Текст книги "В поисках чувств"

Ана Марси
В поисках чувств

Моя искренняя благодарность обстоятельствам, странным совпадениям, нелепым случайностям и всем тем, кто вольно или невольно стал участником описанных событий. То ли воплотился как реальный персонаж, то ли вдохновил меня на фантазии и грезы. Но, так или иначе, повлиял на мое позднее взросление и осознанность. Любое совпадение в книге с реальными людьми – конечно же, чистая Случайность. А еще – спасибо моей Семье, которая всегда верит в меня и любит, независимо от того, как я себя веду. Спасибо моему Сыну, который с самого своего детства учит меня Ответственности и Умению Отвечать За Свои Слова.

Спасибо Друзьям, которые оказались рядом в момент, когда крайне была необходима та самая спасительная соломинка. И, конечно, спасибо Тебе, Анабас. Без Тебя не было бы ни этой книги, ни Аны Марси… И в прямом, и в переносном смысле этого слова.

Ана марси со всем своим прекрасным багажом

Меня зовут Ана Марси. Я родилась и выросла в далекой заокеанской стране. В той стране, где до сих пор еще чтутся языческие обряды, девушки ходят в венках из полевых цветов, а луна отражается молочным светом в реке, где живут самые красивые женщины на свете. Они верят в Бога и народную мудрость. Собирают по осени настоящие грибы в лесу, а летом – сладкие ароматные ягоды. Я провела все свое детство, дыша ветрами свободы и качаясь на качелях, подвешенных к огромному дубу. Я прибегала домой только для того, чтобы схватить ломоть душистого хлеба, запить его молоком – и назад, в природу! Видимо, по этой причине у меня длиннющие ноги, светлые длинные волосы и весьма тормознутый характер. Созерцательный, скажем. До тех пор, пока меня не доведут.

Я всегда была неисправимой эгоцентристкой. К тридцати пяти годам пришла к выводу, что это не лечится. Я вижу реальность и воссоздаю ее в своих, только мне ведомых мирах, совершенно искренне считая, что планета вращается благодаря усилиям моих, и только моих, женственных и мускулистых ног.

Я переезжала с места на место десятки раз, возя за собой маленькую тряпичную куклу Шарлотт, которую купила лет двадцать назад где-то на Ньюбери-стрит в Бостоне. В ту пору я была юной и безмятежной. Я шла по этой знаменитой улочке и вдруг увидела девушку. Уличную певицу. Она пела, и ее голос – чистый, как родник в лесу, растекался по улице. Сквозь полуприкрытые ресницы струился дивный свет ее еврейско-ирландских очей. Это не глаза – это очи – глубокие, огромные, светлые и странно как-то смотрящие внутрь себя. Я остановилась возле нее и не смогла уйти.

Она – не талантлива. Ее музыка – однодневка, завтра бабочкой улетит, и никто больше не вспомнит, но как же она лихо вписалась в тот день!

Тот день был ясным. Вокруг было солнце. Я шла и жадно ловила запахи, звуки, песни, музыку, все то, что накапливалось в моем сердце, как в огромном саквояже, все то, что потом можно долго хранить внутри и умиляться.

Такая улочка есть далеко не в каждом городе. Улочка, которая никогда и ни за что не расстанется со своим лицом. Толпы туристов. Уютные дорогие магазины, рестораны на любой вкус и эти поющие, орущие и танцующие трубадуры. Я ныряю в нее, в эту улочку, я дышу ею и не могу надышаться. Мне кажется, я опять в Европе, где-нибудь в маленьком немецком городке, на крышах флюгеры-петушки, в окнах – вазоны с петуньей… Странное слово петунья – похоже на имя престарелой доброй тетушки с пирожками в корзинке.

А она все пела. Я летела вместе с ней в мир её фантазий и глубоко погружалась в эти сладкие волны.

Улочка сверкала и искрилась солнцем, воздухом, летом и разноцветными людьми.

