Текст книги "Записки об экзорцисте"

III

В зале архива музея не было ни души. Взбудораженный общением с агентом ГСБ, Антон быстро листал ламинированные страницы старинных газет, все мысли были только о дневном разговоре с путешественником во времени. Технологический прогресс настолько разогнался, что паразитирует получается сам на себе, или это не паразитизм, а наоборот такого рода усложнение, сбор информации, которая еще может пригодится и как-то повлиять на человечество. Кто знает какие идеи сокрыты от государства в столах инженеров, в файлах компьютерщиков-айтишников и изобретателей.

Перед глазами мелькали большие и маленькие заголовки статей: свадьбы, похороны власть имущих, строительство мануфактур и винокурен, приезд комиссии из столицы, новая дорога с Саркелом и вновь свадьбы, а вот и заголовок о смерти Оксаны Аракчеевой.

«Все же очень симпатичная была девушка, жаль, что так погибла».

В следующей газете, в самом углу второй страницы Антон прочитал объявление: «Пропал доктор Андрей Кользин». Из написанного он понял, что доктора последний раз видели 28 марта 1865 года, он вышел из дома на работу и пропал. «Это ведь тот доктор, который лечил Оксану, имеет ли место связь между этими двумя фактами? Быть может спросить у купца?»

По пути домой Козловский размышлял о пропаже доктора, может быть это месть за смерть дочери. «Вдруг Аракчеев настолько мстительный, что пошел на убийство врача, вот только, как это доказать, да и не зря ли я взялся за уголовное дело вековой давности? Женя хоть и милая и хочется выполнить её волю, но что-то меня пугает этот холод неизвестности».

Дома покормил мяукающего кота Шурупа и разогрел в микроволновке жаркое с картошкой. Чтобы не ежиться от нахлынувшего холода включил котел отопления на кухне и с разогретым ужином отправился в гостиную к телевизору. Щелкнул третью кнопку на пульте – включился канал марьевских, семичасовых новостей. Ведущая быстро рассказывала о не самых радостных событиях в жизни города и окрестностей: «Партию контрафактных китайских товаров арестовала служба Эльбруснадзор сегодня днем на Верхнем рынке Марьевска». «Что за дичь?» – подумал Антон, жуя горячий кусок говядины.

По новостям начался новый сюжет: голос за кадром описывал бытовое преступление в Орловке, в селе, в пяти километрах к югу от Марьевска, там двое мужчин во время вечеринки не поделили женщину и один из отдыхающих напал на оппонента с ножом, в драке пострадала и сама женщина. Камера репортера передавала картинку из сельского убогого жилища: побеленные стены с яркими кровавыми пятнами, перевернутый стол, старый телевизор, как вдруг оператор остановил обзорное движение камеры на иконе, висящей в углу молчаливой наблюдательницей. Антон перестал жевать. Он уже видел такую же икону где-то раньше. На иконе был изображен Иисус без одежды с отсутствием детородного органа. Вспомнил! Эту же икону он видел в комнате у дочери Аракчеева, точно-точно. Быстро вынул из кармана смартфон и в галерее фото отыскал снимок, сделанный им не так давно. «Именно такая же икона. Надо навести справки, может есть связь? И съездить туда, в Орловку поговорить с местными, узнать кто, те люди, у которых она висела».

Солнце давно село и дальний свет фар машины освещал прямую дорогу к селу Орловка. Типичный пригород, в пяти минутах езды от города. Вдоль дороги Антону на глаза попались два траурных венка. Завидев последний, он чуть сбросил скорость. Село встретило экзорциста лаем собак и криком гусиной стаи. «Действовать придется по наитию». Медленно, на первой передаче, он катил по одной единственной улице села в надежде встретить кого-нибудь. На лавочке, под деревом сидели две женщины. Антон остановил машину.

– Здравствуйте, – обратился вышедший из машины, в холод вечера Антон, – вы не подскажите, сегодня вот поножовщина у вас в селе случилась, вы знаете об этом?

Местные жительницы заохали, одна сказала:

– Конечно знаем, ты чего, все знают, а что такое-то? Из милиции ты?

– Нет, но тоже кое-что ищу, – Антон достал мобильник и показал женщинам фото иконы, – я заметил, что в доме убийцы висела эта икона, вы не знаете, что это значит и кто хозяин?

