Текст книги "Танец на крыльях"

Серьёзно? Кто-то ещё пользуется этими тряпочками? Я зависаю на пару секунд, глядя на платочек в руке Одиссея, а он подносит его к моему лицу и осторожно промокает слёзы. И шепчет:

– Положу дома в шкатулочку и стирать не буду. Никогда.

Такой милаха!

Я решительно оттесняю его в сторону и прыгаю за руль.

– Давай-ка, Ватсон, не тормози, – киваю на соседнее кресло.

Одиссей вздыхает и открывает заднюю дверь.

– Мне здесь спокойнее, мы ведь торопимся, – поясняет он.

Я даю машине полминуты на прогрев и отправляю Тимуру фото Феликса и номер его мобильного.

* * *

По пути в аэропорт по-прежнему не могу дозвониться Филу – абонент занят. Представляю, что он всё бросил и примчался забрать меня у Влада, и даже дышать становится больно. Господи, он не простит мне этот обман!.. Фил столько лет шёл к этому проекту, отдал столько сил!.. И вот, когда мечта осуществилась, этот безумец срывается с гастролей. Да всех его средств не хватит, чтобы покрыть неустойку! Я уж молчу о злорадных комментариях его семейки.

Тревога за Фели, помноженная на чувство вины, сжимает моё горло. От недостатка кислорода начинает кружиться голова, и я пытаюсь дышать чаще и глубже. Я сама себя не прощу, если подведу Феликса. Надо признать, что когда дело касается моих мальчишек, хладнокровие мне изменяет, и я становлюсь неадекватной истеричкой. Демон презирал меня за эту слабость и неоднократно использовал против меня.

– Диана, тебе нехорошо? – обеспокоенно спрашивает Одиссей.

Наверное, я дышу слишком шумно… Но не говорить же своему пупсику, что меня едва не накрыла паническая атака в тот момент, когда я выжимаю из своего железного друга максимум.

– Всё отлично! – Хотя по голосу этого не скажешь.

– Может, поедем потише?

Одиссею страшно, а я злюсь за то, что обнаружила свою уязвимость. Злость помогает мне собраться. Понимаю, что гоню на автомате и сосредоточиваю всё внимание на трассе. Делаю короткую дыхательную гимнастику и начинаю любимую игру – гонки с препятствиями. Помогает. Я в своей стихии, и мои губы невольно расползаются в улыбке.

– Камеры же… – обречённо блеет Одиссей и замолкает на весь остаток пути.

Феликс перезванивает сам, когда до аэропорта остаётся пара километров, а я осознаю, что успела.

– Фели, слава Богу! – я почти выкрикиваю.

– Детка, мне очень срочно нужно к тебе…

Я чутко вслушиваюсь в интонацию родного голоса.

– Фели, ты в порядке?

– Нет, конечно! О каком порядке ты говоришь – здесь нет тебя! Детка, как мне прилететь к тебе? Мне очень нужно…

– Я сама!.. Сама к тебе сейчас прилечу. Потерпи, пожалуйста, это недолго…

– Ты что, плачешь, маленькая? Ты совсем дурная девчонка – так и не разобралась, когда девочкам полагается плакать. Придётся тебя дождаться, чтобы вправить мозги.

– Дождись меня, Фели… Тебе должен был звонить Пётр.

– Твой адвокат? Уволь его – этот прохиндей не дал мне ни одной требуемой информации. Мужская солидарность напрочь отсутствует. Короче, сейчас приедет какой-то мужик – говорит, что он мой личный гид, – Феликс хохотнул. – Надеюсь, он толковый проводник?

– Это Тимур, и он… он очень толковый. А Петр – он тебе что-нибудь рассказал?

– О том, что твой тупой блондин профукал очередной шанс? Как ты там говорила – пролетел как деревяшка над Парижем?

– Фанера… – подсказываю с нервным смешком.

– Ну да! Детка, я ведь говорил, что он мудак!

Одиссей медленно выбрался из авто, перекрестился и приник своим модным пальто к грязной дверце. Хорошо хоть землю не кинулся целовать.

– Прости, мы не поговорили, – торопливо оправдываюсь, пока достаю сумку из багажника.

– Иди, Диана, с Богом. Я хочу помолчать, – адвокат отмахнулся от меня рукой, как от привидения.

– Прости, – я мазнула губами по его бледно-зелёной щеке и пулей полетела к зданию аэропорта.

