Текст книги "Юмористический журнал «Сатирикон» №2/2024"

Юмористический журнал «Сатирикон». № 2 2024

© Издательский дом «BookBox», 2024

Наталья Баскакова

Толечко стаёт…

Бабка Матрёна слыла человеком стыдливым и застенчивым. Может быть, оттого, что она была богобоязненной и старалась меньше грешить. А, может быть, чистота и смущение деревенской души укоренились в этой старушке раз и навсегда.

Однажды в деревне объявили всеобщую диспансеризацию. Деревенские мужики и бабы, несмотря на возраст, проторили дорожку в участковую амбулаторию, где их с головы до пят просвечивали и разглядывали выездные врачи. Пришлось и Матрёне обратиться к врачам.

– Дэк на чё я поеду в больницу? Я никогда не хварывала и теперича не хвораю.

– Чтобы ты и дальше не хворала, тебя доктор посмотрит, – попыталась убедить Матрёну дочь.

– Дэк врач-от чё-то в зубах али в голове рыться будет?

И вот она у врачей. Сколько пережила старушка во врачебном кабинете, одному, как говорится, Богу известно. В глазном кабинете бабке закрыли один глаз. Врачиха тычет указкой в буквы, а бабка не может понять, чё врач от неё хочет:

– Это какая буква? А это какая?

Бабка молчит.

– Бабушка, алфавит знаешь?

– Какой ишо алфавит?

– Ну азбуку.

– Ты мине всё каки-то новомодны слова говоришь. Прямо говори, чё надо.

– Буквы знаешь? – выдохнула врач.

– Так бы и сказала. А, Бы, Вы, Гы, Ды…

С грехом пополам проверили глаза. Нужно было ещё пережить электрокардиограмму и всяческие прослушивания и просматривания.

Вышла бабушка из врачебного кабинета, бормоча под нос:

– Господи батюшко, грешно тело показала, чё же деется?

Сокрушаясь, старушка не заметила, что ноги её за что-то заплетаются.

– Матрёна! – окликнула её знакомая баба. – Юбку-то потеряшь.

Бедная бабушка до такой степени разволновалась, что забыла застегнуть юбку.

Вконец расстроенная старушка приехала домой. Вымыла руки и лицо, зажгла перед образами лампаду и принялась замаливать грехи. В доме никого из семьи не было.

– Господи Иисусе Христе Сыне Божий, – перекрестившись, Матрёна начала творить молитву. – Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да при-идет Царствие Твое, да будет воля Твоя…

В это время в избу вошла дальняя родственница Настасья. Настасья была бесцеремонной и немного разболтанной бабёнкой. Вошедшая села на противоположную от Матрёны скамейку. Бабка продолжала молиться:

– … даждь нам днесь; и остави нам долги наши…

Настасья лузгает семечки и мало-помалу начинает портить воздух. Бабуля молится и вдруг чувствует, что чем-то пахнет.

– …якоже и мы оставляем должником нашим… Фу-у … и не введи нас во искушение…Фу-у-у, чё-то вонько стало, – Матрёна, принюхиваясь, оглянулась назад – не она ли это ненароком грех подпустила. – Но избави нас от лукавого. Аминь.

Вдруг бабку осенила догадка:

– Настасья.

– Чё?

– Ты, чё ли, подвозишь?

– А чё? Суп ела, чай пила. Бог дал отдушенку, чтобы не болело брюшенько. Так что нюхай, дружок, хлебный душок.

– Я ведь Богу молюсь, а ты биздишь, рази льзя едук?

– Ну дык ты молишься, а я подкуриваю, – хохотнула гостья.

– Господи милостивый, – перекрестилась на образа Матрёна, – прости её, грешницу. Она сама не ведат чё творит.

От такого богохульства старушка всю ночь не могла уснуть. А на утро она до того ослабла, что началось головокружение. Несчастная бабушка легла на кровать, охая и причитая:

– О-ох, о-ох! Натто, толечко стаёт.

Встревоженная дочь вызвала фельдшера и, оставив присматривать за бабушкой сына Мишку, побежала на ферму по рабочим делам.

Матрёна местному медику Зое рассказала всё без утайки, что с ней случилось вчера, и через чего она всю ночь глаз не сомкнула. Фельдшер многозначительно улыбнулась. Измерила температуру у предполагаемой больной.

– Сколя тамо-кось, Зоя?

– 36,6.

Фельдшер заставила бабушку выпить какие-то таблетки, попросив, чтобы старушка немного поспала. С тем и ушла.

