Текст книги "Граф ищет жену"

Глава 7

Он воздаст дьяволу должное.

У. Шекспир. Генрих IV, акт I, сцена 2

– Черт побери, проклятие… – бормотал себе под нос Харрисон, выходя вместе с Брэем из душной комнаты. Весь этот допрос, который ему пришлось вынести только для того, чтобы стать членом «Клуба наследников», казался совершенно бессмысленным и абсурдным. Почему он должен терпеть бесконечную череду утомительных бесед? Только для того, чтобы стать полноправным членом? Можно подумать, никто из этих пожилых джентльменов не знал, что он теперь – граф Торнуик. Однако все они и так прекрасно его знали. Харрисон же много лет приходил в клуб в качестве гостя Брэя. И сейчас вступал в клуб официально лишь потому, что так было удобнее. Ему не хотелось каждый раз просить Брея, чтобы тот провел его в клуб.

Харрисон проследовал за Брэем через лабиринт коридоров, и они наконец вошли во внутренние помещения клуба – туда, где все завсегдатаи пили, играли или же просто беседовали. Приятели обошли стороной игорные комнаты – оттуда доносились взрывы смеха и стук бильярдных шаров. Зато в читальне было тихо; там сидели несколько джентльменов с газетами.

Друзья не замедлили шага и направились в бар. Тут в этот час тоже было немноголюдно. Они остановились у блестевшей лаком стойки и заказали по кружке эля. Потом поздоровались с джентльменами, стоявшими поблизости, но не задержались, чтобы поболтать с ними. Как только принесли заказ, Харрисон указал на столик у окна, на который падал луч солнца. Друзья уселись, и Брэй, поднимая свою кружку, сказал:

– За нового члена «Клуба наследников».

Харрисон кивнул, и оба сделали по глотку.

– Итак, – улыбнулся Брэй, – о чем же ты хочешь поговорить для начала?

– Почему бы не поговорить для начала о тебе? – предложил Харрисон. – Расскажи о своей супружеской жизни.

– О, все очень просто, друг мой. Я доволен, счастлив… и наконец-то поселился в большом доме вместе с моей прелестной женой и ее четырьмя сестрами.

– Так много женщин?… – пробормотал Харрисон, нервно заерзав. – Но как же ты с ними справляешься?…

– Стараюсь. Конечно, иногда мне хочется, чтобы нас было только двое, но такое случается редко. Я уже начинаю привыкать, что теперь у меня много сестер.

Харрисон с сомнением покачал головой.

– В самом деле? А впрочем… Ведь девушки, несомненно, более спокойные и смирные, чем мальчики, верно?

– Я тоже так когда-то думал, – со вздохом пробормотал Брэй. – Но это не так. Иногда я просто с ума схожу. Они плачут по непонятным причинам, пронзительно вопят, когда счастливы, и упорно молчат, когда сердиты. Но сейчас стало лучше. Видишь ли, я нанял гувернантку, чтобы занять их учебой.

Харрисон рассмеялся.

– Что в этом забавного? – проворчал Брэй.

– Вся ситуация в целом. Теперь ты не просто женат, но живешь в доме с пятью женщинами. А у тебя же никогда не было ни брата, ни даже кузена… Тем не менее ты вроде бы в здравом рассудке…

Тут и герцог рассмеялся.

– Невероятно, правда? Но мне нравится иметь сестер. Они все разные, и каждая из них замечательная. Но если бы и они мне и не нравились, то я бы мирился со всеми неприятностями, лишь бы Луиза была со мною.

– Уверен, что она ценит твое хорошее отношение к ее сестрам, – заметил Харрисон и сделал еще глоток. – Полагаю, именно такие чувства Адам испытывал к своей жене.

– Проклятие… Не напоминай мне об этом ужасе. Теперь-то я прекрасно понимаю Адама. Я даже представить не могу, что бы делал, если бы остался без Луизы…

Немного помолчав, Брэй добавил:

– Я знаю, тебе было так же трудно потерять Мадди.

– Нет-нет, – покачал головой Харрисон. – Такое могло бы случиться, если бы она стала моей женой. Но я примирился со своей потерей, после того как Мадди вышла за моего брата и родила. Впрочем, все равно было тяжело… Было очень тяжело потерять всех сразу.

– Да, понимаю, – кивнул Брэй. – Так когда же ты хочешь навестить Адама?