О том, что ключи от машины остались у меня, я узнаю лишь когда самолёт набирает высоту.

* * *

Наверное, все люди боятся смерти. Ведь там не будет уже ничего – радости, волнения… Боли и страха там тоже не будет. Но иногда бывают моменты, когда смерть кажется избавлением. Вот тогда очень важно, чтобы был кто-то, очень дорогой, кого ты побоишься оставить без присмотра и станешь карабкаться изо всех сил, цепляясь за жизнь.

Когда-то давно, в Фениксе, я перестала бояться смерти… Но стоило лишь представить, как Реми вырастет без меня, что он лишится моей любви и поддержки, у меня открывалось второе, третье… двадцать пятое дыхание. И находились силы, чтобы сопротивляться и бороться. И с очередным дыханием мир вокруг тоже оживал – ярче светило солнце, счастливее пели птицы и очень хотелось любить!

Я не сразу осознала, что Феликс стал для меня ещё одним мощным стимулом к жизни. С ним мне хотелось быть красивее, успешней. С ним я захотела стать счастливой. Мой бесшабашный, ветреный, дерзкий, импульсивный. А ещё добрый, щедрый и ранимый. Любовь – недостаточное слово для моего чувства, но я другого не знаю. И люблю его как сумасшедшая! Как никто никогда не любил! Как никто больше не сможет!

Я смотрю в иллюминатор и впервые безошибочно нахожу свою звезду. Уверена, что это она – Диана. Рядом сияет множество безымянных звёзд, и самые близкие к Диане я назову именами моих мальчишек, чтобы мы и через тысячу лет были вместе.

* * *

Это невыносимо долго – бесконечная вереница пассажиров почти не движется к выходу из самолёта. Меня раздражают все – даже дети. Хочется промчаться по головам этих людей, чтобы вырваться из плена. Моего спокойствия как не бывало. А его и не бывало…

Феликса я вижу сразу… Мне кажется, что я увижу его даже ночью в многотысячной толпе.

С каждым шагом, приближающим меня к нему, мои нервы дребезжат, как перетянутые струны. В голове становится горячо и очень режет глаза. Мы приближаемся одновременно, не теряя зрительного контакта. Я протягиваю руки навстречу Феликсу, мечтая утолить свою жажду – жажду прикосновений.

Струна внутри меня рвётся в тот момент, когда подушечки моих пальцев колются о щетинистую щёку.

Рвётся громко – просто разлетается на множество острых звенящих брызг. Я бросаюсь к Феликсу на шею и плачу навзрыд, выплескивая всю боль, сдавливающую моё сердце, ранящую мою душу, отравляющую мой мозг.

– Ты чего ревешь, глупенькая? Я ж не умер – я к тебе прилетел, – Феликс крепко прижимает меня к себе и смеётся.

Я отстраняюсь и смотрю в его полные слёз глаза. Феликс никогда не плачет… Наклоняю к себе его голову и ловлю с ресниц губами солёную каплю.

– Я рассмешила тебя до слёз?

– А ты свой носик видела? Он распух и похож на пятачок.

Его нервный смех резко обрывается. Фели гладит влажным взглядом моё лицо, невесомо прикасается к мокрым щекам и шепчет прямо в губы:

– Научи меня, моя девочка… научи целовать тебя…

Ты уже знаешь как… Давно это знаешь…

Его губы влажные и солёные от моих слез, и очень горячие… Я совсем забываю дышать, потому что Феликс… меня целует.

Мой сбывшийся сон… Моя боль и моё счастье… Мой любимый мужчина… Мой единственный.

Для Фели это… абсолютный дебют, и я даже успеваю почувствовать себя растлительницей. Он целует так, как чувствует. И от осознания, что он чувствует меня именно так, мой бедный мозг превращается в талое желе. Ошеломляющие ощущение – эйфория и полёт. Я понимаю, что всё ещё в своём теле, по жару, полыхающему внутри меня. Я, как Феникс, сгорающий в полёте… И чтобы возродиться снова, мне нужна моя любящая… истинная пара.

– Камеру быстро убрал! – как сквозь толщу воды доносится голос Тимура. Он отгоняет от нас любопытных зевак, пытающихся заснять пикантный ролик.

Мы разрываем поцелуй, но не в силах оторваться друг от друга.