Микаэль – то ли итальянец, то ли румын, то ли, как почти все здесь – еврей. Вот уже пятнадцать лет, страшно подумать, он держит на этой улочке волшебный магазинчик, где все вокруг говорит только об одной личности. Личности, которая покорила мир и мое сердце давным-давно. Это Алиса. Да-да, Алиса из той самой страны Чудес, где для того, чтобы пройти сквозь дверцу, тебе нужно съесть пирожок, а если ошибешься, то станешь длинной и несуразной, как подзорная труба. Я пришла туда и осталась. В каждом из нас живет сказка. Не говорите мне, что это не так. Как бы мы ни пытались строить из себя взрослых людей, внутри каждого из нас сидит ребенок. Он стучится наружу крохотными кулачками и просит: ’’Выпусти меня, я здесь, я всегда с тобой…”

Мы хмурим брови и идем дальше, играть во взрослые игры. Микаэль подарил мне сказку. Я купила себе Дневник, чтобы записывать свои девчоночьи мечты, а еще – волшебное снадобье, которым феи лечат больных зверей. И мою вечную попутчицу – куколку Шарлотт. Вот с этих самых пор она повсюду путешествует со мной. На прощанье он подарил мне открытку с изображением кроличьей норы. Я вышла оттуда под звуки странной кружевной музыки и сразу же решила отвести сюда свою сестру. Уж она-то потешится, глядя на все это великолепие. Моя сестра – большая выдумщица и фантазерка, и я прямо так и вижу, как она будет пытаться откусить кусочек пирога, чтобы войти в ту дверку, для которой Микаэль обещал мне в следующий раз подарить ключик.

Так вот, кукла Шарлотт в высоту не достигала и десяти сантиметров, а посему прекрасно уживалась в огромной косметичке, рядом с помадами, пудрой и стареньким зеркалом, когда-то подаренным мамой.

До сих пор, где-то в глубине моей души, таится мысль о том, что, может быть, когда-нибудь я обрету стабильность, осяду где-нибудь в уютном, желательно светлом и чистом доме, с огромным окном на потолке моей спальни, где смогу методично и детально описать мою странную, богатую образами и событиями жизнь.

Такими мечтами об оседлости я давала себе право и дальше откладывать написание моего романа. Оправдывать себя и свою лень постоянной занятостью непонятно чем: то новой работой, то новыми отношениями, то неподходящим положением планет. Вопрос с оседлостью я пыталась всегда решать самым простым для любой женщины методом, нисколько не будучи в этом оригинальной – замужеством.

Эта схема работала ровно на несколько лет, в течение которых я очень старательно вкладывала свою энергию, силы, знания в создание нашего общего мира… Увы, схема эта через какое-то время медленно угасала, и я оставалась совершенно опустошенной, измотанной эмоционально и, как ни странно, с новыми надеждами на следующую, уж точно счастливую встречу. И так повторялось из года в год, как по заколдованному кругу, пока…

Анабас смотрит мне между бровей своими серо-голубыми стальными глазами. Правда, сейчас у него внутри слегка потеплело. Он оттаял при виде моей блаженной улыбки, настигшей его прямо у порога дома, где мы живем. Он неуклюже гладит меня по волосам и бубнит:

– Они добавили слишком много оранжевой краски, когда решили прислать тебя с Марса…

– Я не рыжая, я – блондинка.

– Нет, ты рыжая девочка, марсианский девчоныш. Эти марсиане наделали много оплошностей, пока лепили твое тело – слишком большие и слишком широко расставленные глаза, чересчур длинная шея, губы, как будто выточенные чьим-то острым резцом, бешеный темперамент. А этот вечный твой диалог с ангелами, которые, якобы, шепчут тебе на ухо свои магические заклинания при любом удобном случае. Но странное дело: все это вместе, при всем своем несовершенстве, дает удивительное ощущение утонченной красоты и гармонии. Ты – уникальна!

Я лежу рядом с ним на подушке из полевых трав. Я сама собрала эти травы, высушила и засунула в сшитую своими руками наволочку. Теперь я лежу на ней, рассыпав свои волосы, и смотрю на его губы широко раскрытыми глазами. Я слушаю его монолог и не знаю, что сказать. Обожание к нему затапливает меня с каждой секундой все больше и больше, и скоро наступает момент, когда я уже ничего не понимаю. Я просто погружаюсь в свои ощущения. Мягкие ласковые волны нежности к этому необычному человеку лишают меня власти вымолвить хоть одно слово в ответ. Он – Мой Мужчина. Мой по духу и по крови. Я знаю и чувствую это с первой минуты нашей встречи. Но он, похоже, мыслит несколько иначе.

Анабас считает, что то, что свалилось на голову как нежданное чудо – это чужая, не его, счастливая карта, которую нужно и должно вернуть в колоду. Он же за это чудо не дрался? А раз не дрался – возможно, таких чудес полным полно за любым жизненным поворотом.

