Текст книги "Прометей № 3"

Историко-публицистического альманах Прометей № 3
Автор-составитель Александр Колпакиди

Редакционная коллегия историко-публицистического альманаха «Прометей»

Спицын Евгений Юрьевич

Кончаловский Андрей Сергеевич

Шеин Олег Васильевич

Талеров Павел Иванович

Штырбул Анатолий Алексеевич

М. Полэ

Гедрюс Грабаускас

Кононова Ольга Алексеевна

Багдасарян Вардан Эрнестович

Лебский Максим Александрович

Капчинский Олег Иванович

Вахитов Рустем Ринатович

Азаров Николай Янович

Монахова Ирина Рудольфовна.

© Колпакиди А. И. (авт. сост.), 2023

© АИ «Вершины», 2023

© ООО «Издательство Родина», 2023

Кредо «Прометея»

Слово редколлегии к читателям альманаха

Уважаемый читатель! В твоих руках новый выпуск историко-публицистического альманаха «Прометей» – принципиально нового издания, основанного участниками Клуба Левых Историков и Обществоведов (КЛИО).

Название альманаха не случайно. Прометея – легендарного древнегреческого титана, могучего защитника простых людей от произвола и деспотизма богов – Карл Маркс называл «самым благородным святым и мучеником в философском календаре». Ради счастья людей Прометей похитил божественный огонь у избранных, чтобы отдать его людям. Наш «Прометей» ставит именно такую задачу – сделать историческое знание уделом многих, осветить (и в прямом, и в переносном смысле) самые яркие эпизоды истории освободительного, антиабсолютистского движения нашего народа. Показать подлинные источники для его вдохновения, а также указать на влияние, которое оно оказало на современников и потомков. Свою задачу мы видим еще и в том, чтобы освободить от наветов и лжи имена замечательных людей, как в истории Родины, так и в истории мировой. Имена тех, которые подобно титану Прометею отдали пламень собственных душ во имя освобождения человека труда – самого благородного и жертвенного дела на Земле.

Данный альманах призван объединить усилия огромного числа ученых, которые в наше предельно трудное для отечественной науки время продолжают заниматься этой исключительно важной для нашей страны темой. Эту тему сегодня категорически не приемлют апологеты «официального» или «государственно-консервативного» взгляда на историю, представители которого безраздельно господствуют в общественно-политическом пространстве, независимо оттого к какой из групп этого, на самом деле единого, лагеря они принадлежат – к условному «либеральному» или условному «консервативному».

Авторы альманаха открыто заявляют, что их главная задача состоит в том, чтобы на основе объективного исторического анализа и объективных данных поставить заслон воинствующим фальсификаторам наиболее героических страниц отечественной истории, и в особенности ее советского этапа, как безусловной вершины в тысячелетнем движении народов России на пути к независимости, свободе и прогрессу. Истории, вместившей в себя ярчайшие страницы, которыми все народы нашей страны по праву могут и должны гордиться, и на примерах которой могут и должны строить свое настоящее и будущее.

Так же, как и многие герои нашего первого и всех последующих выпусков «Прометея», наш альманах отстаивает идеи прогресса, идею поступательного развития человечества. Мы будем спорить, предлагать новые идеи и трактовки, открывать архивы. Отживших «консервативных» стереотипов и представлений об истории Родины (в особенности тех, которые в нашей науке обанкротились еще 200 лет назад) «Прометей» категорически не признает. То же самое относится и к мировой истории, к ее ангажированным интерпретациям, которые, к несчастью, завладели сегодня многими умами.

Свою наиглавнейшую задачу «Прометей» видит в том, чтобы на примерах русского и мирового исторического процессов приучить наш народ к той важной, но категорически неприемлемой для многих представителей сегодняшних «элит» мысли, что не они (эти самые «элиты») и не их нынешние венценосные и скрепоносные кумиры-охранители есть подлинные вершители судеб Отечества и истории в целом. Что именно народ, который должен знать всю правду о своей собственной истории – как раз и является самым первым и самым главным ее созидателем и творцом. Именно эту, казалось бы, банальную, но крайне непопулярную сегодня истину, словно легендарный огонь Прометея, как раз и будет доносить до читателя наш одноименный альманах.

