Текст книги "Плыть, ехать, бежать. Путь к олимпийскому пьедесталу в триатлоне"

Плыть

*****

Алистер: Чувство, которое испытываешь, когда плывешь, не похоже ни на какое другое. Кажется, что находиться в воде, легко двигаться сквозь нее – твое естественное состояние; темп спокойный, ровный. Ты ныряешь и уже с первых гребков знаешь, что сегодня все получится, ты чувствуешь воду, движения рук и тела. Ты уверен, что все делаешь правильно.

В бассейне не на что смотреть. На открытой воде с глаз как будто спадает пелена и перед тобой открывается целый красочный мир, тот, который видишь, когда бежишь или едешь на велосипеде по сельской местности. В Англии лучшее место для плавания – озеро Семервотер. Теплый солнечный день, гидрокостюмы не нужны, вода спокойная… Лучшее место для плавания в мире – это тропическое море, с пляжа плывешь на какой-нибудь остров и обратно, вглядываясь вглубь, чтобы увидеть скатов. Плывешь так в окружении рыбок, теплая соленая вода поддерживает, ты наедине со своими мыслями и абсолютно счастлив. Это ни с чем не сравнится.

Алистер: Некоторые тренировочные программы подготовки к Олимпиаде – результат многих часов лабораторных тестов, научных исследований и точных компьютерных вычислений. Наша подготовка более прозаична – она состоит из смеси истории, окружения и случайностей.

Важную роль сыграло то, что мы жили рядом с Лидсом. Мы как будто выиграли триатлон в лотерею – у нас была возможность тренироваться в хороших бассейнах, рядом с нами были отличные беговые и бесконечные велосипедные маршруты, к тому же наша любовь к бегу и велосипеду началась рано и продлится еще очень долго.

Джонни: Обычно мы проходим олимпийскую стандартную дистанцию: полтора километра плавание, сорок километров велосипед, десять километров бег. Чтобы справиться с ней, на обычной тренировочной неделе мы проплываем в среднем 20 километров, разбивая их на пять тренировок. Начинаем обычно в семь утра, это идеальное время, как ни посмотреть. Это не так рано, чтобы потом клевать носом весь день, но и не поздно – остается достаточно времени на другие тренировки.

Также это значит, что мы можем плавать с основной группой триатлетов в Лидсе, позже тренируются другие группы спортсменов. Конечно, было бы здорово заниматься с настоящими пловцами, потому что у них можно многому поучиться. Мы получаем немало пользы, тренируясь с мощными велогонщиками и лучшими бегунами на пять и десять километров, а тренировки с сильнейшим пловцом триатлона нашим другом из Словакии Ричардом Вагрой значительно улучшили мою технику.

Можно подумать, что раз мы соревнуемся на открытой воде, то и тренировки проводим там же, но это, к сожалению, неудобно. В детстве мы плавали в реке Уорф, подростками ходили купаться на озера, мне нравилось. По понедельникам мы устраивали ночные заплывы, когда к концу тренировки становилось так темно, что приходилось останавливаться у каждого буйка и вглядываться в темноту, чтобы разобраться, в каком направлении плывешь. Мы оплывали остров, дрались с лебедем и возвращались обратно. Теперь мы занимаемся плаванием.

Джонни: Из всех трех дисциплин плавание требует больше всего работы ума. Когда ты бежишь или едешь, то понимаешь, что физически идешь к цели, в плавании так не получится. Все, что тебе остается, – это смотреть на кафельную плитку или на черную линию впереди. Чувство удовлетворения приходит только тогда, когда закончишь дистанцию.

Самое сложное в этой труднейшей дисциплине – график занятий. Тренировка в семь утра означает, что встать нужно не позже полседьмого. В это время кровать особенно приятна, в ней так тепло, уютно, в то время как за окном темень. Бассейн холодный, мокрый, шумный. Даже дома зябко. Ставишь машину на пустую парковку, идешь к зданию, заходишь в раздевалку. Солнце еще только встает, а мы уже ходим у бортика, занимаясь чем угодно, только не делом. Спрашиваешь тренера, какая будет разминка, через две минуты повторяешь вопрос.