Как-то вначале весны мы поехали с ним на велосипедах по окрестным холмам. Погода стояла замечательная: дул легкий теплый ветерок, щебетали одуревшие от солнца птички, природа вовсю праздновала наступление тепла. Я ехала впереди и спиной ощущала его взгляд, сверливший меня. Ну, точней, не совсем спиной. Вполне ощутимый электрический разряд.

Я сказала ему:

– На моем велосипеде слишком жесткое сиденье.

– Ну и что с того? – недоуменно приподнял он брови, делая вид, что ничего не понял.

– А то, что мне совершенно неудобно, и давит там, где давить не должно. Плюс, в том месте у меня очень нежная кожа.

– Поедем завтра в специальный магазин и купим тебе штанишки для поездок на велосипеде, – ответил он и обогнал меня на огромной скорости.

Вечером того же дня мы рассуждали о том, возможно ли получить оргазм, просто катаясь на велосипеде. И пришли к выводу, что такое возможно. Особенно, если девушка очень впечатлительная и совершает прогулки в компании с приятным ей мужчиной.

Такие разговоры велись у нас регулярно. Мне всегда было легко обсуждать с ним самые невероятные темы: от долгожданного прилета инопланетян до формы трусиков, подчеркивающих в самом выгодном свете мои ягодицы. Он всегда меня интересовал. Весь. До кончика хвоста. Даже в те моменты, когда я готова была его убить. Как вы понимаете, Анабас был совсем не простым человеком.

Ана, анабас и дом, который построил Джерри

Я сейчас в таком месте, где не писать – невозможно. Дому, в котором я приземлилась, лет 150, не меньше. Он стоит на пересечении дорог – розе ветров небольшого американского городка. Движение машин, похоже, не прекращается никогда, разнообразно озвучивая мою жизнь. Все начинается ревом мотоцикла в четыре утра, а заканчивается ровным гулом проползающего последнего автобуса.

Я стою внизу, у порога моего приюта, и смотрю вверх. Насчитываю 10 маленьких башенок, в каждой из которых мог бы жить Карлсон. В каждой комнате минимум четыре окна, смотрящие на разные стороны света. Когда я просыпаюсь, лучи солнца попадают на мою кровать, и я тихо щурюсь от счастья…

Я люблю сидеть у окна и слушать шум дождя, глядя на фонари вдоль дороги. В самой большой комнате, как раз там, где на потолке причудливо переплелись узоры из светотеней, есть большой старинный камин. Его нельзя растопить зимним вечером. Этот камин – для красоты. В камине, по семейному преданию, когда-то жил енот. Енот-девочка, которая не желала выкуриваться из камина ни под каким предлогом. Она таскала туда еду и своих нагулянных детей, она презрительно и свысока наблюдала за всеми попытками изгнать ее из жилища. Ее стойкость и любовь к жизни были настолько высоки, что постояльцы просто махнули на нее рукой и перестали пользоваться камином. Она убралась куда-то тихо и незаметно ясным весенним днем, и с тех пор ее никто никогда не видел.

В Америку, кроме Шарлотт, маленькой тряпичной куколки, что я повсюду таскала за собой, я привезла своего сына – с трудом отрываемого от компьютерных игр подростка, который за период пребывания в новой стране приобрел громадный размер ноги и парочку американских привычек. В общем и целом, мы ладим, за исключением тех случаев, когда его страсть к дискуссиям переходит все пределы моего терпения.

Если подвести итог моего сегодняшнего состояния, у меня, кроме меня и моего сына, нет ничего. Ни дома, ни мужа, ни работы. Мои родители и сестра остались в далекой стране, с работы меня уволили пару недель назад, назвав слишком инициативной и строптивой. А дом все еще остается в моих мечтах.

Не знаю, знакомо ли вам это состояние, когда, с одной стороны, есть амбиции и желание побеждать, а с другой стороны – эдакая вальяжная наблюдательность, отрешенный взгляд со стороны. Это неразрешимое противоречие в осознании своих истинных желаний, думаю, всю мою жизнь играет роль качелей. Один период сменяется другим, и не могу сказать, какой из них мне нравится больше. С точки зрения практичного обывателя, я – лузер. Самый что ни на есть лузер. Еще и мечтательный. Я могу провести несколько часов, наблюдая, как капелька росы на траве вбирает в себя первые лучи солнца. За свой отсутствующий взгляд я получила от общества признание, что со мной что-то не так, но в силу своего природного дружелюбия, я нравлюсь людям и такой. И это меня совершенно устраивает.

Вот уже несколько месяцев я живу в этом старинном доме. Анабас забрал нас с сыном сюда, и я просто не могу нарадоваться, как же мне здесь хорошо!