– Это лучший момент в моей жизни, – шепчет мне Феликс.

– И в моей, – признаюсь я. И это правда.

Мы как два ошалевших влюблённых подростка, впервые познавших вкус поцелуя.

– Почему ты здесь, Фели?

– Потому что здесь ты…

– Но ты ведь ненавидишь мою страну…

– Я люблю её! – тихо смеётся Феликс. – Это лучшая страна в мире – она подарила мне тебя.

Мы говорим шёпотом, по-прежнему соприкасаясь губами.

– Люблю тебя, – Фил легонько прикусывает мою нижнюю губу. – М-м, как же я раньше мог прожить без этого…

– Ты вообще очень многое пропустил, – с грустью отзываюсь я.

– Я ведь всегда ждал тебя. Я зависимый, детка. Я охренеть какой зависимый от тебя. Дурею от твоего запаха! Теперь мне всего этого мало. Я хочу облизать тебя всю.

– Ты сумасшедший…

– Ещё какой! Я слишком долго ждал… – Феликс зарывается руками под мой полушубок, и от его прикосновений у меня совершенно путаются мысли.

– Фели, у тебя же контракт! Ты забыл?

– Да, когда сорвался, подумал – к черту этот контракт! А пока летел, опомнился, что подведу ребят. Для них это очень важно, и они в меня верят.

– А для тебя? – заглядываю в его глаза.

– А мне нужна ты, – Феликс целует меня в нос, проводит языком по губам…

– Так, всё! Сворачивайте свой лямур, – рычит Баев. – А то я тут, как пёс цепной, на страже ваших розовых соплей.

Спустя четыре часа я улыбаюсь вслед оборачивающемуся Феликсу и изо всех сил не позволяю пролиться слезам. Надо ли ему лететь? Это его долг перед коллективом, и он не может поступить иначе. Хочу ли я этого? Я отчаянно борюсь с собой, чтобы не окликнуть и не остановить. Что значат три с половиной месяца разлуки для двух безумно любящих людей? Это капля в океане для тех, у кого впереди целая жизнь. Для нас сейчас – это целая вечность. А ещё возможность избежать страшной ошибки. Сколько раз мы уже были на краю, но смогли… А сегодня…

За эти четыре часа я узнала о Феликсе то, о чём не догадывалась целых восемь лет. Чтобы оставаться в танце ему вовсе не нужно было шоу мирового масштаба… Но я хотела, чтобы он стал знаменитым. Я с ужасом осознаю, что невольно толкала Феликса к тому, чего он сам никогда бы не пожелал для себя. А Феликс… он просто пытался все эти годы мне соответствовать, будучи уверенным, что простой фотограф – мне совсем не пара, и мечтал дать мне то, чего я заслуживаю. А разве он был когда-нибудь простым фотографом? И, если был… Заслужила ли я его?.. Имею ли я право так рисковать самыми чистыми в моей жизни отношениями?.. Уже! Я уже рискнула! А расплачиваться придётся обоим.

После того как самолёт Феликса скрылся из виду, я продолжаю ещё долго смотреть в тёмное утреннее небо и шептать молитву, которую придумала сама ещё когда-то давно, в Айсгене. Наверное, это нечестно, и для Фели я должна придумать другие слова. Я обязательно подумаю об этом… Завтра.

Большие ладони Тимура ложатся мне на плечи. Не поворачиваясь, я точно знаю, что это он.

– Тебе следовало хорошенько всыпать за то, что вы оба заставили меня почувствовать себя старым ворчливым занудой. Но я решил, что сначала тебе нужно отдохнуть. Поехали, Карамелька…

Глава 3

Айсген

13 мая

День двести шестидесятый

«Один неверный шаг – и ты никогда больше не будешь ходить, Ни-ки. Ты меня знаешь».

Я открыла глаза, а страшный голос Странника ещё продолжал звучать в моей голове. И даже утренний птичий щебет не смог его заглушить. Вчера я случайно услышала конец разговора, а потом увидела Ника – он был бледен и подавлен. Мне совершенно не было его жаль, но… Сразу всплыли в памяти все предостережения Жака.

Что же ты за чудовище, Странник? А, впрочем, мы ведь с тобой из одного племени.

