Текст книги "Альманах «Российский колокол» №2 2018"

 
Я книгу сказок открываю,
Когда случается порой
В минуты редкие остаться
Наедине с самим собой.
И снова память возвращает
Давно минувших детских лет,
Что подарил тогда впервые
Нехитрый сказочный сюжет.
Минуты радости, волненья,
Что испытал я в первый раз,
Когда листал тогда страницы
Той книги, что держу сейчас.
В эпоху рыцарских романов
На склоне тех далёких лет
Придумал сказочник однажды
Свой незатейливый сюжет.
Все эти сказки написали,
Я точно знаю, неспроста:
Мы с ними в детстве постигали
С пелёнок, с чистого листа
Премудрость сказочных законов.
Их суть понятна и проста:
Здесь ложь и злобу побеждают
Кругом любовь и доброта.
И всюду правит безраздельно
Здесь справедливых светлых сил
Закон, что сказочник однажды
Навек для всех установил.
Любой сюжет всегда имеет
Кругом счастливый свой конец:
Здесь принц и рыцарь благородный
Ведет принцессу под венец.
Дракон, что в сказках воплощает
Злых тёмных сил порочный круг,
Здесь неизбежно погибает,
В бою мечом сражённый вдруг.
И этих сказочных законов
Урок несложный навсегда
Усвоив в детстве, вспоминаем
Мы и сейчас в свои года,
Что уж давно перевалили
За тридцать, сорок, пятьдесят,
На жизнь прожитую бросая
Короткий, мимолётный взгляд.
Природа сказочных законов
Пожалуй, в том заключена,
Что нашу жизнь в какой-то мере
Всерьёз ли, в шутку ли она
На новый лад переиначив,
Понятней делает, добрей —
И детям в жизни разобраться
Намного проще и быстрей.
Кто в детстве накрепко усвоил
Нехитрый сказочный закон,
То и во взрослой своей жизни
Я точно знаю, будет он
Повсюду следовать законам,
Тем, что всего важней для нас,
И не забудет их с годами,
Как забываем мы подчас.
Читая детям ваши сказки,
Теперь мы снова говорим:
«Спасибо вам на добром слове,
И Шарль Перро, и братья Гримм».
 

Сергей Мигаль

Мигаль Сергей Владимирович, родился 6 апреля 1965 г. в Крыму. Выпустил электронную книгу – сборник лирических стихов «Тонкая Линия» на сайте RuLit. Номинирован на национальную литературную премию «Поэт года – 2014, 2015, 2016», а также номинирован на национальную литературную премию «Наследие – 2015, 2016, 2017», в коих участвовал как автор. В апреле 2014 песня «Послушай, скоро ведь весна» была номинирована на литературную премию «Народный поэт». Пишу и поддерживаю людей, выступающих за мир во всём мире. Как автор принял участие в книге «Тихо, пушки! Строки говорят…». Выставляю свои авторские песни на YouTube. В декабре 2016 года вышли сборники: «Поэт года – 2016» и «РСП. Стихи – 2016», «РСП. Стихи – 2017», в которых участвовал как автор. Пишу, насколько позволяют время и возможности. Я человек верующий, и это даёт силы, когда бывают непростые времена. Буду рад новым друзьям и творческим предложениям. С 2015 года живу и работаю в г. Москве.

 
Запылала в облаках красная дорожка,
И нырнул осколок солнца головою вниз.
Полетай со мной, мой ангел, в небесах немножко,
Пусть сегодня это будет небольшой каприз.
 
 
Поддержи меня на небе сильною рукою
И взмахни над Чёрным морем всей длиной крыла.
Пусть мою шальную душу ветер успокоит
И остаток пыли смоет пенная волна.
 
 
И мелькнёт над горизонтом необычный остров,
Где живут ещё и ныне прошлого мечты,
Где их прячут осторожно, где им так непросто,
И отпустят, если снова с ними будешь ты.
 
 
Помаши крылом, мой ангел, пусть сигналом будет
То, что я ещё их помню, в сердце берегу.
То, что прожито душою, память не забудет
И когда-нибудь в реальность воплотить смогу.
 
 
Затуманилось сознание дальним перелётом,
И, взмахнув крылом, мой ангел лёг на поворот.
И корабль, что под нами, вдруг застыл чего-то
И, покачиваясь, принял часть волны на борт.
 
 
От открытого простора голова кружилась,
И пуховым одеялом стали облака.
Мне прекраснее картины даже и не снились,
Лишь поддерживала сверху крепкая рука.
 
