Текст книги "Легенды Северных Земель. Книга первая. Наследник Хронома"

Глава 6. Кэвин находит друга

Посмотрев вперед, Кэвин увидел поземку, взметаемую с земли то ли копытами лошадей, то ли легким ветерком, грозящим превратиться в снежный вихрь. Кэвин сразу окунулся в воспоминания о том дне, когда ехал в Иген, не предполагая, как изменится вскоре его жизнь. Сейчас он скакал на лучшем, по его мнению, скакуне Приречья66
  Долина реки Ибрин в центральной части Северверна.


[Закрыть], замыкая ряд братьев-книжников, и испытывал удивительное спокойствие. Кэвина мало волновало, что ждет его в будущем, ему нравилось ощущение пути. Их отряд двигался довольно быстро, и Элин, подстраиваясь под шаг ведущих, шел мерной рысью, без видимых усилий. Кэвину пришло в голову, что его скакун…

Его скакун. Какое счастье думать так. Мальчику представлялось, что Элин чувствует то же самое и так же рад нежданному повороту судьбы. Да и зимний день выдался красивый. Было не слишком холодно и пасмурно, а Вис-ольн, насколько хватало взгляда, еще не укрыло метельной дымкой. Они ехали по Большому тракту; на пять свирнов правее пути их следования, под набухшими снегом серыми облаками, вилась лента покрытого льдом Ибрина, отражая голубоватые отблески редких небесных «прогалин». Отряд растянулся по дороге змеей, от «головы» которой внезапно пробежала «дрожь» к хвосту процессии. Не успел Кэвин разгадать причину происходящего, как его попутчики друг за другом принялись оглядываться назад, передавая новость.

– Поворачиваем! – крикнул Смарт, пытаясь обернуться.

Капюшон плаща был слишком велик для его головы и при повороте закрывал часть лица, отчего мальчик сделался похожим на укутанную в платок деревенскую девочку весьма необычной наружности. Кэвин улыбнулся и тронул поводья перешедшего на шаг коня. Они сворачивали в сторону реки по незаметной, теряющейся в снегу тропке, летом она становилась наезженной дорогой, где могли разойтись два всадника в полном вооружении, благо левый берег реки был сухим и каменистым.

По широкому и полноводному Ибрину с весны до поздней осени сновали небольшие суда и ходил паром, перевозивший жителей правобережья вместе с товарами на эту сторону. Здесь, на Икерст-ау или на языке людей Иристой пристани их ждали повозки предприимчивых жителей Игена, что за небольшую мзду доставляли гостей к воротам города, иногда выторговывая возможность поселить их у себя за приличное вознаграждение. Уставшим и измученным не столь долгой, сколь трудной дорогой людям порой ничего не оставалось, как воспользоваться дорогим гостеприимством своих соседей. Правобережье, особенно в его западной части, покрывали болота Пелема, там оно на многие кирны становилось практически непроходимым, и люди предпочитали селиться на северо-востоке. Они собирали лекарственные травы, готовили лечебные отвары и настои. Тем в основном и жили.

Обитатели правобережья отличались угрюмым нравом. За это южные соседи их недолюбливали и распускали слухи, будто у северян напрочь отсутствует чувство юмора. Бывая на Хламсвале, Кэвин не раз слышал смешные рассказы (трики, как их называли жители Игена) о шутке какого-нибудь резвого горожанина над простодушными северянами. Жители главного города Вис-ольна заметно отличались от своих северных соседей. Они, как правило, были говорливы до навязчивости и так же отзывчивы к чужим проблемам, даже когда их не просили. Впрочем, при этом они строго блюли свои интересы, особенно материальные. И зачастую проявляли готовность помочь, если только это не касалось денег или даже обещало некую прибыль. Но в одном северяне и их неугомонные соседи были схожи. Они одобряли и считали благом лишь вещи, доступные их пониманию. А потому открыто недолюбливали братьев-книжников за их ученость, которая, по общему мнению, являлась неизменным источником всех бедствий в королевстве.

