Текст книги "Мой любимый герцог"

– Пока ничего, – улыбнулся Рат: говорить правду всегда легче.

– Кто она? – спросила Эсмеральда.

– Мисс Марлена Фаст. Этот сезон будет для нее первым, так что вы едва ли ее знаете. Ее опекал лучший друг моего отца, но состояние его здоровья оставляет желать лучшего, вот он и передал ответственность мне.

– Рат, а Хок и Гриффин знают об этом? – не унималась Лоретта.

– Нет, но, уверен, сегодня узнают. – Он усмехнулся. – С нетерпением жду их реакции.

Случайная встреча с женами приятелей могла оказаться полезной для мисс Фаст, и Рат решил еще немного продлить разговор и воспользоваться ситуацией.

– Я рад, что встретил тебя, Эсмеральда.

Чего явно не скажешь о ней – вряд ли ее обрадовала встреча в магазине мисс Лоры.

– Я собирался зайти в агентство по найму мисс Фортескью. Насколько я помню, вы там с Гриффином и познакомились.

Эсмеральда хоть и выглядела несколько обескураженной, но все же кивнула.

– Мне нужна твоя помощь.

– Разумеется, буду рада тебе помочь, если это нужно. Ты же знаешь, я всегда готова помочь и сделаю все, что в моих силах. – Леди Гриффин быстро оглянулась, но в магазине больше никого не было и никто не видел, что она разговаривает с джентльменом слишком долго. – В пределах разумного, конечно. Что ты задумал?

– Мне нужна гувернантка… нет, не так: воспитательница… в общем, женщина, которая помогла бы моей подопечной подготовиться к дебюту. Поскольку она уже девушка взрослая, обучать ее не надо – об этом позаботился предыдущий опекун, – а вот отшлифовать…

Рат хоть и произнес эти слова, но точно не знал, что имел в виду. У него не было опыта общения с юными леди до дебюта, а те, которых он знал, были вполне адаптированы для общества. Также он понятия не имел, что входит в подготовку юной леди для выхода в свет: разве что советы в области моды и обеспечение ее приглашениями на лучшие балы и вечера, – но не раз слышал, как отцы семейств сетовали на то, что тратят состояния на дебют своих дочерей в надежде на их удачное замужество.

– Мне нужна опытная дама, которая подготовит мисс Фаст к сезону. Я имею в виду одежду, приглашения на балы, «Олмак» и так далее. Ты можешь кого-нибудь порекомендовать?

Его просьба о помощи звучала вполне искренне, и о своей подопечной он, похоже, беспокоился всерьез. Это заинтриговало Эсмеральду.

– Сколько ей лет?

– Девятнадцать-двадцать, точно не знаю, не спрашивал. Но приближающийся сезон у нее первый.

– О, тогда это непросто, Рат. Есть у меня несколько подходящих кандидатур, но смогут ли они тебе помочь сейчас, так поздно, я не уверена.

– Буду тебе очень признателен, если разузнаешь, если, конечно, это не слишком тебя затруднит.

– Вовсе нет.

– Вот и хорошо! – улыбнулся Рат. – Да, и передай, что все услуги будут щедро оплачены, можно не сомневаться.

– Я и не сомневаюсь, – сказала Эсмеральда. – Просто все опытные компаньонки уже заняты, но я поспрашиваю, а когда что-нибудь узнаю, свяжусь с тобой.

– Спасибо, – поблагодарил Ратберн с поклоном.

– Рат, – заговорила Лоретта, – ты знаешь, как мы тебя любим. Но, возможно, лучше передать ответственность за юную леди кому-то другому? Тому, у кого есть опыт?

Герцог насмешливо вскинул бровь.

– А по-твоему, у меня нет опыта в обращении с женщинами и я не в курсе их нужд?

– Прошу прощения, – вмешалась Эсмеральда, – но нам пора.

– Да, – кивнула Лоретта, – у нас… встреча. И мы уже опаздываем.

Пора было отпустить герцогинь с миром, но распутник в душе Рата опять поднял голову. Он не смог отказать себе в удовольствии и с улыбкой проворковал:

– Неужели так и уйдете, не взглянув на этот восхитительной шелк? И кружева?

