Текст книги "За 100 дней до тебя"

Какие странные у нее фантазии, однако. В таком свете я о наших взаимоотношениях никогда не думала. Мы с Ванькой скорее напоминали двух закадычных дворовых товарищей. Сорванцов и любителей приколов. Но никак не пару.

Нет. Покачала головой.

Вечером опять уселась перед открытой тетрадью, решив – помимо описания, в общем, своего дня и внешних изменений – записать какие бы качества хотела воспитать и увидеть в себе. Как преобразиться внутренне.

«Сегодня начался отсчет. И надеюсь, что меня уже несет и закручивает по спирали. Прямо в руки к моему счастью.

Чтобы я хотела еще приобрести до этой судьбоносной встречи и вообще по жизни?

Капельку утонченности, женственности глоток, бокал лоска, уверенности бутылку, целеустремленности, легкий пшик легкости.

Ну, и остаться такой же непосредственной, открытой, безбашеной, живой, чувствующей.

Да, с такой дикой смесью. И почаще повторять, что я все могу.

Я могу все!».

Мы не стали с Ванькой дожидаться окончания титров и среди первых вырвались из душного зала кинотеатра.

Кто-то с раздражением поглядывал на нас. Но нам было все равно. Мышцы живота внизу немного побаливали. И не удивительно, почти весь сеанс я провела, корчась от смеха. Да, ходить со мной на триллеры и ужастики то еще удовольствие. Выбирались редко. Но американская киноиндустрия – наверное, чемпион по их производству – всегда дает хороший повод.

Опять же на мое восприятие этого жанра повлиял старший брат с друзьями. И не лучшим вариантом было показывать страх в их присутствии. Поэтому включалась в обсуждение. Начала со временем замечать несоответствия. От этого напряжение и ужас почти пропадают. Теперь уже вместе мы кино не смотрим, только переписываемся иногда, делясь впечатлениями.

– Чего хмыкаешь?

– Подумала. Что мне везет на попутчиков в кино.

– В каком смысле? Кто еще у тебя появился? А? Признавайся, кто мой соперник? Кто еще ходит с тобой в кино на ужастики?

– Да никто. Кто еще кроме тебя выдержит мое комментирование? Это я брата имела в виду.

– О, Боже, это двойной удар.

– Если все так плохо, чего тебя тогда от смеха плющило?

– Смеюсь я, ворчунья.

– Я не ворчунья.

– Ворчунья.

– Ну, и тьфу на тебя!

Загребла снега и кинула в него. Скроив злобно-мрачную мину, он тоже зачерпнул из ближайшего сугроба.

– Ох, чувствую, кто-то сейчас будет просить пощады.

– Я? Да никогда.

– Война?

– Война.

И понеслось. Его первый бросок не совсем удался и задел только плечо. Мой второй был также удачен. Но вот по быстроте мы не уступали друг другу и палили почти без перерыва. Продвинулись в сторону детской площадки, чтобы не задеть проходивших мимо людей.

С ног до головы в снегу, задыхающиеся от смеха, приостановились.

– Ну, что Ванька сдаешься?

– Русские не сдаются!

И чего я совсем не ожидала, понесся на меня, как раненый кабан. Сбил с ног в сугроб. Отпихнув его в сторону, сдвинула съехавшую шапку с глаз.

– Так нечестно.

– Все честно.

Навис надо мной и поцеловал…

Несколько секунд в мозгах наступила пауза. Просто они не могли осознать этот факт – Ванька меня поцеловал прямо в губы, по взрослому, как мы выражались в школе. И просто окаменевшая лежала, никак не реагируя. И не зная, что делать. Мысли в ступоре.

Он вдруг так же неожиданно прервал поцелуй, скептически поглядев на меня.

– Давно хотел попробовать.

– И как? – глупее вопроса не придумаешь. Но с думаньем в тот момент была напряженка. «У меня вот лично никак».

– Как тебе сказать…

– Ртом. Как же еще, – «умею разрядить обстановочку, кто бы сомневался. Я вообще всегда такая деликатная».

Ванька неопределенно махнул рукой и с покаянным видом заглянул в глаза.

– А мы можем назад отмотать и сделать вид, что ничего не было?

– Что так плохо? – он так смешно смутился, трудно было удержаться от того, чтобы немного его помучить.