Ведь и достопамятный Священный договор Мертвой зимы был подписан при непосредственном участии книжников. Это уж доподлинно знал каждый карапуз в городе, едва научившийся понимать человеческую речь. Со стороны людей в подготовке и подписании договора участвовал тогдашний старейшина города, Акен, а королевскую власть, подтверждавшую официальную силу документа, представлял Доктор маг. Городские старожилы поговаривали, что именно после тех событий за два года подправили заброшенный замок на краю Игена, куда на жительство перебрался из столицы Доктор маг. Поначалу игенцы встретили его довольно прохладно, если не сказать враждебно. Острые языки горожан держал на замке лишь страх перед волшебником. Но потом страсти улеглись, поскольку вслед за частыми визитами в замок старейшины Акена дела необъяснимым образом пошли в гору, и небедный к тому времени городок превратился в процветающий торговый центр Вис-ольна. Тогда-то и была построена на месте прежней пристани Икерст новая – Альста-ау, на всеобщем языке – Королевская пристань.

К ней сейчас приближался отряд братьев-книжников. Правда, к пристани, носившей столь величественное название, за три десятилетия королевская речная флотилия так ни разу и не причалила. Но виной тому были вовсе не архитектурные недостатки, а предубеждение, питаемое королем к водным путешествиям. Кэвин смотрел на занесенную снегом пристань, вспоминал, как оживлено она выглядела летом, и соображал, каким образом они собираются перебраться через реку. В месяце ноове77
  Ноов – последний, 3-й зимний месяц.


[Закрыть] переход по льду становился довольно опасным предприятием. До весны было еще далеко, но солнце с конца оева88
  Оев – 2-й месяц зимы.


[Закрыть] поднималось все выше и к середине последнего месяца зимы обретало уже весеннюю яркость, отчего лед на середине Ибрина подтаивал и истончался, сохраняя предательскую видимость монолитности. Кэвину не раз приходилось слышать о неосторожных путниках, провалившихся под лед именно в ноове.

За полсотни шагов до пристани отряд вновь неожиданно свернул на еще более узкую тропу, уводившую вбок от реки в сторону Керхорна. Тропа эта могла быть проложена одиноким путником, задумавшим добыть себе острых ощущений, чтоб было о чем рассказать детям у камина, накрывшись овечьим пледом и попивая горячий отвар из целебных трав. Кони братьев быстро перешли на шаг, увязая в снегу. Один Элин чувствовал себя так же уверенно, как и на тракте, и не только не сбавил темп, но обошел спотыкающихся соплеменников, к изумлению всего отряда и смущению Кэвина, поравнялся с белым скакуном отца Вигната. Сам глава книжного братства не обратил на юного брата внимания. Он озабоченно всматривался вперед, в теряющуюся в занимавшейся метельной кутерьме тропинку. Кэвин проследил за его взглядом.

– Минут через двадцать тропинку совсем заметет, – неожиданно для себя сказал он вслух и с тревогой посмотрел на старика.

Тот обернулся. Лицо его было бледным. Он глядел на мальчика так, словно совсем не уяснил его слов. Вдруг отец Вигнат встрепенулся, точно стряхнул с себя какие-то тяжелые мысли, улыбнулся.

– Вы совершенно правы, молодой человек, – он снова взглянул вперед на тропу. – Мы поторопились, но все равно опоздали. Нам нужно успеть добраться до чащобы, прежде чем метель разойдется.

– Вы можете пустить перед отрядом Элина, он найдет дорогу в любую метель, – осмелился предложить Кэвин.

Отец Вигнат внимательно изучил его лицо.

– Хорошая идея. А ты, правда, сообразительный мальчик, как я о тебе слышал.

– От кого? – изумлено спросил Кэвин.

– От мастера Бартуса, – улыбнулся его собеседник и озабоченно продолжал: – Я знаю, Элин – прекрасный конь, но меня сейчас беспокоит вовсе не возможность заблудиться в метельной глуши, а значительно более серьезная опасность, – он оглянулся на плутающий в снегу отряд. – Брат Смарт! – гулкий голос отца Вигната перекрыл поднявшийся ветер.

