Текст книги "Вопреки всему"

Звонарев молчал.

– Я не люблю, когда меня используют втемную, – объяснил свое любопытство Климов.

– Хорошо, – решился Звонарев. – Садись в машину.

* * *

К должности кочегара Игорь Климов приступил в конце сентября, за месяц до начала отопительного сезона. Первым делом он оборудовал в котельной подсобку, отгородив часть помещения, и навесил, на всякий случай, на дверь тяжелый амбарный замок. Затем пошел на склад и среди давно списанной мебели, годящейся только в топку, выбрал себе стол и пару стульев. Вот только со шкафом получилась незадача – все как один с узкими полками. Заказывали их давно, специально для учебных кабинетов, чтобы ставить микроскопы и пробирки. «Ты что, для приданого шкаф ищешь? – от души подтрунивала над ним кладовщица. – Бери, что есть. Лучше нет». И видя, что Климов не уйдет, пока не пересмотрит все шкафы, открыла дверь в соседнюю комнату, где хранилось такое же старье. Нужный шкаф стоял в самом углу. Правда, без полок, но полки – дело наживное. Любую доску приспособить можно, главное, чтобы весь инструмент можно было спрятать от посторонних глаз.

На следующий день, чтобы не привлекать лишнего внимания, Климов позвал завхоза и обошел с ним всю территорию по периметру, объясняя свое действие противопожарной бдительностью – котельная стоит рядом со зданием, а случись пожар, что тогда делать. Завхоза такая бдительность только огорчила. «Как ни крути, а Климов прав».

И огнетушители должны быть, и песок должен лежать возле котельной, и ведро с лопатой должны висеть на щите. «Я что, без тебя этого не знаю?! Умник мне нашелся! А деньги где взять?» – ругался в душе Семин.

Деньги, конечно, на противопожарную безопасность выделялись исправно в начале каждого года. Только тратил Семин их не по прямому назначению. И как он теперь придет к главному бухгалтеру? Да она одним взглядом его в порошок сотрет. «Может, и на этот раз пронесет?» – неуверенно подумал Семин.

– Игорь, только ты об огнетушителях пока помалкивай. Сам разберусь, а вот песок и все остальное я организую. Лады?

– Да мне-то что. Мне главное, чтобы котельная работала да трубы не прорвало, а остальное – не мое дело.

– А чего это ты о трубах заговорил? – всполошился Семин.

– А когда вы последний раз проверяли в них давление? – вопросом на вопрос ответил Климов.

«Откуда ж ты только взялся на мою голову такой умный?» – сплюнул Семин.

– Рано еще проверять.

– Если хотите, я сам проверю. За полцены, – предложил Климов.

– Надо подумать. Если у тебя все – иди и не морочь мне голову, – проворчал недовольно Семин.

Климов, подставив лицо осеннему солнцу, прикрыл глаза, наблюдая, как завхоз семенящей походкой направился в гараж. После чего и сам пошел в свою подсобку.

Оставшись довольным обходом, он взял в шкафу карту и по памяти сверился с ней. Получалось, что никакого входа в подвал со двора нет, иначе он бы заметил. «Отсутствие результата – тоже результат, – философски изрек Климов и улегся на жестком топчане. – Значит, вход в подвал придется искать внутри здания».

На следующее утро Климов, бросив рюкзак в подсобку, сразу направился в кабинет завхоза. Только найти Михаила Степановича оказалось делом не простым. Все его видели, а вот куда он пошел, никто не заметил. Игорь сходил в гараж и к столярам заглянул, после чего решил, что проще всего ждать завхоза возле его кабинета. Но стоило ему усесться на подоконник, как появился завхоз.

– Я готов, – Климов спрыгнул на пол.

– К чему готов?

– Так мы вроде вчера договаривались трубы смотреть в кабинетах, – напомнил Климов.

– Не получится. Занятия идут, а за перемены не успеем.

– Так я могу сам проверить вечером, когда все разойдутся, если ключи дадите.

– Возьмешь на вахте, я предупрежу вахтера, – пообещал Семин.

– А деньги когда?

– Какие деньги? – удивился Семин.

– За работу.

