Текст книги "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Время перемен». Часть 1"

Максим Исаев

Исаев Магомедшапи Исаевич родился в 1950 году в Дагестане. Рос в окружении писателей и поэтов с самого детства.

Окончил Белорусский политехнический институт в Минске и долго работал на заводе. Параллельно окончил Литературный институт им. А.М. Горького СП СССР в Москве. В 1990 году от Союза писателей Белоруссии участвовал во Всесоюзном семинаре молодых драматургов в г. Пицунде, где Министерство культуры СССР выкупило сразу две его пьесы.

За последние годы написал три сценария, две повести, две пьесы и восемь рассказов. В настоящее время работает над мистической повестью «По следам зла».

В декабре 2020 года был принят в Интернациональный Союз писателей.

Сорок женщин полковника Ворошилова, или Похождения старого ловеласа

1

Удивительный человек мой сосед Ворошилов. В моем возрасте мало кто и мало чем может меня удивить, но Ворошилов удивляет меня фантастически талантливо. И сейчас вы поймете, чем и почему.

В небольшом провинциальном городке Горки я живу давно. Тут у меня свой небольшой, по местным меркам, дом, курочек десяток, баня и небольшая мастерская, где я могу точить, пилить, строгать и даже некоторые сварочные чудеса состряпать. И соседи очень этими обстоятельствами довольны: не надо им бегать в город, чтобы чинить поломанную домашнюю технику, – есть к кому идти с «большим спасибо».

Рядом со мной сиротливо заросший, заброшенный участок давно смотрел на проезжающих и приезжающих с просьбой усыновления, ну или хотя бы опекунства, чтобы убрать мусор, постричь, привести в порядок. Долго не находилось такого мецената, чтобы вложить кровные в этот забытый богом и людьми кусок земли. Наступил очередной апрель. Снега сдулись весенними ветрами, и дикая трава с бурьяном весело устремились к небу, к солнцу. Я первый заметил, что на улице стоит машина с незнакомыми номерами, а среди зарослей ловко, как опытный циркач, жонглирует топором мужчина. Машина, скажу я вам, наводит на мысль, что, может, приехал американский рейнджер, а мужчина – даже издали заметно – совсем даже не из простых. Мои удивленные глаза повели меня к нему, и я, не скрою, с удовольствием решил познакомиться. Когда я подошел, рейнджер уже возился с бензопилой.

– Бог в помощь! Не заводится?

– Не пойму, только купил, завели, проверили в магазине.

– У техники есть одна дурная привычка: она не хочет работать без топлива. Проверял?

Рейнджер посмотрел на меня округлив глаза, открутил крышку топливного бака и сказал, плюнув в сторону:

– Нету! Уже нету! Даже не подумал!

– Шамиль. Живу тут. Пенсионер. – Я протянул руку.

– Сан Саныч. Ворошилов я, – отчеканил рейнджер.

– Ворошилов? Маршал?!

– Никак нет! Полковник. Только полковник! В отставке, – пробасил полковник. – Дивизией командовал, но до генерала не дослужил.

– Лучше бы, конечно, маршал, но полковник тоже хорошо. Я тут калитку соорудил временную, косить надо было возле забора, летит сорняк – не против?

– Не проблема! Пусть будет.

Мне уже нравился мой новый сосед, но я решил изучить его поболее и засыпал вопросами:

– А тут что задумал, полковник, золото партии ищешь или полигон открываем? Для учений?

Нет, я не следователь, не участковый и далеко не любопытный сплетник, но, посудите сами, я же должен знать, кто ко мне в соседство подкрался! К моей радости, Сан Саныч оказался удивительно легким в общении и с открытой душой человеком. А еще есть у меня такая дурная привычка: щекотать людей на предмет наличия чувства юмора.

– Купил я этот участок. Буду строиться. – Рейнджер оказался серьезней, чем я думал.

– О! Наконец-то! Наконец-то пришел инвестор и в наши края! Дом для всей семьи? Семья большая?

– Нету семьи. Один я. Вот построю и женюсь тогда.

– О как! «Первым делом самолеты»? Ладно, бывает. Потом поговорим.

– А ты сам откуда, Шамиль? Давно тут?

