Текст книги "Альманах «Российский колокол» №3/2 2019"

Вячеслав Парамонов

Родился 14 апреля 1970 г. в г. Перми. С 1985 по 1989 года – учеба в Пермском авиационном техникуме. Служба в пограничных войсках на заставе в Азербайджане.

Женат. Двое детей и двое внуков.

 
В метро вечернею порой с работы ехал я домой.
О чем-то думал или спал и никого не замечал.
Вокруг сменялись пассажиры, мелькали словно бы пунктиры.
Вагон, качаясь, грохотал, а я привычно так дремал.
Гул голосов неразличим, все голоса слились в один.
Из ниоткуда, как удар, ребенка голос услыхал.
Спросил простую вроде вещь: «Скажи мне, дед, а счастье есть?»
Хотел услышать я ответ и глаз открыл, ныряя в свет.
Увидел рядом старичка, он за руку держал внучка.
И дед ответил: «Есть оно, да только каждому – свое!
Тебе купили самокат – и ты от счастья очень рад.
Другой же все имеет сам, но шлет проклятья небесам».
«Ну да, про жадность я слыхал», – внучок дедуле отвечал.
«Да нет, внучок, все неспроста. Бывает, что душа пуста».
«Но разве может это быть? С пустой душой нельзя же жить!»
«Бывает хуже, ты поверь, когда в душе таится зверь.
Тебя он лаской подзовет, ты подойдешь – он загрызет!»
«Ну, дед, ты сказки говоришь!» Тот улыбнулся: «Эх, малыш.
Дай Бог тебе не видеть зла и больше повстречать добра!
Хотя ты счастья не поймешь, пока печали не хлебнешь».
Мальчишка свой нахмурил лоб. Я думал, вряд ли он поймет.
«Бывает, что за целый век не видит счастья человек», —
Продолжил дедушка свой сказ. Я приоткрыл и левый глаз.
«Не может человек понять, нельзя то счастье в руки взять».
«Постой, дедуля, как же так? – И мальчик свой открыл рюкзак.
– Вот видишь, деда – телефон! А знаешь, сколько стоит он?
Мне его папа подарил. А знаешь, как я счастлив был?!
Его могу потрогать я, неправда где-то у тебя!»
Лукаво подмигнул малец. А что, парнишка – молодец!
Уел он деда, я гляжу. «А я тебе вот так скажу:
Твой телефон иль самокат лишь отзвук счастья, понял, брат?»
Тряхнул мальчишка головой: «Ответ твой, деда, непростой».
«Попроще трудно объяснить, тебе сейчас не уяснить,
Что счастье – это пузыри, что разрывают изнутри.
И сердце бьется и горит. Душа как будто ввысь летит.
И знаешь ты, что горя нет! Вот в этом счастья и секрет.
А если на душе черно и сердце жжет, болит оно,
То, значит, счастье в этот раз тепло огня тебе не даст!»
Молчал и дед, и внук, и все! Лишь только звук колес извне.
Пропал мой сон, я был смущен. Но продолжал свой путь вагон.
Дед с внуком вышли: внук, смеясь, уже забыл про ипостась.
Наверняка другой вопрос внучок для деда преподнес.
А я свою крутил судьбу: а я счастливым быть смогу?
А вдруг оно уже прошло и мне души не обожгло?
Тряхнул я нервно головой: «Ну нет, мне путь еще большой!
Да, может, горя хапну я, но счастье будет у меня!
И не какой-то пузырек, а целый с горочкой мешок!»
Я встал и бодро зашагал. Открыл мне двери мой вокзал.
Вагон не стал меня держать. И я хотел лететь, бежать…
И все ж, дедуля, прав твой внук: не выпускай тепло из рук.
Да, счастье можно подержать и от огня его сгорать!
Еще одно я понял, дед, что счастья нет у тех, кто слеп!
И побежал навстречу дню… А может, к счастью своему…
 

Петр Перминов

Пётр Васильевич Перминов родился и вырос в Забайкалье. Проживает в городе Чита. Пишет стихи, музыку на тексты. Заслуженный деятель культуры и искусства Читинской области. Состоит в Российском авторском обществе поэтов и композиторов. Член Российского союза писателей. Издал несколько сборников литературно-музыкальных произведений.

 
Без остатка растрачу себя делу доброму
И, ничуть не жалея, об этом я честно скажу,
А за жизнь свою этого если не сделаю,
То напрасно, впустую, бесцельно её проживу.
 
