Текст книги "Муза Диониса"

Глава 5

Анна с каким-то странным чувством вошла в банк. Ее не отпускало подсознательное ощущение, что она должна столкнуться тут с чем-то необычным, непривычным, характерным только для Миловидова. Но ничего выходящего за привычные представления тут не было; самый обычный банк, каких множество. И она далеко не впервые вторгается в подобное заведение в качестве следователя.

Во главе бригады из своих помощников она направилась к кабинету президента банка. И не без некоторого удовлетворения констатировала, что интуиция ее не подвела. Этот банк все же чем-то неуловимо отличается от других. Такой красиво обставленной приемной она еще нигде не видела. Человек, который занимался ее дизайном, обладал не просто безупречным вкусом, великолепным чувством стиля, но еще и богатой и необычной фантазией.

Несколько секунд Анна изумленно оглядывалась, и лишь затем обратила внимание на секретаршу.

– Я – старший следователь городской прокуратуры Анна Алабина. Хочу видеть исполняющего обязанности президента банка.

Девушка встрепенулась и встала из-за стола. И Анна в полной мере смогла оценить всю ее прелесть. Секретарша была счастливой обладательницей классической внешности модели: длинные стройные ноги, которые выглядывали из-под короткой юбки, тонкой талии и нежного овала не слишком умного, но зато безмерно симпатичного кукольного личика.

– Я сейчас доложу о вас, – поспешно сказала девушка.

Анне показалось, что она чем-то испугана.

– Доложите, – сказала она.

Девушка скрылась в кабинете. На его двери висела большая золотыми буквами надпись: Миловидов Владимир Эдуардович.

Вряд ли он сюда когда-нибудь вернется, – не без некоторой доли злорадства констатировала Анна.

Дверь отворилась, на пороге появилась модель-секретарша.

– Прошу вас, – пригласила она.

Кабинет потряс Анну своим изысканным вкусом.

Это было самое настоящее произведение искусства. И хотя она пришла не за этим, но не могла оторвать глаза от того, что ей сейчас открылось.

– Вам нравится? – услышала она женский голос. К ней приближалась дама лет тридцати пяти. Красиво и одновременно просто одетая, с тонким породистым лицом.

Следующая мысль, которая пришла Анне в голову, заставила ее покраснеть: спал ли с ней Миловидов? Ну, конечно же, спал, разве он мог пропустить такую изысканную даму? Говорил же Гурин, что он не пропустил в банке ни одной красивой женщины.

– Меня зовут Анна Марковна Алабина. Вот предписание прокурора о выемке из банка документов.

– Наверное, вам известно, как меня зовут. Поэтому я не стану представляться.

– Разумеется, Наталья Валерьевна. Я надеюсь на ваше содействие. Это поможет и вам, и нам сильно сэкономить время и нервы.

Райкова откровенно неприязненно посмотрела на Анну.

– Значит, это вы ведете его дело? – неожиданно спросила она.

– Вы имеете в виду дело Миловидова?

– Кого же еще?!

– Тогда я, – как можно спокойней попыталась ответить Анна. – Так как на счет выемки документов?

Райкова, даже не пытаясь скрыть раздражения, бросила ордер прокурора на стол.

– Из нашего банка уже вывезли несколько машин документов. Что вам еще надо?

– Сейчас объясню. Когда гражданин Миловидов появился в банке, он вскоре привел несколько важных клиентов, благодаря которым банку и удалось удержаться на плаву. Я бы хотела получить документы, касающиеся этих клиентов и операций по их счетам.

Дальнейшее поведение Райковой удивило Анну. Она вдруг села на стул. Вальяжно положила ногу на ногу и небрежно закурила, даже не предложив ей сигарету. Правда, Анна не курила, но в данном случае это было не важно. Она понимала, что со стороны этой изысканной женщины это был вызов. И этим он отнюдь не ограничится. Это только начало. Райкова пустила в сторону Анны густое облако дыма.

– В этой бумаге, – пренебрежительно произнесла она, кивая на предписание прокурора, – ничего не сказано, что именно я должна вам показать. Пожалуйста, вынимайте любые документы, никто вам не намерен мешать.

– Но никто не намерен мне помогать – я так вас поняла?

– Я не стану его топить. Понимаете? Не стану. Он спас наш банк.

Анна смотрела на женщину и готова была дать на отсечение руку, что спасение банка определяло ее поведение в самую последнюю очередь.