Алистер: Вставать рано утром – это единственное, что я ненавижу в тренировках. Ты устал, все болит, и думаешь только о том, как бы поспать еще. Но странное дело: все беспокойства, переживания из-за холода исчезают, как только проплывешь первые метры в бассейне. Там ты про все забываешь. Ты за работой.

Для меня важно помнить, что это всего лишь часть большого дела. Тренировка в бассейне ранним утром – это просто то, что ты делаешь, к тому же там есть человек, который говорит тебе, что именно нужно делать. Если бы я тренировался не в группе, а сам по себе, то точно делал бы себе поблажки: так, пятьсот метров – разминка, потом еще три километра… Из них я бы проплыл два, решил, что уже хватит, и пошел бы домой.

Я с невероятным удовольствием берусь почти за все, только плавание дается мне с трудом. С возрастом, правда, становится легче, однако самостоятельно заниматься мне все так же сложно. Можно написать на бумаге план тренировки и прикрепить рядом с дорожкой, но все равно лучший результат можно получить, только если это сделает тренер на доске, скажет тебе, что делать, и ты будешь работать в окружении остальной группы спортсменов. Так можно не думать, что ты здесь с такой-то целью и должен выполнить то и то. Ты просто заходишь в воду, следуешь указаниям и ни о чем не думаешь.

Джонни: Хоть мне и тяжело вылезать из кровати рано утром, чтобы идти в бассейн, мне нравится чувство выполненного долга по окончании тренировки, а это многое говорит о моем характере. Можно сказать, что эти тренировки я люблю меньше всего, но они проходят по расписанию – ты знаешь, где ты будешь и сколько времени это займет.

Чтобы утро за утром приходить туда, нужен хороший коллектив. Нужно, чтобы все делали то же самое. Важно, чтобы тренировки были поделены на небольшие отрезки, на маленькие подходы. Даже разминка должна делиться: восемьсот метров следует разбивать на двести метров кролем, двести метров на спине, двести метров упражнения, двести метров на руках. Ты стоишь на краю дорожки, а тренер кричит: «Пошел через десять секунд!» Тебе не нужно думать наперед, не нужно беспокоиться ближайшие четыре километра. Заходи в воду, разминайся, начинай упражнения. Все остальное придет само.

Алистер: Когда есть возможность плавать на открытой воде – это просто класс. Так намного интереснее, веселее, но в Англии для этого слишком холодный климат. Помню, как в подростковом возрасте на сборах мы плавали в Салфорде, температура воды была девять градусов, мы так замерзли, что не хотели потом снимать гидрокостюмы. Мы стояли под душем, пытаясь согреться, а тренер уже звал обратно. Все дрожали от холода, просто ужас.

Джонни: Ты много ездишь на велосипеде или много бегаешь и постепенно делаешь это лучше и быстрее. В плавании все не так, там приходится выбирать – либо ты работаешь технично, либо ты работаешь много.

Плавание в триатлоне сильно отличается от обычного плавания в бассейне. Тебе не нужен идеальный гребок, потому что ты поплывешь не по отдельной дорожке. Тебя будут качать волны и толкать со всех сторон другие спортсмены.

Алистер: Это замкнутый круг. Нужно много плавать, чтобы развивать силу для хорошего длинного гребка, но если перезаниматься, гребок станет только хуже. Нет смысла тренировать идеальный гребок на заведомо медленной скорости, потому что как только вы ускоритесь, техника исчезнет.

