Текст книги "Талисман"

Маша

Ужин был восхитительным. Играла приятная музыка. А маринованная дорада с имбирем и лаймом – пожалуй, одно из лучших блюд, которое Маша ела в жизни.

Игорь был предельно обаятельным, постоянно шутил и уделял все внимание только ей. В воздухе витало приятное послевкусие победы.

Но все же Смирнова не могла полностью насладиться праздничным вечером.

– Маш, что-то случилось? Ты на протяжении всего ужина будто не со мной, – наконец заметил Игорь.

Маша удивлялась его терпению. Он должен был задать этот вопрос еще час назад. Он имел право его задать.

– Прости. – Она приложила пальцы к виску. – Я сегодня так перенервничала, что голова разболелась.

– Попрошу принести обезболивающее. – Игорь обеспокоенно на нее посмотрел и поднял руку, подзывая официанта.

– Нет-нет, не нужно, – поспешила она его остановить и попыталась отшутиться: – Думаю, это еще и от голода. Сейчас ужин уложится и мне станет полегче.

– Уверена?

– Более чем.

Игорь еще какое-то время смотрел на нее с сомнением, а затем продолжил рассказ о том, как проходило его первое собеседование на должность администратора в «Макдоналдсе»:

– Я знал, что ни за что не устроюсь туда. Просто было интересно, как там все это работает изнутри и вообще, как происходит общение с кандидатами…

Маша делала вид, что слушает его с интересом, в то время как в ее голове происходила сложная мыслительная деятельность.

Она бесконечно прокручивала странный диалог с Димой в раздевалке. Смирнова пыталась убедить себя в том, что парень устал и, опьяненный победой, повел себя несдержанно.

Но, во-первых, это не было похоже на всегда вежливого и отзывчивого Маслова.

Во-вторых, чем такое отношение заслужила она? Что она сделала не так?

И что значило это его саркастичное «задержались или вас задержали»?

– …В итоге они согласились взять меня, но пришлось сказать, что меня позвали на более высокооплачиваемую должность, – продолжал тем временем Сорокин. – Нет, я уважаю любой труд, но себе не могу позволить работать в ресторане быстрого обслуживания. Даже не знаю, что должно произойти, чтобы я туда устроился…

Когда Маслов забил шайбу, и его окружили другие члены команды, первое, что он сделал – это вырвался из объятий, снял шлем и принялся высматривать ее на трибунах. Она не могла этого не заметить. Он не продолжил делить радость с командой, не ждал одобрения в глазах тренера. Он искал ее.

В тот момент Маша думала, что это было совпадение, но даже тогда к ней закралось сомнение. Какое дело игроку, только что забившему шайбу, которая тем более принесла победу, до реакции спортивного директора? Но для Димы это почему-то было важно. Важнее поздравлений друзей.

– …А потом они еще месяц названивали мне и интересовались, не передумал ли я. Представляешь, как я им понравился. – Сорокин самодовольно засмеялся. – С твоего позволения. – Он встал и удалился в уборную.

Смирнова откинулась на спинку стула, испытав облегчение от того, что можно отдохнуть от наигранной увлеченности беседой.

Маша не вела себя с Масловым как-то особенно, она относилась к нему, как и к остальным ребятам из команды. Да, она понимала, что он капитан и стоит несколько выше других игроков, но для себя не проводила никаких различий.

Она попыталась вспомнить и проанализировать поведение Димы по отношению к ней с начала их знакомства.

Она ловила на себе его заинтересованные взгляды. Но так же на нее смотрели и другие ребята. Маша относилась к этому спокойно. Она была новым человеком в их коллективе, от которого, можно сказать, зависело их будущее. Ну и для кого-то из них она, возможно, была еще и привлекательной женщиной. К этому Смирнова тоже относилась спокойно. Она изначально понимала, что устраивается на должность, на которой ей предстоит взаимодействовать с толпой половозрелых парней.