 
А, она – это чудо, природою свыше нам данное.
И какое же счастье хоть временно в ней пребывать,
Чтоб оставить свой след на земле повесомее.
Что-то стоящее – нужно людям на память создать.
 
 
Да ещё дом построить и высадить дерево,
А для полного счастья родить, воспитать всех детей.
В древней мудрости это давно уже сказано.
Благородное дело и долг также в жизни моей.
 
 
Для людей сделать многое сердцем мне хочется:
Счастьем дом озарить и любовь принести.
Пожелать им – пусть жизнь у всех счастливо сложится,
Ведь когда всё прекрасно, то каждому легче по жизни идти.
 
 
Протяну руку помощи другу ослабшему
И за это взамен от него ничего не возьму…
Помогу успокоить боль сердца страдавшему,
И ещё: кто нуждается в помощи, всем помогу.
 
 
Без остатка растрачу себя делу доброму,
И, ничуть не жалея об этом, я честно скажу,
Что за жизнь свою это если не сделаю,
То напрасно, впустую, бесцельно её проживу.
 

Сергей Полунин

Родился в 1958 г. в г. Салехарде, что в Западной Сибири стоит на берегах рек Обь и Полуй – Северный полярный круг. С детства любит лыжи, хоккей, футбол, шашки и шахматы, баян и гитару. Вырос на песнях В. Высоцкого, Б. Окуджавы, Ю. Визбора… С юных лет автор влюблён в авиацию. Работал в геологии, в строительстве и в авиации, на Ямале и в Приполярье. Пишет стихи для детей и взрослых: о сибиряках и любимом Севере, о жизненных ситуациях, о любви и дружбе, о Родине и чести.

 
Я Русич! Да, сермяжный, но свободный.
Поклоны бью могилам славных предков.
В рабы во все века я был негодный,
ни с чьих столов не собирал объедков.
 
 
Душой открыт, мечтаю о высоком,
слагаю песни нежные, о главном.
Не суйтесь к нам с мечом – вам выйдет боком,
о прошлом помните на поле бранном.
 
 
Не следует бахвалу-супостату
границы рушить, нос совать – накажем…
Последнее, что вспомнит враг, – ту дату…
Мы и из пепла встанем грозным стражем.
 
 
Не будет так, чтоб смять Руси устои,
разрушить память предков – в нас их гены.
Гостей приму – в радушии покои…
И Русский Дух во всех – нам нет замены.
 

 
Так много разных тем звучит,
когда спешу под звёздным небом
к теплу домашнему, к печи
и к запаху краюхи хлеба.
 
 
Но налетит, как ураган,
забот нескошенное поле,
устроит жуткий балаган,
перетасует лица, роли.
 
 
Ищу следы в тиши ночной
средь бурелома мыслей важных,
в надежде встретиться с чудной
Напевной Музой рифм куражных.
 
 
Плыву в бескрайности красот,
родной язык вновь познавая.
Рисую замки до высот,
на тройке мчусь по кромке края.
 
 
В стихии чувств омыт росой
прозрений радостных и горьких
мой нервный слог и со слезой
порою строчки – сердца дольки.
 

 
Всё тот же вид с окна и дерзкий ветер
терзает платье, бьёт дождём в лицо…
Он словно брат мне духом, свеж и светел.
Рад с ним летать, парить и быть бойцом.
 

 
Война. Сибирь. Зима. Мороз.
Пальтишко на двоих.
Детишки, ночь, за хлебом рос
хвост очереди, тих.
 
 
Пронзает ветер до костей,
девчушка малых лет
едва стоит в толпе людей,
больна, дрожит, сил нет.
 
 
И мать на смене у станка,
без хлеба не прожить.
Кусочек твёрд, берёт рука,
но рвётся жизни нить.
 
 
Спасли ребёнка в той ночи
заботою людской.
И детства трудного клочки
рассказаны тобой.
 
 
Босыми ножками с корой,
привязанной к ступням,
в ручьях, в болотах, в ледяной
воде – нет счёта дням.
 
 
Пришла с победою весна,
и легче стало всем,
но в страшных материнских снах
хлеб той войны я ем.
 

 
Этот дивный лунный свет
приукрасил зимний вечер.
Пляшут тени. Санный след.
На щеках мороз замечен.
 
 
Кони мчат к теплу, в село,
пар валит с боков лощёных.
Песню в небо вознесло
о судьбе неукрощённых.
 
