Текст книги "Моя правда! Серия «Русская доля»"

…Через две недели стачка была продлена ещё на две недели. Ещё до окончания второго срока завод был официально закрыт. Требования рабочих так и не были приняты собственниками-капиталистами. Начались аресты активистов стачки, членов Рабочего комитета завода. Снова заработала царская карательная система, как в 1906—1907-м годах с быстрыми обвинительными приговорами. Военно-полевые суды заработали с новой силой. Выявленных активистов отправляли на каторгу, в ссылки и на фронт. В армию было отправлено несколько тысяч рабочих-путиловцев призывного возраста. Их направляли в части в которых из них натурально «выбивали» весь революционных дух. Офицеры и унтеры, под страхом самим оказаться на передовой, не жалели сил на издевательства и телесные наказания рабочих-новобранцев. В одну из таких запасных частей дислоцированных под Ярославлем для подготовительной для фронта обработки был направлен бывший мастер электрического цеха Путиловского завода Александр Михайлович Животов, уволенный за антиправительственную деятельность и участие в стачке. За него взялись, так как охранка узнала, что именно он впустил агитаторов на завод. На замену, отправленных в армию путиловцев были направлены замуштрованые, запуганные военно-полевыми судами солдаты из резервных частей Русской армии. Солдаты селились прямо в палатках на территории завода. Вскоре Путиловский завод вновь заработал, но уже под строгим полицейским надзором…

…Подходило к концу лето 1916-го года. Из местных газет, писем дяди Саши, дяди Вити и дяди Тимы, Ваня узнавал все мировые новости, тем более, что оставшись единственным грамотным в семье, сам их и читал в слух всем домашним. Из писем он узнал, что помимо военно-политического, в стране грядет еще и транспортный кризис, который обязательно повлияет на внутренние гражданские перевозки, а за ним вдарит и продовольственный кризис. Из-за бездарного руководства страной царскими министрами, кризисы сменяли один другой. В связи с надвигающимся разделением хозяйств по всей стране и трудностями в перевозке зерна, росли и цены на хлеб. Проблемы с железнодорожными перевозками продовольствия уже кое-где вызывали острый недостаток продуктов питания. Братья писали о надвигающемся всеобщем голоде в стране и в мире, о необходимости заготовок продовольствия впрок.

Виктор, будучи грамотным и начитанным, не плохо, по крайней мере по сравнению с деревенскими, разбирался не только во внешней и внутренней политике России. Он писал, что союзники России – Англия и Франция, открыли кредиты на весьма невыгодных для России условиях, и у страны растут долги. Русская армия не успевает восстанавливаться от поражений. От постоянных неудач, солдаты падают духом. И без того, тяжелейшее положение солдат, усугубляется бесчеловечным отношением к ним офицеров-командиров. Об этом тогда же писал с фронта отцу и Тимофей, как непосредственный участник боевых действий. Братья писали, что воспитанное в дворянских кругах, военных училищах и семейных офицерских династиях, пренебрежительное отношение к низшим чинам, позволяло молодым офицерам, недавним юнкерам, хлестать солдат, порой в два раза старше себя по возрасту, перчатками по лицу по любому незначительному поводу: за не отданную вовремя честь, за не вовремя доставленную водку, за ненадлежащий внешний вид, нечеткий доклад командиру и тому подобное. Такое «воспитание» нижних чинов, командиры, чаще всего, поручали младшим офицерам – унтерам, а иногда не гнушались и лично. Били и кулаками с силой и до крови, вымещая на подчиненных всё, накопившееся в них зло, били за свои же промахи по службе и за выговоры вышестоящего начальства. Как следствие бесчинств со стороны офицеров, в армии резко росло количество случаев дезертирства прямо из зоны боевых действий. Солдаты, от безысходности, оскорблений и обид, бежали с линии фронта, порой «приговорив» кого-нибудь из командиров, и не забывая, конечно же, захватить с собой оружие. Возникала такая общественная формация, как «свободная и вооруженная личность», крайне недружелюбно настроенная к властям и готовая применить, имеющееся оружие для защиты своих интересов. «Свободные личности», как правило объединялись в свободные отряды-дружины и не сильно спешили домой, так как знали, что находятся вне закона и в военное время, и на фронте, и в тылу, их ждёт один приговор – расстрел. На фронте участились случаи массового отказа солдат идти в атаку и выполнять приказы командиров. Кроме того, в солдатских рядах уже во всю действовали агитаторы оппозиционных партий, которых царское правительство высылало из тыла на фронт в наказание как неблагонадежных. В окопах во всю велась пропаганда большевиков против: войны, власти царизма и буржуазии, за мир, свободу, равенство и братство всех народов. Письма от Александра, Виктора и Тимофея, семья Животовых получала через земляков-селян, которые пересекались с кем-нибудь из них в Петрограде, в армии или в зоне военных действий. От Андрея же по-прежнему писем не было. Михаил Иванович знал, что Андрей, с детства писавший и читавший письма всей деревне, сам их писать не любил, он даже сам бы не смог объяснить почему. Михаил Иванович понимал сына, так как Андрей унаследовал именно его характер и поэтому не обижался на него, как нельзя обижаться на самого себя.

