Текст книги "Двойная ошибка"

Наша гимназия – самая престижная в округе, попасть сюда обычному ребёнку нереально. Хотя я живу совсем рядом, вынужден был ездить далеко от дома в другую школу, пока год назад не занял первое место в области по математике. После этого руководство гимназии тут же вспомнило, что по месту жительства я должен учиться у них, и быстро организовало мой перевод.

Этот район города в основном состоит из частного сектора. В последние годы невысокие старые домики постепенно заменяют огромные особняки местной бизнес-элиты. Соответственно вместе с инфраструктурой меняется и контингент.

Люди, умеющие считать деньги, понимают, как важно дать детям хорошее образование, а потому гимназия активно поддерживается благотворителями из числа родителей наших мажоров. Все классы оборудованы по последнему слову техники. Да тут даже уборные, как в шикарных отелях!

Мажоры, как правило, учатся слабо, полагая, что зелёный свет им уже гарантирован богатыми родителями. Лишь немногие могут похвастаться высокими результатами и хорошими оценками.

Группировки «мажоров» и «умников» находятся в состоянии постоянной вражды. Мы зачастую даже не здороваемся друг с другом. Мажоры презрительно называют нас нищебродами и выскочками, подстраивают периодически мелкие пакости. Мы тоже в долгу не остаёмся. Впрочем, серьёзных стычек при мне не случалось ни разу. Более того, периодически между нами устанавливается перемирие, когда класс получает какое-то большое общее задание.

Сегодня каждой из групп нет дела до недругов – все увлечены встречей с друзьями.

– Десятый А! Ну-ка потише! Послушайте меня! – классная руководительница Маргарита Львовна, которая за лето стала какой-то совсем маленькой и незаметной среди вымахавших учеников, пытается привлечь к себе внимание.

Мы, конечно, не выстраиваемся в ряд по стойке «смирно», но поворачиваемся к ней, изображая на лице вселенскую скорбь из-за того, что нас оторвали от важных дел.

Рядом с классной стоит крепкий смуглый черноволосый парень. Обводит нас всех взглядом, в котором сквозит превосходство. К гадалке не ходи – мажор. Рядом с ним, чуть позади – худенькая девушка в длинном тёмном платье и мусульманском белом платке на голове. На нас не смотрит, изучая паркет или свои туфли.

– Ребята, у нас в классе новенькие. Познакомьтесь: Батур Кара и его сестра Айлин. Они приехали в нашу страну всего несколько месяцев назад и активно изучают русский язык. Надеюсь, вы их примете и поможете освоиться.

– Из ваших? – толкаю в бок стоящего рядом Тагира.

– Не знаю. Лицо незнакомое. Может, и пересекались в мечети, но я не запомнил. Как думаешь, мажоры?

– Наверняка.

– Может, спортсмен. Вон, здоровый какой. Борец или боксёр.

Мой друг – дзюдоист, неоднократный призёр всевозможных соревнований. В нашей гимназии учится немало его единоверцев, но они не принимают его в свой круг из-за материального статуса. У отца Тагира нет собственного бизнеса, он работает на старшего брата. Его многодетная семья не бедствует, но и близко не может сравниться с нашими мажорами. Впрочем, ему на всё плевать – его не интересует ничего, кроме спорта. Задираться к нему никто не решается, потому что рискует получить неслабую ответку.

– Десятый А, строимся и выходим на линейку!

– За ручки надо браться? – пищит кто-то из мажорок. Весь класс дружно хохочет.

Новенькие, как и следовало ожидать, тут же попадают в эпицентр сплетен.

– Прикинь, у них в доме охраны больше, чем жильцов. И все ходят с автоматами. Неспроста это. Наверняка их папаша – бандит или мафиози, – Тагир, как обычно, одним из первых узнаёт все местные сплетни.

Батур Кара оказывается высокомерным выскочкой. Но невозможно не признать, что у него безукоризненный английский, а первую контрольную по математике он умудряется написать на тот же балл, что и я. Да и в программировании он, похоже, шарит не хуже меня. Вот уж не ожидал от него такого: с виду ему очень подходит поговорка «Сила есть – ума не надо». Впервые сталкиваюсь с мажором, который может составить мне конкуренцию.