 
Струйки дыма из печей,
лик плывёт луны ленивой.
В шапках крыши изб, огней
блики в окнах, очи милой.
 

 
Чай ароматный в раздумьях вкушаю:
байховый лист мысль уносит далече.
Мнится иль явью, но лица я знаю
прадедов светлых, их голос на Вече.
 
 
Память ли Рода иль встреча сквозь Время,
дороги взгляды, улыбки родные.
В них: благодарность за взросшее семя…
знания предков… событья лихие…
 
 
Чист, чуть с прищуром, вопрос наболевший,
мудрости полон, внимает ответу…
РОД мой – ты БОГ мой, я поздно созревший
листик на ветке под лучиком света.
 

 
Если звёзды светят, греют наши души,
значит, это важно – это не нарушить.
Значит, зажигает не случайно вечер
Небо из столетий, предков наших вече.
 
 
Где-то есть, конечно, по созвездиям главный —
Караульный Света задушевно-славный,
пост несёт надёжно, отбирает лучших
бесконечно ярких, кто спасёт заблудших.
 
 
Тех, чьи души стойки к хладу во Вселенной,
к алчности всеядной, меркантильно-пенной.
С сердцем как у Данко, с волей закалённой
и с любовью к людям, в битвах сохранённой.
 
 
Я любуюсь ночью… Млечный путь прекрасен…
Сколько в нём атлантов, МИГ чей не напрасен.
Сон мой будет краток на заре, на зорьке,
Небеса взывают, был чтоб каждый стойкий…
 

 
Красив полёт орла,
он небу верен.
Любовь, что Честь – светла.
Добро – их терем.
 
 
И даже в смертный час
парит крылатый.
Луч тёплый не угас,
я тем богатый…
 

Полина Симкина

«С 1997 по 2004 год я работала педагогом дополнительного образования в Тарко-Салинской средней школе № 2 Пуровского района Ямало-Ненецкого автономного округа (ЯНАО). Вела уроки здоровья в начальных классах. В 2003 году мной защищена диссертация в городе Санкт-Петербурге на тему «Валеолого-педагогические основания организации образовательного процесса в начальной школе (в экологических условиях Крайнего Севера)»

Эти стихи были написаны для уроков третьего класса: «Вежливые слова», «Ответственность за окружающий мир».

От автора

 
В некотором царстве,
В некотором государстве
Жил-был царь Ипполит,
Царь был весьма знаменит,
И был у него сын Василий,
И был Василий красивый,
Умный, начитанный —
Но невоспитанный:
Держать себя не умел,
О других не думал,
Никому не помогал,
Заносчиво говорил.
Вдруг царь Ипполит весть получил:
Сосед его, царь Елисей,
Владелец множества земель,
Ищет жениха для дочери своей.
И, коли жених ему приглянется,
Он обручит его с дочерью —
Еленой-красавицей.
По причине сей собирает царь Елисей
К себе через десять дней
Молодых царей да царевичей,
Королей да королевичей.
Очень хотелось Василию
Понравиться царю Елисею,
Понравиться царевне Елене.
Но сказал царь Ипполит сыну:
– Поведение мне твоё не нравится,
Не видать тебе царевны —
Елены-красавицы!
Позвали лучших учителей.
Принялись они царевича учить-обучать:
«Нельзя так сидеть,
Нельзя так ходить,
Нельзя громко есть,
Нельзя вилками греметь».
Старается Василий, старается,
Да не может запомнить всего,
Чему обучается.
Только запомнит правило одно,
Ему говорят:
«Нельзя молчать,
Когда с тобой говорят,
Нельзя класть локти на стол,
Нельзя громко есть,
Нельзя, нельзя, нельзя…
И опять нельзя».
Царевич так устал,
Что громко закричал:
«Больше учиться не буду
И никуда не поеду!»
Тогда обратились к старому мудрецу:
Нельзя ли сократить число правил этих
Хотя бы до пяти, но самых главных.
«Можно сократить до одного,
Кто знает это правило одно,
Знает и все остальные.
Я обучу за час царевича Василия».
Пригласили его во дворец
И сказал царевичу мудрец:
– Чтобы быть не просто хорошим,
Но и хорошо воспитанным,
Нужно других лучше себя считать,
Поэтому нужно всех уважать.
Думай прежде всего о других —
И ты не сможешь
Сделать ничего плохого для них.
Если будешь уважать других людей мнение,
Это и будет хорошим поведением.
– Наш шут лучше, чем я?
Да он мне неприятен!
– А ты помни, – сказал мудрец, —
Что шут – заколдованный принц,
Когда будешь говорить с ним,
Говори с ним как с принцем.
Если не отступишь от правила того,
Сможешь снять колдовство с него.
И тогда говорить будут с тобой
Только принцы и принцессы
Вместо шутов и лакеев.
Василий понял, что мудрец сказал правду.
Он стал скромным, ласковым
Да внимательным, не говорил того,
Что могло обидеть, а наоборот,
Старался сделать что-нибудь приятное.
Настал день,
Когда царевич Василий со свитой своей
Отправился на смотр к царю Елисею.
И съехались к царю Елисею —
Как на большую ярмарку,
Народу видимо-невидимо,
Съехались юноши со всего света:
Цари да царевичи,
Короли да королевичи.
Немудрено, что все они
Искали руки царской дочери:
Была она так прекрасна
Что не вздумать не взгадать,
Только в сказке сказать.
И царство большое,
И богатства несчётные,
И была она одна дочь у батюшки.
И были все царевичи и королевичи
Хорошо воспитаны,
Любезны и приятны.
Кланялись, танцевали,
Царевне стихи читали,
Букеты подносили,
Королю вежливо отвечали,
Но друг друга они не любили.
А царевич Василий —
От души всех хвалил,
Подарки получать не спешил.
И царевна в него влюбилась;
И он в царевну влюбился;
Он к ней подошёл —
Она ему поклонилась,
Взяла за руку, к отцу подвела и сказала,
Что любит его и что он её суженый.
Потом царь-отец их благословил
И священника призвал,
И священник их обвенчал,
И устроили царский пир.
Царь же, так как был стар,
Посадил зятя на трон.
И правил Василий милостиво и мудро
Долгие годы, а коли не помер,
То и сейчас живёт.
Наверное, вы уже догадались друзья,
О чём думал мудрец, говоря,
Что иногда человек неприятным кажется,
А на деле —
Принцем заколдованным оказывается?
Конечно, он думал о человеке прекрасном,
Конечно, он думал о человеке достойном
 