– Мишка, Мишк, жар-от 36,6 шибко большой али нет? – слабым голосом спросила старушка.

– Большой, большой. Спи давай, – отмахнулся внук.

– О-о-ох, темнеченьки-и-и, толечко стаё-ё-ёт, – простонала Матрёна.

Но сон всё-таки поборол бабушку. Проснувшись, она почувствовала себя лучше, однако вставать на ноги ещё робела.

Весть о том, что бабка Мотя захворала, облетела деревню со скоростью звука. Первой в дом заявилась соседка Магира. Тут же за ней следом в избу вошла Пелагея – подруга Матрёны.

– Чё с тобой приключилось, Мотя? – с тревогой в голосе проговорила подруга.

– О-о-ох, Палагия, о-о-ох, бабоньки, – больная перевела страдальческий взгляд на соседку, – натто, толечко стаёт.

– Дэ чё мо случилось-от? Сказывай.

Матрёна снова рассказала о всех своих походах в больницу, о Настасьином богохульстве и о своей бессонной ночи.

– Дэк нально сёдни фершелицу звали.

– Ну и чё она сказывала? – допытывалась Пелагея.

– Дэк чё-чё, жар мерила.

– Ну и чё?

– Дэк не поверите, бабы… 36,6.

– Ты, Матрёна, натто, совсем с ума спетила, – сквозь смех и слёзы проговорила подруга.

– Пошто?

– 36,6 у меня, 36,6 у Магиры, у Мишки вон тожа 36,6. Это же нормальный жар.

– Мишка, Мишк! – с негодованием окликнула бабушка внука. – Ты чё, окаянный, тута наплёл: «Большой, большой». Бесстыдник.

Внук только махнул рукой и убежал на улицу.

– Матрёна, – успокоила соседку Магира, – хочешь, я тебе поворожу.

– Ну дэк поворожи нето.

Магира беспорядочно разбросала карты на столе и начала свой магический рассказ:

– Всё хорощё будет. Белый щаловек, хорощий щаловек придёт, бизьма, базылка принесёт.

– Посылка, говоришь, будет, – пропела хозяйка. – Галька, младша дочь, пришлёт. Она любит посылки слать.

Выздоровевшая встала с кровати и отправилась на кухню.

– Сидите, бабы, счес самовар поставлю, чай пить будем.

Милочка Твердохлеб

* * *

Идём мы как-то с подружкой и встречаем нашу знакомую народную артистку, в смысле, артистку из народа! Здороваемся. Артистка широко улыбается, отдаляется от нас на несколько шагов, чтобы мы могли видеть её всю и не мешали жестикулировать. Рассказывает, что где-то там была, чего-то там ждала и, как всегда, собрала вокруг себя человек десять зрителей и слушателей. Ну и поясняет:

– Мой девиз: «Светить всегда, светить везде!».

– И неважно чем! – тихо добавляет моя спутница…

* * *

Парень знакомится с девушкой: «Я Рыба!»

Девушка: «А я рыбак!»

* * *

Еду в такси.

Водитель:

– Ой, какие облака!

– Какие?

Отвечает:

– Кочевые! Дождь будет!

Я:

– Может, кучевые?

Он:

– Ах, да-да, кучевые!

Не могу удержаться:

– А ещё какие?

Говорит:

– Пенистые.

Я:

– Перистые?

Он:

– Точно!

А у вас хорошо с памятью?

* * *

Лежим с дочкой в детской больнице. Мамочки выходят к посту что-нибудь спросить, за водой, в холодильник… Вновь прибывшая мамочка, желая сказать медперсоналу что-нибудь приятное:

– Нам такие хорошие таблеточки выписали! Такие хорошие!

Её соседка по палате:

– Она их сама ест!

Александр Клюквин

Полярность мышления

Мужчины в большинстве своём аморфны. Они не хотят ничего никому доказывать: участвовать в социальных гонках по вертикали карьерной лестницы, копить на новую машину, менять смартфон раз в три месяца, делать каждый год ремонт в квартире и т. д. Мужчины, по сути, буддисты. Их в принципе всё устраивает. Какая-никакая работа есть, и ладно. Диван, хоть и продавленный, имеется? Отлично! Телевизор двадцатилетней давности? Но работает же! Пельмени на ужин неделю подряд? Супер! Их девиз «Лучшее – враг хорошего!». Даже Эйнштейн писал что-то вроде «Упрощайте всё, насколько возможно упростить, но не более того». Вот мужчины его совету и следуют. Возможно, упрощать и не всегда получается, но усложнять простое – точно не их стратегия. Мужчины стараются упростить жизнь до комфортного существования, и никакая это не лень, это, по моему субъективному мнению, стремление к индивидуально-социальной сингулярности! «Зачем жить красиво, если можно жить удобно?». Это уже я, а не Эйнштейн.

