всё-таки спит?

Эрика заулыбалась ещё шире.

– Ты не спишь. Держись, Элиот. Это только начало.

Серебристый голосок растворился в воздухе вместе с девочкой. Элиот опустился на пол. Если он ещё не спит, то лечь сейчас, после всего этого – самое время. Тем более после призыва пяти духов – такой расход силы всегда его ослаблял…

Элиот прислушался к себе. Выругался вслух.

У него даже не сбилось дыхание.

***

Даже прохладный ветерок не мог задуть пламя раздражения, разгоравшееся внутри. Вероника зажмурилась. Больше всего на свете хотелось, чтобы её оставили в покое. И Аден, и Деланей, и все эти люди с собрания. Ночной кошмар стал финальной точкой в череде безумств.

Вероника отбросила чёлку от светившихся синим глаз и осмотрелась по сторонам. Когда-то это была спортивная площадка возле общежитий, но теперь стало временным местом для тренировок. На большее не годилось – проще было стереть этот кусочек мироздания и создать заново.

Складывалось впечатление, что во время битвы кто-то поднял в воздух целое здание и заставил его развалиться на куски над спортивными площадками. А то и несколько зданий… Куски стен из белого кирпича, зубья арматуры и обломки бетонных плит в беспорядке росли из земли, образуя своеобразный постапокалиптический лабиринт. Сунь сюда десяток духов – и не надо плестись четыре часа по тропе до специализированных площадок.

Может, боги постарались здесь не только на битве и устроили всё это по просьбе Деланея?

– Что с тобой было ночью? – требовательно спросил Аден.

– Не твоё дело, – раздражённо бросила Вероника. – Надо было прийти и узнать тогда. Сейчас поздно.

Они стояли на краю площадки. На другом её конце за ними наблюдал хмурый Деланей. Сегодня отец и дочь вновь выбрали те же спортивные костюмы, но после кошмара это ещё больше отталкивало.

Десяток провальных попыток позади, пора было начинать одиннадцатую, но тут не вовремя заявился бог огня. Впрочем, он всегда приходил не тогда, когда нужно, а когда считал необходимым.

– Я не слышал, – в голосе Адена послышалось лёгкое раздражение. – Ты же знаешь, я всегда на связи.

– Да? – Вероника не выдержала и оглянулась. Бог огня недовольно смотрел на неё, сложив руки на груди. На лоснящемся чёрном костюме не появилось ни складочки – вот что означает «божественная идеальность». – Как тогда, когда я не могла до тебя докричаться? Когда каждые пять минут оглядывалась, чтобы проверить, на месте ли моя тень?

Стоп. Кажется, перебор.

Вероника зажмурилась и выдохнула. Сокрушительные волны гнева бились внутри, грозясь выплеснуться наружу. Она глубоко вздохнула. Один, два, три, четыре… ну же, почему не помогает? Пять, шесть…

– Тогда было другое, – отрезал Аден. – Вчера я действительно не слышал. Не хочешь – не верь, доказывать не собираюсь.

Привычные металлические нотки, присущие больше вредному духу Кайлу, чем заботливому богу огня, остудили разгорячённое сознание. Вероника открыла глаза. Хмурый Аден смотрел в сторону, и теперь, без чувственной связи, она могла только догадываться, насколько он зол.

– Вы договорились? – послышался издалека голос Деланея. – Мне казалось, у нас мало времени.

Вероника кивнула и махнула рукой. Обернулась к Адену. Извинения прорывались наружу, и пришлось закусить губу, чтобы их сдержать.

Слышал, не слышал… Всё равно ведь знал, что что-то случилось, и не пришёл.

«Принимается, – послышался голос Адена через телепатию. – И ты меня извини».

«Я подумаю».

Бог огня вопросительно посмотрел на Веронику. Она через силу растянула губы в улыбке.

«Поговорим позже, хорошо?»

Аден кивнул и растворился в воздухе. Глаза перестали светиться – похоже, ушёл в Мир грёз.

Краем глаза Вероника заметила, как Деланей махнул рукой и шагнул вперёд. Она выдохнула и последовала его примеру. Прошла вперёд на десяток метров. Остановилась у кирпичной стены, прижалась к ней спиной. Закрыла глаза, прислушиваясь к теням.

Тишина.

Вероника мысленно отмахнулась и открыла глаза. Тени окончательно смолкли три попытки назад. Можно и без них.

Она прислушалась к чутью.

Тишина.

А вот это уже плохо…

– Может, тебе взять паузу? – послышался над ухом голос Деланея.

Повеяло запахом одеколона. Прохладным, приятным, как морской бриз.