 
Природа и весь мир вокруг нас – живой.
И человек тоже часть
Природы живой.
В комнате цветы растили.
Ухаживали за ними, поливали.
С одними цветами говорили,
Восхищались ими и хвалили,
Мимо других проходили,
Беседу не заводили.
Цветы, с коими беседу вели,
Быстро росли, пышно цвели.
Хозяина своего знали
И будто нежные чувства
к нему питали.
Когда ему уезжать случалось,
Они вяли – словно в печали,
По хозяину своему скучали.
Когда хозяин домой возвращался
И со своими любимцами общался,
Растения тут же веселели,
Снова листочки зеленели.
А те, которые без любви жили, —
Цвести не хотели, плохо росли.
Растения любят музыку классическую,
Музыку народную, напевную,
Но не переносят музыку громкую.
Ещё ученые заметили, что,
Когда жестокосердный человек
Лишь только к дереву подходит,
Сок в дереве волнуется, не бродит.
Как они это определили?
К березе приборы подключили,
С дисплеем их соединили —
Приборы состояние березы
Спокойной линией отметили.
Сок березы на анализ взяли,
Плохого ничего не заметили.
Потом у берёзы ветку отломили —
И вдруг линия ровная
Стала стрелою ломаной!
И вкус сока изменился.
Когда же показания эти
Перевели на язык человеческий,
Оказалось, что береза «кричала»
От боли «нечеловеческой».
Потом березу залечили.
Через пять лет опыт повторили.
К березе приборы подключили,
Сок березы на анализ взяли
Анализы были хорошие,
Состояние было спокойное.
Когда тот же человек
 приблизился к дереву снова —
Без намерения сделать плохое,
Линия на экране снова ломаной стала!
Береза обидчика своего «узнала»
И снова от страха закричала.
Дальнейшие опыты показали:
Деревья и травы чувствуют,
Что с ними делают,
Страдают, когда их обижают.
Все мы летней порой
Наблюдаем в природе живой,
Как каждое дерево, кустик,
Травка, цветочек растут, цветут,
Как у каждого плоды вызревают.
А зимой —
 мы восхищаемся красотой,
Когда деревья высокие
 и кусты низкие
Внезапно покрываются
 инеем пушистым.
Зимой дерево не спит,
 и при стуже лютой
Льёт через ствол на веточки
 воду как будто.
Замерзая, вода превращается в иней,
И дерево укрывает
 серебристой пелериной.
А могли бы деревья заботиться
 о себе,
Если б не были живые все?
В далёкой Болгарии женщина
 Ванга жила,
Слепа она была с раннего отрочества,
Но развиты у неё были
 другие чувства,
Они ей помогали жить,
Людей лечить.
С травами, цветами она говорила,
Когда по тропинкам ходила,
Ведь от цветов и трав лучи исходили,
Которые Ванге «говорили» также,
Какие травки рядом растут,
Когда они зацветут,
Какое лекарство тогда готовить,
Какие болезни можно лечить.
А если бы растения не были живые,
Могла бы Ванга общаться с ними?
Итак, Природа и весь мир вокруг
 нас живой.
И человек тоже часть
Природы живой.
Велика ответственность человека
За сохранение жизни на планете!
И принять должно человечество
Эту великую ответственность
 

