Текст книги "Наследники дяди Гиляя"

– При взлете испытываешь всегда одни и те же чувства, – подчеркнул Генрих Васильевич. – Конечно, чувство волнения, бесспорно. С другой стороны, чувство уверенности в том, что машина отработана так, что ничего не произойдет…

26 декабря 1980 года на Ил-86 начались пассажирские перевозки, сначала по маршруту Москва – Ташкент, позднее – в Сочи, Симферополь, Минеральные Воды…

3 июля 1981 года Ил-86 выполнил первый международный рейс в Берлин. Вскоре самолет стал приземляться в аэропортах Мадрида, Парижа, Лондона и других европейских столиц. Далее последовали Сингапур и Малайзия, США и Канада.

Ил-76 и Ил-86, которые за эти годы перевезли более 150 млн. пассажиров, вобрали в себя целый «букет» оригинальных конструкторских решений, стали своего рода базовой моделью для разработки следующих лайнеров. В начале 80-х Генриха Васильевича Новожилова наградили второй золотой медалью Героя Социалистического Труда.

28 сентября 1988 года Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР Станислав Близнюк поднял в воздух опытный широкофюзеляжный межконтинентальный Ил-96-300. Эта машина способна перевозить 300 пассажиров или 30 тонн груза на расстояние до 10 тысяч километров со скоростью 850–900 км/час. Совершенно новый самолет – новые крылья, новые двигатели, новый пилотажно-навигационный комплекс. Позднее, совместно с американцами, был сконструирован и выпущен грузовой самолет Ил-96Т, которого оснастили американскими двигателями и оборудованием. Эта машина получила – впервые в истории нашей авиационной промышленности – сертификат летной годности регистра США (FAA). Ил-96-МО – «модернизированный, опытный» – способен был перевозить 450 пассажиров, а в грузовом варианте – 96 тонн на расстояние в 5000 км, или преодолевать трассу протяженностью в 13 тыс. км с грузом 40 тонн. В дальнейшем он облетел земной шарик во многих направлениях.

– То, что на Ил-96-300 летает президент России, говорит о традиционном высоком доверии к нашей технике. На всех ильюшинских самолетах перевозили правительство СССР и России: на Ил-12, Ил-14, Ил-18, Ил-62», – отметил Генрих Васильевич.

– «Илам» принадлежит множество рекордов, и я не берусь все их перечислить, – говорит Генрих Васильевич. – Но главный рекорд простой: за все время нашего существования, а мы были организованы в декабре 1933 года, построено порядка 60 тысяч «Илов». Когда я эту цифру называю иностранным коллегам, они говорят: «Этого не может быть!» А я им отвечаю: «Уважаемые джентльмены, больше 40 тысяч было построено в самое тяжелое время для нашей Родины – во время Великой Отечественной войны: 36 тысяч Ил-2, 5,5 тысячи Ил-4 и еще где-то около 800 Ил-10. Вот и считайте». А вообще по самолетам конструкторского бюро, которое носит имя моего учителя, выдающегося авиационного конструктора, знаменитого на весь мир Сергея Владимировича Ильюшина, можно просмотреть всю историю авиации, в том числе гражданской.

В жизни Новожилова были не только приятные взлеты «Илов». Выпадали и тяжкие моменты, когда он участвовал в работе аварийных комиссий – представлял разработчика и докапывался до истинных причин катастроф, дабы исключить их повторение. И в такие дни и часы он помнил напутствие Ильюшина: «Надо уметь держать удар!»

Генрих Васильевич был одним из инициаторов Международного авиационно-космического салона МАКС. Все началось с выставки в 1992 году, которая стала прародительницей салона. Именно здесь был впервые представлен наш Ил-96-400Т.

Говоря о конкуренции на мировом рынке, Генрих Васильевич отмечает:

– Гражданское самолетостроение – одна из немногих отраслей промышленности, таящей в себе значимый экспортный потенциал. В частности, Ил-76 принес стране миллиардные доходы. Ил-96-МО могли продавать до 40 самолетов в год. К сожалению, сегодня мы уступаем зарубежным моделям по уровню шумов двигателей, экологии, интерьеру и по системам развлечений пассажиров в полете. Последние самолеты Ил-96-300, Ту-204, Ту-214 отвечают всем требованиям, но продать самолеты стало очень непросто. Необходимо создавать базы обслуживания за рубежом, иметь запас различного оборудования, быстро менять отказавшие агрегаты.

