Текст книги "В тени Эйнштейна. Подлинная история жены гения"

«Фрейлейн Марич и герр Эйнштейн закончили письменные экзамены. Они придумали тему [диплома] вместе, но Эйнштейн оставил Марич более интересную часть. Скорее всего, он станет ассистентом профессора и останется здесь. Марич тоже предложили стать ассистентом в Политехникуме, но из-за студентов она не хочет принимать предложение и, наверное, подаст заявление на имеющуюся в Политехникуме вакансию библиотекаря».

Нет никаких сведений, что Марич пыталась занять должность библиотекаря и совершенно непонятно, какое именно поведение студентов могло заставить ее отказаться от должности ассистента.

Ни Физический институт, ни администрация Политехникума не сохранили дипломные работы студентов отделения VI-А, поэтому понять, почему Эйнштейн и Марич получили невысокие оценки, даже притом, что Вебер их параллельные лабораторные исследования оценил очень высоко, совершенно невозможно. Для Эйнштейна низкая оценка, возможно, связана с отсутствием «прилежания», что ранее вызвало раздражение Перне. Его научная работа имела очень слабое отношение к тому, что его действительно интересовало. Тему он выбрал, чтобы соответствовать требованиям. Спустя годы он вспоминал: «Тема дипломных работ – моей и моей первой жены – имела отношение к теплопроводимости и не представляла для меня никакого интереса».

Дипломные экзамены

Марич и Эйнштейн сдавали письменные и устные дипломные экзамены в течение двух дней в конце июля 1900 года. Средние результаты для обоих оказались разочаровывающими, главным образом из-за низкой оценки дипломных работ. Экзаменаторы выводили средний балл каждому студенту по следующий схеме: оценка за диплом умножалась на четыре, оценки по профильным дисциплинам – теоретической физике, практической (экспериментальной) физике и теории функций умножались надвое, оценка по астрономии оставалась как есть. Таким образом средняя оценка выводилась из общей суммы, деленной на одиннадцать. Оба студента должны были очень хорошо сдать профильные экзамены, чтобы компенсировать «тяжелые» оценки по диплому. Эйнштейн получил «5» по теоретической физике, экспериментальной физике и астрономии, «5,5» по теории функций. Но «4,5» балла за дипломную работу, умноженные на четыре, дали в итоге среднее значение «4,9» – и он оказался четвертым из пяти студентов, остававшихся в его группе (один из студентов-математиков, Луи-Гюстав дю Паскье, бросил учебу). 28 июля 1900 года Эйнштейн оказался одним из четырех студентов своей группы, получивших дипломы в этом году. Он стал дипломированным преподавателем математики.

Милева, к сожалению, оказалась последней. Выпускные экзамены она сдала значительно хуже, чем промежуточные, особенно плохо проявив себя на экзамене по математике (теория функций), за который получила всего «2,5». С учетом «4» за дипломную работу, ее средняя оценка составила всего 4,00 балла. Низкий средний балл и низкая оценка по математике подтолкнули заведующего отделением от имени экзаменационного совета (все профессора отделения) не рекомендовать вручать диплом фрейлейн Марич. Как экзаменационный совет пришел к такому решению, неизвестно. В документах нет никаких указаний на минимально необходимые баллы для получения диплома.

Милева была чрезвычайно огорчена. Но, как часто случалось ранее, она была решительно настроена добиться желаемого. Она поклялась пересдать экзамены на следующий год, а тем временем начать работать над докторской диссертацией. Эйнштейн энергично ее поддерживал. «Я так счастлив, что нашел тебя, личность равную мне и такую же сильную и независимую, как я сам! Я чувствую себя одиноким со всеми, кроме тебя», – написал он 3 октября 1900 года.