Одна из женщин перекрестилась, вторая сказала:

– Это Иван Черниговский, он убийца, а дед его – Георгий, он был в черных скопцах, про него все знали.

– Черные скопцы?

– Они как старообрядцы да только калечат себя, отрезают все лишнее как на иконе той.

– Ужас

– И не говори, ужас точно, дед Георгий родил сына, жена была, а потом со скопцами связался, раньше были они у нас в селе, секта это, да секта.

Слово взяла вторая женщина:

– Только здесь их больше нету, никто не знает куда делись, они ж себе все там поотрезали и детей не родили, вот и извелись.

– Ясно, спасибо вам за информацию.

«Весьма продуктивная поездка, надо будет погуглить об этих скопцах».

Вернувшись домой и сев за ноутбук, Антон не обнаружил ровным счетом никакой информации о таинственной секте. С тяжелыми мыслями он завалился на кровать и долго пытался уснуть. В ногах свернулся клубочком кот Шуруп.

Звонок будильника вырвал из сна. Без пятнадцати восемь. Подъем и вновь гнетущие мысли о нескорой разгадке похищения доктора Кользина. «Зачем я только впутался в это? Уже ведь взял за ритуал, надо было отказаться, хотя тут и самому интересно что за скопцы?», – корил сам себя Антон, орудуя зубной щеткой в ванной комнате.

Через пару часов, паркуясь у большого, из белого камня, храма, Антон подумал, что сколько медицинского оборудования можно было купить на эти деньги, но дух тоже дело важное, главное баланс. Внутри какая-то бабка мыла грязный пол, оставленный после прихожан, пришедших на утреннюю службу. Пахло ладаном и воском свечей, наполняющих тишину храма потрескиванием.

– Извините, а вы не могли бы священника позвать? Он ещё здесь? – спросил Антон.

– Здесь-здесь, сейчас позову, только не топчись, стой в проходе.

Через три минуты из комнатки, рядом с церковной лавкой, вышел молодой высокий священник, в руках он держал черную сумку, и по-видимому, уже собирался домой.

– Что вы хотели? – спросил он.

– Доброе утро, меня Антон зовут, я журналист, собираю информацию по поводу секты «Черные скопцы», вы знаете о таких?

– Знаю, конечно, мракобесы и отлучники это. Ересь и грязь! Только их уже и не существует.

– Я вот видел их икону, там Христос…

– Да-да. Знаю, не хули, знаю я как они Господа малюют, это сатанисты, которые убийствами занимались, не только себя калечили, но ритуалы мерзкие совершали, людям сердце протыкали, это нелюди, сатанисты они. Не хочу говорить об этой паскуде более, и извелись они в республике, больше не слышно о них.

– А что за ритуалы?

– Воскрешения, как они считали, но пожертвовать надо причинным местом или кровью невинного человека, зло это сущее.

– Это именно то, что меня интересовало.

«Выходит сейчас их нет, а раньше занимались ритуальными убийствами, теперь все сходится»

За прилавком «Маков цвет» стояла скучающая Женя. Увидев Антона, она улыбнулась:

– Привет, ну как успехи?

– Да вот есть информация кое-какая. Я уверен Аракчеев причастен к убийству Кользина, не появлялся он больше в зеркале? Хочу поговорить с ним.

– Нет, не появлялся, а зачем ему убивать врача?

– Я думаю он хотел с помощью одного ритуала воскресить дочь или типа задобрить смерть. Жаль, что не появлялся. А почему дверь в тот коридор открыта?

– Я снова ходила в ту комнату, мне так там нравится.

– Я же предупреждал, что этот тоннель может захлопнуться через два дня, можно навсегда там остаться, не пугает?

– Я больше не буду, ладно, не буду.

– Вы знаете, а глядя на этот проем у меня возникла кое-какая идея.

– Какая?

– Во все времена, лестница служила символом перехода в иной мир, лестница Иакова, с её ступенями на небо, например, символ границы между нашим миром и светом, а вдруг эти черные скопцы заложили кровавую жертву как раз под лестницу. Вы не против если я подниму доски и вскопаю землю?

– Ну если так считаете нужным, если лестница – это граница.