В гонках не стоит пытаться плыть на максимальной скорости. Может показаться странным, но нужно сохранить больше энергии, чем израсходовать. Поэтому наша основная тренировка заключается в бесконечных сериях по сто метров в темпе одна минута десять секунд. Цель – проплыть примерно в таком темпе на гонке, приложив минимальные усилия. Гребок подстраиваешь под этот темп. Немного изменяешь технику, смотришь, как изменилось время. Насколько легко ты можешь проплыть полтора километра в темпе минута десять на сто метров? Это ключевой навык для профессионалов: никогда на гонке тебе не придется плыть быстрее.

Мы с Джонни не самые сильные пловцы. Многие тренеры в триатлоне считают, что чем меньше гребков делаешь, тем лучше, но это не наш случай. Я лучше плыву, когда я в хорошей форме. Вот так все просто. Я не делаю сильный или длинный гребок, я просто выполняю то количество гребков в минуту, которое могу. Та же ситуация и с велосипедом: я не отличаюсь особенной мощностью, но могу ехать с очень высоким каденсом (количество оборотов педалей, совершаемых каждой ногой за минуту). Чем в лучшей я форме, тем проще мне работать.

Нас выручает то, что мы занимаемся плаванием с четырех лет и нам не нужно много работать над техникой. Мне кажется, что мало кто в мире понимает, если кто-то понимает вообще, что такое плавание в триатлоне.

Секрет заключается в эффективности плавания, вне зависимости от того, кто вы – профессионал, новичок или опытный любитель. В гонке есть большая разница между плаванием и бегом. В плавании вы стараетесь пройти дистанцию как можно легче для себя, на последнем этапе выкладываетесь по полной, чтобы бежать быстрее.

Сейчас объясню посложнее. Самое важное в технике плавания в триатлоне – разница между вашим лактатным порогом и максимальной скоростью. Если ваша максимальная скорость очень высокая, а лактатный порог нет, то мышцы начнут производить больше молочной кислоты, чем могут переработать, следовательно, вам будет очень больно, скорость сильно снизится, и все это обернется большими неприятностями. Вы проплывете первые триста метров на всех парах, а дальше не сможете, сдуетесь. Накрепко запомните, что начинать гонку нужно очень медленно, чтобы суметь восстановиться.

Существует три типа пловцов в триатлоне: те, у которых относительно высокая максимальная скорость и низкий лактатный порог; те, у которых относительно низкая максимальная скорость и высокий лактатный порог; и, наконец, те, у кого низкая скорость и низкий лактатный порог. Триатлеты из первой и последней групп часто показывают одинаковые результаты в гонках, хотя, казалось бы, первые должны плыть намного лучше.

В бассейне можно видеть, что некоторые спортсмены очень быстро плавают, но не работают над тем, чтобы сохранять нужный темп на длинных дистанциях. Они стараются плыть в высоком темпе, быстро начинают и так же быстро расходуют свои силы, вот почему в триатлоне через триста-четыреста метров начинается так называемая мертвая зона. Именно в ней безумный порыв сходит на нет. Там вы обгоняете людей, которые получили свою минуту славы и успокоились.

Мы с братом не обладаем богатырской силой и не можем плыть очень быстро, поэтому не выдыхаемся. Это по чистой случайности делает нас идеальными пловцами в триатлоне. Не уверен, что мы смогли бы плыть быстрее, даже если бы в воде, кроме нас, никого не было. У нас недостаточно широкие плечи, и мы не великаны. У нас другая природа.

Некоторые могут обогнать нас на минуту в плавании и хорошо проехать на велосипеде, но после всего этого они заваливают бег. Если вы быстро плаваете, как, например, Хавьер Гомес, это может обернуться против вас, потому что ваши соперники хорошо устроятся сзади и поплывут на буксире. Возможно, мы бы изменили тактику, если бы таких скоростных пловцов было два или три, тогда, может, и нам пришлось бы работать быстрее. Если бы трое или четверо быстро плыли и ехали, то нам бы пришлось очень туго. Но надеюсь, что и тогда мы бы намного не отстали и смогли бы в итоге победить.