Вероника вздрогнула, машинально развернулась лицом к нему и сделала шаг назад. Под подошвами кед зашуршал песок. Вероника выдохнула. И как он только умудряется так подкрасться…

– Всё в порядке. – Она попыталась произнести это бесстрастно, но голос предательски дрогнул. – Давай ещё раз.

Деланей оценивающе осмотрел её с ног до головы.

– Ты уже который раз не обращаешься к Дару, – он покачал головой. – В чём смысл?

– Обращаюсь. Он не отзывается.

– Тогда тебе точно нужно передохнуть, и…

– Это не поможет, – отрезала Вероника.

– Почему? – Деланей нахмурился. – Думаю…

– Неужели не догадываешься?

Бывший бог тьмы опустил взгляд. Пошевелил носком серого кроссовка камушек под ногами.

– Я слышал что-то насчёт кошмаров от Адена.

Раздражение нахлынуло новой волной.

– Думаешь, дело только в этом? – процедила Вероника.

Деланей поднял взгляд.

– Не только. Ты потеряла лучшего друга, подругу…

– Нет, – Вероника невольно повысила тон. – Я не хотела принимать Дар, который делила с бросившим меня отцом.

– Думаешь, я по своей вине тебя бросил? – вспыхнул бывший бог тьмы. – Да если бы не…

– Если бы не Джина, меня вообще бы на свете не было!

Вероника закрыла лицо руками. Всё тело била мелкая дрожь. Кто же знал, что какой-то дурацкий кошмар может настолько занимать мысли…

– О чём ты? – прошептал Деланей.

– Я видела её вчера во сне, – отозвалась Вероника. Её голос задрожал. – Она сказала, что я обязана ей своим появлением на свет. Что никто не хотел этого, кроме неё, и я… я должна быть благодарна за это. Не дословно конечно, но что-то вроде.

Веронике на миг показалось, что она услышала, как откашлялся Аден. Хотя это могла быть и телепатия…

– Я не могу сказать, что это неправда, ты сама мне не поверишь, – еле слышно заговорил Деланей. – Но это не значит, что я не смогу всё исправить. Дай мне шанс. Пожалуйста, дай только шанс, и я сделаю всё, чтобы… Я ведь следил за тобой. Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.

– Каким образом? Ты же был одержим? – от изумления Вероника опустила руки и взглянула в глаза отца, серые, как хмурое осеннее небо над головой.

– Джина иногда отпускала меня с поводка, – в голосе Деланея слышалась горечь. – Не насовсем конечно, я не мог разгуливать бесконтрольно… Но всё же. Она разыгрывала перед Сиири роль любящего отца, и ей нужно было откуда-то брать эти чувства, чтобы потом изображать. Она отпускала меня к тебе. Мне не дозволялось подходить слишком близко, чтобы случайно не сработал закон отца, но всё же… Я наблюдал за тобой, пусть издалека. Я видел, что случилось с твоей матерью. Не буду врать, я никогда не любил её и уж тем более не хотел заводить ребёнка… Но я рад, что ты есть. Правда.

Горячие слёзы покатились по щекам, но Вероника и не думала их вытирать. Она прижалась к отцу, уткнулась в его плечо и разрыдалась.

Противоречивые чувства раздирали душу. Быть может, он не хотел её появления на свет, быть может, из всего мира она была нужна только Джине, но это осталось где-то в прошлом. Здесь и сейчас отец был рядом. Он был готов нести ответственность за неё, пусть семнадцать долгих, пустых, одиноких лет спустя, но всё же был готов. Он не тот убийца, которым она видела его во снах. Он – Деланей, бог, лишившийся дома и всего, чего он любил, такая же жертва, как и она сама. Они просто обязаны пойти дальше вместе.

Веронике показалось, что она слышала, как Аден выдохнул с облегчением.

Её любимое кафе-мороженое восстановили два дня назад, и оно очень вовремя открылось сегодня утром. Напрочь позабыв о боге огня, отец и дочь устроились за столиком под открытым небом, заказав по три шарика ванильного и по чашке глясе. Деланей хотел как можно больше прикоснуться к миру вновь обретённого ребёнка, и потому позволял ей говорить, делать и заказывать для них всё, что захочется.

Тучи, затягивавшие небо с утра, давно схлынули, открывая Санктум неяркому осеннему солнышку. Вероника сочла это за хороший знак. В кафе собралось много народа – местное мороженое любили, наверное, все жители города. Столики из тёмного дерева под красными зонтами, стоявшие на улице, были заняты все. И хотя Вероника терпеть не могла толпу, сегодня ей было плевать на такие мелочи. Она просто наслаждалась обществом вновь обретённого отца.