– Я съезжу домой за ломом и лопатой.

Через полчаса запыхавшийся Антон с фонариком в зубах вскрывал доски с облуплившейся краской под лестницей. С сильным скрежетом ржавые гвозди выходили из старого дерева. От поднятой пыли хотелось чихать. К этим невзгодам добавлялся гнетущий серный запах. Наконец, подняв последнюю доску, он обреченно выдохнул: пол был бетонным. Если труп и был здесь захоронен, то его при заливке бетоном могли давно найти. Нет, надо искать в другом месте. А где же Оксаночка, за поиск которой платит Женя двойной тариф?

В задумчивости Антон поднялся по зловонному коридору наверх и спустился в комнату пропавшей девушки.

Подошел к окну и отодвинул толстую штору. За окнами приятный взору пейзаж города двухвековой давности. Почему бы не рискнуть и не выйти наружу, все же для блага клиентки, она увидит его рвение и возможно согласится потом на свидание. Стоит попробовать. Это дело стало таким захватывающим приключением и довольно много уже найдено, надо идти до победного, и он со скрежетом рамы открыл окно нараспашку. В лицо ударил свежий весенний ветерок и повеяло запахом конского навоза. «Зато экология чиста», – подумал Антон и ловко спрыгнул на улицу.

IV

Прыжок на булыжную мостовую осушил пятки. Поохав и слегка подергав конечностями, он оправился и осмотрелся: широкая Шоссейная улица, пролегающая через центр старого Марьевска была на тот момент самой оживленной улицей, и действительно мимо Антона проезжали лошади, запряженные в телеги, кучера то и дело посматривали на странного человека в черной кожаной куртке и синих джинсах, выпрыгнувшего из окна жилого дома. По тротуару спешили прохожие разных слоев общества, под ногами которых кружились вечные обитатели города серые голуби.

Напротив дома Аракчеева, на противоположной стороне улицы, находился магазин «Бакалея Никифорова Тимофея» с вывеской, написанной дореволюционной кириллицей как сей текст. В магазин тут же вошел какой-то бородатый мужик в кирзовых сапогах и мешковидной куртке. Ниже по улице находилось, по-видимому, питейное заведение с вывеской «У Ивана». Антон выбрал первый магазин и перешел улицу, едва не попав под копыта несущейся кобылы с усатым казаком в седле.

– Куды прешь, шельма – прокричал обернувшись казак, и припустил дальше.

Антон подошел к магазину и потянул на себя массивную деревянную дверь на пружине.

Внутри пахло табаком и перцем, на прилавках стояли железные банки со специями, махоркой, английским табаком, а внизу, вдоль стен мешки: с мукой, рисом и разными крупами. Гладковыбритый продавец в очках взвешивал бородачу в кирзовых сапогах какой-то товар и Антон терпеливо ждал своей очереди, осматривая диковинное для него место. В самом углу под потолком висела икона в позолоченной рамке, грозно наблюдающая за всеми вошедшими. Нижняя половина иконы зачем-то была укрыта черной материей. «Как видеонаблюдение», – подумалось Антону. Вскоре бородатый завершил покупку, отдав продавцу медяки и забрав с весов мешочек со специями, вышел на улицу.

– Здравствуйте, – сказал Антон продавцу, немного смущаясь.

– Доброго дня, – ответил продавец, осматривая странного покупателя, – чего угодно?

– Я бы хотел с вами переговорить насчет вашего соседа напротив?

– Аракчеева что ли?

– Да, вы знаете, что его дочь погибла?

– Про Оксану тут все знают, очень жаль девицу, статная была, лицом ангел.

– Вы знаете кто ее лечил?

– Кользин Андрей. А ты кто такой вообще?

– Я журналист, из газеты, газеты.. «Имперские ведомости».

– Ну, понятно. И чего?

– Надо написать заметку об этом случае.

– Да что тут писать то? Пропала девица, по всему масоны украли и зарезали как они это обычно делают, ведь скоро пасха, вот и готовят свою свинью нам православным людям, – при этом продавец так скривился, что Антону сделалось не по себе. Продавец продолжил:

– Ты если ничего брать не будешь, то ступай отсюда, мне не до болтовни пустопорожней, не на базаре тут, понял?