Хотите знать правду о прошлом и настоящем, правду об обществе и государстве, о социализме и черносотенстве, о «святых» царях и полузабытых революционерах-героях? Правду о том, как меняется мир – иногда даже непосредственно на наших с вами глазах? О том, кому выгодны религии и войны, кто и почему стравливает народы и усыпляет в нас классовое сознание?

Читайте «Прометей»! Редакция издания будет признательна всем, кто готов сотрудничать и поддерживать альманах в нашей общей борьбе за объективную историю любыми доступными вам способами: подписывайтесь на него, присылайте свои материалы, обсуждайте его и распространяйте среди товарищей и друзей. Наш альманах сможет сделать важные открытия в области общественных наук только при условии, если мы будем взаимодействовать в режиме диалога и взаимопомощи, если будем вместе. Если мы будем действительно товарищами.

Вместе – победим!

Актуальные биографии

Жизнь и судьба позабытого историка

Талеров Павел Иванович,

кандидат исторических наук, доцент, действительный член

Петровской академии наук и искусств (Санкт-Петербург)

Аннотация. О жизни и творчестве советского историка, чьи студенческие годы пришлись на рост революционной активности в России. В эмиграции примыкал к анархистам, был сподвижником П. А. Кропоткина. В Петербурге посещал заседания Религиозно-философского общества. После 1917 г. занимался журналистской деятельностью, работал в Пролеткульте. С 1920-х гг. собирал материалы об участии русских революционеров в I-м Интернационале и Парижской коммуне.

Ключевые слова: биография, русская история, анархизм, И. С. Книжник-Ветров, П. А. Кропоткин, Д. Богров, Религиозно-философское общество.

Сегодня мало кому известно это имя – Иван Сергеевич Книжник-Ветров (1878–1965), но и при жизни о нём знали немногие. Тем не менее он был писателем и оставил значительное научное литературное наследие[1]1
  См.: Зегжда Н. А. Список научных печатных работ Ивана Сергеевича Книжника-Ветрова. – Л., 1960. В списке, отражающем период с 1902 по 1947 гг., 373 публикации, основная часть которых – статьи – приходятся на предреволюционные и послереволюционные годы (до начала 1920-х гг.). Из крупных работ (книг и брошюр): Смысл пьесы Горького «На дне»: Криминальные намеки в пьесе «На дне» [Одесса, 1903], Анархизм, его теория и практика [СПб.,1906], Очерк социальной экономии с точки зрения анархического коммунизма [1908], Общедоступное учение о праве [СПб., 1906], Ливадия и ее герои: [Полит. реплики] [Berlin, 1903], Речи к гражданам обновленной России о текущем моменте [Пг., 1913], Подготовка к Учредительному собранию [Пг., 1913], Новая Россия и евреи: Книжка религ. – ист. для солдат, рабочих и крестьян и для духовенства всех религий [Пг., 1917], Пётр Лаврович Лавров: [Его жизнь и деятельность] [М., 1930], А. В. Корвин-Круковская (Жаклар) друг Ф. М. Достоевского [М., 1931], Русские деятельницы Первого Интернационала и Парижской коммуны. Е. Л. Дмитриева, А. В. Жаклар, Е. Г. Бартенева [М.-Л., 1964] и др. Кроме того, И. С. Книжник-Ветров подготовил к печати избранные сочинения П. Л. Лаврова на социально-политические темы в серии Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев «Классики революционной мысли домарксистского периода» [М., 1934, вышло 4 т. из намеченного восьмитомника] и двухтомник избранных произведений П. Л. Лаврова «Философия и социология» [М., 1965].


[Закрыть]. Один только его фонд № 352 в Доме Плеханова Отдела рукописей Российской национальной библиотеки насчитывает более 1740 единиц хранения. А есть ещё документы в фонде № 668 Отдела рукописей Пушкинского дома (ИРЛИ). К сожалению, многое, что было написано Иваном Сергеевичем, так и осталось неизданным, хотя автором предпринимались активные усилия публиковаться. Такому положению было несколько причин, главная из которых – суровая сталинская цензура и жёсткая советско-партийная идеология, не допускавшая каких-либо отклонений от генеральной линии. Даже в эпоху «хрущёвской оттепели» консервативные партийные кадры ставили заслон пробивающимся «чужакам». Нельзя, по-видимому, сбрасывать со счетов и негласно существовавший антисемитизм, и непролетарское мелкобуржуазное происхождение…

Фото 1. Советский историки и революционер И. С. Книжник-Ветров. Фотография 1926 г.