Виктория Стругова

Стругова Виктория, 21 год.

Выпускница факультета филологии и массовых коммуникаций, увлекается японской культурой, музыкой и индустрией фанфикшена. Отмечает, что любовь к литературе проявилась в средних классах.

Любимая цитата: «В этот мир пришёл я одиноким. Придёт время – одиноким и умру»

 
Нежностью полон
Цветущий весенний сад.
Ласкают душу
Песни цикад, соловьёв,
Нежность сковала мне грудь.
 
 
Перепевные
Сияют солнцем ручьи.
Сладостью вишен
Пронизан вечности мрак:
Струится гармония.
 
 
Бабочки крылья
Тоску мою смутную
хранят, бередят.
Лёг на ладонь лепесток,
Словно хрустальный венец.
 
 
Ветер игривый
Листьями в чаще шумит,
Дарит прохладу.
 
 
Лишь моё сердце
Болью и грустью живёт —
Смирился давно.
Не радует солнца свет.
С покорностью жду конца
Под сводом луны.
 

Вячеслав Черноводский

Член Российского союза писателей, поэт-переводчик, проживает в городе Чите.

Уходит ночь
(Рондо)

 
Уходит ночь. Луна глядит небрежно,
А за окном закапал летний дождь.
Без суеты, с вальяжностью неспешной
Уходит ночь.
 
 
Ты смотришь в темноту и ждёшь,
Когда в ночи раздастся шаг поспешный
И милого к груди своей прижмёшь,
С ним слившись в жарком поцелуе нежном,
Устами ты к устам его прильнёшь,
И вы вдвоём уснёте, безмятежно.
Уходит ночь…
 

Раннее утро

 
Ночь венчалась розовым рассветом.
Гаснут звёзды, словно фонари.
За рекой, в бору сосновом, где-то
Слышно, как токуют глухари.
 
 
Гаснут звёзды, словно фонари,
И душа, с природою созвучна,
Петь готова славный гимн зари —
Голоса их будут полнозвучны!
 
 
За рекой, в бору сосновом, где-то
Эхо задремало в полусне.
Крикнешь погромче слово привета —
Отозвавшись, замрёт в вышине.
 
 
Слышно, как токуют глухари.
Голоса их полны нетерпенья
В предвещанье утренней зари.
Ах, какое чудное мгновенье!
 

Современная проза

Евгения Амирова

-

Родилась в Армении в семье военного. В Омске живу с 10 лет. Окончила авиационный техникум им. Н.Е Жуковского и Политехнический институт. Работаю на предприятии «Полёт» инженером-конструктором I категории. Пишу рассказы, сказки, стихи для детей и взрослых. Печатаюсь во множестве журналов и альманахов г. Омска и других городов. Лауреат поэтического конкурса «Сказ о славном граде Омске» (диплом I степени). Награждена медалью «Владимир Маяковский 125 лет». Член Российского союза писателей.

Она появилась в классе через неделю после начала занятий – маленький взъерошенный воробышек с независимым взглядом и непослушными прядками рыжих волос. На остром задорном носике красовались еле заметные веснушки, в синих глазах полыхало любопытство. Марья Ивановна представила классу новенькую, назвав девочку Олей Гореловой. Девчонка, выдержав любопытные взгляды двадцати пар изучающих глаз, села за последнюю парту и облегчённо выдохнула. Ни Марья Ивановна, ни дети не знали, какое «сокровище» появилось у них в классе.

Уже на ближайшей переменке выяснилось, что девчонка не откликается на своё имя, и представилась ребятам Лялькой.

– Ты что, деточка, лялечка? – спросил её вечно задирающийся Лёшка Осипов.