Ей вспомнился ненавязчивый разговор с Димой у стенда с расписанием. А когда он поймал ее и вывез на руках со льда? И, боже, как она могла забыть день, когда устроила «Талисману» фотосессию?

Нет-нет-нет. Это все ей только кажется. Она пытается притянуть случайные совпадения и сложить их в одну картинку.

Она увидела возвращающегося к столику Игоря.

– Я оплатил ужин. Тебе все-таки стоит отдохнуть, ты сама не своя. Поехали, я тебя отвезу, – проговорил он, подходя и подавая ей руку.

Маша приняла ее с неуверенной улыбкой. Ей было жаль, что она не смогла вести себя сегодня с Игорем так, как он того заслуживал, но ничего не могла поделать с той кашей, которая была у нее в голове.

Спустя полчаса Сорокин припарковал машину возле ее дома.

– Игорь, прости, мне жаль, что я сегодня где-то в своем мире… – Маша осознавала, что ее оправдания звучат как минимум жалко. Но Сорокин, к ее огромному облегчению, повернувшись к ней, улыбнулся.

– Я все понимаю, – произнес он, беря ее за руку и поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем. Его рука была теплой. – Для меня в любом случае этот вечер был одним из самых приятных. Как, впрочем, и все, проведенные в компании Марии Смирновой.

– Спасибо тебе за все.

Маша потянулась, чтобы подкрепить слова благодарности поцелуем в щеку, но Сорокин ловко повернулся и сам поцеловал ее прямо в губы. Это был легкий, короткий поцелуй, но у Маши от неожиданности округлились глаза. Она выудила свою руку из ладони Игоря.

– Прости, я… я, наверное, поторопился? – спросил он, растерявшись от ее реакции. Все еще сама сдержанность.

Маше показалось, что у нее запылали не только щеки, но и все лицо, шея и даже кожа под волосами.

– Я не ожидала, – пролепетала она, смотря куда угодно, только не на Игоря.

– И все же, еще раз извиняюсь.

Смирнова выдавила слабую улыбку.

– Я пойду. Добрых снов. – Она потянулась к ручке двери.

– Подожди. – Игорь выскочил из машины и, обойдя ее, открыл дверь и подал Маше руку, помогая выйти. – Спокойной ночи, – произнес он, провожая девушку взглядом.

Дима

Какой же он дурак.

Какой же он кретин, что не сдержался и нагрубил ей.

И как он теперь будет смотреть ей в глаза? Как теперь она будет смотреть на него после того, что он брякнул, не подумав?

– Идиот, – бормотал под нос Дима, сидя на скамейке в раздевалке и так и не начав переодеваться к тренировке.

Вчера, празднуя в кафе победу, он не мог есть, потому что вся желчь поднялась к горлу и не позволяла проглотить и кусок. Он злился, бесился, срывался на не заслужившем такое отношение Сашке, но тут же извинялся, сваливая все на то, что неважно себя чувствует. Эта же выдуманная причина и позволила ему уйти с празднования раньше остальных.

Придя домой, он вполуха выслушал мамины поздравления и вяло клюнул ее в щеку, из-за чего потом терзался весь вечер. Чуть позже он зашел к ней в спальню и тоже извинился, как до этого перед Жаровым, за то, что повел себя ужасно.

Мама не злилась. Она понимающе кивнула, провела рукой по его волосам и предложила поужинать. Дима в ответ покачал головой, сказав, что у него нет аппетита.

Измотанный матчем и переживаниями, Маслов отправился спать, держа в голове мамины слова, которые она всегда говорила в случае каких-то неприятностей: «переспи с этой мыслью, а наутро если не станет лучше, то хотя бы может прийти решение».

На следующее утро легче не стало. И решение тоже никакое не пришло.

Дима чувствовал себя разбитым, будто накануне выпил добрую порцию алкоголя, хотя не пил его уже давно.

