Текст книги "Киномай"

Василиса хранительница сказки

В парке с говорящим названием «В гостях у сказки» сидела девчушка восьми лет. Звали ее Василиса. Она удобно устроилась на лавочке, подальше от шумной ребятни и читала книгу. Молодая берёзка склонила ветку и заглянула в книжку. Вдруг с ветки на серебряной паутинке прямо перед курносым носом, неторопливо спустился паучок. Девочка завизжала и соскочила с лавочки.

– Ты уверен, что это та, кого мы ищем, – из-за гипсовой фигурки Бабы Яги за девочкой наблюдали двое, маленький Лешик и ворон.

– Не уверен. Но волшебный компас показывает на нее, – прошептал Лешик.

– Она же трусиха. Букашки испугалась, – развел крыльями ворон.

– Зато грамоте обучена. Читает вон, а не с зеркальцем, говорящим играет.

– Но хранительница должна быть храброй, – не унимался чернокрылый.

– Ты прав. Давай ее испытаем, если сможет сказочный язык расшифровать значит не ошиблись.

Лешик привязал к лапке ворона записку. Там было написано «Не встретимся в большом городе. Потеряй Кекс». Птица важно зашагала в сторону девочки.

Василиса осмотрела лавку. Фух, ядовитого паука не видно. Можно продолжить погружение в разноцветные фантазии.

– Кар – кар.

– Ой, сегодня не взяла сухари. Голодная? – Василиса пошарила по карманам в поисках съестного.

Ворон взлетел на спинку лавки. Тут девочка заметила бумажку. Осторожно развязала нить. Прочитала записку и нахмурила угольные бровки, чтобы это могло значить?

– Каааар. Помогу тебе. Подбери к словам антонимы.

– Говорящая ворона? – Василиса захлопала длинными ресницами.

– Я ворон, прошу не путать, – вытянул шею и задрал клюв.

Василиса хихикнула и уткнулась в записку.

– «Не встретимся в большом городе. Потеряй Кекс», получается: «Встретимся в маленькой деревне. Найди. Так, чем же заменить слово кекс. Должно быть что-то ровное. Ну конечно Колобок. «Найди Колобка».

– Ура, это она, – присвистнул Лешик, – Нужно отдать ей амулет, который перенесет в сказочную страну. Мы спасём сказку.

В деревне Простомашино утро не доброе

Машуня глазки зеленые от сна отлепила. Ножками малюсенькими в пушистые тапочки зайчики влезла. Подошла к стульчику, где платье её ситцевое васильковое лежит. Да бант, голубой змейкой вытянулся. Глянула, а носочков кружевных беленьких нет.

– Носочки, носочки мои где? – сиреной заголосила девочка.

Коза, что полотенце дожевывала на улице, подавилась. Глаза выпучила, и под крыльцо спряталась.

Маша огляделась. На полу валялись зайцы плюшевые, мишки косолапые. Кубики, что выстроились замком. На дороге железной, посапывал паровозик из Ромашкова.

Стала пробираться сквозь дебри игрушек к розовому шкафчику.

Открыла ящики, перекидала все, что там было на пол. Нет носочков.

Под кровать заглянула. Пыль, да паучок серенький в угол от страха забились.

– В чем же на праздник пойду? – ещё громче завыла девчушка.

Прилетела на крик сова мудрая голова.

– У-у, У-у. В таком бардаке немудрено потеряться. Начинай-ка Маша прибираться.

– Я? Вот это вот всё? – носиком шмыгает, волосы взлохмаченные, на макушке чешет.

Убрала игрушки, смотрит, а носки на куклу надеты. Обрадовалась. Теперь и на праздник собираться можно.

Екатерина Кашкадамова
(skazki_morskoy_zvezdy)

Листики щавеля

Исхудавший старик смотрел на сына, по-детски поджав нижнюю губу. Продольные морщины, как лесные тропинки после дождя, стали глубже и отчётливей.

– Об одном жалею, так и не встретился с Ксюшей.