Всего пять утра, а спать совсем не хочется. Сегодня мне восемнадцать лет. Интересно, кто первым меня поздравит?.. Демон ни за что не позвонит. А всех остальных не так уж и много. Мне неловко от своих мыслей – жду, как маленькая, каких-то чудес… Но я тут же себя оправдываю, ведь совершеннолетие – это очень серьёзная дата, и праздновать её полагается с огоньком.

* * *

В следующий раз просыпаюсь от стука в дверь. Ну надо же – всё же уснула. Оказалось, это Ник пришёл звать меня на завтрак. И всё. Серьёзный, задумчивый… Забыл? Специально игнорирует? Намекнуть бы… но как? Разве что запеть невзначай: «Ты целуй меня везде – восемнадцать мне уже!»? Но для француза этот шлягер – ни о чём!

Завтракать расхотелось. Глупо, конечно. А ещё так хочется позвонить Дашке!..

* * *

К двум часам дня настроение закатилось под плинтус, но обед я игнорировать не стала. Едим молча, как на поминках. И когда я уже собралась предложить Нику отметить сегодняшний день хотя бы шампанским, меня опередил звонок на его мобильник.

– Извини, – буркнул он, выходя из-за стола.

О чём говорил – не знаю, но слово «Лиз» я услышала отчётливо.

Лучше бы я сегодня училась, но занятия начнутся только через два дня.

* * *

К шести вечера обо мне так никто и не вспомнил. Бойкот? Или я реально никому не нужна? Плакать не стану – это уж совсем по-детски. В соседнем номере музыка – похоже, Доминик не скучает.

* * *

В семь вечера Ник заходит ко мне. Опомнился?

– Диан, прогуляться не желаешь?

Я вглядываюсь в его лицо – полная апатия. Он и сам не желает.

– Нет, – рявкаю я и захлопываю перед носом дверь.

– Ужинать во сколько будем? – спрашивает из-за двери.

– Завтра, – отрезаю и иду за успокоительными сигаретами.

Стоя на балконе, затягиваюсь глубоко, жадно… В горле першит, дым глаза режет, а спокойствия – ноль.

Что мне известно о спасении утопающих? Правильно – это дело рук самих утопающих.

Пересчитываю наличность – в основном фунты и совсем немного евро. Кредитку прячу в маленький клатч с твёрдым намерением забыть о ней, так же как и о клатче. Я взрослая и неглупая – смогу заработать на мелкие расходы, а крупные мне на фиг не нужны. За жильё, питание и обучение уже оплачено. Не пропаду. А сейчас по расписанию у меня праздник.

Доминик звонит на мобильник спустя пять минут после того, как я покинула отель. Значит, на ресепшене за мной тоже пасут. Обложили!..

– Диан, ты где? – И голос вдруг такой взволнованный! А то ходил весь день – через губу не мог переплюнуть.

– Отдыхай, Ники, я немного погуляю и вернусь.

– Возвращайся, давай вместе погуляем.

– Извини, но ты не в списке приглашённых гостей.

– Диан, зачем тебе неприятности? – Ник не понимает тонких намёков. Козёл! А любовь зла!

– А тебе зачем неприятности, Ники? Вот поэтому ты будешь молчать.

– Малышка, давай п-поговорим. – А-а, испугался!..

– Не хочу говорить, веселиться хочу! Имею право, Ники. Я взрослая, – и со злорадством добавляю, – совершеннолетняя!

Три секунды молчания, и…

– Что ты… А какое… А… О, черт! Черт-черт-черт! Диана!

Я сбрасываю звонок, выключаю звук – свобода. Вдыхаю прохладный вечерний воздух и спешу к такси.

* * *

Ну-у, так себе барчик – видали и получше.

Весь мрачный, похожий на склеп. И название дурацкое – что-то с хером связано. А тачки припаркованы нехилые. На входной двери висит крупное объявление – ни фига не понятно, но слово «танец» я узнаю на любом языке. Быстро забиваю в переводчик и через полминуты выясняю, что заведению требуются официантки и танцовщицы. Отлично – отчего бы не совместить приятный праздник с полезным делом?! Фотографирую объявление и решительно вторгаюсь внутрь.

Спускаясь по каменным ступеням винтовой лестницы, я заранее продумываю план бегства. Лишним не будет. А когда ещё искать приключения на пятую точку, если не в восемнадцать лет? Внутри, как в погребе – кирпичный сводчатый потолок и стены тоже из столетнего кирпича. Бармен, весёлый и волосатый парень, мне задорно подмигивает, и я решительно направляюсь к нему, тыча пальцем в фотку с объявлением. Парень на ломаном английском предлагает подождать немного и обещает, что меня пригласят.