Кончики его пальцев коснулись рулона кружев, потом рука переместилась на полку, где были разложены экзотические яркие шелка.

– Очень тонкая работа – вероятно, ирландская. И такой необычный оттенок синего.

Эти слова явно предназначались Лоретте, и та выпалила:

– Не сегодня!

– Но мы с радостью покинем тебя, чтобы не мешать делать покупки, – язвительно добавила Эсмеральда. – Сказать Гриффину, что ты в ближайшее время зайдешь?

– Пусть достанет бутылку своего лучшего бренди и держит наготове.

Дамы покинули магазин: об их уходе возвестило бодрое звяканье дверного колокольчика, – и Ратберн покосился на хозяйку магазина.

– Примите мои извинения. Из-за меня вы сегодня лишились двух покупательниц.

– Возможно, но я не в обиде: это было великолепное зрелище!

Герцог рассмеялся.

– Чтобы компенсировать вам убытки, куплю, пожалуй, флакон самых лучших духов.

Уверенной походкой он покинул магазин, снова и снова возвращаясь к мысли, правильно ли поступил, согласившись на роль опекуна. Он в силу своей беспечности и легкомыслия определенно не лучшая кандидатура на роль опекуна молодой леди, но уж коли согласился, теперь обязан позаботиться о мисс Фаст и удачно выдать ее замуж.

Подойдя к экипажу, он попытался выбросить из головы мысль о ее замужестве, поскольку сразу же представил рядом с ней единственного мужчину, которому позволил бы исполнить супружеский долг, – себя.

Глава 6

Если джентльмен обещает навестить вас в ближайшие дни, но не появляется неделями, значит, у него есть другие дела, поважнее.

Мисс Труф

– Пять дней! – возвестила Джастина, вышагивая перед диванчиком, обитым веселенькой тканью в цветочек. – Представляешь, сколько времени прошло с тех пор, как герцог почтил нас – точнее, тебя – своим присутствием.

О да, Марлена знала, и не потому, что кузина говорила об этом дважды в день. По какой-то непонятной ей причине никак не удавалось выбросить этого повесу из головы. Ничего не помогало: ни чтение, ни вышивание, ни игра на фортепиано. Она постоянно видела его лицо: с легкой ухмылкой и ироничным взглядом, – и сердце начинало трепетать словно крылья бабочки.

На вопрос кузины она не ответила: лишь неопределенно хмыкнула.

– Это никуда не годится, и я очень расстроена! – продолжила разглагольствования Джастина. – Он же должен понимать, как мне важно услышать такие новости от него лично.

Марлена не могла взять в толк, почему кузина не верит ни ей, ни письму, но перестала убеждать ее, а когда та в очередной раз заводила этот разговор, слушала и молчала.

– Может создаться впечатление, что он понятия не имеет о хороших манерах или просто не уважает нас, хотя это, конечно, неправда. Очевидно, у него просто нет времени – да, скорее всего так оно и есть. Он же герцог, а мы всего лишь жалкие родственники впавшего в немилость графа. Чем больше я о нем думаю, тем меньше нахожу привлекательных качеств. – Джастина помолчала, потом продолжила: – Он привлекателен, этого у него не отнять, но красота его какая-то дикая, даже, я бы сказала, разбойничья. Ты не находишь? А танцует он прекрасно. Если у него есть планы на меня, не стоит об этом забывать.

Марлена что-то промычала в ответ, но делиться с кузиной своими мыслями о герцоге не собиралась.

– Но все это не может служить оправданием. Уже целую неделю я вынуждена отменять дневной сон, совершенно необходимый для поддержания моей красоты, надеваю самые модные платья, заставляю горничную делать мне изысканные прически.

– В неделе семь дней, а не пять, – буркнула Марлена.

Кузина проигнорировала поправку, подошла к окну и выглянула на улицу.

– Поскольку герцог до сих пор не прислал записку или даже не направил к нам поверенного, чтобы обсудить его намерения относительно меня и планы на тебя, возможно, все это неправда.

– Возможно, у него не было времени, – рассеянно пробормотала Марлена.