Чем же может быть интересен нашему современнику Книжник-Ветров? Свои последние годы жизни Иван Сергеевич посвятил написанию мемуаров, небесталанно по крупицам описав свой непростой жизненный путь, совпавший с самыми трагическими страницами истории нашей страны XX века. Эти воспоминания, озаглавленные автором «Записки восьмидесятилетнего» так и не увидели свет. Не смог Иван Сергеевич и защитить докторскую диссертацию, в которой исследовал историю участия русских революционеров в западноевропейском революционном движении: в I-м Интернационале и Парижской коммуне, хотя защита кандидатской, подготовленной на архивных материалах о жизни Елизаветы Дмитриевой, прошла вполне успешно в 1945 г. в Ленинградском педагогическом институте им. А. И. Герцена.

Прожил Иван Сергеевич долгую и удивительную жизнь. В интернетовской Википедии можно прочитать далёкие от полноты и достоверности общие сведения о биографии Книжника-Ветрова, по-видимому большей частью взятые из статьи В. В. Кривенького в известной энциклопедии «Политические партии России конца XIX – начала XX вв.». Проблемы начинаются уже с имени нашего героя. Настоящие его имя и отчество – Израиль Самуилович[2]2
  И не какой ни Самойлович, ни Соломонович, как можно встретить у «биографов».


[Закрыть] (отца звали – Книжник Самуил Александрович, мать – Хазан Ита Шабсовна). Родился 7 (20) июня 1878 г. в бедной многодетной еврейской семье кустаря-переплётчика[3]3
  Откуда, по-видимому, и пошла фамилия «Книжник».


[Закрыть] (никак не «бедного» раввина) в г. Ананьеве Херсонской губ. (после революции город стал относиться к Одесской обл.). Иваном Сергеевичем Израиль Самуилович стал после крещения в Петрограде в 1915 г. и женитьбе на православной Аристовой Марии Никитичне (1890 г. р., родом из г. Короче Курской губ.). После этого Иван Сергеевич в своих анкетах стал указывать себя русским, хотя в конце 1940-х однажды в 5-й графе «национальность» написал «еврей».

Казусом стало упоминание в биографиях будто бы его настоящей фамилии – Бланк. А Википедия даже поёрничала, ссылаясь в рубрике «Курьёзы» на описанный в «Книжном обозрении» 1980-х гг. случай: когда Книжник «нашёл в "Словаре псевдонимов" И. Ф. Масанова своё настоящее имя – Израиль Самойлович Бланк, он высказал своё искреннее недоумение: он давно привык считать себя русским человеком». К сожалению, автор заметки не стал докапываться до сути, которая, как оказалось, лежала на поверхности: фамилией Бланк Книжник воспользовался, когда был за границей в начале XX в., где на полулегальном положении занимался революционной деятельностью. Тем не менее, полиции эта его деятельность была хорошо известна и в соответствующих отчётах, поступающих от агентов в Россию, писалась как его подлинная фамилия, так и по паспорту, по которому он тогда жил[4]4
  ГАРФ. Ф. 102. ДП-ОО. Опись 1908. Ед. хр. 12. Т. 1. Ч. 2. Л. 237.


[Закрыть].

Действительно, И. С. Книжник-Ветров крайне удивился (если не сказать – возмутился), увидев такой казус в словаре у Масанова[5]5
  Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей. В 4 т. – Т. 1. – М., 1956. – С. 238.


[Закрыть] да ещё и в «Летописи жизни и творчества А. М. Горького»[6]6
  Летопись жизни и творчества А. М. Горького. – Вып. 3. 1917–1929. – М., 1959. – С. 63 [запись от 7.01.1917 о статье Книжника «Интеллигент из народа» о Горьком в газете «Правда»].


