Текст книги "Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Симфония сердец»"

Аксиома Воздушного шарика

Веселая, энергичная, красивая и на первый взгляд счастливая дама, по совместительству моя приятельница Лиля, психолог. Она приветлива и услужлива, профи своего дела, от клиентов просто отбоя нет, и запись к ней на месяц вперед.

Живя в соседних подъездах, нередко встречаемся, а вот, впрочем, тот самый момент… Психологиня несется на шпильках к своему авто, припаркованному по-королевски – на два стояночных места. Иссиня-черные кудри будто маршируют на раз-два, а голубые глаза-бриллианты излучают электромагнитные волны добра, теплоты и спокойствия.

– Лиля, привет! – окликнула я, увидев мою соседку

– Соня, опаздываю, дорогая! Вечером увидимся?

– Ага, мы же договаривались! – крикнула я, отъезжая.

Махнув рукой на прощание, Лилька умчалась в клинику продвигать теорию Воздушного шарика. Да-да, у нее своя методика, но пока оставим занавес закрытым.

Я архивариус, и мой день проходит довольно плодотворно. Наш отдел проводит оцифровку старинных документов.

Это записи начала восемнадцатого века. Захватывает дух, когда так тесно соприкасаюсь с ними. Невольно прочитываю некоторые: одни довольно легко и свободно, а другие, с завитушками и невиданными крючочками, поддаются не сразу. Современная техника позволяет увековечить такие древности и не дать им безвестно кануть в Лету. Свою работу я люблю, ибо увлечена историей. А какая же история без архивов?! Размеренно и спокойно коллектив создает по крупицам электронную базу. Кропотливая работа, определенная на этот рабочий день, была выполнена. Подытоживая данные на компьютере, сохраняя и упорядочивая в нужные папки, я почувствовала неприятный запах.

– Коллеги, что за запах? – встревоженно крикнула я.

– Пахнет проводкой или… – проговорил Леонид Иванович, но не закончил фразу.

Раздался тупой щелчок, заискрила розетка, вырубился свет.

– Где-то замкнуло, теперь электриков нужно вызывать, – спокойно, будто ничего не случилось, сказала Маша, наш стажер из универа.

Как дама ответственная, я набрала номер оперативной службы, на что оператор ответила:

– Заявка принята. Бригада будет в течение двух часов.

На вахте оставался дядя Коля, мужчина в годах, тактичный и уравновешенный, с наружностью интеллигента, который мной был посвящен в произошедшее.

– В яичную ж скорлупу! – для связки слов буркнул он и выразил готовность встретить электриков и допустить к устранению проблемы.

По пути домой я все думала, как же все разрешится, и не могла отпустить ситуацию. Нахал на Land Rover подрезал меня, и я невольно выругалась неприличными словами, но все обошлось. Минуя проспект и проехав в арку, я оказалась у своего подъезда. Сегодня, как ни странно, были парковочные места. «Чудеса!» – мысленно произнесла я и пошла по направлению к парадному. Пятничный день прошел хорошо, не считая мелочей. Договоренность с Лилей и предвкушение насыщенной, как и всегда, встречи с нашей докторицей подталкивали к приготовлению вкусняшек.

«Мы такие разные, но так похожи. С огромным грузом пережитого за плечами, но с богатым жизненным опытом, имеющие любимую работу и призвание, но ищущие простого человеческого счастья. Людей непременно что-то должно объединять, иначе их встречи превратятся в рутину…» Звонок в дверь прервал мои философские рассуждения. Открыв дверь, я увидела Лилю, как всегда, жизнерадостную, пышущую энергией и оптимизмом.

– Соня, а запах! М-м-м, – проговорила томно Лиля, облизнув для блезиру пухлые губки.

– Твой любимый…

Не дав мне договорить, Лиля угадала:

– Пирог с красной рыбой и, чую, паста с грибами в сливочном соусе с сыром?

– Да, Лилюша, будем лакомиться! – утвердительно и довольно произнесла я.