– Не то чтобы… но понимаешь…

– Нет, не понимаю. Хватит юлить.

– Никого не хочу обидеть. Но никак не припомню, чтобы у меня такое с девушками случалось.

– Все бывает в первый раз. Но одно хорошо – наши определения того, как это было, совпадают.

Лицо его немного разгладилось.

– Правда?

– Да. Будто с братом поцеловалась.

– Это странно. Не думаешь?

– Нет. Не думаю. Просто мы с тобой друзья. И лучше ими и оставаться.

– Согласен.

– Дружба, мир, труд, жвачка. Поднимай меня давай. И не лезь больше со своими мокрыми поцелуями. А то в кино будешь один ходить.

– Это серьезная угроза, – потом будто опомнившись, вскинулся. – Эй, какие еще мокрые?! Я тебя сейчас утоплю обратно!

– Ладно. Не мокрые. Только достань меня отсюда.

– Вот так-то лучше. Руку, мадам.

И пошли мы под ручку по направлению к моему дому.

Уже поздно вечером я записала в своей милой тетрадочке, что день прошел по пятибалльной шкале на отлично. Правда, после гуляний с Ваней у меня образовались новые икроножные мышцы.

«Сегодня особенный день…

Сегодня у меня пошло формирование новых икроножных мышц.

Очень бы хотелось, чтобы с новыми икроножными мышцами у меня сформировались новые мышцы характера. Такие как: сильная воля, целеустремленность, вера в себя, активность, организованность.

Эти качества мне очень пригодятся.

Решила, что надо быть дисциплинированной до конца. И не пропускать в заполнении дневника больше одного дня. А то эдак счастье только в конце года придет.

За всю жизнь не рисовала столько сердечек, сколько их в этой тетради есть и думаю, еще будет».

– Что, правда взял вот так и поцеловал? Ни с того ни с сего? Круто. И что потом?

Машка суетливо облизала ложку, которой вычерпывала мороженное из большого контейнера, что мы купили на троих. И с нетерпением уставилась на меня.

Не знаю, чего она ожидала. Описания бурной страсти, выросшей из тлеющего уголька дружбы? Возможно, но ее придется разочаровать.

– Мы с Ванькой друзья. И оба это отлично поняли, после этого самого поцелуя.

– Дружба между мужчиной и женщиной? Я тебя умоляю.

– Не умоляй. Я себе даже представить тебя не могу умоляющей кого бы то ни было.

Она вдруг замерла.

– Жалкое зрелище.

На лице у нее проскользнуло странное выражение потерянности и страдания.

– В любом случае мы обоюдно решили, что дружить у нас лучше получается, чем целоваться. И без помех вернулись к старому стилю общения. С большим облегчением.

Подружка не сдавалась.

– Может все-таки стоило попробовать? Раз у вас такие хорошие отношения?

Тут вступила Катька, до этого момента отмалчивающаяся.

– А я считаю все правильно. Если у них замечательные дружеские отношения, то в чем проблема?

– В том, что у нее уже два года парня нет.

– Я ходила на свидания.

– Когда?

– Где-то с год назад.

– Звучит уныло. Это не то.

– А что то? Чехарда, что у тебя происходит. Извини, но у меня морального здоровья не хватит.

– Тебе никто и не предлагает…

– Девочки, остыньте, а то все мороженное растает от накала страстей в этой комнате.

– Ничего страшного опять заморозим.

И Машка снова занялась мороженым.

Мы сидели на большом кожаном диване цвета топленого молока в гостиной у нее дома. Родители прилично зарабатывали, и ремонт у них был приличный. Подружка единственная дочь. Когда-то я очень этому завидовала. Пока не стала вхожа в их семью. И поняла, что мои родители в некоторых вещах более лояльны и дают больше свободы. Например, не быть обязательно отличницей и приносить красные дипломы.

Катька решила сменить тему. Видимо, чтобы разрядить обстановку.

– Как у тебя дневник продвигается?

Я пожала плечами.

– Не особо активно. Я же раньше этим не занималась. И теперь как-то непонятно, что писать, о чем? Но стараюсь.

– О чем это вы? Замутили без меня что-то и молчите.