Анна решила, что не оставит без последствий поведение Райковой. Она должна ее наказать, хотя это и не в ее правилах. Но она чувствует, что это дело будет идти не по правилам. Или по правилам, но совсем другим. И это сильно тревожило ее.

– Боюсь, что вы неправильно оцениваете ситуацию, госпожа Райкова. Ваш президент обвиняется в совершении мошеннических действий и финансовых махинациях в особо крупных размерах. И подобным своим поведением вы лишь усугубляете его положение. Да и банка тоже. Я вынуждена рассматривать вас как потенциального его сообщника.

– А я этого не боюсь, – с вызовом произнесла Райкова.

Анна усмехнулась.

– Если однажды, чего я вам никак не желаю, вы окажитесь там, где сейчас находится гражданин Миловидов, боюсь, вы быстро измените свое мнение. Этот кабинет даже отдаленно нельзя сравнивать с камерой предварительного заключения. У меня нет даже слов, чтобы выразить насколько велико это различие.

Райкова неожиданно наклонилась к ней.

– Напрасно вы думаете, что меня можно запугать. Не надейтесь, у вас ничего не получится. А сейчас, извините, давайте каждый будет заниматься своим делом. На мне банк висит. А вы изымайте.

– С вашей помощью или без нее, но мы изымем, – пообещала Анна, вставая. – А вот с вами у меня складывается впечатление, нам придется еще не раз встретиться.

В ответ Анна получила лишь взгляд Райковой. Но что он скрывал, она так и не поняла, в нем заключалось столько всего, что разобраться в этом ребусе было выше ее возможностей.

Изъятие документов заняло очень много времени, хотя, в конечном итоге, их оказалось не так уж и много. Но следственная бригада столкнулась с откровенным недоброжелательством, полным нежеланием им помогать со стороны сотрудников банка. Приходилось убеждать, а в некоторых случаях и запугивать их, чтобы те оказали бы им хотя бы минимальное содействие. Анна знала, что могла бы заставить Райкову оказать им всемерную помощь; у нее нашлись бы для этого вполне весомые аргументы. Но она сама не знала, почему не желала воспользоваться такой возможностью.

Наконец дело бы сделано Анна не стала заходить к Райковой, чтобы попрощаться и известить, что они закончили свою работу, как это требовал этикет. Усталая и измотанная, она села в машину и отвезла документы в прокуратуру. Теперь предстоял долгий и утомительный процесс по их изучению. Но это она начнет завтра, а сейчас отправится домой.

Она сразу почувствовала, как что-то случилось. Сын – редкий случай в последнее время – находился дома. Он и муж сидели в креслах рядом друг с другом, но между ними витала отчужденность. Это она сразу же поняла по их лицам. При ее появлении никто не пошевелился.

– Что случилось? – спросила она. Она чувствовала себя усталой, и заниматься семейными разборками ей ужасно не хотелось. Но она была почти уверенна, что именно этим ей и предстоит сейчас заняться.

– Что случилось? – вынуждена была она повторить свой вопрос, потому что не дождалась ответа.

– Спроси у него, – сказал муж.

Анна посмотрела на сына.

– Женя, я устала. Пожалуйста, скажи все просто и понятно, – попросила Анна.

– А сложно тут и сказать невозможно, – неожиданно ухмыльнулся сын. – Я буду жить со своей девушкой.

– Что, значит «будешь жить со своей девушкой»? Ты женишься?

Сын посмотрел на нее, как на ненормальную.

– Я что, по-твоему, идиот?

Анна решила проигнорировать этот риторический вопрос.

– Тогда я не совсем понимаю…

– Да что тут не понимать?! Я буду жить со своей девушкой в одной квартире, спать с ней в одной постели. А по утрам мы вместе будем пить кофе. Или чай. Или еще чего-нибудь. У нас многие так живут.

– Тебе всего девятнадцать лет, Женя.

– И что ты этим хочешь сказать, что мне рано жить половой жизнью? Для справки: я уже живу ею далеко не первый год.

Анна почувствовала, что отчаянно краснеет. И чтобы это не было заметно, она отвернулась.

– Я ничего об этом не знала, – пробормотала она.

– Родители узнают об этом последними, – спокойно, как само собой разумеющийся факт, произнес сын. – И чего ты волнуешься?! Все будет нормалек. Я знаю, как надо предохраняться. Могу тебе целую лекцию об этом прочитать.