– Съездишь ещё, пап, – кареглазый юноша привстал со стула и вытер капельки пота, проступившие на старческом лбу.

– Передай ей это, – приподнявшись на локте, отец достал из-под подушки свёрток.

Старик зажмурил глаза и спешно отвернулся к окну. На следующее утро его не стало. Договорившись о похоронах, сын первым делом заглянул в телефонную книжку и набрал номер.

– Здравствуйте! Ксения? – от волнения во рту у Ильи пересохло.

– Да…

– Я ваш брат, Илья. Папа вчера умер. Велел вам кое-что передать. Мы можем встретиться? – спросил он, морально готовясь к резкому отпору.

Учащённое дыхание сменилось сухими координатами.

 
                                   * * *
 

Взглянув в глазок, молодая женщина развернулась к двери спиной и молча сползла вниз, превращаясь в маленькую девочку.

Мама Ксюши была сдержанной в проявлении чувств. Папа же не скрывал своего обожания. У них с отцом была своя традиция. В конце мая он подкрадывался к ней сзади и шептал на ухо.

– Чего киснешь, принцесса? Пойдем щавель собирать!

Папа хватал ее в охапку и нёс в огород. Первые листочки они традиционно скармливали друг другу. Остальное аккуратно собирали в пакетик и отдавали на щи маме. Время шло. Щавелевые щи готовились всё реже, ссоры вспыхивали всё чаще. Однажды дверь захлопнулась. Папа ушёл в другую семью. Зарёванная Ксюша в ту ночь выбежала во двор и спалила голубятню, которой занимался отец. Она на всю жизнь запомнила испуганную маму с ведрами воды в руках и голубей, спасающихся из огненной западни сквозь чёрные клубы дыма.

– Ксюша! – голос по ту сторону двери вернул её к реальности.

Пальцы потянулись к замку. Перед ней стоял помолодевший отец с бумажным свертком в руках. Непослушными пальцами Ксюша развернула послание:

Ты вряд ли простишь меня. Когда наши отношения с мамой разладились, я полюбил другую. Она забеременела. Я ушёл, надеясь, что твоя мать разрешит нам видеться. Но она была непреклонна. Я виноват перед тобой. Должен был настоять, убедить, добиться. Не успел. Не было ни одного мая, принцесса, чтобы я не вспоминал о тебе.

В этот момент из бумажного свертка на пол выпали сухие листики щавеля.

 
                                  * * *
 

– Дядя Илья приехал! – закричали дети, глядя во двор.

– Вот и славно! Помогите-ка мне расставить тарелки. Щавелевые щи уже готовы.

Кекс

1958, Мирный, ул. Садовая, д. 19, Дорожкин Саша

КЕКС

Егор прочитал сообщение и ринулся к холодильнику. Дёрнул за ручку и увидел его. Кекс в прозрачной упаковке.

Голос за спиной заставил Егора вздрогнуть.

– Изменяешь мне с кексом! – очаровательное личико в обрамлении водопада светлых волос улыбалось.

– Утром нужно доставить, – сказал он с напускной веселостью, – пойдем в кровать.

Стоило ему зарыться носом в спящую макушку, и сердце сдавила тревога. Улыбка сползла с лица часами Дали.

 
                                  * * *
 

Оля проснулась одна. Егора не было. Кекса тоже.

Их знакомство не было романтичным. Сирены. Взрыв. Больничная палата. Диагноз – сотрясение мозга. Пляшущий коридор. Крепкая рука, поймавшая на полпути к полу. Ястребиные глаза. Шрам на виске. Тот самый рыжеволосый мужчина, который помог выбраться из-под завалов. Из больницы они вышли, держась за руки. Только на вопросы о работе Егор всё время отшучивался.

Олина рука нырнула в карман джинсов Егора и вынырнула с визиткой.

Е. С. Павличенко

Клуб Естествоизменителей Критических Ситуаций (КЕКС)

 
                                  * * *
 

– Саша – «движок»? – уточнил Егор у шефа.