Алистер: Мы плаваем в бассейнах любой длины. Плавайте где можете и когда можете. Пусть плавание станет вашим ритуалом перед работой или в обеденный перерыв – так вам не придется весь день думать о тренировке. Плавайте по возможности с друзьями – так будет веселее и время пролетит незаметно. Занимайтесь в группе триатлетов или пловцов. Больше плавайте кролем на груди, конечно, на первом триатлоне можно проплыть и брассом, но кроль намного эффективнее. Чередуйте стили в разминке и заминке при выходе из воды. Если вам сложно заставить себя работать, напоминайте себе, зачем вы это делаете. Каждая тренировка на счету. Разбивайте тренировку на небольшие отрезки, поставьте бутылку воды у бортика, уделите достаточно внимания работе над техникой, наслаждайтесь – вы плывете, а не сидите за рабочим столом.

На тренировках при подготовке к триатлону нужно работать в трех основных направлениях.

– Скорость плавания. Для большинства хороших триатлетов-любителей максимальная скорость плавания на гонках – не самое главное. Помните об этом, когда вам захочется побыстрее выплыть из группы на первых двух сотнях метров полуторакилометровой дистанции.

– Плавание на пороговой скорости. Это ваш лучший гоночный темп, главное – сохранять ритм.

– Аэробное плавание на выносливость. Ровный темп, примерно на 10–20 секунд на 100 метров медленнее, чем ваша пороговая скорость.

– Если вы плаваете три раза в неделю, делайте одну тренировку на пороговой скорости и одну аэробную на выносливость каждую неделю, тренировку на скорость – каждые две недели. Отрабатывайте технику во время разминки, следите за временем и расходом энергии: помните, что три тренировки по 45 минут лучше, чем две по часу.

Тренерский уголок

Вот пример отличной тренировки по плаванию. Каждый пловец имеет свои сильные и слабые стороны, поэтому ваша индивидуальная программа должна учитывать ваш уровень, а наш пример вы можете взять за основу. Мы исходим из того, что 1,5 километра вы проплываете за 25 минут, но вы можете корректировать скорость и расстояние в зависимости от ваших способностей.

1. 500 метров – разминка. Не спешите, чередуйте стили, сосредоточьтесь на технике.

2. 8 × 50 метров – упражнения. Работайте над тем, что у вас плохо получается.

3. 4 × 50 метров – ускорение. Постепенно увеличивайте нагрузку на каждом отрезке.

4. 5 × 100 метров – плавание в координации прогрессивно: первые 100 метров спокойно, вторые с небольшим усилием, третьи с ровным усилием, следующие в гоночном темпе, последние немного быстрее.

5. Выполните предыдущий подход еще два раза, чтобы получилось в итоге 1,5 километра.

6. 200 метров – заминка.

Большие свершения

Алистер

Через месяц после чемпионата мира среди юниоров я пошел на первый семестр в Кембридж. С самого начала я чувствовал себя не на своем месте.

Прежде чем поехать туда, я поговорил с родителями. Мы сошлись на следующем: можно хотя бы попробовать, вдруг получится совмещать и мне понравится. Я мог бы проходить доклиническую практику, взять перерыв на время Олимпиады в 2012 году, а потом вернуться. Может быть, наука мне понравится больше, чем спорт. В принципе мне очень нравилось учиться в школе. Родители верили, что если им удастся меня отправить в Кембридж, то я там и останусь.

Я всегда был уверен, что в спорте успех приходит к тем, кто много работает. Я выигрывал чемпионаты страны среди школьников, потому что много тренировался, чемпионат мира я выиграл по той же причине. А вот про науку я такого не думал. Для меня учеба никогда не была целью, и мне никогда не приходилось так много работать. Все получалось само – я хорошо сдал выпускные экзамены, потому что учился в хорошей школе. Я не делал домашних заданий, потому что мой маленький рюкзак подходил для езды на велосипеде, а не для учебников. Какое направление вы выберете, если хорошо учились в школе? Медицину. Мой учитель сказал мне, что я должен поступать туда, я так и сделал, но я никогда не занимался дополнительно и собеседование прошел на авось. Кембридж не был чем-то важным для меня, потому что я не трудился, чтобы туда попасть.

