Текст книги "Рыжий Ангел"

Между небом и землей

Между небом и землей – гроза.

Между вчера и завтра – солнце.

Молния пронзает миг – сейчас. А главное – долететь до цели.

Главное – успеть вовремя.

Главное – не опалить крылья.

Если еще вчера кто-то сказал ангелу, что его сделают хранителем, он бы не поверил. Хранители – это совершенно другая порода, и даже крылья у них на полтона белее. А уж ему, с его рыжеватым оттенком, так и быть бы вечно небесным писарем, если бы не этот человек.

Странно, но раз в столетие на Земле всегда появляется избранный, которому не подходит ни один белокрылый ангел. Как правило, этот человек просто не чувствует белокрылых. А хранителей надо чувствовать. Пусть не так прямолинейно, как порой об этом мечтают люди, но как минимум во снах, когда ангелы могут говорить с людьми. А этот не чувствует. Нет, он не грешник. По крайней мере, не больше грешник, чем все остальные. Просто он избранный. Правда, об этом не догадывается, и потому все время делает не то и не так. А как?

Этого пока не знает и сам ангел. Он просто знает, что надо успеть. Успеть появиться в тот миг и в тот час, когда будет решаться судьба. Появиться всего один раз. Как правило, к избранным больше появляться и не надо. Избранные потом всю жизнь идут указанным путем. Так что, с одной стороны, дело плевое, с другой, переломный момент в битве Добра и Зла на Земле. Ох уж эти переломные моменты!

Когда ангела вызвали в отдел хранителей, он думал только о том, что, скорее всего, в одной из написанных им записок закралась ошибка и предстоит долго оправдываться…

– Вызывали?

– Да, садись, мой друг. У меня к тебе пара вопросов, – главный хранитель выглядел устало, но перья были настолько белы и так сияли силой, что не будь он ангелом, пришлось бы зажмурить глаза. – Ты думал о своей Судьбе?

– Каждый ангел думает о своей Судьбе.

– И что же ты думал?

– Ну, если все будет нормально, то лет через триста меня повысят и я стану писарем не только при канцелярии хранителей, но и при райских вратах. А вы знаете, как это почетно. Я, конечно, понимаю, что и тут моя работа важна, но я совсем не вижу души людей.

– Скучаешь по душам?

– Как я могу скучать по тому, что видел только издалека?

– Так почему ты стремишься к ним?

– Не знаю. Мне иногда кажется, что среди них есть одна… одна моя душа. И если я не пробьюсь к работе с душами, то так и не встречу ее.

– Работать с душами очень трудно и ответственно. Даже не все белокрылые могут вынести эту работу.

– Я слышал об этом. У меня часто бывают бумаги от белокрылых, которые обращаются к вам за советом.

– И ты читаешь чужие бумаги? – главный хранитель внимательно посмотрел на ангела.

– Я не только читаю, но и переписываю эти бумаги вам. Ведь каждый хранитель настолько привыкает к своей душе, что порой все обращения пишет на ее родном языке. Кто-то обращается к вам по-русски, кто-то по-английски или по-итальянски. А я все переписываю на один язык и передаю вам.

– Хм, то-то я смотрю, что последние 350 лет у всех стиль стал более выдержан. Так это твоя работа? – и не дожидаясь ответа: – Твоя. Так вот, мой дорогой, ты, наверное, заметил, что уже восемь ангелов написало мне об одной душе?

Рыжий Ангел молча кивнул головой, решив, что такой ответ наиболее соответствует моменту. И, словно в предвосхищении чего-то важного и неведомого, его сердце забилось сильнее.

– И ты знаешь, что это может означать?

– Да, хранитель, – Рыжий Ангел посмотрел на свои руки и, не поднимая глаз, чуть слышно проговорил: – У души осталась последняя попытка. Попытка Девятого Ангела. Потом равновесие нарушится.

– Именно. Равновесие. Нарушится. – Хранитель устало посмотрел на Рыжего и продолжил: – Сейчас осталось очень мало Рыжих Ангелов, а именно такие, как ты знаешь, и являются Девятыми. Я не хочу тревожить пока Его и рассказывать о наших трудностях и не хочу, чтобы об этом говорили в раю. Именно поэтому я хочу, чтобы Девятым Ангелом стал ты. Согласись, лучше тебя кандидатуры нет. Ты столько читал об опыте и ошибках других, что в состоянии не сделать подобные ошибки сам. Или я не прав?

– Я не знаю… я никогда не видел души людей и не…

– Зато я знаю. Если все получится, то ты сможешь выбрать: стать ли навечно хранителем этого и только этого рода или получить место при райских вратах. Как тебе такой выбор?

– Я не думаю, что у меня есть выбор. Ведь если не я или если я не смогу, то не думаю, что будет место при Вратах. Да и будут ли Врата?

– Перестань даже думать так! Ты сможешь. Итак, к делу! На Земле есть душа. Самая обычная душа и с самой обычной миссией – выбор. Каждый делает выбор. И этой душе через несколько земных мгновений предстоит решать вечный вопрос «Быть или не быть?». Хотя это громко сказано, но суть верна…

– Человек должен убить себя? – Рыжий Ангел внимательно посмотрел на Хранителя.

– Бог с тобой! Слава Богу, нет. – Хранитель улыбнулся. – Человеку надо понять, что Добро часто делает больно, а Зло несет облегчение. Странно, да?