– Дай мне знать, когда выберешь время. Может, в ближайшие две-три недели? Согласен?

– Да, пожалуй. Известить его о нашем приезде?

– Нет, не стоит. Давай рискнем, как в прошлом году.

– И снова верхом? Потому что так быстрее, чем в экипаже?

– И куда веселее, – ухмыльнулся Харрисон.

– Значит, решено, – подытожил Брэй, откинувшись на спинку стула.

– Мне бы хотелось на обратном пути заехать в Торнуик, – проговорил Харрисон. – Там уже начался ремонт. Я через день получаю известия о том, как идут дела, но хотелось бы взглянуть самому.

– Еще бы! Уверен, что это нелегкая задача. А теперь скажи: почему спрашивал про принца?

– Он негодяй, обожающий лезть в чужие дела, не так ли?

– Вполне возможно, – кивнул герцог. – А что?

– У тебя есть на него какое-то влияние?

– Ни полпинты. И я не знаю того, кто мог бы на него повлиять. Он, похоже, живет в собственном мире и далеко не всякого в него допускает.

Харрисон невольно вздохнул и, сделав очередной глоток, проговорил:

– Принц передал мне ультиматум через некоего мистера Хопскотча.

– Я знаком с Хопскотчем, – отозвался Брэй. – Да, он действительно человек принца. Но чего же он хочет от тебя?

– Совсем немного. – Харрисон криво усмехнулся. – Либо я женюсь на мисс Анджелине Рул, либо отправлюсь в Ньюгейт. И якобы принц позаботится о том, чтобы я оставался там в обозримом будущем.

– Какого черта? – Герцог резко выпрямился на своем стуле. – В тюрьму, если не женишься на мисс Рул?!

– Тише, – прошипел Харрисон, заметив, что один из джентльменов у буфетной стойки повернулся и уставился на них. – Не так громко.

Брэй осмотрелся и, наклонившись над столом, сказал:

– Принц способен на многое, но не думаю, что он бросит тебя в тюрьму из-за того, что ты не женился на какой-либо даме. Такого просто быть не может.

– Нет, не за отказ жениться. Но если верить Хопскотчу, то принц сделает это потому, что прошлой осенью я ранил соперника на дуэли.

Брэй тихо присвистнул.

– Да-да, помню. Но, черт возьми, кто он был, этот человек?

– Я даже имени его не знаю. А если и знал, давно забыл. Но Хопскотч говорит, что человек, которого я ранил, вместе с десятком свидетелей поклянется в суде, что дуэль была. И якобы меня обвинят в попытке убийства.

Брови герцога взлетели на лоб.

– Неужели?! А может, он пошутил?

– Нет, он был на редкость серьезен, – ответил Харрисон, вспоминая ружья, направленные ему в грудь. – Хопскотч привез с собой вооруженных гвардейцев и был готов отвезти меня прямо в Ньюгейт и держать там, пока я не предстану перед судом, если не соглашусь присутствовать на первом балу сезона и встретиться с мисс Рул.

– Но мисс Рул прелестна, – заметил герцог.

«Вне всякого сомнения», – подумал Харрисон. И молча кивнул. Ему совершенно не хотелось думать об этой юной леди, но по какой-то причине она продолжала занимать его мысли. Прошло уже три дня после их знакомства, но он по-прежнему о ней вспоминал. И о ее просьбе. Харрисон знал, что намерен сделать, но не знал, как ей об этом сообщить.

– Она показалась мне умной и красивой, – продолжал Брэй. – Даже моя мать одобрила ее. А ты ведь знаешь, что ее светлость редко кого удостаивает взглядом. Полагаю, мисс Рул из хорошей семьи.

– Ее отец – дальний родственник самого принца, – со вздохом пробормотал Харрисон.

– Так вот почему он пытается найти ей титулованного мужа! Наверное, хочет сделать родственнику одолжение.

– А ее отец по уши в долгах. Ему грозит долговая тюрьма.

Брэй глотнул эля и заявил:

– Прости за неудачное сравнение, но, похоже, ты тот самый камень, которым принц собирается убить двух зайцев разом.

– Идеальная аналогия, – ответил Харрисон. – Но мне это совсем не нравится.

– В прошлом году принц пытался заставить меня жениться на Луизе, – пробормотал Брэй. – Разумеется, я это сделал, но вовсе не потому, что он того хотел.

