Текст книги "Возвращение императора"

В годы интервенции он был близок к истерике, думая о своих умственных способностях, постоянно помня о часах, завод которых кончался. Даже малейшая погрешность памяти ввергала его в панику. Каждая забытая мелочь наводила черную тоску, которую трудно было спрятать от своих коллег. Вот главная причина того, что он так много времени проводил вдали от метрополии.

Он имел не больше понятия о том, почему он еще жив, чем о величайшем секрете Императора. Еще ни одно существо его вида не протянуло дольше естественной границы. Впрочем, не совсем так. Один был – согласно тому мифу о Мафусаиле г'орби.

Легенда возникла в древние времена, когда зарождалась эта переплетенная форма жизни. В эту давнюю, темную эру мир являлся сплошным хаосом, гласит история. И тогда появилось существо, которое совершенно отличалось от других. Имя его утеряно. Это поставило реальность его существования под большое сомнение, но сделало легенду еще более захватывающей.

Согласно мифу, существо заявило о своем бессмертии еще будучи подростком. А через сто или более лет тот г'орби прославился как удивительный мыслитель и философ, затмивший величайшие умы своего времени. В год, когда должна была окончиться его жизнь, все королевство прильнуло к часам, ожидая с минуты на минуту вестника, объявляющего о кончине знаменитости.

Прошел год. Затем еще один. И еще. До тех пор, пока его бессмертие не стало признанным фактом.

Первый – и единственный – долгоживущий г'орби стал правителем королевства. Наступила великая эпоха возрождения, продолжавшаяся много столетий, может быть, тысячу лет. С того времени будущее расы было обеспечено – по крайней мере, так утверждают сказители легенд.

Но больше всего Кайса интересовала финальная часть легенды – предсказание, что однажды родится новый Мафусаил и что этот бессмертный г'орби приведет своих подданных к еще большим успехам.

В последнее время Кайс задумывался, не он ли этот избранник. Правда, такое случалось только в моменты самых истерических его фантазий. Более вероятно, что дополнительное время, доставшееся ему, – не что иное, как небольшое генетическое отклонение, и в действительности в любой момент надо ждать смерти.

Если же ему все-таки суждено иметь будущее, надлежит взять его в свои руки. Необходимо овладеть секретом и стать новым спасителем своего рода.

Кайс выглянул в окно. Гравикар двигался через рабочие кварталы из высоких однообразных домов, выходящих на широкую улицу. На улице были в основном пешеходы. Перебои с АМ-2 привели к отмене движения общественного транспорта, много меньше стало и маленьких коробков-автомобильчиков, сталь любимых представителями среднего класса.

Кайс обратил внимание на длинную очередь, змеившуюся из соевого магазина. Потрепанная табличка вверху указывала цену в десять кредиток за унцию. Состояние таблички делало смешным даже эту грабительскую цену. Двое вооруженных полицейских охраняли вход в магазин. Кайс заметил женщину, выходящую со свертком под мышкой. Толпа тут же загудела на нее, вцепившись в сверток. Здоровенный полицейский торопливо зашагал вперед.

Машина Кайса проехала мимо, прежде чем он успел заметить, чем кончилось дело.

– Ну прям как в те голодные бунты, – послышался голос водителя. – Ясное дело, безопасность стоит дорого, вот цены и кусаются, так ведь? А им этого не объяснишь никак. Вот я и муженьку своему...

– Что еще за бунты? – прервал ее Кайс.

– Не слыхали? – Женщина покрутила головой, разинув рот от изумления, что член Тайного Совета может что-то не знать.

– Мне докладывали о волнениях, – сказал Кайс, – но не о бунтах.

– Ну да, волнениях. Хрен редьки не слаще. Вот, значит, как это называется – волнения. Собралось двадцать, нет, тридцать тысяч ленивых грязных типов и начали это... волноваться. Ну, копы быстренько подъехали, с полсотни прибили. Потом, ясное дело, еще три-четыре тыщи расстреляли...