Лиля зашуршала бумажным пакетом, и на столе, как по щучьему велению, оказались две бутылки шампанского.

– Алле-оп! Дом Периньон собственной персоной, прошу смаковать и пить!

– Лиля! Быть празднику, – щебетала я, подавая кушанья.

Отужинав и опустошив одну бутылку, мы были расслаблены и наслаждались обществом друг друга. А я ожидала «сказки» от моей Шахерезады, что становилось изюминкой любых наших посиделок:

– Лиля, а теперь расскажи, как продвигается воплощение теории Воздушного шарика?

– Сонечка, сегодня было несколько довольно любопытных случаев. Каждый новый пациент – новая книга.

Невинность

Опоздав на двенадцать минут, первой вбежала женщина с тысячей извинений и плюхнулась на стул возле меня. Это была Юлия двадцати восьми лет. Скромно одетая и с пышными бедрами, едва подкрашенными ресницами и розовыми губками, она, как я выяснила, считает себя синим чулком. Серьезных отношений с мужчинами у Юли не было, но произошло, как ей казалось, судьбоносное знакомство. Их отношения развивались стремительно. Все было прекрасно, но вот что рассказала пациентка:

– Шестнадцать дней назад мы поехали в гости к другу Жени в пригород. Любовались природой, немного выпили и остались ночевать. В ту злосчастную ночь я потеряла девственность. Женя пропал со всех радаров. Это так и было, поверьте. Я, воспроизводя картину того вечера, поняла, что он хотел меня обесчестить и бросить. Они с другом ехидно переговаривались, хихикали, сразу я не придала этому значения… а наутро он демонстративно снял простынь и кинул в корзину для белья.

По завершении она расплакалась, руки дрожали, состояние истерии захлестнуло Юлию. Я достала из стола два воздушных шарика, один, ярко-розовый, протянула Юле, второй, темно-синий, взяла себе и твердо, почти приказным тоном, сказала:

– Надувайте!

Юлия вытаращила глаза. Она вытерла слезы и высморкалась.

– Дуйте же! – не менее твердо, но уже громче произнесла я.

Юлия стала надувать свой шарик, я свой. В процессе пациентка хлюпала и сердилась, но не ослушалась, и шарик был надут. На ее шарике была унылая физиономия, на моем сияла улыбка смайлика.

– Какой из двух вы хотите взять в новую жизнь? – спросила я.

– С улыбкой, – наивно, как-то по-детски ответила Юля.

Я завязала свой синий шарик ниточкой. Юле дала иголку, и она проткнула свой розовый шарик с грустной мордахой. Синий шарик пациентка забрала домой. В процессе этого действа истерика у Юли прошла. Пациентка стала доверять мне. Мы выбрали дату следующего приема.

Я проведу курс авторской терапии. Надо изменить отношение этой девушки к себе и повысить самооценку. Она словно из прошлого века, такая чистая и наивная.

– Лиля! Какая же ты необыкновенная!

– Если бы Юля взяла розовый шарик, то следующего сеанса, увы, у нас бы не состоялось. А так, девушка небезнадежна, все у нее будет отлично, я уверена, – продекларировала психологиня.

– Теория Воздушного шарика работает, да. Ты вообще думаешь ее запатентовать?

– Ну что ты, до этого еще надо много и упорно работать! Давай-ка мы не будем Дом Периньончика обижать.

Лиля откупорила вторую шампусика, пшикнула и налила нам по глотку.

– Дриньк?

– Ага, – кивнув, сказала я.

Мы насладились вкусом прекрасного шампанского, и я попросила продолжить рассказ.

Следующий пациент и следующая книга?

Лиля потянулась за шампанским и наполнила нам бокалы. Мне показалось, что глаза ее печальны. Она призывно подняла бокал, мы пропустили по паре глоточков.

– Ох! Сонь, ну давай так. Сейчас будет история в противовес Юлечке. В понедельник посетила меня потрясающая дама!