– «Кавказ подо мною. Один в вышине стою над снегами у края стремнины…» С Кавказа я. Дагестан знаешь?

– А че не знаю! Конечно, знаю! Много ребят служили со мной. Отличные ребята!

– Я тоже нормальный… А тут я всю жизнь. Так получилось… Давно этот кусок земли, забытый богом и людьми, искал себе хозяина. Хорошо, что полковник, а не чиновник. Не люблю чиновников. Только вот мусора много. Кругом все строились и всё бросали сюда. Я, конечно, призывал их к совести, но где ее взять сегодня, совесть эту!.. Так что придется тут попотеть нехило. Справишься?

– Разберемся. И не такие брали бастионы!

А еще мне понравился его оптимистический настрой. И я не мог упустить возможность и даже необходимость познакомиться поближе с моим новым соседом.

– Полковник, ты вот что… Ты не шуми с этим лесным зверем, отложи в сторону. Выходной день сегодня. Я тебе дам электропилу и удлинитель перекину через забор. Работает как электробритва. А зверя этого я заберу, посмотрю, почему хандрит. Починю.

– Нет проблем! Я оплачу.

– Оплатишь бабушке на базаре, тут тебе не базар.

– Ну, спасибо тогда. Должен буду.

– Ты должен будешь вечером зайти ко мне на ужин – накормим тебя горячим, сироту. И вот еще что. Тут у тебя в углу крапива растет, ты ее не коси. Пусть растет.

– Для кур?

– Для мужчин!

– Что, веники в баню?

– Я не знаю, почему в этих краях не популярна крапива, но на Кавказе уже за первыми всходами охотятся и готовят вкуснейшие чебуреки. Стопроцентный витамин Е и много йода. Так что не коси. Угощу тебя вкусными чебуреками.

– Принято! Попробую.

Вечером Сан Саныч у меня в кухне уже хвалил маринованные красные помидоры и горячий, пахнущий райским ароматом пирог моей жены. В процессе уничтожения ненавистной бутылки коньяка мне удалось узнать много подробностей о его службе, пока не допрыгал до полковника и не ушел досрочно в отставку из-за конфликта с начальством: отстаивал честь офицера – ай да молодец! У меня сосед будет настоящий полковник танковых войск! Да еще с такой маршальской фамилией! Ведь сам я тоже служил в танковых – выпили за это. Холостяк! Берегитесь, бабы нашего района! Выпили! Да что там района – области, всея страны! Мужик – аршин в плечах, строен, как сосна столетняя! Красавец! Выпили и за это. А голос! Голос! Мог бы Левитана заменить! Да еще и песни под гитару так ловко затягивает, что жена моя аж прослезилась. Снова выпили. За это, за то – за все! Прощаясь, Сан Саныч проронил уверенным командирским басом: «Построюсь – и женюсь!»

Описать, что дальше происходило с моим соседом, мне не хватит ни таланта божьего, ни слов, ни эмоций, но я попробую простым языком рассказать, как все было на самом деле и почему он прослыл ловеласом.

Полковник меня опять удивил. Не прошло и месяца, как он буквально на моих глазах одержал первую оглушительную победу над джунглями на своем полигоне. Приказал всем давно жаждущим смерти деревьям превратиться в благодатный пепел, пригнал откуда-то экскаватор, выкорчевал остатки старой жизни и отправил их вслед за кронами. Передо мной засияли прерии, где начались окопные работы для фундамента. Тут я уже решил вмешаться в его победоносное наступление. Не хочется же, чтобы потом власти посадили его на гауптвахту за незаконное строительство, отклонения от проекта. Я уже проходил эти пытки кабинетных жандармерий контролирующих, указывающих, разрешительных инстанций во власти.

– Слушай, у тебя есть разрешение на строительство? Проект? Имей в виду, враг не дремлет! Шаг влево, шаг вправо – капитуляция и штраф нехилый!

– Обижаешь полковника, Шамиль! Конечно, есть!

Он резво достал из машины проект, развернул и отрапортовал с достоинством:

– Такого проекта у вас в городе нет ни у кого! Австрийский архитектурный стиль! Фахверковый дом!