Бармен, конечно, милашка, но алкоголь мне не продал, зато попросил какого-то мужика угостить меня. Ещё чего – потом не расплатишься. Отвоевав, наконец, заветное гадкое пойло, удаляюсь за дальний столик. Женщин здесь немного, и все они слишком взрослые и вульгарные. А мужчины… они ужасные! Похоже, я попала в какой-то бандитский притон и, кстати, собираюсь здесь танцевать. А вдруг им требуются стриптизёрши? А я готова? Скорее нет, чем да.

Сижу уже минут десять и всё меня бесит – взгляды, смешки, музыка их дурацкая и отвратительный бурбон. Мужчины несколько раз подходили, но, встретив мой взгляд, даже не присаживались. Стрёмно здесь. А я ведь, вроде как, праздника хотела… Замечаю, что никто не курит, да и соответствующие таблички об этом гласят. Вооружаюсь сигареткой, и рыжая волосатая лапа даёт мне прикурить. Ох и адская это смесь – бурбон с никотином! Я рекомендую рыжей руке отвалить от меня, но мужику не нравится моя рекомендация. Разве я не этого хотела?

Рыжий перехватывает моё запястье и гавкает что-то очень эмоциональное на немецком, а я ему со смехом по-русски… Такие пожелания ни один мужик не стерпит. Если бы понял – убил на месте. Но не судьба – вмешивается бармен и тянет меня к входу в подсобку, укоризненно цокая языком. Ну-ну, пойдём посмотрим – что у вас там за танцы.

В маленьком тесном кабинете двое. Один, вероятно, хозяин бара – очень крупный, похожий на дирижабль, немец, весь в коже и на понтах. А второй…

Нет, ну не может быть мир настолько тесен!..

Вот встреть я ЕГО в Париже!..

Я, собственно, и надеялась там однажды его встретить, потому что это логично. Ладно, пусть даже не во Франции, но тогда в Берлине или в любом другом значимом городе! Но здесь, в Айсгене… Чудны дела твои, Господи!

Дирижабль что-то прогудел по-немецки своим зычным голосищем, но я не отрываю взгляда от француза. Он по-прежнему красив – значит, мне, неискушённой девчонке, тогда не показалось. И улыбка у него такая же наглющая, и взгляд масляный. Он что-то тоже говорит мне на немецком и продолжает улыбаться, а его взгляд, не нащупав ничего выдающегося сквозь мои мешковатые шмотки, впился в моё лицо.

– Я пока ещё не сильна в немецком, мсье Андре, – я широко улыбаюсь, наблюдая как он хмурит лоб, силясь меня вспомнить.

Наверное, мсье Андре, блуждая по закоулкам памяти, всё же набрел на какие-то воспоминания, потому что вдруг его взгляд просветлел, он радостно вскинул указательный палец, раскрыл рот и… ничего не сказал.

– Да, это я, – приободрила я его.

– Аргентинское танго! – воскликнул француз и с недоверием осмотрел моё неброское одеяние, болтающееся вокруг непонятно какой фигуры, но, снова встретившись со мной взглядом, заключил: – Такие глазищи просто невозможно забыть.

– В яблочко!

– Малышка из России! – увлечённо продолжает он играть в угадайку.

– Да, потерявшая свои сиськи, – выпаливаю раньше, чем успеваю подумать.

Невольно опустив взгляд на упомянутую часть тела, я с досадой понимаю, что лучше было бы промолчать, потому что в этом прикиде я их…

– Похоже, ты их так и не нашла, – усмехается француз, озвучивая мои собственные мысли.

Мне вдруг становится неловко и очень обидно… Он ведь такой взрослый, успешный… Зачем он пытается меня унизить?

А зачем я сюда приперлась? Ожидала светской беседы за чашкой чая? Это вряд ли. А ведь я могла попасть в лапы каких-нибудь бандюг… Но, глядя на француза, почему-то уверена, что в его присутствии ничего плохого со мной не случится. И почему я так думаю? Хм, просто знаю и всё.