Над самым ухом раздался пронзительный свист. Дима очнулся от раздумий и увидел сидящего на столе и болтающего ногами уже переодевшегося Зайцева:

– Эй, капитан! Ты чего это еще не в форме? Обычно ты у нас вперед всех на лед бежишь и остальных подгоняешь.

– А у него голова после вчерашнего бо-бо, – засмеялся заглянувший в раздевалку Дятлов. – Через пять минут лед, вы чего тут подвисли?

– Димон, у тебя все нормально? – Зайцев, насколько мог, скорчил озабоченную гримасу.

– Нормально, – рассеянно протянул Маслов. – Парни, скажете Зотову, что я задержусь?

Дятлов с Зайцевым озадаченно переглянулись. И не успел никто из них ничего ответить, как Дима уже выбежал из раздевалки и помчался на третий этаж ледового комплекса, молясь, чтобы Смирнова оказалась на месте.

Спортивный директор была на месте. Дима постучал и тихо зашел. Она подняла на него настороженный взгляд. Маслову от этого взгляда захотелось схватить с ближайшей полки кубок и треснуть им себе по голове.

– Мария Николаевна, я… Простите меня за вчерашнее, я повел себя отвратительно.

Дима смотрел в сторону окна, выходившего на ледовую арену. После того как никакой реакции не последовало, он все же взглянул на Смирнову и заметил, что теперь она серьезно, почти изучающе его рассматривает. Он приподнял брови.

Наконец Мария Николаевна ожила, отвлеклась от него и с деловитым видом выровняла лежавшие на столе папки с документами.

– Я понимаю, – произнесла она. – Ты устал после сложного матча, а тут еще я со своими припозднившимися поздравлениями. – Оставив в покое документы, она сложила на столе руки, скрестив пальцы, и снова окинула Диму взором, натянув на лицо снисходительную улыбку.

Маслов напрягся. Он в первый раз видел ее такой: холодно спокойной и нарочито вежливой. Парень понимал, что заслужил такое отношение, но не мог избавиться от сковавшего горло неприятного чувства.

Перед тем как снова заговорить, она покусала губы, не сводя с Маслова пристального взгляда:

– Дима, ты не хочешь мне ничего сказать?

Он растерянно приоткрыл рот:

– Э-э. В смысле?

Теперь он понимал, как, должно быть, чувствовала себя сама Смирнова в раздевалке после его агрессивного выпада в ее адрес.

Она определенно чего-то от него ждала, но он не понимал, чего именно.

– Есть ли что-то, о чем я должна знать?

О чем она должна знать? О том, что больше всего на свете он сейчас хочет бросить все, кинуться к ней и обнять так, чтобы никто не смог ее у него отнять? О том, что он хочет увидеть ее настоящую, искреннюю улыбку, а ее волосы… Как бы он хотел прямо сейчас до них дотронуться и ощутить их мягкость…

Маслов прикусил язык.

– Да нет, все в порядке, – выдавил он, хотя наружу рвались совершенно противоположные слова. – Вы правы, вчера я сильно устал. Игра была тяжелой.

Она прострелила его еще одним похожим на рентгеновский луч взглядом, после чего слегка склонила голову набок. Выражение ее лица смягчилось.

– Дима, ты хороший игрок и я, как спортивный директор, делаю на тебя большие ставки. Не хотелось бы, чтобы ты совершал глупости, которые могут впоследствии негативно сказаться на твоей спортивной карьере.

– Это… предупреждение? – Уголок Диминого рта нервно дернулся.

Ее мягкий смех уютным покрывалом укутал его беспокойное сердце.

– Не хотела, чтобы это прозвучало как предупреждение. Я всего лишь прошу тебя при возникновении каких-то сложностей говорить мне об этом сразу, чтобы мы решали все вопросы на берегу. Хорошо?

– Так точно. – Парень с облегчением выдохнул.

– Это все, о чем ты хотел со мной поговорить?

Нет, черт возьми, нет! Он так много хотел ей сказать.