– Офигеть! Красота, да и только! Так, полковник, я тебе помогаю – даже не спорь со мной! У меня опыт, строил я уже три раза, тут много практических вопросов, и без меня тебе не обойтись. Но помогаю я с одним безоговорочным условием!

– Докладывай! – Сан Саныч улыбнулся.

– Ты, полковник, давно с бабой-то по-тесному общался?

– По-тесному давно. Были учебные стрельбы, но учеба заканчивалась после первого или второго же выстрела.

– А что так? Не по душе? Не по телу?

– Да как-то не выстреливает ничего из сердца!

– Во-о-от! Вот о чем я и хотел с тобой договориться! Давай так… В общем, вот мое условие: я тебе помогаю, а ты женишься только с моего одобрения!

– Объясни. Хочешь бегать к моей?

– Сан Саныч, чтобы я никогда такое больше не слышал! Даже в шутку! Запомни, я с Кавказа, я горец и воспитан по законам гор! Чужая жена для меня существует только как чужая или как сестра! Раньше за такое просто убивали! Жестоко убивали. Так я воспитан. Теперь объясняю. Пока ты за танковой броней прятался от баб, я с ними работал, общался, изучал их, писал о них в журналистские годы. Если ты помнишь, я говорил тебе, что в газете работал. Так вот, ты мужик настоящий, и мне ты нравишься, я хочу, чтобы мы тут жили как настоящие друзья, с кем можно и нужно делить и радость, и печаль, чтобы мы жили как родные братья, и поэтому я не хочу, чтобы возле тебя появилась размалеванная курица без головы и прокудахтала нашу дружбу. Если же ты еще раз заподозришь меня в пошлых мыслях, я тебя накажу по законам гор! Я старше тебя, и опыта жизни среди людей у меня побольше. Дошло?

– Так точно, товарищ Шамиль!

– Вольно! А теперь давай по проекту. Всякую стройку нужно начинать с разметок…

2

Не буду утомлять вас подробностями процесса стройки, мой читатель, но итог таков: Ворошилов за полгода трижды в кровь разбил себе пальцы, дважды падал с лестницы, оброс, как бомж, стал напоминать образ Пятницы из знаменитого романа Дефо, почернев до самых пяток, один раз умеренно запил и отдохнул неделю и… построил шикарный дом-блиндаж в австрийском стиле. Сам, своими собственными руками и только при одном помощнике. Нет, не я, а молодой, крепкий наемный паренек Андрей. Ну, конечно, и я помогал. Советом в большей степени, инструментом и разгрузи-загрузи – в меньшей степени.

«Отставить пораженческое настроение! Ранение не повод для отступления! Ни шагу назад!» – не это ли характеризует его боевое настроение? Настоящий полковник, да и только!

Разумеется, я поддерживал его и в этом рвении к победе, говоря словами Расула Гамзатова:

– «Мужчина рождается дома, а погибает на поле боя!» А стройка и есть твое поле боя, полковник!

К окончанию стройки мы с Сан Санычем подружились раз и навсегда. И шутили как хотели, и спорили, и даже ругались по поводу, но никогда не отворачивались мордами, обижаясь друг на друга.

И вот стоим вдвоем в саду, смотрим и любуемся новым домом. Полковник от гордости вырос на целый метр, исхудал, глаза малость утонули в черепе, но радость на его лице компенсировала все эти потери.

И еще вот в чем я убедился. Золотая, просто гениальная черта характера моего нового друга: сказал – сделал! Очень, ну очень редко я встречал такую обязательность даже, казалось бы, у серьезных особей мужского пола. С такими полумужчинами я сразу разрываю не только дипломатические, но и политические отношения. Попросту говоря, я их вычеркиваю из моей биографии и черепного винчестера. И вам советую того же. Тьфу на них!

Ворошилов оказался супермужчиной, суперсоседом, суперпорядочным человеком. И я его зауважал вусмерть. Но…

Ну что за черт?! Что за холера такая?! Почему таким мужчинам до выстрела в висок не везет с женщинами?! Почему?

Стоим в саду. Любуемся красотой фасада. И я рублю ему правду-матку:

– Вот теперь самое время жениться. Скоро зима. Но я должен знать всю правду о тебе, извини… Что с бывшей? Когда расстались? Причина?