– Когда я приехала сюда, мне назначили старшего товарища, – рассказывала Вероника, пока они ожидали заказ. – Так всегда бывает, когда прибывают новые студенты. Моим товарищем стал Джереми. Ох и натерпелся он со мной, кто бы знал…

– А что, он что-то делал не так? – спросил Деланей.

Вероника улыбнулась.

– Нет, он всегда был очень милым, забавным и добрым. Это я была не в настроении. Мама закатила мне скандал перед отъездом, от брата я не дождалась помощи… В общем, понимаешь, да? Я злилась на них, на себя, на тебя, на весь мир… А тут появился парень, всего на год старше меня, и всё пытается храбриться и строить из себя крутого. Да я была готова делать ему всё назло, лишь бы сбить с него спесь!

– Представляю, – рассмеялся Деланей.

– О нет, даже не представляешь, – хихикнула Вероника. – Он мучился со мной все каникулы. Я сбегала от него, изводила его, зло подшучивала… Он каким-то образом понимал, что это неспроста, что я просто отрываюсь на нём, и терпел всё. Иногда я думаю, что будь я на его месте, я бы себя придушила.

– И как же вы договорились?

– Он пригласил меня в это кафе. Мы точно так же заказали по три шарика ванильного и глясе. Я всё время молчала букой, а Джереми что-то болтал без остановки…

Воспоминания всплывали на поверхность на волне ностальгии. Веронике не терпелось рассказать всё. Деланей был замечательным слушателем, внимательным, не упускающим ни одной детали.

– А ещё меня раздражало, что он всегда был прав. Когда посоветовал мне пойти в класс холодного оружия, потому что с меткостью у меня было плохо, когда сказал, что если меня что-то мучает, то лучше бы мне сходить в храм и поговорить с тобой напрямую, без жрецов… Он вообще всегда был прав! Но я же не слушалась и всегда поступала наоборот…

Принесли кофе и мороженое. Оно так и осталось стоять на столе нетронутое, хотя Деланей пару раз ткнул в своё ложкой – наверное, хотел понять, что это такое. Вероника заметила это, но значения не придала. Успеется.

– Он всегда говорил, что ему нравится моя прическа. А у меня тогда были длинные чёрные волосы… ну, ты знаешь, наверное? И вот я вернулась в свою комнату, посмотрела на себя в зеркало… и решила, что шиш ему, а не классная причёска. Я пошла в ванную и срезала длину. Получилось примерно вот так, – Вероника провела пальцем по левому плечу. Сейчас её волосы были длиннее на пару сантиметров.

– И не жалко было? – улыбнулся Деланей.

– Жалко, ещё как. Но на что только не пойдёшь, чтобы поставить на место одного балбеса! Это я сейчас понимаю, что всё это глупости, но тогда кто мне мог это объяснить?

Налетел сильный ветер и разметал по столу бумажные салфетки. Вероника оглянулась – со стороны академии по небу ползли тяжёлые чёрные тучи. Похоже, снова дождь. Не успели насладиться солнышком…

– А почему именно рыжий? Да ещё и такого странного оттенка? – спросил Деланей.

Вероника пожала плечами.

– Не знаю. Наверное, просто выбрала самый яркий цвет из естественных. Ну, как естественных…

Бывший бог тьмы усмехнулся.

– У моей соседки Мэй классный Дар, – продолжала Вероника. – Она умеет менять цвета. Притом двумя способами – или накладывать краску, или менять структуру вещества так, чтобы изменился и цвет. Вот я её и попросила меня покрасить, сначала временно, потом окончательно. Мне понравилось.

– А Джереми?

– А кто его спрашивал?

С кофе и мороженым было покончено. Отец и дочь отправились на прогулку – сначала по городу, потом по парку возле академии. Воспоминания об учёбе закончились, и Вероника заговорила о том, каково ей жилось в Воронеже. Это было сложнее – она смогла вспомнить мало приятного. Разве что брата и редкие совместные прогулки.

– Мишка тогда в футбол играл, ещё до того, как увлёкся программированием. И вот у него игра с парнями из соседнего двора, дело чести, как же без сестры. Я и пришла, раз уж позвал. А там была его девушка, Лизка, кошка крашеная. Я её терпеть не могла. Она не могла сказать двух слов, чтобы не поместить между ними какую-нибудь гадость. Мама тоже её не любила, но терпела – говорила, что это ненадолго, что всё пройдёт. Прошло, конечно, только благодаря мне. Как мы тогда языками сцепились, кто бы слышал! До сих пор стыдно. Лизка Мишку в тот же вечер бросила. Он на меня неделю дулся. А потом спасибо сказал – через год, когда с будущей женой познакомился…

Они удобно устроились на зелёной лавочке. Вероника прижалась к отцу и удобно устроила голову на его плече. Деланей обнял её. Теперь она чувствовала исходящее от него тепло – совсем как от Дара Адена. Когда они в прошлый раз сидели вот так, Вероника ничего не ощущала. Но тогда бог тьмы ещё был под каблуком Джины…

Постепенно разговор зашёл о том, как Деланей пытался прикоснуться к её жизни. Вероника вспоминала все случаи, о которых он говорил. Подарки из ниоткуда, необычное везение… Многие странные события получили объяснение.