В свое время Сергей Ильюшин настраивал коллектив делать такие самолеты, которые будут хороши и сегодня, и завтра, и послезавтра. Этому правилу многие годы неукоснительно следовал Новожилов. Именно поэтому во время вручения знака «Заслуженного конструктора России» он сказал президенту России: «Трудности, которые переживает авиационная промышленность, будут преодолены. Самолеты марки «Ил» летали, летают, и будут летать, выполняя для России ту работу, которую обязаны».

Генрих Васильевич был уверен, что самолетостроение возродится, и станет, как прежде, очень престижной, хорошо финансируемой отраслью, в которой трудиться будет интересно и выгодно. Что касается возможностей наших конструкторов, их способности мыслить, успешно проектировать, он в них не сомневался: таланты не перевелись в России.

…Генриха Васильевича не стало 28 апреля 2019 года. Ему было 93 года. Он похоронен на Федеральном военном мемориальном кладбище. Его имя носит президентский самолет Ил-96-300, входящих в состав специального летного отряда «Россия». Это случилось еще при жизни авиаконструктора, что противоречит летным традициям, но говорит о степени уважения к легендарному конструктору.

Георгий Бойко
Невидимый фронт

Улица Зорге

Памятник Рихарду Зорге

 
Шлёт донесение накануне —
Если не в мае, тогда в июне!
– Дезинформация, снова-здорово!
До рокового двадцать второго
Не достучаться к ним, не пробиться…
Слушать никто не желал «провидца»!
 
 
Двадцать второго вдруг стало ясно, —
Не доверяли ему напрасно…
Ну и теперь за промашку эту
Могут кого-то призвать к ответу!
 
 
Даром, что он отработал честно, —
Нужно ему поскорей исчезнуть,
Чтобы не вспомнили даже имя…
Лучше руками убрать чужими!
Прочь конспирации все основы! —
Консул советский в роли связного…
А самураи куда как зорко
Бдят, с кем общается этот Зорге…
– Что-то не ладно… – поймут немедля,
Туже и туже сжимают петлю…
 
 
Но напоследок, эфир пронзая,
В Центр шифрограммою от Рамзая —
Весть, что японцы в войну не вступят…
Воду толочь неуместно в ступе, —
Если источник разведал точно,
Двадцать дивизий дальневосточных
(Пусть на востоке фронт оголится!)
Мчатся на запад спасать столицу…
Но у Победы другие «отцы».
Сделано дело, и в воду концы…
 
 
Будет в июне двадцать второе,
Вспомним героя,
Вспомним героя!
 

Александр Чистяков
Нулевой километр

Исторический проезд

Воскресенские (Иверские) ворота

Гости столицы, в том числе и те десять миллионов, кто загостился в Москве на последние лет тридцать, посещая Красную площадь, неизменно входят на неё с Манежной площади через Иверские ворота. Между Историческим музеем и музеем Ленина, есть в брусчатке бронзовый пятачок со звездой на все стороны света. Это якобы «Нулевой километр», где обязательно надо сфотографироваться.

Это, конечно же, мило, но не совсем правда. Во всех городах мира расстояния измеряются от Главпочтамта. В Москве это на Мясницкой, рядом со станцией метро «Чистые пруды».

Но Москва – город особенный. Осенью 1941 года, когда немецко-фашистские орды рвались к Москве и в сводках Совинформбюро ежедневно сообщалось сколько километров осталось врагу до сердца нашей Родины, точку отсчета решено было перенести пусть и на несколько километров всего, но к последнему рубежу обороны – стенам Кремля. С тех пор в Москве нулевой километр находится в мавзолее – прямо под саркофагом Ленина.

Но пятачок у Иверских ворот – тоже примечательная точка. Именно на этом месте в августе 1988 года была найдена первая в Москве берестяная грамота. Тогда и ворот-то не было. Только в 1995 году были восстановлены Воскресенские ворота с Иверской часовней. Тогда же вмонтировали в брусчатку и этот памятный знак. Но о переносе Нулевого километра никаких постановлений не было.