Тат, тоже привыкший к монологам Джастины, лежал, свернувшись, у ног хозяйки, время от времени поднимая мордочку и вскидывая ушки.

– Его было предостаточно.

– Уверена, у него есть и другие дела, кроме нас.

– Гром и молния, Марлена! У нас тоже много дел, и тем не менее мы находим время, чтобы навести красоту и нарядиться. А он про нас забыл.

Марлена постаралась отвлечься от причитаний кузины, переключившись на обдумывание очередной статьи для еженедельника. Кузина никогда не спрашивала, что она пишет и кому. Взять в руку перо и написать письмо или хотя бы записку с благодарностью – это было последнее, чего хотела Джастина. Правда, сегодня она в очередной раз доказала, что в искусстве художественной декламации ей нет равных: спустившись в гостиную после обеда, еще ни на мгновение не замолчала.

Марлене трудно было поверить, но кузина не прочла ни одной книги. Джастина всегда утверждала, что ей хватает собственных мыслей, поэтому потребности в чужих не испытывает. Ей есть о чем подумать. А если надо поблагодарить хозяев вечеринки за приглашение, то это можно сделать лично, еще находясь в их доме, и нет никакой необходимости впоследствии делать это еще раз в письменном виде.

Возможно, все дело в том, что у Джастины ужасный почерк: некоторые слова было вообще невозможно прочитать. Она сама признавалась, что ей так и не хватило терпения освоить каллиграфию. Вместе с тем ее совершенно не интересовало, зачем Марлена так часто берет в руки перо и что пишет. Ее вообще не волновало, кто что пишет, если, конечно, это не относилось лично к ней.

Это для Марлены было очень удобно: можно не беспокоиться, что кузина проявит любопытство, – но на всякий случай приветствие «Дорогие читательницы!» и свой псевдоним в конце статьи не вписывала до тех пор, пока текст не будет готов для передачи Евгении.

Марлена взяла листок с еще не высохшими чернилами и прочла: «Зима еще не закончилась, но в воздухе уже чувствуется запах весны и предвкушение грядущих летних сплетен».

Нет, это недостаточно образно для начала колонки. Читательницам нужно нечто большее, чем предвкушение. Марлена немного подумала и ниже написала: «Над Лондоном еще собираются снежные облака, но солнечные лучи уже проникают в комнату сквозь покрытые морозными узорами окна. Вот так пробираются к нам и последние слухи».

Прочитав написанное, она решила, что так лучше, но все же недостаточно хорошо. Наверное, стоит дождаться, когда Джастина уйдет к себе, и попробовать еще раз. Ее постоянная болтовня и жалобы отвлекают. По какой-то причине сегодня кузина действовала ей на нервы больше, чем обычно.

Нет, не по «какой-то»: как раз причина ей была прекрасно известна – герцог так и не пришел, хотя обещал. Правда, он не уточнил, когда именно намерен их навестить, но Марлена решила, что это будет через день-два – возможно, три-четыре, но не больше.

Она взглянула на верхнюю полку секретера, где лежал носовой платок герцога – выстиранный, отглаженный и аккуратно сложенный по ее просьбе миссис Додл. Марлена хотела вернуть его герцогу таким же мягким и свежим, каким он коснулся ее щеки.

Взглянув на Джастину, Марлена увидела, что кузина пристально смотрит из окна на улицу, словно пытается силой воли заставить герцога появиться, взяла платок и понюхала, как делала это неоднократно все прошедшие дни. Ничего не изменилось: запаха герцога не появилось – только свежесть и отглаженная горячим утюгом ткань.

Марлена улыбнулась и вернула платок на место, где герцог его сразу заметит, когда наконец почтит их своим присутствием. Теперь, когда прошло время и к ней вернулась способность мыслить рационально, она осознала комичность ситуации. Герцог повел себя очень умно, заставив ее поверить, что у нее на щеке пчела или оса, в то время как там была всего лишь грязь. Такие, как он, умеют поддразнить, пусть даже осторожно, юную леди.