– Ничего особенного, – и наша любительница йоги пояснила, что же мы обсуждаем. Ни она, ни я не ожидали особого энтузиазма от Машки. Я тем более, потому что сама отнеслась к этому предприятию с большим скепсисом.

Она поподнимала брови в немом удивлении.

– И что? Помогает?

– В интернете я читала отзывы. Многие девушки пишут, что да. Как сто дней пройдет. Точнее после того, как заполнишь сто страничек. Они встретились со своими будущими мужьями.

– С трудом верится. Тем более в интернете можно написать все что угодно. Хотелось бы хоть раз живьем счастливиц увидеть.

– Уверена у тебя будет такая возможность. Я точно не заброшу. А уж, как Ленка не знаю.

Я помотала головой.

– Раз уж начала, значит надо доделать. Тем более мне самой интересно, что из этого выйдет.

– Буду держать за вас кулачки, – хмыкнула Машка. – Просто не понимаю, почему бы не заняться чем-нибудь более практичным. И реалистичным самое главное. Например, сайты знакомств. Какой толк сидеть дома, заполнять тетрадочку и ждать, что принц явится к твоему порогу.

– А мы и не сидим дома, – начала опять раздражаться я. Катька отвечала своим любимым движением – пожала плечами.

– Если не выйдет, мы попробуем другие способы. Стоит все попробовать.

Как всегда дипломатична и нейтральна.

– Ох, Катька. Тебе бы дипломатом работать, пойдешь?

– Нет. Мне это не интересно.

– А чем будешь заниматься? Хотя чего я спрашиваю? И так понятно.

– Чего тебе понятно?

– Йогу преподавать будешь. Точно.

– Пока не знаю. Не так просто как кажется быть инструктором по йоге. И иногда лучше, чтобы твое любимое занятие не становилось работой. Можно и интерес растерять.

– Разве? Когда работа нравится и доставляет удовольствие, это же прекрасно.

– Хорошо. Мне, например, нравится готовить. Но поваром я не пойду работать.

Машка подперла голову рукой.

– Люблю я с тобой поговорить, Кать. Всегда найдется ответ.

Та усмехнулась.

– У меня? Нет, у меня не на все есть ответы. Свое мнение – да. Но не ответы.

Подняла свою кружку.

– Давайте выпьем за изменения в нашей жизни. Какими бы они не были все к лучшему.

– За нас!

– За изменения к лучшему!

Конечно, хотелось изменений только в лучшую сторону. Только положительных. Но все мы понимаем, что безболезненно произойти это не может. У каждой были свои средства пережить. Неиссякаемый оптимизм. Принятие всего, как неизбежности. Или просто упрямство. Не знаю даже, что правильно. Упрямство – это в моем случае.

Как же медленно тянется время.

Иногда, кажется, что никогда не дойдешь до сотой странице в своей тетрадочке.

Сам процесс тоже проходил по-разному. То писалось легко без проблем. Слова сами шли откуда-то изнутри. Одно за другим. И выписывали причудливую вязь на бумаге. То с трудом приходилось выцарапывать из себя хоть что-то позитивное, приятное. Рекомендовалось, естественно, на страницах такого милого образчика бумажной индустрии, оставлять только положительные и восторженные отзывы о своей жизни.

Поэтому поводу у меня возникли возражения и вопросы.

– А если у меня сегодня нет настроения от слова «совсем»? Грустинка напала. То что? Врать? Писать. Что на душе нега и релакс и летят лепестки роз?

Даже у Катьки не хватает выдержки общаться со мной, когда я в таком занудном состоянии. Школьная подружка, зная мою придирчивость, просто махает рукой. Или рычит в ответ. Теряя терпение.

– Боже, дай мне спокойствия! Откуда слушай в тебе столько скептицизма? И сварливости?

– Это любопытство. И реализм еще вдобавок. Стараюсь рассмотреть процесс со всех сторон. И во всех деталях.

– Оно и видно, – она вздохнула глубоко, собираясь с мыслями и пытаясь не дать воли своему раздражению.

– Кать, не сдерживайся. Просто пошли меня. Я же понимаю сама, что это мои загоны и недоверчивость.

– Легко послать. А как же помощь ближнему? Тем более что, не смотря на все свои «загоны» и негативные мысли, ты все же согласилась попробовать и идешь вперед.

– Негативные мысли?

– Да и установки.

– Установки?