Ольга Журавлёва
В гостях у скульптора

Пуговишников переулок, д. 11, стр. 3

Пуговишников переулок – небольшая улица в центре Москвы в Хамовниках. Название переулку дано ещё в 1737 году по фамилии домовладельца – купца Ивана Михайловича Пуговошникова. Территориально переулок располагается между Хамовническим и Лопухинским переулками. Сам же Пуговишников переулок невелик – от улицы Льва Толстого он узкой улочкой проходит на юго-запад до Языковского переулка. Языковский переулок начинается от Несвижского переулка и упирается в Оболенский. Фактически Пуговишников переулок является внутриквартальным проездом.

В незапамятные времена проезд этот назывался Пуговичный. В настоящее время в Пуговишниковом переулке не так много домов, в основном это жилые дома и детские учреждения, но мы отразим историю лишь одного. Дом этот ещё до революции был добротно сложен из красно-бурого огнеупорного кирпича и до сегодняшнего дня возвышается над тротуаром в два своих весьма внушительных этажа. От парадного крыльца внутрь дома, бравым маршем на второй, ведёт потёртая башмаками немногочисленных обитателей мраморная лестница. Потолки в доме по обыкновению застройки того времени, украшены изысканной лепниной. Просторные комнаты оснащены печами «голландками» – встроенными в стену отопительными каминами, облицованными старинной эмалевой плиткой молочного цвета, а полы выложены прочнейшим дубовым паркетом.

После революции дом № 11 строение 3 был передан управлению Трансстроймонтаж и использовался в качестве мастерской скульптора Першудтева, а уже после, в начале 80-х годов ХХ века весь первый этаж дома был передан под мастерскую заслуженному скульптору России – Виталию Левину.

Виталий Николаевич Левин родился в Москве в 1929 году, в 1956 году окончил факультет монументальной скульптуры МВХПу имени Строганова. Во время Великой Отечественной Войны (1941–1945 годов) принимал активное участие в обороне города – вместе с родителями выполняя гражданский долг на подступах к Москве на оборонительных работах – в те годы все Москвичи, невзирая на здоровье и род деятельности, должны были копать противотанковые рвы вокруг родного города.

После войны Виталий Левин женился, дочь Елена и сын Николай как и отец – скульпторы. В 1957 году за работу «Прокатчик» Виталий Левин получил диплом Международного фестиваля молодёжи и студентов и вступил в союз художников СССР, членом которого является до сих пор. За это время он был участником семидесяти с лишним выставок – от Московских до Всесоюзных и Международных. В числе известных работ скульптора памятник Королёву в городе Королёве – за который от федерации космонавтики СССР он был награждён юбилейной медалью имени Сергея Павловича Королёва, памятник «Защитникам Родины» на площади Журавлёва в Москве, памятник «Николаю Духову» в Москве, памятник «Судостроителям» в Комсомольске-на-Амуре, «Горельефы на пилонах» перед павильоном «Рабочий и Колхозница» на Выставке Достижений Народного Хозяйства (ВДНХ).

За последующие годы скульптором были созданы многочисленные скульптурные портреты зарубежных и Российских деятелей науки культуры и искусства: Датского писателя Ганса Христиана Андерсена, русского писателя Михаила Булгакова, композитора Сергея Рахманинова, доктора и путешественника Юрия Сенкевича. Народных артистов России: Евгения Евстигнеева, Владимира Сошальского. Поэтов Союза Писателей России – Льва Ошанина, Ефима Друца, Ольги Журавлёвой. Величайших певцов и народных артистов России – Фёдора Шаляпина, Валентины Толкуновой, Валерия Барынина. Моделями для работ часто становились и близкие друзья скульптора, с которыми он знаком уже многие годы.

В мастерской часто бывали легендарные личности Советской эпохи: космонавты, учёные, писатели, артисты, режиссёры. Скульптурными портретами отмечены ведущие оперные певцы – Владимир Атлантов и Тамара Милашкина. Дорогими гостями всегда были эстрадные звёзды советской эпохи, артисты театра и кино, исполнители цыганских песен – династический клан Эрденко: Роза, Николай, Ляля, также Георгий Квик, Георгий Голосов, Ирэна Морозова и другие. Ученица Вольфа Мессинга, гипнотизёр и целительница Ольга Мигунова. В стенах мастерской многолюдными зваными вечерами и теперь дрожат золотые и серебряные арии любимых классических произведений в исполнение Марины Янисовой, Натальи Косминской, Сони Алмазовой, Виктории Сухаревой, Марины Гарбузовой и многих старинных друзей Виталия Левина – завсегдатаев творческой мастерской в Пуговишниковом переулке. Давно уже стало хорошей московской традицией долгими свободными вечерами собираться у Виталия Левина для дружеского творческого отчёта – делиться своими успехами и достижениями. Допоздна под сводами слегка закопчённых от недавнего пожара потолков, звучат народные песни и бесконечные шутки неиссякаемого балагура– этнографа, поэта – Ефима Друца, а так же вдохновенные голоса мастеров русского романса Сергея Глухарёва, Галины Улетовой, Надежды Ставской, Александра Забелина и Владимира Патрушева…

Ольга Журавлёва
Я – Маяковский!