Лялька сощурила глаза, подошла к Лёшке и молча ударила мальчишку в скулу, прошептав:

– Это – за деточку!

Лёшка, не ожидая такого подвоха от обыкновенной девчонки, не удержался на ногах, пошатнулся, и тут Лялька, подставив ему подножку, тихонько толкнула в грудь. Мальчишка растянулся на полу. Пунцовый от стыда и обиды, он тут же вскочил на ноги и погнался за Лялькой. Но не тут-то было! Девчонка с ловкостью обезьяны взобралась на шкаф, откуда на Лёшкину голову посыпались кипы лежащей там бумаги. Отбрасывая листки в сторону и размахивая руками, Лёшка готов был растерзать в клочья несносную девчонку, но та была недосягаема. Ребята смеялись, хватаясь за животы, а больше всех хохотала сама Лялька.

Прозвенел звонок. Дежурные кинулись подбирать разбросанные пособия, ребята побежали к партам, и

Лёшка, показав Ляльке кулак, метнулся к своему месту. Вошедшая в класс Марья Ивановна застала сидящую на шкафу девочку с большим глобусом в руках и вслух удивилась:

– Оля, разве я тебя на шкаф посадила? И потом, зачем тебе понадобился глобус?

Лялька легко спрыгнула на пол, отряхнула школьную форму и вручила Марье Ивановне ненужный теперь глобус:

– Меня зовут Лялькой! Можно – Лялей.

И гордо пошла в наступившей тишине между рядами на своё место…

Природа, видимо, подшутила при рождении Ляльки. В семье врачей ждали мальчика, и, когда неожиданно родилась девочка, бабушка и мама несказанно обрадовались. Папа – главный врач районной больницы, сначала загрустил, но потом привязался и полюбил дочурку. Её назвали Олей, но данное имя значилось только в свидетельстве о рождении. Первым словом девочки было ни «дай!», ни «мама». Дочка чётко произнесла «ля-ля», указывая на себя. Так и закрепилось за ней имя Лялька.

Девочка взрослела, но вместо прилежной принаряженной доченьки с бантиками в косах в семье росло лохматое «сокровище» с вечно разбитыми коленками, упрямым характером и отвратительными манерами. Родители пытались повлиять на неуправляемое детище природы, но их попытки терпели фиаско – Лялька росла полудикой оторвой.

В её голове рождались и тут же гасли отвергнутые её мозгом идеи, а озвученные и дошедшие до сознания Ляльки тут же воплощались в дело. Энергия бурлила ключом, била Ляльку по голове. В пять лет она переплывала реку Щесну на воздушных шарах, не умея плавать, и едва не утонула.

Научившись плавать, на спор с Мишкой – соседом по дому, доплыла на дощатом плоту до малютки-острова на середине реки, утопив плот. Обессиленную, обратно её вывозили спасатели. Но Лялька не сдавалась. В шесть лет она таки покорила непослушную Щесну, переплыв туда и обратно. Мишка получил три жгучих «щелбана», а Лялька – порцию восхитительного мороженого. Лакомство так понравилось Ляльке, что выудив из бабушкиного кошелька деньги, она купила и тут же с наслаждением уничтожила десять порций, заработав жестокую ангину.

Через два дня, как только температура у Ляльки спала, лор-отделение детской больницы гудело, как растревоженный улей. У младшего медперсонала пропали градусники, а также недельный запас ваты и огромная банка касторки. На поиски пропавших медикаментов отрядили младший персонал во главе с дежурным врачом. Градусники, завёрнутые аккуратно в мягкую вату, нашли в Лялькиной тумбочке, одного не хватало. Банка с касторкой, покоившаяся там же, была пуста. Поиски усилились, и недостающий градусник нашёлся в кармашке Лялькиного халатика.

Девочку ласково попросили рассказать, что намеревалась она делать с градусником, и Лялька простодушно доложила:

– Хотела разбить, чтобы узнать, как устроено внутри, почему белая чёрточка движется?

Врачи облегчённо вздохнули, мысленно похвалив себя за ускоренный ход поисков. Но рано радовались они! Назавтра детвора отделения лежала, хватаясь за животы, непрерывно бегая в туалет. Здоровой оставалась одна Лялька. Подозрительность врачей усилилась. Так же откровенно девочка сказала, что уверила детей в действенной силе микстуры, накормив ею малышню. Врачи схватились за головы. Детей срочно перевели в инфекционное отделение (слова Ляльки не пришьёшь к историям болезней!), в лор-отделении осталась одна Лялька. К ней персонально приставили медсестру, чтобы вовремя успеть остановить неумеренный пыл и непредсказуемость действий бедовой девчонки. Но, то ли от скуки, то ли от чрезмерного внимания Лялька исчезла.