 
Я домой хочу, хранитель, возвращайся к дому.
Там засяду за работу, завершу дела,
Полетим потом с тобой мы к острову родному,
В ту часть света, что с мечтами вновь меня свела.
 
 
Там на солнечном предгорье я построю домик,
И его от бурь закроешь ты крылом своим.
И вокруг зелёной суши засверкает море.
Этот райский полуостров, что зовётся Крым.
 
 
Отпущу мечты на волю, как бы ни сложилось.
Там они мечтами будут для других людей.
Я не смог им дать полёта, так уж получилось…
Пусть получится хоть что-то у моих детей.
 
 
Я свой адрес не оставлю, тут одна дорога.
Наша встреча неизбежна, коль по ней идти.
В мире есть одна лишь вера – это вера в Бога!
С ней душа живёт надеждой и легко в пути.
 
 
Вот и всё, лети на небо, я ещё побуду,
У меня ещё порядком неотложных дел,
Но волшебного полёта больше не забуду,
И теперь я знаю точно, что найти хотел.
 

Принцесса Крылатых

Родилась в 1982 году в Ленинграде. Живет в Санкт-Петербурге. Стихи начала писать в 15 лет.

Закончила Российский педагогический университет им. А.И. Герцена по специальности «Педагогика и методика начального образования». Работает в Юношеской библиотеке им. А.П. Гайдара библиографом.

(Стилизация японского стихотворения)

 
Среди множества снежинок симметричных
Нет одинаковых.
Поймай ладонью, согрей сердцем —
Умей не изменить ее рисунок
 
 
* * *
Имей в виду, когда идешь на риск,
Что иногда приходится менять
Колючей проволоки цветы
На нежный совести обман…
 

 
Не рви себя,
Талан не рви.
Рисуй мне счастье на груди.
 
 
Пускай мечтает и живет.
Во мне – с тобою
Счастье ждёт.
 
 
Зовет, кричит, сияет,
Крылами бабочки
Сверкает.
 
 
Давай лететь
Не торопиться,
Судьбу узреть
И небылицу…
 

 
Нельзя судить, что, тайну открывая,
Влачишь ли ты Печаль одну.
Но тает снег. Сегодня, засыпая,
Ты видишь в снах прозрачную Луну.
 
 
Там сотни роз, хрустальные огни,
Ты ждешь той сладостной мечты,
Но сквозь листву видны одни
Колючие шипы.
 

 
Дым без огня
Яд без жала
Ты знаешь меня
Много и мало
 
 
Вывод простой:
Ключ в кармане.
Нет Постой
Ты в капкане
 
 
Яркий миг и.
Сумрачный свет
Погаснет крик
Ты уходишь Нет
 
 
Чай на столе
Горит свеча
Опять в огне
Снова одна…
 

 
Шум лета с клубникой,
Дождь с земляникой
Укрылись льдом.
Апельсиновый рай,
Ананас выбирай
И неси ром.
Ветер со вкусом дынь.
Бананом кинь.
Сливки не забыли?
Лимон – в чай,
Ложки считай.
Что? Нет ванили?
Где вкуса и цвета много —
Туда тебе и дорога.
 

Татьяна Страхова

Родилась 11 мая 1949 г. в с. Рудкино Гремяченского района Воронежской области, детство провела в пос. Обозерском Архангельской области. По образованию юрист, подполковник в отставке. С 2006 г. проживает с семьёй в Курске.

Член Союза курских литераторов. Печаталась в газетах, журналах: «Курские перекрёстки», «Толока» (Курск), «Васильки на погонах» (Москва). Выпустила 4 сборника стихов и прозы, в печати – пятый сборник (для детей).

В 2010 г. за стихи, посвящённые российской армии, награждена медалью А.С. Грибоедова, «Поэт года – 2016» по Курской области, за литературную деятельность награждалась благодарственными письмами и грамотами от имени главы администрации Курска в 2015 и 2016 гг. Награждена грамотой министра обороны РФ за информационное обеспечение призыва граждан на военную службу.

 
Как много миром создано мостов
В безудержном стремлении к прогрессу…
Построить бы однажды дружбы мост,
Ведь мир устал от распрей и от стрессов.
 
 
Великая затея из затей,
А в будущем – желанное общенье…
Он станет самым лучшим из путей,
Ведущих через годы отчужденья.
 