– Ладно, спасибо, – брякнул Антон и направился к выходу. Выйдя хлопнул дверью так, что с иконы слетала материя, обнажив кукольное ангельское естество Иисуса на кресте.

Пронеслась мимо запряженная тройка с улюлюкающим кучером на вожжах, внутри открытого экипажа сидела какая-то дама в шляпке. Дама бросила любопытный взгляд на Антона и унеслась прочь. Козловский же направился к заведению «У Ивана».

Бах! Хлопнула резко о косяк открывшаяся дверь и на улицу вылетел бородатый мужичок пьяного вида, пошатнулся и плюхнулся в лужу на мостовой.

– Чтоб больше без денег не являлся или выпорю! Будешь должен пять монет! – прокричал мужику крепкий мужчина ростом под два метра, с пышными бакенбардами, стоя в дверном проходе.

– Да штоб тебя! – отозвался пьяный и встал из лужи.

Рослый с бакенбардами ринулся на мужичка и занес уже здоровенный кулак, чтоб ударить по лицу. Антон окрикнул гиганта:

– Не надо! Не бейте его! Я оплачу его счет! – и тут же задумался каким образом? – отпустите его, не бейте.

Двухметровый отступил.

Антон несколько оробел, но в ту же секунду двухметровый обернулся к нему и его злоба переменилась на добродушие, елейным тоном он произнес: «Милости просим, уважаемый в питейное заведение „У Ивана“, то бишь ко мне, проходите, коль хотите выпить»

Антон вошел внутрь, и хозяин резко закрыл дверь. Сквозь запыленные окошки во внутрь зала пробивался солнечный свет, за грязными столиками сидели посетители, многих из которых можно было назвать забулдыгами. Они прихлебывали вязкое дешевое пиво, оставляя липкие следы на грязных скатертях, некоторые цедили брагу или вино.

– Что будете пить? Семь копеек: в стельку, десять копеек до обморока! – заявил хозяин и широко улыбнулся.

– Мне бы пива, одну кружку, попробовать.

– Сейчас будет, а ты откуда такой разодетый? Сюртучок у тебя не наш.

– Был в Америке, приоделся по-тамошнему, – приврал Антон.

– В Америке? – протянул хозяин наливая из крана пенное пиво, – ну и как там? Говорят много золота нашли в этой Калифорнии?

– Да, золотая лихорадка уже заканчивается, но жил еще достаточно.

– Паровозы там ходят?

– Ходят.

– Эх ма! Пей! Та оплата пьяни на тебе теперь.

– Ладно, – сказал Антон, судорожно соображая как ему вывертеться.

Пиво было почти без газов – натуральное, сваренное по-старинке без углекислоты в баллонах, но в тоже время выпив полкружки, он ощутил приятное, теплое чувство в груди и голове.

– Что вы знаете об Аракчеевской Оксане? Не слыхали куда она могла пропасть?

– Слышал, что болела сильно и врач ее лечил, а потом и врач пропал. Сплетни всякие нехорошие ходят про это, что масоны могли их похитить, одни говорят, что скопцы.

– Черные скопцы?

– Они самые, чудики, эскулапа могли похитить и замучить, да и Оксану тоже, кто их знает. А может и абреки приложили к этому делу свои лапы, ради выкупа, но обыкновенно они сразу пишут письмо с суммой, а тут молчание. Аракчеев нет-нет зайдет поплакаться, серый стал лицом, жаль мне его. А ты чего интерес такой имеешь к этому делу?

– Я корреспондент газеты «Имперские ведомости»

– О! Так бы сразу и сказал.

– Да, что-нибудь еще известно об этом Аракчееве и враче?

– Ну купец сам то не чист на руку. Связался с этим архитектором, Курвуазье, он построил какой-то страшный тоннель в доме, это все слухи, но я верю, что Аракчеев как Оксана разбилась, на сделку с дьяволом пошел, мутная история. По началу веселый был и вот снова серый, угрюмый, сущий бес. Ты только про них хочешь у меня узнать? Курвуазье этот банк нам еще построил, а как построил так испарился, куда уехал никто не знает.

Открылась входная дверь и внутрь вошли два жандарма, за ними семенил хозяин бакалейной лавки.