Сотрудничество

Во время подготовки к выпускным экзаменам в 1900 году отношения между Милевой и Альбертом стали еще более близкими. В этом году они начали обращаться друг к другу по имени и перешли на «ты» (du), как принято между близкими друзьями. Он по-прежнему звал ее Долли (Doxerl), а она его – Джонни (Johonzel). В начале 1900 года она срочно послала Джонни записку, написанную с оттенком баварского диалекта (в оригинале):

«Мой дорогой Джонни,

Поскольку я тебя очень сильно люблю и поскольку ты так далеко, что не могу поцеловать тебя, то пишу эту записку, чтобы спросить: любишь ли ты меня также сильно, как я тебя? Ответь немедленно.

Тысяча поцелуев от твоей Долли».

К началу дипломных экзаменов Долли и Джонни решили пожениться. Кроме того, они стали близкими партнерами в освоении книг по физике и даже компаньонами в оригинальном исследовании, которое проводил в это время Эйнштейн. В своих письмах к ней он откровенно признает ее роль. Эван Уокер нашел тринадцать указаний на это в его письмах с сентября 1900 года (после того, как Милева первый раз не получила диплом) до декабря 1901 года (вторая ее неудача). Например, Эйнштейн пишет (курсив публикатора): «Если из этого получится закон природы, мы пошлем его в «Анналы» Видермана (Wiedemann’s Annalen)» (3 октября 1900); «Как я буду счастлив и горд, когда мы вместе доведем нашу работу об относительности движения до победного конца» (27 марта 1901); «наша теория молекулярных сил» появляется даже дважды (15 апреля и 12 декабря 1901).

На основании вышеприведенных цитат Уокер делает вывод: «Похоже, что Милева заслуживает быть соавтором и ее имя должно было появиться в оригинальной статье [по теории относительности] 1905 года». С ним согласны почти все авторы научно-популярных работ. Они распространяют это заключение и на другие статьи 1905 года (см. часть III). Тем не менее, признавая роль Марич на раннем этапе, исследователи Эйнштейна и историки в целом придерживаются мнения, что она не может быть соавтором работ по теории относительности, которые были написаны спустя еще четыре года сложных экспериментов, отчасти в тесном контакте с Мишелем Бессо на последнем этапе, которому Эйнштейн выражает признательность. Обсуждала ли Марич статьи по теории относительности 1905 года с Эйнштейном, обеспечивала ли практическую поддержку или участвовала в какой-то иной роли – к сожалению, на основании доступных нам материалов определенно утверждать невозможно.

Вернемся к ранним годам. Первую статью для публикации в журнале Видемана «Анналы физики» (Wiedemann’s Annalen der Physik) Эйнштейн отправил в декабре 1900 года. Она появилась в журнале 1 марта 1901 года под заглавием «Следствия теории капиллярности». Эйнштейн там указан единственным автором, однако 4 апреля, через месяц после публикации, он рассказывал Марич о недавней встрече с Бессо, с которым беседовал на многие темы, в том числе и о молекулярных силах и поверхностных явлениях: «Он очень заинтересован в нашем исследовании, хотя и часто упускает из виду общую картину из-за частных соображений» (курсив публикатора). 3 октября 1900 года, за два месяца до представления статьи о капиллярности в журнал, он пишет ей:

«Результаты по капиллярности, которые я недавно получил в Цюрихе, похоже, совершенно новые, несмотря на их простоту. Когда вернемся в Цюрих, попробуем поискать эмпирические материалы по теме с помощью Кляйнера. Если из этого получится закон природы, мы пошлем это в «Анналы [физики]» Видермана».

У нас нет ни одного ответного письма Марич к Эйнштейну; он сам не упоминает получения от нее писем на эти темы. Таким образом, у нас нет никаких сведений, в чем именно заключался ее вклад в статью о капиллярности. Несмотря на это, 20 декабря, вскоре после того, как Эйнштейн отправил статью в журнал, Марич в письме к подруге Элен приписывает ее авторство исключительно Эйнштейну:

«Альберт написал статью по физике, которая, видимо, скоро будет опубликована в «Анналах физики». Можешь представить, как я горжусь моим любимым. Это не какая-то рядовая статья, она очень важная; она имеет отношение к теории жидкостей».