От хвоста процессии отделился всадник, объезжая замерзших братьев, начал пробираться вперед. Отец Вигнат тронул поводья, белый конь послушно встал, шумно дыша и выпуская из ноздрей клубы пара. Элин замер сам по себе, не дожидаясь команды хозяина. Отряд остановился. Метель разыгралась нешуточная, она вовсю кружила снегом над склонившимися от ветра головами всадников, окутывая бока лошадей белой пеленой. Те отфыркивались, увязая в снегу, переступали с ноги на ногу. Отец Вигнат и Кэвин молча дожидались Смарта. Он добрался до них нескоро. Кэвин, коченея на ветру, натянул капюшон на самые брови. Смарт замерз не меньше и держал покрасневшей рукой распахивающийся капюшон у подбородка.

– Нужно послушать, брат Смарт, – обратился к мальчику отец Вигнат. – Дозорные стражники Игена донесли, что эта тропа свободна до самой опушки чащобы, но меня мучает недоброе предчувствие.

Кэвин взглянул вниз. Дозорные стражники. Теперь понятно, кто проложил здесь тропу стороной от тракта.

– Послушай и облегчи старику душу, – продолжал отец Вигнат. – А если мои опасения оправдаются, то мы будем предупреждены и…

Он не успел договорить. Смарт отнял руку от подбородка, и капюшон тут же предательски слетел с головы. На всеобщее обозрение представились его выдающиеся уши, пылающие алым цветом не то от смущения, не то от холода. Ветер путал и вздымал волосы юного книжника, от чего уши выглядели еще больше. Кэвин приметил, что они поворачивались в стороны независимо друг от друга, стараясь уловить звуки в метельной заверти, и ему вдруг стало не по себе. Смарт тряхнул поводьями, пробрался вперед по тропе чуть дальше остановившегося отряда и замер. Кэвину представилось, что прошло не больше минуты, когда Смарт обернулся к ним и, не имея возможности вернуться по мгновенно занесенному следу, махнул рукой. Отец Вигнат сделал знак братьям оставаться на месте, а сам тронулся вперед. Кэвин неуверенно двинулся за ним. Метель разошлась, сыпля в глаза снежную муку и не давая ни всадникам, ни лошадям вздохнуть полной грудью. О том, чтобы достичь Керхорна в срок, не могло быть и речи. Когда они добрались до Смарта, тот успел натянуть капюшон и все так же придерживал его у подбородка, только руки мальчика из бледно-розовых стали пурпурно-красными. Лицо его, в противоположность рукам, привиделось Кэвину бледным и испуганным.

Едва они приблизились к нему настолько, что могли расслышать, он прокричал:

– Волки-оборотни! Это не Скэрлова стая, это Гатовы полчища! Их много, больше трех сотен! Они у юго-восточной кромки леса, на пустоши!

– Что ты так кричишь? – стараясь говорить спокойно, обратился к нему отец Вигнат, перекликая ветер, когда они очутились совсем близко.

– Нам не успеть убраться отсюда, – выдохнул Смарт, и Кэвин ощутил отчаяние в его голосе.

– И что же? – отозвался отец Вигнат.

Смарт с ужасом глянул на старика.

– Мы не сумеем сменить тропу. И еще. Они, волки, движутся навстречу. И между нами не больше полкирна.

Старик встрепенулся.

– Ну, значит, так тому и быть. Мы должны приготовиться к любому приему, – он оглянулся и махнул рукой. – Поедем вперед, – пояснил он мальчикам и, заметив движение Смарта, добавил: – Клинки не доставать. Они сейчас агрессивны и должны почувствовать, что мы настроены мирно.

Смарт отнял руку от подбородка, так что его капюшон опять сполз на плечи, и приложил ее к груди.

– Но отец, люди Дролета нарушили Священный договор Мертвой зимы, и теперь полчища Гата несут смерть всем, кто в нем участвовал. Покорившись своей судьбе, мы обречены.

