Текст книги "Предательский поцелуй"

– Для чего же нужна семья, дорогая Изабелла? Поверь, ты оказала мне большую услугу, оставив свой дом и приехав сюда. С тобой этот дом будет не таким одиноким и тихим. Но идем, ты, должно быть, проголодалась после долгого путешествия. Паоло, накрой для нас стол и скажи, что моей гостье нужна ванна. А теперь, Изабелла, ты должна рассказать мне, как поживает твой отец. Мама всегда любила его больше других родственников. Она все время говорила о том, какой он мудрый и как много знает.

Паж по имени Паоло поклонился и отправился вниз по лестнице. Катерина, взяв Изабеллу под руку, повела ее наверх. Пока Изабелла рассказывала кузине об отце, заверяя, что он прекрасно себя чувствует и по-прежнему весьма учен, девушки прошли в комнату, которая определенно принадлежала Катерине. Она была не такой официальной и чопорной, как остальные помещения в доме, – большой зал, столовая и гостиные, но куда более роскошной.

На мраморных полах лежали редкие ковры глубоких красных и синих тонов, стены скрывались за гобеленами, изображавшими брак в Кане Галилейской и Диану на охоте. Эти плотные гобелены надежно преграждали путь сквознякам. Мебели было мало – несколько кресел и столиков, в углу Изабелла заметила лютню и клавесин.

Через другую дверь девушки прошли в спальню. Бархатные портьеры были отдернуты, и солнечный свет беспрепятственно лился в окна со свинцовыми переплетами. Лучи ложились на пол, покрытый коврами, освещали огромную кровать резного дерева. Голубое покрывало было откинуто, а простыни смяты, словно Катерина лишь недавно встала с постели. Здесь стояли резные сундуки, обтянутые бархатом кресла, на стенах висели зеркала, а в резном медном шаре, свисавшем с потолка, тлели травы, источая мягкий аромат.

Изабелла изумленно оглядела спальню. Это помещение отличалось от ее комнатушки с белеными стенами куда сильнее, чем она могла вообразить.

– Даже представить себе не могу, что в таком доме может быть тихо и одиноко, – пробормотала она.

Катерина рассмеялась:

– Уверяю тебя, так и есть! Такой огромный, пустой дом только для меня и Маттео. Вот почему я так часто выхожу отсюда. Ты тоже будешь стараться реже здесь бывать, вот увидишь.

Легкая тень промелькнула по лицу Катерины, облачко, закрывшее солнце. Но уже через мгновение тень рассеялась, и Катерина снова заулыбалась.

– Позволь мне показать тебе твою комнату, Изабелла, – сказала она. – Я велела приготовить ее специально для тебя.

Комната Изабеллы примыкала к спальне Катерины и обстановкой очень напоминала апартаменты хозяйки. Кровать была застлана темно-розовым покрывалом, портьеры такого же цвета украшали окна. У камина стояли два кресла резного дерева, небольшой столик и пяльцы, крышки сундуков для одежды были открыты.

– Здесь очень уютно, – сказала Изабелла, оглядывая комнату. – Очень. Мне тут будет хорошо, я уверена.

– Прекрасно. Если тебе что-нибудь понадобится, только попроси. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома.

Катерина подошла к стене, которую украшали два гобелена в зеленых и кремовых тонах со сценами греческого пира. Между ними висела небольшая картина в изящной золотой раме.

– А это одно из моих сокровищ, – сказала Катерина. – Я подумала, что тебе это должно понравиться.

Не отрывая завороженного взгляда от картины, Изабелла подошла ближе. Яркие живые краски притягивали взор. Девушка никогда не видела ничего подобного. Сцена, изображенная на полотне, была довольно обычной – Мадонна с младенцем Христом на фоне пейзажа, написанного бледно-зелеными и золотистыми красками. Изабелла и сама не раз рисовала Деву Марию. Но такую картину она видела впервые.

Синий и белый цвета одеяния Марии, ее золотые волосы, персиковый оттенок кожи Мадонны и ее младенца – это была сама жизнь. Картина совершенна, подумала Изабелла, в ней не было ни одного изъяна. Грациозная поза Мадонны, точность и изящество линий, нежность красок. Протянутая рука Марии казалась такой хрупкой, такой притягательной, что Изабелла едва подавила желание коснуться ее. Она спрятала руки в складки юбки.