Взбешенный Кайс пропустил все остальное мимо ушей. У него были совершенно четкие взгляды относительно своих коллег по Тайному Совету. С метрополии и всех ее обитателей им следовало пылинки сдувать! В сердце Империи нехватки чего бы то ни было должны обнаруживаться в последнюю очередь. Когда же он услышал о "волнениях", мнение Кайса стало еще яснее.

Но ведь близнецы Краа и другие уверяли его, что все хорошо. Было, мол, несколько небольших сбоев в системе снабжения, вот и все. Снабжение и порядок восстановлены.

Ну ладно!.. Не столько ложь возмутила Кайса, он и сам был мастер приврать, но это было намеренное искажение фактов. Бели уж Тайный Совет не в силах контролировать ситуацию в нескольких километрах от своего дома, то что уж тоща говорить об успешном правлении во всей широко раскинувшейся Империи? А если они провалятся, Кайс будет обречен на нечто значительно худшее, чем любой ад, который они могут только себе представить.

И еще один безмерно раздражающий фактор: если положение действительно так ужасно, что запасы пищи во всей Империи подошли к концу, то почему члены Тайного Совета продолжают похваляться своим собственным богатством?

Он тихо выругался, увидев прямо перед собой остроконечные шпили, украшавшие высокие здания финансового района. Это была недавно построенная штаб-квартира Тайного Совета.

– Офигенно, да? – вновь раздался голос водителя. Она по ошибке приняла его ругательство за возглас восхищения. – Вы, парни, должны гордиться этим домом. Ничего подобного в Метрополии больше нету. Особенно после того, как императорский старый замок взорвали. Я знаю, вы еще не видели его... А внутри-то там каково! Фонтаны! С настоящей цветной водой! А прям посередке посадили обалденное дерево! Рубигиноза, что ли, называется. Есть, правда, нельзя.

– Чья идея? – спросил Кайс сухо и неопределенно.

– Не знаю... Дизайнера, наверно. Как же его звали-то? Это... Звито, что ли? Ну, парень рукастый! Одно дерево чего стоит, метров пятнадцать-двадцать высотой. Выписали откуда-то с Земли. Испугались сначала, что оно высохнет тут и осыплется. Так специально его приспосабливать стали. На трех или четырех разных планетах. Кучу денег угрохали. И ничего, принялось. Я слыхала, за последние два-три месяца еще на два метра вымахало. Это дерево – прямо гордость и радость метрополии, точно вам говорю. Кого угодно спросите.

Как только гравикар замедлил ход, Кайс увидел ринувшуюся к нему толпу нищих. Клин полицейских, вооруженных дубинками, оттеснял их назад.

"Конечно, – подумал он. – Кого угодно спросите..."

* * *

Доклад секретаря комиссии по АМ-2 начался. На столе перед ним была тридцатисантиметровая стопа документов, результат многомесячной работы.

Он медленно читал по слогам противным голосом. Секретаря звали Лаггут, но по взглядам, которые бросали на него члены Тайного Совета, можно было догадаться, какими эпитетами они его награждают. Кайс и другие в нетерпении столпились у стопа. Вероятно, это была самая важная лекция в их жизни. Поэтому никто из них не возражал, когда помощники подносили Лаггуту все новые и новые кипы бумаг. И никто не удивился, что вступительная часть заняла целый час.

Это случилось во второй час – второй час пристального внимания тех, кто обыкновенно требовал от своих подчиненных, чтобы вся информация была спрессована в три предложения или еще меньше. Бели эти три предложения их устраивали, подчиненные могли продолжать. Если же нет, то не исключалась и стрельба.

После первого часа доклада секретарь комиссии стрельбы избежал. Члены Совета обдумывали сказанное. У Кайса настроение изменилось к худшему.

Но он уловил в докладе несколько иное, чем другие. Сквозь всю эту болтовню проглядывала реальная опасность.

Кайс уловил ее, заметив дрожь в голосе и нервное подергивание Лаггута. Он перестал вдумываться в суть и стал обращать внимание на слова. Они были бессмысленными. Предумышленная бюрократическая чепуха для отвлечения внимания.