– Ты так и не прочла книгу, что я тебе дала?

– Э-эээ…

– Вот тебе и «Э». Понятно. Возможно, что когда-нибудь она поможет тебе.

– Будем надеяться.

Мы немного помолчали.

– И еще. В тетради рекомендуется писать только позитивные мысли именно для того, чтобы сломать твои негативные настройки.

– Понятно.

– Вот и старайся.

«Старайся! А я что делаю?».

Изо всех сил в каждом дне искала светлые моменты. Или хотя бы их блики на темной воде.

Больше всего поразило, что до сих событий я считала свою жизнь разнообразной и насыщенной: учеба, работа, встречи с друзьями…

А писать оказалось не о чем.

О чем писать? О том, что сегодня чуть не опоздала на автобус, и пришлось бежать со всех ног, махая ему отчаянно в след рюкзаком? Или о том, что наконец-то дописала курсовую по гражданскому праву? Или об увлекательном просмотре четвертого сезона сериала «Мыслить как преступник»?

Скажем честно. Даже самой себе я напомнила пенсионерку. Однообразие. Хотя у пенсионеров даже кажется интереснее жизнь. Они все время такие деятельные. Уже с утра пораньше куда-то спешат с сумками, глаза горят.

Нужное разнообразие вносили встречи с подругами. Теперь все чаще я включалась в их походы. Будь то магазин, парк, даже музей или выставочный зал. Смотрела, чем же они живут. Понимая, что у меня тоже должны быть свои занятия, интересы, желания. Но пока просто наблюдала за другими.

Сходила на пару занятий йогой вместе с Катькой. Но ничего особо не поняла. Просто выполняла движения за инструктором, никакой энергии – или еще чего-то там – не почувствовала. Все приходит с опытом. Вся измучилась в ожидании пока остальные перейдут в другую позицию. И с облегчением делала то же самое. После вышла с ощущением своей неполноценности, так как не могу понять улыбающихся людей выходящих из зала. У меня лишь болели мышцы и все.

Машка, выслушав мой отчет о посещении, сразу предложила сходить с ней на фитнес.

– Попробуй что-нибудь более простое. Пошли со мной в зал. Мне нравится, когда движение, драйв.

– Пошли.

А от чего бы и не сходить?

Занятиями осталась довольна. Поняла, что, похоже, для меня тоже важно, чтобы было движение и драйв. А за глубинными потоками энергии наблюдать не интересно. Или просто не готова пока.

Хотя, даже ощущая тягу к такому времяпрепровождению, все равно чего-то не хватало.

Странные неизъяснимые сомнения – я не там, где надо нахожусь – которыми ни с кем не делилась. Не до конца осознавая их природу.

Во всех этих метаниях был и плюс. Всегда находилось, о чем написать в мою волшебную, розовую тетрадь и время бежало быстрее. Теперь, раскрывая ее и нацеливая ручку на очередной листок, я была поглощена тем, что пишу. А не подсчетом, сколько осталось дней. И сколько еще по времени займет дописать оставшееся.

Катька, как зачинщик всего этого предприятия, время от времени спрашивала о том, как я справляюсь и что ощущаю при этом.

– Ничего страшного. Всех нас с детства учат настраиваться на результат. А на сам процесс, как таковой, обращать внимание только с тем, чтобы посмотреть, все ли правильно сделано и в нужном ли порядке.

– И? Разве не так?

– Ну… Жизнь ведь не технологический процесс производства. Да и итог у всех один. Надо наслаждаться самим процессом день ото дня. Каждый день для меня, как маленькая жизнь, – она мечтательно улыбнулась.

Эта улыбка когда-то и притянула меня к ней. Более разных людей, наверное, не найти. Но мы, как это ни странно, сошлись почти сразу. Внутренний свет очень привлекал. Я смотрела на нее иногда, и маленький червячок зависти ел мою душу. Внутри пульсировал вопрос: «Почему? Почему я так не могу?». Прямо, как сейчас.

Катька замерла, увидев мой тревожный взгляд направленный не на нее, а вглубь себя самой.

– Эй, Ленка, даже не думай этим заниматься.

– Чем? Не поняла?