Триумфальная площадь

Памятник В.В. Маяковскому

 
Стоя на страже чего-то вечного,
Глядя в глаза восставшему солнцу,
ПРИВЕТСТВУЕТ,
ГРАЖДАНЕ, ВАС, ЧЕЛОВЕЧИЩЕ —
ВЛАДИМИР
ВЛАДИМИРОВИЧ
МАЯКОВСКИЙ!
 
 
Нескончаемым муравьиным потоком
В метро протискивается человечество,
 
 
– МНЕ ТЕСНО В НОРАХ,
Я ШАГОМ ШИРОКИМ
ВЫХОЖУ, ВЕЧНОСТЬ, ТЕБЕ НАВСТРЕЧУ!
 
 
Иду столицей, развлекаясь прохожими —
Личинами, новыми лицами, личиками…
А по Тверской соловьями разносится
Раз-но-го-ло-си-ца металлическая!
Каркает «Крайслер»: «пр-ррр-рочь с дороги!»,
Грязные руки торгуют розами…
 
 
– Я НЕ УЙДУ,
МНЕ ЭТИ УЛИЦЫ ДОРОГИ,
НЕЧЕГО НА МЕНЯ
ПОКРИКИВАТЬ ТОРМОЗОМ!!!
 
 
И не подмазывайтесь, переходы,
Модой тифозно-туберкулёзной…
– НЕ ПОНИМАЮ!
СЛУШАЙТЕ, МОДА,
КАК ЖЕ ВЫ МОЖЕТЕ?!
ЭТО ВЕДЬ – РОЗЫ!!!
Глаз «Ситроена» хищно прищурен,
Глаз светофора подбитый с бланшем:
 
 
– ДАЙТЕ ПРОЙТИ!
КТО ТАКОЙ СЕКЬЮРИТИ??
ЧТО-ТО НЕ ВИДЕЛ ЕГО ЗДЕСЬ РАНЬШЕ!!!
 
 
Но узнаваем день вчерашний
Мутным зрачком и ртом бубновым…
 
 
– КТО ВЫ ТЕПЕРЬ, БЫВШИЕ БАРЫШНИ?
СЛИШКОМ ЗАТАСКАНО ЭТО НОВОЕ…
 
 
Лики воров и святых на «развалах» —
Всё продаётся, берите, пожалуйста,
Только задумчиво лошадь жевала
Овёс заработанный и не жаловалась…
 
 
– Лошадь, простите, что в душу лезу,
Как ВАМ живётся в эдакой роскоши?
ДАЙТЕ КОПЫТОМ,
ЧТОБ НЕ ЛЕЗЛИ!
НЕ ПРОДАВАЙТЕСЬ,
ВЫ ЖЕ ХОРОШАЯ!!!
 
 
Ночь зацветает неоном покойницкой,
Пыль кокаина щекочет ноздри,
Юноша бледный с глазами покойника
Ритм заколачивает, как гвозди.
 
 
Смотрят с витрин белозубые рожи,
Словно в двадцатых прошёлся Америкой —
ВСЁ УЖЕ БЫЛО,
ЭХ, ЕСЛИ Б СЕРЁЖА
МОГ ПОСМОТРЕТЬ НА ВАШУ ИСТЕРИКУ…
Как там у Вас называют торгсины?
Впрочем, чего ожидать от буржуев —
Те же «лимоны» и лимузины:
«ЕШЬ АНАНАСЫ, И РЯБЧИКОВ ЖУЙ!»
 
 
Кто там маячит под кумачами,
Стуком кастрюль призывая к равенству
 
 
– БРОСЬТЕ ТРЕПАТЬСЯ,
Я НЕ С ВАМИ!
Я ДАВНО СО СТРАСТНОЙ СВЕРНУЛ…
 
 
Здравствуй, дружище, а ты всё тот же:
Тростью истыкан, ногами истоптан,
Вот уж не думал, что встречу… СЕРЁЖУ!
 