Близнецы первыми прервали докладчика. Толстая прочистила горло, издав звук вроде отдаленного грома, подала свои массивные телеса вперед и выставила огромный подбородок размером с кулак здоровенного мужика.

– Ну ты, ублюдок! – прорычала она, и это были единственные приличные слова в ее выступлении. Далее последовал поток такой изощренной ругани, что кроме возгласа "Пошел ты в жопу!" бедный докладчик ничего не понял.

Лаггут побледнел. Он понимал, что неприятности будут. Но чтобы такие!

– Иди к чертовой матери! – перевел на обычный язык Ловетт. – Где топливо?

Лаггут глубоко и безнадежно вздохнул. Потом он изобразил на лице широкую улыбку.

– Прошу прощения, милостивые господа. Но ученые... Я... В будущем я попытаюсь...

Теперь заверещала тонкая Краа. У нее был визгливый и неприятный голос с хищными нотками.

– Тринадцать месяцев, – выпалил Лаггут. – И это крайний срок.

– Значит, ты утверждаешь, что, хотя твоей комиссии не удалось найти АМ-2, теперь ты знаешь, когда вы его найдете? Правильно? – Ловетт был гением в подведении итогов.

– Да, сэр, – промолвил секретарь. – Ошибки здесь быть не может. За тринадцать месяцев мы добьемся успеха. – Он похлопал по толстой кипе бумаг.

– Звучит многообещающе, если это правда, – вступила в разговор Мэлприн. Движением руки она остановила инстинктивный порыв Лаггута защитить свою работу.

Мэлприн правила чудовищно громоздким конгломератом. Нельзя сказать, что правила она хорошо, но у нее было более чем достаточно оружия, чтобы оставаться на своем месте сколь угодно долго.

– А каково ваше мнение, сэр Кайс?

Мэлприн страстно любила развертывать дискуссии, держа при себе свое собственное мнение так долго, как только возможно. Кайс недавно предположил, что у нее и вовсе нет своего мнения и она тянет время, чтобы выяснить, откуда ветер дует.

– Во-первых, я хотел бы задать сэру Лаггуту вопрос, – сказал Кайс. – Очень важный, как я полагаю.

Секретарь жестом показал, что он готов к вопросу.

– Сколько АМ-2 имеется у нас в настоящее время на руках?

Лаггут быстро и невнятно забормотал, затем начал долгую абстрактную дискуссию. Кайс прервал его.

– Позвольте мне перефразировать вопрос. Учитывая сегодняшнее потребление, как долго еще будет в запасе АМ-2?

– Два года, – ответил Лаггут. – Не больше.

Ответ потряс собравшихся. Не потому, что был неожиданным. Но его можно было сравнить со смертным приговором, с точным знанием, в какой именно момент приговор приведут в исполнение. Только Кайс остался невозмутим. Такая ситуация не была для него в диковинку.

– Тогда, если ты врешь насчет тринадцати месяцев... – снова начала Мэлприн.

– Тоща, подруга, АМ-2 кончится менее чем через год после этого, – вставила тощая Краа.

Лаггуту ничего не оставалось, как кивнуть головой. Только Кайс знал, почему этот человек так напуган. А было это потому, что он лгал.

Лгал не о двухлетнем запасе АМ-2. Этой оценке как раз можно было верить. А вот тринадцать месяцев... Дерьмо! Лаггут и его комиссия знали о том, где Император держал АМ-2, не больше, чем шесть лет назад, когда комиссия приступила к работе. А почему он лгал? Да чтобы сохранить свою дурацкую голову на плечах. Достаточная причина?

– Успокойтесь, – обратился Кайс к тощей Краа. – Бессмысленно пытаться выпрыгнуть из пропасти, когда вы уже достигли дна.

Обе Краа уставились на него. Несмотря на их жестокий характер, взгляды эти не были злыми. Они надеялись получить от него помощь. Они и понятия не имели о его личных проблемах.