– Да. Сделаешь все по инструкции, взрыва не будет.

Егор, мысленно взвесил ужасы, увиденные в больнице и бездонные глаза-незабудки.

 
                                  * * *
 

Временная воронка закружила его в вальсе. Дом Культуры. Беззаботные, несовременно одетые люди. Мальчик на лавочке в слезах.

– Саша? – обратился к нему Егор, – Ходишь на танцы? Когда был в твоем возрасте, тоже мечтал. Отец не разрешил.

– Мой тоже, – ребенок поднял водянистые глаза, – Говорит, мужик – иди на борьбу. А у меня внутри всё клокочет.

– Нельзя отказываться от мечты, иначе она разрушит тебя. Держи!

Ребенок принялся уплетать кекс. С последним кусочком время шагнуло вперёд.

 
                                  * * *
 

Небо было необычайно тихим. Люди спешили по делам. На ДК висела афиша Александра Дорожкина. На глаза Егора навернулись слёзы. Он встал с лавочки. Что-то со звоном упало на асфальт. Через минуту он уже писал объявление: «Разыскивается хозяйка серёжки…»

Икот

 
Тихо шепчет в саду листва,
Домик светится изнутри,
Ведь виновнице торжества,
Ангелине, сегодня три!
 
 
Из коробки с смешным принтом
Под гостей оголтелый крик
Выбирается зверь с хвостом
И подпрыгнув, роняет: «Ик!»
 
 
– Что с питомцем?
– Икает кот…
– Он замëлз? Ну, конесно, да!
И две пары чудны́х колгот
В плен чулочный берут кота.
 
 
Словно Шерлок наморщив нос,
Ангелина шепнëт:
– Малыс…
Мозет, дуя на бедный хвост,
О тебе вспоминает мыс?
 
 
– Напугаю кота лазок! —
Лина глянет зверьку в глаза.
– Метод дедускин подойдëт;
Показу ему фото пса!
 
 
Банку бабушка достает
– Где сметана? Она пуста…
Вот разбойник ваш серый кот!
Не сносить хитрецу хвоста!
 
 
Старший брат вытирает рот,
Исчезают усы с лица
– Я нашёл логотип «Икот»
На коробке! – зовёт отца.
 
 
– Марсианский пушной икот, —
Папин станет серьёзен тон,
– Он икает три раза в год,
Да ещё говорит притом!
 
 
– Да, голубчик! – признался зверь,
Распуская в улыбке рот, —
Я икаю пятьсот раз в день,
Если это сезон икот!
 
 
Я проказник, как ваша дочь,
Заявляю вам напрямик!
В этот вторник я съесть не прочь
С торта парочку ежевик!
 
 
Свечи гаснут в вечерней мгле,
Зверь, возникший с утра как сон,
В книгу Красную на Земле
И в любимчики занесëн!
 

Юлия Коврюк
(https://vk.com/yuliya33120)

Любовь к себе

Ну что ж такое, то? Противоположности притягиваются говорите? Ну да, ну да. Притянулись. Скромная и тихая девочка и громкий нарциссичный парень.

Марина сидела в машине и смотрела как кипит жизнь вокруг. В авто было тепло, безветренно и спокойно. На работу ехать совершенно не хотелось. Старый офис и коллеги, тоже старые.

Детей отвела в сад. Два мальчика вечно громили дом, не слушались. Девушка вечно сокрушалась, что на отца похожи. Такие же своенравные и командиры.

Ну вот что за жизнь такая? На работе под дудку начальства танцуешь, дома под флейту детей и мужа. Ничего своего. Даже желаний своих не осталось.

Марина завела машину и тронулась с места. Курс на работу. Целый день заниматься бумажками. Потом домой. Исполнять желания мужского большинства семьи. Не то она представляла, когда выходила замуж.

Великолепные ухаживания будущего мужа и обещания безоблачной жизни вместе, покорили бы любую. Пышная свадьба.

А потом началось: пьянки с непредсказуемым концом, недельные загулы, а она дома.