– Пока все.

– Тогда удачной тренировки. – Смирнова лукаво посмотрела на него исподлобья, после чего обратила все свое внимание на лежавшие на столе бумаги.

Маша

– За долгожданную встречу!

Маша потянулась, чтобы чокнуться с наполненными вином бокалами родителей.

– Боже, я думала, это никогда не произойдет, – пробормотала Валерия Олеговна, сделав глоток. – Машуль, с нашей последней встречи ты заметно схуднула. Если это все из-за твоей новой работы, я поговорю с Пашей…

– Перестань.

Валерия Олеговна окинула озабоченным взглядом накрытый стол:

– Ну что же вы ничего не едите? Я весь день на кухне провела.

– Лерунь, успокойся, – произнес Николай Сергеевич, не отрываясь от телевизора, по которому шел футбольный матч. – Еще весь вечер впереди.

– Ешь давай, – шепнула Валерия Олеговна, подталкивая к Маше блюдо с селедкой под шубой.

Маша, чтобы не расстраивать маму, послушно зачерпнула ложку салата и положила на свою полупустую тарелку:

– Ты сама чего не ешь?

– Да пока готовишь, то попробуешь, это попробуешь… – отмахнулась Валерия Олеговна. – Уже ничего и не хочется.

– Машуль, ну что там у тебя с клубом-то этим твоим хоккейным? – Отец повернулся к ним, пока матч на экране сменился рекламой популярного газированного напитка. – Нравится?

Маша пожала плечами:

– Опыт интересный… Возникли определенные трудности, но сейчас вроде справляемся.

– Ну, хорошо. – Николай Сергеевич громко хрустнул соленым корнишоном. – А в футбольный клуб никакой директор не требуется?

– Иди ты. – Валерия Олеговна хлопнула его по плечу. – Тебе два года до пенсии, директор. Вообще я думала, что ты вернулась не за работой, а за чем-то другим… – обратилась она к дочери. Та закатила глаза, уже догадываясь, о чем пойдет речь.

– Мама, – протянула она.

– Ну, правда, сколько нам еще ждать внуков? – Валерия Олеговна выразительно округлила глаза: – Ты уже сама не девочка, да и мы не молодеем. У отца подагра началась, у меня спина… А ребенка же еще на ноги надо поставить.

– А жить нам на что? Как я без работы?

– А муж? Ни за что не поверю, что ты бы нашла себе бездельника.

Маша, прекрасно понимая, что этот разговор может длиться или бесконечно, или до тех пор, пока она не отправится на немедленные поиски отца своих будущих детей, решила сменить тему:

– Пап, а тебя хоккей никогда не интересовал?

– Хочешь предложить свое место? – Николай Сергеевич рассмеялся.

– Вы могли бы прийти как-нибудь к нам на игру…

– А что, это идея! – оживился отец. – Лерунь, что думаешь?

– Да я как-то это все не очень…

– Мам, перестань, я до «Талисмана» тоже хоккеем не интересовалась.

– А ну как щас подсадишь мать, Машунь. Станет заядлой фанаткой, – хохотнул Николай Сергеевич.

Маша забыла, каково это – проводить уютные семейные вечера с родителями. Ей нравилось, какие добродушные шутки всегда выдавал папа. Как мама даже спустя столько лет понимала не все его подколки и начинала дуться. Но хватало ее обид, конечно, ненадолго.

Смирнова была рада, что наконец смогла вырваться из череды встреч, заказов и переговоров.

За беседой они не заметили, как прошло три часа, и Маша вызвалась помочь маме убрать со стола.

– Машуль, ты как будто где-то в облаках летаешь. Грустная какая-то. – Когда Николай Сергеевич отправился в спальню «вздремнуть» и они остались на кухне одни, Валерия Олеговна подошла и нежно провела рукой по волосам дочери.

– Все хорошо. – Маша оторвалась от мытья грязных тарелок и ласково улыбнулась ей.