[Закрыть]. Всё это заставило Ивана Сергеевича обратиться с письмом к директору Института мировой литературы с просьбой исправить ошибку: «Я жил в эмиграции в 1905–1909 гг. по паспорту Бланка. Покойный Масанов на этом „основании“ приписал мне в 1-м томе „Словаря псевдонимов“ эту фамилию. Но в 3-м томе это недоразумение исправлено в „дополнениях“[7]7
  См.: Масанов И. Ф. Указ соч. – Т. 3. – М., 1958. – С. 357


[Закрыть], а у Вас этого не заметили. Прошу Вас в 4-м томе «Летописи» поместить заметку, исправляющую эту ошибку. Моя фамилия Книжник, старейший псевдоним – Ветров, с 1930 г. я подписываюсь Книжник-Ветров»[8]8
  ОР РНБ, Дом Плеханова. Ф. 352. Ед. хр. 1643. Л. 6.


[Закрыть]. И на самом деле, в 4-м выпуске «Летописи…» [С. 720] такое исправление было сделано.

Иван Сергеевич, подписывая свои статьи, пользовался разными псевдонимами: Сергей Верусин, Андрей Кратов, И. Надеждин, И. Исаев, И. В., «бывший юрист», «интеллигент из народа» и др. Но ближе других ему был «И. Ветров». Интересную историю этого литературного псевдонима, органично затем вписавшегося и в саму фамилию историка, можно узнать из заметки исследовательницы Н. А. Зегжды[9]9
  Зегжда Н. А. История одного псевдонима // Смена. – Л., 1958. – № 96. – 24 апреля. – С. 2.


[Закрыть]. Взял этот псевдоним Книжник после того, как 19-летним впечатлительным юношей узнал о произошедшей 8 февраля 1897 г. в Петербурге трагедии и последовавшими за ней событиями. Мария Федосеевна Ветрова, курсистка Высших женских курсов, активно участвовала в работе подпольной Лахтинской типографии, в результате разгрома которой летом 1896 г. была арестована и после безуспешных допросов в Доме предварительного заключения переведена в одиночную камеру Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. Тяготы тюремного пребывания, постоянные унижения со стороны жандармов, глубокая депрессия привели, в конечном счёте, к нервному срыву – Мария опрокинула на себя горящую керосиновую лампу и после нескольких дней мучений скончалась от ожогов. Об этом происшествии стало известно в студенческой среде, и по всей стране прокатились выступления против властей, известные в истории как «ветровские демонстрации».

С этого момента И. Книжник, ставший в августе 1897 г. студентом историко-филологического факультета Киевского университета св. Владимира, «поклялся неустанно бороться против царского самодержавия и всех его гнусностей и решил сохранить для этой борьбы имя Ветровой в качестве псевдонима». Имя девушки связывалось у него «с могучим и вольным ветром революционной борьбы, который веял над всей страной»[10]10
  Там же.


[Закрыть].

В студенческие годы И. Книжник овладевал не только знаниями научных дисциплин (а с 1898 г. он учился ещё и на юридическом факультете), но и методами протестных движений в студенческой среде, что, в конечном счёте, завершилось арестом и заключением в Лукьяновскую тюрьму[11]11
  Сохранился интересный эпизод в воспоминаниях О. Пятницкого об И. Книжнике – см.: Пятницкий О. А. Записки большевика. Изд. 5-е. – М., 1965. – С. 31–32.


[Закрыть] в Киеве в феврале 1902 г. и высылкой в мае того же года на родину под надзор полиции. И здесь он нашёл себе общественную работу, организовав социалистический кружок среди народных учителей и земских служащих. Вместе с тем, благодаря ходатайству одного из профессоров Киевского университета, Книжнику удалось сдать экстерном экзамены за университетский курс юрфака и получить диплом о высшем образовании.