Четыре пишем, пятый в уме.

С немецкой точностью, ровно в пятнадцать часов, Агриппина Петровна вошла в мой кабинет. Это немолодая женщина с чертиками в глубоких зеленых глазах и с внушительной косой русской красавицы.

Я была потрясена изысканностью ее образа. Со вкусом подобранная одежда топовых брендов, сногсшибательные лаковые полусапожки алого цвета и в тон шелковый шарф. Скромные, но дорогие украшения будто вторили блеску сапожек и шарфика.

– Прошу вас, присаживайтсь, – вежливо предложила я.

– Лилия Леонидовна, мне так много рассказывали о вас, приятно познакомиться, я Агриппина Петровна. Учитель, мама и бабушка, но, увы, не замужем, но в активном и безуспешном поиске, впрочем, в этом и есть моя проблема, которую я принесла в этот кабинет.

– Очень, приятно. Давайте приступим. С удовольствием приму участие и окажу помощь.

– Понимаете, я имела опыт общения с лучшими представителями сильного пола, но Бог забрал их слишком рано. В моей жизни было четыре мужчины, четыре законных супруга. А я ведь еще полна сил и энергии, мой неуемный темперамент не угас, а душа так молода! Они были, а я есть и хочу жить, хочу быть счастливой, любимой, желанной.

– Агриппина Петровна, такая видная женщина просто не может не пользоваться вниманием мужчин. Наверняка есть кандидаты? – с неподдельным интересом спросила я.

– Претенденты есть, но мой избранник должен быть интеллигентным, образованным, веселым, сексапильным, что называется и для дела, и для тела. А встречаются то пни пнющие, то с угасшим бутоном, то… всё не мои варианты… – Агриппина вздохнула, а ее бездонные глаза будто обмелели.

– Но жизнь прекрасна! – дослушав пациентку и не делая паузы, уверенно заявила я, в это же самое время доставая небольшой тубус со стразами и протягивая Агриппине Петровне.

– Что это такое? – недоуменно и с недоверием спросила пациентка.

– Открывайте, давайте попробуем, прошу вас, откройте! – призывно и с нотками загадочности произнесла я.

– Мыльные пузыри! – вскрикнула Агриппина, отошла в сторону и выдула несколько шариков, а потом еще, еще и еще. Она хохотала и восхищалась происходящим. Словно дитя, подпрыгивала и лопала шарики, удивлялась, когда они получались огромные, и говорила «ми-ми-ми», когда выдувались малюсенькие.

Действо продолжалось минуты четыре. Агриппина Петровна была абсолютно без комплексов и от души веселилась. Тем временем я сделала особые отметки в карте клиента и предложила ей посетить групповую консультацию, где в том числе будет приятного вида кандидат наук. Она записалась у администратора.

Первая встреча прошла успешно, напряжение с клиента удалось снять, а красота жизненных эмоций показана в другом ракурсе. Жду ее вновь, у нас все обязательно получится. Я не записываюсь в свахи, но все же…

Получилась некоторая пауза, я подняла бокал, молча намекая на то, что пора бы допить жидкость с волшебными пузырьками, а потом, хихикая, сказала:

– Лиля, нет ли у тебя мыльных пузырей?

Приятельница моя удивленно выпучила глаза и, чуть не прыснув в меня шампанским, засмеялась. А я стала изображать Агриппину, как она выдувает и, припрыгивая, лопает шарики. Мы так веселились! Потом включили музыку и устроили расколбас своим коленкам, ступням и всем другим частям тела. Треков пять-шесть отрывались по полной, это было круто, потом музыка зазвучала медленная, и мы плюхнулись на диван и от души шутили и прикалывались. Вдруг Лиля спросила:

– Мы так давно знакомы, а я по сути ничего про тебя не знаю. Расскажешь?

Вопрос Лили не подразумевал отказа, а лишь ожидал ответа подробного и четкого, ведь она именно тот человек, который умеет слушать.