 
И пусть у нас сбываются мечты…
(Мечту о нём так долго мы носили).
Во имя мира, дружбы, красоты,
Во славу нашей Родины – России.
 
 
Мы строим мост, не Бруклинский, а Крымский!
Он мир наш вознесёт над суетой.
И стройка века, как и в Усть-Илимске,
Звездою пусть сияет золотой!
 

 
Я проснусь под трели соловьиные
Ранним утром ласковой весной,
Оборвав раздумий нити длинные,
Что болтались порванной струной.
 
 
Распахну окно в сирень цветущую,
Превратив свой дом в концертный зал,
Где солисты – соловьи поющие,
Негасим любовный в них накал.
 
 
Украшая звонкими руладами
Серенады дивные свои,
Стали вы души моей усладою:
Ведь весна всегда – пора любви.
 
 
И во имя жизни продолжения
Соловьи зальются вновь и вновь…
Нет сильней любовного влечения,
Пусть весь мир отпразднует любовь!
 

 
Зачем тебе противиться судьбе
И, как всегда, искать пути отхода?
Не лучше ли сказать самой себе:
Что да, хочу! Ведь так велит природа.
 
 
Она зовёт тебя в далёкий путь,
Где горизонты призрачно-туманны,
Где, может, ты познаешь жизни суть
И новые себе откроешь страны.
 
 
Переступить неписаный запрет
Душа вольна, а тело – в лихорадке.
Зачем тебе сиреневый берет?
Зачем же ты с собой играешь в прятки?
 

 
Задрожала душа —
Ты при встрече свой взгляд опустил.
Между нами – межа
И моста истончился настил,
 
 
Все слова – невпопад,
Дома тихо, до звона в ушах.
Пролетел листопад —
И всё шире, всё шире межа…
 
 
Не держу.
   Уходи…
Сердце кровью исходит моё.
У зимы на пути
Горше выпи кричит вороньё.
 
 
Птицы раненой крик
Огласил опустевший мой дом.
Божьей Матери лик
Призывает к терпению в нём.
 

Павел Суворов

Суворов Павел Сергеевич, родился в городе Красный Кут Саратовской области. Музыкант по профессии. Писать стихи – это мое давнее и любимое хобби.

О этот чудный вечер, полная луна…

 
О этот чудный вечер, полная луна!
Сегодня будет снова не до сна,
Гляжу в окно и грежу мыслями о ней,
О часе сокровенной встречи ясных дней,
Где только мы, где только небо и земля
И нет помехи для любви, где простота,
Где сможем быть под чувством светлого крыла,
Где только мы… Лишь ты и я.
О, как мне удержать порыв своей мечты,
Что шаром огненным пылает изнутри,
Толкая тело на безумство, резкий шаг?
Почти нет сил сдержать его… Никак…
Одним порывом слезы катятся с лица,
В них примесь радости безумной без конца,
Но так же в них и грусть запрятана слегка,
Что наша встреча – это лишь моя мечта…
 

Анна Шлендова

Родилась и выросла в семье петербургской интеллигенции среди книг и музеев. С детства много читала. Получила художественное образование. Работала художником-оформителем, учителем рисования и дизайнером.

Всё уходит…

 
Всё уходит,
Как сквозь пальцы вода с моросящим дождём.
Всё куда-то уходит,
Только время проносится мимо, пока мы по жизни бредём.
 
 
Ночью солнце не встанет, днём луны не покажется свет.
Лягут капли росы на цветы,
Когда снова начнётся рассвет,
И сквозь сон растворятся о чём-то туманном мечты.
 
 
И тот город, которого нет, из бумажных страниц
Мне сигналить начнёт Щебетанием сказочных птиц,
Если в книжных обложках надежда на счастье живёт.
 

Когда придёт ночная тишина…

 
Когда придёт ночная тишина,
Почудится твой голос в темноте
И вспомнится прошедших лет весна
В своей ещё наивной чистоте.
 
 
Та юность, что звала бежать к тебе,
Не видя хаоса в твоей душе пустой.
Остался шрамом ты в моей судьбе,
И ноет этот шрам ещё порой.
 
 
Виски седеют, жизнь летит вперед,
Меняя окружение и быт.
Но слышится порой мне голос тот,
Который до сих пор не позабыт.
 

Не ломай мне крылья…

 
Не ломай мне крылья,
Я не так устала,
Ведь ещё не пыль я,
Ведь ещё жива.
 