– Вот как?! – оживился Харрисон. – А какие у него были к тебе претензии?

– Ничего скандального. Во всяком случае не дуэль. И он никогда не угрожал мне тюрьмой.

– Но его манера манипулировать… Эта наглость должна быть пресечена, – проворчал Харрисон.

– Пресечь не получится. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что все властители всегда были заинтересованы в браках, которые могут принести им выгоду: личную, или политическую, или финансовую. А некоторые короли даже считают своим долгом устраивать подобные союзы.

– Но угроза тюрьмой – это очень некстати, – заметил Харрисон. – Я вовсе не собирался ехать в Лондон. Мне сейчас нужно находиться в Торнуике, чтобы наблюдать за ремонтом дома, а не ездить по балам.

– Ты прав, – сказал Брэй, сделав глоток эля. – Так что же ты теперь собираешься делать?

– Понятия не имею.

– Она тебя не интересует?

– Не знаю. В том-то и проблема! – воскликнул Харрисон, отодвигая кружку. – Полагаю, что вполне может заинтересовать. Она бросает мне вызов, манит… и в то же время абсолютно невинна.

Герцог в недоумении взглянул на друга.

– В таком случае… не понимаю. В чем, собственно, проблема?

– Очевидно, она отдала свое сердце другому джентльмену. И просит сделать вид, что я хочу жениться на ней. Только для того, чтобы уберечь своего отца от долговой тюрьмы.

– Ад и проклятие… – прошептал Брэй. – Теперь я понимаю причину твоей сдержанности. Кто этот парень?

– Я знаю о нем только одно: это офицер, получивший чин капитана после Ватерлоо.

Брэй снова взялся за кружку.

– Значит, герой войны?

– Похоже, что так, – кивнул Харрисон.

– Если бы ты знал его имя, можно было бы послать ищейку с Боу-стрит, чтобы все о нем выведал.

– К чему? У меня ведь нет желания завоевать ее сердце.

– Уверен?

Харрисон пожал плечами.

– Да, наверное. Я уже прошел через это с Мадди и больше не хочу.

– Может, и не придется. Ты же знаешь, как непостоянны молодые леди. Сегодня ее сердце отдано мужчине в мундире, а завтра – совершенно другому джентльмену.

Харрисон обдумал слова друга, но обсуждать их не собирался и потому сменил тему.

– Знаешь, я бы дал тебе шанс отыграться. Ты ведь помнишь, сколько мне проиграл? Так как же? Бильярд или карты? Твой выбор.

– Можем отложить и беседу, и карты на другое время? У меня важная встреча с поверенным. – Герцог поднялся из-за стола и, взглянув на приятеля, добавил: – И запомни: в судах обычно тянут время, когда речь идет о дуэли. Большинство судей считают, что человек вправе защищать свою честь. А принц далеко не всегда интересуется подобными делами.

– Если ты пытался закончить разговор на оптимистической ноте, то тебе это не удалось, – проворчал в ответ Харрисон.

– Тогда я попытаюсь еще раз. Если предпочтешь комфорт Ньюгейта женским объятиям, я приеду навестить тебя.

– Злодей! – добродушно усмехнулся Харрисон.

И оба рассмеялись.

– Я знаю, ты знаком с Гвен, но приходи как-нибудь к нам на ужин – познакомишься и с остальными сестрами, – добавил герцог.

– Ужин в твоем доме? – удивился Харрисон. – Должно быть, у тебя в жизни произошли серьезные перемены.

– Так и есть.

– Хорошо, приеду. Дай мне знать, когда именно.

После ухода Брэя Харрисон велел принести еще эля, намереваясь взять кружку с собой в игорную комнату. Он вовсе не хотел сидеть в одиночестве и проводить остаток дня в мрачных размышлениях. За последние два дня граф уже понял: оставаясь один, он думает только о мисс Рул и ее просьбе. И теперь был полон решимости забыть о ней хотя бы ненадолго. А партия в бильярд с веселившимися джентльменами была бы прекрасным развлечением на следующие два часа.

На стол вдруг упала чья-то тень. Харрисон поднял глаза, решив, что это официант.

– Добрый день, милорд. Могу я присоединиться к вам?

Проклятие, перед ним стоял мистер Хопскотч!