– Тем! Есть себя изнутри, что ты на меня или еще кого-нибудь непохожа. Или не испытываешь того же. Или, что не думаешь также. Бесполезное занятие. Уверяю тебя. Мы все разные у каждого свой мир. И у каждого он прекрасен по-своему. Хорошо, что ты начала свой поиск. И тебе нравится искать, пробовать разное, чтобы понять, что тебя занимает. Правильное направление.

– Думаешь? – я была в растерянности от этого разговора и от подступивших слез. И от того, что чувствовала себя потерявшейся маленькой девочкой. Не знаешь куда пойти и спросить некого. Какая-то странная беспомощность.

– Конечно. Главное понимать – никто тебе не подсказчик. Слушай только себя и больше никого. И все, что у тебя есть – это момент здесь и сейчас. Радуйся сейчас. Не откладывай до того момента, как кончатся страницы в тетради. Нравится парень – подойди к нему сейчас.

– А зачем тогда вести эту тетрадь?

– Это хороший тренажер. Разве нет? Смотри ее время от времени. И начнешь понимать, что в жизни много всего хорошего происходит. А мы даже и не замечаем. Воспринимаем, как обыденность. И ходим все время погруженные в какую-то мрачную пещеру мыслей.

«Тренажер, блин, массажер, – в некотором раздражении подумала я. – Паришься, нервничаешь, а потом оказывается, что это просто тренажер».

За раздражением пряталось непонимание. Непонимание и половины того, что она иногда говорит.

– Не относись ко всему так серьезно, Лен. Да эта тетрадка тебе в чем-то поможет. Но это же не волшебная палочка. В самом деле. Тут все зависит от тебя самой. Просто, когда ты записываешь свои мысли, желания. То они, во-первых, лучше усваиваются. Ты отстраненно смотришь на них со стороны. И уже тогда думаешь, действительно ли тебе это нужно? Это помогает. Когда записываешь, посылаешь сигнал Вселенной о своем желании.

– Все, все… я уже запуталась совсем, Кать. Ничего у меня не усваивается. Ох, – посидела немного, уставившись в одну точку.

– Эй? Все в порядке?

– Да. Все хорошо.

Улыбнулась.

Внутри меня страдал маленький ребенок с нетерпением ждавший Нового Года и подарка, – о котором были все мечты – а родители подарили совсем не то. Ну, вот совершенно не то…

(из страничек дневника)

«Временами я бываю суетливой, торопливой.

Я давно это за собой замечаю. И меня данные качества в других раздражают.

Я часто тороплюсь и не до конца разбираюсь в деталях и ситуации. И из-за этого делаю лишние телодвижения.

Как пел Тальков:

«Я жал на все педали,

В висках стучала кровь,

Я так боялась опоздать в страну

С названием Любовь.

Мне цель казалось ясной,

Я так был юн и смел

И столько слов напрасных

Наговорить успел»

Я тоже так стремлюсь к цели. А изучить толком себя и что собственно хочу, не успела.

Все хорошо, когда в радость и в удовольствие. Я многие вещи делала и сейчас делаю на автомате. Потому что так всегда было и так надо. Это касается и домашних дел и работы и всего.

Но когда делаешь с удовольствием, то это не проходит бесследно. Весь день бегал, бегал и даже не можешь вспомнить под конец, от чего же устал и чем был занят.

Ищем удовольствие в процессе.

Результат и дополнительный бонус.

Будем учиться и стараться».

И на несколько дней я погрузилась в пучину.

Не знаю, как еще по-другому это назвать. Полная дезориентация. Вроде все то же самое делаешь. Просыпаешься с утра, умываешься, собираешься, идешь на работу. Осуществляешь свою рабочую функцию, вечером возвращаешься обратно. Но ты не здесь. Растерянность. Единственное, что бросается в глаза и выдает твое состояние.

Но никто не в силах понять его истинную причину кроме тебя.

В реальном мире тебя нет. А в голове проживаешь множество эмоций. И не только в голове.

Общественная жизнь стала активней. Но в эти выходные никуда не тянуло. Наоборот захотелось побыть наедине с собой. Вырваться из пучины и заняться тем, что мне будет на самом деле интересно.

Подружки приглашали, звонили, писали. Вежливо отказывалась. Не пыталась выдумывать причины почему. Так и сказала – просто хочу побыть одна.

Точнее наедине с собой.