Я сознательно делал над собой усилие, чтобы получить хоть какое-то удовольствие, ведь учеба в Кембридже – уникальный опыт, но жизнь триатлета международного уровня вскоре начала мешать моему студенчеству. Я хотел, чтобы в моей комнате стоял велосипед, потому что он стоил две тысячи фунтов, но это было не по уставу, мне отказали и попросили оставлять его в подсобке. Я ходил на плавание в пять утра, но поначалу мне не разрешали парковаться рядом с бассейном. Расписание занятий могло меняться, бывало, что лекции внезапно переносились на вечер, когда у меня по плану была тренировка, и я никогда не задумывался, куда пойти.

Нужно было что-то менять, и это касалось в первую очередь Кембриджа. Для начала я решил взять академический отпуск, чтобы посмотреть, как пойдут дела в спорте, и мне разрешили.

Я поговорил об этом с родителями на каникулах. Они очень огорчились, мама намного больше папы. Она совершенно не понимала моей логики, потому что сама бы все отдала, чтобы учиться там медицине, но они оба видели, что я несчастлив.

Папа усадил меня и спросил, что я собираюсь делать. Я ответил, что не знаю, но точно понимаю, что жизнью недоволен. Тогда он поддержал меня, сказав, что я должен идти за мечтой и выбрать ту дорогу, на которой смогу стать счастливым. Еще он сказал, что важно оставаться верным своему делу и выполнять его наилучшим образом и что это самое главное в жизни.

Ему было непросто это сказать. Папа не очень хорошо разбирался в триатлоне, он любил медицину. Мое решение означало, ко всему прочему, что я вернусь жить к родителям и пробуду с ними еще долгое время. По словам Джонни, родители были очень напряжены в то время. Джонни и Эд, сидя с ними за обеденным столом и слушая их разговоры, переглядывались и думали, что лучше поскорее уйти…

Для меня это стало одним из переломных моментов в жизни. Пока я был в Кембридже, я убедился, что спорт – это то, чем я хочу заниматься. Это было символично – одна дверь передо мной закрылась, зато открылась другая. С тех пор я уже не сомневался в правильности своего решения. Я хотел добиться всего, на что был способен.

Одновременно с этим в моем родном городе произошли изменения, которые помогли мне на новом пути. Британская федерация триатлона выбрала Лидс одним из центров по подготовке триатлетов, а это значило, что, вернувшись из Кембриджа, я смогу тренироваться с командой по плаванию. Когда центральное финансирование проекта было урезано, городской университет Лидса, не без помощи моего тренера Малкольма, вмешался и начал программу софинансирования.

Федерация триатлона тогда могла все испортить. Они изо всех сил старались отправить меня тренироваться в их основной центр подготовки в Лафборо, но я упирался как мог, потому что был уверен, что это в корне неправильно. Лидс – то место, где я тренируюсь лучше всего.

Плаванием я мог бы заниматься где угодно, но бегом и велосипедом – нет. Я знал свою тренировочную группу, маршруты и был уверен, что это приносит результаты.

Мне звонили тренеры из других городов, предлагая заниматься у них, но, подумав, я все равно выбирал Лидс. Федерация триатлона тоже не сдавалась, и с какого-то момента они потребовали, чтобы я каждые полмесяца приезжал в Лафборо, таким образом они хотели присматривать за мной. Но через месяц я просто перестал отвечать на их звонки.

Федерация триатлона вслед за успехом федерации велосипедного спорта, которая учредила национальный центр велоспорта, решила сосредоточить свои силы и вложения на базе в Лафборо. Предполагалось, что региональные центры подготовки, которые оказались нам с Джонни так кстати, будут упразднены. Я не верю, что централизация чем-то поможет триатлону. Как и в других видах спорта, настоящая проверка таких национальных центров – процент вышедших из них медалистов. Да, система хорошо сработала в велоспорте, но это не значит, что она так же успешно проявится в других видах спорта. У меня всегда был один аргумент – зачем что-то менять, если и так хорошо?