– Вот он, это шпион! – сказал бакалейщик указывая на Антона, – вынюхивает здесь всякое, одет не по-нашински, кто таков неизвестно.

– Пройдемте с нами, – произнес басом один из жандармов и схватил Антона за руку.

– Куда? Мне нельзя, тоннель скоро закроется, – причитал с мольбой Антон, когда его тянули волоком из рюмочной.

– Кто расплачиваться будет? – прокричал Иван-хозяин, вслед уходящим жандармам, – он мне должен. И за Архипа тоже!

Жандармы молча выволокли Антона на улицу и повели вниз по улице к полицейскому участку. Проезжающие в каретах дамы и господа бросали на ведомого презрительные взгляды и отворачивались в сторону. Сгущались сумерки и серые низкие тучи заволокли заходящее солнце. Антона привели в участок и представили начальнику, имеющему пышные усы, низколобому главному жандарму Марьевска.

– Василий Петрович, подозреваемый в шпионаже доставлен, – отрапортовал молодой жандарм.

– Садись на стул, задержанный! – указал Василий Петрович на стул у стены.

Антон осмотрелся и понял, что побег здесь не осуществим – на окнах решетки, а в дверном проеме стоял вооруженный винтовкой жандарм.

– Кто таков? Чин? Фамилия?

– Антон Козловский, корреспондент «Имперский Вестник».

– Ваше командировочное при вас?

– Нет, утеряно.

– Где утеряно?

– В поезде ограбили, все документы украли жулики.

– Во те раз, что делаете в Марьевске?

– Пишу о городе, о пропаже дочери купца.

– Это что же, в Петербурге интересуются местечковым делом?

– Вдруг это горцы, мы пишем об отношениях русских поселенцев на Кавказе с горскими народами после войны.

– Любопытно. Что ж, пока что я вас отпустить не смогу, в камере проведете выходные, дадим телеграмму в Петербург, да сегодня пятница, уже восемь часов, будет известно лишь в понедельник, так что посидите у нас, уважаемый щелкопер. Кормят у нас сносно – кашами, не загнетесь. Как обратную телеграмму получим – мы вас отпустим, сразу же. Идите в камеру. Проводить!

У Антона все упало, завтра, в субботу тоннель закроется, и он останется в этом времени навсегда, а в понедельник его обман раскроется и его посадят в тюрьму или будут пытать до смерти как шпиона.

Бравый жандарм, не опуская винтовки провел Антона в камеру, сокрытую с одной стороны решеткой из которой виднелся коридор, и оставил там в одиночестве. Из небольшого окошка под потолком, проникал, ложась на земляной пол желтоватым пятном, свет полноликой луны. Антон сел на деревянные нары и склонил в отчаянии голову.

Что это? Жажда быстрой наживы и двойной тариф привели его в это место или желание понравиться симпатичной девушке? Определенно и то, и другое. Искушение и понты. Сейчас бы воскуриться кальяном, а не слушать как в углу пищит тюремная мышь и ноет голодный желудок китовые песни.

Закинул ноги на нары и сложил руки под головой, закрыл глаза. Но сон не находил – слишком тревожно было на душе. В середине ночи привели еще одного заключенного. Изрядно пьяного, шатающегося нарушителя порядка. Антон открыл глаза и узнал в новеньком пьяницу, за которого он заступился на улице несколько часов назад. Вот так встреча!

– Архип, – протянул пухлую ладонь мужичок, криво улыбаясь желтыми зубами.

– Антон, – тихо сказал Козловский и пожал новому знакомому руку.

– Ты это, дякую тебе, шо заступився за мене тода, Иван крепко бить может, в прошлу пятницу отлупил меня так шо хребет болит до сих пор. Дуболом он, а не трактирщик и кошта у нэго ого-го. А пиво сущая ссанина хуже, чем брага у бабки Верки. Брага краше, одной чарки хватит шоб похорошело в глазах, а трех шоб в сопли.

– Понятно, – обреченно ответил Антон.

– А ты чаво у нашом городе позабыл? Шукаешь чаво? Я тэбе не знаю, а у городе усих знаю и все меня знают, я конюх у Аракчеева.

– Да? – оживился Антон и встал с нар, сел поудобней и посмотрел внимательно на Архипа, – ты конюх у купца Аракчеева?