– Ты прав, брат, если такова наша судьба, мы обречены, но на то и существует бремя выбора. Поверь, и у самой суровой судьбы бывает несколько вариантов. И если мы повернем назад, авангард Гата нагонит нас на полпути к Наезженной тропе, а мы встретим их спинами. Трусость лишь усиливает чужую агрессию. Гат сразу поймет, что мы хотели обойти его воинство стороной. Наша судьба сейчас, видимо, в том, чтобы встретиться с ними, однако нам выбирать, как произойдет эта встреча. Пока у нас еще есть возможность выбора, и в этом наше спасение.

Смарт потупил голову. Кэвин понял, он вовсе не вдохновлен словами отца Вигната, но перечить не смеет. Отряд за их спинами подтянулся и, по знаку своего предводителя, медленно двинулся вперед по едва видимой в снегу тропе. Они ехали молча друг за другом, отец Вигнат, Смарт и Кэвин.

Хотя все они ждали встречи, оборотни возникли внезапно, словно метельные сгустки появились впереди чуть слева, прямо в глубине заснеженной равнины. Сначала было видно только несколько десятков пар глаз, «полыхавших» в сгущающихся сумерках красным цветом. Братья остановились, пытаясь развернуться на узкой тропе головами к волкам, кони их беспомощно перебирали ногами, проваливаясь в снег и толкаясь. Наконец кое-как развернувшись, всадники встали вплотную друг к другу и замерли. Приближавшиеся оборотни быстро скользили по заснеженной пустыне, но за пару десятков шагов до отряда замедлили свой бег, а за спинами растянувшейся по равнине передовой стаи возникали все новые и новые тени. У Кэвина от страшного возбуждения сердце трепыхалось в груди. Он был испуган, но не мог побороть любопытство. Он в первый раз видел волков-оборотней, о которых слышал так много историй. Все они повествовали о нравах волков и их участии в истории королевства. По одним рассказам, это были безжалостные убийцы и грабители, в других они представали частью древнего, почти исчезнувшего народа, который пытался охранить свои права от посягательств расплодившихся людей. Людей волки называли слоками. Как переводится это слово, Кэвину известно не было, поскольку ни одного языка, кроме родного, он не знал. Но, судя по звучанию, оно означало что-то неприятное.

Существовали легенды, что дети Волеволда, как именовали этот народ в землях Северверна, в стародавние времена выступали на стороне людей, однако, правдой все это было или нет, теперь ни тот ни другой народ «родства» не помнил, и от войны их удерживал лишь Священный договор Мертвой зимы, втайне проклинаемый обоими. Ненависть тлела в сердцах людей и волков, как до поры до времени тлеет уголек в камине, пока в него не подкинут сухих дров. И для того чтобы эта ненависть прорвалась наружу, требовался лишь повод, случайная либо преднамеренная оплошность с любой стороны. И в год тридцати трехлетия договора такой повод нашелся. Воины дозорного отряда западного предела остановили перешедшего Ико-хольн, на языке людей Снежное озеро, сына верховного вожака с четырьмя друзьями и расправились с ними. Кэвин слышал эту историю, когда бывал в начале зимы в Игене, тогда ее пересказывали на каждом углу. Поступок дозорного отряда показался ему неоправданно жестоким. Формальные нарушения волками границ случались и прежде, но никто не отваживался на убийство. Тем более что даже лютым противникам договора было ясно, юных нарушителей застали врасплох, иначе не удалось бы так легко с ними справиться. Волки-оборотни слыли отличными воинами. Так наказание злоумышленников превратилось в убийство. Однако редкие жители Вис-ольна разделяли мнение Кэвина.

Преступление привело к быстрому развитию событий. Молодых волков убили и доставили в главный город долины, Иген, в середине соона99
  соон – 1-й месяц зимы.


[Закрыть]. Старейшина города Слоур, согласный со своим народом, распорядился повесить трупы волков на площади у городской ратуши. Слухи быстро разошлись, о происшествии узнал Доктор маг. Он вызвал к себе старейшину и к разочарованию жителей Игена и вопреки сопротивлению городского главы, учредил суд над дозорными капитана Яса Дролета, а также повелел снять тела погибших. Игенцы этот шаг не одобрили, от души сочувствуя дозорным. На Хламсвале ходили разговоры о том, что волки давным-давно обнаглели, и пора было их приструнить. Жители Вис-ольна уже привыкли списывать на волков свои неприятности.