А вот немец не внушает мне никакого доверия. Он что-то недовольно высказывает мсье Андре и тычет в мою сторону волосатым пальцем. Сроду не думала, что немецкие мужчины такие мохнатые… Или особенно шерстяные только в этом баре собираются? Может, у них тут какой-нибудь кружок по интересам? Ну-у, к примеру, для любителей спать на снегу…

Немец повернулся ко мне и что-то громко гаркнул.

– Что он говорит? – спрашиваю у француза.

– Хочет, чтобы ты разделась, – неохотно отвечает он и морщится.

– Зачем? – я стараюсь не показывать страха, но удивиться-то я имею право. – Это для всех такой способ приёма на работу?

– Ты ведь, кажется, хочешь здесь танцевать? А вдруг ты кривоногая или у тебя имеются иные дефекты.

Обнажение совсем не входило в мои планы, но прямо сейчас, наблюдая за гримасой француза, мне хочется увидеть другое выражение на его лице. Я сбрасываю курточку и следом за ней летит толстовка. Джинсы падают сами, стоило потянуть шнурок. Я не пытаюсь выбраться из джинсовой кучки у моих ног. От глаз моих собеседников скрыты только щиколотки, но вряд ли мне придётся доказывать, что они тоже не кривые. На мне простое белое бельё – без кружев, рюшечек и бантиков, но это не может испортить впечатление от увиденного.

Сейчас тишину в кабинете нарушают только громкое сопение мужчин и грохот моего сердца. Мне и правда страшно, потому что рентгеновский взгляд немца уже просочился под моё бельё и испачкал каждый сантиметр моего покрытого мурашками тела.

В тот момент, когда немец подаётся вперёд, намереваясь встать со своего места, француза подбрасывает словно катапультой. Он подскакивает ко мне, наклоняется и быстро натягивает на меня штаны. Чуть подрагивающими пальцами он пытается затянуть шнурок, фиксирующий джинсы на бёдрах, и торопливо шепчет:

– Глупая девчонка! Что ты вообще здесь делаешь? Тебе хоть есть восемнадцать?

– Сегодня исполнилось, – я поднимаю на него испуганный и растерянный взгляд и изо всех сил пытаюсь не заплакать.

– Серьёзно? – француз продолжает нахлобучивать на меня одежду. – Весело празднуешь, однако! Так, быстро за дверь и жди меня там. Поняла? Ни шагу от двери! А то мы уже видели твоё выступление, – он кивнул на монитор в углу кабинета.

Так они за мной наблюдали? Значит, видели, как я пыталась курить, игнорируя запрет… и пила… Стыдно. Я опускаю голову, забираю из рук мсье Андре свою курточку и, подталкиваемая им в спину, выхожу из кабинета. Немец что-то громко рычит мне вслед, но француз, оказывается, тоже умеет рычать. Надеюсь, они не подерутся…

Я прислонилась к стене рядом с дверью, за которой громко и эмоционально ругались мужчины. И всё из-за моей дурости. О, Господи, как я дошла до этого? Видели бы меня Демон или Странник – предпочли бы, наверное, откреститься от родственных связей со мной. И, возможно, я даже обрадовалась бы, но ведь на Реми у меня нет никаких прав, а значит мне следует и дальше быть хорошей девочкой. Я ведь это умею. А день рождения… Да и бог с ним – с этим праздником!

Я решительно отстраняюсь от стены с твёрдым намерением как можно быстрее вернуться в отель к Доминику. Он наверняка уже с ума там сошёл, но сообщить своему боссу не посмеет. Я успела сделать несколько шагов по тёмному коридору, когда дверь громко открылась и знакомый голос окликнул:

– Эй, хулиганка, а ну стой! – мсье Андре быстро меня настиг и крепко взял за руку. – Далеко собралась?

– Меня ищут, – предупредила я на всякий случай, хотя никакой опасности от француза не исходило.

– Надеюсь, не полиция? – он впился в меня внимательным взглядом.

– Нет, – улыбаюсь, – здесь я ещё ничего не успела натворить.

– А где успела? – веселится француз.

В этот момент мы вышли в общий зал, и мужчина крепче сжал мою руку.

– Куда Вы меня ведёте, мсье?

– Для начала подальше отсюда, здесь для тебя слишком опасно.

Я обвела взглядом переполненный зал. Как же меня занесло в этот вертеп? Мой спутник совершенно прав – мне здесь не место. Наверное, он считает меня глупой искательницей приключений. Хотя примерно так он и сказал. И примерно так оно и было.