Для того чтобы было понятно, как я вообще появилась в этой стране, мне просто необходимо вернуться в прошлое, а точнее, в весну за два года до сегодняшних событий. В ту пору я была замужем…

Динозавры, носороги, теплый плед и муж-красавец

Мой муж был бесподобным красавцем. Высоким и стройным атлетом, с медовым взглядом немного грустных глаз, с большими теплыми ладонями, в которые можно было закутаться, как в теплый плед и не бояться динозавров и носорогов. Я очень любила его, и, возможно, до сих пор люблю по-своему, как любила бы своего не совсем выросшего ребенка, свое взлелеянное дитя, так и не ставшее взрослым. Это противоречие его натуры и внешности вначале забавляло меня, а потом начало понемногу раздражать. Он производил впечатление. Он всегда производил впечатление! Это был его конек – производить впечатление. Через несколько минут разговора я и сама уже не понимала, как быстро я готова сложить к его ногам все, что у меня есть, и быть благодарной только за то, что он просто принял эти дары. Он ел очень красиво. И ходил. И говорил. Когда он ел, я не могла оторвать от него глаз. Мне казалось это верхом изящества. Он внушал чувство доверия. Когда я выходила за него замуж, я была уверена, что буду за мужем, как за каменной стеной, что теперь уж точно можно будет расслабиться и побыть просто взрослой девочкой, не принимая решений. Женщин давит эта перспектива – все время принимать решения. Мы не созданы для этого. Какая-то часть нашего мозга противостоит этому и сопротивляется. А у тех женщин, которые приняли решение принимать решения, постепенно пропадает талия и тело приобретает мужские очертания. Это мой взгляд и мое мнение. В общем, я хотела быть просто женщиной.

Через пару лет этого замужества я уже не помнила важного решения – не принимать решений. Я должна была думать обо всем. Вести ли ребенка в школу, какую покупать машину, планировать ли покупку жилья. Я ощущала себя Великой Матерью, у меня набухала и болела грудь, как будто наполняясь молоком для кормления младенца.

Муж поддерживал меня во всем. Никогда не противоречил. Загонял в глубины себя собственное мнение и свои желания, возможно даже и не пытаясь их понять. Я погрузилась в унылое туманное озеро застоя… Ничего не происходило до тех пор, пока я не решала, что пора бы чему-то произойти. При этом, идя рядом с ним, я все еще ощущала себя хрупкой и невесомой, а ложась спать к нему на грудь, все еще чувствовала, что динозавры и носороги мне не страшны.

Мне давно уже надоело сидеть на одном месте, и мы (то есть я) решили уезжать. Во Францию. Я вложила в воплощение этой идеи оставшиеся от вполне удачного бизнеспроекта сбережения, и мы начали учить французский язык. И опять все повисло в каком-то нереальном тумане. Мы учили французский, мы сдавали какие-то тесты и экзамены, будущее было неясным и тревожным. Я спасалась спортом. Мой муж – компьютерными играми. Когда год спустя я обнаружила его на том же месте, в моей душе зародилось сомнение. Похоже, я выдумала эту сказку – быть за мужем, как за…

Так прошло лето. Мы гостили на даче, купались в реке, жарили мясо на гриле. В разные периоды моей жизни я решаю почистить пространство вокруг себя. Освободить место для новой энергии. Для новых проектов. Для новой работы и новых знакомств. Обычно, я просто удаляю старые контакты, вычищая таким образом из своей жизни имена людей, с которыми давно не общаюсь.

В тот раз я решила удалить свою страничку с сайта, на котором обычно встречаются старые друзья и одноклассники.

Кто знает это исчадие ада, испортившее столько браков, разрушившее столько счастливых семей, тот поймет меня. Иллюзия близости, создающаяся от этого общения, кружит головы наивных бывших одноклассников, давая им ощущение вновь повторяющейся юности, возвращения былых надежд и реанимации чувств 20-летней давности.

Мы все попали под раздачу. И я, и мой бывший одноклассник, которому я отказала в свои 15 лет, предпочтя ему другого мальчика, и наши относительно благополучные семьи, а главное – наши дети.

Началось все с того, что я попросила мужа удалить мою страницу. Страница почему-то удаляться не хотела. Муж сказал: “Проверь пока, может кому-то еще ты хотела бы написать?”

Через пару дней отозвалась моя подруга из Германии, которую я считала безвозвратно пропавшей, и мой одноклассник – отвергнутый Ромео, которого судьба занесла зачем-то в далекий Даллас.