В двадцатых числах соона в город прибыли гонцы верховного вожака. Они имели долгий разговор с Доктором магом, затем забрали тела погибших и тихо покинули Иген. К тому времени закончился суд над дозорными: одних разжаловали в рядовые, других отправили в дежурные отряды, охранять городские ворота. Но все усилия по восстановлению мира ни к чему не привели, и, после затишья в середине оева, в долине появились уже не стайки оборотней-подростков, а полчища взрослых волков, озлобленных потерей наследника. Сами игенцы не ожидали, что поступок дозорных приведет к откровенной вражде, и отступив от прежних убеждений, стали вести себя крайне осторожно, в отличие от других жителей долины, без колебаний ввязавшихся в конфликт. Однако противостояние до сих пор не приняло характер полномасштабных военных действий. Пока в нем не участвовали войска короля, оно проявлялось в коротких стычках. И сейчас Кэвин, с трепетом наблюдая приближение крадущейся волчьей стаи, думал о том, как легко было избежать войны и как тяжело будет остановить насилие.

Кони фыркали и крутили головами, учуяв запах волков. Кэвин оглянулся на своих спутников. Напряженные фигуры словно вросли в седла, на плечах и капюшонах белел наметенный стихающей непогодой снег, руки, прикрытые рукавами, лежали на спинах лошадей, сжимая поводья, демонстрируя нежелание защищаться. Кэвин вытянулся в седле, стремясь выглядеть под стать своим новым братьям. Метель успокоилась, точно заинтригованная предстоящей встречей.

Волки двигались все медленнее и наконец остановились. Сумерки густой пеленой окутали равнину и, если бы не снег, стало совсем темно. Кэвину был виден лишь первый ряд оборотней, и они выглядели обычными волками. Повисла томительная тишина. Вдруг волки зашевелились, пропуская кого-то вперед. Это был матерый статный волк, и, если бы не седая шерсть у носа, его можно было бы принять за молодого, полного сил зверя. Глаза волка светились красным, как у его соплеменников. Он вытянулся на передних лапах, поднял голову, словно собираясь взвыть, но потом повел носом, как будто раздумал и хмуро оглядел отряд. Вдруг он припал всем телом к земле, его движение повторили другие волки. Кэвину померещилось, что равнина ожила, точно по ней прокатилась серая волна, тела волков в унисон дрогнули. Кэвин еще не успел понять, что происходит, когда услышал голос сбоку:

– Обращаются, – громким шепотом, чуть не падая на него, проговорил Смарт. – Значит, не все так плохо, а то и разговаривать бы не стали.

Кэвин знал, что волки обращаются людьми только по своему желанию, в зверином обличье они смертельно опасны, а для неопытного в военных делах человека, пусть даже вооруженного, это, как правило, означает гибель. Он ни разу не видел обращения и сейчас не разобрался, как оно произошло. Перед ними постепенно поднимались на ноги, словно присевшие на корточки люди, одетые в дохи на волчьем меху длиной по самые щиколотки, утопавшие в снегу. Лица их не выглядели так агрессивно, как морды волков. Строгие взгляды серых, карих, голубых глаз устремились на братьев. Кэвин был поражен тем, сколь разные лица и глаза он увидел перед собой. Если бы не стая волков, пересекавшая Вис-ольн, мальчик принял бы их за людей.

Тут он вздрогнул, почувствовав на себе взгляд, встретился с ним глазами и обмер. Это был Гат. Он стоял перед строем своих воинов и внимательно всматривался в лицо мальчика. Потом сделал несколько шагов к отцу Вигнату. Ряды оборотней не шелохнулись. К удивлению Кэвина, отец Вигнат спешился, отдал поводья Смарту и отправился навстречу волку. Они остановились в пяти шагах друг от друга. Рот Гата скривился в усмешке.

– Ну, здравствуй, брат-книжник! – приветствовал он отца Вигната, не подавая руки.

– Привет и тебе, славный мой друг, – спокойно отозвался старик.