Сестра не отходит от брата ни на шаг. Выглядит забавно в своём длинном балахоне и платке с какими-то блестящими висюльками. Девчонки пытались было подтрунивать над ней, но Батур тут же поставил их на место. Интересно, она младше брата или они – такие непохожие между собой двойняшки? С учёбой у неё дела плохи: она едва говорит по-русски, а все способности к точным наукам природа явно отдала Батуру, обделив сестру, – видимо, решила, что математика этой девочке в жизни не пригодится.

Одноклассники называют её «принцессой Айлин». И есть в ней что-то такое – от настоящей принцессы: всегда исключительно ровная спина, высокомерие во взгляде, который она поднимает редко, но метко, и многочисленные украшения, которые обычно не носят наши девочки даже из очень богатых семей. Ловлю себя на мысли, что то и дело глаза неосознанно ищут эту восточную красавицу.

Школа начинает готовиться к осеннему балу. Внезапно оказывается, что Айлин хорошо поёт. Накануне праздника перед генеральной репетицией Маргарита Львовна просит меня:

– Лёня, сходи, пожалуйста, с Линой в актовый зал, покажи, что там у нас где, и помоги ей настроить музыку, микрофон и всё, что ей понадобится. Мы чуть позже к вам присоединимся.

– Ну идём, – обращаюсь к девчонке.

Она бросает вопросительный взгляд на брата, тот кивает, и она выходит из класса вслед за мной.

Девчонка всё время молчит, отвечает односложно: только «да» или «нет». Понимает меня – и то хорошо. Готовимся к репетиции, я включаю ноутбук, копирую с флешки «минус», проверяем колонки и микрофон. Когда заканчиваем и Айлин спускается со сцены, подаю ей руку, решая сыграть джентльмена. Но она поднимает на меня свои чёрные глазищи, одаривает убийственным взглядом и бормочет: «харам». Я уже слышал от неё это слово и делаю вывод, что подавать руку ей нельзя. Как они живут? Она же чуть не навернулась с этих ступенек в своём длинном платье!

На репетиции она поёт… У неё потрясающий голос! Готов слушать её пение бесконечно. До развода родителей мы жили в столице, и бабушка, папина мама, часто водила меня в оперу и филармонию, настаивая на том, что ребёнка нужно развивать гармонично. Именно благодаря ей я узнал и полюбил музыку, хотя никогда не играл ни на одном инструменте.

Глава 3

Айлин. Наши дни

«Меня это не интересует. Ты пойдёшь со мной, я тебя купил», – слова болезненно хлещут по сердцу. За почти три года работы в ресторане я и не такое слышала. Но от Лёни эти слова причиняют особую боль. Вчера, когда пьяные одноклассники несли всякую ахинею, было обидно, но терпимо. А сейчас – дышать перестаю, потому что каждый вдох даётся с трудом, обжигая внутренности лавиной отчаяния.

Десять лет… Десять лет назад он бросил меня на произвол судьбы. Я поверила ему, а он подставил меня, не побеспокоился о моей безопасности, крыше над головой и угле для ночлега. Бросил, не предложив никакой помощи, ни разу за эти годы не появившись в моей жизни.

Я так молилась, чтобы он нашёл меня и спас из того ада, в который периодически сталкивала меня судьба, но Бог не помогает грешницам…

И вот теперь Лёня стоит в нескольких шагах и уверяет, что купил меня. Тарас уже не первый раз берёт у клиентов деньги, вынуждая меня саму отбиваться от мужчин, которые считают, что им принадлежит весь мир.

Как же я устала от этой грязи и безысходности…

Тринадцать лет назад

Спускаюсь на кухню выпить воды. В коридоре свет приглушён, в доме тишина – уже очень поздно. Внизу в папином кабинете слышатся голоса. Мама всхлипывает, а папа говорит что-то на повышенных тонах. Знаю, что любопытство – грех, но ноги сами несут меня к дверям кабинета.

– Эмин, я боюсь! Неужели ты думаешь, что за границей они нас не достанут?