В то время усилилось значение различных антиправительственных партий. Укреплялась партийная дисциплина и обострялась классовая борьба. Подпрапорщик Андрей Михайлович Животов полный георгиевский кавалер, с самого начала войны, являлся членом партии социалистов-революционеров (эсеров). Он имел постоянное партийное задание, обеспечивал Боевую организацию эсеров оружием и боеприпасами используя своё служебное положение в Российской армии. Во всех случаях Андрей Михайлович оставался вне подозрений, так как, его участие ограничивалось только функциями снабженца. Его берегли как надежного, опытного и глубоко законспирированного члена партии социалистов-революционеров. В организации была жесткая партийная дисциплина и строгая конспирация. Все члены партии имели по несколько имён и фамилий, с соответствующими документами, которые использовали в зависимости от места пребывания и политической ситуации.

Андрей решил дезертировать с фронта ещё летом 1916-го года во время новой мобилизации. Он надеялся сразу же нелегально по запасным документам прибыть в столицу и включиться в подпольную работу по заданию партии. К тому же летом уходить и скрываться было куда проще – теплая погода в помощь. Но обстоятельства сложились так, что солдат после подавления февральской всероссийской стачки 1916-го года, стали направлять на оборонные предприятия для замены уволенных и арестованных рабочих, а рабочих-участников беспорядков направляли в запасные полки для прохождения ими начальной подготовки и последующей отправки на фронт. Андрея Михайловича, учитывая его недавнее ранение, направили в один из запасных полков Ярославского гарнизона для набора солдат для отправки на предприятия, в основном оборонного комплекса. Туда же в солдаты в июле, после четырехмесячного заключения в Петропавловской крепости, был направлен и его старший брат Александр Михайлович Животов, как неблагонадежный и уволенный с Путиловского завода после февральской стачки 1916-го года.

Братья свиделись в Ярославском полку и Андрей, как старший по набору солдат, сразу определил Александра в свою команду. Вот тогда-то, подпольный солдатский комитет Ярославского полка и принял решение всячески противодействовать превращению солдат в штрейкбрехеров. Андрей решил отрыть брату свои планы, только не знал, как это сделать и с чего начать. Так как он был старшим по отбору солдат на Путиловский завод, он вызвал к себе Александра для индивидуальной беседы. Когда братья остались один на один, Андрей спросил прямо:

– Я рад тебя видеть, братуха!

– И я рад, думал, что уже всё, на фронт пошлют. Всё думаю, как же там мои? Как Глаша теперь одна без меня будет? Старший – Кирил ещё пацан совсем, а девчонки и того меньше. Чтобы я ещё с какими революционерами связался, не дай бог, – перекрестился Александр.

– Саш, я должен посветить тебя в кое-какие служебные тайны. Сам понимаешь, что всё это должно быть между нами, – снизил голос Андрей.

– Я понимаю, братка, я – могила, можешь не сомневаться, – опять перекрестился Александр.

– В связи с чем, я должен у тебя спросить, ты с кем, брат? – ещё тише спросил Андрей, приложив указательный палец правой руки к губам.