– Ты, наверное, шутишь, обращаясь ко мне так. И совершаешь этим большую ошибку, – огрызнулся оборотень.

За его спиной воины сделали шаг вперед. Но он оглянулся на них и вскинул руку, давая понять, что разговор с книжником не окончен. К изумлению Кэвина, отец Вигнат приложил правую руку к груди и медленно, четко проговаривая каждое слово, произнес:

– Я знаю глубину боли твоего народа, храбрый Гат, и твоей собственной боли.

Оборотень зло усмехнулся, но смолчал.

– Но какой бы несправедливой ни представилась тебе сейчас эта мысль, насилием не поправить дела. Месть не вернет к жизни наследника.

С этими словами старик стянул капюшон и склонился в глубоком поклоне. Оборотни все как один опустились на одно колено, уронив головы. Однако их вожак остался стоять, глядя на седины старика невидящими глазами. Отец Вигнат выпрямился и продолжил говорить. Услышав его голос, волки поднялись и как прежде молчаливо и неподвижно встали за спиной своего предводителя.

– Месть не возвратит рассудок твоей жене и не поднимет из могилы твоего сына.

Гат вздрогнул, точно очнувшись, осклабился.

– Ты говоришь, старик, месть не вернет моему волчонку жизнь. Ты стар, голова твоя седа. Ты видел Северверн на заре его истории. Ты знал меня слепым щенком, когда моя мать Гизна позволяла мне лизать твои руки.

Он вдруг расхохотался. В наступившей тишине его смех прозвучал особенно страшно.

– Наивная волчица полагала, что так ее отпрыск впитает хотя бы капельку твоей мудрости, – он метнул на внезапно осунувшееся лицо старика отчаянный взгляд. – Да, ты стар и мудр, а твой пасынок-оборотень лишился остатков разума над телом своего единственного волчонка, глядя на слезы обезумевшей от горя матери. Да, я желал, как ты, старик, дожить до седин, но еще больше я желал увидеть своего мальчика матерым волком. Месть – оружие обреченных, утешение для отчаявшихся, таких как я. И я намерен сводить счеты с людьми Вис-ольна за нарушение Священного договора до тех пор, пока боль моего народа не станет нашей общей болью. Хэу! – внезапно выкрикнул он, по-волчьи растягивая звук и поднимая правую руку.

Гат повернулся к волкам. Те, словно впервые с начала переговоров воспрянув духом, вскинули руки и отозвались протяжным леденящим: «Хэу!» Отец Вигнат шагнул к Гату. Тот мгновенно развернулся к нему.

– Еще один шаг, старик, и я забуду прежнюю нашу дружбу! – предупредил он.

Кэвин с тревогой заметил движение оборотня, он собирался опуститься на снег. Тотчас ряды волков ожили. Лязгнула сбруя, братья-книжники достали клинки. Кэвин с ужасом посмотрел на мертвенно-бледного Смарта. У Кэвина гулко стучало сердце, отдаваясь в висках, он хотел закрыть глаза, но боялся. Отец Вигнат оглянулся на братьев. Его глаза пылали гневом.

– Убрать! – грозно скомандовал старик.

Гат выпрямился.

– Ты дашь своему братству погибнуть? – усмехнулся он.

Отец Вигнат резко повернулся к оборотню. Кэвин не видел лица книжника, но ему представилось, что гнев не успел сойти с него.

– Да, если это вернет тебе разум! – с яростью крикнул старик.

В первый раз он возвысил голос на оборотня. И Кэвин, замирая от ужаса, увидел, как лицо вожака волчьей стаи меняет выражение.

– Я знаю, ты не обманешь, и мне впервые страшно, – холодно отозвался Гат. – Не так легко убивать друзей, – он усмехнулся. – Но если друг встает на сторону врага, ничего другого не остается. Только знай, мой народ не привык к роли палача, и мне жаль лишать жизни беззащитных.

– Братья-книжники не принимают ничьих сторон. Они всегда на стороне мира. И у тебя есть выбор, – ответил старик негромко.