– Я не буду упрямиться и рисковать, как Осман, отдам им всё, что они хотят. Надеюсь, после этого они оставят меня в покое.

В темноте его голос звучит очень зловеще. Нам угрожает опасность? Смерть дяди Османа и его семьи не была случайной?

– Марьям, собери только самое необходимое. Всё должно выглядеть так, будто ты едешь с детьми на родину навестить родных. И никому ни слова!

– А ты? Эмин, я боюсь за тебя!

– Я приеду позже, когда улажу тут все дела. В случае чего, твой брат не оставит тебя.

Слышу, как мама плачет, а отец успокаивает её, и страх пронизывает меня от головы до кончиков пальцев. Забываю, зачем шла на кухню, и убегаю в свою комнату.

«И никому ни слова!» – папины слова стучат в висках. Это значит, что я не смогу попрощаться со своими любимыми подругами и учителями? А как же занятия музыкой?

Переезд в другую страну пугает меня. Мы много раз ездили навестить маминых родных, и я имею представление о жизни там. Не скажу, что мне не понравилось, но слишком много отличий от нашего привычного уклада. В чём-то больше свободы, в чём-то больше риска и опасности.

Есть ли там такая же женская школа? Позволит ли мне отец учиться? Смогу ли я продолжать заниматься музыкой и вокалом? Я совсем не знаю их языка. Батур давно учит русский наряду с английским, потому что папа считает, что это необходимо для его будущего бизнеса. И я бы тоже хотела, но родители уверяют, что для девочки это – лишнее.

Наутро мама ничего нам не говорит, а я помню папино предостережение и тоже молчу. У меня очень умный отец, он всё правильно решит, нужно только слушаться и выполнять все его требования. Пытаюсь вести себя, как ни в чём не бывало, но удаётся мне это плохо. Учительница вокала замечает мою нервозность, но, к счастью, объясняет это женскими днями и не ругается.

Дома всё идёт, как обычно, и даже начинает казаться, что тот ночной разговор мне приснился. Но спустя несколько дней отец неожиданно говорит:

– Дети, через полчаса мы едем в аэропорт. Вы с мамой летите в гости к дяде Юнусу.

И я понимаю, что вот оно – начинается то, о чём разговаривали родители ночью в кабинете.

Что можно собрать за полчаса? В панике разбегаемся по комнатам, хватаем хотя бы самое необходимое. Чувствую, что не вернусь сюда, поэтому стараюсь запихнуть в рюкзак самые дорогие моему сердцу вещи. На лицах брата и сестры я вижу недовольство, но никто не осмеливается озвучить его вслух. В нашей семье принято, что распоряжения отца не обсуждаются.

Ровно через полчаса с небольшими рюкзаками и одним чемоданом на четверых мы стоим во дворе и ждём, пока шофёр выводит машину из гаража. Батур и Дерья думают, что мы летим ненадолго, как обычно – на неделю или около того. Я же подозреваю, что на сей раз мы задержимся там намного дольше, но не решаюсь уточнять у взрослых. Отцу виднее.

В самолёт мы садимся с двумя папиными охранниками. Они сопровождают нас по всему пути к дому маминого брата, а потом сразу возвращаются обратно.

На новом месте поначалу всё идёт, как обычно, когда мы приезжаем сюда в гости. Нас даже размещают в те же комнаты, что и всегда. С прислугой мы уже знакомы, правила этого дома нам известны. Только теперь повсюду нас сопровождает охрана, которую дядя Юнус нанял специально для нас.

Кроме того, он нанимает нам учителей русского языка. Батур занимается отдельно, поскольку у него уже хорошие знания, а мы с сестрой начинаем с самых азов. Мне легко даются гуманитарные предметы, я схватываю языки буквально на лету, но всё равно русский кажется сложным, намного труднее английского.