– Ну что… Прибежал я как-то домой во время дежурства по части – бумаги какие-то нужно было взять, – а она в постели с другим.

– О как! А у тебя в кобуре пистолет с полной обоймой…

– Что, надо было приговорить ее? Ну нет! На хрена мне из-за дуры жизнь портить? Отдежурил как надо, на следующий день с чемоданом в офицерское общежитие и – на развод. Пусть кувыркается, с кем хочет.

– Дети? Кто есть?

– Сын. Пятнадцать было тогда ему. Начал еще мать свою, блядину, защищать. Размазал ему сопли с кровью по харе и пошел. Вот и вся история.

– Как давно?

– Пятнадцать лет уже прошло. Тогда я майором еще был. Потом поступил в академию и уехал к чертовой матери от нее подальше. Бегала еще за мной со слезами, тварь блудная.

– И больше не женился?

– Нет. Не до них было. И даже не хотел.

– О как запущено! Ничего. Исправим. Только, полковник, у нас договор, помнишь? Без моего одобрения – нини! Уговор дороже денег!

– Помню, Шамиль, помню. На тебя и надеюсь, чтобы не вляпаться опять.

На том и остановились. Я не стал говорить полковнику, что уже чудом остался в живых на передовой от яростного наступления одной дамы неопределенного возраста с нашей улицы. Уж больно яростно она интересовалась личным делом полковника, вплоть до семейного положения и материального обеспечения. Если бы она узнала, что Ворошилов отставной полковник, да еще и холостой, она бы меня точно убила. Я, конечно, не из трусливых и занял бы круговую оборону, но женская словесная психотерапия, заправленная слезами и мольбами, даже меня может довести до безоговорочной капитуляции. В общем, спас я безвинно приговоренного полковника от верной гибели, будучи утопленным в болоте женского эгоизма и женской природной алчности. Выполнил я основной завет мужской солидарности – не сдавать своих – и вздохнул облегченно.

3

Вечером того же дня мы с полковником, уединившись в его новенькой кухне в окружении реактивных снарядов в виде пары бутылок коньяка и при полном тыловом обеспечении в виде копченой колбасы и уже порезанного лимона, в строжайшей тайне начали разрабатывать сверхсекретный план под кодовым названием «Борьба Босса» с целью захвата в плен и завоевания сердец женского пола до наступления холодов. Озабоченные глаза моего друга немного меня смутили, и я решил дать разрядку перед боем.

– Не робей, полковник! Вперед на мины! Мы же с тобой танкисты! А мин будет много. Наша задача преодолеть минное поле, найти свою, то есть твою, женщину и водрузить знамя любви в ее золотом или хотя бы позолоченном сердце! Ту, единственную, твою! Понял? Понял. Молодец.

– Есть некоторое волнение перед минным полем. Успел и молодость забыть. Я даже не знаю, как знакомятся теперь. Мы приглашали на танцы, в кино приглашали, а как теперь? Понятия не имею.

– В ресторан! Теперь только в ресторан, дорогой мой друг. Но не сразу. Не дай бог, узнают, что ты парень денежный, – труба тебе! Прилипнут, как грязь к гусеницам танка! А еще, не дай бог, узнают, что ты отставной полковник, – пиши сразу завещание! Или застрелись из наградного пистолета.

Полковник аж покраснел. Смутился. Потом вспотел, растерялся.

– Что, все так плохо?

– Нет, не все так плохо, а гораздо хуже. У тебя нет времени размениваться. Надо один раз и до полной победы. Женщин одиноких в стране больше, чем солдат в твоей дивизии, Сан Саныч. Выбирай – не хочу! Больше половины из них хотят выйти замуж не за тебя, а за твои деньги, за твой дом. А нам это надо? Нет, не надо. Нам надо любовь! Чтобы она полюбила тебя как мужчину, как личность, чтобы полюбила твои мозги, твою душу, твое тело, твои золотые руки. Поэтому не торопись, аккуратно. И без суеты. Давай наливай, выпьем за это.

Ворошилов дружеской рукой заправил наши хрустальные котелочки-рюмки, и мы – от винта! – вместе с рюмками запрокинули головы назад.

– За победу!

– За нашу победу!