Социалистическую пропаганду И. Книжник не оставил даже тогда, когда в связи с начавшейся войной с Японией его осенью 1904 г. призвали на военную службу и отправили в Кишинёв в 14 артиллерийскую бригаду. Правда, уже в октябре он, предупреждённый о грозящем аресте и военном суде, бежал за границу. В Париже Книжник примкнул к группе анархистов-коммунистов П. А. Кропоткина, вёл агитацию среди рабочих-эмигрантов, осенью 1907 г. участвовал в известном съезде анархистов-коммунистов в Лондоне, работал в редакции «Листков "Хлеб и воля"», о чём подробно поведал в 1922 г. в «Красной летописи»[12]12
  Книжник И. С. Воспоминания о П. А. Кропоткине и об одной анархистской эмигрантской группе (Страница из истории нашего революционного движения) // Красная летопись. – Пб., 1922. – № 4. – С. 28–51.


[Закрыть]. Свои воспоминания И. Книжник завершил панегирически: «Уверен, что и моё поколение и ближайшие два – три, чем более будут знать Кропоткина и дело его жизни, тем более будут его любить и ценить». Хотя вместе с тем мемуарист вынужден был (дань времени) сослаться на ошибочность тактики П. А. во время 1-й мировой войны и диктатуры пролетариата в России[13]13
  Там же. – С. 51.


[Закрыть].

В феврале 1909 г. Книжник приехал в Петербург для ведения революционной анархической работы, но уже 22 марта был арестован, как выяснилось позже, по доносу небезызвестного Д. Богрова, убившего впоследствии П. А. Столыпина. Более того, паспорт, по которому И. Книжник нелегально вернулся в Россию, предоставил ему как раз тот же Дмитрий Богров[14]14
  Запись офицера охранки донесения Д. Богрова от 27 марта 1908 г.: «Ветров в России, внутренний паспорт его на имя Розенблюма выдан в Красноярске 15 ноября 1906 г., еврей» [см.: Струмило Б. Материалы о Дм. Богрове // Красная летопись. – Пб., 1923. – № 9. – С. 185; Книжник И. Воспоминания о Богрове, убийце Столыпина // Красная летопись. – Пб., 1923. – № 5. – С. 287–294].


[Закрыть]. Сосланный на три года в Тобольскую губ. Книжник столкнулся с совершенно далёкими от социализма анархистами-экспроприаторами, взгляды и действия которых разочаровали его во всей идеологии анархизма.

Об этом И. С. Книжник-Ветров написал в своей автобиографии 1934 г.[15]15
  ОР РНБ, Дом Плеханова. Ф. 352. Ед. хр. 1. Л. 25–27.


[Закрыть] Год написания говорит сам за себя, если вспомнить тот сложный исторический период, предшествующий особо жёстким сталинским репрессиям, не обошедших стороной и героя нашего очерка[16]16
  И. Книжник был арестован 23.09.1938 г. в связи с абсурдным обвинением в подготовке покушения на И. В. Сталина, но после почти годового следствия 17.08.1939 г. был освобожден и реабилитирован (см.: РНБ, Дом Плеханова. Ф. 352. Ед. хр. 1626. Л. 1).


[Закрыть]. А вот сочувствие к анархистским идеям и их носителям ещё долгое время оставалось в душе Ивана Сергеевича. Интересовался он и взглядами Л. Н. Толстого, его анархо-христианскими воззрениями. Но серьёзного увлечения, судя по воспоминаниям, так и не появилось. Ещё в эмиграции толстовцы в своём парижском журнале «Ere Nouvelle» («Новая эра») опубликовали доклад о русском анархизме, с которым Книжник-Ветров выступил в рабочем кружке. Этот доклад тогда же был перепечатан в итальянских и немецких анархистских журналах. А в Петербурге толстовцы “по недоразумению” (как высказался сам автор) выпустили в 1906 г. в своём издательстве «Обновление» брошюру И. Ветрова «Анархизм, его теория и практика», которая анализировала изученную автором литературу на эту тему, а также включала его впечатления от встреч с анархистами разного толка. На этом издании тогда, по словам В. Г. Черткова, настоял Пётр Прокофьевич Картушин, который сидел когда-то вместе с Книжником в киевской тюрьме[17]17
  ОР РНБ, Дом Плеханова. Ф. 352. Ед. хр. 170. Л. 56, 58.


[Закрыть].