Это не исключает ее участия в создании статьи, но, не зная подробностей – в частности, почему они решили не упоминать Марич в качестве соавтора, – мы не можем судить, каким образом и в каком виде могло осуществляться их сотрудничество.

Брачные перспективы

Марич и Эйнштейн были не единственными среди своих друзей, кто задумывался о женитьбе. К окончанию университета студентам в то время обычно было около двадцати пяти лет, и они, и их родители думали о свадьбе, работе, детях (не обязательно именно в таком порядке). Так было и с подругами Милевы. У Элен и Миланы уже были молодые люди с серьезными намерениями, обе к концу года вышли замуж. Милана – за доктора Светислава Стефановича, сербского врача, Элен – за Миливоя Савича, сербского инженера-химика, работавшего в Цюрихе за жалование, которое ему платил сербский производитель. После свадьбы супруги Савич переехали в город Ройтлинген в немецкой земле Вюртемберг, где Миливой стал работать в текстильной промышленности. В 1901 году Элен родила дочку, которую назвали Юлка, в 1903 – вторую, Зору. Давняя подруга Милевы Ружа Дражич умерла в 1901 году от туберкулеза.

Несмотря на неудачу Милевы с дипломом в 1900 году, перспектива женитьбы скрашивала надежды пары. Но судьба не разделяла оптимизма Долли и Джонни. Дела становились хуже едва ли не по всем фронтам. Альберт после получения диплома решил тут же сообщить семье о своих планах жениться на Милеве. В конце июля 1900 года он отправился на каникулы в Мельхталь в швейцарских Альпах, чтобы повидаться с матерью, сестрой и тетушкой. Оттуда он описал Милеве сцену, которая произошла после того, как он сообщил новость матери:

«Мы приехали домой, и я зашел к маме в комнату (мы были вдвоем). Сначала я должен был рассказать ей об экзаменах, а потом она этак невинно спросила: «Ну а что же теперь будет с твоей Долли?» Я также невинно ответил: «Она будет моей женой», – готовый к соответствующей сцене, которая последовала незамедлительно. Мать кинулась на кровать, зарылась головой в подушку и расплакалась, как ребенок. Потом взяла себя в руки и тут же перешла в решительное наступление: «Ты губишь свое будущее и лишаешь себя карьеры». «Если она родит, ты погрязнешь в бедах». С этим последним взрывом, которому предшествовали многие, я потерял терпение. Я горячо отрицал, что мы живем во грехе, и ругал ее по-всякому».

На другой день он написал:

«Становится немного лучше…Ее смущает только то, что мы хотим всегда быть вместе. Она пытается повлиять на меня такими фразами, как: «Она, как и ты, книжная душа, а тебе нужна жена», «к тридцати годам она станет старой ведьмой» и т. д.»

Возражения матери, очевидно, были связаны с возрастом Милевы, ее врожденным физическим недостатком и карьерными амбициями. На ее взгляд, сыну нужна была жена-домохозяйка, которая станет обихаживать его, пока он делает карьеру, видимо, какой была она сама и какой будет вторая жена Эйнштейна. Таким образом, главной проблемой был физический недостаток, в то время как религиозные и национальные вопросы, похоже, не поднимались. Примерно через месяц, вернувшись домой в Милан, Эйнштейн написал невесте:

«Мама часто горько плачет, и у меня тут ни минуты покоя. Родители оплакивают меня, словно я уже умер. Раз за разом они повторяют, что я своей преданностью тебе навлекаю на себя несчастья, они считают, что ты нездорова… [его многоточие]. О Долли, одно это сводит меня с ума! Ты не поверишь, как я страдаю, видя, как они оба меня любят… Я долго буду приходить в себя после этих каникул в твоих объятиях – в жизни есть вещи похуже экзаменов. Теперь я это понял».