Женщины, за редким исключением, пассионарны. Они фанатично соревнуются друг с другом: маникюром, причёской, поездками на дорогущие курорты, новым ремонтом и прочими наносными величинами. Им вечно что-то надо улучшить, куда-то сходить, что-то купить. В самом деле, как можно спокойно сидеть в то время, как у Милки, Соньки и Анжелки жизнь кипит? Непременно нужно им хоть что-нибудь в пику подкинуть. Например, уболтать своего сходить в музей или театр, а посещения таких мест непременно требуют нового красивого платьишка. Вот и два зайца подстрелены! А ещё можно съездить на такси в фитнес-центр, чтобы походить по беговой дорожке, устроить спортивную фотосессию и топить в сети за ЗОЖ. До фитнес-клуба два кэмэ, обратно два кэмэ и там, на беговой дорожке, четыре кэмэ. Чисто математически получается, что при прогулке туда-обратно этот самый фитнес-клуб и не нужен вовсе, к тому же деньги за такси экономятся. Но тогда ведь никто не узнает, что ты за ЗОЖ, поэтому ходить пешком (особенно в фитнес-клуб) нецелесообразно. Такая вот логика. Не жизнь, а сплошная маета – сама придумывай, сама страдай, сама убалтывай, сама хвастайся…

Ну в самом деле, какой мужчина расстроится, если какая-то там Анжелка сделает шикарный маникюр? Вот если бы Василий маникюр сделал, другое дело, был бы повод расстроиться. А за Анжелку я только порадуюсь… и забуду. А женщина не забудет. Она завтра же… нет, сегодня же пойдёт в салон и сделает маникюр, педикюр и заодно нарастит ресницы. Назло Анжелке. Пусть знает, как хвастаться маникюрами! И уж, конечно, никакой мужчина не бросится брать в кредит БМВ-Х6, если Василий вдруг приобретёт БМВ-Х5. Он спокойно будет кататься на стареньком «Логане». Спокойствия придаст тот факт, что БМВ очень любит кушать. И коробка там – барахло. И КАСКи-ОСАГи, ежели чего, не покроют и половины ремонта. В общем, понтярщик он, этот Василий!

А вот у женщин диаметрально противоположная реакция. Милка по случаю хапнула в бутике ботильоны из кордована за каких-то 25000? Непременно нужно где угодно отыскать замшевые ботфорты в два раза дороже! И обязательно со стразами. Чтобы они ехидно Милке подмигивали при каждой встрече! Плевать, что замша скоро полысеет, и 50000 улетят в мусорку. Главное, что Милка побесится. Может, даже скандал своему закатит. Повод найдётся. Хотя бы такой: «Сколько можно позориться на убитом „Логане“ и не пора ли пересесть в БМВ-Х6»? Лучше всего в красненький, под цвет ботильонов. Пусть в кредитный, пусть коробка там – барахло, пусть он кушает много, зато Сонька аппетит потеряет!

А Соньке тем временем его и терять-то не надо – без этого тает на глазах, как Снегурочка на майском солнышке. Она решила взять в кредит БМВ-Х5, чтобы позлить Анжелку. Ну то есть она решила, еёйный Василий и взял. Теперь обоим приходится ужинать через раз и чем скидочный бог пошлёт. Но это ничего, можно ведь придумать легенду, что они теперь на супермодной диете сидят, поэтому такие стройные стали. А на БМВ своём всего раз в неделю куда-нибудь выезжают не потому, что на бензин денег нет, а потому, что автомобиль – не роскошь, а средство передвижения. А передвигаться пешком намного полезней. Только в фитнес-клуб непременно нужно ездить, а не ходить! Ну ещё, пожалуй, в музей и театр. А в другие места передвигаться пешим способом всё-таки полезней. И для передвигающегося, и для экологии.

По итогу практически у всех болезнь Мендельсона, ордена Сутулого разной степени, куча долгов при полном отсутствии критическо-стратегического мышления и таком же полном, но уже присутствии патологических амбиций, которые растут пропорционально благосостоянию окружающих нас людей. Вечный двигатель, эпический тантризм!