Катерина внимательно смотрела на полотно, слегка склонив голову в бессознательном подражании Мадонне.

– Разве это не прелестно? – проговорила она. – Картину написал Джованни Беллини из Венеции, он использовал новый метод смешивания краски с маслом.

– Я никогда не видела ничего более прекрасного, – искренне ответила Изабелла, мысленно обещая себе узнать как можно больше об этой новой волшебной технике живописи.

Катерина улыбнулась:

– Я слышала, ты тоже не чужда искусству, кузина. Говорят, ты и сама прекрасно рисуешь.

– Я не художница, – покачала головой Изабелла. – Не настоящая художница, как этот синьор Беллини. Я почти не училась рисовать, но очень люблю искусство. Это самое прекрасное, что может быть в мире, ради чего стоит жить, разве не так? Искусство делает нас лучше.

Катерина пристально посмотрела на нее, выгнув золотистую бровь, и Изабелла почувствовала, что краснеет.

– Прекрасно сказано, Изабелла. Искусство и в самом деле поднимает нас над мирской суетой. Только с его помощью мы можем представить себе, что значит – коснуться божественного. – Катерина схватила кузину за руку. Ее пальцы были тонкими и слабыми, как у ребенка. – Я знаю, наши семьи не всегда ладили, кузина, но я очень рада, что ты теперь здесь, со мной.

Неожиданно для себя Изабелла поняла, что и она тоже испытывает радость. Глупые сомнения, охватившие ее на пороге этого дома, исчезли бесследно. Разбойники, красивый незнакомец, спасший ее, теперь казались ей сном. Она снова обратила взор на картину. Ее недосягаемая совершенная красота стала ей чуточку ближе.

– Я тоже очень рада. Надеюсь, я смогу быть тебе полезной.

Катерина покачала головой:

– Одно твое присутствие приносит мне облегчение. Я уверена, мы станем настоящими подругами.

Дверь комнаты распахнулась, целая кавалькада слуг внесла подносы с едой, кувшины вина и воды и даже огромную деревянную ванну.

– Наконец-то! – воскликнула Катерина. – Ты, должно быть, умираешь от голода.

В одно мгновение превратившись в строгую хозяйку дома, она внимательно следила за тем, как слуги сервируют стол и наполняют ванну горячей водой.

Изабелла повернулась к стене, чтобы еще раз бросить взгляд на шедевр Беллини, и тут заметила еще одну картину. Она висела у двери, рама ее была более простой, но столь же изящной. Цвета менее яркие, чем на полотне Беллини, создавали ощущение бесплотной неземной фантазии. Это был портрет Катерины, изображавший ее в розовом платье с низким вырезом. Великолепные золотистые волосы стягивал белый шарф. Она смотрела куда-то в сторону, а на ее губах играла легкая улыбка.

На шее сияло тяжелое золотое ожерелье в виде змеи с рубиновыми глазами. Была ли эта змея символом загадочной болезни Катерины, ее отстраненности от этого мира?

Сделав над собой усилие, Изабелла отвела взгляд от картины и посмотрела на кузину, которая отдавала распоряжения слугам. Катерина улыбалась, но в ее глазах затаилась тень. Изабелла снова подумала о своем спасителе и о тьме, крывшейся на дне его зеленых глаз.

– А теперь, кузина, ты должна поесть, – сказала Катерина. – Потом я одолжу тебе одно из моих платьев. Сегодня вечером у нас важное дело.

Важное дело? Неужели вот так, с ходу, и начнется ее новая жизнь? Изабелла почувствовала, как ее желудок стягивается в тугой узел.

– Катерина, я думаю…

Но она не успела договорить. В соседней комнате послышался шум, раздались тяжелые шаги, лай собак, громкие раскаты мужского смеха. Дверь распахнулась, и на пороге появился настоящий гигант.