Милева тоже страдала от неприязненного отношения «свекрови», как она называла мать Эйнштейна в письмах к Элен. Эйнштейн продолжал успокаивать ее, уверяя, что любит ее, без нее не может и мечтает о совместной жизни. «Как я мог жить раньше один, моя единственная, – писал он ей в августе 1900 года. – Без тебя я теряю уверенность в себе, страсть к работе и радость существования – словом, без тебя жизнь для меня не жизнь». Эта жизнь также предполагала продолжение совместной работы. «Что бы ни случилось, – заверяет он ее 19 сентября, – у нас будет самая замечательная жизнь на свете. Приятная работа и быть вместе – что еще надо, теперь мы никому ничего не должны, можем стоять на своих ногах и вместе наслаждаться нашей молодостью. У кого может быть лучше?». Но Милева и Альберт поженились лишь спустя два с половиной мучительных года, после того, как герр Эйнштейн на смертном одре дал разрешение на брак и скончался в октябре 1902 года.

Встал вопрос самостоятельного существования. Оба в значительной степени лишились родительской поддержки, в основном из-за финансовых проблем в семьях. «Похоже, у моих родителей опять плохо», – сообщает Альберт Милеве в мае 1901 года. Доходы отца Милевы резко сократились после того, как он ушел на пенсию по состоянию здоровья, а кроме того, ему еще надо было помогать двум другим детям, учившимся в университете. Альберт был весьма независим от родителей, но не хотел жениться вопреки желанию родителей и не имея работы, чтобы содержать семью. Более того, обоим предстояло провести год подготовки к докторантуре, занимаясь в лаборатории Вебера, а Милеве еще надо было готовиться к пересдаче дипломных экзаменов. Перед экзаменами оба получили обещание Вебера принять их к себе на оплачиваемую должность ассистентов, но из этого ничего не вышло. Не защитив диплом, Марич просто не имела права занимать эту должность, а обещанное Эйнштейну Вебер просто отказался выполнить. Точные причины неизвестны, но Милева писала подруге Элен в декабре 1901 года: «Ты знаешь, что мой дорогой, помимо того, что еврей, очень несдержан на язык. Из этого можешь сделать вывод, что мы оба представляем собой очень жалкую пару».

Конфликт с Вебером

В дополнение к разладу между Эйнштейном и Вебером, между Марич и Вебером тоже возникли напряженные отношения, предположительно, из-за качества ее докторского исследования. Милева планировала развернуть дипломную работу в докторскую диссертацию. Альберт ее в этом поддерживал: «Я также надеюсь на работу над нашими новыми статьями. Ты должна продолжать исследования, – пишет он в сентябре 1900 года. – Как я буду гордиться моей любимой, когда она станет доктором наук, а я еще буду совершенно обычным человеком». Со своей стороны, Эйнштейн все больше углублялся в теоретическую часть своего диссертационного исследования, которое предполагало изучение межмолекулярных связей. Результаты нашли отражение в его двух первых опубликованных статьях. Таким образом он мог свести к минимуму необходимость работы в лаборатории Вебера, но она была нужна для подтверждения некоторых результатов.

К зиме 1901 года Эйнштейн намеревался продолжить научную карьеру в новой области теоретической физики. Этой дисциплиной занимались преимущественно европейские ученые, часть которых из-за антисемитских настроений общества испытывала трудности с доступом в лаборатории и к профессорским должностям в области экспериментальной физики. Очевидно, с такой ситуацией столкнулся и Эйнштейн. Милева сообщала о его планах подруге Элен:

«На самом деле, мы не знаем, что готовит для нас судьба. Альберт подал заявление на практическую работу в Вене, поскольку надо зарабатывать на жизнь. Кроме того, он хочет продолжать совершенствоваться в теоретической физике, надеясь со временем стать профессором университета».