– Я как раз собрался уходить, – ответил Харрисон в тот момент, когда официант поставил перед ним кружку с элем.

– Я не отниму у вас много времени. Всего минуту, пожалуйста, – сказал мистер Хопскотч, выдвигая стул, на котором ранее сидел герцог.

– Вы член клуба? – спросил Харрисон.

– Нет-нет, я не столь знатного происхождения, – пробормотал Харрисон. – Но принц – член клуба, а я – его посланник.

– Тогда говорите, – проворчал Харрисон. – Передайте послание от принца, и покончим с этим побыстрее.

– Принц хочет знать, удостоила ли вас мисс Рул своей милостью. Последние два вечера никто не видел, чтобы вы с ней разговаривали. И никто не видел вас на балах.

– Я предпочитаю по вечерам спокойную игру в карты, поэтому и не ездил на балы.

Мистер Хопскотч откинулся на спинку стула.

– Принцу это не понравится.

– Возможно, но ничем другим порадовать не могу, – ответил Харрисон, начиная злиться.

Хопскотч взглянул на него в недоумении.

– Так каково же ваше отношение к мисс Рул? Она ведь красива, умна… А ее семья очень уважаема принцем.

– Ее отец – игрок, – пробурчал Харрисон.

– Значит, мисс Рул рассказала о своих неприятностях? Или вы как-то иначе проведали о привычках ее отца?

Харрисон еще больше помрачнел.

– Меня не интересуют чужие привычки.

– Видимо, вам следует лучше обдумать предложение принца. Никто вас не торопит, милорд. Кредиторов ее отца уведомили, что принц взял ситуацию под свой контроль. Вам необязательно жениться на ней до конца сезона, так что нет нужды спешить.

Харрисон с облегчением вздохнул. Что ж, очень хорошо. И ведь именно об этом просила мисс Рул. У него теперь есть время, чтобы как следует обдумать ее просьбу…

– Итак… решение за вами, – сказал Хопскотч, поднимаясь. – Я не побеспокою вас до конца сезона. А когда увидимся… В общем, от вас зависит, приводить мне гвардейцев или нет.

Толстяк удалился, а Харрисон сделал изрядный глоток эля.

Через несколько минут граф решил: если и станет ухаживать за мисс Рул, то сделает это только потому, что сам того захочет.

Глава 8

 
Я лгу, неправду милая твердит.
И так обман взаимный нами скрыт.
 

У. Шекспир. Страстный пилигрим

Харрисон опустил тормоз и выпрыгнул из экипажа. Небольшой особняк в Мейфэре – с высокими, аккуратно подстриженными тисами и столь же аккуратными кустами в форме кубов – выглядел весьма ухоженным. А день снова выдался солнечным; три ясных дня подряд в это время года – большая редкость для Лондона. Весенний воздух был еще довольно прохладным, но солнце пригревало с каждым днем сильнее.

И все же Харрисон предпочел бы сейчас находиться в Торнуике, а не в Лондоне. Увы, ему оставалось лишь надеяться, что погода в поместье такая же славная и что рабочие уже изрядно продвинулись в ремонте дома.

И ему никак не удавалось выбросить из головы мысли о мисс Рул – она куда привлекательнее любой другой юной леди. Ему ужасно хотелось увидеть ее снова, поговорить с ней, чтобы наконец-то понять, почему его так к ней влечет. К тому же пора уже и ответ дать на ее просьбу…

Харрисон зашагал по вымощенной камнем дорожке. Затем поднял медный дверной молоток и резко постучал. Из дома донесся громкий лай, а потом – столь же громкий крик.

– Прекратите шум, пока я не взяла в руки метлу! – завопила какая-то женщина.

Лай перешел в тихое фырканье, но визгливый голос не унимался:

– Убирайтесь в гостиную! Я не открою дверь, пока вы здесь! И ты тоже, Молли! Пошли вон! Сидеть тихо! Иначе я не выпущу вас, пока не настанет время кормежки!

Дверь наконец открылась, и Харрисон увидел приземистую крепкую женщину с плоским лицом и большими карими глазами.

– Добрый день, сэр. Чем могу помочь?

Харрисон снял шляпу и представился:

– Я граф Торнуик. Пришел навестить мисс Рул, если можно.

– О… прошу прощения, милорд, – пробормотала экономка, приседая. Отступив в сторону, добавила: – Заходите, милорд. Полагаю, мисс Рул просто забыла сказать, что ожидает такого важного визитера.