– Когда работа будет сделана, тогда и расчет получишь.

Семин открыл дверь с красовавшейся на ней табличкой «Заместитель директора по административно-хозяйственной части» и, не сказав Климову больше ни слова, скрылся в кабинете.

Вечером Климов бегло, создавая одну видимость работы, прошелся по кабинетам второго этажа и стал тщательно осматривать каждую аудиторию первого этажа. Главное – найти помещение, которое полностью соответствовало разметке на карте. Вроде и дело не сложное, а так сразу и не разберешься. За истекшее столетие перепланировку в особняке проводили несколько раз. Последний раз – когда помещение приспосабливали под учебное заведение. Теперь разберись, где остался вход в подвал, когда сам черт ногу сломит от всех этих перестроек. Единственным местом, отдаленно напоминающим комнату, из которой был дополнительный вход в подвал, оказался анатомический кабинет. И даже не сам кабинет, а маленькая подсобка. Если бы не линолеум, он бы прямо сейчас и простучал бы весь пол. Пустоты звучат по-другому. Этот звук, как песню, Климов не спутал бы с другими.

«Придется снимать линолеум», – пришел к выводу Климов. Он представил выражение лица завхоза, когда тот увидит потоп в кабинете, и открутил немного вентиль на батарее.

* * *

Утром Валентина Анатольевна подняла такой скандал, что места было мало. Первым под руку попал завхоз, после чего тот сразу отправил дежурную на поиски Климова. Увидев, как технички старательно убирают набежавшую за ночь воду, он еле подавил довольную улыбку. Линолеум, как он и предполагал, промок насквозь и пошел волнами.

– Что это? Почему вода бежит из трубы?

Валентина Анатольевна блеснула очками и перевела взгляд с завхоза на Климова.

– Михаил Степанович не виноват, – стал на защиту своего начальника Климов.

– Тогда кто виноват? – не унималась заведующая кабинетом.

– Это еще хорошо, что трубу прорвало до начала отопительного сезона, – Климов попытался успокоить анатомичку.

– Да?! Посмотрите, во что превратился линолеум! Я что, за свои деньги его буду менять?

– Найду я вам линолеум, – уже из двери пообещал Семин и быстро ретировался из кабинета.

– Найдет он, как же! У него снега зимой не выпросишь!

– Надо отодвинуть шкаф и посмотреть, может, трубу прорвало в двух местах?

– Делайте, что хотите, – махнула рукой Валентина Анатольевна. – Вы здесь один справитесь?

– Справлюсь. Что в шкафу?

– Одежда. Что там еще может быть? Сколько надо времени, чтобы привести все в порядок?

– Неделя. Придется снимать доски, – объяснил Климов. – А когда высохнут, я их обратно уложу, а уже потом и линолеум можно будет стелить.

– А без него можно обойтись? – на всякий случай спросила анатомичка.

– Можно. Только придется пол красить.

Ответ немного успокоил Валентину Анатольевну, и она, не дожидаясь, когда Климов начнет отодвигать шкаф, все так же неодобрительно кивая головой, покинула подсобку.

Никакой трубы за шкафом, конечно, не было. Предположение он высказал лишь для того, чтобы быстрее выпроводить анатомичку из кабинета. Климов опустился на стул, подумав, что он – гений. Кто, скажите, мог бы справиться с поставленной задачей в такие сроки? Никто. Решив, что идти к завхозу, пока тот не остыл от выволочки, еще рано, он достал из рюкзака бутерброд и с удовольствием откусил мягкий ржаной хлеб с сочным мясом.

И уже на улице, идя к завхозу, он достал телефон и позвонил Звонареву. Часть задания он выполнил, притом в кратчайшие сроки, неплохо было бы и аванс получить.

Замечания завхоза в свой адрес он слушал стоически, думая о том, как будет тратить часть гонорара. Ему было все равно, что думает о нем завхоз, и, чтобы не выдать безразличия, Климов нахмурил брови и опустил глаза в пол.

– Хорошо, – успокоился Семин, – скажи, что будем делать с линолеумом в подсобке? Мне анатомичка всю плешь проест, а бухгалтер денег на ремонт, как пить дать, не даст. И директору доложит о нашей халатности. О моей халатности, – поправился Семин.