– Сэр Лаггут надеется за тринадцать месяцев обнаружить источник АМ-2, – сказал Кайс. – Может быть, это так, а может быть, и нет. Но я знаю, что делать, чтобы получить уверенность.

– Да? Как это? – спросил Ловетт.

– У меня есть новый план действий. Мои ученые работали над проектом несколько лет. Это новый инструмент для архивистов.

– Даже так? – спросила толстая Краа, более тупая из двух, если "более" вообще возможно.

– Мы собирались послать его правительству. С помощью новшества можно уменьшить время поиска документов на сорок процентов.

В комнате послышался приглушенный шум голосов. Члены Совета уловили мысль Кайса. Тем более, все, что он говорил, показалось им правдой. Если ложь и была, то только в его действительных намерениях.

– Я предполагаю, что мы с сэром Лаггутом объединим усилия, – продолжал Кайс, – и выполним поставленную задачу. Что вы скажете? Я готов к иным предложениям.

Иных предложений не поступило. Дело было сделано. А что касается других дел – проваленной миссии по захвату адмирала, ужасной жизни, свидетелем которой стал Кайс на улицах метрополии, – они были оставлены без рассмотрения. Кайс добился, чего хотел.

Был поднят еще только один вопрос, и то чисто случайно.

– А об этом чертовом двухлетнем запасе? – спросила тощая Краа.

– Да, что?

– Может, подумать, как растянуть его?

– Еще урезать нормы? – спросил Ловетт. – Я считаю, мы и так уже...

– Нет! Не пори чепухи! Урезать не будем.

– Что тогда?

– Мы его достанем.

– Где достанем? У кого? – Кайса заинтересовала захватывающая дискуссия.

– У кого? – переспросила толстая Краа. – Да у того, черт побери, у кого целая куча, вот у кого!

– Ты хочешь сказать, украсть, что ли? – поинтересовалась Мэлприн, также заинтригованная.

– А почему бы и нет? – сказала тощая Краа.

Вот так. Они все согласились. А почему бы и нет, действительно?

Глава 6

Первой задачей Стэна, когда они вырвались с планеты Мостик, было скрыться.

Махони предлагал свой план спасения, но Стэн его отклонил, предпочитая свое собственное тайное укрытие, где, как он надеялся, будет ждать Алекс, если его вовремя предупредили. Именно в том потайном месте Стэн впервые заметил результат истощения АМ-2 и некомпетентности Тайного Совета.

Фарвестерн был и до известной степени до сих пор оставался транспортным узлом вблизи центра галактики. Раньше клиент-отправитель грузов мог получить здесь любые услуги и воспользоваться чем угодно – от корабельных верфей до мелочных лавок, от игорных домов до складов, от отелей до служб безопасности. Все это шумело и крутилось в громадном скоплении апартаментов. Впрочем, "апартаменты" – не слишком точное описание того, что предлагалось из жилых помещений. Торговые агенты, которые всегда толпились вокруг Фарвестерна, принимали своих клиентов где угодно – от небольших астероидов до списанных и разоруженных военных кораблей. На Фарвестерне и вокруг него совершались почти все легальные и абсолютно все нелегальные сделки, включая и анонимные.

Несколько лет тому назад Стэн и Алекс с одной из миссий "Богомолов" проездом были на Фарвестерне. Им пришлась по душе его веселая анархия. А особенно они полюбили маленькую планетку по имени Поппаджо. Планеткой сообща владели двое мошенников: Моретти и Манетти. Почти безуспешно попытав счастья в разных местах, они обследовали Фарвестерн и решили, что тот вполне им подходит. Теперь возникал вопрос: какие услуги они могли бы здесь предоставить? Ответ нашелся: роскошь при анонимности. Они справедливо рассудили, что всегда найдутся существа, которые, будучи здесь проездом, хотели бы получить хорошее обслуживание и при этом предпочитали, чтобы их присутствие не афишировалось. Это могло относиться и к преступникам, и к исполнителям дел, которые лучше держать в строгом секрете, пока операция не завершена.

Моретти и Манетти тихо богатели. В минувшую войну они удвоили свои состояния.