– Богом клянусь, всех кобыл его содержу, но як пятница так треба мэнэ нажраться, не можу без пива та браги, як жинка померла, так кажну пьятницу за воротник мэнэ треба, таке життя.

– Вы не знаете куда дочь его делась?

– Эх-ма, а ты никому не скажешь?

– Честное слово никому.

– А тебэ для чого это?

– Все думают это горцы похитили её.

– Нее, – улыбнулся Архип, – це не горцы, це мой Митька, сын мой.

– Что? Ваш сын?

– Они давно друг друга люблять. Две недели назад как сбежали з её хаты и от купца, тому шо вын серчав дюжэ сильно на нее, хотев за одного мануфактурщика её выдать, а вона з сыном конюха связалась, ну всяко бывает, мы то теперь свободны люди, спасибо царю-батюшке. Теперь может будет не Аракчеева, а Агафонова.

– Ну да.

– Ага, тильки вони вот-вот сбежать хотят в ту Мерику, на пароходе з Новороссийска, сначала до той Европы, а потом в Мерику. Тильки ты никому, як могила, будь ласка?

– Ага.

– Я Аракчееву пизже скажу, штоб не переживал, штоб не думал якого плохого, ну любов, така сильная, розумеешь? Кохання.

– Ага, а где они сейчас?

– Тебе скажи – ты ж Аракчееву побягишь.

– Нет.

– Поклянись!

– Клянусь!

– А зачем тебе это? Я хоть и под мухой, но соображаю чутка.

– Все думают, что это масоны или скопцы, или абреки, могут невиновные пострадать. Мне лишь увидеть и убедиться, и я зуб даю никому не скажу до положенного.

– С виду ты неплохой хлопец, за менэ заступився. Ладно, вони на старой фэрме пид Орловкой, ждуть поезда до Новороссийску, вин завтра в обед прибывает. Я попав сюды, получается не попрощаюся з сыном.

– Мне надо как-то вырваться отсюда или мне конец!

– Шо такэ?

– Я из будущего.

– Брешешь!

– Зуб даю, мне надо завтра попасть в комнату Аракчеева или застряну здесь навсегда. Помогите мне.

– Трэбы смекнуть как и чего. Охохох, ну и дела, я и думаю откудаво ты такой чудной весь. И балакаешь як то не по-нашенски. Це колдовство яко або магия?

– Технический прогресс и наука.

– Наука? Сильно. Во дела то. Во дела. Наука..

– Как же выбраться отсюда.

Антон начал вспоминать, что у него с собой в карманах: фонарик, ключи от дома и машины, блокнот, бумажник и смартфон. В тот же миг в голове сложился некий план, шаткий, ненадежный, но он всегда верил в удачу, и она ему не отказывала. Стоило попробовать. Антон подошел к решетке и принялся кричать и звать дежурного жандарма. На крик пришел молодой офицер с винтовкой наперевес, заспанного вида, шевеля тонкими и редкими усами под носом он спросил:

– Чего беснуешься, арестант?

Антон вдохнул побольше воздуха, достал айфон и включил видеозапись:

– Во имя черного ничто, именем владыки чистилища и преисподней, я похищаю твою бессмертную душу и насылаю проклятие на весь твой род до седьмого колена.

Архип охнул, сидя на нарах. Глаза жандарма округлились и налились злобой.

– Да я сейчас из тебя печенку достану!

Антон включил последнюю видеозапись и ткнул под нос жандарму экран. В нем он увидел себя, шевелящего в гневе усами и бойкую речь Антона, повторяющего заклинание.

– Что это такое? – спросил перепугавшийся жандарм.

– Я похитил твою душу и передам её Сатане в вечное пользование!

– Ты кто таков?

– Я колдун и волшебник! Слуга дьявола.

– Отдай мою душу! – взмолился жандарм, – отпусти душу или пристрелю тебя, гада.

Антон, под дулом винтовки, не ожидая такого поворота событий, покрылся испариной, но голос его был тверд:

– Тогда я заберу твою душу с собой в Ад, к хозяину подземелья.

– Отдай душу, собачий сын! – повторил испугавшийся жандарм, – верни мне!