 
Не тяни мне жилы,
Даже если мало
Было в моей жизни
Света и тепла.
 
 
Я кричала в небо,
Я просила долго,
То, что было белым,
Не испачкать чёрным.
 
 
Я просила тенью
Не ползти украдкой,
В спину не дышать мне,
Ведь и так несладко.
 
 
Не дави на жалость,
Не проси остаться.
Если сердце сжалось —
Может надорваться.
 
 
В памяти застрявший
Миг из прошлой жизни
Я забыть старалась,
Но не очень вышло.
 

Михаил Шустерман

Шустерман Михаил Семенович, 1947 года рождения, г. Коростень, Украина, автор 7 поэтических книжек стихов, из них 3 написаны на языке иврит и 4 на русском языке. Образование высшее, степень МA в Одесском госуниверситете и PhD в Санкт-Петербугском университете по специальности «Компьютеризация химических процессов».

До 1990 года работал преподавателем, занимал административные должности в системе народного образования.

В 1990 репатриировался в Израиль, где работал преподавателем химии и лектором в системе русскоязычных общественно-политических организаций. В настоящее время занимается литературным творчеством.

Член СРПИ – Союза русскоязычных писателей Израиля и СИПИ – Союза ивритоязычных писателей Израиля им. Черняховского.

Автор переводов на иврит избранных стихов А. Ахматовой, Б. Пастернака, О. Мандельштама, И. Бродского.

 
Было в нашей жизни скотской
То, чего не должно быть.
Пел в СССР Высоцкий,
Пел, хотя хотелось выть.
Шел поэт не в ногу с веком,
Полз по минам и соплям…
Нашей совести калека,
Небиблейский великан.
Мял в руках, как глину, душу,
Нервы в струны превратив,
Правды золотил полушку
На крестном своем пути.
Пил, как водку, ярость черни
В огороженном раю,
Был аортой, мозгом, нервом
Этой жизни на краю.
Рвал себя бессонной ночью
На кровавые куски,
Наших бед чернорабочий,
Голос боли и тоски.
Жизнь бежал, как стометровку,
Ноги в руки, не дыша.
И, с ружьем наизготовку,
Власть любила малыша.
Все, что мог, сказал – и умер,
Пережив слегка Христа.
Как слагаемое в сумме
Меток Божьего перста.
Брал не голосом, не телом,
Брал он костью и хрящом.
Отболело? Отболело…
Но не зажило еще.
Промокая капли фальши
В нашем скомканном бреду,
Тащит наши души дальше,
Куда туши не идут.
Впрягся в пристяжь – рвутся жилы,
Нимбом вверх хомут торчит.
Чтоб не мерли мы, а жили,
Он хрипит, хрипит, хрипит.
Православный забулдыга,
Галахический еврей.
Непрочитанная книга,
Хриплогласый соловей.
Пепел Клаасов беспутных —
Все он плачет и смешит.
Диссонанс культур галутных,
Русской образец души.
 

 
В Израиле не тают январи,
Стекая в лоно марта февралями.
До половины дня луна горит,
Сгибая солнца яростное пламя.
Приходит время мартов, и земля
Кружит в апрелях
Цветовую гамму…
И майская цветная конопля
Взрывает мозг, овладевая нами.
Июней обалдевшая листва
Промеж плодов по-райскому разлита.
И солнце августа долбит, как булава,
Соленый воздух с Родоса и Крита.
Условна осень здешних сентябрей,
Нет пресных капель в октябрях шалашных.
Суровый Бог становится добрей
В беспечных ноябрях планеты нашей.
Стоят на горизонте декабри,
В мешках заплечных дивная прохлада.
Январский дождь приходит, как гран-при,
В обилии ветров и винограда.
О мой клочок страдающей земли,
Прижатый к морю стадом Магомета!
Счастливыми навек в тебя легли
Зимы пророки и святые лета.
Провидцы счастья на полях весны
И плакальщики осени хрустальной…
Тебе одной на свете суждены
Дни воскрешенья в плаче поминальном.
 