– Михаил Степанович, вы здесь при чем? Скажете, что я виноват, что трубы, в которых давление не проверяли десятилетиями, взяли и дали течь.

Семин недовольно засопел. «Ох, ты у меня допрыгаешься! Давление я не проверяю!»

Давление в отопительной системе предписывалось проверять каждый год. Для этого надо было всего лишь пригласить спецбригаду из городского водоканала.

Он исправно оформлял в бухгалтерии накладные и передавал своему знакомому, тот делал отметку о выполненной работе, выдавал заключение, что отопительная система в полном порядке и к отопительному сезону готова. Деньги они делили честно пятьдесят на пятьдесят. «Может, и прав Климов, – подумал Семин, – хорошо еще, что трубу прорвало только в одном месте, когда в системе и давление низкое, и вода холодная. А полейся из трубы кипяток, было б хуже».

– Михаил Степанович, хотите я за небольшую оплату все приведу в порядок? Там работы всего на пару дней. Вскрою пол, доски, пока на улице тепло, просохнут на ветру. Я их аккуратно положу на место, а линолеум уж колледж, думаю, не обеднеет и купит. Хотя как по мне, то можно доски отциклевать и покрасить или лаком покрыть. Обойдется дешевле линолеума.

– Делай, как знаешь. Я тебе на помощь плотника отправлю. Оплату за сдельную работу получишь в бухгалтерии, – пообещал завхоз.

– Там одному не повернуться. Будет только под ногами путаться. Мне главное, чтобы никто не мешал. Мебель вынести, куда ни шло, а остальное – я сам.

– Может, ты и прав, – согласился завхоз. – Инструмент тебе выдадут. Иди в столярку. А с мебелью дворники помогут.

Семин одобрительно кивнул головой и стал накручивать диск внутреннего телефона.

После того как подсобка освободилась от мебели и таблиц, помещение оказалось куда просторнее, чем предполагал Климов. Первым делом он соорудил на дверях временную защелку, чтобы никто из любопытных не попал в подсобку. Затем, надев наушники, включил любимую музыку и стал аккуратно вытягивать ржавые гвозди из деревянного пола.

К тому времени, когда в подсобку зашел завхоз, Климов ломом поддел последнюю доску.

– Заканчивай! На сегодня хватит.

Семин тронул Игоря за плечо и, когда тот снял наушники, повторил еще раз свое предложение.

– Хорошо. Доски вынесу на улицу, чтобы на утро не оставлять, и домой.

Он еле дождался, когда Семин наконец-то уйдет, и достал из брезентовой сумки, в которой принес утром инструменты со склада, георадар. Старый прибор он нашел дома на чердаке и был удивлен, обнаружив его в рабочем состоянии.

Последний раз им пользовались лет двадцать тому назад. Конструкция прибора была примитивная. Он чаще реагировал не на пустоту, а на любое крупное металлическое изделие. Сколько земли пришлось напрасно перелопатить! Потом какие-то спонсоры Васе Карпову подарили большой, тяжелый и неудобный прибор, но сканирующий пустоты на глубине от трех метров и больше. Благодаря ему и случилась непредвиденная находка – немецкий блиндаж, после чего они окончательно рассорились с Карпом.

Списанный георадар он забрал себе и бросил его на чердаке. Кто же тогда знал, что через столько лет пригодится.

Вчера вечером он не поленился, выкопал яму в саду, потом опустил в нее перевернутый вверх дном деревянный ящик и прошелся радаром по периметру, постепенно сужая круг поиска. Наткнувшись на пустоту под ящиком, прибор противно зазвенел.

Климов коснулся металлической рамкой цементного пола и, затаив дыхание, стал медленно обходить подсобку. Прибор зазвенел в самом углу, сразу за входной дверью. От напряжения его даже в пот бросило. Он положил прибор обратно в сумку и взялся за лом.