Один сын. Мысли о разводе. Скандал. Извинения. Второй сын. Это еще не говоря о воплях знакомых «Как ты это терпишь?!»

Усталость.

Девушка остановилась посреди трассы. Позвонила на работу и отпросилась, твердо решив, что надо все менять.

Вечером был обычным. Но она нырнула в свои мысли и делала домашние дела на автомате, молча. Когда дети уснули, Марина вытащила мужа на кухню. И начала говорить, не обращая внимания на его вставки, возмущения. В этот раз она не дала себя перебить. Поток слов не прерывался ничем.

Наболело.

Девушка высказала все и не дождавшись ответа, ушла в ванную комнату. Она слышала, как хлопнула входная дверь. Сдержав слезу, Марина посмотрела в зеркало. Оттуда на нее смотрели уставшие глаза сорокалетней женщины в застиранной одежде, хотя ей было всего 29. Не удивительно, что дома и на работе ее перестали ценить.

Она не любила себя.

Следующую неделю Марина не работала. Взяла деньги с копилки и спустила на салоны красоты, СПА и магазины. Покупала вкусняшки и не делала по дому практически ничего, прося помощи у сыновей. Муж не объявлялся.

В понедельник она как обычно отвела детей, поехала на работу и произвела там фурор. Ее просто не узнали. Мужчины провожали ее восхищенными взглядами, хоть и были преклонного возраста, а женщины завистливо вздыхали.

А вечером ее ждал сюрприз. Маринкин благоверный, вернувшись, заставил всю комнату цветами и, увидев ее, тоже был удивлен изменениями во внешности и во взгляде своей жены.

Предстоял долгий разговор. Она к нему была готова полностью, но все равно трепетала, как школьница. Весь вечер подавляла свои эмоции.

Теперь говорил муж. Говорил о том, что долго размышлял, думал о ней и семье. Говорил, что любит, не представляет жизни без нее и приносил тысячу извинений.

А Марина сидела, улыбалась и любовалась цветами. Ее любимыми синими розами. И где ж он столько их нашел?

После этого разговора их совместная жизнь круто изменилась. Она любила себя, домочадцы тоже любили и ценили ее. Куда-то пропали все гулянки мужа и непослушание детей. Каждые выходные они стали проводить в разных местах все вместе. На работе дали долгожданное повышение.

Счастье.

Марина сидела в машине и смотрела как кипит жизнь вокруг. Хотелось жить и радоваться каждому мгновенью.

Загадочное письмо

«Прекрасное» весеннее утречко. Такое все хмурое и дождливое. Лика потянулась, зевнула и встала. Пора по делам. Умылась, оделась, накрасилась и походкой «от бедра» поплыла из подъезда. Но немного не доплыла. С почтового ящика выглядывал конверт.

Женщина вытащила письмецо, сразу же раскрыла и прочла. Послание было весьма загадочно:

«До встречи в большом городе. Ищи Кекс.»

⠀

Кекс? Большой город? Бред. Но потом она увидела размашистую, до боли знакомую, роспись.

Целый день она гадала, что за город и кекс. Звонила детям и спрашивала, мол такая загадка. Те посмеивались и думали, что мать с ума сошла.

Не спала полночи и все перечитывала письмо, складывая его то так, то сяк. И вдруг оно засветилось и взлетело. На нем крупными буквами было написано: Следуй за мной. Она и пошла, как есть: в лосинах, майке и с лаковой сумочкой.

Потом попутки, поезд. И все будто не видели этого чудного листочка и ее домашнего наряда.

Лика прибыла в большой город через два дня. Питер. Ее мечта.

А кекс? Что за кекс? Письмо больше не светилось и не могло подсказать. Поэтому несколько дней она рыскала по городу. Взяла себе одежду, типично питерскую и спрашивала у людей, но ее никто не слышал и не замечал, искала в интернете про кексы. И нашла.

Небольшой дом в переулке в форме ее любимого кекса. Закрыт.