– У меня его нет с тех пор, как на площади Игена я видел тела моих братьев, выставленные напоказ, будто военные трофеи. И мой сын…

– Вы могли назначить свои условия, – прервал его отец Вигнат. – Это предусмотрено договором. Не горячись, условия никогда не поздно назначить. Пока не началась война.

На минуту повисла томительная тишина.

– Ты говоришь об условиях, хотя не мой народ нарушил договор, – прервал молчание Гат. – Что ж, а ты готов выполнить мои условия, показав этим добрый пример людям Вис-ольна?

– Мы готовы сделать все возможное для возвращения мира.

– Мы? – в голосе волка слышалось удивление.

– Ты забыл, мой друг, в случае принятия решений у братьев не сильна иерархия. И если твои условия будут приемлемы, мы выполним их сообща.

– Мой друг, – повторил за отцом Вигнатом оборотень. – Это мы как раз и выясним, раз ты уже торгуешься.

– Я обещал выполнить все, что в моих силах, но я не волен отвечать за короля, – возразил старец.

– Король далеко. И не мне о нем думать.

– Мой добрый друг, я пойду на выполнение твоих условий, если ты откажешься от оскорбительной манеры обращения, и мы сможем вернуться к разговору, более приличествующему представителям двух свободных народов, нежели торговкам Хламсваля. Кроме того, я прошу тебя позволить братьям зажечь свет. Нам он нужен, в отличие от вас.

Кэвину показалось, что отец Вигнат говорит с Гатом слишком резко, но, как ни странно, старику, похоже, удалось урезонить оборотня.

– Как вам будет угодно, – ответствовал тот, а потом вдруг улыбнулся. – Вы забыли, отец, что мы не волки, нам огонь не страшен.

– Я не забыл и никогда не забуду, что вы – часть древнего народа Северверна. Я всего лишь прошу у вас позволения.

Гат наклонил голову, приложив правую руку к груди. Всадники зашевелились, как будто статуи обрели жизнь. Не спешиваясь, каждый достал из крепко прилаженного к седлу походного мешка горсть «черных камней», чиркнув ими друг о друга, кинул в снег. Перед отрядом мгновенно вспыхнула цепь огней. Кэвин слышал о таких штуках, самогрелах, как их называли жители Вис-ольна. Росли они сами по себе или из чего-то были сделаны, точно никто не знал. Настоящими самогрелами владели лишь братья-книжники, подделки во множестве продавали шарлатаны на главном рынке Вис-ольна, Хламсвале. Так или иначе, но настоящие самогрелы, как слышал Кэвин, могли гореть даже в промокшем дождливом лесу и в заснеженных горах, где и деревца-то для костра не найдешь. Сейчас Кэвин смотрел на ярко пылающую в снегу гирлянду с восхищением. Кони, привыкшие, по-видимому, к разным чудесам своих хозяев, не испугались, что у их ног вспыхнул огонь. Оборотни так же неподвижно и спокойно стояли на месте. Кэвин опять поймал на себе взгляд вожака стаи. Гат почувствовал, что мальчик заметил его внимание, и отвел глаза.

– Ваши условия?

Отец Вигнат продолжил переговоры, когда стало достаточно светло.

– Наши условия давно известны королю, – хмуро произнес Гат. – Они не нарушают ни одного пункта Священного договора Мертвой зимы, но ваш король счел их неприемлемыми.

– Король ответил вам отказом? – удивленно спросил отец Вигнат.

– Он назвал условия договора невыполнимыми. А это ложь. – Гат тут же поправился: – Это не соответствует правде. Договор предусматривает условия, которые любой из участников вправе выставить в случае нарушения его другой стороной. Одно из допустимых условий гласит, что в случае гибели представителя одного из свободных народов, подписавших договор, родственники пострадавшего вправе потребовать возмещения.

– Вы просили выдать вам дозорных, виновных в гибели наследника? – прервал его отец Вигнат.