Изабелла сразу поняла, что это брат Катерины, ее кузен Маттео, у него были рыжевато-золотистые волосы, как у сестры. Но Катерина была бледной и хрупкой, а Маттео – высоким и широкоплечим, он излучал кипучую энергию. На нем был простой темный камзол и высокие кожаные сапоги, покрытые грязью. Следом за ним в комнату вбежала целая стая собак, похоже, он только что вернулся с охоты.

– А это, наверное, и есть наша прекрасная кузина! – воскликнул Маттео, и его громкий голос в маленькой комнате прозвучал как-то неуместно. – Изабелла, Катерина вот уже несколько недель не может говорить ни о чем, кроме вашего приезда. Хорошо, что у нее наконец появится подруга.

– Я рада, что приехала, – ответила Изабелла, немного взволнованная неожиданным визитом кузена.

Она уже видела Маттео раньше, но мельком. Впрочем, он и тогда, много лет назад, поражал окружающих своим громким смехом и бьющей через край энергией. В этом он не изменился. Казалось, Маттео заполнил собой все пространство.

Схватив руку Изабеллы, он поднес ее к губам и задержал в своих руках дольше, чем полагалось приличиями. У Маттео был особый дар – в его присутствии любой чувствовал себя самым желанным гостем. Интересно, как бы она изобразила его, подумала Изабелла. Как Аполлона, увлекающего за собой солнце? Нет, пожалуй, как Геркулеса, покоряющего мир.

И вдруг, неожиданно для себя самой, она вновь вспомнила своего спасителя с загадочными глазами. Эти мужчины казались такими разными, но который из них более опасен?

– Наша кузина так прелестна, – с улыбкой прошептал Маттео. – Флоренции нужны красивые женщины.

– Не дразни нашу кузину, Маттео, – сказала Катерина. – Сегодня вечером мы идем в мастерскую синьора Боттичелли, хочу познакомить Изабеллу с нашими друзьями.

– Прекрасно. Может быть, он захочет написать ее портрет, как с тебя, сестренка. – Маттео опустился в кресло и потянулся к кувшину с вином. Катерина бросила неодобрительный взгляд на собак, затеявших драку у его ног. – Пока вы здесь, мы найдем вам хорошего мужа, Изабелла. Может, богатого кондотьера?

Изабелла рассмеялась. Она уже давно решила, что брак не для нее. Искусство – вот смысл ее жизни. Муж мог только помешать ей.

– Я пока не собираюсь замуж, – сказала она.

Нет, она никогда не повторит ошибку родителей – любить слишком сильно, потерять и тосковать до конца своих дней.

– Ты не можешь забрать ее у меня, Маттео, и отдать как приз одному из своих друзей, – решительно сказала Катерина, пробуя засахаренный фрукт. – Брак подождет.

– Хорошо, – пробормотал Маттео, пристально глядя на Изабеллу поверх своего кубка.

В его глазах мелькнула странная искорка. У Изабеллы возникло странное чувство… ей показалось, что, несмотря на все его добродушие и обаяние, кузен не из тех, кому можно доверять.

– Позже…

– Вы проводили даму до ее дома? – спросил Орландо мужчин, появившихся на пороге его гостиной.

Он стоял у окна, глядя на оживленную улицу. Прохожие спешили по своим делам, кухарки волокли с рынка тяжелые корзины, куртизанки цокали каблучками, группки молодых людей в пестрых камзолах бряцали мечами и громко смеялись.

Все шло своим чередом, так, будто это был обычный день и не произошло ничего особенного.

– Нет, синьор, она нашла своих слуг, и мы оставили ее, – ответил один из мужчин. – С ними она была в полной безопасности.

Взгляд Орландо упал на женщину в черном. Она была похожа на привидение. Или на сон, как та юная темноглазая девушка.

– Они вас не видели?

Мужчина фыркнул:

– Если мы не хотим, чтобы нас заметили, милорд, значит, никто нас не увидит.

Орландо мрачно улыбнулся. Обернувшись, он посмотрел на мужчин, топчущихся на пороге. Это правда – в искусстве смешиваться с толпой эти бородачи в поношенной одежде не знали себе равных. Они не отличались ни особой красотой, ни уродством, не были слишком высоки или слишком низки, словом, самые обычные люди. Для его целей лучше не придумаешь. Поэтому-то он их и нанял. Они были его глазами и ушами, подмечали все, что делалось во Флоренции.