– Но она… – Граф осекся, так как собаки, услышав незнакомый голос, снова залаяли.

– Эй, тихо! – крикнула на них экономка, оборачиваясь. – Неужели не слышали, что к нам в дом пришел милорд?!

Харрисон невольно усмехнулся. Судя по лаю, собак было не меньше трех, возможно, и больше. Когда он был мальчишкой, животные к ним в дом не допускались. А если Харрисон или кто-то из его братьев хотел завести любимца, то мать неизменно напоминала, что четверых мальчишек в доме вполне достаточно и собаки уж точно будут лишними.

– Прошу прощения, ваша милость, вы что-то сказали?

– Я бы хотел видеть мисс Рул.

– Она в саду. Работает над своими картинами. Я провожу вас в гостиную и пойду скажу, что вы пришли.

Харрисон отдал экономке шляпу и перчатки и проговорил:

– Наверное, мне лучше присоединиться к ней в саду. Как думаете, это возможно, миссис…

Женщина робко улыбнулась, явно польщенная тем, что граф захотел узнать ее имя.

– О, меня зовут миссис Бикмор, ваша милость. И если вы хотите посетить ее в саду, то кто я такая, чтобы возражать? Конечно, я не стану спорить с графом, но… вряд ли это понравится Сэму.

Сэму?… Харрисон насторожился. Он знал, что мисс Рул – единственный ребенок в семье, так что Сэм не мог быть ее братом. А может, у нее появился поклонник? Но в таком случае экономка не назвала бы его по имени. Так или иначе, ему, наверное, следовало оставаться в гостиной и ждать, когда уйдет этот джентльмен. Но кто же он такой?!

– Значит, Сэм сейчас с ней? – осведомился Харрисон.

– Да, милорд.

– Прекрасно. Я хотел бы с ним познакомиться.

Экономка, явно встревожившись, отложила шляпу и перчатки гостя и проговорила:

– Он не слишком дружелюбен, если понимаете, о чем я…

Ни секунды не колеблясь, граф заявил:

– Да, понимаю, но меня это не смущает.

Ведь и сам он тоже не слишком дружелюбен, так что они прекрасно поладят.

– Хорошо, я провожу вас к ней, – сказала экономка, зашагав по коридору.

Харрисон тотчас последовал за ней. Минуту спустя женщина открыла какую-то дверь и отступила в сторону. В следующее мгновение Харрисон увидел Анджелину, сидевшую на стуле, над чем-то склонившуюся. Но тут к графу метнулось что-то темное и рычащее.

Анджелина приподнялась и завопила:

– Сэм, прекрати!

Пятнистый пес продолжал грозно рычать.

– Сидеть, Сэм! – крикнула девушка.

Пес подчинился, усевшись на нижней ступеньке лестницы. Вид у него был самый угрожающий, и он по-прежнему тихо рычал, не сводя с гостя больших черных глаз. Судя по его виду, в нем текла кровь бультерьера: плечи и лапы мускулистые и крепкие, – но, к счастью, он не был так велик, как большинство псов его породы. Однако Харрисон прекрасно знал: бультерьеры верны своим хозяевам, поэтому не колеблясь бросаются на незнакомцев, если те вызывают хоть малейшее подозрение.

Не желая показаться агрессивным, граф тихо произнес:

– Не тревожься, старина. Обещаю не прикасаться к ней. По крайней мере, в твоем присутствии.

Тут Анджелина наконец-то направилась к гостю. На ней был перепачканный красками передник, надетый поверх светло-серого платья, а на плечах – коричневая шерстяная шаль, небрежно завязанная на груди. Узкая зеленая лента с аккуратным бантом под подбородком удерживала на голове широкополую шляпу, а длинные золотисто-каштановые пряди, струившиеся по плечам, ярко сверкали на солнце.

Хотя сегодня Анджелина была одета совсем не так, как та прелестная выросшая в роскоши богиня, которую Харрисон видел на балу, она, как ни странно, произвела на него еще большее впечатление. Сейчас она напоминала горный ручей в первые дни весны – прохладный, прозрачный и освежающий. А яркий румянец на щеках был ей очень к лицу. «Непонятно только, раскраснелась ли она от моего неожиданного появления или от солнца», – подумал Харрисон.