Вход в подвал кто-то зацементировал из рук вон плохо, словно специально, чтобы Климову не пришлось долго возиться. Горка цементной крошки была небольшая, набралось, от силы, ведра три. Лаз в подпол закрывала трухлая деревянная ляда. Он со всей силы пару раз ударил по ней ногой, и часть доски провалилась. Было слышно, как щепки посыпались на пол подвала. Он посветил фонариком внутрь. Никакой пропасти, как он думал, внизу не было. На расстоянии полуметра виднелась каменная ступенька. Он некоторое время постоял, прислушиваясь к тишине, зная, что ни за что не уйдет из подсобки, не спустившись вниз. «Сколько разговоров было в институте по поводу этого подвала, столько разных догадок. А ларчик открывается так просто», – подумал Климов.

Он сложил остатки ляды рядом с горкой цемента и сделал первый шаг в подвал. Проход оказался довольно широким. Опираясь рукой о стену, он начал медленно спускаться вниз, светя фонариком то себе под ноги, то на стены.

Климов насчитал десять ступенек и коснулся цементного пола. Навскидку ширина подвала была внушительной, а вот конца подвала луч фонаря не нащупал. Климов, светя себе под ноги, чтобы не попасть в какую-нибудь хитрую ловушку, медленно пошел вперед. Метров через сто он отметил, что подвал стал сужаться, а еще метров через пятьдесят он оказался перед узким коридором. В напряженной тишине было слышно, как бьется его сердце. И вдруг раздался какой-то шум. Он напряженно прислушался. Звук доносился из темного коридора. Климов старался не дышать. Он быстро погасил фонарь и тихонько, крадучись, сделал несколько шагов. С каждым движением звук усиливался, пока не превратился в знакомую мелодию. Радио, стоящее на столе в его подсобке, транслировало музыкальную передачу. Через минуту Климов оказался в угольной яме котельной. «Вот вам и второй вход в подвал. Кто бы мог подумать…» Он задрал голову и посветил вверх. Без лестницы выбраться наверх нечего было и думать.

На обратный путь он потратил минут пять, не больше. Выбравшись из подвала, он наспех навел порядок в подсобке и понес ключи на вахту. Словоохотливая дежурная обрадовалась его появлению и пригласила на чай. И хорошо, что он не отказался.

– …Случись чего, предписано звонить сразу завхозу, а он уж дальше пусть сам решает, что делать. Не нашего ума дело.

– А что может случиться? – на всякий случай уточнил Климов.

– Ну, к примеру, сегодня утром моя напарница обнаружила, что вода из трубы течет. А если бы с вечера сделала обход, как предписано, то и убытка было б меньше, – посетовала Антонина Семеновна на напарницу. – Я-то всегда во все кабинеты загляну. Особенно на первом этаже. Сколько раз приходилось то окно закрыть, то свет выключить. Все спешат, все спешат. А куда, спрашивается?

Допив чай, Климов тепло распрощался с дежурной, еще раз поблагодарил за угощение и пошел в свою подсобку. «Вот тебе и проблема на пустом месте, – подумал Климов. – Обходы, видишь ли, у них».

Вернувшись в котельную, он первым делом подошел к угольной яме. До дна метров пять, если не больше. Он вначале подумал, что можно бросить канат, но, представив, сколько надо потратить усилий, чтобы подняться обратно, решил, что канатная лестница ему подойдет больше.

Осталось только разобраться с назойливыми дежурными.

* * *

Завхоз Климова заметил еще со двора и чертыхнулся. «Не человек, а сплошные проблемы. Не одно, так другое. И как мы только жили без него?»

«Человек-проблема» спокойно сидел на подоконнике и слушал музыку.

– Что на этот раз стряслось?

– В углу промок цементный пол, и если сейчас положить на него доску, то начнет сыреть и опять придется менять линолеум, – объяснил Климов.

– Да ладно, это когда еще случится, а Валентина Анатольевна, если не вернем ей подсобку, меня препарирует как труп уже на следующей неделе. А ты говоришь, отсыреет. Я, может, к тому времени на пенсию уйду. И буду заниматься садом, – мечтательно сказал Семин. – Эх, видел бы ты мой участок. Какие яблони растут!

Климов посмотрел на часы и нетерпеливо заерзал на стуле, раздражаясь многословию завхоза.