И помогали ему выручать из беды прекрасных девиц.

Орландо бросил им мешочек с монетами.

– Спасибо. Сегодня вы сделали доброе дело ради спасения души.

Мужчины ухмыльнулись, обнажив неровные зубы.

– Чтобы спасти наши души, милорд, нужно изрядно потрудиться.

Орландо принужденно рассмеялся. Его душа тоже безвозвратно потеряна, и надежды на ее спасение нет. Но в глазах той девушки было что-то… искренность, свет, которые всколыхнули в Орландо давно забытые чувства.

– Что-нибудь еще, милорд? – спросил мужчина. – Вы не хотите, чтобы мы отыскали дом той дамы? Или выследили тех негодяев и прикончили их?

Орландо покачал головой:

– Нет, рано или поздно эти негодяи получат по заслугам. А дама теперь в безопасности.

Особенно от него. Орландо вдруг понял, что ему хочется узнать, где она живет. Ее сияющие глаза не выходили у него из головы. Однако он понимал, что это было бы неразумно. Всего одна встреча, а он уже попался в сети. Это может быть опасно.

Он отвернулся к окну:

– Если вы мне понадобитесь, я пошлю за вами.

За его спиной раздались удаляющиеся шаги, металлический лязг мечей и кинжалов. Потом все стихло, и Орландо снова остался один.

Та неожиданная стычка в тихом дворике разожгла его кровь, на несколько мгновений он почувствовал себя бесшабашным юнцом. Потасовки в дешевой таверне теперь мало привлекали его. Драться со всяким сбродом – значило даром тратить силы, которые нужны ему для более серьезных дел. Но когда он увидел этих подлых негодяев, обступивших испуганную девушку, прежний Орландо вернулся к жизни. В то мгновение его охватила ярость, которую он давно не испытывал.

Ее глаза, тонкая нежная рука, которую она протянула ему, вызвали в нем волнение, давно забытое желание, внезапное и обжигающее. Ему захотелось поцеловать ее, прижать к себе, почувствовать ее тело в своих объятиях. Но трепет ее пальцев, робкая благодарная улыбка на ее лице остудили его пыл. Он сделал доброе дело и не мог все разрушить, снова напугав ее.

Сейчас гнев и желание отступили, сменившись привычным хладнокровием, но воспоминания об этой девушке не желали покидать его. Она не была красавицей в обычном смысле этого слова, особенно здесь, в городе роскошных куртизанок, но в ее лице было нечто большее, чем красота. Что-то, что Орландо хотелось разгадать.

Но нет… он не должен искать ее дом. Не должен видеть ее снова, ради нее и ради себя.

В дверь постучали, и рука Орландо машинально сжала рукоятку кинжала, который он всегда носил за поясом. Его приятели не вернулись бы без его приказа.

– Кто там?

В комнату вошел слуга, обычно присматривавший за входной дверью, и низко поклонился. Он протянул Орландо запечатанное письмо.

– Послание из монастыря Святой Клары. Вы просили, чтобы любые известия оттуда доставлялись вам незамедлительно.

Кивнув, Орландо схватил письмо, сломал печать и поспешно пробежал глазами аккуратные строчки.

Всякий раз, получая письма из монастыря, он испытывал страх. Он боялся узнать, что с маленькой Марией случилось что-то непоправимое, – болезнь, несчастный случай… может быть, даже похищение, если Маттео Строцци узнает о существовании дочери. Маленькая Мария всегда была в мыслях Орландо.

К счастью, это письмо рассказывало лишь о том, как девочка жила с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она занималась музыкой, изучала языки и Закон Божий. Она была резвым, веселым, прелестным ребенком. Совсем такой, как ее мать когда-то.

Орландо задумчиво сложил письмо. Глубокое отчаяние сестры, любовь к негодяю, который не стоил ее, оторвали ее от дочери. Мария Лоренца никогда не услышит смех дочери, не увидит, как малышка бегает по залитому солнцем лугу. Все оставили ее в тот последний роковой час.