Нам так никто и не говорит, как долго мы пробудем в гостях. Брат начинает что-то подозревать, а я – всё больше волноваться за папу. Прошу маму нанять мне учителя музыки и вокала – музыка меня всегда хорошо отвлекает от переживаний. Но она мне отказывает, ссылаясь на отсутствие распоряжений отца на этот счёт. Она никогда не делает что-либо, не посоветовавшись с ним. Но через несколько дней мне привозят электронное пианино, тем самым разрешая заниматься музыкой хотя бы самостоятельно. Становится окончательно понятно, что возвращаться на родину в ближайшее время мы не планируем.

Папа приезжает спустя два месяца и сообщает, что мы некоторое время будем жить в этой стране. Но с мамиными родственниками мы не остаёмся, а переезжаем в другой город. Нам снова никто ничего не объясняет, мы просто выполняем папины распоряжения. Мне всё больше кажется, что мы от кого-то бежим.

* * *

В гимназии поначалу всё выглядит слишком непривычным, а потому пугающим. На родине я училась в частной школе для девочек, а здесь мы с мальчиками вместе, что добавляет мне стресса.

Из-за плохого знания языка осваиваюсь медленно. Но постепенно у меня появляются друзья, и не только среди девочек. Батур, правда, сердится и постоянно говорит мне, что я не должна дружить с мальчиками, тем более если они другой веры и другого социального статуса.

А какой наш нынешний статус? В Турции мы были богаты. Но если отец отдал всё в обмен на нашу безопасность, то теперь мы богаты или бедны? Подозреваю, что по местным меркам всё ещё богаты, раз «мажоры» (слово-то какое смешное!) принимают нас с Батуром за своих. Но мне с ними тяжело: девочки слишком развязные, их поведение порой шокирует. Впрочем, они тоже смотрят на меня, как на восьмое чудо света, и посмеиваются.

У Батура появляются друзья и новые интересы, ему быстро надоедает опекать меня, но он боится оставлять меня без присмотра, а потому поручает следить за мной Тагиру. Парень нравится брату – нашей веры, знает рамки приличий, может постоять за себя, и меня в обиду не даст.

Без опеки брата я теряюсь. Хоть он старше меня всего на двадцать минут, я привыкла во всём полагаться на него. Но общение с новыми друзьями и подругами даёт свои результаты: мне значительно легче становится изъясняться по-русски, постепенно пропадают чувства страха, неуверенности и дискомфорта. К окончанию школы мне кажется, что я живу в этом городе не два года, а всю жизнь.

Одиннадцать лет назад

Папа сперва категорически против моей учёбы после школы, уверяет, что как только мне исполнится восемнадцать, сразу выдаст меня замуж. Эти разговоры мне совсем не нравятся, поскольку мечтаю выбрать себе мужа самостоятельно, по любви, а не по папиной указке. Но разве я могу с ним спорить?

Я только тихонько прошу маму поговорить с ним насчёт учёбы. Может, муж будет не против и позволит мне потом продолжать учиться, всё-таки в этой стране нравы даже в религиозных семьях не такие строгие. А если нет, то бросить я всегда успею. Не представляю, какие мама выдвигает аргументы, но мне разрешают поступить в консерваторию и заниматься музыкой и вокалом.

За два года ситуация вокруг папы, видимо, успокаивается. Он сокращает охрану, разрешает нам выходить в город без телохранителей. Как обстоят его коммерческие дела – не имею понятия. Батура тоже не посвящают пока во взрослые вопросы. Его задача – учиться в университете, чтобы стать достойным преемником отца.

Видимо, жизнь в местном обществе всё-таки развращает и заставляет проще смотреть на многие вещи. У меня появляется тайна – я дружу с мальчиком. И это не просто болтовня на переменах между уроками, а самые настоящие свидания. Правда, ходим мы гулять не вдвоём, а с моей подругой Лейлой и её парнем, и ничем предосудительным не занимаемся. Очень боюсь, что если об этом узнает отец, то сильно разозлится.

– Айлин, о чём ты вообще думаешь! – ругает меня Батур, когда случайно встречает нас на прогулке. – Ты представляешь, что будет, если кто-то узнает? Ведь сегодня на моём месте мог оказаться папа или кто-то из его знакомых!

– Батурчик, миленький, не выдавай меня родителям! Лёня ничего такого себе не позволяет. И Тагир с нами ходит, ты же всегда ему меня доверял.