Александр молчал. Он понял, что и Андрей участвует в чём-то незаконном, как и Виктор. Помолчав с минуту, взвесив все за и против, он тяжело вздохнул и ответил брату:

– У меня безвыходное положение, Андрей. Я понимаю о чём ты. Я помогу тебе, сделаю всё, что нужно, чтобы только вернуться к моей семье. Только не надо меня крестить в вашу веру, я ни с кем и ни за кого, я сам по себе. Хорошо, брат?

– Хорошо, Саш! Не буду тебя агитировать, обещаю! Более того, в Питер прибудем, через своих знакомых, восстановлю тебя на заводе, только не мастером, конечно, сам понимаешь, не то время.

– За это отдельное спасибо, если не дашь умереть моей семье с голоду. Ну теперь говори, что я должен делать? – решительно придвинулся поближе к брату Александр.

Александр был грамотным человеком, практиком, специалистом своего дела, проработал семь лет мастером в электрическом цеху и он понял, что без Андрея его ждёт фронт и скорее всего скорая смерть. Вернуться же к семье он может только одним способом – помогая Андрею. Этой же осенью 16-го года Андрей, Александр и еще двенадцать его сослуживцев по решению партии эсеров с оружием в руках подняли мятеж в Ярославском полку, объявив, что скоро полк направят в полном составе прямиком на фронт, после чего, забрав оружие и боеприпасы, братья ушли в леса Ярославской губернии сагитировав с собой ещё около роты солдат, остальные солдаты полка разбежались по лесам. Через две недели до зубов вооружённый отряд Андрея, без проблем, так как все документы по набору солдат для «оборонки» у Андрея Михайловича были в порядке, добрался до Петрограда и пополнил Питерскую подпольную организацию эсеров.

…Помимо основных партийных обязанностей в Петрограде по набору кадров и снабжению, у Андрея было особое задание в выявлении протестных настроений среди Путиловских рабочих. Об этих настроениях был хорошо уведомлён Александр, вернувшийся на Путиловский завод по рекомендации Андрея через эсеров, работающих в администрации завода. Всё было обставлено Андреем так, что Александр тайно собирает сведения по интересующему партию вопросу. Александр честно принялся отрабатывать свое освобождение от фронта и возвращение к семье. Он был хорошо осведомлен о настроениях рабочих и Андрей вскоре предоставил партии исчерпывающую информацию о положении дел и настроениях рабочих на крупнейшем заводе Петрограда.

Получив все необходимые данные от брата, Андрей Животов докладывал на одной из тайных партийных «вечеринок»:

– Как удалось выяснить, общаясь с Александром и рабочими Путиловского завода, недовольство трудового коллектива крупнейшего в стране предприятия царём, думой и министрами растет с каждым днём. Говорят, открыто о предательстве военного министра. Шепотом, между собой, говорят о слабоумии Николая Второго, вследствие чего, какой-то мужик, гуляка и пьяница Григорий Распутин, стал править всей страной. Весь двор ждет больших поражений на фронте, чтобы заменить Николая и уничтожить Распутина.

– Это подстрекательство большевиков! – перебил его кто-то из собравшихся.

– Да, подстрекательство, но это говорят не большевики, а рабочие, такого крупного завода столицы, как Путиловский! – парировал Андрей.

– Это же легко разоблачить, – не успокаивался оппонент.