Его поступок и успокоил ее, и помог осознать, что он вовсе не намерен ее арестовывать, да и не знает, что писала о нем она. И хотя Марлена была уверена, что это не входило в его намерения, герцог взволновал ее, когда развязывал запутавшуюся ленту и его теплые пальцы касались ее кожи. Она не могла не думать об этом. А больше всего ее удивило, что не было никакого натиска, ничего агрессивного или неприятного. Он просто развязал узел, ничем ее не оскорбив, и не произвел впечатления распутника или злодея… Вел себя как джентльмен: всего лишь пожелал помочь даме.

– Герцог обещал нанять для тебя лучшую гувернантку, чтобы довести твои социальные навыки до совершенства, но не сделал этого, – пожаловалась Джастина.

– Что? – Марлена так задумалась, что не сразу поняла, о чем это она. – Ни о какой гувернантке речи не было. Я никогда ничего подобного не говорила. Кроме того, в это время они уже все заняты. А герцог просто сказал, что попытается кого-то нанять.

– Герцог может свернуть горы, моя девочка, и мы будем ждать, что это произойдет, – сказала Джастина, отойдя от окна. – Осталось совсем мало времени. Если он хочет, чтобы ты посещала лучшие светские мероприятия сезона, то надо бы поспешить. Знай мы все заранее, уже начали бы готовиться, но ведь мистер Олингуорт не информировал нас о своих планах в отношении тебя и мы понятия не имели, что в этом году планируется твой дебют. Денег от него не получали, платья не готовили. Между тем герцог может получить что хочет и когда хочет. Будем надеяться на это.

– Я поняла, Джастина, – вздохнула Марлена, уже подустав от ее постоянной болтовни. – Даже я усвоила, что нельзя ничего сделать, так как скоро сезон и все возвращаются в Лондон из зимних поместий. Быть может, тебе отправиться в спальню и прилечь, как обычно? Осталось всего полчаса до окончания времени светских визитов. Если беспокоишься, что герцог все еще может прийти, ложись прямо в платье – только аккуратно, – и тогда успеешь с ним увидеться.

Джастина обхватила руками свои мощные груди и энергично подняла.

– Как я могу лечь в этом ужасном корсете! О господи, он так туго зашнурован, что я могу просто задохнуться во сне. – Она поправила прическу. – Между нами говоря, я не сомкнула глаз с тех пор, как стало известно имя твоего нового опекуна. Мне бы очень хотелось с ним встретиться. Ты уверена, что он обещал вернуться? Может, ты его неправильно поняла и мы напрасно ждем?

– Я все поняла правильно, а ты слишком уж беспокоишься. Если не хочешь прилечь, иди прогуляйся в саду: там уже на некоторых кустах набухают почки.

Джастина взглянула на нее как на умалишенную.

– Ты считаешь, что мне может доставить удовольствие прогулка в саду, парке или даже по улице в зимний день? А что потом? Может, еще предложишь мне почитать тот ужасающе нудный памфлет, который ты принесла из Королевского общества садоводов? Мне не понять, почему надо давать непроизносимые названия обычным цветам!

– Ты говоришь о книге Ричарда Солсбери? А мне она очень понравилась. И ботанические названия цветов и растений показались мне читаемыми и вполне благозвучными.

– Ах, оставь!

Марлена встала.

– Они красивы и поэтичны.

Джастина возмущенно фыркнула.

Марлена могла бы добавить, что изучение и выращивание цветов в саду помогли ей заполнить дни, которые иначе были бы пустыми, но кузина этого понять не могла. Если Джастина думала о себе, любимой, у нее не возникало вопроса, чем занять свое время.

Будучи вдовой с вполне приличным содержанием, Джастина имела возможности, запретные для Марлены: могла ходить на чай, на вечеринки, иногда ее приглашали играть в карты. Иными словами, ей было чем занять себя. Марлена же должна была дожидаться, когда ей позволят сделать реверанс перед королевой и дебютировать в обществе, и только после этого могла посещать светские мероприятия.