– Нет, – горько усмехнулся оборотень. – Мы имели в виду не такое возмещение. Мой народ потерял единственного наследника, а у вашего короля, насколько нам известно, два сына. Вожак Гонул поставил своим условием выдать ему одного из братьев по выбору короля. И несмотря на гарантии сохранения ему жизни, ваш король посчитал наше требование неприемлемым, чем нарушил свое слово следить за неукоснительным соблюдением пунктов Священного договора Мертвой зимы, данное при его подписании. Наше требование неизменно, как только король одумается, появится шанс восстановить мир.

– Я не знал о том, что королю было предложено такое решение, – задумчиво произнес отец Вигнат. – Но, не смея разглашать причину своей убежденности, могу заверить вас, дорогой друг, а через вас – многоуважаемого Гонула, – с этими словами старик наклонил голову и прижал правую руку к груди, – как только назовут престолонаследника, ваше условие будет исполнено. А выполнение его до этого срока может повлечь за собой тяжелые последствия не только для жителей королевства Уольвиг, но и для всех свободных народов. В достоверности моих слов я могу незамедлительно дать вам высочайшую клятву.

Гат склонил голову в знак уважения.

– Ну что ж. Пожалуй, если бы король Стауг потрудился объяснить свои действия, возможен был бы иной исход. Ибо в разъяснении своей позиции мне видится уважение к другому народу. Но все равно, даже в этом случае, король не спешит назначить наследника.

– Это связано с обстоятельствами, которые мне известны, но я не вправе их разглашать. Однако если бы был шанс при соблюдении неких избранных вами гарантий прекратить противостояние, я сам взялся бы следить за их выполнением.

– Хорошо, – прищурился Гат. – Я вам полностью доверяю. Кроме того, я уполномочен вожаком Гонулом на принятие решений от его имени. В качестве гарантии выполнения условия мне нужен «нефиитовый» мальчик.

– Кто? – удивился отец Вигнат.

– Он.

К ужасу Кэвина, оборотень указал на него.

– И это только сейчас, – продолжил Гат. – После выполнения условия он нужен мне в качестве возмещения потери.

Воцарилась долгая тишина. Кэвин от души надеялся, что отец Вигнат ответит отказом.

– Что ж, похоже, достопочтимый Гат, мы начали понимать друг друга. Но я, как и вы, связан с моим народом обязательствами, которые не вправе нарушить. Мне не ясно, зачем вам понадобился наш брат, но этот мальчик – залог будущего процветания королевства, – отец Вигнат сделал паузу, будто бы обдумывая что-то. – Я готов, при согласии нашего брата Кэвина, пойти вам навстречу, но, к сожалению, даже при его самоотверженном желании помочь, лишь в том, что касается избрания его гарантией соблюдения королем условия восстановления мира.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Гат и протянул отцу Вигнату руку.

– Вы забыли, мой друг. Я сказал, в случае согласия брата Кэвина, – не пожимая руки, возразил отец Вигнат.

Кэвин почувствовал, как всеобщее внимание переключилось на него. Ему чудилось, что он не только видит, но всей кожей ощущает сотни глаз, устремленных на него из темноты в ожидании ответа. Он вздрогнул от ледяного прикосновения, когда его пальцы, сжимающие поводья, накрыла ладонь Смарта.

– Я согласен! – звонким испуганным голосом выкрикнул Кэвин.

И с трепетом увидел, как отец-книжник пожимает руку оборотню. Мальчик опустил голову, представляя себе, как останется один.

– Я обещал вам, мой друг, что лично прослежу за исполнением условия, – продолжал отец Вигнат. – Жизнь нашего брата дорога мне, и потому я считаю необходимым отправиться ко двору, чтобы насколько возможно ускорить разрешение ситуации. Но, по той же причине, я не могу оставить мальчика одного.

При этих словах Кэвин поднял голову, осознав, что отец Вигнат не бросит его на произвол судьбы.

– Хоть я и полностью доверяю вам, мой друг, – закончил книжник.

– Я, я пойду с ним! – неожиданно для всех прозвучал срывающийся от волнения мальчишеский голос.

Смарт даже приподнялся в седле, боясь, что его не услышат и не заметят. Оборотень резко развернулся к нему и долго внимательно изучал лицо мальчика. Смарт опустил голову под его взглядом. Отец Вигнат молчал.