– Нет, ни так-то и легко, а теперь уже и поздно! – продолжал Андрей. – Всем, и даже приближенным ко дворцу, уже ясно, что причиной всех поражений на фронте, экономических и политических проблем внутри России является царь и его близкое окружение. Самодержавие – это атавизм и пережиток отмирающей царской эпохи. На самом деле царь уже не способен единолично управлять такой огромной и великой державой, как Россия. В самом монархе, как верховной управляющей всей Россией фигуре нет никакой необходимости. В условиях Мировой войны и назревающей внутри страны революции требуется твердая, даже железная парламентская власть. В переходный период власть должна взять партия социалистов-революционеров, имеющая достаточный кредит доверия от большей части русского народа и поддерживаемая всем крестьянством России. Царизм, если не добровольно, то насильственным путём, должен уступить место парламентской республике, где все основные вопросы будет решать прогрессивное общество просвещенных передовых людей нашего времени. Рабочие, крестьяне, интеллигенция должны осуществлять власть в стране через своих демократически избранных доверенных представителей – депутатов. Но ни в коем случае нельзя больше доверять власть только одному человеку, каким бы гениальным и талантливым он бы не был, тем более что это не про Николая. Положение в России – это результат бездарного правления царского правительства и лично царя, который не всегда даже бывает в курсе положения на фронте, не говоря уже о внутригосударственной политической обстановке и настроениях в широких народных массах. Похоже, что ему не интересны проблемы простого народа и решать он их не собирается. Царизмом, по информации из губерний, уже недовольны более 70-ти процентов граждан России. Доверие народа к Николаю резко упало после «кровавого воскресенья», провалившихся земельных реформ премьера Столыпина и введения военно-полевых судов для гражданских лиц. Царь и его правительство должны быть свергнуты. Власть от крупного капитала должна перейти к народу. А если в этих вопросах партия большевиков того же мнения, как тут кто-то высказался, – с этими словами Андрей строго оглядел всех присутствующих, выискивая того, кто ему противоречил, – то в этом нет ничего страшного, нужно встать двум партиям плечом к плечу и идти вместе к общей цели. А цели у нас с большевиками сейчас общие – свержение царизма и капитализма. Потом будем вести межпартийные дискуссии, после полной победы народа. От нас в настоящий момент народ ждёт не распрей, а солидарности и объединения всех революционно настроенных сил против общих врагов! Так оправдаем же высокое доверие народа, товарищи! – закончил Андрей.

Присутствующие поддержали выступление бурными продолжительными аплодисментами как знаком полного одобрения сказанного.

9. Вся власть Советам!

Ещё в 1916-ом году началось повсеместное разложение войск на фронтах, включающее в себя: дезертирство солдат с линии фронта; массовые отказы идти в атаку; создание, пока ещё тайных, солдатских комитетов вместо традиционного офицерского командования. Объединившись в комитеты, солдаты требовали от высшего руководства войсками достаточного количества продовольствия и обмундирования. В то время продовольственный кризис, а с ним и рост цен на все продукты питания охватил не только Россию, но и всю Европу.

С января семнадцатого, письма от сыновей стали приходить все реже и реже. Но это был единственный источник военных новостей, непосредственно с мест событий – с фронта. Михаил Иванович очень переживал за сынов, иногда, прослушав очередную весточку от кого-нибудь из сыновей, прочитанную вслух внуком Ваней, расчувствовавшись после стопки-другой, ронял, вдали от всех домашних, где-нибудь во дворе, скупую мужскую слезу…

Первым громким событием 1917-го года, всколыхнувшим всю российскую общественность, было известие об убийстве известного дворцового старца и личного лекаря царевича Алексея крестьянина Григория Ефимовича Распутина. Причём молва разнесла, что убит он был высшим дворянским обществом по предварительному сговору, да ещё с участием великого князя Дмитрия Павловича Романова внука царя Александра 2-го. Народ потрясло то обстоятельство, что представители царской семьи теперь не брезгуют даже лично пустить кровь кому-нибудь из представителей народа.

Высшее дворянство не могло допустить, чтобы какой-то полуграмотный мужик из Сибири участвовал наравне с императором Николаем в руководстве страной, так высоко и глубоко во власть проник простой крестьянин Григорий Распутин. Первый раз в истории российской в руководство Российской империей прошёл простой крестьянин и как бы ему не покровительствовала царская чета, как бы не нуждался в нём как в спасителе наследник престола, высшая дворцовая знать пошла на уголовное преступление лишь бы не допустить к власти человека из народа. Но ничем нельзя оправдать такой страшный для любого православного грех, как убийство. Тем более, что этот грех взяла на себя семья «помазанника божьего». Народ негодовал. Так писали прогрессивные российские газеты в те дни. Свежую прессу Михаилу Ивановичу привез один односельчанин, ездивший в Питер на пару дней к родне.

– Во как не любит нашего брата дворянство! Князья и родственник царский не побрезговали кровью руки испачкать об простого мужика. Во как мужики им поперёк горла стоят! – долго возмущался Михаил Иванович после прочтения внуком всех привезенных газет уже по третьему кругу от корки до корки. Присутствующие на чтении, как всегда, кум Гнат Семёнов и сосед Сашка Грачёв, только развели руками.