– Итак, друг мой, составляем тебе легенду. Ты простой и не очень удачливый инженер. Работаешь технологом на каком-то полуразрушенном, просящем о скорой смерти заводе времен Ивана Грозного. Зарплаты тебе хватает только лишь поднять настроение желудка, при этом либидо твое плачет крокодильими слезами уже лет пятнадцать. Но! Слушай внимательно! Но! При этом ты недооцененный талантливый инженер, высоконравственная личность, разбираешься в музыке, живописи, любишь и сочиняешь стихи, играешь на гитаре и поешь душераздирающие романсы о неудачной любви, мечтаешь о тихой семейной идиллии. Так, чтобы от прочитанного бабы твои проливали цистерны слез. А еще ты не куришь, пьешь умеренно и только по праздникам…

– Да ладно тебе! Где я столько достоинств возьму? Давай лучше выпьем. Образуется как-нибудь.

Друг мой стал опять заправлять горючим наши котелки-рюмки. Я посмотрел на него осуждающим взглядом, закурил, откинулся на спинку стула и взял длительную паузу. Потом, поменяв интонацию в голосе, вежливо, ласково, как обычно дедушка говорит с внуком, начал урок даже не с начала, а издалека. С истории нашей родной страны.

– Сан Саныч, дорогой, ты не совсем осознаешь сложность обстановки в нашей с тобой любимой, распрекрасной стране, Родине, где все изменилось. Пока ты с честью и преданно, как и приказывала тебе присяга, служил Родине, не стало той Родины, где мы с тобой за тридцать копеек ходили в кино, за двадцать копеек покупали мороженое для своей девушки, а за рубль могли и в ресторан ее пригласить. Теперь у нас другая Родина, где все построено на так называемых рыночных отношениях. Ты можешь купить себе женщину, заключить с ней торговый договор – называется он брачным договором, – пожалуйста! И живи! Трахай ее, когда хочешь и как хочешь, и плати ей за это согласно договору, а она пусть тебе готовит, стирает, убирает! И не надо никакой любви! Пожалуйста! Живи! А если она не выполняет пункты договора – под жопу ее и купи другую! Сколько хочешь баб на рынке! И белые, и черные, и толстые, и молодые – любые, каких хочешь! Плати, бери, купи! Но ты же человек, Сан Саныч! Ты же духовное существо в первую очередь, черт побери, а не животное, которое только и удовлетворяет свои физические потребности! У нас с тобой душа на первом месте! И тебе нужна женщина в первую очередь для души! Чтобы ты любил ее душу, ее мозги, ее голос, ее улыбку, ее смех, а потом уже все остальное: и фигура, и прическа…

– Ну ты даешь, кавказец! Я не думал, что ты так…

– Я старый кавказец, Сан Саныч. И баб повидал на своем веку немало. И лютый холод, и необъяснимую агрессию, и полную душевную пустоту, и алчные глаза. Я прошел это минное поле и чудом остался жив, с раненым сердцем и разорванной в клочья душой. Я не хочу, чтобы ты тоже пострадал на этом минном поле. Теперешняя жена моя на меня всегда смотрит влюбленными и преданными глазами. Я хочу, чтобы и твоя смотрела на тебя так же.

– Не знаю. Женщины – народ хитрый, попробуй их раскуси…

– Но ты же тоже хохол. Отца не помнишь, говорил, а мать-хохлушка воспитала тебя. Тоже должен быть хитрым.

– Ну какой я хохол, Шамиль! Родился в Ташкенте, учился в Москве, служил везде, а в Хохляндии только пару раз у бабушки гостил.

– Ладно. Стратегию мы уже расписали, давай теперь технологию действий разработаем. Мы первым делом…

– Идем в ресторан!

– Ресторан потом. Первым делом прописываемся в интернете.

– Не-е-ет, только не в интернет! Я не знаю даже, как он заводится.

– Отставить пораженческое настроение, полковник! Если уж я гуляю свободно по просторам Паутины, ты тем более научишься. Дело наживное. Комп у тебя есть?

– Нету.

– Купи. Недорогой. Тебе хватит для дела. Завтра же. Время уходит. За пару дней научу азбуке, а дальше уже сам.