– Я вижу, что-то не так. – Валерия Олеговна скрестила руки на груди. Это значило только одно: она не сдвинется с места, пока Маша не расскажет обо всем, что ее беспокоит.

Смирнова-младшая выключила воду, вытерла руки о висевшее рядом полотенце и повернулась к матери.

– У меня две проблемы, – глубоко вздохнув, произнесла она. – Одну из них я, возможно, всего лишь выдумала.

– Я тебя слушаю.

– Есть один мужчина, который оказывает мне знаки внимания. Он привлекательный, богатый, умный…

– Это же чудесно! – Лицо Валерии Олеговны озарила улыбка. Наверняка в ее голове уже замелькали радужные образы Маши и некоего представительного зятя в окружении десятка розовощеких карапузов.

Маша качнула головой:

– Да, только он – спонсор моего клуба, и я думаю, что отношения с ним могут привести к серьезным проблемам.

Мама уставилась на нее непонимающе:

– Какие проблемы? Вы работаете вместе, друг у друга на виду – это же замечательно.

Валерия Олеговна была добрейшей женщиной и чудесной матерью, но в некоторых вопросах ее мнения с дочерью категорически расходились.

Маша терпеливо вздохнула, пытаясь подобрать правильные слова:

– Этот мужчина, он… Полагаю, у него серьезные намерения, но не уверена, что они долгосрочны. Тем более связывать работу и отношения я не хочу.

Мама осуждающе покачала головой.

– А вторая проблема… – Маша покосилась в сторону. – Думаю, я нравлюсь одному парню из команды.

Брови Валерии Олеговны исчезли под густой русой челкой. Смирнова-младшая поджала губы. Мама потерла подбородок:

– И тебе никто из них не нравится?

– Если ты снова пытаешься свести все к тому, что ради скорейшего рождения тебе внуков я могла бы уже кого-то из них выбрать…

– Ну неужели ни один из них тебе не подходит?

– Мам, один – мой непосредственный коллега. А второй… младше меня на шесть лет.

– Но твой отец тоже младше меня. – Валерия Олеговна категорически отказывалась понимать дочь. Разговор начинал заходить в тупик.

– На семь месяцев, мам, – укоризненно протянула Смирнова-младшая.

Валерия Олеговна села на стоявший рядом табурет и облокотилась о стол:

– Тогда тебе нужно как-то намекнуть им обоим, что ты не готова к отношениям.

– Если бы это было так легко. – Маша села на второй табурет рядом с матерью.

Какое-то время они сидели молча. Потом Валерия Олеговна пристально взглянула на нее:

– Если бы не все эти условности вроде работы или возраста… Как бы ты на все это смотрела?

Маша покачала головой, задумавшись. Да, ей был приятен Сорокин. Он был тем мужчиной, рядом с которым она, возможно, хотела бы быть. И если бы не связывающая их работа, она с большей охотой отзывалась на его ухаживания.

А Маслов… Это смешно. Он бы мог быть ее младшим братом. Но почему-то в его присутствии она чувствовала неуверенность. Она замирала и следила за ним, ждала его следующего действия. Может, она и в самом деле выдумала его симпатию потому, что сама невольно испытывала к нему влечение?

– Машуль, – Валерия Олеговна, заметив, что дочь затрудняется с ответом, накрыла ладонью ее руку, – в любом случае, не торопи события, понаблюдай. Может, произойдет что-то, что подскажет тебе, как действовать дальше.

– Надеюсь, – пробормотала Маша.

* * *

Маша с Пашей так же, как и два месяца назад, сидели за столом в кабинете президента областной хоккейной федерации. Единственным различием было то, как они сидели: Смирнова и Зотов расположились напротив Зарецкого и Ходкова, которые полушепотом что-то между собой обсуждали.

Как только Маша зашла в кабинет и увидела Юрия Сергеевича, она едва не развернулась и не выскочила обратно. К сожалению, позади был брат, который не дал бы ей сбежать.