В первый выходной ушла гулять. Рюкзак на плечи и вперед!

Как будто впервые увидела эти улицы. Хотя сотни раз проходила по ним. Зашла в кафе, выпила кофе, закусив булочкой. Посидела на лавочке в сквере у фонтана.

Странно и замечательно одновременно.

(из страничек дневника)

«Вчера день был полностью посвящен себе любимой.

Отбросив нерешительность. И шевелящиеся внутри маленькие тревожные мысли, о том, что надо бы сходить куда-то с подружками. Я же обещала себе и им быть более активной…

Остановило слово «надо».

И честно спросив у себя, чего же я хочу. Осталась дома.

Никуда не спешила. Не стремилась быть везде и со всеми. Когда так стремишься, то потом ощущение, что нигде и не был.

Вчера я была в своей Вселенной. Честна сама с собой.

Сегодня я тоже для себя.

Когда никто не ответственен за твое время, досуг, удовольствие, занятия. Что я буду делать? Как развлекать себя? Куда идти, чтобы заполнить свое время?

Не заполнить, а наполнить. Наполнить эти минуты смыслом. Смысл, чтобы получать от всего этого удовольствие.

Гулять по городу, залитому солнцем. Смотреть, как дети бегают вокруг фонтана. Уплетать мороженку. Жмуриться от солнца, как ленивая, разнеженная кошка.

И потихоньку расслабляться…

И в этом расслаблении быть абсолютно полной, живой.

Никто не может сделать этого за меня.

Немного одиночества, чтобы понять и увидеть это».

«Все же Катерина, как всегда оказалась права». Думала я в прекрасный, солнечный, рабочий день, убирая очередную порцию тарелок.

Надо идти своим путем. Не оглядываться, как и что делают, или думают другие. После выходных чувствовала себя замечательно. На душе легко, светло, спокойно. Словно в отпуске побывала.

Анжела, увидев мою блаженную улыбку, поймала за рукав.

– А ну давай, рассказывай кто он?

– Кто? – попыталась сыграть дурочку. Зная, что ее не переубедить. Все малейшие изменения в жизни женской части нашего коллектива приурочивались ей к появлению или наоборот исчезновению мужика на горизонте. И не важно, что на тебя просто погода за окном повлияла.

– Ой, ой, ой. Не притворяйся, – погрозила пальчиком с красным маникюром. – Точно это какой-то парень зажег свет в этих глазках.

– Анжел, нет никого… – зашипела я. Все взгляды уже метнулись к нам. «Что за маниакальная потребность знать: кто, с кем, когда, почему и во что это вылилось. И побольше страданий посыпьте сверху, пожалуйста».

Кажется, медленно поднимающееся раздражение потихоньку затапливало все оттаявшие, сухие островки.

Она же не замечала ничего. Уцепилась за мой локоть и горящим от любопытства взглядом, поощряла к откровениям.

Наверное, я бы ответила, довольно, резко и напросилась на маленький скандал. Весь день пребывать в каком-то своем мире и вдруг тебя из него резко выбрасывают и еще что-то требуют. Но меня спас Ванька. Состроив дурашливую рожицу, положил голову мне на плечо.

– Анжелка, ты же знаешь. Это она из-за меня страдает. Из-за кого же еще?

Она махнула папкой меню в его сторону. Отгоняя будто муху назойливую. Но на пару секунд мне показалось, что я видела проскользнувшую в ее глазах злобу.

– Тьфу, на тебя, Ванька! Шут гороховый. Кстати, твой уже в зале.

И ушла. Уф.

– Спасибо.

– Всегда, пожалуйста. Просто у тебя вид такой был, будто тебе на больную мозоль наступили. А ссориться с ней не стоит. Вроде миролюбивая, а жизнь испортить может.

– Поняла. Пойду. Рабочий день все-таки.

– Беги, – усмехнулся он. – А то Ромео твой уже заждался.

– Дам по башке!

– Ой, боюсь, боюсь.

Сердце чуть быстрее забилось, когда я увидела знакомый профиль.

«Когда же уже наступит сотый день!»

Подошла поближе. Гриша разговаривал по телефону. Похоже не о приятных вещах. Голос звучал резко. Хоть и приглушенно – рядом же народ за другими столиками. Решила приостановиться и дать ему закончить разговор. А пока наблюдала. Подслушивать и в мыслях не было.