– Одно условие: ты отпустишь меня на ночь, и я верну твою душу обратно.

– Христом богом прошу – отдай душу!

– Отпусти на ночь, я вернусь и отдам тебе твою бессмертную душу. Успокойся и опусти оружие.

Жандарм задумался, снял фуражку и почесал затылок.

– А ты точно вернешься?

– Да.

– Брешешь.

– Нет, честно говорю, что вернусь!

– Верни душу и тогда отпущу.

– Ладно, но если не отпустишь – заберу обратно!

– Ладно, ладно, колдун! Отпусти душу мою. Христом прошу.

Антон включил видеозапись и как только она закончилась нажал на кнопку «делит» и удалил её на глазах у удивленного жандарма.

– Это всё? Отпустил? – спросил он.

– Да, теперь твой черед, выпусти меня на улицу.

Звякнули ключи, щелкнул замок на решетке, и Антон вышел в коридор.

Оказавшись на улице, в свете звезд и луны Антон остановил ямщика на дряхлой кобыле, прыгнул в телегу и приказал править в Орловку к старой ферме.

Старая хатенка и ограда из срубов, заваленные хлева в свете луны предстали в зловещем виде. Антон попросил кучера подождать и крадучись направился ко входу, с обратной стороны были два оконца, в которых мелькали огоньки свечей. Антон немного волновался, как его воспримут беглецы, но отступать было нельзя. Тихонько постучал в дверь и услышал мужской голос изнутри: «Кто там?». «Я друг, я с добрыми намерениями, впустите на разговор, я от отца вашего Архипа». Откинулась щеколда и дверь распахнулась. Антон шагнул в тепло маленькой комнаты и увидел эту парочку.

Девушка с двумя каштановыми косами, действительно очень похожая на Женю, стояла у кровати и собирала большой чемодан с вещами. У самого входа рассматривал вошедшего Дмитрий, сын конюха, рослый молодой человек, гладковыбритый и похожий на деревенского учителя из произведений классиков.

– Извините, что помешал вам, – начал Антон, – я обещаю никому о вас не рассказать, просто мне нужно поставить точку в расследовании. Я искал вас, Оксана.

– Откуда вы узнали о нас? – спросил парень.

– От Архипа. Я дал слово ему, что никому не расскажу.

– Что вам надо? – испуганно спросила девушка.

– Меня Антон зовут. Я хотел узнать, что вы живы и здоровы, – при этом он незаметно, с уровня опущенных рук сделал несколько снимков Оксаны, – я из будущего, ваш тоннель Дьявола, который сделал ваш отец связал ваш век с двадцать первым.

– Небывальщина, – воскликнула Оксана и схватилась нервно за косу, – папенька с нечистой силой связался.

– От всего есть польза, – вставил Дмитрий, – и от нечистой силы тоже.

– Что вы имеете в виду? – спросил Антон.

– Оксана упала с лошади, доктор ей не помог, но тоннель этот вернул её живой и невредимой, правда есть один момент нехороший – через каждые три дня ночью, она засыпает как будто смерть её прибирает, а на следующее утро просыпается живой и здоровой.

– Боль страшная прошибает, – подтвердила Оксана, – но утром встаю как словно заново родилась. Вы папеньке ничего о нас не скажите?

– Нет, клянусь, я рад, что с вами все в порядке, желаю удачи и счастья вам на новом месте.

– Благодарим, – ответили беглецы.

– Можно попросить у вас несколько медяков расплатиться с ямщиком, чтобы довез меня до окошка в тоннель.

– Разумеется дадим, только никому о нас, – ответил Дмитрий и полез в карман за мелочью.

– Никому! А не могли бы вы Оксана, пояснить почему в вашей комнате висела икона сектантов-скопцов?

– Скопцов? – воскликнула девушка, – не может этого быть! Не может. Они еретики!

– Именно их иконка, лик Христа там оголенный.

– Её мне купчиха на прошлое рождество подарила, купчиха Никифорова, Жена Тимофея, что бакалейщик. Я честно и не знала, что она от сектантов. Знала бы не вешала. Ещё отец говорил мол красивая иконка и повесил её мне.

– Иной раз ошибки приносят весьма действенный полезный результат, – заключил Антон и попрощавшись вышел из хаты.