Зотов не знал об инциденте, произошедшем между ней и Ходковым, и пока Маша не планировала ставить его в известность. Ей отчего-то было стыдно и хватало уже того, что в курсе произошедшего был Сорокин.

Сам же Юрий Сергеевич не подал вида, что что-то не так, и не обратил на вошедших Смирнову с Зотовым ни малейшего внимания.

Маша понадеялась, что прошлым случаем история исчерпана и Ходков оставит ее в покое.

Лагутин внимательно изучал отчетность, составленную Смирновой по итогам двух месяцев испытательного срока.

Читая документ, президент периодически хмурился, потирал подбородок или кивал своим мыслям.

Паша незаметно касался Машу локтем, чтобы поддержать, пока она боролась с сотрясавшей ее тело дрожью.

Наконец Лагутин громогласно хмыкнул, заставив тем самым замолкнуть сидевших слева от него коллег.

– Что ж, неплохо, – вынес он вердикт, положил документы на стол и снял очки. – Мария Николаевна, мои поздравления. У «Талисмана» давно не было таких хороших показателей.

Маша облегченно выдохнула.

– Алексей Семеныч, можно тоже глянуть? – впервые за встречу подал голос Ходков.

Лагутин, не глядя, подтолкнул к нему файлы. Зарецкий и Ходков, замеревшие над отчетом, напоминали коршунов, склонившихся над добычей.

– Я периодически поглядывал, как идут ваши дела, – обратился президент федерации к Смирновой с Зотовым. – И даже довелось пообщаться с достопочтенным Игорем Валентиновичем. Вы просто волшебница, раз вам удалось раздобыть такого спонсора. Это настоящая находка.

Маша поджала губы, чтобы сдержать довольную улыбку.

– И показатели эффективности команды тоже улучшились в связи с обновлением состава…

– Это Павел Викторович постарался, – вставила Маша.

Лагутин кивнул, обратив внимание на Пашу.

– Кстати, о Павле Викторовиче. – Зарецкий поднял голову от отчета. – Мария Николаевна, что же вы не сказали нам, что вы с главным тренером – родственники?

Смирнова нервно сглотнула. Зотов справа от нее вздрогнул.

Лагутин переводил взгляд с Зарецкого на Пашу с Машей и обратно.

– Почему-то при нашей с вами первой встрече вы заявили, что он ваш знакомый.

– Какая разница, родственники мы или нет, если результаты стали лучше… – начал Зотов.

– Как же какая разница… Вы хотите оскандалить и клуб, и федерацию? – По круглому лицу вице-президента расползлась мерзкая улыбка.

– Романыч, завязывай. – Лагутин поднял руку в останавливающем жесте.

– Алексей Семеныч, а вам не кажется, что слишком смело – с порога врать начальству в лицо?

– А ты, я смотрю, уже успел забыть, как в «Талисмане» играл твой племянник, – заметил президент.

– Почему же, помню. А еще прекрасно помню, как стараниями Павла Викторовича его вытурили сначала из основного состава, а потом и вовсе из команды.

– Зарецкий, – предупреждающе протянул Лагутин.

Вице-президент послушно замолк, презрительно глядя на спортивного директора и тренера, готовых провалиться сквозь землю.

– Мы с этим разберемся. Выяснять, кто чей родственник – не первоочередная задача. Безусловно, я этого не одобряю, – Лагутин бросил осуждающий взгляд на Машу с Пашей, – но для нас сейчас главное – привести в порядок дела клуба, с чем наши коллеги успешно справляются. Поэтому, – Алексей Семенович поднялся и протянул Маше руку, – с удовольствием сообщаю, что теперь вы полноправно занимаете должность спортивного директора «Талисмана».

Смирнова тоже встала и ответила на рукопожатие. Лагутин добродушно улыбнулся.