Вечером следующего дня мы с Сан Санычем уже блуждали по сайтам знакомств. Удивленные глаза полковника бегали от страницы к странице, лицо сияло улыбкой, будто голыми руками захватил языка за линией фронта и он, язык этот, оказался красивой женщиной.

– С ума сойти, сколько тут девочек! – были первые слова полковника после некоторой контузии и взрывного эффекта от сайта знакомств.

– Запомни: не проси номер телефона, не назначай свидание, не приглашай в ресторан, не выражай восторги от ее глаз, фигуры, улыбки и вкусных, может быть, пирогов. Только общение! Только! На отвлеченные темы. Например, о политике или о литературе. Ты стихи наизусть знаешь какие-нибудь? Пушкина? Есенина?

– Ну, кое-что помню из школьной программы.

– Это уже что-то. Я тебе подберу несколько стихов современных авторов – выучи. Стихи о любви. Обязательно выучи. Это означает, что ты современный, духовно обогащенный уран. Хоть и скромный технолог. Кто клюнет, дальше держи на крючке, пока сама не назначит свидание. Понял, полковник?

– Так точно, товарищ Шамиль!

– Давай, дерзай. Учи уроки. Ученье – свет, то есть блондинка, а неученье – брюнетка. Кстати, кто тебе больше по нраву: белый или черный цвет?

– Мне лучше с мозгами. А мозги какого цвета?

– Понял. Согласен. Волосы красятся, мозги не покрасишь.

– Особенно если их нет!

– Вот! Гениальная мысль! Ищем мозги. А пока учись в Паутине жить. Давай! Пока. На связи.

4

Три дня и три ночи полковника в глаза не видели ни солнце, ни ветер, ни даже ночные звезды. А полковая разведка заподозрила о начале серьезной подготовки отставника к предстоящему наступлению по захвату плацдарма в сердце будущей спутницы жизни. И я лишний раз не стал допрашивать его о собранном компромате против будущей жертвы.

«Пусть оклемается, успокоится», – думал.

На четвертый день учений по пленению женского сердца с целью добровольного заточения в семейный концлагерь Ворошилов крикнул мне через забор:

– Шамиль! Зайди!

– Зайду! Чуть позже. Вечером.

Я заранее собрал весь свой скепсис в кулак и приготовился отругать друга за бардак в спальне, за немытую посуду в кухне, за неубранные бутылки после возможного запоя и даже за нечесаные волосы и небритую бороду. Но полковник меня опять удивил: чисто вымытые полы, заправленная кровать, тапочки в прихожей как солдаты в строю – по стойке смирно, в кухне, как в дорогом ресторане, – все блестит. И удивление свое я не стал скрывать:

– Ну ты молодец, полковник! Казарму свою к смотру подготовил на отлично! Что, жилищную комиссию ожидаешь? Есть контакт?

Мой поощрительный возглас он не услышал. Он был на своей волне.

– Иди сюда. Садись быстрее. Я познакомился с тремя обалденными девушками. Переписываемся. Я в растерянности. Мне нужен твой совет. Проходи. Не разувайся.

– Да я с улицы. Дай тапки!

– Ерунда. Уберу потом. Пошли.

Полковник взял меня под руку, усадил на стул рядом с собой и в некотором волнении произнес:

– По пятьдесят?

– Наливай. Прохладно.

Полковник ловко заправил наши емкости жидким порохом, и мы произвели первый выстрел, смотря в потолок, и заглушили следы запаха ломтиками даров южных регионов.

– Шамиль, ты только это… Не смейся, если что – хорошо? Может, я не то пишу, но отвечают все. Даже молодые.

– Не трясись, как в танке, полковник! Дядя рожа подрастет! Мы же пока что в учебном бою. Открывай, показывай своих красавиц.

– Давай еще по пятьдесят для уверенности, и я пойду покурю. А ты посмотри, почитай.

Переписку моего друга с кандидатками на звание «дама его сердца» я читал как профессор диссертацию своего аспиранта – соискателя ученой степени кандидата наук по женской психологии. Удивлялся и восхищался, злился и веселился, радовался и грустил. Тем временем Сан Саныч покурил, сел возле меня и, не скрывая волнения, ждал моего приговора. А приговор был суровым:

– Значит так. По первому персонажу. Сан Саныч, тебе сколько лет?