Я кажусь ему невероятно старомодной, как давно вышедшее из моды платье, – подумала Анна. – Но я, наверное, такая и есть на самом деле.

Она вдруг почувствовала сильное раздражение. Он даже не посоветовался с ней, а только в самый последний момент ставит родителей в известность.

– Я запрещаю тебе это.

Ее слова вызвали у сына изумление.

– Мама, ты полагаешь, что я подчинюсь?! Все уже давно решено.

– И где же ты собираешься жить?

– Андрей предоставляет мне свою квартиру, он уезжает за границу на год. Он будет там учиться.

Андрей был школьным другом сына, его родители разбогатели, и он постоянно пропадал за границей.

Внезапно Анна спохватилась, она даже не спросила, а с кем Женя намерен сожительствовать? Она оказалась столь поглощенной самим фактом ухода сына из дома, что как-то упустила этот момент.

– И с кем ты собрался жить?

– А это так важно?

– Прошу тебя, не хами, – взмолилась Анна. Она едва удерживалась от слез.

Кажется, Женя что-то почувствовал.

– С Мариной.

У Анны все похолодело внутри. Хуже этого варианта и придумать сложно. Она знала, что сын дружил с двумя девушками: с Наташей и Мариной. Наташа нравилась ей, она казалось спокойной и главное – очень благоразумной. В отличие от Марины, взбалмошной и к тому же с нездоровыми наклонностями. Анна даже не исключала, что она принимает наркотики. Пару раз она видела ее в состоянии, когда можно было подозревать ее в том, что она находится в наркотическом опьянении. Если хотя бы он выбрал Наташу… Каким станет он после того, как поживет с этой особой.

– Но почему с ней?

Женя пожал плечами.

– Она согласилась.

– Ты хочешь сказать, что Наташа отказалась?

– Ну да, – как-то уж очень небрежно произнес он. – Кажется, все. Я пошел. Пока.

– Как пошел? Прямо сейчас?

– А ты думала, что через десять лет? Я только для того и зашел, чтобы вас предупредить. И насчет денег договориться. Вы же не оставите меня совсем без средств? Хотя, кто вас знает, – подумав, проговорил сын. – Но не надейтесь, это меня не остановит.

Глава 6

Через минут пять должны были доставить из камеры Миловидова, и пока у Анны было еще немного времени она решила его потратить, чтобы еще раз обдумать тактику предстоящего допроса. Но неожиданно для себя, словно сомнамбула, подошла к шкафу для одежды, отворила дверцу и стала смотреть на себя в зеркало. Сорок четыре года. Все говорят, что она хорошо сохранилась, отлично выглядит. Но даже если это и так, возраст все равно берет свое. И уж стоит ли говорить о том, как далеко ей от Райковой, та и в ее годы будет выглядеть во много раз эффектней. И ничего не поделаешь, так уж задумано природой.

Анна достала из сумочки косметичку, извлекла из нее помаду и провела ею по губам. По большому счету она до сих пор был довольна своей внешностью: не красавица, но приятная женщина, к тому же, наделенная хорошей фигурой. О том, чтобы она оставалась стройной, успешно позаботилась природа, самой Анне для этого не надо было прилагать никаких особых усилий. И за это она всегда была ей благодарна.

Анна едва успела снова усесться на свое место, как в дверь постучали. Миловидов в сопровождении конвоира вошел в ее кабинет, как в свой собственный, широко улыбнулся ей, прошествовал к стулу, и, не спрашивая разрешения, сел. После чего несколько мгновений внимательно рассматривал ее.

– Эта помада вам идет больше, чем предыдущая, – оценил он. – Вам вообще подходят более яркие и насыщенные цвета. Я надеюсь, что как-нибудь мы с вами сходим в магазин, и я подберу вам ваш истинный цвет. Я в этих делах отлично разбираюсь.

– Вряд ли это событие когда-нибудь состоится, – сухо отреагировала Анна. – Боюсь, что в ближайшие долгие годы у вас нет никаких шансов посетить магазин косметики. Особенно, если вы не измените своего поведения и не начнете сотрудничать со следствием. Я настоятельно рекомендую вам это сделать.

– А я вам настоятельно рекомендую заняться своей внешностью. И еще одеждой. Этот костюм не свидетельствует о хорошем вкусе. Он никакой. А я больше всего терпеть не могу никаких людей. Это так не эротично – быть никаким.