Теперь дела пошли немного хуже: не настолько плохо, чтобы бросить их, но неустойчиво. Друзья удержались на плаву только благодаря благосклонности многих существ – от магнатов до космических странников. Еще находились клиенты, которым нужно было оставаться в тени.

Моретти и Манетти помогали им. Все комнаты имели отдельные входы. Гости могли обедать в общей столовой, а могли и оставаться в своих комнатах. Секретность была гарантирована. Их кормили самой лучшей пищей, которую только можно было найти, от земного бифштекса до экзотического желированного гипоорнина. Все подавалось в атмосфере и при силе тяжести, привычной гостям.

Когда Стэн и Килгур проезжали через Поппаджо, они договорились между собой, что в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств, если дела пойдут из рук вон плохо, здесь будет их секретное место встречи.

Когда корабль Стэна вошел в систему Фарвестерна, ни он, ни Махони нисколько не были похожи на военных. По сути дела, они вообще ни на кого не были похожи.

У того человека, кто по какой-то причине считает, что его трудно узнать, часто бывает слишком много неприятностей. Все, что необходимо (если, к сожалению, Бог не наградил вас лицом эстрадного идола или уродливым телом), – это, во-первых, оказаться непохожим на самого себя и, во-вторых, оказаться похожим на кого-то другого. Одежда должна быть не бедной, не богатой. Еда – обычная, которую едят все. Путешествия – не в первом классе, не в четвертом. Попытайтесь стать тем мифическим существом, которое называют "средним гражданином".

В корпусе "Меркурий" такую тактику неизвестно почему называют "Великий Лоренцо".

Стэн и Махони сейчас были бизнесменами, достаточно удачливыми, чтобы их корпорация предоставила им корабль и топливо, но не настолько, чтобы иметь собственного пилота, а корабль у них был старенький и немного побитый. Три дня работы в специальной подпольной мастерской, и белоснежная яхта Стэна превратилась в совершенно другое судно, коммерческого класса. Если, конечно не заглядывать в двигательный отсек или в компьютерную каюту или не обратить внимание, что некоторые из отсеков гораздо уже, чем надо, а за переборками скрывается столько оружия, что хватит на оснащение небольшой армии.

Махони волновался, что корабль можно будет проследить по его номерам. Стэн был просто счастлив обнаружить, что его бывший шеф все-таки не знает всего. И корабль, и все персональные номера на нем были трижды чистыми – еще один результат профессиональной бдительности Стэна, которая теперь начала приносить плоды.

Так они достигли планетки Поппаджо и были приняты господами Моретти и Манетти как долгожданные и долго отсутствовавшие родственники, законченные, но уважаемые авантюристы.

Поппаджо еще мог выжить, но Фарвестерн – нет. Коммерческий поток превратился в тоненький ручеек. Из-за перебоев с топливом и сокращением армии даже имперские корабли стали здесь большой редкостью. Большое количество орбитальных станций поставили на прикол, а их персонал был отправлен на одну из планет Фарвестерна или еще дальше.

– Мы выкарабкаемся, – оптимистично заявлял Моретти. – Мы похожи на старый шахтерский городок, где запасы угля подходят к концу. Приезжает группа эмигрантов и обнаруживается, что рубать уголек никто не хочет. Все желают заниматься лишь обслуживанием. В конце концов уголь заканчивается, а шахтеры уезжают на новое месторождение. Но владельцы прачечных остаются – и все становятся миллионерами, обстирывая друг друга.

Ему это казалось ужасно смешным. А Стэну было не до смеха. Все, что он услышал и увидел с тех пор, когда они с Махони бежали с Мостика, свидетельствовало о медленном разрушении Империи. Еще в своей изоляции на Мостике он чувствовал, что оно началось, но лично стать всему свидетелем – совсем другое дело. Жители Империи присмирели – или были усмирены.

Уменьшение энтропии как закон термодинамики хорошо и приемлемо, но как социальное явление это чертовски страшно.