Они с кузиной были очень разными. Марлене понравилась бы жизнь в небольшом поместье в деревне, с большим садом, в котором она могла бы гулять хоть целыми днями – и летом, и зимой. В ее саду росло бы множество кустов, деревьев, самых разных, и, главное, цветов. Там были бы арки, шпалеры, водопады, идеально встроенные в ландшафт. Нашлось бы место статуям трех граций, четырех времен года и херувимов. Она устроила бы английский сад, разбила клумбы, а еще посадила бы целое поле дикорастущих цветов.

Подумав об этом, Марлена довольно улыбнулась.

Возможно, сад будет главным условием, при котором она примет предложение руки и сердца. А о замужестве, судя по всему, ей придется всерьез задуматься в самое ближайшее время: герцог так и сказал, – хотя у нее и не было особого желания. Нет, когда-нибудь, конечно, все равно придется, и она станет хорошей женой, если ей не будут запрещать помогать садовнику готовить грунт, срезать цветы и бороться с сорняками… хотя бы иногда.

– Сегодня совсем не холодно, Джастина, – сказала Марлена. – Погода очень приятная. И я вовсе не собиралась предлагать тебе почитать свои материалы о растениях.

– Слава богу.

– Немного свежего воздуха пойдет тебе на пользу. Ты выглядишь утомленной.

– Ты права: так и есть. Это непростительно – заставлять меня так долго ждать, чтобы возобновить наше знакомство и рассказать о своих намерениях относительно меня. Ну и относительно тебя, конечно. Герцог ведь знает, что я была первой красавицей сезона, что мы с ним танцевали, и не один раз. Наверное. Может, стоит дойти до наших соседей, поздороваться с Вероникой и мистером Портингтоном, взглянуть на его последние окаменелости, черепки, гобелены – или что там еще он притащил в дом. Уверена, у него появилось что-нибудь новое после моего последнего визита. Он ими невероятно увлечен. По крайней мере, вещицы, которые он покупает, забавны на вид, и он знает, как правильно произносить их названия.

Тат навострил ушки при упоминании о Веронике и окаменелостях, вскочил и залаял, глядя на Марлену, возбужденно виляя хвостиком. Если кто-то идет к соседям, он побежит с ним.

– Это хорошая идея. Ты же знаешь: сестры всегда радуются твоим визитам. Возможно, Вероника посетила какую-нибудь интересную вечеринку, расскажет тебе последние новости, а ты поделишься со мной.

– Да, пожалуй, – со вздохом согласилась Джастина. – Это отвлечет меня от разговоров и мыслей о герцоге. Да, решено, я туда схожу. Вероника всегда знает, о чем говорят в обществе. А поскольку семья ее мужа в родстве с герцогом Норфолком, она получает больше приглашений, чем кто-либо. С удовольствием составлю ей компанию. Хочешь пойти со мной?

Марлена посмотрела на разложенные на столе бумаги: работа не клеилась, не было даже вступления.

– Нет, спасибо. Не сегодня. Мне нужно кое-что закончить.

– Опять ты со своей скукотищей, – пробормотала Джастина себе под нос.

Марлена услышала, но никак не отреагировала: пренебрежение и скептицизм кузины были ей только на руку.

– Небось опять о свои цветах пишешь, – буркнула Джастина.

– С тобой может пойти Тат, – примирительно проговорила Марлена и положила перо. – Если не возражаешь. Ты же знаешь, как он любит обнюхивать последние приобретения мистера Портингтона.

– Думаю, возьму его с собой, – милостиво согласилась Джастина, – но только нести его всю дорогу, как ты, не собираюсь. Ему придется идти самому.

Марлена усмехнулась: неужели Джастина думает, что за эти три года она не заметила, как часто кузина берет Тата на руки, гладит, чешет за ушками и даже выводит гулять в сад, – но в данном случае лучше ничего не говорить. Теперь, когда кузина согласилась прогуляться к соседям, Марлена не хотела, чтобы она задержалась или, хуже того, передумала.

– Тат любит бегать и все обнюхивать по дороге.

– Но если герцог все же придет, пообещай, что немедленно пошлешь за мной, – заявила Джастина.

– Даже не сомневайся! Тут же отправлю к тебе миссис Додл.

Глава 7

Если джентльмен преподносит леди подарок, который она не может показать матери, он повеса.