Он написал мне. Просто так. Конечно, совершенно по-дружески. Мы обменялись несколькими ничего не значащими фразами и последними новостями о наших семьях и планах. У него все отлично сложилось. У меня тоже. Я совершенно не заметила тревожных звоночков. В сущности, это были даже не звоночки, а так, мелочи… Разве что порой щемило в груди, и в голову поднимался какой-то жар, обдавая теплом все лицо и внушая неясное, смутное чувство тревоги и страха.

Я решила сходить к психологу. Эта статная, красивая в своей необычности женщина, уложила меня на кровать, укрыла теплым одеялом и попросила расслабиться.

Я слышала только свое тихое дыхание, оно постепенно становилось все спокойней и реже. Я погрузилась в глубокий транс. По всему телу разлилось тепло и благодать. Я растворилась где-то в глубинах своего сознания и ясно увидела свои прошлые жизни. Как слайд из кинофильма, как неразрывную цепочку наших воплощений.

Моя недавняя реинкарнация

За горизонтом вот уже который день маячило ярко-оранжевое зарево. Оно то полыхало яркими красками, то замирало, и эта пауза казалась Воину почему-то еще тревожней. Он плохо спал в последнее время. Мысли, неясные и смутные, омрачали его мужественное лицо, и ни дети, ни жена не могли отвлечь его. Воин чувствовал приближение. Ощущал всей кожей своей, что скоро, совсем скоро, всему придет конец. Утром назначена последняя битва.

Кроваво-красная планета, все его радости, полыхание вечернего костра, смех его возлюбленной – все это может уйти в небытие.

Воин обладал огромным ростом, на наш земной взгляд он был несколько неуклюж, но силой и умением сражаться мог поспорить с кем угодно. Слава о нем разносилась по всей оранжевой планете. Не было равных ему в рукопашном бою, не было другого воина, который смог бы положить его на лопатки. Он ощущал себя могучим и непобедимым. В мужском теле он чувствовал себя на своем месте. Играя мышцами, затачивал копье, бряцал огромными доспехами, а когда поднимался во весь рост, казалось, неба достичь мог бы. Густая рыжая копна волос отсвечивала в лучах заходящего солнца.

– Я всегда буду с тобой, ты знаешь, я не смогу предать тебя. Ведь я твой друг.

Из воплощения в воплощение слышал воин эти слова.

– Никогда не бросай слов на ветер. Я верю лишь действиям. Слова – марсианская пыль. Жар, обжигающий жар шел из самых недр планеты.

Воин посмотрел еще раз на горизонт. Завтра, возможно, его последний день. Планета полыхала заревом заката, и не было в мире красок прекрасней, по крайней мере, для ее жителей. Отправился спать.

Утро началось, а с ним разнесся и трубный звук рога, предвещающий начало битвы. Воин собрал доспехи, приладил к поясу огромный меч. Тихо поцеловал спящих детей, обнял плачущую жену и вышел за порог.

Они дрались три дня и две ночи. Враг то отступал, то подходил ближе, силы были неравными. В какой-то момент ему стало казаться, что вот еще немного – и ситуация изменится, но воины его войска валились с ног от усталости, и не было силы на свете, которая помогла бы им. Воин вышел один на один с вождем вражеского племени. Жестокой и беспощадной была битва. Враг был силен и безжалостен. Воин повалил врага наземь и занес над ним меч для последнего удара…И вдруг что-то теплое и липкое разлилось по спине, прямо между лопаток. Воин был в недоумении. Внезапно он ощутил жуткую слабость и какую-то совсем не свойственную ему сентиментальность. Он, могучий детина трехметрового роста, никогда доселе не испытывал такого ощущения. Что-то защипало в носу, и вдруг слезы градом покатились из глаз, омывая потоками его мужественное красивое лицо. Воин обернулся и увидел своего лучшего друга. Хаггар был его соратником в боях, и всю жизнь, с самого детства, сопровождал его повсюду. Воин доверял другу, как самому себе. Хаггар стоял с надменно-жестоким выражением лица, держа в вытянутой руке большой окровавленный нож.

– Ты предал меня, – только и успел произнести Воин, – снова предал меня. И в этой жизни…

Он замертво упал, всем своим весом, навалившись на почти уже поверженного врага, и все-таки успел при последнем вздохе пронзить его сердце острым мечом. Насквозь. Битва завершилась. Планета полыхала ярким заревом заката, как и тысячи, и миллионы лет назад. На небосклоне мерцала красивая голубая звезда…