Перед тем как покинуть кабинет президента федерации, Маша глянула на вновь начавших перешептываться Зарецкого с Ходковым. Те недобро покосились в ее сторону. По спине Смирновой пробежала ледяная дрожь.

На улице было уже по-ноябрьски холодно, но Маше захотелось пройтись по улице и проветриться. Лучшим местом для этого оказался центральный парк.

– Паш, мне одной кажется, что Зарецкий с Ходковым какие-то мутные?

Прежде чем ответить, брат приоткрыл крышку кофейного стаканчика и подул на содержимое. Затем сделал глоток и удовлетворенно причмокнул.

– Не одной, – наконец ответил он. – Но я к ним ровно отношусь. Пока они не начинают лезть в дела клуба. Как правило, ни к чему хорошему это не приводит.

– Почему? – Маша вновь невольно вспомнила последний визит Ходкова и зябко поежилась.

Паша пожал плечами и выкинул ненужные салфетки в ближайшую урну.

– Ходков в принципе у нас почти не появляется, а Зарецкий если показывается, то обязательно с претензиями – то инвентарь старый, то команда слабая, то результаты плохие.

Некоторое время они шли молча, погруженные каждый в свои мысли.

– Иногда претензии были лично ко мне, – произнес Зотов.

Маша вопросительно покосилась на брата.

– Я, видите ли, неправильно тренирую, представляешь, – хмыкнул он. – Хотелось мне предложить ему самому выйти на лед и показать класс, но боялся, что его лишние килограммы не справятся с гравитацией.

Смирнова поглубже убрала руки в карманы пальто.

– Знаешь, я после тех смет полазила по старым клубным документам и нашла еще пару прелюбопытных, – протянула она. – Ты говорил, Шилова привел Ходков?

Паша утвердительно промычал, задрав голову и в три крупных глотка допивая остатки кофе.

– Тогда в принципе все сходится. Мне попались договоры, в которых фигурировали их фамилии. Возможно, Борис Александрович так торопился сбежать, что пропустил их.

– Что за договоры? – Паша прицелился и с нескольких метров промахнулся мимо урны. Ругнувшись, он бросился поднимать смятый стаканчик. Вернувшись к сестре, он виновато пожал плечами: – Урна – не калитка.

– Один был связан с какими-то поставками, а второй – с переходом двоих ваших игроков в «Омских волков».

Маша не сразу заметила, что брат отстал. Продолжая движение, она обернулась и вопросительно уставилась на Пашу, стоявшего в трех метрах позади нее и хмуро глядящего перед собой.

– А ты случайно не помнишь, каким числом был датирован тот договор? – спросил он.

– Число точно не назову, но – то ли март, то ли апрель.

Зотов, не говоря ни слова, возобновил движение и, поравнявшись с Машей, продолжил идти дальше. Сестре оставалось только поспевать за ним.

– До меня доходили слухи, что якобы Дятлова и Маслова хотели перекинуть в другой клуб.

– Продать?

– Да. – Лицо Зотова выражало высшую степень недовольства. – Что характерно, сами парни об этом не знали – все было на стадии подготовки. Видимо, на этой же стадии и осталось.

– А разве без их ведома можно заключать подобные договоры?

– Вообще-то нет. Да и не уверен, что ребята согласились бы на переход – у них тут учеба, семьи. Но на них могли сверху как следует надавить или предложить сказочные условия. Собрать все необходимые документы, подмахнуть подписи, и готово. Вот ведь гады, – не сдержался брат.

– Ходков с Шиловым хотели провернуть все это, даже не поставив в известность тренерский состав?

Зотов злобно усмехнулся:

– Похоже, они хотели провернуть это, даже не поставив в известность президента федерации.

– А здесь уже мог постараться Зарецкий. – Маша задумчиво пожевала губу. – Знаешь, у меня начинает складываться впечатление, что кому-то из руководства было нужно, чтобы «Талисман» развалился.

Паша снова ругнулся себе под нос.