– А вы все оцениваете исключительно по этой шкале? – не выдержала Анна и тут же прикусила губу. Обещала же себе не втягиваться в эти бессмысленные дискуссии. Он специально затевает подобные разговоры, чтобы увести ее от сути дела. В таком случае к ней и перейдем. Она положили перед ним листок. – Взгляните сюда?

– Что это? – бросил небрежный взгляд на листок Миловидов.

– Список фирм, которые вы привлекли для спасения банка.

– В самом деле, кажется, эти фирмы. И что?

– Очень любопытный перечень. Вы не находите?

– Я здесь вообще ничего не нахожу.

– Тогда я поясню. О каждой из этих фирм в нашем ведомстве есть определенная информация.

– Неужели вы поделитесь ею со мной?

– И с большой охотой.

– А как же служебная тайна?

– Считайте, что я ее нарушу. Ради вас.

Миловидов наклонился в сторону Анны.

– А знаете, гражданин старший следователь, у нас может получиться…

– И я так думаю, что мы успешно закончим это дело. А теперь, уж извините, о фирмах. Уж очень любопытные эти фирмы. Возьмем фирму под названием: «Гарант». Ее владелец – некто Петр Кирьян. Он не случайно назвал так свою компанию. Он действительно гарантировал, что те, кто будет платить ему, назовем это, взносы, гарантированы от поборов других криминальных групп. Потому что этот Кирьян контролировал и, к сожалению, контролирует до сих пор основные городские рынки. И те, кто на них торгуют, вынуждены платить ему оброк. Иначе долго они там не продержатся. Вторая фирма носит название «Текора» и принадлежит некому Борису Фищуку. Свой капитал он сколотил на торговле наркотиками. Однажды дело дошло даже до суда, но за недостатком улик его оправдали.

– Вот видите, значит, он ни в чем не виновен.

– Виновен. Прокуратуре это известно доподлинно. Вот только собрать улики не всегда удается. Он действует через посредников, поэтому пока неуязвим. Но продолжим, если вы не против.

– Я только «за», – беседовать с вами невероятно увлекательно. Узнаешь так много интересного.

– Очень рада. Охранная фирма «Витязь», ею владеет Александр Карпачев. Начинал, как карманник, потом стал специализироваться на квартирных кражах. Отсидел пять лет. Вернулся – занялся охранным бизнесом. Его витязи замешаны в ряде уголовных дел, включая покушение на убийство. Эрнест Бесаев занимается самой различной коммерческой деятельностью, он – один из самых состоятельных людей области. А по совместительству – глава этнической преступной группировки, хранитель ее общака. Я так полагаю, что именно эти деньги он и положил тогда в ваш банк. Более того, мне точно известно, что он привез их крупными купюрами на машине в нескольких чемоданах. Вот протокол допроса кассира банка Тереховой Марии.

– Это преступление – возить деньги крупными купюрами в чемоданах?

– Нет. Дело в другом. Вы прекрасно знали преступный характер происхождения этих капиталов и помогли их отмыть, так сказать, сделать честными деньгами. И вы прекрасно знали, что на них – кровь ни в чем не повинных людей. А вы не только не сообщили в соответствующую службу о крайне подозрительном характере этих операций, но и сделали все, чтобы это скрыть. Поэтому я предъявляю вам первое, но далеко не единственное обвинение в нарушении закона, запрещающее отмывание денег. Вся доказательная база у меня есть в наличии. А это уже влечет за собой не только запрет на занятие вами должностей в финансовой сфере, а также возможный отзыв лицензии вашему банку, но и уголовную ответственность. Видите, как быстро мы с вами разобрались? Хотя это только начало, всего лишь один эпизод вашей многогранной преступной деятельности. И я начинаю уже с завтрашнего дня работать над другими. Надеюсь, что и здесь мы с вами добьемся столь же быстро и точно такого замечательного результата.

– Я вас поздравляю, гражданин старший следователь, даже не ожидал такой прыти, – улыбнулся Миловидов своей неподражаемой улыбкой.

– Зовите меня Анной Марковной. Я сегодня добрая.

– Спасибо, Анна Марковна, за вашу доброту. Жаль, что мы не можем с вами выпить вина на брудершафт и отпраздновать такое радостное событие в вашей жизни: вы отправляете меня за решетку. Представляю, как вы торжествуете.

– Не без этого, Владимир Эдуардович. Вы – сложный подследственный. И любая победа над вами радостна.

Казалось, Миловидов о чем-то задумался.