– Ну хорошо, я-то не расскажу, но ты же понимаешь, что через полгода отец выдаст тебя замуж. Расстаться с друзьями будет нелегко. Ты справишься?

– Мы же не знаем, что будет через полгода, – отчаянно гоню плохие мысли, хотя, что может измениться для нас с Лёней?

– Лина, что бы ни было, он не нашей веры и из простой семьи. Не пара он тебе. Отец никогда не допустит вашего брака. Никогда! И чем раньше ты это поймёшь, тем легче тебе будет с этим смириться. Линка, я же за тебя переживаю. Вижу, как ты к нему прикипела. Но всё это зря. Нельзя девочкам влюбляться до замужества, неправильно это. А если муж узнает?

Что толку спорить? Я и сама понимаю, что совместное будущее у нас возможно только в мечтах. Но чем дальше, тем больше меня затягивают эти отношения. Без Лёни я не могу дышать. Не видеть его хотя бы два дня – пытка. Фантазирую, что однажды он меня украдёт по турецкой традиции «Кыз качырма» (кража невесты) – и папа не сможет этому противостоять.

Совершеннолетие становится днём моего личного траура. С ужасом каждый день жду сватов, вслушиваюсь во все разговоры взрослых, чтобы заранее узнать о своей участи и подготовиться к ней. Но сменяются месяц за месяцем, и ничего не происходит.

Заканчивается учебный год, начинается лето и сессия. Вокруг всё благоухает и совсем не располагает к меланхолии. Но именно в такой день Батур стучится ко мне вечером и шепчет:

– Я случайно услышал, что папа нашёл тебе жениха. Вот-вот пришлют сватов. Так что даже не думай больше видеться со своим возлюбленным, не дай Аллах кто-то узнает о нём. Позор ляжет на всю нашу семью! Папа тебе этого не простит!

От ужаса теряю дар речи, только киваю…

Нет, только не это. Я не переживу, не смогу выйти замуж за кого-то другого, кроме Лёни…

Вопреки увещеваниям Батура, я всё-таки решаюсь ещё раз встретиться с любимым, чтобы попрощаться.

– Лёнечка, мы больше не можем встречаться. Отец нашёл мне жениха, скоро сваты придут. Совершенно не представляю, как я буду без тебя жить!

– Любимая, Тагир мне подсказал, что есть способ убедить твоего отца выдать тебя замуж за меня.

Смотрю на него с сомнением. Не могу придумать ни единого расклада, при котором это возможно.

– Лина, только пообещай, что прежде, чем возмущённо дашь мне пощёчину, выслушаешь до конца и обдумаешь то, что я скажу.

Киваю. А что мне остаётся? Если есть хоть один крохотный шанс остаться с любимым, я непременно воспользуюсь им.

Лёня мнётся, и я начинаю волноваться ещё сильнее. Что он там задумал?

– Ты готова стать моей женой?

– Конечно! Только как это сделать?

– И тебя не пугает, что я из простой семьи и другой религии?

– Это всё такая ерунда! – выпаливаю. – Как у вас говорят: «С милым рай и в шалаше»?

– Тогда вот, что мне Тагир подсказал. Мы должны с тобой переспать. В идеале – чтобы ты забеременела. Тогда твой отец никуда не денется, отдаст тебя мне, чтобы избежать позора. Но ты должна быть готова, что он будет очень недоволен.

По мере того, как Лёня всё это мне выдаёт, мои глаза наверняка округляются и становятся такими, о которых говорят: «вылезли на лоб». Отчаянно мотаю головой из стороны в сторону. Нет, это невозможно! Всё, что угодно, только не это! Позволить мужчине, пусть даже и любимому, прикоснуться к себе до свадьбы, отдать ему свою честь? Нет! Я не смогу! Я умру скорее…

– Лина, любимая. Подумай, пожалуйста. Я никогда тебя не брошу, буду любить тебя всю жизнь. Хочешь, пойдём прямо сейчас заявление в ЗАГС подадим? Я не переживу, если ты выйдешь замуж за кого-то другого, умру без тебя!