Надо сказать, с анархистами и толстовцами Книжник активно знакомился и общался в эмиграции в Париже, когда около года посещал народный университет 14-го округа французской столицы и когда работал в группе анархистов-коммунистов П. А. Кропоткина. Кроме входящих в эту группу российскими эмигрантами М. И. Гольдсмит, В. И. Фёдоровым-Забрежневым, И. С. Гроссманом-Рощиным и др. Ветров познакомился тогда и с зарубежными анархистами: Ж. Гравом, А. Дюпуа, Д. Гильомом, М. Неттлау, а также с известными идеологами и сторонниками религиозного социализма, мистицизма, символизма Д. С. Мережковским, Д. В. Философовым, Н. М. Минским, К. Д. Бальмонтом, А. Белым и др. В эти и последующие годы И. С. Книжник явно находился в состоянии идейного поиска (более того – идейных метаний и разочарований[18]18
  Известный советский диссидент-советолог М. С. Агурский, защитивший в Иерусалимском университете диссертацию об И. С. Книжнике-Ветрове [“A Millenarian pilgrim’s progress trough the Russian revolution. Ivan Knizhnik-Vetrov: Jew, Religious Anarchist, Catholic, Bolshevik, Historian”], такой эпитет дал своему герою этого времени: «любопытный, но ещё не признанный религиозный искатель» [см.: Великий еретик (Горький как религиозный тип) // Вопросы философии. – М., 1991. – № 8. – С. 58].


[Закрыть]), стараясь утвердиться, найти своё место в разношёрстном, раздираемом противоречиями русском обществе начала XX в.

Вернувшись из ссылки в 1912 г. в Петербург, Книжник стал посещать заседания Религиозно-философского общества (РФО). С детства впитавший религиозные предрассудки своей семьи, он, по его собственному признанию, присоединил затем к ним «идеалистические философские и религиозные предубеждения, воспринятые на лекциях профессоров Г. И. Челпанова и князя Е. Н. Трубецкого в Киевском университете и от чтения философских сочинений Вл. Соловьева и Бергсона»[19]19
  Цит. по: Книжник-Ветров И. С. Три встречи с Горьким // Вестник молодых учёных. – Сер.: Филологические науки. – СПб., 2000. – № 8. – С. 78.


[Закрыть]. Вместе с тем вряд ли можно считать глубокими временные увлечения Книжника обсуждаемыми в РФО религиозными теориями: в его статьях, заметках и записках этого периода можно заметить нотки скептицизма и разочарования, так же как и в отношении толстовства, и анархистского коммунизма. Так, побывав на собрании РФО 15 декабря 1912 г., он написал в газету «Речь» заметку под заголовком «Борьба за религию», в которой критически описал обстановку, сложившуюся в обществе: доклад И. Д. Холопова был длинён, изобиловал цитатами и публика, слушая его, изрядно скучала. Оживление вызвали прения, в которых выступили Е. П. Иванов и Д. С. Мережковский, обвинившие докладчика «в рационализировании того, что иррационально», но, по существу, ничего докладчику не возразили и даже «не постарались помочь публике понять его». Такая обстановка подвигла Книжника резко высказаться в отношении РФО: было проведено шесть заседаний, но «в пёстром чередовании докладов нет плана и связи. На каждом собрании вся деятельность общества начинается как бы с самого начала и ничем за вечер не кончается». В борьбе за религию, по мнению автора, РФО «только топчется на одном месте». Занятия в обществе «могли бы много выиграть в основательности и продуктивности своего влияния на русскую интеллигенцию», делает вывод автор, при «некоторой планомерности в чередовании докладов и при более внимательном отношении к каждому докладу в отдельности»[20]20
  Речь. – СПб., 1912. – № 348, 19 декабря. – С. 4.


[Закрыть].