Мисс Труф

Через несколько минут после ухода Джастины с Татом Марлена вернулась к работе над своим листком. В тишине дело пошло быстрее, однако, написав всего несколько предложений, она решила, что слишком устала от болтовни кузины и ей тоже не повредит небольшая прогулка. Да и материала было маловато. В зимние месяцы не просто добыть новости, поскольку общество обычно зимовало в своих поместьях, мероприятий в Лондоне было очень мало. И если ни Вероника, ни Джастина не могли ничего рассказать, Марлене приходилось сочинять новый поворот старой истории.

Вероятно, и сегодня предстоит что-то подобное.

Как правило, материал уже бывал готов и передан Евгении еще до темноты, но сегодня конца работе пока не видно. Впрочем, это не важно. Марлена всегда могла использовать то, что они называли ночным планом. Между их домами имелась боковая калитка, и днем они часто останавливались там, чтобы поболтать. Там же могли встретиться и ночью.

Закончив работу, Марлена зажигала в своей спальне лампу, тем самым подавая знак Евгении, что будет ждать ее у калитки, и после этого выводила Тата на вечернюю прогулку. Поскольку скандальный листок выходил еженедельно, а не ежедневно, как того желал мистер Траут, обычно проблем со своевременной сдачей материала не было, и только в редких случаях им приходилось встречаться ночью.

Марлена убрала листок бумаги, на котором было написано всего несколько фраз, в ящик стола, накрыла чернильницу и уже направилась к двери за накидкой и перчатками, когда услышала стук в дверь.

Она остановилась и прислушалась. Сердце забилось чаще. Неужели герцог? Или это подруга Джастины леди Уэстербрук? Это может быть также мистер Брамуэл – он живет совсем рядом.

Миссис Додл вышла из кухни, вся в муке, и Марлена сказала:

– Я открою.

– Вы уверены? – с сомнением переспросила служанка. – А то я быстро помою руки…

– Не беспокойтесь, – ответила девушка, осознав, что затаила дыхание в предвкушении.

Глубоко вздохнув и попытавшись убедить себя, что у нее нет причин так волноваться, она подошла к двери и открыла ее. Рука герцога повисла в воздухе – очевидно, он собирался постучать еще раз. От его улыбки, Марлена могла поклясться, сердце ее перевернулось в груди.

В мире не могло быть мужчины красивее, чем тот, что стоял сейчас перед ней в черном плаще, с белым шейным платком. Он выглядел таким элегантным и таким… опасным, как все распутники, о которых Марлена писала. Женские желания, о существовании которых она даже не подозревала до встречи с герцогом, внезапно дали о себе знать. Ее дыхание стало частым, внизу живота появилась тяжесть, внутри все свернулось в жгут.

Герцог снял шляпу.

– Мисс Фаст.

Она сделала реверанс.

– Ваша светлость.

– Могу я войти? – поинтересовался он, и в глазах его опять блеснули смешинки. – Или предпочитаете сначала поговорить здесь, на ступеньках, как в прошлый раз?

Значит, он любит посмеяться и не держит зла. Это хорошо. Только Марлена не знала, сумеет ли справиться с отчаянно колотившимся сердцем, равно как и с женскими желаниями, пробуждавшимися всякий раз, когда она видела его.

– Сегодня удивительный день – солнечный, – заметила она таким же беззаботным тоном, улыбнулась и подняла глаза к небу, на котором не было ни облачка. – Скоро весна. В саду уже, наверное, летают пчелки. Не вижу причин спешить в дом. Вот только кузина будет недовольна, если я не приглашу вас в гостиную.

– Тогда приглашайте.

Марлена распахнула дверь и отошла в сторону, чтобы герцог мог войти, и только тогда заметила у него в руках весьма необычную вещицу – как если бы буханку хлеба завернули в цветную бумагу с белыми кружевами и перевязали синей ленточкой.

Закрыв за ним дверь, она сказала:

– Позвольте я возьму ваш плащ и шляпу.

– Сам справлюсь.