– Слыхал я от шурина сваго, он в жандармерии в Питере служит, что в начале на него – на Распутина дело уголовное завели за сектантство, но потом даже духовные лица его оправдали в чистую, – подхватил тему староста Гнат, неизменно присутствующий почти на каждом таком чтении и обсуждении в доме Животовых. – Ещё шурин сказывал, что старец Григорий лечить мог, дар у него был. Он чужую боль на себя перекладывал, сам от этого и страдал. Оттого и пил, и гулял, и развратничал, чтобы хворь, какую он на себя брал от больного, быстрее вон выходила. И вроде бы помогал многим и царевича вылечил от неизлечимого заражения крови, не позволил ему умереть. Да и разного люда он не мало вылечил. Много есть ему благодарных. За то и любили его и принимали в царской семье, особенно императрица Александра Фёдоровна.

– Всё одно убили аристократы поганые, дармоеды и кровососы народные, такого человека… – возмутился вслух Сашка Грачёв.

– А ещё говорят, что предчувствовал он смерть свою и предупреждал Николая, что если родственники царские будут его палачами и от них он смерть свою примет, то и всей царской семье после него и двух лет не прожить. Всем суждено сгинуть. Во как, – добавил Гнат.

– Нечего нам мужикам там при дворе делать. Ничего из этого хорошего никогда не получится. Подальше нужно держаться от бар этих, да от князей, – вставил Михаил Иванович.

– А я верю в предсказание старца, конец им скоро всем придёт, – предположил Грачёв.

– И я верю! Да туды им всем и дорога паразитам! Собакам – собачья и смерть! – подытожил Михаил Иванович.

– Тише ты, кум Михаил, ишь разошёлся. Нонче пойдешь баров кончать или погадишь ещо? – подначал Гнат кума.

– Зря смеёшься, вся Россия вон гудит, гляди! – Михаил Иванович указал на стопку газет на столе: – «Долой царя!», «Долой капитализм», «Вся власть Советам!», в газетах питерских пишут, столичных, ты один, староста, не видишь и не слышишь, а может быть не хочешь видеть и слышать? Не сегодня – завтра сбросит народ самодержавие. Ванька вон читал, да ты пропустил, отходил кудай-то! – попытался вразумить кума Михаил Иванович. – Да и сыновья мои пишут о том же, скажи, Вань!

Иван подтверждая кивнул головой. Мужики ещё поспорили, поохали, поахали, потужили о тяжкой судьбе раба божьего Григория, приняли на грудь по стопке «первачка» за помин его души, потом ещё по одной, да и разошлись по домам как обычно. Однако у каждого из мужиков появилось внутри какое-то стойкое предчувствие, что что-то в ближайшее время должно произойти очень важное, касающееся всех и каждого. Михаил Иванович заметил про себя, что луна снова полная сегодня, а небо чистое, совсем без облаков. «Что-то важное и серьёзное впереди предвещает!» – подумал дед Михаил и налил себе ещё стопку…

…В этом году Ваня должен был окончить трехлетнюю сельскую школу. Учился он усердно и увлеченно, так как уже с двух лет любил книги. Учительницы, довольно молодые, стройные и красивые женщины, были одеты всегда по-барски, но в противоположность барам, без лишнего шика и проявляли необычайное участие вообще к крестьянам, а к деревенской детворе особенно. Однако, выпуск не состоялся. Грянула Февральская революция…

…Слухи о произошедшей в стране революции докатились и до Писаревки. Весть о свержении царя пришла вместе с письмом от Александра. Старший сын Михаила Ивановича коротко писал о неожиданной встрече с братом Андреем ещё летом 1916-го в армии. Дальше Александр подробно описывал события февраля и марта в Петрограде.

Из писем семья узнала, что с резким ростом цен на продовольствие в столице еще с прошлого года стали расти очереди в магазинах, росло и недовольство народа, особенно это ощущалось у них в рабочем Нарвском районе. Кроме того в Петрограде в то время стояли невиданные до сих пор морозы под минус тридцать. Для всеобщего народного взрыва недоставало лишь какого-нибудь случая, одной небольшой капли в огромную переполненную уже до краёв чашу народного терпения.