В 1916 г. Книжника призвали на военную службу и зачислили нестроевым писарем околотка в 178-й запасной пехотный полк, дислоцирующийся в Старой Руссе. К 1917 г. Иван Сергеевич всё сильнее и сильнее стал симпатизировать большевикам, активно пропагандируя социализм среди солдат. После Февральской революции от полкового комитета его посылают делегатом в Петроградский совет и уже Октябрьский переворот он принимает с большим энтузиазмом и почти с первых дней начинает сотрудничать в газетах «Известия» и «Правда», публикуя статьи с поддержкой новой власти в её планах кардинальных преобразований российского общества. Как пропагандист с большим стажем практической деятельности, Книжник активно включается в распространение и воспитание коммунистического мировоззрения среди народных масс. В послужном списке Ивана Сергеевича в первые послереволюционные годы – заведывание библиографическим отделом в «Красной газете» и отделом народного образования в Петроградском райсовете, работа в Петроградском пролеткульте, в котором возглавлял литературно-научный отдел; был он также членом редакции журнала «Грядущее», организовывал студию пролетарских писателей[21]21
  Некоторые эпизоды этой работы освещены в диссертации: Левченко М. А. Поэзия пролеткульта: Идеология и риторика революционной эпохи: Автореф. дисс. на соискание уч. ст. канд. филол. наук / РГПУ им. А. И. Герцена. – СПб., 2001.


[Закрыть]. Одновременно читал курс политграмоты и курс «Основы коммунизма и Советской конституции» в школе красных командиров, в студиях Пролеткульта, в рабочих клубах, а с осени 1922 г. преподавал историю рабочего движения в Военно-хозяйственной академии, затем – в Петроградском государственном университете и в комвузе имени И. В. Сталина. Короткое время в 1925-м был директором Института книговедения, а по общественной линии активно работал в Петроградском научном обществе марксистов на должности председателя ревизионной и библиотечной комиссий. И, вместе с тем, писал и публиковал свои статьи в различных газетах и журналах: «Книга и революция», «Юный пролетарий», Красная газета», «Красная летопись» и др. Несколько раз Книжник, изживая в себе «мелкобуржуазную стихию философского идеализма и мистицизма»[22]22
  Цитата из очередного заявления – от 9 апреля 1943 г. (ОР РНБ, Дом Плеханова. Ф. 352. Ед. хр. 1. Л. 37 об.).


[Закрыть], подавал заявление в большевистскую партию, но всякий раз ему отказывали, мотивируя прошлым увлечением анархизмом. Но, как говорил сам Иван Сергеевич, он считал себя «непартийным» большевиком. Вместе с тем его дочь Любовь (1919 г. рождения) состояла в ВКП(б).

В 1925 г. Книжник-Ветров, по его словам, «вплотную приступил к научной творческой работе», собирая разнообразные сведения о деятелях I Интернационала и Парижской коммуны в архивах и иностранной прессе. Этой теме посвятил остальные 40 лет своей жизни. Он публиковал статьи и новые материалы о П. Л. Лаврове, Е. Л. Дмитриевой, Луизе Мишель, о супругах Жакларах, о Е. Г. Бартеневой и др. Дополненная ещё в 1958 г. этими материалами вышеупомянутая защищённая кандидатская диссертация вышла только после вмешательства директора Института истории АН СССР В. М. Хвостова в 1964 г. в виде монографии «Русские деятельницы Первого Интернационала и Парижской коммуны. Е. Л. Дмитриева, А. В. Жаклар, Е. Г. Бартенева». Интересный факт: после выхода этой книги проживающая в Москве внучка Бартеневой, передала автору некоторые личные архивы, среди которых были воспоминания её бабушки о М. А. Бакунине. И. С. Книжник расшифровал рукопись, подготовил машинописные копии, но так и не успел издать эти весьма интересные мемуары о знаменитом русском анархисте-бунтаре[23]23
  Бартенева Е. Г. Un homme charmant: О M. A. Бакунине / Подбор текста, публ., прим. – П. И. Талеров // Человек из трёх столетий (Прямухинские чтения – 2014: Междунар. конф., посв. 200-летию со дня рождения М. А. Бакунина). – М.: Тип. «Футурис», 2015. – С. 311–324.


[Закрыть].

Фото 2. Да здравствует Парижская Коммуна! Политический агитационный плакат времен Великой пролетарской культурной революции в КНР.