Думаю, что люди, которые имеют силы добиться успеха вне системы, сделают это в любом случае. Большие свершения начинаются с того, что ты берешь всю ответственность за происходящее на себя. Ты сам выбираешь составляющие твоей победы, ищешь единомышленников и формируешь группу поддержки по своему усмотрению. Если ты принимаешь такие решения сам, то становишься сильнее и это помогает тебе на гонке. Выходя на старт, ты знаешь, что на сто процентов сам отвечаешь за все, что сейчас делаешь.

Если такие решения принимают за спортсменов, могут начаться проблемы. Когда они плохо выступают, то начинают перекладывать часть вины на тренера, искать оправдания своему провалу.

Многие успешные спортсмены решают все сами и лично подбирают себе тренеров. Посмотрите на олимпийского чемпиона Мохаммеда Фараха или чемпиона мира по бегу с препятствиями на 400 метров Дэвида Грина. Они оба добились успеха независимо от официальных структур, работали с собственными тренерами и сами принимали решения.

Думаю, многие в федерации триатлона понимают, что успех на соревнованиях зависит не от того, что спортсменов заставляют что-то делать, а благодаря тому, что убирают ограничения с их пути. Уверен, что те, кто настаивал на моем переезде в Лафборо, думали, что тренироваться в таком замечательном тренировочном центре в моих интересах.

Для триатлона требуется много тренировок, семьдесят процентов которых должны проводиться на улице, поэтому окружающая среда становится ключевым фактором. От всего остального – спортивной медицины, ОФП, питания и одиозной спортивной психологии – зависит не более пяти процентов результата.

Официальные структуры, курирующие профессиональных спортсменов, должны заботиться об обеспечении безопасной среды, убирать препятствия с пути будущих чемпионов, а не добавлять новые. К счастью, последние два года для нас все так и складывалось.

Мы в ответе за то, что делаем, мы отвечаем за наш тренировочный процесс и конечный результат.

Так, будучи сам себе начальником и полностью осознавая, что мне придется преодолеть, я начал свой путь от успешного юниора к сильному профессионалу. Я легко выиграл чемпионат Европы в 2007 году, задался целью выступать на чемпионате мира, но на сборах в Пиренеях за пару недель до старта меня сбил мотоциклист. Бам! Я отключился, через несколько минут очнулся на земле, вскочил и подумал, что со мной все в порядке, только вот руки почему-то не двигались. Было странное ощущение нереальности произошедшего. Да только вот когда я снова смогу шевелить руками?

Я, как всегда в своем репертуаре, пытался плавать в озере тем же вечером, используя одну руку и ноги, и в течение следующих нескольких дней постепенно возвращался в норму. Плечи все еще болели, но, когда я смог наконец поднять руки над головой, понял, что выйду на старт. Я не победил, чемпионом мира в тот раз стал Орельен Рафаэль, после того как я пропустил вперед себя пятерых на велоэтапе. Конечно же, я был огорчен проигрышем. Но, несмотря на невыгодную позицию, я хорошо прошел беговой этап. Ну а Орельен просто выдающийся спортсмен.

Может показаться странным, что многие успешные юниоры не достигают тех же результатов в старшей возрастной группе. Если раньше они могли меня обогнать, почему не могут сейчас? Что я могу сказать? Многие юниоры были крупными, сильными подростками, но соревнования для того возраста длятся всего около часа, а беговой этап – всего пять километров. Перейдя в разряд элиты, ты должен стать очень выносливым, а для этого необходимо сделать большой скачок в развитии. Тебе предстоит отработать час двадцать только до того, как ты побежишь, а именно там начинается настоящая борьба.