Как-то после очередного повышения цены на хлеб в Выборгском районе Санкт-Петербурга, простые женщины, главным образом из бедных рабочих семей, ежедневно часами простаивающие на морозе с детьми в многочисленных очередях в хлебные магазины, узнав о новых повышениях цены на хлеб, а в некоторых магазинах вообще обнаруживалось и полное отсутствие продуктов питания, не выдержали. Это и была та последняя капля переполнившая чашу народного терпения. В стеклянные витрины магазинов полетели осколки льда, кирпичи и булыжники. Матери, семей рабочих промышленных предприятий, изнуренные и промерзшие в очередях за хлебом, были больше не в состоянии видеть, постоянно горящие от голода и холода, глаза своих малолетних детей. Взломав и опустошив поблизости все продуктовые магазины и объединившись с другими очередями с соседних улиц, домохозяйки перекрыли несколько центральных улиц Выборского района. К бунтовщикам стали примыкать очереди из соседних районов. Вся собравшаяся масса по инерции стала двигаться в сторону центра города к Невскому проспекту. По пути к толпе присоединялись разные группы граждан с красными и черными флагами. Толпа стала обрастать противоправительственными лозунгами и плакатами. Александр при всём своём былом безразличии к политике, после февральской стачки 1916-го года, трёх месяцев проведённых в казематах Петропавловской крепости и участия в акциях партии эсеров в Ярославле и Петрограде, уже не мог оставаться в тени от общественных событий. Александр понял, что теперь не выйти на улицу вместе с Андреем и своими товарищами – рабочими-путиловцами он просто не имеет право. Только он вышел из дома. Его тут же затянуло в общую массу протестующих. Александр, описывал все события, как непосредственный участник. Он писал, что выйдя из дома, через некоторое время он оказался в самой гуще толпы демонстрантов и вырваться из этой толпы было уже просто физически невозможно.

«Рядом справа шли анархисты с черным знаменем, на котором белел череп с костями и девизом: «Анархия мать порядка!», «Смерть буржуям!». Слева высился плакат на красном кумаче с призывом: «Долой царя!», «Вся власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!» У Александра создалось впечатление, что все партии давно ждали такого масштабного выступления, и готовились к нему, только никто не знал самой даты восстания. Это его подозрение подтверждалось наличием большого количества уже готовых флагов, транспарантов и плакатов с революционными лозунгами.

Как писали, доставленные селянами в Писаревку столичные газеты разных изданий того времени, забастовки на промышленных предприятиях Петрограда начались еще в январе в годовщину Кровавого воскресенья. В начале февраля напряженность на предприятиях города стала возрастать. Некоторые предприятия стояли из-за забастовок. Партия социал-демократов, эсеров, анархистов и многие другие партии были готовы выступить еще тогда, но чего-то им в то время не хватало. Для общего массового выступления не доставало любого формального повода, вроде очередного поднятия цены на хлеб, закрытия какого-нибудь магазина или несвоевременного подвоза продовольствия. Вот именно так и произошло – рвануло прямо с самых низов.

Александр писал: «…По ходу движения к восставшим стали примыкать и солдаты вызванные царским правительством в Петроград для усмирения непокорных народных масс. Большинство воинских частей отказалось выступать против народа. Солдаты, подготовленные действующими, почти в каждой части партийными агитаторами из среды таких же солдат, без долгих колебаний, присоединялись к народной демонстрации».

Далее Александр сообщал, что толпа, проходя мимо воинских казарм, включала в себя вооруженных солдат, готовых дать ответный залп в случае повторения расстрела 1905-го года. Воинские части, расположенные на пути движения мятежной колонны, начали в полном составе с оружием присоединяться к бунтующим, причём вместе с унтер-офицерами.