– Степаныч, – Климов решился прервать монолог завхоза, – так я чего, собственно, пришел. Если обрезать доски в углу и сделать отдушину в полу, то подсобка будет завтра готовой.

– Да делай ты свои отдушины! Я что, против? Мне главное, чтобы Валентина Анатольевна мозги не выносила. – Семин сердито посмотрел на Климова.

«Годами не замеряли давление в трубах, и все было в полном порядке. А этому все неймется. Одна головная боль. Отдушины ему теперь подавай».

Свои претензии Семин не стал озвучивать. Делает Климов работу почти задарма, и то хорошо.

– Тогда дайте распоряжение плотнику, а размеры я ему скажу.

– Иди уже, – махнул рукой Семин. – Сейчас позвоню плотнику.

К концу дня Климов аккуратно уложил доски обратно, проверил, как открывается ляда, и остался доволен. Воды в подвал за неделю набежит, по его подсчетам, достаточно, и тогда он получит полный расчет и уедет из города. Подальше от неприятностей. А в том, что эти неприятности будут, он не сомневался.

Поздно вечером Климов запер дверь котельной, сбросил в угольную яму самодельную лестницу, затем погасил свет и начал спускаться вниз. Если бы заранее было знать, что в подвал так легко попасть, то и с подсобкой возиться не пришлось бы. Столько усилий и времени напрасно потрачено. Климов опять вспомнил растерянность на лице прижимистого завхоза, подумал об остатке гонорара и успокоился.

Он в полной темноте быстро дошел до лестницы, ведущей в подсобку анатомического кабинета, и прислушался. Звенящую тишину изредка нарушали звуки, долетающие сверху. Кто-то из дежурных включил телевизор.

Климов включил фонарь, осмотрелся и направился к толстым ржавым трубам, идущим вдоль стены. Осталось только приложить усилия и открутить кран.

Он представил, какая суета начнется через пару недель, когда подтопленное здание слегка завибрирует. Какой переполох начнется! Сколько комиссий нагрянет. Семину не позавидуешь. Будут искать крайнего.

Ему осталось только открыть кран, и, считай, задание Звонарева досрочно выполнено. И спроси кто у Климова, зачем он пошел еще раз осматривать подвал, он бы не ответил. Он и сам не знал. Что-то неведомое повело фонарь в другую сторону, и он, повинуясь интуиции, направился в темноту, пока не обнаружил узкий коридор. Он прошел метров сто, фонарь мазнул по стене, и тогда он остановился как вкопанный.

* * *

В октябре Казанцев столкнулся с первой проблемой: одна за другой уволились дежурные. Если бы работа была тяжелой, тогда все понятно. А так, с какого такого перепугу писать заявление?

– Что случилось? – Казанцев задал вопрос завхозу и пододвинул к нему три заявления. – Михаил Степанович, как это понимать?

Семин не спеша достал из кармана очки и только после этого принялся читать заявления.

– Привидение. Вахтеры боятся дежурить ночью, – на одном дыхании вымолвил завхоз.

– Что? Что? – Казанцеву показалось, что он ослышался.

– Привидение расхаживает каждую ночь по колледжу.

– Михаил Степанович, вы не поверите, но меня проблемы потустороннего мира не волнуют, – еле сдерживаясь, сказал Казанцев. – Меня сейчас волнует только одно – почему дежурные уволились скопом?

– Я же и говорю вам, Марк Дмитриевич, все дело в привидении.

– Вы что, с утра пьете?

– Марк Дмитриевич, да я… А насчет привидения – это правда. Как есть – правда. Его все видели.

– Все – это, надо полагать, и вы тоже? – Казанцев начал выходить из себя.

– Я не дежурю по ночам, – стушевался завхоз.

– Если в ближайшее время лично вы не решите этот вопрос, то дежурство я вам обеспечу. И будете тогда сами с привидением пить чай по ночам. Идите и работайте, – махнул рукой Казанцев. «Дурдом, да и только!»

Разговоры о привидении заполонили весь колледж. Говорили все, начиная с техничек и оканчивая студентами. Оказалось, что многие видели привидение и раньше, только не говорили об этом. И когда эти страшилки дошли до Казанцева, он решил сам поговорить с первоисточником сплетен – Антониной Семеновной – и уже направился к дежурной, как в приемную зашла женщина.