Прохладный вечерний воздух улицы освежил моё пылающее лицо, и я попыталась освободить свою ладонь.

– Слушай, если ты решила удрать от меня – вперёд. Но тогда хотя бы держись подальше от подобных заведений. – Мсье Андре отпустил мою руку, но сам не сдвинулся с места и продолжил с любопытством меня рассматривать.

Удирать совсем никуда не хотелось, но и навязывать этому мужчине своё общество тоже нехорошо.

– Спасибо, мсье, и простите, если из-за меня у Вас возникли проблемы. Мне жаль.

Я махнула ему рукой и торопливо стала удаляться от бара, чтобы мужчина не решил вдруг, что я напрашиваюсь скрасить его вечер.

– Эй, малыш, ты хоть знаешь, куда идти? Я мог бы тебя подвезти, – донеслось мне вдогонку, и я замедлила шаг.

Возвращаться в отель мне не хочется, но и оставаться на улице в незнакомом городе, когда уже стемнело, совсем небезопасно. И что такого неприличного, если он меня подвезёт? Всё же мы с ним старые знакомые и сегодня он меня уже спас… наверное. Я обернулась. С этого расстояния было не разглядеть глаз мсье Андре, но он совершенно точно улыбался. Невольно я залюбовалась им – почти как тогда, ещё в прошлой жизни.

Француз почти не изменился, разве что раньше он был немного стройнее. Сколько ему? Тридцать пять, сорок? Вряд ли больше…

– А что Вы делаете в Айсгене, мсье, Вы ведь француз?

– Мне показалось, что ты тоже не аборигенка, – рассмеялся мсье Андре. – А что, конфетка, у тебя действительно сегодня день рождения?

– Ну да, – я пожала плечами, словно извиняясь.

– И чего ты тогда ждёшь? Это дело ведь нужно отметить! Карета подана, принцесса!

* * *

У мсье Андре мощный кроссовер Mercedes, и в новеньком салоне ещё пахнет кожей. Мне нравится этот запах, а ещё нравится парфюм этого мужчины. Мы едем по вечернему городу, освещённому фонарями, и сейчас Айсген кажется мне красивым и как будто сказочным.

– Куда мы едем? – спрашиваю.

– А куда бы ты хотела?

– Я только два дня в этом городе и ничего здесь пока не знаю.

– И как получилось, что в свой день рождения ты оказалась в таком неподходящем месте совершенно одна? Кстати, что ты там делала?

– А разве не понятно? Я искала работу, зашла по объявлению, – выдаю кусочек правды.

– Что – неужели всё настолько плохо? – удивляется француз. – Ты прости, но я помню, что в день нашего знакомства умерла твоя мама… Удивительная была женщина, я тогда почти влюбился. Ужасная трагедия, я тебе очень сочувствую.

– Лучше моей мамы никого на свете не было. Мне очень приятно, что Вы её помните.

– Ты осталась с отцом?

– После смерти мамы отец и забрал меня во Францию, он француз…

– Вот как?! – обрадовался мсье Андре. – Так мы, значит, с тобой соотечественники? Нам определённо нужен хороший ресторан.

Какой ресторан, он с ума сошёл или забыл, как я одета? Я хмуро посмотрела на шутника.

– Можем прикупить для тебя наряд, соответствующий случаю, – угадал француз моё настроение и испортил его ещё больше.

– Вы меня не за ту приняли, – холодно отозвалась я, – просто подвезите меня до отеля.

– Уверена, что не за ту? – усмехнулся француз. – Смотри-ка, ты притащилась в одно из самых отвязных заведений, собиралась танцевать голой перед местной публикой, – мсье загнул уже второй палец, а я вспыхнула от возмущения и стыда.

– Я не собиралась танцевать голой!

– Неужели? И поэтому ты так поспешила раздеться…

Он прав – всё так и было. И очень глупо теперь строить из себя невинную трепетную лань. Да и возмущаться тоже глупо.

– Я поступила необдуманно, – я с вызовом вздёрнула подбородок, но под насмешливым взглядом француза отвернулась и добавила, глядя в окно: – Меня задели Ваши слова про… Ой, да неважно! И ещё я Вам доверяла, мсье Андре…

– Прости, котёнок, я был неправ. Ты восхитительна и грудь у тебя – что надо. Клаус вон чуть слюной не захлебнулся, – француз рассмеялся, но тут же посерьёзнел и добавил: – Ты меня не бойся, малыш.