Женщина обошла вокруг. Постучала. Дверь была открыта. Лика вошла. И потихонечку пошла в полутьме, прислушиваясь к каждому шороху. Было очень холодно. Под ней предательски скрипели половицы. В единственной комнате горела свеча, и стояло кресло, а в нем сидел человек. Он услышал шаги и повернулся.

Лика со слезами кинулась к нему. Это был ее муж.

– Мне сказали, что ты погиб давно… -только смогла прошептать она.

– Они ошиблись. Я с тобой, родная моя, любимая. Теперь мы будем вместе.

Свеча погасла и комнату наполнил густой холодный туман.

Тайная жизнь носочков

Носок выполз из-под дивана. За этот год службы Машеньке он поднялся до носочного генерала. Громко скомандовал своим подчиненным рассчитаться на пары. Снова выявились потери. Генерал начал похаживать перед строем, говоря пламенную речь.

На следующее утро, их хозяйка начала собираться в садик, но все носки были по одному. Она расплакалась. На плачь сбежалась родня.

Мама и папа успокаивали, а бабушка сказала:

– А ты, внученька, извинись перед носочками. Они все понимают.

Родители и бабушка наказали собираться быстрее и вышли.

Маша сделала все, как сказала бабуля. Тут же из-за углов стали выходить носки. Девочка удивленно ахнула.

– Мои любимые носочки! Я больше никогда не буду терять вас! Правда – правда!

В ответ послышался шорох. Носки видимо советовались между собой. И простили ее.

Машенька надела носочки и радостно выбежала к родителям:

– Просто обиделись на меня!

Те покачали головами, а бабушка улыбнулась и прошептала девочке:

– Со мной тоже была такая история. И с тех пор мы дружим.

– Бабушка, теперь я тоже буду дружить и следить за ними!

Елена Кононенко
(vk.com/elenka_konon)

Кислый май

Ольга подошла к окну. Отворив одну ставню, выглянула на улицу. Знакомый дождь продолжал лить на глухую землю. Погода не радовала. Хоть календарь и показывал май месяц.

Неожиданно, отголоски далекого прошлого разом нахлынули на неё. Она вспомнила дурманящий голову аромат черемухи, её дивный белоснежный наряд, напоминающий убранство невесты, и свой первый супружеский вальс. Многие тогда говорили: В мае жениться – век маяться. Чепуха! – отвечала она. Они были счастливы и любили друг друга.

Впервые годы супружества Ольга верила, что совсем скоро в их доме зазвучат детские голоса. Говорят, счастливые часов не наблюдают, но прошло слишком много времени, пока Ольга поняла, что за право быть матерью ей придется бороться.

Далее последовали тяжёлые месяцы лечения и операции. А потом страшный диагноз. Боль, слезы, скандалы, измены и неизбежный развод.

После разлуки появилось ощущение одиночества, пустоты и ненужности. Ей хотелось кричать, но не было голоса, хотелось плакать, но слёзы не текли. Она хотела умереть.

Что вернуло её к жизни? Гармония. Если есть родители, которые бросают своего ребенка, то должны быть и те, кто возьмет этого ребенка.

За короткий срок Ольга собрала все необходимые документы и на несгибаемых ногах вошла во двор детского дома. Навстречу ей шла группа детишек 2—3 лет, которые все разглядывали незнакомую им женщину. Ольга не видела их лица, только глаза, которые жадно впивались в неё. Вдруг, один круглолицый, рыжий мальчишка отделился от группы и бросился к ней.

– Мамка! Мамка! Ты пришла! – кричал он.

Ольга остановилась. Руки затвердели, ноги приросли к земле. Она не могла ни обнять кроху, ни оттолкнуть. Так и стояли: разбитая женщина и одинокий ребёнок.

А потом Ольга взяла мальчишку на руки, прижала к себе, и поняла, что не сможет его оставить. Он её сын, а она его мать. И другого не дано.