 
– ПОЙДЁМ-КА, БРАТ,
ЧТО СТОЯТЬ ТУТ БЕЗ ТОЛКУ!!!
А ну, расступись, чего рты разинули?
Мамаши, уймите орущие чада!
Солнце подброшенным апельсином
Брызжет в глаза оранжевым ядом!
Как будто праздник:
разноцветными цацками
украшено всё по самые крыши.
 
 
– ЧТО СНОВА ПИЖОНИШЬ,
МОСКВА КАБАЦКАЯ?!
ЧТО
ПО КЛОЗЕТАМ
ШЕЛКАМИ ШУРШИШЬ?!
 
 
А у витрин, где развалились развратно
Окорока и голые куры,
Старая женщина в каракуле латаном
Тщетно искала побольше купюру…
И лишь пожимала плечами беспомощно,
Ссыпая в ладонь мелочь звенящую…
 
 
ВЫТЕСНИЛА
ГУМАНИТАРНАЯ ПОМОЩЬ
ПОМОЩЬ
ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ,
НАСТОЯЩУЮ!!!
 
 
И ни к чему возвышаться громадиной
Из мрамора и железобетона,
Чтоб подо мной, как на параде,
Проходила толпа многомиллионная!!!
 
 
– Я ОТРЕКАЮСЬ
ОТ ПЬЕДЕСТАЛА БРЕМЕНИ,
ЧТО ЛЮБОМУ ЗНАКОМ ПО ИМЕНИ!
НАЗНАЧАЙ,
ВЛЮБЛЁННОЕ ПОКОЛЕНИЕ,
СВИДАНЬЯ СВОИ
ПОД ИСТУКАНОМ ДРУГИМ!
 

Александр Чистяков
50 лет в КПСС

Загорьевский проезд, д. 3, к. 2

Сквер Павла Агуреева

Все соседи так и звали его «Дед». В 84-м он получил однушку на окраине и получил значок «50 лет в КПСС». В 91-м его не стало. Не стало его партии. Не стало его страны. Осталась бабушка одна в однушке. Остался сквер, посаженный его руками.

 
Выйду в Бирюлёво из маршрутки —
Пятьдесят шагов
к подъезду по прямой.
На десятой плитке
постою минутку
и сомкнутся клёны надо мной.
На тропинке узенькой тенисто —
«Дедов сквер» разросся, будто лес.
Надо ж – памятник простому коммунисту:
За пятьдесят шесть лет
в КПСС!
Мы давно твои медали растеряли,
Дед,
да ты и сам их не берёг,
но такой вот памятник едва ли
даже маршал бы оставить смог.
 
 
А мы твою страну пропионерили
и прокомсомолили своё,
и штанов американских перемерили
и дешевое китайское шивьё.
 
 
И, казалось бы, еще чего же надобно?
Шеф не выдаст, а свинья не съест…
Но под Клином сохранились надолбы
и могилки русские окрест.
 
 
Там подольские курсанты и солдатики,
те, кто под Москвою полегли —
физики, поэты, математики, —
ополченцы – соль родной земли.
 
 
Да, я помню, дед, —
совсем не маршалы,
не секретари КПСС,
под бомбёжкой,
затяжными маршами,
паровозы
задним ходом
через лес,
гнали в Оршу —
чтоб от фронта с нашими
медсанбатами
наперерез
выскочить колонне бронетанковой
и нарваться на десант «СС».
 
 
Два «ТэТэшника»,
да раненые с палками…
и руками, как на бойне рвать,
роту недобитую десантную,
поминая бога-душу-мать.
 
 
А сегодня НТВ-шный мальчик,
ничего не знавший о войне,
прячет бабки в жёлтый чемоданчик
и вещает, что-то по весне
про «пращура» при золотых погонах,
присевшего по «Пятьдесят восьмой»
всего за то, что не на тех вагонах
трофеи вывозил к себе домой.
 
 
И этот внучек памятник поставил
для пращура того,
что под Москвой
так смело зарабатывал медали
на люберецкой базе тыловой.
 