Но только не Орландо.

И потому он не мог позволить себе отвлекаться от поставленной цели, пусть даже на его пути встанет дюжина прекрасных девиц.

Глава 3

Солнце превратилось в темно-золотой, почти янтарный шар, когда Изабелла и Катерина покинули палаццо Строцци. День клонился к вечеру, город возвращался к жизни после долгой сиесты. Лавки снова распахивали свои двери, люди выходили из дома в поисках ужина или развлечений. Юноши в ярких камзолах по последней моде и беретах с огромными перьями бесцельно слонялись по улицам, разглядывая проходящих мимо женщин. Однако Изабелла заметила, что на Катерину они смотрели, раскрыв рот от изумления. Вероятно, им казалось, что к простым смертным снизошла богиня.

Изабелла напрасно рассматривала прохожих, надеясь увидеть мужчину, спасшего ее от разбойников в уединенном дворике. Она уже начала спрашивать себя, не привиделось ли ей все случившееся.

На Катерине было узкое платье из темно-сапфирового бархата, отделанного белым шелком, рукава перехватывали золотые и серебряные ленты. Она не украсила себя драгоценностями, потому что ни сверкающие бриллианты, ни мягкое мерцание жемчуга не могли соперничать с сиянием ее белоснежной кожи и голубых глаз.

Она одолжила Изабелле платье из шелка цвета бронзы, отделанное алыми лентами и украшенное искусной вышивкой. Это было чудесное платье, сшитое по последней моде, и все же Изабелла чувствовала себя как деревенская девчонка, обряженная в шелка. Все происходящее казалось ей сном.

Взяв Изабеллу под руку, Катерина увлекла ее за собой.

– Это недалеко, кузина. Я хожу туда каждый день и иногда возвращаюсь домой, когда уже совсем стемнеет.

Изабелла была заинтригована. Катерина так и не сказала ей, куда они направляются. На все вопросы она отвечала легкой улыбкой. Может быть, это лавка с модными нарядами, собор или галерея? Изабелле не по душе была вся эта таинственность, особенно после всего того, что случилось с ней в этот день.

– Катерина, ты так и не скажешь мне, куда мы идем? – снова спросила она.

– Я же сказала, что это сюрприз. Но обещаю тебе, Изабелла, тебе там понравится.

Наконец они остановились у солидного каменного строения, размерами не уступавшего дворцу Строцци.

Ставни на окнах были закрыты, а над дверями не было герба, указывавшего на принадлежность дома.

Один из пажей Катерины, взявшись за массивное медное кольцо, постучал в деревянную дверь. Уже через мгновение створки распахнулись, и на пороге появился не слуга в ливрее, а молодой человек в просторной блузе, покрытой разноцветными пятнами краски. На щеке чернело угольное пятно. Он поморгал, ослепленный лучами заходящего солнца, а потом на его лице расцвела широкая улыбка.

– Синьорина Строцци! – радостно воскликнул он. – Вы пришли! А мы гадали, что вас задержало сегодня.

– Счастливейшее из событий, Якопо, – ответила Катерина. – Ко мне приехала моя кузина, синьорина Спинола. Она тоже большая поклонница искусства.

– Хозяин будет очень рад.

Юноша шире распахнул дверь и пригласил Катерину со спутницей войти. Вместо открытого внутреннего дворика, как во дворце Строцци, они вступили в хаос.

Но это был чудесный хаос. Такой, о котором мечтала Изабелла долгими бессонными ночами. Хаос мастерской художника.

Сквозь высокий потолок из толстого стекла в помещение лился солнечный свет. Вдоль стен на мольбертах стояли полотна разной степени завершенности – от едва заметных набросков до тщательно выписанных сцен. У мольбертов, словно пчелы в улье, толпились люди в запачканной краской одежде, они спорили, размахивая кистями. Изабелла вдохнула едкий запах скипидара и темперы, и он показался ей прекраснее аромата весенних цветов.

Изабелла с восторгом смотрела вокруг и не сразу откликнулась на легкое прикосновение Катерины к своему плечу.

– Ну как, кузина? Что ты обо всем этом думаешь?

Изабелла растерянно улыбнулась:

– Я думаю, что это совершенство.