Девушка остановилась возле пса, погладила его по большой голове и, почесав за ухом, пробормотала:

– Ты такой зверюга, Сэм… Мне придется извиниться перед его милостью за твое поведение.

Ну иди, ложись…

Анджелина снова погладила пса, и тот, очевидно решив, что гость не представляет угрозы для хозяйки, медленно направился к стулу и улегся.

Харрисон усмехнулся:

– Боюсь, мне придется извиниться перед миссис Бикмор.

Анджелина с любопытством взглянула на него.

– Но почему?

– Она сказала мне, что Сэм недружелюбен, а я ей не поверил.

– Сэм мой защитник, но не было случая, чтобы он мне не подчинился.

– Не уверен, что это служило бы мне утешением, если бы он набросился на меня.

Анджелина едва заметно улыбнулась, и было совершенно очевидно: ей понравилось, что пес застал графа врасплох.

– Я понятия не имела, что вы сегодня придете, – проговорила она, взглянув на свой заляпанный краской фартук, а затем на руки, после чего тотчас же спрятала их за спиной. – Я не была готова к приему гостей, милорд. Миссис Бикмор должна была предварительно сообщить мне о вашем визите.

Харрисон усмехнулся, вспомнив, как экономка орала на собак. Очевидно, она не любила их и, видимо, не хотела иметь дело с Сэмом.

– Нет причин упрекать миссис Бикмор, – заверил он, спускаясь по ступенькам. – Я не оставил ей выбора.

– Охотно верю, – кивнула Анджелина, развязывая тесемки передника. – Почему бы нам не зайти в дом? Я велю приготовить чай. Или хотите чего-то покрепче?

– Я подумал, что вы, вероятно, захотите прокатиться по парку, и попросил свою кухарку приготовить для нас корзину с закусками.

Девушка взглянула на графа с удивлением.

– Означает ли это, что у вас есть для меня ответ?

Харрисон улыбнулся и сказал себе: «Нет причин спешить».

– Может быть. Давайте прогуляемся – и узнаете.

Анджелина принялась развязывать шаль.

– И прогулка поможет вам принять окончательное решение?

Граф молча кивнул, а девушка вдруг нахмурилась и пробормотала:

– Я бы с удовольствием проехалась по парку в такой прекрасный день, но отца нет дома, а без его разрешения я никуда не поеду.

– А как насчет леди Рейлбридж, вашей бабушки?

– Ее тоже нет дома. Каждый четверг она навещает больную подругу.

Харрисон невольно вздохнул. Кто знал, что он приедет сюда в то время, когда единственными опекунами мисс Рул остались экономка и злобный пес?

– Тогда я предлагаю остаться в саду и перенести поездку на другой день.

– Я уверена, что бабушка не одобрила бы нашего разговора наедине, но полагаю, что все будет в порядке, если вы не задержитесь… слишком надолго.

Анджелина наконец-то развязала узел на шали. Пальцы у нее были тонкие, изящные – и все в разноцветных пятнах краски.

– Хотите, я подержу шаль, пока вы будете снимать передник? – спросил Харрисон.

– Да, спасибо, – кивнула Анджелина. – Если, конечно, вам не трудно.

Она протянула графу передник, но тут же, заметив краску на своих пальцах, сжала кулаки. Харрисон улыбнулся и проговорил:

– Слишком поздно прятать: я уже все видел. Кстати, прекрасные цвета…

Анджелина весело рассмеялась.

– Рада, что вам нравится. Но моя бабушка не одобрила бы.

Харрисон снова улыбнулся. Анджелина нравилась ему все больше. И становилась все более желанной…

Она принялась развязывать ленту под подбородком и снимать шляпу, а он, любуясь ею, думал о ее природной чувственности, о которой девушка, скорее всего, даже не догадывалась. Ох, как же она его возбуждала… Каждое ее движение казалось невероятно соблазнительным.

Тут она наконец-то сняла передник, под которым было светло-серое платье с круглым вырезом и шнуровкой спереди. Харрисону вдруг ужасно захотелось развязать эту шнуровку. Или, по крайней мере, привлечь девушку к себе и узнать, каковы на вкус ее губы.

– Ох, простите, милорд! – воскликнула она. – Я забыла накрыть свою работу.

Они направились к столу, на котором были разложены принадлежности для рисования.

– Что тут у вас? – спросил граф.