Ольга на время отвлеклась от кислых воспоминаний. Легкий ветер донес приторно-сладкий аромат сирени. Подняла голову, вдохнула полной грудью, закрыла окно. Подошла к кровати. На ней сладко посапывал краснощекий мальчишка с медными волосами. Её сын.

Вот уже год, как она забрала его из детского дома. Да, ей тяжело. И не так сладко, как хотелось бы. Но Ольга знает, что справится. Она постепенно научится быть мамой! Лучшей мамой для своего сына.

Рассказ про кекс, Пизанскую башню и кота Ваську

Уже несколько часов Ритка безуспешно искала красный ежедневник. Дело в том, что в нём она бережно хранила открытку с фотографией Пизанской башни. Тётушка Рая отправила пламенный привет из Италии, приложив рецепт панеттоне. По этому рецепту она хотела испечь итальянский кекс и впечатлить нового соседа, недавно прибывшего в деревню.

«Мяу» – возле ног терся кот Васька.

– Да уйди ты! – приказала хозяйка.

Ритка взобралась на табурет и открыла антресоль. В глубине, между пакетами хлама виднелось что-то красное.

Опасно балансируя, она встала на цыпочки и потянулась к заветному ежедневнику. Неожиданно, всё содержимое шкафа повалилась на Ритку, и потеряв равновесие она шлепнулась на пол.

– Ох, как больно! – простонала Ритка, – Ну и чёрт с ней, с этой открыткой!

– Помяни черта и он появится! – послышался голос.

Ритка вздрогнула.

– Кто это сказал?

– Я это сказал! – важно ответил кот Васька.

– Ты умеешь говорить?

– А я ещё не только говорить могу… Подумаешь… Я ещё и вышивать могу. И на машинке, м-м-м… тоже…

Ритка хлопала глазами.

– Ты, прежде чем соседа угощать – дома лучше приберись. Да и с кексами, подруга, тебе пора заканчивать. На диету пора садиться! – кот оценивающе оглядел хозяйку.

– Э-э-э… – Ритка только хотела возразить, как Васька неожиданно прыгнул, и она снова ударилась о шкаф.

Открыла глаза, огляделась. Кот сидел рядом.

– Давай, скажи ещё что-нибудь!

«Мяу» – только и произнёс кот.

Ритка вздохнула. Ну и почудится же говорящий кот!

А вот и ежедневник, в нем открытка. С неё на Ритку смотрит счастливая тётушка Рая. Да, хорошо ей в Италии писать о кексах, когда у них в деревне ни одного нормального мужика нет.

– Да ну вас, эти кексы, или как их там… панеттоне. Пойду лучше веник с тряпкой возьму, – сказала Ритка и отправилась наводить порядок.

Недетский сон

Дверь с грохотом захлопнулась. Игрушки вздрогнули.

– Пришла? – тихо спросил Медведь.

– Угу, – испуганно произнёс Заяц.

На пороге стояла Маша. Она захлопала в ладоши и начала раздеваться. Розовое платьице стянула и кинула на кресло, атласный бант забросила на полку, а носочки закинула на подоконник.

– Сейчас я поиграю! – воскликнула она.

Заяц нервно вздрогнул.

– Я считаю до пяти, не могу до десяти. Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать.

Девочка вихрем пронеслась по комнате. Она вытащила из коробки одноглазого Медведя, схватила одноухого Зайца, распинала по полу кубики и взяла фломастер.

– Только не это! – в ужасе произнесла кукла.

Вдруг, за шторкой кто-то отчаянно запыхтел. Сначала показалась серая спина, потом голова, лапы и хвост.

– Всё! С меня хватит! Мои лапы и бока болят, хвост вот-вот отвалится, и во всем виновата ты! Я тебя съем! – зарычал Волк и набросился на девочку.

– Ой, м-а-а-мочки-и-и! – Маша зажмурила глаза.

А когда открыла, лучи солнца уже пробивались сквозь закрытые шторы.

«Ах, и приснится же такое! Хорошо, что я уже лет двадцать не играю в игрушки» – подумала девушка и встала с кровати.