– Лиля, ты знаешь, я же богачка. У меня дети, сын и дочь, ты их видела, помнишь? Порядка месяца назад садились в такси. Они получают образование в Москве и теперь редко бывают дома, но мы постоянно на связи. Я так люблю их и скучаю!

– Сонь, а где их отец? – продолжала ненавязчиво расспрашивать Лиля

– Я ушла от него ради другого мужчины и осталась у разбитого корыта. Тот, другой, он был женат и не решился на развод, видимо, недостаточно любил меня. Но это в прошлом. Прошло два года.

– Моя хорошая, Сонечка! – Лиля придвинулась ко мне и обняла. Потом достала из кармашка воздушный шарик, надула и дала мне. Она вела себя как фокусница. На зеленом шарике была нарисована комбинация из трех пальцев – кукиш. Я не знала, как реагировать. Психологиня звонко засмеялась, а ее голос прозвенел колокольчиком:

– Фиг им, а не наша печалька!

Я складывала из пальцев фигу и почти кричала:

– Кукиш, кукиш! – и хохотала.

Лиля, она жила здесь и сейчас, радовалась и веселилась на полную катушку, а я поймала себя на мысли, что тоже дурачусь и нахожусь в состоянии полного счастья.

– Лиля! Давай еще одну историю на загладочку, а? Ну пжта?!

– Сонь, что с тобой делать? Ты б только видела свой умоляющий взгляд. Есть у меня одна постоянная пациентка. Это тяжелый случай, очень сложно поддается коррекции, да что греха таить, совсем почти не поддается.

Солнечная девочка

Хорошенькая внешне, она богата и внутренним миром. Образованна и эрудированна. Мы так давно с ней знакомы, что я знаю почти все потайные уголочки ее души.

Это глубоко несчастная женщина. Ее единственная дочь – с синдромом Дауна. Каждую субботу она спешит в интернат, где учится ее особенная дочь. Затем они едут в пригород к родителям. Там проводят выходные. Ее солнечную девочку зовут Геля. Так проходит год за годом.

Любимый мужчина моей пациентки – высокопоставленный чиновник. Он женат и не сможет развестись. Встречаются урывками у нее дома или в отелях, в другое время их общение ограничивается перепиской в социальных сетях или других мессенджерах. Тем самым статус любовницы сопровождает ее вот уже пять лет с хвостиком.

Однажды она прибежала ко мне вся в слезах и рассказала, что беременна. Ее состояние было на грани срыва. Она твердила: «Как мне быть, как мне быть, как мне быть?..»

Я надула длинный шарик, внешне напоминающий презерватив, демонстративно проколола его многократно иголкой…

Пауза продолжилась слишком долго, и я спросила:

– И что, Лиля, что дальше, как ты поступила?

– В смысле?.. – недоуменно спросила Лиля.

– Ты оставила ребенка? – напрямую спросила я.

– Ты все поняла, прорицательница! – опустив глаза, прошептала докторица.

– Конечно!

– Ничего пока не сделала, – прошептала Лиля, – ничего, я беременна, будет мальчик, мой мальчик, сын, понимаешь?!

– Да ты же, моя дорогая, ты моя красавица, мамулечка… – восторженно и от чистого сердца сказала я громко, обнимая Лилю. – Я помогу, не надо ничего делать, все будет хорошо, слышишь, хорошо, а у Гели появится братик, такой маленький Гераклик, сильный и здоровый на все сто.

Шарика у меня не было, я достала из аптечки презерватив и пыталась надувать его, сначала безуспешно, но я упрямая. Надула, завязала и подала Лиле, хихикая.

Смартфон Лили издал сигнал, поступил входящий вызов. Психологиня посмотрела, увидев на экране имя, побледнела, но ответила:

– Алло!

– Привет, – сказал голос по ту сторону.

– Добрый вечер, одну минуту, – тихонько сказала Лилия.

Подруга приняла мой презент, ткнула в него булавкой, раздался хлопок, и она продолжила разговор:

– Ты еще тут?