Именно этой стратегии он придерживался, получив со временем «практическую» работу в швейцарском патентном бюро. Но Милева, помимо своего намерения защитить докторскую диссертацию по физике, никак не обозначала собственных карьерных планов в научной или преподавательской деятельности или в какой-нибудь смежной профессии, равно как и стратегии их достижения.

В апреле 1901 года Марич вернулась на летний семестр в Политехникум. С учетом предстоящих экзаменов она записалась на курс «Установление географического положения», а также на курс Вебера «Научные проекты в физической лаборатории». Это требовалось для докторского исследования. За оба курса она получила «5» баллов. Эйнштейн, живя практически впроголодь, написал ей в мае: «Дорогая, как продвигается твоя работа? Все ли хорошо в жизни? Старина Вебер ведет себя прилично или у него снова есть “критические замечания”?». Примерно в это же время, в мае или июне 1901 года, Милева сообщает Элен Савич, что «было несколько стычек с Вебером, но я к этому уже привыкла». Стычки, очевидно, имели место в связи с его «критическими замечаниями» по поводу диссертации, нежели в связи с Эйнштейном, который в это время покинул Цюрих. Если бы Вебер был неблагоприятно расположен к ней или к теме ее исследования, что можно предположить по низкой оценке («четверке») за диплом, он бы, вероятно, не приветствовал развитие дипломной работы в диссертацию.

Есть предположения, что трения между Марич и Вебером возникли на почве его предубеждения к студенткам на физическом факультете. Кое-кто считает, что они связаны с отношением Вебера, известного своим антисемитизмом, к Эйнштейну: Марич защищала Альберта, а Вебер в отместку третировал его невесту. То, что у Вебера были сильные предубеждения к студентам женского пола, маловероятно. Как уже говорилось, на отделение VI-А свободно принимали женщин, начиная с 1872 года, и есть документы, подтверждающие, что Вебер ранее не испытывал никаких трудностей как руководитель студенческих работ, выполнявшихся женщинами. Антисемитизм мог быть стимулирующим фактором поведения Вебера, но доказательства этому лишь косвенные. Эйнштейн, после того как его попытка занять должность ассистента в Политехникуме провалилась (очевидно, не без участия Вебера и Перне), начал рассылать письменные заявления с просьбой принять его на аналогичную должность другим профессорам в Германии и Австрии. Все заканчивались отказом либо оставались без ответа. У него крепло подозрение, что этому способствовал Вебер негативными рекомендациями. «Я бы давно нашел работу, если бы Вебер не вел подковерную игру», – написал он Марселю Гроссману 14 апреля 1901 года.

По настоянию Милевы Эйнштейн 23 марта из Милана обратился к Веберу напрямую, чтобы заручиться поддержкой и «дать понять, что ему не сойдет с рук совершение таких поступков за моей спиной». Все было тщетно. К тому времени Эйнштейн начал искать работу в Италии и даже обратился к своему бывшему учителю в Аарау. Теперь он избегал немецкоязычных стран, в том числе и Швейцарии, поскольку, как объяснял в письме Марич 27 марта, «прежде всего, здесь [в Италии] не существует главного препятствия для занятия должности, а именно антисемитизма, который в немецкоязычных странах мало что неприятен, но и является преградой». Неясно, лежал ли антисемитизм в основе подковерной игры Вебера, или тому просто не нравился Эйнштейн. Но при приеме физиков на работу в немецкоязычных странах, включая Швейцарию, антисемитизм действительно имел место. Друг Эйнштейна Бессо тогда работал в Милане и Триесте. Альберт обратился к нему, чтобы тот попросил своего дядю, профессора, разузнать о вакансиях в итальянских университетах.