– Вы ко мне? – приятно улыбнулся Казанцев.

Улыбка ему удалась, от чего грозный вид человека, готовящегося учинить расправу, развеялся, и на Марту Савельеву смотрел довольно интеллигентный мужчина. Конечно, не мужчина ее мечты, но мириться можно. И она улыбнулась Казанцеву той очаровательной улыбкой, после которой мужчины готовы были следовать за ней не только к следующей музейной экспозиции, а хоть на край света. Она это знала и поэтому продолжала улыбаться Казанцеву.

– Я ищу Маргариту Пикузу.

– А вы кто?

– Я Марта, – протянула руку Савельева.

И тут случился конфуз – Казанцев официально пожал ей руку и не знал, что делать дальше. А потом, словно вспомнив, как его учили – церемонно поднес ее к губам.

– Я тетя Маргариты.

В ее голосе Казанцев не услышал ни капли кокетства. И приятно удивился.

– Да быть не может такого! Я бы сказал, что вы ровесницы.

– Комплимент принят и оценен! Так где мне найти Риту?

– Пойдемте, я вас провожу. А ведь мы уже встречались с вами. Я имею такую слабость, замечать красивых женщин. – Казанцев открыл дверь приемной.

– Я вас тоже вспомнила. Вы с друзьями приходили в музей. Только вы тогда были в кителе, и экскурсия вам была неинтересна, а вот вашему другу понравилась. Он мне столько вопросов задавал, – кокетливо улыбнулась Марта.

– Он потом вечером заходил к вам, но вы уже ушли с работы, а на следующий день он уехал.

– А как вы оказались здесь?

– Это долгая и неинтересная история, – вздохнул Казанцев и сжал кулаки.

– Любая история интересна, все зависит от того, кто ее слушает. Кстати, вы не представились, – спохватилась Марта.

– Марк Казанцев.

– Марк, приходите сегодня вечером к нам в гости. Расскажете свою неинтересную историю. Я умею слушать любые истории. Договорились?

Марта назвала адрес, и он ничего не успел ответить.

– Вот и хорошо. Вы не представляете, какой яблочный штрудель готовит Рита! Она еще вас не угощала?

Казанцев мотнул головой, что означало – нет. «Конечно, не угощала. Рита и сама не знает, что такое штрудель», – подумала Марта.

Дверь Пикузы оказалась запертой, и пришлось идти за Казанцевым обратно. Он открыл следующую дверь и пропустил Марту вперед.

– Господи, Руслан, вот не ожидала тебя здесь увидеть. Я думала, ты уже, по меньшей мере, заведуешь отделением в больнице, а ты все еще бумаги перекладываешь, – всплеснула руками Марта.

– И я тебя тоже люблю, – Хмелевский поднялся навстречу Марте.

– Не ври. Ты на это не способен.

Казанцев постоял у двери и, чувствуя неуместность своего присутствия, прикрыл за собой дверь.

* * *

Маргарита предпочитала кофе, а если и пила чай, то только индийский и ассамский – крепкий и ароматный. Антонина Семеновна никаких чаев не признавала, будь они со Шри-Ланки или с острова Ява. Настаивала и пила она только травы, собранные собственными руками, в положенные для сбора дни.

– …Листья, к примеру, надо срывать до цветения растения, тогда в них и сила сохраняется. А вот пахнущие травы, те, наоборот, надо собирать, когда они в самом своем цвету, рано утром, как только роса испарится. А еще заговоры надо знать. Они тоже разные есть.

Маргарита пила чай в комнате дежурных, слушала неспешный разговор Семеновны и думала о своем.

– И приворотные чаи есть? – улыбнулась Маргарита.

– Зелье всякое есть, а уж с чаем оно дается или в еду кладется – без разницы. Только делать этого никогда не надо. Рядом должен быть тот человек, кто по судьбе. Иначе счастья никогда не будет. А без счастья-то и жить вместе незачем.

«Вот и у меня этого счастья нет, даже без приворотной травы», – вздохнула Маргарита.