 
А я стою себе – гляжу на клёны,
и уж совсем не давят плечи мне
простые чистые солдатские погоны —
прям, как у деда в давней той войне.
Я знаю, что под осень в Бирюлёво
искристой бронзой
клёны прыснут до небес,
как памятник
простому рядовому…
«За пятьдесят шесть лет в КПСС»
 

Москвичи

Наталья Скотт
Колыбель жёлтой прессы в Первопрестольной

Староваганьковский переулок, д. 17

Усадьба Голицыных

Гуляя по улицам Москвы, постоянно встречаешь красивые киоски и плохо оборудованные развалы, предлагающие разнообразную печатную продукцию, изобилующую яркими картинками и призывными заголовками. «Купи меня! Я расскажу тебе о тайной жизни города, раскрою подноготную известных людей, покажу скелеты, которые тщательно хранят в своих шкафах звёзды», – манят доверчивых обывателей большие и маленькие, толстые и тонкие, дешёвые и не очень газеты и журналы.

Неуютно становится при мысли о том, что потомки будут судить о нашем времени по этой пёстрой и весьма неоднозначной продукции. Ведь историю Москвы пишут не только учёные люди. Главными исследователями городской жизни всегда были и остаются писатели и журналисты. По их газетным публикациям и литературным трудам мы составляем представление о том, как жили люди в давно ушедшую эпоху. Журналистов интересовало буквально всё: какие блюда подавались к обеду у городского головы, в каких нарядах на последнем балу щеголяли столичные модницы, сколько мороженой рыбы было привезено на московские рынки к рождественским праздникам и тому подобное. Нередко в газетах можно было прочесть не только новости, но и городские слухи, распространяемые светскими сплетниками. Такую прессу с годами окрестили «жёлтой» по цвету бумаги, на которой печатались первые тиражи этих изданий.

В центре Москвы, в Староваганьковском переулке под номером 17 стоит небольшой трехэтажный особняк – бывший главный дом усадьбы Голицыных. Он не очень известен в кругах любителей московской старины, а, между тем, этот дом внес свою примечательную лепту в историю города.

Именно здесь в конце XIX столетия вышел первый номер «Московского листка» – прародителя бульварной или, как еще говорят, желтой прессы Первопрестольной.

В наши дни выражение желтая пресса на устах у всех. Её ругают, оскорбляют, но продолжают читать, и тиражи так называемой бульварной прессы неуклонно растут, оставляя далеко позади все серьёзные и деловые издания. Родителем любопытного яркого явления в Москве стал русский издатель Николай Пастухов. В конце XIX века именно его газета «Московский листок» стала родоначальницей этого жанра в столице.

Началась всё, когда хозяином усадьбы в 1883 году стал Николай Иванович Пастухов. Свой капитал он нажил, открыв в городе кабак. Не имея образования, он вскоре увлекся журналистикой, что и подвигло его к открытию «Московского листка».

На начальном этапе он привлек к работе бедствующих студентов и писателей, которым покровительствовал и до этого. Известный московский журналист и знаток Москвы Владимир Гиляровский именно здесь проходил свою первую журналистскую практику.

Первый выпуск «Московского листка» вышел в 1881 году. Газета была рассчитана на массового читателя и была очень популярна у непривилегированных сословий. При этом читали ее не только разночинцы и ремесленники, но и представители большой части российской знати не гнушались тайком отправлять своих слуг за бульварными изданиями и тоже зачитывались ими.

Газетка была скандальной, и для привлечения простолюдинов, которые и были основными читателями, ее выпускали на самой дешевой бумаге, лучше всего подходившей для изготовления самокруток.

Интеллигенция не любила «Московский листок» за новости низкопробного характера, и критики в адрес издания было немало. Ее даже, как умели, высмеивали.

Так, в театре Дурова был номер со свиньей, перед которой раскладывали несколько различных городских газет. Она неизменно выбирала «Московский листок» и начинала его жевать. Публика смеялась, а конферансье добавлял к этому, что, мол, остальные издания выпущены для людей, а это пригодно только свиньям.

Несмотря на это, бизнес Пастухова процветал. Спустя год после открытия он построил на территории усадьбы типографию и вдобавок стал выпускать несколько приложений к газете.

Кабак со временем перестал приносить прибыль, и его пришлось закрыть, что, как вы понимаете, нисколько не расстроило хозяина. Ведь его главное детище – «Московский листок» продолжало процветать.