Катерина рассмеялась:

– Это и в самом деле так! Здесь средоточие всего великого, что есть во Флоренции. Идем, я познакомлю тебя с творцом этого совершенства.

Взяв Изабеллу под руку, она медленно двинулась через толпу художников, улыбаясь присутствующим, задавая им короткие вопросы. Было очевидно, что Катерина здесь бывает очень часто. Все эти люди хорошо ее знали.

Изабелла ощутила небывалое волнение. Возможно… может быть… они с Катериной будут приходить в это благословенное место каждый день. Тогда она сможет наблюдать за работой художников, узнает о новой технике живописи, заведет знакомства. Если бы она только могла…

Следуя за дворецким Якопо, они вошли в небольшую, залитую светом комнату. Здесь было не так людно, разговоры велись приглушенными голосами. На мгновение Изабелла застыла на месте, ее взгляд упал на полотна, развешанные по выбеленным стенам. Мир вокруг нее исчез, остались лишь эти картины. Юдифь со следующей по пятам служанкой, несущей голову Олоферна; поклонение волхвов, собравшихся у святых яслей; фигура Победы в блистающих доспехах.

В самих сценах не было ничего необычного, но Изабелла никогда прежде не видела столь совершенного исполнения, столь изящной и точной работы кисти.

Она подошла ближе к полотну, изображавшему Юдифь, и долго смотрела на едва заметную улыбку, изогнувшую коралловые губы. О чем она думала, эта спокойная женщина, после того как отсекла голову Олоферну, не пролив и капли крови на свое светло-голубое платье? В ее улыбке не было и тени сомнения.

– Изабелла! – окликнула Катерина. – Иди сюда, ты должна познакомиться с моим самым дорогим другом.

Изабелла неохотно оторвалась от созерцания картины, обернулась и увидела кузину, стоявшую рядом с высоким мужчиной в блузе, покрытой пятнами краски. Однако Изабелла с первого взгляда поняла, что этот человек не один из суетливых помощников, работавших в соседней комнате.

Он был очень высок ростом, широкоплеч, с копной вьющихся темно-русых волос, падавших на лоб. Черты бронзового лица были четкими, словно вылепленными скульптором. Темно-синие глаза светились внутренним огнем, в них искрилась сама жизнь.

– Это синьор Боттичелли, самый лучший художник во всей Флоренции, – сказала Катерина. – Алессандро, это моя родственница, Изабелла Спинола, которая согласилась погостить у меня. Она тоже большая любительница искусства.

– Синьорина Спинола, рад встрече. Флоренции нужны образованные дамы, ценящие искусство.

С вежливой улыбкой он склонился над рукой Изабеллы. На его щеках она заметила пятнышки бесценного аквамарина и крапинки золотой краски.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, синьор Боттичелли, – пробормотала она, чувствуя, как от волнения перехватывает горло. – Ваши шедевры известны даже в нашей глуши, но я и не предполагала, что мне выпадет счастливая возможность встретить вас.

– Мне приятно это слышать. Теперь, когда вы увидели мои картины, скажите, что вы о них думаете?

Смею ли я полагать, что наша дорогая Катерина права и я лучший художник Флоренции?

Изабелла бросила взгляд на Юдифь, на ее золотистые локоны, струящееся платье, нежные краски, благодаря которым женщина на картине казалась живой.

– Я не знакома со всеми художниками Флоренции, но мне кажется, вы вне конкуренции.

Боттичелли запрокинул голову и захохотал, его раскатистый смех эхом отозвался в комнате. Катерина тоже рассмеялась, ее смех был похож на звон серебряного колокольчика. Изабелла улыбнулась.

– Что ж, когда вы познакомитесь со всеми художниками, а уж в этом ваша кузина вам поможет, вы вернетесь и поделитесь со мной своими впечатлениями, моя дорогая синьорина Спинола. А теперь не желаете ли посмотреть, над чем я работаю сейчас? Это нечто поистине необыкновенное. Определенно будет шедевр.

Его шедевр… нечто еще более выдающееся, чем то, что она уже видела? Изабелла недоверчиво покачала головой. Неужели человеку под силу сотворить что-то еще более совершенное?