Махони обрисовал ему положение вещей настолько подробно, как только мог. Миры, планетные системы, звездные скопления, даже некоторые галактики впадали в спячку, отказавшись от контактов. По собственному желанию, отклоняя бездарное руководство Тайного Совета? Из-за войны? Или, что едва ли возможно, пораженные какой-то болезнью?

Стэн прекрасно понимал, что АМ-2 служил тем цементом, который скреплял Империю. Без могучих запасов энергии практически невозможно осуществлять звездные путешествия. И, конечно, поскольку АМ-2 был очень недорог – цены устанавливались Императором – и вполне доступен, что опять-таки устанавливалось Императором, каждый мог без особых затруднений заниматься абсолютно всем, чем ему вздумается – межзвездные коммуникации... вооружение... заводы... производство... Список можно продолжать и продолжать.

Когда же Император погиб, поставки АМ-2 прекратились.

Стэн с трудом поверил этому, в первый раз услышав новость от Махони. Да и до сих пор у него сохранились сомнения. Он предполагал, что Тайный Совет – в целях личного обогащения и из-за некомпетентности – просто перекрыл кран подачи АМ-2.

– Неправда! – втолковывал Махони. – Они и представления не имеют, где топливо. Вот почему Совет стремится тебя поймать, так же как и всех остальных, кто был близок к Императору, а потом будет нежно выдергивать вам ногти, пока вы не откроете Великий Секрет.

– Да они идиоты чертовы!

– А кто спорит? Смотри-ка, парень. Вся Вселенная свихнулась. Кроме меня и тебя. Хе... хе... хе... И я тоже медленно свихнусь, если ты не сбегаешь за бутылочкой и не откупоришь ее.

Стэн выполнил приказ. Только как следует отпил сам, прежде чем передать бутылку Яну.

– Сгоняй-ка еще за одной. И смотри, если эти привычки уже записались тебе в ДНК, твои дела плохи!

Стэн снова подчинился приказу.

– Порядок, Махони. Мы нализались, – сообщил он через некоторое время.

Махони фыркнул.

– Ни в одном глазу, мой мальчик! Но все еще впереди.

Раздался стук в дверь.

– Ваш приказ выполнен, сэр!

Махони вскочил на ноги, выхватив из рукава пистолет, и двинулся к двери.

– Спокойно, маршал, – сухо проговорил Стэн. – Открыто!

Пауза, затем дверь распахнулась, и на пороге показался Алекс Килгур с подносом выпивки в руках. Он казался расстроенным.

– Я думал, может, вы захотите повторить, – сказал он с надеждой.

Стэн и Алекс взглянули друг на друга.

– Как близко они к тебе подобрались? – спросил Стэн.

Килгур рассказал ему о засаде и битве на обледенелых улицах.

– Я решил, что раз предупреждение было послано общим кодом, как мы договаривались, то, значит, послал мне его ты.

– Я, – сказал Махони.

– О такой возможности я тоже думал, сэр.

– Быстро думаешь, мистер Килгур. Ладно, ребята. Мой рассказ – и план – займут не много времени. Какова наша цель, вернее, цели, вы поймете, когда я все объясню.

Махони начал с того, что с ним случилось, с того дня, когда погиб Император. Он тогда увидел Большую Пятерку стоящими у свежего холма, могилы Императора, и понял, что видит перед собой пятерку убийц.

После некоторых сомнений Махони все-таки решил поделиться очень важной деталью. После убийства Императора он прошел в кабинет властителя, откупорил бутылку с бурдой, которую Император величал "виски", и собрался произнести тихую, глубоко личную поминальную речь. К донышку бутылки была прикреплена написанная рукой Императора записка: "НЕ ПРОПАДАЙ ИЗ ВИДУ, ЯН. Я СКОРО ВЕРНУСЬ".

Махони остановился, ожидая полного недоверия. Он и дождался его. Правда, недоверие на лицах обоих мужчин было замаскировано выражением яркой заинтересованности.

– Очень интересно, маршал. Сэр, а как вы себе это представляете? Вы хотите сказать, что человек, которого убили, был двойником Императора?