Глава 4

Вечером папа зовёт меня к себе в кабинет.

– Айлин, я выбрал тебе жениха. Зияд Джафаров – человек очень достойный и богатый. С ним ты будешь в достатке и полной безопасности. Это – отличная партия для тебя, о лучшей даже и мечтать невозможно! Думаю, скоро он пришлёт сватов, и через пару месяцев сыграем свадьбу.

– Папа, но он же старый!

– Доченька, ну почему же старый? Ему всего тридцать пять.

– Он старше меня на семнадцать лет!

– Так это замечательно! Взрослый, опытный, внимательный – то, что надо молодой девушке. Не то, что молодые юнцы, которые не знают толком, как с девушками обращаться. Кстати, его сестра закончила университет и работает, так что, может, он и тебе разрешит продолжить обучение, – папа знает, на что надавить.

А мне даже и возразить ему на это нечего. Потому что это – конец… Крах всей моей жизни…

Как ни пытаюсь примерить на себя роль жены этого богатого мужика, никак не получается. Даже в мыслях он вызывает у меня панику и отвращение. Как бы сильно я ни любила родителей, я не могу согласиться на этот брак. И что же мне делать?

Несколько дней проходят в мучительных раздумьях, панике и отчаянии. Я ведь знала, что будет именно так – папа подыщет мне богатого и перспективного мужа из наших. Но почему-то именно сейчас, когда из абстрактного мужа в отдалённой перспективе он превратился во вполне конкретного мужчину, моя душа особенно остро не приемлет этот брак.

Не могу ничего изменить, не могу повлиять на решение отца… Не могу противиться ему или отказаться. Но и без Лёни я жить не могу. Мне не с кем посоветоваться, некому излить душу. Что же мне делать? Я должна принять решение сама. Жизнь или смерть…

На встречу с любимым иду на дрожащих ногах. Он ведёт меня к себе домой, пока мама с отчимом на работе. От страха я на грани обморока. И хотя Лёня старается быть нежным и всячески подбадривает, мне это ни капельки не помогает. Кажется, я лечу в бездну…

Осознание того, что натворила, погружает в ужас. Я ещё жива, но душа уже горит в адском пламени.

Однако это не конец моего кошмара. Самое трудное ещё впереди – мне предстоит признаться во всём отцу. День за днём выжидаю подходящий момент, но папа то занят, то возвращается домой в плохом настроении. С Лёней с тех пор мы видимся лишь однажды мельком, и я прошу его подождать ещё немного.

Ничего не могу с собой поделать – продолжаю тянуть с разговором, опасаясь папиного гнева и откладывая свой судный день… Я не переживу этот ужас…

Отец, словно почуяв неладное, усиливает мою охрану. Хотя, что меня стеречь, если я дальше нашего двора никуда не выхожу, собираясь с духом и продумывая слова для признания.

Когда тест показывает две полоски, у меня начинается истерика. Интуиция подсказывает, что у нас с Лёней ничего не получится, и это конец… Но что мне делать дальше – не представляю совсем. Я в тупике! Выхода из него нет…

Лежу на кровати, орошая подушку своими слезами.

– Лина, что случилось? – вздрагиваю от неожиданности, услышав голос сестры. Не заметила, как она вошла.

Не отвечаю. Как объяснить сестре, что я лечу в бездну ада?

– Лина, хочешь, я маму позову? – голос Дерьи звучит озабоченно.

– Не надо, я сейчас успокоюсь… – только мамы мне сейчас не хватает!

Мне бы с Лёней увидеться, подпитаться от него уверенностью и спокойствием… Только кто меня пустит к нему?

Немного успокаиваюсь, чтобы не пугать сестру, и иду в ванную умываться. Оборачиваясь, обнаруживаю, что тест выпал из кармана и лежит на кровати. Дерья заметила его? Меня окатывает ужасом. Если она его видела, то может рассказать маме, а та непременно сообщит отцу.

Конечно, уверенности, что сестра заметила тест, нет. Она вполне могла не обратить внимания или не понять, что это. Всё-таки ей только пятнадцать – в её возрасте я вообще ничего не знала о беременности и тестах.