 
Все началось с рубашечки в полоску,
Что взорвала патриархальный быт,
И братьев, обнаруживших обноски,
Что еле-еле прикрывали стыд.
И душераздирающая драма —
Грызня за удовольствия и власть
Из этого библейского бедлама
На долгие столетья родилась.
Весь мир – моря, и дюны, и торосы,
Земля и небо, смерды и вожди,
Упали ниц пред именем Иосиф,
Который им сказал: надейся, жди.
Господь в истории не знает о потерях
И безразличен к триумфу побед.
Есть только то, во что блаженно верят.
Того, во что не верят, просто нет.
Все внемлите, сомнения отбросив,
Во всех ешивах, школах, медресе
Словам, что произносят в них: Иосиф,
Джузеппе, Джозеф, Осип и Хосе.
Их соло, диалоги и дуэты
Определяют мировой устав:
Они, масоны, умники, поэты,
Не умирают, смертью смерть поправ.
Стремится каждый прислониться к лику
И обрести с рубашки полосу
И по-японски числиться Исико,
А по-китайски – попросту Йо-сю.
 

 
Да, есть невидимая жизнь,
Скачками тигра, когти в тушу.
Вне воздуха, воды и суши
Полна похвал и укоризн,
Сознанье, возвышая, душит.
 
 
А в черных остовах дерев
Она листки не выдувает.
Здесь белизна ее линяет,
Когда проклюнется посев,
И в небеса собака лает.
 
 
Ее незаткнутая течь
Грозит отверстою пучиной…
Оплетен угол паутиной —
В ее кругах застыла речь
Фигурой грешницы невинной.
 
 
В непроявлении вовне
Она как скрученный пергамент,
Безмолвных призраков парламент,
И алый лозунг на стене,
Который завтра кровью станет.
 
 
В ней скачет бронзовый гонец
С приказами Наполеона…
И, полный царственной истомы,
Явлен еще живой отец,
Сквозь инвалидности ведомый.
 
 
Какие-то долги себе,
Водопроводных труб отливы…
Коней заплетенные гривы,
Зерно седое в молотьбе,
И смерти оползень счастливый.
 
 
Она честна, как старый друг,
В искусственности изначальной.
Так в сапогах и платье бальном
Кружит в бряцании заслуг
Перемещением кандальным.
 
 
Моим желаньям не ровня,
Чужим законам неподвластна.
Не счастлива и не несчастна,
Она течет внутри меня
То кровью голубой, то красной.
 

 
Есть и у ангелов предел
В насущном царстве хама.
Их отвращает от плевел
Партийная программа.
И горько плачет божество
В снах ангельского духа…
Здесь испечалили его
Неверье и разруха.
Взрослеет ангел на земле
И водку пьет горстями,
В своем забытом ремесле
Теряется меж нами.
Скудеет железа добра
В растрате гормональной.
И всё его эт сетера
Становится банальным.
Спаситель, видимо, прилег,
Уставши от работы.
И ангел, усланный в острог,
Сидит вполоборота.
Кресты нагрудные блестят
Каменьями на сполох.
Не разберешь, кто наг, кто свят.
И торжествует Молох.
Уже не верует в Завет
Ни праведник, ни нищий.
Ушел Господь в расцвете лет,
И лет тому две тыщи.
И нет у ангелов отца
В церквей сиротском доме.
Нет луноликого лица
И весел на пароме.
В клиру божественности нет.
И их, и нас надули.
И вместо нас, спасая свет,
Они идут под пули.
 

 
Ко мне приходит муза по утрам.
Предельно личная, она иного рода.
Мужик. Небритый и бухой. На морде шрам.
Не представляется. Но видно, из народа.
 
 
Закуривая импортную шмаль,
Глядит мне в мозг, качая головою,
И оперирует словесность натураль,
Сшивая нервы ржавою иглою.
 
 
Несходство чувств вливается в строку,
Осколки фактов бродят в подсознанье…
Все, что пишу я, все, что я реку,
Наверняка вновь извращеньем станет.
 
 
Высокое опустится на дно,
А искренность вдруг обернется ложью…
И в воду превращается вино,
Великое становится ничтожным.
 
 
Ее спонтанность, как двуполый бык,
Вся скручена веретеном, до стона.
То в музе превалирует мужик,
То полубаба с грудью из бетона.
И, высевая буквы-завитки,
Я жду, как все крестьянство, урожая…
Строка моей омуженной руки
В глаза чужие каплями впадает.
 
 
И растекается… И светит внутрь души,
И нервы рвет огнем нью-йоркских башен.
Меняет север с югом и дрожит,
Как равновесие истерзанности нашей.
 
 
Не я взвалил проклятый этот груз,
Чтобы служить трубой водоканальной.
Слепые боги зачинают этих муз
В грехе божественном, но непременно свальном.
 