– Сочту за честь.

Синьор Боттичелли взял ее за руку и подвел к большому холсту, укрытому льняной тканью в разноцветных пятнах краски. Его пальцы крепко сжимали руку Изабеллы, и она физически ощущала исходящую от него энергию. Она затрепетала в предвкушении. Что за чудо прячется за складками ткани?

Но ей не суждено было увидеть творение мастера. Пока еще нет. Едва синьор Боттичелли взялся за край полотна, и не успела Изабелла затаить дыхание, как дверь мастерской распахнулась. На мгновение Изабелле показалось, что это выпорхнуло из груди ее сердце, не в силах сдержать охватившее ее волнение. В комнату ворвались свет и ветер, словно подгоняемые самим Юпитером. Испуганная, Изабелла обернулась, с непривычки запутавшись в узких шелковых юбках, и обнаружила, что ее фантазии о богах, сошедших на землю, были не так уж далеки от истины. Определенно это были боги, явившиеся в мир смертных на золотых колесницах.

В комнату вошли девять или десять мужчин; у Изабеллы перед глазами замелькали яркие бархатные камзолы, береты с перьями, засверкали драгоценные камни, засияло золото. Это было такое сочетание блеска и бьющей через край энергии, которой Изабелла никогда прежде не видела. В ее глуши таких мужчин отродясь не было, только грубые фермеры да ученые не от мира сего. От пережитых впечатлений у Изабеллы закружилась голова.

Во главе этого своеобразного отряда выступал высокий стройный молодой человек, облаченный в изумрудно-зеленый камзол, украшенный золотыми лентами. Его длинные мускулистые ноги были затянуты в зеленые с золотом чулки. Изабелла с изумлением увидела причудливо изукрашенный гульфик и едва не рассмеялась, но стоило незнакомцу снять берет, и смех замер у нее на губах. Волна блестящих каштановых кудрей рассыпалась по широким плечам. Если и мог кто-то из мужчин соперничать красотой с Катериной, это был он. Юный бог с совершенным лицом и глазами, в которых искрился смех.

– Моя очаровательная Катерина! – воскликнул он, отвешивая изящный поклон и элегантно взмахнув беретом. Перо на его берете коснулось выложенного плиткой пола. – Я надеялся, что застану вас здесь.

На губах Катерины появилась ее загадочная спокойная улыбка, но за этой холодностью и безмятежностью Изабелла заметила кое-что иное – блеск голубых глаз, трепетание пальцев.

– Вряд ли удивились, Джулиано. Я прихожу сюда каждый день. Как и вы.

– Ах, но мы заходили к вам, и ваши слуги сказали, что не знают, куда вы направились. Мы готовы были прочесать все улицы Флоренции, если бы в том возникла нужда.

Бог взглянул через плечо на своих спутников, словно ожидая подтверждения своих слов. Они хором выразили свое согласие и поклонились. Может ли кисть художника передать такое смешение красок, подумала Изабелла. Она заметила, что подмастерья тоже собрались у двери, с нескрываемым восторгом глядя на пестрое собрание. И кто мог бы винить их в этом? Не каждый день фантазия врывается в реальную жизнь. Изабелла пребывала в состоянии крайнего изумления. Впрочем, это ощущение не покидало ее с той самой минуты, как она въехала в этот волшебный город.

– Что же заставило вас, милорд, с такой поспешностью отправиться на мои поиски? – поинтересовалась Катерина, в ее голосе промелькнули нотки ехидства. – Мы встретились бы завтра, если не здесь, то на празднике.

– До завтра еще целая вечность. – Юноша шагнул вперед, и колокольчики на его зеленых бархатных туфлях едва слышно зазвенели. Бережно взяв руку Катерины, он прикоснулся губами к кончикам ее пальцев. – Мы пришли, чтобы получить ваше одобрение. У нас новый план.

– Новый план? – Катерина нежно улыбнулась, ее глаза были полузакрыты, но она осторожно высвободила свою руку. – Что на этот раз? Впрочем, нет, подождите, прежде чем вы расскажете мне обо всем, вы должны познакомиться с моей кузиной. Я хочу услышать ее мнение о вашем… плане.