– Вы, Маргарита Сергеевна, не местная, не знаете наших легенд. Вот мы сейчас, к примеру, занимаем только небольшую часть усадьбы купца Нечаева, – вернулась к прерванному разговору Антонина Семеновна и спрятала в тумбу полотняный мешочек с душистыми травами.

– Так вот, говорят, у этого купца случилась любовь с молодой горничной. Кто кого сильнее любил, купец горничную или горничная купца, – неизвестно. Только жена, узнав о страсти своего мужа, мириться с этим не стала. Однажды, когда купец куда-то уехал, отправила она горничную в подвал за соленьем, да и заперла ее там. А подвал-то глубокий. Выходит, кричи – не кричи, а все равно никто не услышит. Купец погоревал, погоревал, решив, что молодая любовница сбежала от него, и успокоился. Да только осенью, когда стали подвал к зиме готовить, дворовые рабочие и нашли ее бедняжку. Умерла голодной смертью. И с тех пор как ее схоронили, и стал появляться ее призрак. Ходит, говорят, по дому, ищет барина.

Последние слова Семеновна проговорила совсем тихо и прислушалась.

– Так и ходит все время?

– По слухам, так последний раз призрак видели деникинцы.

– Ого! – не удержалась Маргарита. – Когда ж это было?

– Маргарита Сергеевна, – укоризненно кивнула головой Степановна, – вот вам, молодежи, все смешно. Я ведь тоже не верила, думала, покойная прабабка сказки рассказывала, а когда сама увидела, чуть не обомлела.

– Верю я вам, верю, – утвердительно кивнула головой Маргарита.

– Когда деникинцы город захватили, так штаб расположился в особняке. А ночью дежурный обход делал и увидел, как из подвала поднялось светлое облако и медленно направилось на второй этаж. Точь-в-точь как теперь. Он со страху возьми да и выстрели в него, а пуля рикошетом отлетела и прямо ему в сердце. Вот так. И больше с тех пор никто не видел призрака. А теперь опять… ходит. Не к добру это.

– Антонина Семеновна, все дежурные знают эту легенду?

– Да ее весь город знает. Только это вовсе не легенда, – упорно стояла на своем Семеновна.

– Значит, в ближайшее время колледжу новых дежурных не найти, – сделала вывод Пикуза.

– Да кто ж сюда добровольно пойдет-то, когда такое творится?

– Может, надо дежурить вдвоем, чтобы не так страшно было? – спросила Пикуза и тут же себя одернула.

Она представила, с каким выражением лица на нее посмотрит Казанцев и как улыбнется, услышав ее предложение. И будет прав.

– Дело ведь не в количестве дежурных. Проблему этим не решить, пока призрак сам не успокоится.

– А он может успокоиться?

– Вот! – многозначительно проговорила Семеновна. – Говорят, что призрака можно изгнать из дома, в котором он живет. Для этого надо сделать так, чтобы он наткнулся на какую-нибудь преграду.

– То есть, попросту говоря, его надо напугать? – Маргарита еле подавила смех.

– Да. И я это сделала. Если вы никуда не спешите, то скоро все своими глазами увидите.

– Ладно, – согласилась Пикуза и посмотрела на часы.

– Вам еще чаю налить?

– Налейте.

«Если Казанцев пришел в гости, то посидит от силы час. Ну, пусть два, и уйдет. Как ни крути, а с привидением мне придется встретиться», – вздохнула Маргарита.

Пить третью чашку чаю, даже такого вкусного и полезного, какой готовила Антонина Семеновна, Маргарите не хотелось. Больше всего ей хотелось домой. Хотелось принять душ, надеть старый махровый халат, усесться с ногами в кресле и слушать наставления Марты. «Все так и было бы, если бы Марта не пригласила в гости Казанцева. Вот теперь пусть сама и развлекает этого хама, а у меня дела куда важнее гостей. У меня на повестке дня, вернее вечера, выдворение призрака из колледжа. Когда об этом расскажу Марте, она скажет, что мне пора уезжать, пока я окончательно здесь не свихнулась. Если бы дома меня ждал Руслан, я ни за что не слушала бы этот бред, не делала бы вид, что верю во всю эту чушь, и готовила бы ему ужин. Господи, чем же я провинилась пред тобой, что нет у меня ничего светлого в этой жизни? Кто я? Чем занимаюсь здесь? Кому я нужна, кроме Марты?»