– … Я же сказал, что мне это неинтересно… Да… Ясно. Я все понял. Но и вы меня поймите. Моя должность не предполагает доступа к такой документации. И система безопасности… Господи, – простонал он. – Да, я понял, что вы хотите. Но это невозможно.

Неожиданно на том конце провода бросили трубку. Это стало понятно по недоуменному взгляду, которым он уставился на телефон.

– Черт!

Положил его и потер переносицу. Захотелось подойти, обнять, отвести беду и еще что-нибудь в том же духе. Сказать слова поддержки.

Но вместо этого:

– Добрый день. Что закажите?

Гриша тут же перестроился. Выпрямился и выдал милую улыбку.

– Привет! Рад тебя видеть.

– Я тоже.

– Мне как обычно.

– Хорошо.

Тоже мило улыбнулась.

Он замер.

– Не знаю что. Но что-то в тебе изменилось. И я не имею в виду прическу. Она тебе очень идет. И цвет.

– Спасибо.

– Да, я заметил. Нет. Тут что-то другое…

– Весна, гормоны…

– Смешно, – пожал плечами. – Возможно, что и в самом деле весна. Но обычно в это время свирепствует авитаминоз.

Похихикала, показывая, что шутку оценила.

– А ты выглядишь загруженным. Проблемы на работе?

Плечи под рубашкой сразу же напряглись. «Ну, кто же тебя за язык тянул? Дура!». Вся атмосфера единения была сразу же нарушена.

– Нет. Все в порядке.

Кивнула. «Ага. В порядке. Вижу, в каком порядке. Доступа к такой документации у него нет. Интересно, чтобы это значило? Любопытной Варваре нос на базаре оторвали. Слышала такое выражение?». Но мысли было уже не остановить.

Утром была поглощена собой и своими внутренним миром. А теперь все внимание сосредоточено на чужих секретах. Это нормально. Какое мне дело до каких-то там документов? Может это расчетный счет? Нет. Не то. Скорее более серьезные документы. Может какие-нибудь патентные права? И зачем они кому-то? Тем более что Гриша птица не самая важная».

– Пух, Пух… Винни Пух… Что же происходит…

Я все еще смотрела на удаляющуюся фигуру, когда рядом кто-то остановился и сочувственно вздохнул.

С трудом оторвавшись от объекта своих фантазий, обернулась.

Ну, конечно! Ванька. И почему он всегда застает меня в таких глупых положениях. Не очень хотелось, чтобы кто-нибудь понял, насколько я серьезно отношусь к Грише.

– Вижу, кто-то серьезно влип.

– О чем ты?

– Об этом симпатичном парне. Нашем постоянном клиенте.

– А что с ним?

– С ним как раз все в порядке. Я тебя имею в виду.

Собрав посуду на поднос, состряпала скучающую мину.

– Так и не понимаю. И дай мне пройти. Еще соседний столик убрать нужно.

Он покачал головой.

– Эй, Ленка? Ты что, правда, к нему неравнодушна?

Закатила глаза.

– Я со многими клиентами по-дружески общаюсь. Что в этом такого?

– Общаешься. Но не смотришь им в след, будто ты Пенелопа, а он Одиссей, уходящий в плавание.

– Слушай, какое твое дело?

Ванька немного все же смутился, повозил тряпкой по столу.

– Почти все с кем-нибудь флиртуют. Ты в особенности, шутник. Ничего не происходит.

– Я понятно.

– Давай, говори, что думаешь?

– Я таких, как он, называю коллекционерами.

– В смысле? – услышать такое от парня нонсенс. Обычно все такие мужские штучки, мысли, принципы они всегда держат при себе. А уж выдать противоположному берегу…

– Есть парни, похожие на меня. Мы флиртуем, общаемся, со всеми почти находим общий язык. Через одну называем: «дорогая, красавица, милая». Ты же не воспринимаешь все эти заходы всерьез? Обнимашки там каждое утро. Мои вопросы. Так ведь?

Все еще не до конца понимая, куда он клонит, кивнула.

– Допустим. Что дальше?

– Всем все понятно. Это просто игра. Я просто милый парень.

– Может, перейдешь к сути. А то я никак уловить ее не могу.