Научный прогресс

Тем не менее, Эйнштейн продолжал научные изыскания и, когда невеста его об этом просила, делился с нею своими успехами. В апреле 1901 года Марич упрекнула его, что он скрывает от нее свои мысли. Альберт тут же откликнулся: «Сегодня я собираюсь дать тебе полный отчет о том, что я намерен делать, поскольку понимаю, что тебе это интересно». Он написал, что думает по поводу последней работы Макса Планка об электромагнитном излучении, в которой тот высказал мысль о квантовой энергии. Это было шагом вперед к знаменитой статье Эйнштейна 1905 года, посвященной фотоэлектрическому эффекту и квантовой теории света. По другим письмам можно сделать вывод, что Марич принимала участие в его работе, но в данный момент она оказалась слишком занята своими делами. По письму Эйнштейна из Милана нельзя сделать вывод, что в то время она была участником его теоретических поисков. Ответное письмо Милевы утеряно, и мы не можем судить о ее реакции (если таковая была) на его новые идеи.

Первая научная публикация Эйнштейна, связанная с капиллярностью, появилась в марте 1901 года. Он разослал оттиски статьи всем ведущим физикам, но предложений о работе все равно не последовало. Возможно, опять из-за интриг Вебера. Эйнштейн в рамках докторской диссертации продолжал заниматься межмолекулярными силами. В ноябре 1901 года он, не надеясь на Вебера, решил обратиться напрямую к Альфреду Кляйнеру из Цюрихского университета. «Через пару месяцев он, наверное, защитит докторскую, – написала Милева Элен в декабре. – Я прочитала его работу с огромным удовольствием и с восхищением моим дорогим, у которого такая светлая голова». Кляйнер отверг Эйнштейна, в основном потому, что ему не понравились его нападки на научные учреждения, который не смог дать ему работу. Кляйнер предложил Эйнштейну добровольно забрать исследование, чтобы вернуть плату за подачу заявки. Он так и сделал. Та диссертация не сохранилась, но некоторые ее идеи появились в опубликованных позже статьях. В следующий раз Эйнштейн представит диссертацию Кляйнеру только через четыре года, в «чудесный» 1905-й год.

Война за Долли

Пока Альберт мотался между Цюрихом и Миланом, занимаясь тем, что в октябре 1900 года назвал «войной за Долли», Милева теряла бодрость духа. Новый выпад родителей Эйнштейна против нее стал поводом для его очередной поездки в Милан, а для девушки, оставшейся его ждать, причиной очередного глубокого расстройства. «Я уже начинаю думать, что в этом злом мире для меня ничего нет, – пишет она Элен. – Что меня всерьез угнетает, так это совершенно неестественные причины наших расставаний – из-за клеветы, интриг и так далее…Родители Альберта пытаются не допустить нашей свадьбы, – продолжает она, – можешь представить, как мне больно терпеть нападки с той стороны». Но после возвращения Альберта настроение ее резко улучшается. «Я счастлива тем, что он меня очень любит, – пишет она 30 декабря. – Что мне еще нужно?»

В апреле 1901 года в злоключениях влюбленных, казалось, наступила передышка: Эйнштейн получил временную, с мая по июль, работу учителя в техническом училище в Винтертуре, недалеко от Цюриха. Одновременно Марсель Гроссман сообщил другу, что его отец рекомендовал Эйнштейна Фридриху Галлеру, управляющему швейцарским патентным бюро в Берне, столице Швейцарии. Галлер и старший Гроссман были давними друзьями и коллегами. С более светлыми перспективами на будущее и доходом, позволяющим устроить короткий отдых, Эйнштейн пригласил невесту в Цюрих с тем, чтобы провести время в Италии, на озере Комо, по пути из Милана в Винтертур. Но, как она объясняла от 2 мая, письмо от ее родителей, имевших большие сомнения относительно молодого человека, с которым пока так и не познакомились, «лишило меня всех желаний не только развлекаться, но и вообще жить». Однако заверения Альберта в любви, высказанные в том письме, перевесили родительские сомнения и ее колебания относительно совместного отдыха. «Думаю, мы все-таки совершим эту небольшую поездку», написала она ему 3 мая.