Привожу себя в порядок и решительно спускаюсь, чтобы поговорить с отцом. Дольше тянуть невозможно. Но у него, как назло, какие-то гости, и разговор снова откладывается. Зато Батур огорошивает меня новостью, что в четверг приедут сваты. Осталось всего три дня! Утром отец уезжает до того, как я встаю. И снова я вынуждена ждать своего суда.

А вечером начинается ад… Как я и боялась, родители узнают от сестры о моей беременности. Мама рыдает, папа мечет молнии. Когда меня зовут к нему в кабинет, моя участь уже предрешена. После гневной тирады отец выносит вердикт:

– Завтра приезжает Юнус с семьёй, нужно его встретить, как ни в чём не бывало. А послезавтра с утра поедешь с матерью в клинику. Марьям договорится, чтобы тебе сделали аборт и заштопали.

Нет, пожалуйста, только не это! Лучше убейте меня! Выражение моего лица папа истолковывает по-своему. Его голос смягчается.

– Не переживай, дочка, восстановят твою невинность. Молись, чтобы врачи сработали ювелирно и Джафаров не догадался о твоём позоре. Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком, и ты больше ничего не выкинешь.

– Эмин, а как быть с Дерьей? Она может проболтаться.

– Придумай что-нибудь. Объясни, что тесты в этой стране не всегда качественные, что у девушек бывают гормональные сбои. Что ты отвела Айлин к врачу, и тот подтвердил её девственность и назначил лечение. Ну не мне тебя учить! Будь изобретательной.

О чём они говорят? Что за бред?

– А ты с этого дня под домашним арестом! Я сделаю всё, чтобы свадьба состоялась как можно скорее. Но не дай Аллах кто-нибудь узнает… Айлин, я отправлю тебя в Турцию к моей тётке. Будешь до конца дней ухаживать за ней вместо сиделки! Молись, чтобы моя сделка с Джафаровым не сорвалась и свадьба состоялась!

– Но, папа! Лёня хочет жениться на мне… – говорю шёпотом, на большее мне не хватает смелости.

Папа меняется в лице и снова закипает.

– Ты совсем из ума выжила? Тебе мало того, что опозорила меня и подставила перед Джафаровым? И ещё неизвестно, чем закончатся послезавтра твои приключения! Ты должна думать о том, чтобы заштопали тебя качественно, чтобы после аборта не было осложнений, и забеременеть снова смогла! Ты вообще в своём уме? Да как тебе наглости хватает ещё рот открывать? За русского замуж пойдёшь только через мой труп!

Вот и всё… Спорить с ним бесполезно, всё будет так, как он приказал. Моего ребёнка убьют, а меня починят, чтобы игрушка Джафарова выглядела, как новенькая. Выползаю из кабинета и плетусь на кухню за водой. Почему-то очень хочется пить…

– Деточка, что с тобой? – тут же набрасывается на меня наша повариха Диля – весёлая женщина средних лет.

Рыдаю и не решаюсь рассказать ей о своей беде…

План появляется в моей голове неожиданно.

– Диля, умоляю, помоги мне!

– Да что случилось-то?

– Мне нужно уйти из дома. Только так, чтобы меня не увидели папины охранники. И чтобы никто не знал. Ты ведь уже закончила на сегодня? Можешь меня вывезти на своей машине? Я могу в багажник залезть или лечь на дно в салоне.

– Я бы с радостью помогла, но… твой отец меня убьёт, если узнает.

– Диля, умоляю. Не смогу так жить… Не смогу, понимаешь?

– Так, стоп. Может, всё-таки скажешь, что случилось?

– Папа мне жениха нашёл, а я люблю другого! – надеюсь, что этой информации ей будет достаточно, чтобы мне помочь. Всю правду сказать мне никогда не хватит смелости.

– И ты решила убежать к нему?

Киваю, заливаясь слезами. Слышала, что есть старый обычай, по которому женщина сама приходит в дом к мужу и становится его женой. Я должна это сделать, у меня нет другого выбора. Я не могу позволить им убить моего ребёнка!

– А к чему такая спешка?