Я искал следующую цель. В конце сезона 2007 года мне посчастливилось принять участие в этапе Мировой серии на Родосе. Стояла осень, и качество трассы уже было не очень хорошим, но я впервые мог попробовать себя в борьбе с серьезными противниками мирового уровня. Я был очень взволнован.

Та гонка была всего четвертой олимпийской дистанцией (полтора километра плавание, сорок километров велогонка, десять километров бег) в моей жизни, но я решил рискнуть и выйти в отрыв на велоэтапе. Впереди было двое спортсменов, один из них – Свен Редерер, бронзовый медалист в Афинах, и я начал его преследовать. Соревноваться с ним было прекрасно. Он очень быстрый, его имя известно, на него я в свое время смотрел по телевизору.

Мы соскочили с велосипедов, начали бежать и вскоре догнали лидера Криса Геммелла. Сказочного дебюта не получилось, Крис обогнал меня на финишной прямой, но прийти вторым в Мировой серии значило для меня в то время очень много. Там были известные англичане: Уилл Кларк, Стюарт Хайес. Обойти этих известных спортсменов было очень приятно. Но мне стало этого мало, и, даже пробежав ту дистанцию за час и сорок пять минут, я изводил себя мыслью, что сдался в конце. Мне следовало сильнее ускориться.

Последняя минута гонки не давала мне покоя, но все равно тот результат был очень важен. Он означал, что, несмотря на несколько провальных гонок в начале 2008 года, я все еще мог квалифицироваться на Олимпиаду. Впереди был новый этап.

Появились и другие доказательства, что я набираю форму. За две недели до Родоса я участвовал в финале Гран-при Франции. После велоэтапа я быстро бежал первые два с половиной километра. Нас было четверо: действующий чемпион мира Хавьер Гомес, Уилл Кларк, Стюарт Хайес и я. Я думал: «Вот это да! Я бегу с Гомесом!»

На третьем километре он внезапно припустил, я – за ним. Казалось, что я спринтанул, только чтобы не отстать от него. В голове крутилась только одна мысль: борись, борись, борись.

Уилл и Стью отстали. Но так продолжаться не могло, я преследовал Гомеса шаг в шаг три километра, а потом отстал. Уилл и Стью обогнали меня на финише, но это неважно. Я был наравне с лучшим бегуном в мире в то время, когда он лидировал, а этого никто не мог предположить.

Планы на зиму были грандиозные, но ни один из них не осуществился. Все, что только могло, пошло не так. Я получил травму бедра, сломал велосипед, в икру мне вонзилась деталь из цепи, и закончилось все стартом, где я выступил весьма посредственно. Но награда была не за горами. Когда я вернулся домой, у меня в запасе оставалось полтора месяца перед гонкой в Мадриде, финальной квалификацией на Олимпиаду в Пекине для сборной команды Англии. Гордиться мне было особенно нечем. Я еле попал на тот старт благодаря неплохому результату на Родосе; на чемпионате Европы месяцем ранее я пришел двенадцатым и пятым на Гран-при в Дюнкреке.

Результаты говорили за себя, подготовка оставляла желать лучшего. Мне нужно было финишировать в первой восьмерке, чтобы иметь хоть какой-то шанс квалифицироваться, а потом войти в тройку медалистов на чемпионате страны. Я чувствовал, что все были в напряжении, никто не получил квалификацию заранее. Меня это даже радовало. Тим Дон и Уилл Кларк считались основными спортсменами в то время, я же просто участвовал в гонке. От меня никто ничего не ждал, мне нечего было бояться.

Я вышел из воды в хорошей форме и с хорошим результатом, и тут разразилась такая гроза, которой Мадрид никогда не видывал. Вся транзитная зона была в воде. Ковровая дорожка уплыла. Еще немного, и гонку бы отменили вообще.