Он положил шляпу и то, что держал в руке, на столик у стены и туда же небрежно пристроил шерстяной плащ – судя по виду, очень дорогой, – оставшись в темно-коричневом сюртуке и более светлого тона жилете. Шейный платок был завязан так же небрежно, как в прошлый раз, но, похоже, именно эта легкая небрежность и добавляла ему очарования. Большинство джентльменов относились к завязыванию шейного платка едва ли не с благоговением, но только не герцог. И ей это нравилось.

– Я думал, что у дверей меня встретит ваш песик, – сказал Рат, оглядываясь. – Он в саду?

– Нет, – улыбнулась Марлена. – Он вместе с кузиной отправился к соседям.

Герцог взял ту вещицу, что принес, и протянул ей.

– Это вам, мисс Фаст.

Марлена в недоумении уставилась на сверток. Цветы, сладости и книги – вот, пожалуй, и все, что может принять от джентльмена молодая леди. Но здесь, судя по внешнему виду, явно что-то другое. Только, что бы там ни оказалось, Марлена была убеждена: это нельзя заворачивать в такие замечательные кружева, – поэтому взяла пакет неуверенно.

Он оказался совсем легким – значит, не книги. Сладости, наверное, подумала она, но все же спросила:

– Что это?

– Почему бы нам не пройти в гостиную? Там вы сможете сами посмотреть.

– Да, простите. Прошу вас.

Коридор был короткий, но широкий, и герцог шагал рядом с ней. Хоть их плечи и не соприкасались, Марлена чувствовала исходившее от него тепло и силу, уверенность и решительность.

У дверей гостиной она остановилась:

– Прошу меня простить, ваша светлость, но я должна послать миссис Додл за кузиной, которая ушла к соседям. Она жаждет опять увидеться с вами и поговорить.

– Опять? – удивился герцог. – Но мы с ней вроде бы так и не встретились в прошлый раз.

– Нет. Она говорит, что вы знакомы. И даже танцевали несколько лет назад.

Рат задумался.

– Не уверен, что помню ее. Мистер Олингуорт только сказал, что вы живете с недавно овдовевшей кузиной. Как ее зовут?

– Миссис Джастина Абернати.

Герцог пожал плечами:

– Нет, мне это имя ни о чем не говорит. Но если мы действительно встречались, то уверен, что вспомню ее, когда увижу.

– Располагайтесь, ваша светлость. Чувствуйте себя как дома. Я сейчас вернусь.

Направляясь в кухню, Марлена все гадала, что в пакете, и решила: должно быть, фруктовые тарталетки. Что же касается кружевной упаковки, то, вероятно, у герцогов принято так заворачивать подарки, хотя это и кажется странным.

– Миссис Додл!

Служанка, которая все это время энергично месила тесто на столе, подняла голову.

– Да, мисс? Я вам нужна?

– Я прошу вас сходить к Портингтонам и передать миссис Абернати, что нас навестил герцог. – Чуть помедлив, она, сама не зная почему, добавила: – Но вы можете сначала закончить с тестом.

– Спасибо, мисс. Я вот только переложу тесто в миску, чтобы подходило, и сразу же отправлюсь.

Марлена кивнула и направилась обратно в гостиную. Ей казалось, что она сделала что-то неподобающее, но почему-то угрызений совести не испытывала – скорее наоборот: ощущала странную легкость и даже радость. Она намеренно дала себе больше времени, чтобы побыть наедине с герцогом до возвращения Джастины. Возмутительно! Только Марлена никак не могла заставить себя возмутиться.

По правде говоря, чем меньше времени она проведет с герцогом, тем лучше для нее. Не следует забывать, что он главный персонаж ее скандальных историй, а значит, нужно вести себя с ним очень осторожно и уж точно не изыскивать возможность остаться наедине.

Выговор, сделанный самой себе, не помог: радость никуда не делась.

Когда Марлена вошла в гостиную, герцог стоял у камина, и – да поможет ей Бог! – сердце опять перевернулось в груди. Она и понятия не имела, что сердце способно совершать подобные кульбиты. Как он красив! Невероятно… божественно привлекателен! От него просто невозможно оторвать глаз. Да ей и не хотелось.