Так и живём…

Евгения Коньшина

Енот

 
Я увидела енота.
Он напомнил мне кого-то…
Носик остренький фырчит,
Шёрстка дыбом вся торчит.
Пальчики на хлебе шпрот
По привычке тащат в рот!
И темнее всех ночей
Синяки вокруг очей…
До меня дошло теперь:
Был всегда со мною зверь.
Ведь на самом деле я
В зеркало гляжу, друзья!
 

Антиода комару

(Навеяно в одну из тех летних ночей, кои наполнены бывают проклятым писком прорвавшихся сквозь оконную сетку крылатых разбойников)

 
Сколь безрассудно, с жёсткостью и смело
Тобой, природа, помыкают человеки!
И мучиться б тебе неотомщённой веки,
Когда б придумать комара ты не сумела!
 
 
Комар из твари всей досадней и наглее!
Во мраке ночи писком измотает он,
Долой уж прогнан с глаз блаженный сон:
В пижаме мученик лесного волка злее!..
 
 
Уж полночь минет… Мироздания венец
Всё машет газетёнкой бестолково.
«Известьями» мечтает наглеца такого
Прибить, бессоннице в миг положив конец!
 
 
Но тщетно… Подлетая к носу, к уху,
Всё дразнится бесёнок насекомый!
Страдалец шепчет страстно лексикон знакомый,
Что мне грех взять и повторить – не хватит духу…
 
 
Ему давно пора бы прекратить бросаться
С размаху бить по стенам, лампой освещённым…
Но знает: чтоб потомству быть взращённым,
Должна мамаша будущая крови насосаться!
 
 
Как демон Носферату, чей союзник – тень,
Она поужинает под покровом ночи.
С утра укушенная пятка станет очень
Чесаться, жизнь отравляя целый день!
 
 
Господь в суровое нам наказанье тут
Двукрылый легион развёл в болотах.
Пусть вывод этот мой и рассмешит кого-то,
В нём убеждаюсь вновь под нестерпимый зуд!
 
 
О мать-природа! К разным ядовитым гадам
Я злобы не питаю. Хоть они опасны,
Однако сами к нам не лезут понапрасну.
А комаров я истребить была бы рада!
 

Ода Печени

 
Коль будет всем угодно,
За дружескою встречей
Я тост сей новогодний
Хочу поднять за Печень!
 
 
Шампанским, водкой, пивом
Весь организм калечим…
Но держится на диво
Одна лишь только Печень!
 
 
Всяк орган за такое
Пошлёт тебя далече,
Но сможет, будь спокоен,
Остаться верной Печень!
 
 
И хоть одной десятой
Жива осталась Печень,
Назло судьбе проклятой
Ей праздник обеспечен!
 
 
С утра болит всяк орган,
О радости нет речи…
И бодро «Гутен морген!»
Нам скажет только Печень!
 

Владимир Костыгин

Спокоен я, и волей бога

 
Спокоен я, и волей бога.
Пишу письмо в «Сатирикон».
Нахальным всегда можно много.
Был бы в желаниях порог.
 
 
Пишу, смеюсь, а надо плакать.
Благ все хотят и шквал чудес.
Рожать не хочет нынче Маха,
Иван с Иванко валят лес.
 
 
Смешно, смеюсь, а надо плакать.
Пиджачный «генеральский» строй.
Гражданских жизнью умудрённых.
Нашли в Лефортово покой.
 
 
Взглянул на небо, улыбнулся.
В кармане дырка, нет монет.
Таджик с метлой вдруг обернулся.
Един для нас для всех рассвет.
 
 
Смеюсь, и как мне не смеяться.
В вечерней, странной полутьме
Не те вдруг двери отворятся.
Король-то гол, он не в себе.
 
 
Ведь чёрный кот и тот смеётся,
Когда достойный человек
В проулке молча развернётся
И виден только блеск штиблет.
 
 
Течёт рекою наше время.
Как прежде, тянет горизонт.
И вновь есть место искушению,
А грёзам рад и вдохновлён.
 

Сания Кочнева

Злая шутка

 
Силикатный кирпич,
На нём коробка обувная —
Всё на асфальте.
Разве проходящий не забьёт
По коробке пенальти?
 
 
Кто положил кирпич,
Чья ж подстава?
Кирпич, пожалуй, уцелеет,
Ударивший ногой по коробке,
Конечно же, пожалеет.
 