– Потому что завтра приезжают гости, все будут заняты и не сразу меня хватятся. Ну пожалуйста! Это вопрос жизни и смерти!

Диля колеблется – её можно понять, она боится отца, держится за это место. Если папа узнает, что она помогла мне сбежать, ей точно придётся несладко. А мне ещё нужно где-то пересидеть хотя бы несколько дней… О том, что и как будет дальше, не думаю. Сейчас мне кажется, что главное – покинуть эти стены, а там Лёня что-нибудь обязательно придумает.

Когда я уже теряю всякую надежду, Диля неожиданно соглашается и даже предлагает свой план.

Поднимаюсь в комнату, расстилаю постель, заталкиваю под одеяло вещи, чтобы от дверей казалось, что я сплю. Телефон оставляю на тумбочке – наверняка в нём маячок. Кредитные карты тоже наверняка отслеживаются. Бросаю в рюкзак паспорт и все украшения. Их негусто, самые дорогие хранятся у папы в сейфе, мне до них сейчас не добраться, но и этого нам хватит на первое время. Немного вещей. Я готова!

Выжидаю, пока в доме станет тихо, и крадусь на кухню. Повариха не ушла домой, придумав уборку перед приездом гостей, и дожидается меня. Тайком пробираемся к её машине. Охрана расслабилась: время за полночь, кто-то наверняка спит, другие смотрят телевизор или играют в компьютерную игру – в окнах их домика мигает свет, отбрасываемый экраном. Диля беспрепятственно выезжает из двора и спустя короткое время мчится по трассе.

Не имею понятия, куда она меня везёт. Едем по ощущениям не меньше часа, а может, и больше. Останавливаемся. Выглядываю из машины: мы в каком-то селе. Диля заезжает во двор и закрывает за нами ворота.

Собаки поднимают лай. На крыльце зажигается свет, и появляется пожилая женщина.

– Мама, привет!

– Диля? Что ты тут делаешь в такое время?

– Мамуль, я привезла тебе постоялицу. Она пару дней у тебя погостит. Соседям о ней сообщать необязательно.

Беру у Дили телефон и решаюсь наконец-то позвонить Лёне, но его номер не отвечает – видимо, выключил на ночь.

Несмотря на сильное волнение, засыпаю как убитая. Не слышу, когда Диля уезжает – рано утром ей нужно быть на работе. Меня немного мучает совесть, что из-за меня ей почти не удалось поспать, а сегодня тяжёлый день – приезжают мамины родственники, и нагрузка на неё возрастёт.

Весь день не нахожу себе места. Телефона у меня нет. Когда выберусь отсюда, куплю новый, а пока держу связь через Тамару – хозяйку. С Дилей мы договорились, что она утром свяжется с Лёней и сообщит, где он должен меня забрать. Нервничаю, успеет ли он уехать за мной до того, как ему на хвост сядут папины ищейки. Но он у меня очень умный, наверняка найдёт способ, как от них улизнуть.

Диля матери не звонит, поэтому я так и не знаю, удалось ли ей передать адрес. Лёнин телефон по-прежнему не отвечает. В городе мне в ближайшие дни появляться нельзя – наверняка меня ищут. Остаётся только ждать.

– Не волнуйся ты так. Сама же говорила, что сегодня у вас дома гости, Диле не до звонков нам. Но не сомневайся, относительно твоего кавалера она наверняка сделала всё в точности, как договаривались. Появится он тут как миленький не сегодня завтра.

Тамара говорит уверенно, и это меня немного успокаивает. Пытаюсь помогать ей по хозяйству, чтобы чем-то занять руки и не давать волю мыслям. Потому что на душе очень нехорошо. Мучает предчувствие какой-то беды, но не пойму, с кем она должна случиться…

В таком тяжёлом ожидании проходят несколько дней. Придумываем с Тамарой правдоподобные объяснения, почему нет звонков от Дили и до сих пор не приехал Лёня. Звоним, но их телефоны не отвечают. Как ни крути, а выходит, что-то пошло не так. Больше того – с Дилей явно что-то случилось. Пытаемся связаться с её мужем, но он в рейсе, и телефон вне зоны доступа.