– Пятьдесят пять. Скоро уже пятьдесят шесть будет. И что?

– А вот этой… с опухшими губами… ей сколько?

– Двадцать пять. Ну и что? Сейчас это модно. Политики, олигархи – все женятся на молодых.

– Дурак ты, Ворошилов! У олигархов и политиков много ворованных денег, взяток много, у них есть чем откупиться от таких… использованных памперсов и опять купить себе молодую куклу. А эта придет, за пару лет высосет у тебя всю плазму не только в теле, но и в кошельке, скажет: «Пошел ты, старый пердун!» – и пойдет искать другого дурака. Дама, прошедшая Крым и Рим и ищущая своему нагулянному отпрыску папу-няню, которая на тридцать лет моложе тебя… Что, ты думаешь, она создаст тебе беззаботную старость, будет кормить тебя с ложкой в руках, не дай бог, больного или парализованного и будет мечтать умереть от любви к тебе в один день с тобой?

– Ну, она же пишет, что возраст не имеет значения.

– А что имеет значение для молодой женщины в возрасте полного расцвета сексуальной активности, Сан Саныч? Размер? Твоего пениса или твоей зарплаты? Пенсии? Она же об этом не спрашивает. Не интересуется твоими доходами. Значит, ей нужна няня своему сопливому сыночку, а молодой любовник у нее уже есть или будет. А может, и не один.

Друг мой немного расстроился. Но я и не обещал ему легкого пути к счастью! Найти себе женщину нетрудно, но найти именно свою женщину, чтобы жить в полной гармонии, как живут две шестерни в зубчатой паре, – дело далеко не простое. А на тактические учения у полковника уже нет времени, солнце жизни уже идет к закату.

– Ладно, Шамиль. Я понял. Понял. – Полковник явно расстроился. Минуту помолчав, он добавил упавшим голосом: – Давай другую посмотрим.

– Расстроился? Тебе не понравилось, как я…

– Да ничего. Проехали.

– Расстроился… Сан Саныч, друг ты мой любезный, давай договоримся так. Если мои доводы тебя не убеждают, если считаешь, что я из молока делаю сгущенку, я могу выйти из договора. Только скажи!

– Да все нормально, Шамиль! Ну что ты уже!

– Но если же мне удается тебя хоть как-то убедить в серьезности вопроса, то и дальше слушай мои рассуждения, в том числе и неприятные слова. Поверь, если бы мне сейчас предстояло жениться, то я точно так же и думал бы, и выбирал. Но, слава богу, к своей жене имею претензий не больше, чем к неудачным ее пирогам.

– Шамиль, а давай все-таки сходим в ресторан. Я приглашаю. Угощаю.

– Ну вот, опять в ресторан. И что ты там забыл, в ресторане этом, я не понимаю.

– Отметим нормально окончание стройки. Новоселье мое отметим! В конце концов, повод серьезный.

– Не знаю. Суббота сегодня. Народу битком везде. Есть ли места?.. Ладно, щас узнаем. Есть у меня давняя знакомая, директор ресторана. Щас позвоню узнаю.

Татьяна Петровна ответила сразу. Да, забит ресторан, мест нет, но для меня обещала придумать что-нибудь.

– Пойду объявлю тревогу жене, но минимум час надо ей на сборы. Женщина! И такси вызову. И самому же не мешает побриться, переодеться.

– Хорошо, аксакал, я тоже собираюсь.

5

В ресторане был уже первый перекур, и группа курящих дам перед входом провожала нас взглядами любопытства и повышенного интереса, как наш старшина Штефуряк смотрел на нас, салаг-новобранцев, в первое наше построение.

Татьяна Петровна из рук в руки передала нас в плен в компанию дам разного возраста, которая, как оказалась, отмечает день рождения одной из сотрудниц. Заметив некоторую растерянность Ворошилова, я срочно оплатил вступительный взнос – заказал шампанское, букет цветов и произнес вступительную речь, неожиданно даже для себя выдав совершенно секретную информацию о моем друге. Подумалось в последнюю секунду: «А давай, посмотрим на реакцию дам!» А полковника попросил, чтобы он заказал музыку для именинницы.