– Ничего особенного, – ответила Анджелина, поспешно накрывая все оловянным куполом. Положив передник поверх купола, она добавила: – Я не люблю оставлять краски открытыми. На них слетаются насекомые и все портят.

«Почему она так быстро спрятала свою работу? – удивился Харрисон. – Ведь все молодые леди всегда с радостью показывают свое шитье или рисунки. А мисс Рул, напротив, закрыла… кажется, какой-то веер. Да, эта девушка совершенно не походит на всех остальных…»

– Что вы рисовали? – спросил он.

– Различные сцены, – пробормотала Анджелина, стирая большим пальцем пятно краски с ладони. – Я рисую на крышечках табакерок, на траурных шкатулках, веерах… – в общем, пишу миниатюры. Самые обычные миниатюры.

Харрисон молча кивнул и вдруг ощутил прикосновение к руке чего-то мокрого и холодного. Оказалось, это Сэм решил, что сейчас самое время понюхать гостя. От Харрисона потребовалась вся сила воли, чтобы стоять неподвижно, позволяя животному вволю обнюхивать его. Он знал, что тогда Сэм его признает.

– Ваш отец, очевидно, любит собак, – заметил граф.

Девушка весело рассмеялась, снова надевая шляпку и завязывая ленту под подбородком.

– Почему это смешит вас?

– Сэм, оставь в покое лорда Торнуика и ложись. Немедленно! – приказала мисс Рул, строго глядя на пса. Тот нехотя отошел, а Анджелина продолжила: – Мой отец не любит собак. Он вообще не любит животных, но иногда разрешает брать домой бродяжек, которые оказываются у нашего дома.

– Сэм был бродячим псом?

– Да, он изголодался и был ранен, когда я его нашла. Я вылечила его и оставила у себя.

– Неудивительно, что он так вас охраняет.

– Думаю, для его породы это естественно. Уверена, что в нем течет кровь бультерьеров, хотя и других кровей намешано немало. Но он ладит с другими собаками, и это главное.

Харрисон знал еще одну женщину, бравшую к себе домой собак-бродяжек и прочих животных. Но она не из тех, кого можно было бы представить мисс Рул. В свое время миссис Оливия Уонн считалась самой дорогой содержанкой в Лондоне.

– Сколько их у вас?

– Три.

– И все бродяжки?

– Да. Раскел был первым. Он самый старый. И отчасти гончий пес. А последний – Мистер Пит. Он еще щенок, и мне кажется… Думаю, в нем есть что-то от бассета. – Немного помолчав, Анджелина добавила: – Вообще-то у нас четыре собаки, и об этом часто напоминает отец. У моей бабушки есть мальтийская болонка, но она так мала, что почти не считается. И она не бродяжка. Для бабушки очень важно, чтобы люди знали: Молли – единственная чистокровная собака в доме.

Харрисон внимательно посмотрел на девушку. Значит, мисс Рул не только верна отцу, вынуждавшему ее выйти замуж за нелюбимого человека, чтобы спасти собственную шкуру, но и подбирала бродячих собак. Почему-то эта ее любовь к животным казалась особенно привлекательной и даже трогательной.

– Ветер усиливается. Вам следует накинуть… вот это, – сказал он, протягивая ей шаль. – Позвольте вам помочь.

Анджелина несколько мгновений колебалась, прежде чем повернуться к графу спиной. Накинув ей на плечи шаль, он тотчас же высвободил из-под нее волосы девушки. Они оказались необыкновенно мягкими, и от них божественно пахло. Харрисон едва не поддался искушению – ужасно хотелось зарыться в них лицом.

Все в этой девушке пьянило его. Было в ней нечто волнующее, а также… Ох, он прекрасно знал, что именно. Она совершенно не походила на всех остальных молодых леди, более того, разительно отличалась от них, и это чувствовалось сразу же. Правда, она заявила, что любит какого-то офицера, но Харрисон был уверен, что и он ее тоже интересовал – он видел ее оценивающие взгляды, и ей явно нравилось увиденное…

Итак… Насколько сложно будет отвоевать ее у этого офицера? Ведь он, Харрисон, решил, что хочет этого, не так ли?

Ему нравилось, что Анджелина была так предана своему отцу: преданность – достойное восхищения качество в любом человеке. И она вообще была доброй и отзывчивой девушкой, иначе не стала бы ухаживать за ранеными бродяжками. Кроме того, что-то подсказывало ему, она будет необычайно страстной в постели.