– Да, дорогая!

– Иди к черту!

– Куда?

– Ко всем чертям!

Лилия улыбнулась мне и, глотнув остатки шампанского, зазвенела тоненьким голоском в воздухе:

– Аксиома Воздушного шарика!

– Аксиома… – поддержала я Лилю.

Спустя два года

Веселая, энергичная, красивая и счастливая дама, по совместительству моя подруга Лиля, психолог. Она мама солнечной девочки Гели и богатыря Григория, приветлива и услужлива, профи своего дела, от клиентов просто отбоя нет, и запись к ней на месяц вперед.

Мы были соседями, а сейчас закадычные подруги. Психологиня несется на шпильках к своему авто, припаркованному по-королевски, на два стояночных места. Иссиня-черные кудри будто маршируют на раз-два, а голубые глаза-бриллианты излучают электромагнитные волны добра, теплоты и спокойствия.

Геля ведет за ручку маленького Гришу, он держит в ручонке небесно-голубой шарик с улыбающимся смайликом. Они усаживаются в новенький «Ниссан».

– Лиля, привет! – окликнула я, увидев подругу.

– Соня, опаздываю, дорогая, вечером увидимся?

– Ага, мы же договаривались! – крикнула я, отъезжая.

Александр Золотов-Сейфуллин

Александр Золотов-Сейфуллин (1965–2007) – талантливый, самобытный поэт и мыслитель сложной творческой судьбы. Родился в Ташкенте УзССР. С распадом СССР сумел перебраться в Россию. Образование среднего медицинского работника. Но уже со школьных лет писал стихи и философские миниатюры.

В условиях безвременья 90-х поэт формировал свою авторскую индивидуальность, опираясь исключительно на себя. Но цена оказалась слишком высокой. Периодически он терял веру в нужность того, чем занимался, ибо была уничтожена большая часть рукописей. В 2007 г. его не стало.

Лауреат конкурса «Высокий стиль – 2012». За книгу «Сущности» ему присуждена Литературная премия Мира (2018). Награжден плакеткой, многочисленными дипломами и медалью. Главные темы творчества автора – духовные стремления человека на фоне мировой культуры.

Письмо к другу (Д. Н.)

 
А помнишь, друг, как мы бродили
Средь люда мирного и всяческих затей?
Как кубок верности и дружбы пригубили
И охраняли свято дар счастливых дней?
 
 
И радость встреч вкушали вдохновенно,
Воздвигнув братством над главой пайон,
К охлосу относилися презренно…
Ужель покинул нас отрадный сон?
 
 
Ушла ли радость молодых сомнений,
Иль смолкла муза дерзостных речей?
Где след наш милых злоключений,
Где думы прожитых ночей?
 
 
Как две Звезды, гонимы ветром,
Расстались мы, продолжив путь изгнанья,
Ты добываешь хлеб дорогой знанья,
А я – блуждающим своим пером.
 
 
Все по-иному сталось, все сменилось,
И радости уж нет в душе моей,
И пышная Природа отвратилась
От светлых и желаемых идей,
 
 
До встречи, друг, гонимый чудом
На брег диковинной мечты,
На брег, полнённый изумрудом,
Где все значимо, как и ты.
 

Зима 1982 года

В альбом другу (Д. Н.)

 
Когда вручишь ты наконец
Мне символ нашего союза —
Свободной музыки венец?
 
 
И да простит нам наша муза
Мгновенья творческих грехов.
Святые дни, когда желали
Мы добрый скипетр Богов,
Давно ушедших, и витали,
Как Ангелы, во власти снов.
 
 
Нам жизнь большое начертала
И жребий гласный указала:
Твори, поэт иль музыкант,
Природный ум, твори умело
И, делая таланно дело,
Сжигай себя, как славный Дант.
 

Весна 1980 года

«Минута долгая прошла меж нами…»

 
Минута долгая прошла меж нами…
Ни словом не обмолвились в тот раз.
И чудились друг другу мы Богами,
И были выше мы земных проказ.
 