– Дорогие дамы! Мы с женой и моим холостым и очень перспективным женихом, полковником в отставке Ворошиловым Александром, поздравляем именинницу с днем рождения, желаем любви, счастья и преданных подруг, которые в жизни бывают так же редко, как и столетний юбилей! Если она замужем, пусть у нее будет столько радостных дней, сколько молекул в наших бокалах, и столько детей, сколько лепестков в этом прекрасном букете алых роз! Если же она холостая, пусть у нее будет столько ухажеров, сколько нот в этой прекрасной музыке! Итак, для именинницы музыка от полковника! Ура!

Как я и ожидал, после аплодисментов и криков «Ура!» дамы широким фронтом перешли в контрнаступление, и наша глубокоэшелонированная оборона приказала долго жить. Ворошилов краснел, смущался, заикался, стеснительно улыбался, посматривал на меня… Я, бросив друга в рукопашный бой вопросов агрессивного интереса дам, ударился закусывать, будто не замечаю его.

«Пусть, – думаю, – закаляется. Это тебе не дивизией командовать, мой друг!»

Но, увы, это не могло продолжаться долго. Тем более что жена моя уколола меня взглядом: мол, что ты делаешь, изверг?! Ну не зверь же я, в самом деле! Сжирают моего друга! И я решил резерв ставки пустить в бой:

– Дамы, дамы, минуточку внимания! Полковник хочет поздравить именинницу!

От неожиданности Сан Саныч уронил вилку на пол, опрокинул бокал с недопитым шампанским, но, быстро взяв себя в руки, поднялся с рюмкой коньяка в руке. Все дамы с любопытством уставились на него, как новобранцы на сурового старшину. Полковник немного помялся, выдержал длительную паузу и произнес голосом Левитана:

– Выпьем за сказанное!

Ай да молодец, полковник! Ай да умница! Толково, круто! Надо знать цену словам! И он знает цену своим словам.

Дамы переглянулись и искренне расхохотались. Ведущий, не дав нам толком закусить, объявил белый танец:

– Дамы приглашают кавалеров!

Моего друга вмиг захватили в плен. Тут, должен признаться, я немного даже позавидовал полковнику: он был высок, строен, суперэлегантен, относительно молод, намного моложе меня, и опять удивил – танцевал великолепно! Я аж приревновал. Нет, я тоже парень не из последних в деревне, тренировки лезгинкой в детстве мои ноги пока еще помнили, да и схватывали они любые канделябры в танцах с первого взгляда. Иной раз мы с женой набирались наглости и вполне успешно выкручивали ногами даже в аргентинском танго «Кумпарсита». В танце полковника я усмотрел легкую угрозу моему лидирующему положению в моем возрастном сегменте, но сразу успокоил себя мыслью, что он моложе, да и в состязании за значок ГТО в танцах мне уже воевать нет необходимости. Все возможные призы и значки в своей жизни я уже заработал.

Вышли покурить. Вечера уже трубили в горн о том, что скоро начнется генеральное наступление холодов по всему фронту. Быстро покурив, я зашел в фойе. Полковник, схватив за руку, затащил меня в угол:

– Дама мне тут одна приглянулась. Поговорили. Приглашает к себе. Но она замужем, а муж в командировке.

– Убью! – сказал я ему, закрутив, насколько это было возможно, суровый взгляд.

Полковник осекся, растерялся, замолчал. Я понял, что переборщил. Не надо было так резко. Он же только учится жить среди людей. И я решил смягчить удар:

– Ворошилов, дорогой ты мой друг, не надо портить свое служебное досье на первых же стрелах Амура! Оно тебе еще пригодится. Город наш небольшой, и завтра же все будут сочинять роман «Сэр Роберт Ловелас-Ворошилов, или Сан Саныч Казанова». Тебе это надо? Не надо. Тут столько молодых и, уверен, одиноких дам! Не пачкай мундир полковника сплетнями.

– Дай закурить, – расстроился мой друг.

– Не дам. Ты бросил.

– Да ладно тебе, Шамиль. Я же только по пьяни.

– Ладно так ладно. На, покури, подумай и… в общем, ты понял.

За столом я шепнул другу:

– Которая?

Я чисто из любопытства, чтобы понять его вкусы относительно женского персонала.