Надо принять самые решительные меры, чтобы избавиться от этих неожиданных желаний и совершенно неуместных чувств. Марлена подошла к герцогу и протянула ему пакет:

– Я очень вам благодарна, ваша светлость, но полагаю, что не могу принять от вас подарок. Это неприлично.

Герцог нахмурился, так что лоб перерезала морщинка.

– Я ваш опекун.

– И все равно я не могу это принять.

Рат заглянул ей в глаза, явно не намереваясь сдаваться без боя.

– Это не лично вам, мисс Фаст, а просто необходимые вещи.

Слова показались Марлене странными.

– Необходимые? Что это значит?

Герцог скрестил руки на груди и одарил ее дерзкой улыбкой – такие она видела на картинках в книгах про пиратов, – дразнящей и волнующей.

– Думаю, вам просто следует посмотреть, и все станет ясно.

Марлена вздохнула.

– Ну хорошо.

Раскрыв упаковку, она увидела простую жестяную коробочку, сняла крышку, но ощутила такой резкий запах, что перехватило дыхание. В коробочке лежало несколько маленьких сатиновых сумочек и три флакончика.

Ошеломленная, она подняла глаза.

– Вопреки тому, что вы думаете на этот счет, духи не являются предметом первой необходимости для леди. Это неприлично. Я не могу принять от вас такой подарок, и вы должны сами это понимать.

Морщинка между бровями стала глубже. Тень улыбки исчезла.

– Единственным неприличным моментом, связанным с этим подарком, была моя прогулка с ним от магазина до экипажа, но я это сделал. Между прочим, это не духи, мисс Фаст, а нюхательные соли. Я подумал, что вам будет удобно иметь их под рукой на случай, если мисс Эверард опять лишится чувств.

– Нюхательные соли продаются в маленьких прозрачных или коричневых пузырьках с простыми пробками, а не в изящных хрустальных флаконах с серебряными крышечками.

Герцог пожал плечами.

– Полагаю, все зависит от того, где их покупать: в аптеке или… – Герцог на секунду замолчал, потом продолжил: – …или в другом магазине. Впрочем, это не важно. Уверяю вас, это действительно нюхательные соли.

Он взял один из флакончиков, открыл и поднес к носу Марлены.

Она почувствовала острый запах и отшатнулась, закашлявшись, из глаз потекли слезы.

– О боже! Что это?

– Полагаю, в основном нашатырный спирт. Теперь вы мне верите, что это не духи?

Ратберн закрыл флакон и вернул в коробку.

Марлена опять закашлялась.

– Вы доходчиво объясняете, ваша светлость, но здесь три флакона и еще саше. Как по-вашему, сколько их нужно одной даме?

– Понятия не имею, – честно ответил герцог.

Он невозможен!

– Тогда позвольте просветить вас. Этого количества достаточно, чтобы привести в чувство каждый дом на этой улице.

Герцог рассмеялся: похоже, беседа доставляла ему удовольствие.

– Мисс Эверард часто падает в обморок.

– Вовсе нет. – Марлене хотелось затопать ногами от злости на саму себя: слишком уж сильные чувства вызывал он в ней. – Я вам говорила, что ей это, в общем, не свойственно. На моей памяти она лишилась чувств только однажды.

– Дважды, – напомнил Рат, и уголки его рта опять приподнялись в насмешливой улыбке. – Она дважды лишилась чувств, и я тому свидетель.

– Ну хорошо, – согласилась Марлена и поневоле тоже улыбнулась. – Только второй раз она лишилась чувств, когда очнулась на руках у незнакомого джентльмена. Уверена: в такой ситуации любая девушка ощутила бы… неловкость.

– Это слишком мягко сказано: была бы в ужасе.

Герцог прав, но это признание Марлена была готова унести с собой в могилу.

– Скорее – ошеломлена.

– Тогда, возможно, ей просто надо больше есть, мисс Фаст. Она выглядит худой как тростинка. Взяв ее на руки, я не почувствовал веса. Ей полезно иногда сопровождать вас в сад, чтобы на ее лице появились естественные краски, как у вас, независимо от того, модно это или нет.