Весна 1980 года

«Мои уста, что существо немое…»

 
Мои уста, что существо немое,
Мои глаза, что пламя без покоя.
В устах моих – блаженный трепет снов,
В глазах моих – любовь без лишних слов.
 

Весна 1980 года

Актеру

В альбом Фельдшерову А. Р.

 
Тебе, мой друг, сады Шираза!
Ты заслужил тот славный дар
И лавр престижный из алмаза,
Рукоплескания пожар.
 
 
Храм Талии – твоя обитель,
Да будет счастлив твой покой,
Правдивых фраз немой хранитель,
Старик усердный и живой.
 
 
Где ж, братец, верный Дионис?
Садись же рядом пред бокалом!
Пусть в взоре тихом и усталом
Вино запечатлеет «бис»…
 
 
Но вот ты вновь на скриплой сцене,
Сопутствуя иным певцам,
Заводишь искренние пени,
И добр, и мудр не по летам.
 

Весна 1982 года

«Как лучше, более сказать об этом?..»

 
Как лучше, более сказать об этом?
Наверное, здесь надо быть поэтом
И чувствовать эпохи голоса,
Без ложной прелести взирать на Небеса.
 

Весна 1980 года

К другу

Однокласснику Д. Н.

 
Приди, мой друг, походкой резвой,
Мы восполним Цереры стол
Вином токайским, мыслью трезвой —
Esse est percipi[1]1
  Существовать – значит быть воспринимаемым (лат.).


[Закрыть], монгол!
 
 
Когда Батый, твой предок славный,
Опять на Русь явился тьмой,
Стояли русские стеной,
Сказав характер своенравный.
 
 
Следила хитрая Европа
За продвижением границ,
Ползла уж к ней коварна стопа…
Но полно древности страниц!
 
 
Приди! Мы выпьем за Европы
И за народ тех дальних стран,
Кто протоптал торговлей тропы,
Обняв Руси вековый стан.
 
 
Восславим трирского гиганта
Философическим словцом
И перед греческим отцом
Воспламеним иллюзий Канта.
 
 
Да будет мир взаимный наш
Скреплен не гадостью портвейнской,
А жизнерадостностью рейнской
И торжеством разумных чаш.
 

Осень 1984 года

Красавица

 
Красавица! Слава
Ланитам твоим,
Ты доброго нрава,
Тобою томим.
 
 
И ты, сладострастно
Пленяя меня,
Но все безучастна
К страданиям дня.
 
 
Порою беспечна
Забавой своей,
Но тело не вечно —
Запомни скорей.
 
 
Мы все угасаем,
Приемли, душа,
И стих забываем.
…Но ты хороша!
 

Осень 1984 года

Не лгать и радовать

 
Не лгать и радовать друг друга.
И после, расставаясь, с грустью,
Охотно вспоминать былое —
Вот та особенность общенья двух безумцев,
Лишенных цели и того участья,
Что занимают лишь тебя по праву,
Бормоча странные бессвязные понятья.
 

Весна 2001 года

Памяти учителя (М. Д. Бодня)

 
Учитель! Помним мы слова,
К младым потомкам обращенны,
Суровой жизнью вдохновленны.
Когда-то было все! Глава
Светилась мыслию прекрасной,
И все студентам было ясно.
И все мы жаждали живой
Урок, в тиши уединенный,
И взор Ваш, думой увлеченный,
Разумный нам дарил покой.
Мы были вместе. «Эко чудо!» —
Вскричит ленивый ученик.
Но тот, кто в знаний мир проник,
Уж более не скажет худо
О мудрых и златых летах,
О первом опыте, стенах,
Где зарождался спор невольно.
Теперь уже так сердцу больно
Нам вспоминать о том.
Пусть наши искренние речи
Подарят Вам извечный сон
И слава доблестных имен
В грядущем обозначит встречи.
 

Сентябрь 1985 года