Мягко шелестя юбками Катерина повернулась к Изабелле, и той показалось, что ее вырвали из мира полутеней и немого созерцания и она воспарила к солнцу. В отличие от Икара, без крыльев.

– Изабелла Спинола, моя родственница, она сегодня приехала во Флоренцию и будет жить у меня, – сказала Катерина, беря Изабеллу за руку. Пальцы Катерины были холодны как лед.

При ближайшем рассмотрении юный бог оказался еще более совершенным, чем с безопасной дистанции. Его лицо, чуть позлащенное солнцем, было безупречно гладким, темные глаза сверкали, как льдинки.

Он внимательно посмотрел на Изабеллу.

– Изабелла, познакомься, – продолжала Катерина с искорками смеха в глазах, – это самый забавный шут во всей Флоренции. Джулиано Медичи.

– Ах, Катерина, ваши слова ранят меня! – Джулиано прижал руку к сердцу и отшатнулся, словно пронзенный стрелой. – Вы внушите вашей прелестной кузине превратное впечатление обо мне. Уверяю вас, синьорина Спинола – вы ведь не замужем? – что я самый преданный слуга вашей родственницы и играю роль шута только ради того, чтобы увидеть улыбку на ее прекрасном лице.

– По-моему, в этом вы преуспели, синьор Джулиано, – ответила Изабелла. – Посмотрите, она улыбается, хотя и старается скрыть это.

– Клянусь всеми святыми, вы правы! – воскликнул Джулиано. – Я определенно видел ямочки на ее щеках. Что ж, значит, я не совсем бесполезен.

В его смехе прозвучала нотка горечи, но Катерина взмахнула рукой, словно подтверждая его слова.

– Я никогда не говорила, что вы бесполезны. Ни один мужчина, способный писать такие прекрасные стихи, не может быть совсем бесполезен. Ты согласна со мной, Изабелла?

– Конечно, – поспешно заверила Изабелла. – Молва о вас дошла даже до нашей глуши, синьор. Ваше имя хорошо известно.

Это была правда. Она не раз слышала, как ученые друзья отца говорили о младшем Медичи, брате Лоренцо Великолепного. Они говорили о его любви к искусству и… красивым женщинам. О том, что он, кажется, совершенно не интересуется финансами и торговлей, обогатившими его семью.

Слова Изабеллы явно польстили Джулиано.

– А мне нравится ваша кузина, Катерина! – сказал он, рассмеявшись.

– Это очень хорошо, потому что она приехала надолго, – ответила Катерина, – и вы сможете видеть ее здесь каждый день, поскольку она любит искусство так же сильно, как и я.

– В самом деле? – В черных глазах Джулиано загорелось любопытство. – Впрочем, я и не ждал меньшего от родственницы Катерины. Скажите мне, синьорина Спинола, что вы думаете о работе нашего друга Боттичелли?

Изабелла заколебалась, бросив взгляд через плечо на синьора Боттичелли. Он стоял у одного из своих мольбертов, руки были скрещены на груди. Он внимательно наблюдал за их группой, оценивая, рассчитывая, как будто они были предметами, которые нужно было перенести на холст. Руки, ноги, волосы, глаза – все готово трансформироваться в прекрасную Мадонну, богиню, духа, святого, терзаемого муками.

Изабеллу охватило смущение, от волнения ее даже замутило. Да кто она такая, чтобы говорить об искусстве перед этим великим человеком? Разве она осмелится сказать что-нибудь? Ее переполняли неведомые прежде эмоции и желания.

Изабелла вздрогнула. Она вдруг почему-то вспомнила о своем зеленоглазом спасителе и едва не вскрикнула.

«Дура! – обругала она себя. – Дура. Не здесь, не сейчас».

Словно почувствовав смятение Изабеллы, Катерина взяла ее за руку.

– Как она может сказать, если едва видела картины Алессандро? Он собирался показать ей свое новое творение, когда вы ворвались сюда, как дикие разбойники. Почему бы нам не прогуляться по мастерской, пока Изабелла рассматривает картины. Вы сможете открыть мне ваш большой секрет.