Книга: Под опекой - Амели Кордонье

Однажды в дом Амели приходит официальное письмо с уведомлением от местной социальной службы. Родителей 14-летнего Габриэля и 7-летней Лу вместе с детьми приглашают для беседы. И это не чья-то злая шутка.

Оказывается, сигнал поступил от соседей. Звонок был ещё во времена всеобщей изоляции, когда в мире бушевала пандемия, а люди были вынуждены проводить в 4-х стенах всё время. Лишенные привычной жизни, дети и взрослые, как могли, справлялись с эмоциями, но без срывов не обходилось. Настало время социальным органам оценить ситуацию в семье.

Пилотный проект министерств Семьи и Юстиции. Семейное сопровождение доведено до абсурда. Семья Амели вынуждена мириться с постоянным присутствием пятого человека в доме. Он галантен, по-своему харизматичен и необычайно предупредителен. Однако умудряется выставить такие рамки, в которых все члены семьи чувствуют себя заключенными в собственном доме.

"Четверо + он - это не пятеро".

С первого предложения можно было понять, что рассказчица в тесной связи с литературой: "Землетрясение, взрыв, пожар – я не знаю, к какой прибегнуть метафоре, чтобы описать разрушительную силу этого события, зияющую дыру от него в наших жизнях..." Французская писательница говорит о том, что история автобиографична. С трудом представляется подобное в реальности. Однако иногда государство идёт на странные эксперименты.

Антиутопия в действии. Ты и твоя семья под колпаком. Сопротивление невозможно. Бюрократический аппарат подомнёт ваши доводы с неотвратимостью бездушной машины. А возмущаться стыдно: страшно, что окружающие и впрямь поверят в то, что "семья проблемная", а "дети уязвимы".

Небольшая, но действительно устрашающая своей обыденностью книга. Дом - это то место, где ты можешь быть собой. Но на сколько тебя хватит, если даже дома ты должен играть навязанную роль?

Автор говорит, что все рассказанное основано на личном опыте, и у меня нет причин ей не верить, но все же то, с какой покорностью они с мужем сносили все издевательства чиновников из службы защиты детства - у меня просто в голове не укладывается. При чтении не раз вспоминался датский фильм "Не говори никому" - там тоже преступники раз за разом проверяли на прочность личные границы, подсознательно надеясь, что пружина вежливости и конформности в какой-то момент лопнет, но нет, терпение было безграничным, так и здесь. Возникает вопрос, что там насчет рабского сознания и всей прочей чуши, которую в европах придумывают про наших соотечественников? Причем сама Амели в один момент пытается гуглить запросы типа "социальный работник живет у нас", но в интернете по этому поводу глухо, как в танке, и приходит к выводу, что о таком все стараются молчать, потому что стыдно, как и им самим, ведь они даже близким родственникам о сложившейся ситуации не рассказывают.

Безусловно, защита детей от семейного насилия нужна, и от неблагополучных семей, где родители бьют, пьют, принимают наркотики, не следят за детьми, их надо оберегать, но в такой форме, как описала Амели Кордонье, я считаю, это перебор. Если государство устами чиновников начинает диктовать благополучным работающим любящим родителям, куда им можно ехать в отпуск семьей (и они реально сидят как бараны и ждут разрешения от инстанции!), сколько минут ребенку можно принимать ванну, следит за своевременным приемом мамой противозачаточных таблеток, без спросу может заселиться в квартиру и там тусить полгода - скажем дружно, нафиг нужно.

Домашний триллер, который показывает, насколько хрупки и проницаемы границы семьи и отдельного человека. Идеального родительства не бывает, но тем важнее доверие и взаимопонимание между близкими людьми.

А вот правда представьте себе вышеописанное, жутко же?

Представьте, что какой-то чужой человек указывает вам как жить, дышать, воспитывать детей…и если вам кажется это чем-то нереальным, то зря, ведь если государству нужно будет влезть в чью-то семью, то оно это сделает, причем с легкостью.

Читая этот роман я постоянно себя ловила на мысли о том, что вся наша свобода это что-то эфемерное, размытое и ненастоящее. И речь не о какой-то конкретной стране, а в целом о мире.

Этот роман погрузит вас в ужас на какое-то время, покажет как оно может быть и, что ни одна семья от этого по факту не защищена. Довольно тревожный, насыщенный и философский роман-драма о хрупкости и несовершенстве нашей свободы и личных границ

Всё начинается с того, что поступает анонимный звонок в органы опеки, в котором сообщается, что следовало бы проверить семью Амели, у которой, помимо мужа, есть еще и двое детей, один из них - подросток. Что-то криков много стало.

Ужас окутывает с головы до ног, но встреча с органами опеки была не так страшна, как встреча с неким Кузеном, мужчиной, который стал наблюдателем за этой семье, настолько сильно, что остается даже ночевать.

Представьте. что чужой человек следит за тем, как вы едите, пардон, не просто следит, а уже со временем начинает вам готовить, напоминает принять противозачаточные, следит за количеством использованной горечей воды в душе.

По-моему, это какой-то лютый бред, нет?

И вот именно это меня смутило. Для меня это настолько дико, что я понимаю, опека имеет своим полномочия, но ведь не настолько. Я в бесконечном просто замешательстве, поэтому хотелось бы обсудить с тем, кто книгу читал - что за чёрт вообще?

Новая пилотная программа защиты детства предполагает проживание сотрудника с проблемной семьёй. Месяцы надзора и контроля. Которые убивают всю радость жизни.

Депрессивный, напряжённый роман-коротыш, читается легко, но страшно. Автор(ка) в эпилоге говорит, что он написан исходя из личного опыта - в таком случае, это ещё страшнее. Во-первых, терзания по поводу того, кто же всё-таки донёс. Во-вторых, стыдно говорить о таком друзьям и знакомым - а вдруг кто-то и правда усомнится? В-третьих, удушающее и выматывающее напряжение, каждодневное и ежесекундное, в котором просто невозможно жить и приходится существовать, не знает конца.

Закончится ли это когда-нибудь? Им не позволено знать ничего.

Они могут выяснить все, что ты говорил или делал, даже думал, до мельчайших подробностей. Но сердце человека, загадка для самого себя, остаётся недоступным. "1984".