– Хотя… это еще как посмотреть, кто в итоге окажется за решеткой…

– Как прикажите вас понимать? – удивленно спросила Анна.

– Разумеется, фигурально. С точки зрения формальной логики за решеткой буду пребывать я.

– А разве существует другая, неформальная логика? Я-то по наивности всю жизнь полагала, что логика только одна.

– Это, и в самом деле, вы думали по наивности. Потому что, на самом деле, моя дорогая Анна Марковна, в тюрьме будете находиться вы.

– Я вам разрешила сегодня называть меня Анна Марковна, но безо всяких идиотских приставок к имени. И что же это за тюрьма, в которой я окажусь?

– Да вы, как родились, так в ней и находитесь, потому что тюрьма – это и есть ваша жизнь. – Миловидов вдруг вместе со стулом сделал несколько шагов вперед. Так близко от нее он еще не располагался, теперь их раздело только плоскость стола. – Я как никто знаю людей, а уж женщин – подавно. Я вас всей кожей чувствую. – Он вытянул вперед руку. – Вот этой кожей, – показал он.

– И что чувствует ваша кожа?

– Вы кошмарно зажаты, вы вся – закрученная до предела пружина. Это и есть ваша вечная тюрьма.

– Да вы психолог!

Миловидов покачал головой.

– Вам не удастся на этот раз обмануть себя, как это вы привыкли делать это всю жизнь. Вы можете нарыть еще там что-то против меня, но и я в отместку нарою и на вас. И поверьте, ваше наказание будет сто крат хуже, вы не будете находить себе места. Так что давайте лучше заключим соглашение: вы не будете копать под меня, а я под вас. И все останутся довольны. Если вам нравится быть зажатой, можете оставаться в прежнем положении. Я не стану на него покушаться. Ну, как, по рукам?

– Никаких подобных сделок я с подследственными не заключала и никогда не заключу. Ваша деятельность разлагает общество. И только раскаяние способно хоть как-то облегчить вашу участь.

– А я-то думал, что вы умнее. Вы и не представляете, на что себя обрекаете.

– А я вам предлагаю: давайте каждый станет заботиться только о самом себе. То, в чем я уже вас обвиняю, – это цветочки. В следующую нашу встречу мы поговорим о гораздо более серьезных вещах.

– С большим удовольствием. Беседы с вами доставляют мне огромное наслаждение. Мне так много надо вам сказать. Я даже рад, что попал сюда, иначе был бы лишен такой замечательной возможности.

– Скажите, вам не надоела эта бесконечная болтовня?

– Мужчины и женщины созданы для того, чтобы общаться.

– Может быть. Только совсем не в этом месте.

– В любом. Место не имеет ровным счетом никакого значения. Вы в этом скоро убедитесь.

Анна не надолго задумалась.

– Хорошо, общаться – так общаться. Но на сегодня достаточно. Возвращайтесь к себе. Кстати, нет ли у вас каких-то просьб по поводу вашего содержания?

– Никаких. Мне доставляют все, что необходимо. Даже больше, чем надо. Могу кое-чем даже с вами поделиться. Но за заботу спасибо.

– Это всего лишь мой долг.

– Позвольте вам не поверить, – усмехнулся Миловидов.

– Как хотите, – устало проговорила Анна. Странно: их беседа длится не так уж и долго, но она чувствует себя утомленной, как после длительного и напряженного рабочего дня. Она вдруг почувствовала прилив бурной радости от того, что Миловидова сейчас уведут.

Глава 7

Анна хотела идти домой, как ее неожиданно вызвал прокурор. От чтения огромного количества документов у нее опять жутко болела голова и покраснели глаза. Увидев себя в зеркало, ей чуть не стало дурно – так плохо она давно не выглядела.

Это этот Миловидов так на меня действует, – вдруг совершенно неожиданно подумала она. – Ведь до его появления в кабинете у меня был вполне приличный вид.

Причем тут Миловидов?! – резко оборвала она свою мысль. – Просто дело трудное, приходится читать огромное число документов, и это действует на нее угнетающе.

Она вошла в кабинет Кулакова. Тот посмотрел на нее своим обычным, рассеяно-отстраненным взором, но вдруг взглянул на нее более пристально.

– Что с тобой? – с тревогой спросил он.

– А что со мной? – притворилась Анна, что не понимает его.

– Плохо выглядишь. Красные глаза. Ты, часом, сейчас не плакала?