– Помнишь новый год две тысячи пятого? – спросил Деланей. – Ты тогда нашла под ёлкой заводную игрушку, карусель. Не знаю, как тебе объяснили её появление, но её туда положил я.

Сердце забилось быстрее. Вероника хорошо помнила то утро. Она тогда крепко поругалась с братом – он хотел забрать игрушку себе. Она играла необычную, очень красивую и грустную мелодию. Мама тогда разняла их, отобрала карусель и ещё долго смотрела на неё. Только теперь Вероника поняла, почему.

– Дед Мороз подарил, как же ещё объяснят, – еле слышно сказала она. – А знаешь, эта карусель стоит у меня в комнате. Она мне очень понравилась. Я думала, что её мне подарил добрый волшебник, чтобы я не чувствовала себя одинокой. Видимо, так и было…

Деланей еле ощутимо коснулся губами макушки Вероники.

– Наверное. Жаль, что это был максимум, на что я был способен.

Она уткнулась носом в плечо отца. От него всё так же пахло дорогим одеколоном, но оттенки изменились. Раньше это был тяжёлый, удушающий аромат, теперь же – лёгкий, напоминающий морской бриз. Приятный, свежий, он нравился ей гораздо больше прежнего.

– У нас вся жизнь впереди, – прошептала Вероника. – Успеешь…

Столько всего было сказано сегодня, столько нового отец и дочь узнали друг о друге…

Вероника закрыла глаза и снова прислушалась к своим ощущениям. Для неё это было что-то новое, незнакомое, но безумно приятное. Отец. Слово-то какое… Тёплое, доброе, светлое. С привкусом любви и доверия.

– А знаешь, я ведь тоже попадалась однажды, как и ты, – неожиданно для самой себя призналась Вероника. – Ну, с духом-хранителем.

– Да? А ты-то как умудрилась?

Деланей старался выдержать бесстрастный тон, но в его голосе проскользнуло сочувствие. Это придало сил. Кто, как не он, мог понять, каково пришлось Веронике? Хотя ей, конечно, меньше досталось…

– Это случилось на задании во Владивостоке. Я тогда ещё на первом курсе была, – заговорила Вероника. – Мне достался наставник, с которым я была незнакома. Мы вместе уничтожили тёмного духа и вернулись в гостиницу. Я решила немного прогуляться, времени много было… И на прогулке встретила духа. Он был милым и забавным, моментально меня очаровал. Ну а что? Мне четырнадцать было. Поддалась. Наставник не догадался, что я одержима. Меня неделю потом вызволить не могли…

Она взглянула на отца и указала на шрам на щеке.

– На память остался. Он влез в логово тёмных духов на краю города. И слинял. А я осталась одна разбираться…

– И как же ты выбралась? – в голосе Деланея послышалась нотка беспокойства.

Вероника пожала плечами.

– Забавно, но с помощью Дара. Перекрыла им путь тенями и ушла. Они, наверное, просто заблудились там…

– И что тебе сказали, когда ты освободилась?

Вероника смутилась.

– Ничего. Но на задания отправляли очень редко. Другие герои могли за год раз десять слетать, и с наставниками, и сами, а я… А меня одну отпустили в первый раз в конце прошлого года.

– Когда ты встретилась с Аденом?

– Ага. Представляешь, как страшно мне было снова принимать хранителя в тень? Хорошо ещё чутьё подсказало, что ему можно доверять…

Деланей сжал её плечо, словно хотел сказать этим, что понимает её чувства.

– Ты доверяешь чутью больше, чем другие, – еле слышно сказал он. – Я бы сказал, что это глупо, но если бы не…

Он замолчал, и Вероника прекрасно понимала, что он хотел сказать. Продолжать разговор на эту тему не хотелось. Она снова уткнулась носом в плечо отца, полной грудью вдыхая приятный морской аромат.

Она впервые рассказала другому человеку о том случае с одержимостью. И Деланей, кажется, понимал это.

Волшебный день подходил к концу. Солнце давно закатилось за горизонт, стало заметно холоднее. Горизонт затянули тёмные тучи. Веронике не было холодно; рядом с отцом такие вещи казались мелочью. Поразительно, как несколько часов могут перевернуть с ног на голову всю жизнь – веру в себя, в мир, в окружающих людей…