Большую часть газеты занимали разные страшилки, мистические истории, громкие преступления и скандалы. В газете печатались фельетоны, скандальные хроники и даже сплетни. Пастухов, как это ни странно сегодня звучит, призывал своих журналистов придерживаться фактов, хотя и трактовали они их в вольных интерпретациях. Ставка делалась на эксклюзивность.

Так, Гиляровскому однажды, чтобы узнать подробную информацию о случившейся катастрофе с поездом на станции Кукуевка, даже пришлось прятаться в туалетной комнате железнодорожного вагона.

Николай Пастухов поставил работу редакции на круглосуточные рельсы. Благодаря этому, как только где-то в городе случалось чрезвычайное происшествие, – он тут же узнавал об этом. В редакции действовало обязательное правило: сводка о вечерних событиях появлялась уже в утреннем номере. Такую оперативность обеспечивала обширная сеть осведомителей. За проверенные сообщения Пастухов платил приличные гонорары. Ничто в Москве не проходило мимо его внимания. Ни одно известие не могло застать Пастухова врасплох. «Московский листок» оперативно сообщал читателям о пожарах, бедствиях, убийствах, кражах, погромах и авариях.

Пастухов охотно принимал сообщения, что называется «из первых рук», выплачивая простым информаторам щедрые гонорары.

Аристократия, привыкшая к серьёзным респектабельным журналам, откровенно не любила «Московский листок». Несмотря на это, она же и не пропускала ни одного номера. Сведения из первых рук нравились также рабочим и мещанам. Новости подавались настолько незамысловатым языком, что отлично принимались публикой любого уровня образования. И хотя многие журналисты презрительно называли издание «кабацкий листок», отмечая, что нет ни одного кабака в Москве, куда не доставляли бы эту газету, они с удовольствием сотрудничали с Пастуховым, получая за это солидные гонорары.

После укрепления финансового положения издательства, Пастухов стал привлекать к сотрудничеству популярных писателей и литераторов. А.П. Чехов публиковал здесь сатирические рассказы, а А.Н. Плещеев свои критические обзоры. Пастухов щедро платил талантливым писателям за развлечение своей публики. Однажды он даже оплатил работу Константина Бальмонта. Писатель брал с издателей баснословные по тем временам деньги: целый рубль требовал он за одну строчку. В 1881 году тираж газеты составлял пять тысяч номеров. В 1907 году он вырос до 35 тысяч. Увеличение дохода приумножило богатство и самого Пастухова, и его печатного дела. В 1895 году, во время расцвета «Московского листка», открылись несколько типографий.

Вместе с читательским интересом к данному изданию, как на дрожжах, росли тиражи газеты. Это быстро позволило успешному предпринимателю на своем издании сколотить миллионное состояние.

В конце XIX века газета стала приносить такую значительную прибыль, что издатель смог позволить себе содержание собственных корреспондентов за рубежом. В «Московском листке» стали печатать заграничные новости, которые с восторгом принимала столичная публика.

Николай Пастухов занимался изданием газеты всю свою жизнь вплоть до своей кончины в1911 году. «Московский листок» выходил еще несколько лет и после смерти издателя. Успешное дело деда продолжили его внуки. Лишь после Октябрьской революции в 1918 года газету закрыли, у редакции начались проблемы с новыми властями.

Вскоре усадьбу экспроприировали, но свой профиль она сохранила. Сначала здесь размещалась редакция «Красной газеты», потом её сменила газета «Беднота».

Сегодня дело, начатое талантливым издателем Николаем Пастуховым, живёт и процветает. Количество журналов и газет, специализирующихся на слухах, сенсациях, скандалах, сплетнях, эпатирующих освещением табуированной тематики, неуклонно растёт. Информация в подобных изданиях выступает в качестве развлекательного товара. Ведь жёлтая пресса – катализатор слухов и домыслов, весьма популярна в различных слоях населения.

Даже серьёзные современные издания ради привлечения внимания публики нередко используют приёмы бульварной прессы и публикуют на своих страницах непроверенную информацию.

Бульварная пресса по-прежнему пользуется спросом, тиражи ее растут и приносят доход своим издателям. Сегодня желтая пресса – это популярные газеты и журналы, имеющие большие тиражи и объемы рекламы. И хотя этим термином называют газеты, предназначенные для невзыскательного массового читателя, самое главное, – она является важной частью современной массовой культуры. И с этим нельзя не считаться.