Не обошли нашего героя сталинские репрессии: около года обвиняемый в подготовке покушения на вождя народов Иван Сергеевич провёл в застенках НКВД, но был отпущен. Правда сразу после ареста его семья была переселена с отдельной квартиры в коммунальную…

Перед самой войной И. С. Книжник-Ветров работал в Архиве Октябрьской революции старшим научным сотрудником и заведующим библиотекой и читальным залом. В августе 1941 г. это учреждение было «свёрнуто» из-за войны и только через год (с 16 сентября 1942 г.), пережив страшную блокадную зиму, Книжник получил работу в Библиотеке Академии наук СССР в качестве старшего библиотекаря. Здесь же и в такой же должности стала трудиться и его супруга – Мария Никитична, которая до войны работала товароведом на находящейся недалеко от их дома тюлевой фабрике (Ленинградской государственной гардинно-тюлевой фабрике им. К. Н. Самойловой).

Уже в весьма солидном возрасте (в 1949–1950 гг.) И. С. Книжник-Ветров сделал неудачную попытку на материалах своих многолетних изысканий защитить докторскую диссертацию на тему «Первый Интернационал, Парижская коммуна и русские революционеры – их участники. Очерки и материалы о мировом влиянии марксизма в 1860-е годы». Два объёмистых тома он послал в один из московских вузов (МГПИ им. В. И. Ленина), от которого в конечном счёте получил разгромную рецензию и отказ в допуске к защите. Попытки апеллировать в ВАК также не принесли успеха[24]24
  ОР РНБ, Дом Плеханова. Ф. 352. Ед. хр. 133.


[Закрыть].

С 1909 г. и до последних своих дней И. С. Книжник-Ветров жил в северной столице. После ссылки Иван Сергеевич проживал в Петербурге на снимаемых квартирах (вот несколько его адресов, выявленных по архивным источникам: Фурштатская ул., 9, кв. 37; Свечной пер., 5, кв. 20; Баскова ул., 14[25]25
  В этом доме значительно позже в квартире № 14 в детские годы жил президент РФ В. В. Путин.


[Закрыть], кв. 38). С 1914 г. до начала 1920-х гг. Книжник-Ветров проживал с семьёй в знаменитом Доме писателей на наб. реки Карповки, 19, затем переехали на ул. Красных Зорь (позже – пр. Кирова, ныне – Каменноостровский пр.), дом 26–28, кв. 96. Последний адрес коммунальной квартиры, куда семью переселили в годы сталинских репрессий после ареста Ивана Сергеевича по вымышленному обвинению – в том же доме, но со входом с параллельной улицы: Кронверкская ул., 23/59, кв. 28.

Иван Сергеевич Книжник-Ветров жил в сложное время, судьба его была непростой и, тем не менее, прожил яркую и долгую жизнь. Чудом уцелевший от молоха сталинских репрессий он стал свидетелем многих трагических страниц нашей истории, о чём пытался откровенно рассказать своим современникам и потомкам. Однако наследие, которое он оставил после себя, ещё ждёт своего пристального и скрупулёзного исследователя.

Литература

1. Зегжда Н. А. История одного псевдонима // Смена / фото Г. Лугового. – Л., 1958. – № 96. – 24 апреля. – С. 2.

2. Зегжда Н. А. Список научных печатных работ Ивана Сергеевича Книжника-Ветрова / Ред. А. П. Могилянский. – Л.: тип. ГПБ, 1960. – 39 с.

3. Институт русской литературы (Пушкинский дом) (ИРЛИ РАН). Рукописный отдел. Фонд 668. Книжник Иван Сергеевич.

4. [Книжник-]Ветров И. [С.] Анархизм, его теория и практика. – [СПб.]: Обновление, 1906. – 32 с.

5. Книжник[-Ветров] И. С. Воспоминания о П. А. Кропоткине и об одной анархистской эмигрантской группе (Страница из истории нашего революционного движения) // Красная летопись. – Пб., 1922. – № 4. – С. 28–51.

6. Книжник-Ветров И. С. Русские деятельницы Первого Интернационала и Парижской коммуны: Е. Л. Дмитриева, А. В. Жаклар, Е. Г. Бартенева. – М.; Л.: Наука [Ленингр. отд-ние], 1964. – 358 с., 3 л. порт. – (АН СССР. Ленингр. отд-ние Ин-та истории).

7. Российская национальная библиотека (РНБ). Отдел рукописей. Дом Плеханова. Фонд 352. Книжник-Ветров Иван Сергеевич.