Также Александр писал, как он с товарищами участвовал в захвате Николаевского вокзала: «…Вокзал прямо кишел солдатами, прибывшими в Питер по железной дороге. Солдаты, было, начали стрелять, правда, похоже нарочно, только вверх, как тут застрочил пулемет, наведенный на толпу офицерами. Люди, вокруг стали падать, как подкошенные. Мятежная толпа дрогнула как один организм и как по команде рассыпалась в прилегающие к вокзальной площади дворы. Бегущих преследовала конная полиция, старательно работая нагайками и рубя шашками налево и направо. До поздней ночи продолжался разгон и расправа над восставшими по всему городу». Александру, как он писал далее, удалось укрыться в одном из домов своих заводских товарищей. Он подробно и весьма эмоционально описывал своё отношение к власти так, как-будто у него только теперь открылись глаза. Он писал о некомпетентности царских чиновников, отсутствии понимания государством настоящей политической обстановки, о неспособности царя и министров руководить такой огромной страной в периоды продовольственного и политического кризиса. Александр с горечью писал об отношении власти к таким работягам как он, но с какой-то великой надеждой на то, что скоро вот-вот непременно произойдет полное свержение фактически отжившего царского правительства и совсем уже ни за горами полная победа народа над царским режимом и министрами-капиталистами.

Петроградские газеты, поступающие Михаилу Ивановичу из Петрограда с прибывающими из столицы односельчанами, подтверждали всё описанное Александром и писали, что в Государственной думе был образован Временный комитет по управлению обстановкой в стране и избран Совет рабочих и солдатских депутатов. Что с фронта в Петроград царским правительством были вызваны войска для разгона бунтовщиков и наведения общественного порядка в столице.

Но события в столице развивались очень стремительно. Вскоре все войска, находящиеся в Петрограде и его окрестностях, подняли красные флаги. Граждане столицы разных сословий цепляли на верхнюю одежду красные банты в знак солидарности с бунтовщиками. Офицеры были не в состоянии командовать солдатами и покидали свои части. В войсках сразу общим голосованием личного состава избирались солдатские комитеты, которые решали практически все вопросы в воинских частях. В этот величайший момент истории, всем, даже стоящим по разные стороны баррикад, стало ясно, что рабочий объединился с вооруженным солдатом, а значит и с крестьянином. Этот союз рабочих, солдат и крестьян уже невозможно было сломить ничем. Революция, которую поддерживало большинство населения, победила. Царских чиновников, жандармов, полицейских вылавливали по всему городу и его окрестностям и сразу на месте расстреливали, резали или просто забивали камнями и палками без суда и следствия именем революции. На них шла настоящая охота. Простой народ ликовал…

Вслед за Февральской революцией последовало отречения царя Николая Второго от престола. В одночасье, став лишь полковником гвардии, Николай Александрович Романов был арестован своим же начальником штаба – генералом Михаилом Васильевичем Алексеевым. Царская семья оказалась без какой-либо защиты и в том же месяце по постановлению Временного правительства была арестована командующим Петроградского военного округа генералом Лавром Георгиевичем Корниловым и отправлена под конвоем в спецпоезде в Царское Село. Царские прислужники и монархисты разных мастей сразу разбежались как крысы в разные стороны. Столько лизоблюдов и подхалимов вилось вокруг царской кормушки всё время существования самодержавия в России, а тут все они как в воду канули. Императорская власть в России прекратила своё существование. Бывший царь с семьёй находился под арестом в своей бывшей резиденции в Царском Селе до августа 1917-го, после чего был отправлен вместе с семьёй в Тобольск.

По сути же в произошедшей революции победили отнюдь не народные силы, а силы крупной буржуазии, от социалистов во Временное правительство, возглавляемое князем Львовым, вошёл только малоимущий бывший присяжный поверенный эсер Александр Фёдорович Керенский в качестве министра юстиции и генерал-прокурора. В подарок народу Временное правительство объявило политическую амнистию; отменило смертную казнь и все ограничения в правах по социальным, религиозным и национальным признакам; объявило демократизацию и самоуправление на местах. Этими популярными мерами Временное правительство вызвало бурную поддержку самых широких народных масс: крестьян в деревнях, жаждущих дарование им помещичьей земли; солдат в окопах, надеющихся на скорейший теперь конец войны; национальных меньшинств, ожидавших провозглашенное равноправие и братство народов; рабочих в городах, предвидевших становление своей власти на заводах и фабриках. Революция завершилась, почти полным, хотя и недолгим, удовлетворением требований всех ущемлённых ранее в правах слоёв общества.