– Нет. Убили самого Императора.

– Так он все-таки выжил? После того, как в него всадили дюжину пуль или около того, а потом еще и взорвали!

– Ни черта подобного, Стэн. Он был мертв.

– Так, значит, он вылез из могилки, чтобы оставить вам любовную записочку, да? – спросил Алекс.

– И опять не так. Он, конечно, мог оставить инструкции одному из охранников. Или дворцовых слуг. Но я спрашивал – никто ничего не знает.

– Ладно, Ян, давайте на минутку про записку забудем. Вы сами-то понимаете, что сейчас говорите? Либо вы спятили, либо вступили в ту секту, которая бродит кругом и твердит, что Вечный Император бессмертен. И не забывайте, что шесть лет с гаком – достаточный срок, чтобы одуматься.

– Может, и так. Вы намерены слушать дальше?

Килгур осушил стаканчик спиртного, но продолжал смотреть на Яна настороженно.

– В тот день у меня возник свой собственный план: подняться против Тайного Совета.

– А вы думаете, они не сообразили, что у вас на них зуб? – спросил Стэн.

– Думаю, сообразили. И предпринял все возможные меры защиты.

Махони рано подал в отставку. Тайный Совет в своем сумасшедшем стремлении избавиться от раздувшейся за время войны и чрезвычайно дорогой армии был более чем рад отпустить любого, не задавая лишних вопросов.

Стэн кивнул – точно так же и их с Алексом выбросили в отставку и предали забвению.

Совет был тем более счастлив отпустить маршала Махони – любимца Императора, архитектора победы, а вдобавок еще и главу корпуса "Меркурий" – Имперской разведки – в течение многих и многих лет.

– Но мне не хотелось, чтобы они втайне опасались от меня какого-нибудь неприятного сюрприза. И я придумал себе прикрытие.

Прикрытием Махони, громко разрекламированным, стала идея выпустить полную биографию Вечного Императора, величайшего из людей, когда-либо живших на свете. Этот план вполне был на руку Совету.

– Черт его знает, зачем мне это понадобилось, но я должен был это сделать.

Махони углубился в архивы, собираясь посвятить один год исследованию Древних Времен. Между тем он заметил, что Совет уже потерял к нему интерес и можно перейти к своей подлинной цели.

Немного стесняясь, Махони признался Стэну и Алексу, что ему всегда нравились научные исследования и корпения за документами. Возможно, если бы все сложилось иначе и он не был бы из военной семьи, Махони так бы и копался всю жизнь в архивах, создавая какую-нибудь очередную "Полнейшую историю".

Он был не первым, не сотым и не тысячным, кто создавал биографию Императора. Однако ему удалось открыть нечто интересное. Все биографии врали.

– Ну и что с того? – равнодушно спросил Стэн. – Если бы вы были приближенным Бога, вам разве не хотелось бы, чтобы все говорили о вас одно хорошее?

– Да я не об этом, – махнул рукой Махони. – Биографов подталкивалинаписать об Императоре. Среди них была масса неаккуратных и ленивых историков, но почему-то их работа поощрялась. Они заключали выгодные контракты. По этим работам снимали фильмы. И так далее и тому подобное... Я вот что вам скажу, парни: ни одному из них ни разу не дали даже посмотреть на архивные материалы.

– Так чего было скрывать нашему покойному шефу?

– Да почти все, черт возьми! Начиная с того, откуда он взялся, и кончая тем, куда он делся. Можно провести всю жизнь, пытаясь разобраться в семнадцати или восемнадцати тысячах версий одних и тех же событий, причем каждая из них явно была одобрена Императором. Упомяну два самых темных пятна, не считая того, где находится этот чертов АМ-2. Первое – практическая бессмертность нашего любимого прохвоста; во всяком случае, бессмертность до гибели. А второе – что его уже убивали раньше.

– Но вы же только что сказали...

– Я сам знаю, что сказал. И все же повторяю: он уже умирал раньше. Погибал. Разными способами. Несколько несчастных случаев. По крайней мере, два покушения.