Маргарите стало жаль себя так, что слезы навернулись на глаза. «Господи, прости меня. Ты мне дал все: здоровье, ум, у меня есть Марта, есть работа. А я все жалуюсь тебе на жизнь. А если это план у тебя такой, а без этого плана я бы не родилась на этот свет». Она еще успела подумать, что Марта говорила: если женщина занимается любимым делом, то она не стареет и…

В коридоре послышался шум, совсем не похож на тот, что описывала Семеновна. Он был не протяжный и тихий, а нарастающий. Ведро со стуком катилось по ступенькам, а вслед за ним что-то тяжелое и грузное ухнуло прямо под их дверью. Потом все вмиг стихло, и Маргарита услышала профессионально оформленный мат.

– Вот! Я же говорила, – торжественно сказала Семеновна и живо, забыв о возрасте, выскочила в коридор и включила свет.

И тогда Маргарита поняла одно – лучше бы Семеновна никогда не включала свет, лучше бы они затаились и просидели в подсобке до утра. Марк Казанцев лежал под лестницей, рядом с примятым ведром.

– Марк Дмитриевич, – прошептала Семеновна и бросилась к директору. – Вы как? Живы?

– Не трогайте меня!

Казанцев прислушался к себе. Болело все тело. Он пошевелил руками, затем ногами и, удостоверившись, что переломов нет, медленно опираясь на стену, поднялся с пола.

– Это что? – Он кивнул на ведро.

– Так это… это все… Есть такой ритуал по поимке призрака, – наконец-то нашлась Семеновна.

– Понятно. Вы уволены.

– Кто? – растерянно спросила Семеновна.

– Обе.

Разбитое колено начало болеть, и Казанцев, прихрамывая на одну ногу, направился обратно в свой кабинет.

– Маргарита Сергеевна, это как – уволена? За что? – перешла на шепот Семеновна.

– Не переживайте. Он успокоится и не станет увольнять. Ну как он вас уволит? Сами подумайте. «Меня, конечно, может, да и то вряд ли», – рассудила Маргарита. Мятое ведро она вручила Семеновне, поднялась по ступенькам вверх и развязала веревку, через которую зацепился в темноте Казанцев.

– Маргарита Сергеевна, может, вы сходите, посмотрите, как он там, – все так же шепотом предложила Семеновна.

Пикуза тихонько зашла в приемную и нерешительно постучала в приоткрытую дверь.

Казанцев сидел в кресле, положив ногу на рядом стоящий стул, и вопросительно посмотрел на Пикузу. Джинсы на колене промокли от крови. Смотреть на него было неудобно и неловко, так, словно это она, Маргарита Пикуза, специально толкнула его с лестницы.

– Надо рану обработать, – промямлила Маргарита.

Через несколько минут она снова вернулась в кабинет, но уже с аптечкой. Казанцев сидел в той же позе и был таким же злым.

– Снимайте джинсы.

Маргарита положила аптечку на стол.

– Вы так уверены в себе? – спросил Казанцев.

– В смысле?

– Ну, вы же сами говорите, чтобы я снимал штаны.

– Вы… Вы хам, – нашлась наконец-то Маргарита.

– Если я скажу все, что думаю о вас, Маргарита Сергеевна, то вы будете долго и горько плакать, – уверил ее Казанцев.

Он видел, как она расстроилась, и это его позабавило настолько, что даже разбитое колено стало меньше болеть.

«Хам», – повторила про себя Маргарита и вышла из кабинета.

К тому времени Семеновна спрятала в подсобку ведро и веревку. И от поимки призрака не осталось никаких следов.

– Ну как он там? – Дежурная подняла глаза, показывая на потолок.

– Будет жить, – уверенно сказала Пикуза. – Только вам лучше не показываться ему на глаза.

– И то верно. Маргарита Сергеевна, а как он вообще оказался здесь? Я заперла дверь еще при вас.

Антонина Семеновна говорила тихо, с недоумением в голосе.

– Постойте, а когда вы веревку завязали?