5 мая, когда Милева наконец встретилась с «одним молодым человеком», в Комо еще лежал снег, и пейзаж был совершенно зимний. Вечером они взяли небольшие сани с возницей – «тесные, как раз для двух влюбленных» – и в вечерней тишине по заснеженной дороге отправились к альпийскому перевалу Шплюген, по которому проходила граница между Италией и Швейцарией. Во время поездки «я крепко обнимала моего любимого под всеми накидками и шалями, которыми мы были укрыты, – писала она Элен. Обратный спуск «был тоже прекрасен». Затем по глубокому снегу они пробились в свою хижину. «Нам было так хорошо, что мы просто не заметили никаких трудностей». «Боже мой, как прекрасен будет мир, когда я стану твоей маленькой женушкой», – написала она Альберту после возвращения в Цюрих. К концу мая сбылись худшие опасения ее матери. Милева поняла, что беременна.

С ребенком

В этот момент, в возрасте двадцати двух лет, Эйнштейн стоял перед началом карьеры, на будущее которой, как он мог себе представить, появление нежелательного ребенка могло оказать негативное влияние. Но в ближайшей перспективе, если станет известно о скандальной беременности, под угрозой может оказаться и его работа учителем и сотрудником патентного бюро как государственного служащего. Он мог найти простой способ решить проблему, как делали многие другие мужчины в подобной ситуации, но не стал этого делать. Напротив, в конце мая, получив известие от Милевы, он написал ей: «Дорогая, будь счастлива и ни о чем не переживай. Я не оставлю тебя, и у нас все будет хорошо». Однако для Милевы ситуация усложнилась. Альберт не собирался жениться до тех пор, пока не получит постоянную работу, чтобы иметь возможность содержать ее и ребенка. «Тебе надо набраться терпения, – писал он в том же письме. – Увидишь, в моих руках тебе плохо не будет, даже если все начинается несколько неловко». В июле он был более красноречив. «Как только я получу должность, я женюсь на тебе, и мы будем жить вместе, не сказав никому ни слова до тех пор, пока все не уладится. И тогда никто не посмеет бросить в тебя камень». Но до свадьбы, добавил он, ей лучше не появляться в Винтертуре, где он работал учителем. Она осталась жить на съемной квартире в Цюрихе, а Альберт навещал ее по воскресеньям, вероятно, в единственный свой выходной день. В июле, когда работа в Винтертуре закончилась, он нашел долгосрочную почасовую работу в городке Шаффхаузен: с сентября он стал индивидуальным преподавателем для богатого английского юноши в частной школе-пансионе. Милева перебралась из Цюриха в соседний городок, где они также встречались только по воскресеньям.

Эйнштейн продолжал заниматься теорией относительности движения. В начале июля 1901 года из Винтертура он написал ей, что готов взяться за любую работу, чтобы жениться немедленно (выделено им). «Мои научные цели и личные амбиции не помешают мне согласиться на самую скромную должность», – заверял он ее. Возможно, в некотором смысле на пользу пошло то, что Милева в этом же месяце, беременная, незамужняя, должна была вторично попытаться сдать дипломные экзамены. Но затем Альберт скрылся с горизонта, сначала в Винтертуре до середины июля, затем снова отправился в Альпы отдыхать с матерью. Милева сдавала экзамены в Цюрихе одна. «Желаю тебе удачи на экзаменах и надеюсь, что они скоро закончатся, моя дорогая», – написал он в конце июля с курорта. Он не сказал родителям о ее беременности. Нет никаких свидетельств и о том, что они поставили в известность профессора Вебера.