Тут Анджелина вдруг взглянула прямо в глаза и сказала:

– Итак, милорд, вы уже решили, поможете ли мне спасти отца или все еще думаете?

– Я думаю, мисс Рул, но не об этом.

Она нахмурилась и пробормотала:

– О чем же тогда?

Граф подступил к ней поближе и тихо проговорил:

– Я думаю о том, как бы поцеловать вас.

Девушка замерла в растерянности. И густо покраснела. А ему так хотелось ее поцеловать… Впрочем, не только поцеловать. Он страстно желал ее. Теперь в этом уже не могло быть сомнений.

– Едва ли это было бы разумно, милорд, – ответила Анджелина наконец.

Но она не сказала «нет». И Харрисон, приободрившись, продолжил:

– Возможно, вы правы. Но я часто совершал поступки, которые никак нельзя назвать разумными. Одним больше, одним меньше – какая разница?

Он медленно поднял руку, провел кончиками пальцев по ее щеке и заправил за ухо прядь, выбившуюся из-под шляпы. Она не отстранилась. Харрисон счел это добрым знаком, но все же спросил:

– Если я поцелую вас, вы меня ударите?

В ее глазах промелькнуло удивление, однако не паника. Что ж, еще один плюс…

– Ну… я не знаю, – в смущении пробормотала Анджелина. – Я никогда об этом не думала.

– Вы никогда не думали о том, что вас могут поцеловать? – переспросил граф, делая вид, будто не понял ее.

Чуть помедлив, она ответила:

– Почему же?… Конечно, думала. Но я никогда не думала о том, чтобы дать пощечину джентльмену, который меня поцелует.

– Так вас уже целовали?

– Нет-нет, – поспешно ответила Анджелина, кутаясь в шаль.

Но не отошла от него, и это еще один хороший знак. Если бы она не хотела его поцелуев, то наверняка отступила бы, указав ему на дверь. Или натравила бы на него Сэма.

– Даже капитан? – спросил Харрисон.

– Он джентльмен, милорд! И я не видела его больше года. Кроме того, когда мы с ним в последний раз встречались, я была еще не совсем взрослой.

«Никогда не целовалась!» – мысленно воскликнул Харрисон. Что ж, замечательно. Это радовало и будоражило. Выходит, он будет первым мужчиной, кто ее поцелует. Да-да, будет. Почему это право должен получить капитан? Неужели лишь из-за того, что она отдала ему сердце? Да и отдала ли?…

Солнце пригревало, дул прохладный ветерок, а в саду никого не было, кроме них, если, конечно, не считать Сэма. В общем, момент был идеальный, следовательно…

– Но сейчас вы повзрослели, верно? – тихо спросил граф, шагнув к ней.

– Да, к началу лета мне будет девятнадцать.

«О, совсем взрослая для первого поцелуя», – промелькнуло у Харрисона. И тут он вдруг заметил, что у Анджелины, похоже, участилось дыхание: наверное, представляла себе первый поцелуй. При этой мысли и у него дыхание сделалось прерывистым.

– Этикет запрещает молодым леди целоваться, – неожиданно сказала девушка, однако не отступила.

– Но некоторые правила созданы только для того, чтобы их нарушать, – с улыбкой заметил Харрисон.

Она молчала, в задумчивости глядя на него.

– И правило о поцелуях – одно из них, – добавил он почти шепотом. – Так что не моргайте.

– Не моргать? – в замешательстве переспросила Анджелина. – Но почему?…

– Потому что я намерен поцеловать вас, а вы в этот момент захотите видеть меня.

– Ох, мне сразу захотелось моргнуть…

Харрисон снова улыбнулся.

– Тогда это будет только ваша вина, если прозеваете свой первый поцелуй.

Граф чуть наклонился и коснулся губами ее губ. Поцелуй был сладостным, манящим, – но не более того. Однако Харрисон чувствовал: ему хотелось большего, его тело требовало большего. Чуть помедлив, он крепко прижался губами к губам девушки. И сразу понял, что этот поцелуй ошеломил ее. Но следовало отдать ей должное: широко раскрытые синие глаза так ни разу и не закрылись. Ему хотелось окончательно отбросить сдержанность, но он побоялся испугать девушку.