Я огляделся, и вдруг оказалось, что путь свободен. Олли Фриман, еще один молодой англичанин, сильно отставал, обстоятельства его сломили. Эндрю Джонс сошел с дистанции, перемерз. Нас осталось четверо: Тим, Уилл, Стюарт Хайес и я. Стью два раза прокололся, нас осталось трое, я оказался в восьмерке и квалифицировался на Олимпиаду. Это произошло практически само собой… Вот же черт!

Если вы думаете, что тренеры национальной сборной оставались беспристрастны, когда дело дошло до квалификации, то вы ошибаетесь. Я слышал, как тренер Тима кричал ему: «Алистер всего на пять секунд обгоняет тебя, ты должен его догнать!» Я слышал и тренера Уилла, который тренировал мужскую сборную страны, когда тот выкрикивал: «Алистер всего на двенадцать секунд обгоняет тебя, ты догонишь!» Я подумал, что это нечестно, а потом решил, что они ни за что меня не догонят! Это был отличный стимул.

После велосипеда я чувствовал себя отлично. Первые два километра снова бежал с Гомесом, позволил ему обогнать себя, но держался так близко к нему, как только мог. Тим преследовал меня, я держался, держался… и додержался до третьего места.

В двадцать лет я отправился на свои первые Олимпийские игры. Я пришел третьим на этапе Мировой серии, обогнав двух лучших британцев, я смог контролировать себя, когда другие уже отчаялись.

Джонни

Когда Алистер вышел из моей возрастной группы, это открыло передо мной новые возможности.

Я поехал на чемпионат мира среди юниоров в австралийский Голд-Кост в 2009 году с надеждой победить. Мне было девятнадцать, это возрастной предел группы, за год до этого в Ванкувере я пришел третьим, тогда меня обошли два парня, старших по возрасту, которые на следующий год уже не могли участвовать. Мне удавалось хорошо выступить на некоторых взрослых гонках в том же году. Так, например, я пришел вторым на гонке Гран-при во Франции, что было довольно неплохим результатом, и смог уверенно победить в чемпионате Европы.

Нас отправили на сборы в Австралию, там я впервые жил без Алистера, и мне приходилось самому готовить. Я был совсем не рад, потому что понятия не имел, как это делается. За те две недели я похудел, что, возможно, и повлияло на дальнейшие события.

Гонка проходила в городе Серферс Парадайз. Плавание прошло хорошо, велогонка – ужасно, но это меня раззадорило, и мне удалось немного вырваться вперед в беге. Внезапно все пошло не так. Прекрасный бегун из Испании Марио Мола отставал от меня на километр, когда я вдруг отвратительно себя почувствовал. За пару минут из лидера гонки я превратился в умирающего лебедя. Я выиграл всего секунду. Одну секунду.

Праздновал ли я победу? Не так, как обычно. Мне становилось все хуже и хуже на последнем километре, и когда на подиуме я ждал награждения, вокруг меня все поплыло.

Я тогда мечтал, чтобы церемония побыстрее закончилась. Я почти валился с ног, но мне пришлось дать интервью телевидению. Я пробормотал, что не могу, но ответ был суров: у тебя нет выбора. Тогда после первого вопроса («Как прошла гонка?») я отошел в сторону и потерял сознание.

В сознание я пришел, лежа на носилках, весь в электродах. Это ничего, плохо было то, что мое сердце странно повело себя, и врачи сказали, что, возможно, мне больше нельзя будет заниматься спортом.

Это был самый ужасный период в моей жизни. Мой папа-врач боялся худшего. Меня отправили на УЗИ сердца, ЭКГ, МРТ – все эти процедуры были отвратительны. Я просто хотел не обращать ни на что внимания и продолжать, как будто ничего не случилось. Папа настоял, чтобы я прошел все обследования, но когда он заехал за мной, чтобы отвезти в больницу, неожиданно изменил свое мнение: «Если выяснится, что у тебя что-то не так, ты продолжишь заниматься спортом?» Я ответил, что да. Он посмотрел на меня, покачал головой и сказал: «Какой смысл?»