– Вообще-то я Диана, – укоризненно сказала я, понимая, что моё имя попутчику совершенно неинтересно, он мне уже придумал кучу разных прозвищ.

– Красивое имя, – спокойно согласился мужчина. – А я просто Андре, договорились? Я ведь, кажется, ещё не настолько старый? М-м? Или ты думаешь по-другому?

* * *

Я замерла перед стеклянной дверью гостиницы. Шикарное здание для такого небольшого городка, и я, юная искательница приключений, направляюсь сюда с едва знакомым взрослым мужчиной. Что бы мне сказала моя Дашка? Она бы с разбегу пнула меня под зад, придавая ускорение. «Какой мужик! Иди, дура, лови момент и хватит ушами хлопать!»

– Ну, смелее, чего ты испугалась? – Андре заглядывает мне в глаза. – Послушай, Диана, в ресторан ты ехать отказалась, но я очень голоден, да и ты, наверное, тоже. Мы закажем в номер много вкусной еды и шампанское и отметим твой праздник, пока этот день ещё не закончился.

– Но… – я нервно сглотнула. Страха не было, а волнение… оно ведь понятно…

– Но если ты думаешь, что я способен причинить тебе вред, то тогда мне лучше тебя отвезти в твой безопасный отель.

Он и правда думает, что я на это куплюсь? Единственное, что меня тормозит – это моральная сторона нашего спонтанного мероприятия. Но чьё мнение или косой взгляд способны заставить меня передумать? Вернуться к себе? Ещё чего!

– Я хочу шампанского, я очень голодна и не собираюсь тебя бояться, – решительно шагнув в раздвигающиеся двери, я уже знаю, что сегодня у меня непременно будет праздник.

* * *

– За тебя, красавица! – Андре прикоснулся к моему фужеру своим. – Пусть твою жизнь наполняют прекрасные моменты…

Он говорит, не сводя глаз с моих губ, и я не сомневаюсь, что себя он с уверенностью причислил к одному из этих прекрасных моментов. Я благодарно улыбаюсь, и мы выпиваем до дна, глядя друг другу в глаза. Это очень вкусно и совсем не сравнимо с тем паршивым бурбоном, с которого начался мой праздник.

Андре ставит фужер на столик, заставленный мясными деликатесами, фруктами и пирожными, и протягивает руку к моему лицу.

– Не бойся, – ласково предупреждает он и проводит подушечкой большого пальца по моим губам. – У тебя обалденные губы.

Ну, так-то я знаю, что они красивые. И ещё знаю, что это первые шаги к соблазнению меня, если не считать предыдущий шаг – пригласить меня поздним вечером в свой номер.

Палец Андре надавливает на мои губы, пытаясь их раскрыть. Не хочу, чтобы кто-то лез руками ко мне в рот, и резко отстраняюсь.

– Что такое? – удивлённо спрашивает Андре. – Я совсем тебе не нравлюсь?

– Нравишься, но… – Что сказать? Чтобы не совал мне пальцы в рот? Я думала, что ЭТО начинается с поцелуев…

– Опять «НО»? Погоди, малыш, а у тебя вообще был секс с мужчиной?

– С мужчиной – нет. – Глядя как вытянулось лицо у Андре, я рассмеялась. – Не волнуйся, я не девственница. У меня действительно нет опыта, просто кое-что было с подростком… Я бы скорее назвала это дефлорацией.

– Ах, вот оно что! – понимающе протянул Андре. – Ну тогда извини, что слишком поторопился. Предлагаю ещё немного выпить.

Мы выпили немного ещё, а потом ещё немного. Андре перестал тянуть ко мне свои руки и увлечённо рассказывал о недавнем путешествии в Испанию. Это было настолько интересно, что я загорелась мечтой посетить эту страну. Странник и то не расхваливал так свою родину. Хочу туда!

– Если подружимся, я мог бы тебя как-нибудь взять с собой, – Андре многозначительно улыбнулся.

– Это типа дашь на дашь? – я расслабленно откинулась в мягком кресле.

Алкоголь сделал своё дело, и я уже не против продолжения. Но мужчины умеют всё испортить – сначала стыковка писек, а потом совместное путешествие и только в том случае, если наши гениталии подружатся. Но я не в обиде – самой интересно.

– Ты всегда такая прямолинейная? – смеётся Андре.