 
Когда случайность, приходя, тебя собою задевает,
Не знаешь ты, да и она еще, наверное, не знает,
Что будет, что произойдет с тобой от этого касанья,
Но счастлив ты, а не она, от этого ещё незнанья.
 
 
То ль ангел поцелует в лоб, то ль масло выльется на рельсы…
То ли подгонит к сорока твою температуру Цельсий…
А может, светофоров ряд тебе поставит свет зеленый
Иль голова твоя слетит от тяжести твоей короны.
 
 
Невероятное вчера сегодня станет вероятным,
Всех иероглифов язык вдруг станет близким и понятным,
Твоя безумная любовь тебе взаимностью ответит…
Или придет к тебе покров на самой середине лета.
 
 
Иль вдруг проступят на стене все письмена знамений чудных!
Иль попадешь из чистоты ты в тенета стыда и блуда.
Поверишь в нового себя, приобретешь стальную волю!
Или останешься стернёй, томясь по убранному полю.
 
 
Случайность, сбившая с пути желанную закономерность…
На искажения ее не налагается трехмерность.
Мутация вселенских струн и свет, из темноты блеснувший,
Как ультразвук, слепит глаза и обесценивает уши.
 
 
Она всегда, она везде – наивна и закономерна.
Она не думает о нас и не играет нам на нервах.
Она обычна, как и мы. Она не мщенье, не награда.
Приходит из кромешной тьмы в урочный час, туда, где надо.
 

 
Не нужно врать, когда не врется,
И тешить дьявольскую спесь.
А на вопрос «Что остаётся?»
Я отвечаю: «Даждь нам днесь».
Зачем разглаживать морщины
И на лице, и на душе?
Старайся выглядеть мужчиной,
Хоть не мужчина ты уже.
Пускай смешной, пускай нелепый
В приблудной старости твоей —
Жизнь человека проще репы
У подданных и королей.
Существованья вздох глубокий,
Несимметричности в телах,
Почти проставленные сроки
Ухода из болячек в прах
И глаз усталых отстраненность,
Внутри продуманная речь
В нас выдают бесцеремонность
Надежды, жаждущей прилечь.
Любое пониманье лживо
В своей смиренности тупой.
Существованья без мотива
Не принимает и слепой.
Не врать бодрячеством прилежным,
Не строить замков на песке…
Быть злым, но оставаться нежным,
Не биться, как ведьмак, в тоске.
Не нужно говорить всей правды.
Вся правда – это та же ложь.
Как мысль, что нам уже не рады,
А все, что было, – медный грош.
Есть нечто выше нервных истин,
Воспринимаемых на вкус, —
Нетленная свобода мысли
И пониманья горький груз.
И обрамленный белым снегом
Блеск лысины над взгорком лба…
Есть приуставшая от бега
Неугомонная судьба.
 

 
О, где вы, карандашные стихи?..
Где вы, стихи, написанные ручкой?
Где почерков штрихи и закорючки
И подписей лихие завитки?
А я печатаю недрогнувшей рукой
Слова живые мертвою строкой…
 
 
О век изделий типа гайка-болт!
Где волшебство любовного обряда,
Когда экстаз прикосновенья взглядом
Зашкаливал за двести двадцать вольт,
Когда ещё блюли девичью честь
И лишь на доски крыш стелили жесть?
 
 
Куда ушло безумье правоты
И слов горячечных восторг и укоризна?
О, где вы, христианские подлизы,
Султанов надувные животы?
Бездонный обывательский ресурс
И правильный до слез партийный курс…
 
 
Интимное свидание с собой
На черно-белых пнях клавиатуры…
Да, я художник поэтической структуры,
Не втянутый в культурный мордобой.
Казенных клавиш шрифт в себе хранит
Алмазную слезу моих обид.
 
 
И я пою о скорби безголосых
Бетонной арфой виртуальных струн,
Я правду говорю, как истый лгун,
Стихами отвечая на вопросы
О странных людях, заменивших нас,
О музыке металла и пластмасс.
 
 
Я снова в вечность строчками плюю.
Картина маслом – даже рама в стразах…
Сознанье мне нашептывает: «Лазарь,
По воскрешении не быть тебе в раю»…
А мое эго нагло говорит:
«Нет, братец, ты не Лазарь, ты Давид».
 
 
Я остаюсь последним на земле.
От пяток до волос биологичен,
Пятно упадка на ее величье.
Готовый обезличиться во мгле…
И набираю звук финального аккорда
Ушедшей музыки бумажных клавикордов…