Снова отряд поисковиков прочесал закоулки, кладовки, другие мыслимые лабиринты больницы. Наконец, беглянку обнаружили к неимоверной радости персонала в кабинете главного врача, к удивлению, последнего. Он просто не ожидал, что его просторная обитель заинтересует маленькую пациентку.

Но не кабинет Николая Антоновича привлёк Ляльку, а скорее большое кожаное кресло, развалившись в котором шалунья раскрашивала синими чернилами в медицинской энциклопедии портрет Мечникова, подрисовывая ему неимоверной величины усы.

Этот шедевр так потряс воображение тихого Николая Антоновича, что в тот же миг он позвонил своему коллеге во взрослую больницу, умоляя забрать своё «сокровище» долечиваться домой, обещая написать любую справку.

Дальше происходили малоинтересные, с точки зрения Ляльки, истории с поджогом ненужных сараев, выращиванием кактусов в открытом грунте в условиях русской зимы, и наконец взгляд девочки устремился в небеса. Кульминационной точкой в покорении неба стал полёт под тремя зонтами с четвёртого этажа. Один из них не раскрылся, а два других зацепились, к счастью, за балкон третьего этажа, где нерастерявшийся сосед выловил брыкающуюся Ляльку и отвёл за ухо к удручённому отцу.

Судьба, видимо, благоволила к девчонке, спасая её из опасных ситуаций, давая попробовать силы в разных областях познания мира. Но даже для всемилостивой судьбы настал предел её терпения. Незадолго до поступления в школу Лялька сильно подвернула ногу, выиграв спор с Мишкой, кто дальше прыгнет с крыши двухэтажного гаража. Проигравшего Мишку с переломом ног увезла «скорая», а девчонке, видимо, пришло время одуматься. Отлежав две недели дома, она опоздала к началу занятий и очень огорчилась. Пообещав родителям, что с шалостями покончено навсегда, Лялька чинно пришла в школу с твёрдым желанием учиться, но Лёшка…

Вездесущий, неугомонный Лёшка жил за три квартала от школы, слывя в своей округе заводилой. В отличие от Ляльки, особых героических приключений за ним не наблюдалось, не покорял он рек и небесных просторов, и, если в семье Лялька росла единственным ребёнком, то у Лёшки на руках была младшая сестрёнка. Мать работала на двух работах, стараясь прокормить двоих детей: год назад отец Лёшки погиб в автокатастрофе.

Придя из школы, мальчишка засел за уроки. Но, как ни старался Лёшка правильно выводить палочки, они получались вкривь и вкось. Тогда, махнув рукой на качество, мальчишка решил взять реванш количеством, нарисовав густой забор изогнутых жёрдочек. Арифметика пошла быстрее, считать Лёшке приходилось каждый день, бережно тратя деньги на необходимые продукты. С успехом завершив домашнее задание, мальчик засунул тетрадки в портфель. Затем поел сам и накормил сестру тёплой картошкой, оставленной заботливой матерью в чугунке на печке, и с чувством выполненного долга отправился на речку, прихватив сестрёнку.

Там его уже ожидали друзья-товарищи: долговязый Славка и конопатый Борька. Славка, белобрысый, с острым носиком на загорелом личике, был задирой, готовым помахать руками в любой ситуации, в случае поражения он мог попросту дать дёру, благо ноги длинные.

Рыженький, вихрастый Боря на голову ниже Славки, но старше друзей на год. Задумчивый, немногословный, он постоянно прокручивал в голове сложные схемы необычных конструкций, придуманных им, и реальные способы воплощения их в действительность. Одно с другим не сходилось, и Борька находился в повседневной рассеянности, отвечая порой на вопросы невпопад.

Лёшка отпустил сестру играть на берегу и, усадив друзей на брёвна, нарисовал перед ними ужасную картину появления в их классе дикой девчонки, честно рассказав про своё сегодняшнее поражение. Рассвирепевший Славка предложил проучить дикарку, отлупив её по неписаным правилам ребячьих разборок в честном бою.

– Драться с девчонкой? – переспросил неутешный Лёшка.

– Но девчонка же сама дралась! – настаивал Славка.