– А вы говорили, не было двойников!

– Я и сейчас говорю. Вот что происходило, по крайней мере, в тех случаях, которым я нашел документальное подтверждение. Во-первых. Император погибал. Во-вторых, немедленно после этого всегда происходил дьявольской силы взрыв, который разрушал и тело Императора, и все вокруг. Точно так же, как та бомба, которая взорвалась после выстрелов Чаппеля.

– И так каждый раз?

– В каждом случае из тех, что мне известны. А затем прекращалась подача АМ-2. Так же, как теперь. А потом Император возвращался. И возвращал АМ-2. И все опять шло своим чередом.

– Ян, – после паузы сказал Стэн. – Допустим на минутку, что вы правы. Надолго он обычно пропадал? Только не подумайте, что я поверил хоть одному слову из того, что вы тут наговорили.

Махони выглядел взволнованным.

– После несчастного случая – примерно на три-четыре месяца. После убийства – на год или на два. Видимо, этого времени было достаточно, чтобы люди поняли, насколько он им необходим.

– Но теперь-то уже шесть лет прошло, – заметил Алекс.

– Я знаю, спасибо.

– Так вы, значит, верите, что Император собирается возникнуть однажды на розовом облачке или из какой-нибудь дурацкой морской раковины и мир снова станет веселым и счастливым? – съехидничал Стэн.

– Ты мне не веришь, – произнес Махони, потягивая пиво. – Может быть, тебе стоит взглянуть на документы? Я их спрятал неподалеку.

– Нет. Не могу я вам поверить. Ну ладно. Что у вас есть еще?

– Ты помнишь свою подругу Хейнз?

Стэн помнил. Она была полицейским, и они вместе расследовали странное покушение на убийство, с которого, собственно, и начались Таанские войны. А еще они были любовниками.

– Она до сих пор служит в полиции. И до сих пор в Метрополии. Только теперь она уже шеф полиции, – сообщил Махони.

Он попы к ней за разрешением получить досье на Чаппеля, убийцу Императора. У него было стопроцентное прикрытие – вышедший первый том биографии Императора имел грандиозный успех.

– Полная брехня, конечно, – заверил он Стэна и Килгура. – Но во всяком случае твоя Хейнз такая же принципиальная, как и раньше. Я задал ей несколько вопросов, и она поняла, что бывший шеф разведки еще не впал в старческий маразм, удовлетворяя личное любопытство. Между прочим, Хейнз сказала, что единственная причина, по которой она пойдет на это, – твои добрые слова обо мне. А ты не помнишь молодого человека по имени Волмер?

Стэн помнил и его. Волмер был владельцем конгломерата средств массовой информации, точнее, "наследником престола" империи прессы и членом Тайного Совета. Однажды ночью его убили у дверей сомнительного придорожного бара в портовом городе Соуарде.

Официальная версия – он был замешан в коррупции, связанной с военными делами. Более циничная и популярная – что Волмер испытывал странное пристрастие к лицам своего пола и любого другого, кроме женского, и был зарезан обманутым сутенером.

Хейнз располагала иными материалами. Она выследила наемного убийцу-профессионала. Ей было наплевать на этого исполнителя, но она хотела разузнать, кто его нанял. Хейнз получила от исполнителя достаточно фактов, чтобы возбудить дело. Молодой человек согласился сотрудничать с полицией.

Лайза горела энтузиазмом. Ее мало волновало, когда ежедневно десятками резали друг друга существа из недоразвитых миров. Но когда они оставляли трупы на улицах метрополии и пугали мирных горожан, топча уже надо было принимать меры.

Молодой человек сознался, что именно он убил Волмера. Правда, имя жертвы держалось в секрете; киллер только позже узнал, на кого он поднял руку. Хейнз хотела узнать, кто ему заплатил. Убийца назвал имя человека из малоразвитого мира, теперь уже покойного. Хейнз отправила киллера в камеру, попросив припомнить дополнительные факты и попытаться понять, что все это означает. Этой же ночью в тюремной камере убийца "покончил с собой".