– Да с чего бы это?!

– Ну, причину всегда можно найти, особенно женщине. Вы на это мастера.

– Просто от чтения большого количества документов болят глаза.

– Тогда это еще ничего, пройдет.

– Я тоже на это надеюсь.

– А вот у меня не пройдет.

– А что у вас случилось?

– Возраст случился. Такая, я тебе скажу, это гадость. Да что тут говорить!

Анна взглянула на Кулакова, и внезапно на нее налетели воспоминания. Они давно ее не тревожили, она была уверена, что прочно замуровала их в одной из кладовых своей памяти. А тут ни с того ни с сего они вырвались из заключения.

Это было почти лет двадцать назад, когда Кулаков еще не был прокурором города, а являлся лишь старшим следователем – как она сейчас. А она была у него в подчинении. Совсем недавно она родила сына, и это обновило ее всю, она вдруг стала необычайно привлекательной. Они в отделе отмечали чей-то юбилей. Кулаков выпил, он был очень весел – и все время приглашал ее танцевать. И так получилось, что незаметно он увлек ее в другую комнату, где никого не было. И там стал целовать. Да не просто целовать, а делать это с каким-то неистовством, наличие которого Анна ранее в нем и не подозревала. Она была так ошарашена выбросом этой неконтролируемой сексуальной энергии, что не сразу стала давать ему отпор. Он же, сочтя, что она согласна, стал валить ее на стол. И только тогда, собрав все силы, она его оттолкнула.

А дальше последовала еще более неожиданная сцена. Кулаков, сидя на полу, вдруг стал объясняться ей в любви. Он говорил, что давно испытывает это чувство, после чего предложил ей стать его любовницей, обещая, что, как выразился он тогда, комар носа не подточит.

Ею тогда овладело нечто вроде паники, он был ее значительно старше, к тому же прямым начальником, которого она привыкла слушаться во всем. Но это предложение глубоко оскорбило ее, ведь все это время она не давала никаких поводов так думать о себе. И вместо того, чтобы достойно ему ответить, она расплакалась, ввергнув Кулакова в изумление. Ей казалось это нарушением всех правил, после которых два человека уже никогда не смогут находиться рядом, вместе работать. И это вызывало у нее истерику.

Кулакову с трудом удалось ее успокоить. И еще долго между ними сохранялся холодок, Анна не могла с ним свободно общаться, что-то все время мешало ей, словно кость в горле. И понадобилось несколько лет, чтобы эти неприятные ощущения изгладились бы из ее души.

И все же, почему эти давно ставшие ей ненужными воспоминания всплыли именно теперь? В ее голове вдруг зазвучал голос Миловидова, который говорил ей про ее зажатость. Вот значит, какая аналогия. И тут он влез…

Ей вдруг захотелось побыстрей закончить беседу с прокурором.

– Андрей Валентинович, зачем вы все же меня вызвали?

– Да хотел узнать, как продвигаются дела с этим твоим красавцем?

Ну, конечно, опять Миловидов, – со вздохом подумала она.

– Дела продвигаются. Практически мною доказано то, что он активно отмывал деньги криминальных авторитетов. Теперь начинаю распутывать другие его славные деяния. Поверьте, это непросто.

– Да я верю. – Кулаков немного замялся. – От губернатора звонил его помощник, интересовался, что мы накопали против твоего подопечного?

– По закону мы не обязаны и даже не имеем права никого информировать по время расследования о ходе дела, в том числе, и губернатора. Тем более, кто знает, а вдруг он тоже замешан в аферах Миловидова?

– Типун тебе на язык.

И чего он боится? Все равно скоро на пенсию! Скорее по привычке, – подумала Анна.

– Андрей Валентинович, вы меня знаете. Я всегда строго следую закону. И губернатору или его помощнику нужно тактично сказать, чтобы они не вмешивались в ход расследования. Пора отвыкать от дурных привычек.

– Станешь прокурором – вот и скажешь. – Кулаков манул рукой. – Ладно, иди отдыхай. Выспись хорошо, с такими глазами сюда не приходи больше. А я отбрешусь. Не впервой.

Анна встала и направилась к двери. Внезапно она остановилась. У нее вдруг возникло странное желание поговорить с ним о том давнем эпизоде. Что он помнит о нем, как относится к нему?

– Ты что-то хочешь мне сказать, Анна?

– Только до свидания Андрей Валентинович. Как вы и приказали, иду спать.