 
Он, бедолага, стукнет – непременно,
Как и любой другой, обыкновенно.
Что будет дальше, понимает всякий:
Шутка злая – смысл не двоякий.
 
 
Другая шутка – армейская шутка,
Мною написана по рассказу отца:
Убирать стул на миг с него встающего,
Скажем, на собрании – шутка злющая.
 
 
Удар пришёлся при падении бойца
Острой гранью в район виска.
Глупость «шутника» у сослуживца
Жизнь отняла.
 
 
Кто-то скажет, что всё, что произошло,
Было по неосторожности.
Впредь пусть ваш затейник мозг включает:
В ходе событий падение страхует,
Соблюдая меры предосторожности.
 
 
Задумайтесь хоть на минутку, друзья!
То, что доставляет людям боль,
Если серьёзно, шуткой точно назвать нельзя.
Ещё хочу добавить я, что роли клоуна или шута
Всё же не для слабого, так скажем, ума.
 

Чайник

 
Вот какая засела в меня бестия —
Боюсь в боку допустить я отверстия.
Стану, как старый чайник,
В пространство пар пускать,
А моя задача – чай к столу подать.
 
 
Без меня, конечно, справятся —
Баранкой не подавятся.
Ремонтировать меня не станут —
Чайник новенький достанут.
 
 
Они богатые – чайники пузатые,
Я же старенький, весь зелёный,
Местами обожжённый —
Моя участь будет решена,
Но не выкинут меня пока.
 
 
Хозяин мой фантазий не лишён,
В мою защиту скажет: «Ещё послужит он!»
Вот стою я на плите и гадаю —
Послужить подольше я им мечтаю.
 
 
Они же за столом ведут пустые разговоры,
Будто что-то решают их эти споры.
Своих хозяев я всё же люблю,
Лишь про себя слегка их журю.
 
 
Об меня частенько они с мороза пальцы грели,
Объяв ладонями мои бока, я думаю, они меня
Любя жалели.
Беспокойство меня никогда не тронет,
И я ведь чувствую тепло от их ладоней.
 
 
Я просто чайник – предмет неодушевлённый,
Но всё ж по-своему я в этот мир влюблённый.
Шаги хозяев мысленно я измеряю,
Их приближение с трепетом я ожидаю.
 
 
Лишь в детских сказках предметы оживают,
Не зря же детей все ангелами называют.
Но всё ж на взрослых я уповаю,
Своими хозяевами я их называю.
 
 
Им мы служим молча, как они полагают,
Но чаёк горячий всё ж уважают.
Наш им голос одно мгновение —
Воды в нас бурное кипение.
 
 
Обидно, однако ж, бывает,
Что чайником того называют,
Кто в тему враз не въезжает.
Если я дальше это стихотворение продолжу,
То боюсь, что в глазах читателей я себя уничтожу.
 

Ирина Кузина

Всё свое носи с собой…

…Это был новый, особенно разрушительный вирус: неутолимая жажда Власти и Денег. Его так и назвали: смертельный вирус ВД. Новоиспечённые богачи и их потомки, не знающие, что такое жизненные трудности и их (не за чужой счёт) преодоление, удовлетворённость от хорошо сделанного дела, и тем более не подозревающие о радости творчества, посходили с ума.

Каждый денежный мешок безумно стремился стать самым богатым, самым могущественным, наконец, единственным правителем на земле. Оказалось, чтобы править людьми единолично, придётся избавиться от немалой части человечества… Для блага оставшихся, разумеется!

Недействительными стали все прежние правила. Отмирали Законы, выработанные с таким трудом человеческим сообществом на протяжении всей его истории.

Не говоря уже о нравственных заповедях. Вернее, они применялись, только наоборот: убий, укради и т. д. во имя ВД.

Сначала уничтожались документы, техника, склады, лаборатории… Потом офисы, машины, самолёты… В азарте очень скоро перешли на людей…

Сначала это были особо неугодные личности. Потом – члены их семей. Вскоре уже без разбору – старики, старухи, дети и беременные женщины… Все, кто попадал под горячую руку… Вот уже и до своих дело дошло. А впрочем, что значит свои люди, если речь о своих Деньгах и своей Власти?!

Дальше больше – уничтожались целые коллективы, сочувствующие сопернику. Кварталы, в которых его могли знать и помнить. Городки, города… И, наоборот, покупались на корню партии, потом правительства. Наконец, не осталось ни одного государства, независимого от Власти и Денег.