Друзья посмотрели на задумчивого Борьку, ища поддержки.

– Не получается ни так, ни эдак, – рассеянно проговорил друг.

– Надо искать новое решение, – продолжал умник.

– Какое? – в один голос закричали ребята.

Борька находился в кругу атаковавших его идей, но заинтересованно посмотрел на вопросительные лица друзей и горячо предложил:

– Надо переделать конструкцию. Слишком она сложная. Только где взять столько верёвок? Отец не даст…

Ребята ужаснулись. Переделать Ляльку? А для этого связать девчонку бесчисленными верёвками, чтобы не дёргалась? Нет, точно, её отец не поддержит их затею…

Наконец спустившийся с небес Борька понял по недоумённым лицам друзей, что сморозил что-то несуразное, и серьёзно переспросил:

– Так, о чём говорим?

– Да о Ляльке же! – в один голос заорали ребята.

– И что? О какой ляльке? Деточке?

Лёшка грустно улыбнулся:

– Вот за эту «деточку» я и схлопотал от неё…

Борька, вновь выслушав рассказ друга, вздохнул:

– Да, трудный случай. Но не новый. Надо попробовать подружиться с девчонкой, – изрёк он и снова уплыл к недоделанной конструкции.

Славка едва не задохнулся от негодования, вредная девчонка опозорила друга Лёшку на весь класс, а витающий в необозримых облаках Борька предлагает завести с ней дружбу! Оставив задумчивого конструктора у реки, ребята отошли в сторону и поднялись по крутому склону берега, толкуя о плане мести. Но не успели они обговорить и пару штрихов, как онемевший Лёшка протянул руку по направлению к извилистой тропке, спускающейся к реке. Славка повернулся и…

По склону плавно шла, а вернее, плыла стройная девчонка. Её волосы отливали золотом, и сама она походила на тёплое солнышко в жёлтом сарафане. Славка тряхнул головой, прогоняя видение, закрыл глаза, а, когда открыл – видение исчезло так же внезапно, как и появилось. И только недоумевающий Лёшка странно смотрел на друга.

– Ушла к воде, наверное, кораблики пускать, – ядовито констатировал он.

– К-кто? – заикаясь, спросил Славка.

– Кто, кто… Да Лялька та самая, змеища на мою голову! – взорвался обиженный мальчишка.

– Лялька… – пробормотал друг.

И тут раздался истошный крик. Его Лёшка мог узнать из тысячи – кричала Лёшкина сестра, Иринка. Друзья стремглав помчались на берег, издали увидав страшную картину: Иринка тонула, захлёбываясь в потоках воды, беспомощно бултыхая руками. Задумчивый Борька сидел на брёвнах спиной к девчонке и, погружённый в глубины противоречивых раздумий, не замечал разыгравшейся трагедии. Лёшка понял, что не успеет добежать до воды вовремя, и отчаянно кричал Борьке. Славка обогнал друга, но и это не спасало положение.

И вдруг… Она появилась внезапно, словно из воздуха. Славка замер на ходу, завороженно наблюдая, как Лялька прыгнула с мостков и, мастерски подгребая, нырнула под Иринку. Несколько взмахов, и Лялька, шумно дыша, с трудом вытянула девчонку на берег. Похлопала по щекам незадачливой пловчихи, приводя ту в сознание. Вернувшаяся с того света Иринка заревела с новой силой, вкладывая в голос прорвавшуюся обиду и страх. Подлетел испуганный Лёшка, ощупывая сестру, с колотящимся сердцем успокаивая девочку, отжимая мокрое платье.

– Её переодеть надо, а то заболеет, вода-то не тёплая, – бросила Лялька, выкручивая жёлтый сарафан.

– Ко мне ближе, пошли! Дома только бабуля, она меня поймёт! – продолжала девочка, натягивая непросохшую одежонку.

– Спасибо, Лялька, – пролепетал не отошедший от страха Лёшка,

– «Спасибо», – передразнила неисправимая Лялька, – смотреть-то должен за сестрой?

И, поняв, что перебрала лишку, примирительно сказала:

– Пошли! Сестрёнку твою жалко…

Пройдёт десять лет, вырастут ребята, окончат школу, выбрав свои жизненные пути. Лялькиного внимания будут безуспешно добиваться и Лёшка, и переменившийся с появлением девочки Славка. Но Лялька навсегда подарит им только крепкую дружбу.

– Мои ребята, братишки, – так она назовёт друзей.