Ситуация ухудшается

Пересдача дипломных экзаменов была назначена на июль 1901 года. В этот момент Марич была примерно на втором месяце беременности, испытывала сильнейшее нервное напряжение и смущение от того, не заметит ли Вебер ее положение во время устных экзаменов. За дипломную работу она опять получила «4», что при умножении дало 16 баллов. Вероятно, эта оценка перешла из предыдущего года. Если так, все шансы опять были против нее. Погруженная в личные переживания, она должна была, компенсируя низкий балл за диплом, показать максимальные результаты на профильных экзаменах, выше, чем в предыдущем году. Два экзамена она сдала лучше, а два других – хуже. В итоге средний балл опять оказался «4,00», что опять дало основания экзаменационной комиссии, которую возглавлял профессор математики Герман Минковский, не рекомендовать вручение диплома фрейлейн Марич. Без диплома она не могла претендовать на работу преподавателем, а поскольку ведущим профессором физики оставался Вебер, ей было сложно надеяться на продолжение диссертационного исследования в рамках Политехникума и думать о сдаче дипломных экзаменов в третий раз. «Я закончила учебу, – написала она Элен осенью 1901 года, – хотя благодаря заботам Вебера докторскую защитить так и не удалось. Я слишком много от него натерпелась и ни за что не вернусь к нему еще раз».

Теперь перед Милевой маячила перспектива возвращения в родительский дом с известием о неудаче на академическом поприще, а также о беременности (если они уже об этом не узнали). 8 июля, перед экзаменами, она написала Альберту и попросила его съездить с ней в Кач. «Родители сейчас, наверное, в более благостном настроении. Ты не хотел бы поехать со мной? Я была бы так счастлива!…А когда родители увидят нас с тобой вместе, все их сомнения рассеются». Альберт отказался. Еще через несколько недель она попросила его хотя бы написать письмо отцу, видимо, надеясь, что Альберт раскроет свои планы насчет женитьбы. «Напиши хотя бы коротенькое письмо моему папе; со временем я все ему расскажу, в том числе и неприятные новости». Если он и написал письмо, оно не сохранилось. Милева в расстроенных чувствах вернулась к родителям одна. После стольких лет всяческой поддержки дочери в ее стремлении к научной карьере и преодолении множества препятствий на этом пути, их разочарование должно было быть весьма ощутимым. Не менее удручена должна была быть и Милева в родительском доме – беременная и одинокая, свадьбы пока не предвиделось. Эйнштейн впервые посетит их дом и познакомится с ее родителями только через четыре года.

Статистика свидетельствует, что в те времена в южной Венгрии рождение внебрачных детей не было каким-то неслыханным явлением. Тем не менее, это никак не могло служить утешением для Милевы, безумно скучавшей по своему любимому и вынужденной предстать перед семьей одна. «Мой дорогой опять очень далеко, и для меня это так тяжело, очень тяжело, – делилась она с Элен осенью 1901 года. – Жизнь просто мучительна. О, Элен, помолись святому Петру за меня, чтобы я могла быть полностью с ним, чтобы мне не приходилось всегда быть в отдалении от него – я его ужасно люблю». Милева на недолгое время съездила в Швейцарию, а потом, в конце ноября, вернулась обратно в Нови-Сад и стала ждать рождения ребенка.

И без того вся в переживаниях и в неустойчивом эмоциональном состоянии, Милева получила еще один страшный удар, на этот раз от родителей Эйнштейна, которые в декабре 1901 года прислали письмо ее родителям. В этом письме, как она рассказывала Элен, «они оскорбляли меня так, что я не знала, куда деться от стыда…Нам с Альбертом от этого очень больно». Причиной письма, вероятно, стало опасение, что Альберт втайне женится на ней без их благословения. Внук Элен, Милан Попович, редактор издания писем Милевы к ней, вероятно, прав, объясняя горячность письма: «В основе этого оскорбительного письма, безусловно, лежит известие о беременности Милевы». Милева приписывала авторство письма своей «дорогой свекрови». «Эта дама, очевидно, сделала целью своей жизни отравить не только мою жизнь, но и жизнь своего сына». Ее собственные родители, похоже, отнеслись к ситуации более благосклонно.