Денег тех, кто говорил себе: «Это только на время, пока не уничтожу всех, кто вредит моему плану осчастливить человечество самым справедливым порядком, до которого никто до сих пор не способен был додуматься! И не куплю остальных!»

И каждый свято в это верил…

Всё изменилось в одно мгновение! Очевидно, деньги больше не могли вмещать в себя беспредельное зло… Сначала стали дурно пахнуть купюры. Не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Затем, словно скорпионы, они стали жалить тех, кто жаждал ими завладеть. Из сейфов потекла густая человеческая кровь, а о металлические стены бились с ужасающим грохотом человеческие кости. Принтеры вместо денежных купюр печатали черепа со скрещенными костями. Компьютеры в банках дымились, как печи в концентрационных лагерях.

Крупные хранилища денег взрывались от накопленной ими негативной энергии. Кредитные карточки били владельцев током невообразимой частоты.

Богачи сходили с ума. Но уже не от шелеста купюр и вида длинной цепочки нулей в конце сумм, обозначающих их состояние. А оттого, что, как только они засыпали, в ушах раздавался такой стон, такие рыдания и душераздирающие крики, что у них волосы на всём теле вставали дыбом! И время от времени всё перекрывал вой сирены такой силы, что глаза вылезали из орбит.

Они пытались затыкать уши, включать громкую музыку. Опьяняли себя сильными снотворными и наркотиками, но пробуждение после этого было ещё ужаснее! Теперь они уже наяву слышали невыносимое скрежетание зубов под заунывнейший похоронный марш!

Самые умные пытались сбежать в укромные, безлюдные уголки планеты. Но там их ждала другая неприятность: земля горела у них под ногами! Трава прокусывала одежду и обувь. Цветы при их приближении начинали испускать зловоние. Птицы издавали вместо пения человеческие стоны. Во время дождя выпадали огромные градины, от которых невозможно было укрыться: они пробивали стёкла и крыши бронированных лимузинов и словно магнитом притягивались к головам богачей. Их уже не спасали прочные скафандры, в которых приходилось выходить на улицу, чтобы не слышать воплей птиц, не чувствовать вони цветов, не получать ожоги от земли и укусы от травы. Не говоря о градинах!

И вот одному из них, умнейшему, конечно же, пришла в голову гениальная идея: «Разве у меня мало денег, чтобы приобрести в своё пользование новую планету? И уж там я всё организую по своему вкусу! Я им всем покажу! А эта жалкая планетёнка и так обречена». Он построил огромный космический корабль. Оснастил его всем необходимым для дальнего путешествия. Запасся воздухом в сжиженном состоянии, водой – в твёрдом, огромным количеством консервов… Взял на всякий случай всякой твари по паре. С трудом набрал в своём окружении (никому-то он не мог доверять, но как самому размножаться без пары?) небольшой по его меркам гарем, надсмотрщиков над ним. Биографа для истории, воспитателя-сказочника для будущих детей. Штат прислуги. Команду корабля. Службу безопасности корабля. Гвардию личной охраны от всех вышеперечисленных и т. д. И отбыл в направлении, указанном личной академией учёных…

Пример оказался заразительным. Всех богачей планеты обуяла космическая лихорадка. Во все стороны разлетались космические корабли, тяжело нагруженные земными богатствами. Те, кто не мог уехать, впадали в состояние буйного помешательства – жгли и взрывали всё, что связано с деньгами, а потом и себя. Вся поверхность земли покрылась слоем грязно-серого пепла, словно после извержения вулкана… Вскоре на планете не осталось ни одного поражённого вирусом ВЛАСТЬДЕНЕГ!

На измученной земле наступила долгожданная Тишина. А наутро оставшиеся на планете люди с изумлением наблюдали необычайное явление! Шёл… СНЕГ…

Лежащий на земле пепел, словно живой и разумный, собирался в крупные хлопья. И эти хлопья, неторопливо и как-то насмешливо покачиваясь, устремлялись к небу. Там на высоте они собирались в разной величины и формы облака и пристраивались вслед удирающим с земли машинам.

Люди радовались, видя своих родных и близких здоровыми и невредимыми. Время от времени кто-нибудь из них задирал голову в небо и, обнаруживая там какие-то странные вспышки, ворчал: «Мы-то, простые труженики, знаем, что на чужом несчастье своё благополучие не построишь, никто не может начать новую жизнь, не расплатившись по старым долгам. А до тех пор – всё свое носи с собой!»