– Коллекционеры тоже милые парни. Также легко идут на контакт. Легко общаются. Но выглядят более серьезно и солидно. И вызывают больше доверия.

– И что? Разве это плохо? Или подсудно? Не всем же быть шутами, как ты?

– В том то и дело. Его действия ты воспринимаешь всерьез и его внимание. Хотя на самом деле никаких активных попыток он не предпринимал. Намеки, подтекст. И вроде бы ты заинтересована. И в тоже время не можешь понять к чему все это? Дистанция сохраняется. Он вроде бы и обхаживает тебя. Но ничего нет. Придраться не к чему. Ты в растерянности.

Я сложила руки на груди.

– Интересная теория. Почему же «коллекционер»?

Ванька пожал плечами.

– Не знаю. Однажды пришло на ум и зацепилось. Я же не философ. У меня приятель есть из этой категории. У него несколько таких бабочек на булавках. Сотрудницы их офиса, официантка в кафе, – он приподнял брови, – секретарша из фирмы, с которой они постоянно сотрудничают. И они все находятся в заблуждении, что еще немного, и он предложит им встречаться.

– А на самом деле?

– На самом деле все банально. Ему нравиться держать их на крючке. И придраться не к чему. Он же просто с ними милый, вежливый парень обходительный. О чем вы девушка? Я же ничего не обещал.

– По-моему эту схему используют многие. Сначала поматросят. А потом – я же ничего тебе не обещал, – фыркнула в ответ.

– Коллекционеры не матросят. В том то и вся соль. Им это не нужно. Только воздыхательницы. Разнообразное меню.

– Бред…

– Ленка, я бы с тобой об этом не заговорил. Если бы не понял, что ты к этому парню серьезно на самом деле относишься. Ему же ничего больше и не нужно. Только, чтобы ты на него слюни пускала и восторженно вздыхала.

Посопела, глядя в сторону.

– Почему же все-таки «коллекционер»?

– Вроде, похоже. Собирает, но не пользуется. Я этого не понимаю. Подумай. Те, кто матросят и бросают, хотя бы честны. Ты можешь дальше идти. Погорюешь, поплачешься подружке, потрясешь кулаком в след, но пойдешь дальше. А здесь? Он же будет мурыжить тебя до бесконечности. Думай, включай мозг. Ты же умная.

И ушел на кухню.

Я за ним с подносом. Разговаривать дальше на эту тему ни у меня, ни у него охоты не было.

Да, он мне друг – вроде как в этом разобрались – но лезть в мою жизнь я не просила. Тоже мне Фрейд нашелся!

Анжелка продефилировала мимо, оценила мрачную обстановку.

– Эй, голубки, вы чего поругались?

– Нет.

– Ага, поэтому хмурые. Ладно, некогда с вами разбираться. Бегом в зал. Посетители появились.

Что-то сегодня у всех не ладится с настроением.

Новообретённый философ подошел ко мне.

– Лен?

– Чего?

– Обиделась что ли?

– Нет. И да. Не знаю. Пока не определилась. Просто…

– Надежда умирает последней.

– Именно. Мне хочется верить, что все получится.

– Скажу на будущее. Надежды – не самое лучшее приворотное зелье.

– Все. Закрыли эту тему. Пойдем работать.

«И все же, что за документы он имел в виду?».

(из страничек дневника)

«Улыбка не сходила с лица. Хотелось петь и танцевать. И лишь временами убивать людей. Совсем нечасто. И исключительно гуманными способами.

Была медлительность… прочувствованность… как будто каждая минута имеет свой вкус и мне надо ее распробовать хорошенько…

Уединенность, не смотря на публику.

Мне оно очень понравилось.

Драгоценная, звонкая и хрупкая, как хрусталь минута…»

Кажется, начинаю входить во вкус. Следующие свои выходные я опять провела наедине с собой.

Машка звала на открытые занятия в какой-то танцевальной школе, но отказалась. И увлеченно наблюдала за тем, как протекает день за моим окном.

Утреннюю медлительность – народу мало, машин тоже, звуки приглушенные. Потягиваю кофе из большой кружки.

Потом солнце в зените, пригревает мой бок и щеку. На улице оживленно. Все куда-то спешат. Сосредоточенные лица, резкие движения. Вылезла из своего лежбища на кухню, подкрепиться.