– Да, я слышал о неоднозначности Добра и Зла на Земле. Абсолют в понимание людей не укладывается, и потому так мучительно порой делать выбор.

– Вот именно. Так вот, человек сейчас очень болен. В этой ситуации с ним общаются еще два человека. Один, его друг, будет настаивать, чтобы наш подопечный сам боролся с болезнью. Второй предложит себя в качестве сиделки. И тот и другой приведут нашего подопечного к выздоровлению.

– Так это же прекрасно!

– Не торопись, мой друг. Если наш подопечный выберет борьбу в одиночку, то его душа пройдет назначенные ей испытания и после смерти вернется к Богу. А если нет, то мы потеряем эту душу.

– Да, но идти на добровольную боль и одиночество…

– На самом деле он будет не одинок. Его друг будет незримо рядом и всегда найдет способ помочь в этой борьбе. Но путь выздоровления будет долог и мучителен.

– А если второй путь?

– Ну, наш герой переложит заботу о себе на плечи другого, и его выздоровление будет быстрее, а вот душа превратится в эдакого паразита. И всю оставшуюся жизнь он будет цепляться к кому-то и зависеть от кого-то. И мы потеряем душу.

– Простите, хранитель, но это самая обычная ситуация. Я читал о таких миллионы раз.

– Но не в этом случае. Этот человек – точка ноль. Центр весов. И от его поступка зависит не только его судьба, но судьба всех рожденных и нерожденных Душ. Так что не теряй времени – и в дорогу!

…В затемненной комнате Алеша смотрел на игру теней и слушал приближающуюся грозу. С самого утра море штормило. Алеша не мог этого видеть, но мог чувствовать. Он чувствовал, как море из синего стало серым, чувствовал, как небо наливается свинцом и как волнуются чайки над прибрежными волнами.

Еще полгода назад он мог все это видеть. Еще полгода назад он бы сбросил одеяло и побежал на пирс смотреть, как надвигается нечто, от чего замирает сердце. Еще полгода назад…

Через полчаса должны прийти две девушки. Одна, его давняя подруга детства, верная и преданная, уже полгода не отходит от постели. Заботится о нем. Лелеет его и выполняет каждую прихоть. С ней так хорошо. Когда она рядом, он спокоен. Все идет своим чередом. Словно штиль накрывает побережье и его, Алешу, вместе с этими холмами, бухтами, рыбацкими яликами и ботаническим садом.

Другая – гроза, как та, что идет за окном. Он встретил ее месяца два назад. Она случайно вошла в его дом. Он тогда лежал у окна и выл от боли, и вдруг ее голос. В нем не было жалости или печали. Скорее насмешка. И эта насмешка так разозлила его, что вопреки всему он приподнялся на кровати и ответил каким-то ругательством. Ему до сих пор стыдно. Но странно, девушка не ушла. Наоборот, на следующий день она опять пришла под окно, и они долго говорили. Потом опять и опять. Правда, уже в дом. И каждый раз она находила повод, чтобы задеть его и заставить зашевелиться. Боль уходила на второй план. Сначала приходила злость, а потом и азарт доказать ей, что он может и сам все делать. Незаметно для самого себя он и в самом деле мог все больше и больше. И даже то, что называли врачи невозможным, он делал.

Два разных человека. Две милых его сердцу женщины. Одна – ласковая, как утреннее солнце. Другая – сметающая все, как ураганный ветер. Вчера они столкнулись тут, в его комнате, и на Солнце взорвалась буря. А он, Алеша, вдруг понял, что пришло время выбирать, как жить дальше. В нем намного больше сил, чем полгода назад. И то, что он поправится, признают даже врачи. Но кто будет та, с кем он встретит свой первый здоровый день? С кем и как это произойдет?

Алеша посмотрел на осколок грозового неба в окне.

Раздался раскатистый гром, и на какое-то мгновение почудилось, что там, в отражении стекла, высоко в небе, у самого основания молнии, на Землю спускался ангел. Необычный. Огненно-рыжий ангел.

В дверь постучали…

Когда ты был человеком…

«…Капелькой дождя придет время ливней. Капелькой дождя пройдет пора белого снега. Земля обновляется. Где-то там, внизу, незаметно для людей, но удивительно красиво, если смотреть отсюда, сверху, по планете идет весна.

Это вы, привычные ко всему люди, воспринимаете ее как очередное время года, а ангелам, так чутко реагирующим на ваше настроение, приходит время хлопот и капель валерианы. Любовь вступает в свои права. И, конечно, любовь – вне времени и времен года, но именно сейчас, наполняясь вселенскими силами добра, она расцветает в полной мере. Ее становится так много, что не хватает всех людей на Земле, чтобы напиться ею. И именно сейчас, весной, Земля открывается небу и впитывает в себя живую влагу любви, с первыми каплями дождя…»

– Как красиво ты пишешь! – молодой ангел посмотрел на Рыжего и улыбнулся. – Поразительно красиво! Недаром говорят, что все хранители владеют словом.

– Ну, вообще-то, я не самый лучший, хотя мне и самому нравится то, что я вижу, – Рыжий сидел на одной из миллиарда звезд и рассматривал Землю.

– Говорят, что таких, как ты, немного…

– Рыжих? Да. Есть предание, что мы появились совершенно случайно, самыми последними. Ведь все остальные были еще до сотворения Луны и Солнца. А мы родились из душ людей, самых чистых душ, которые на рассвете попадали в высшие слои Рая.

– И ты помнишь, что было во времена, когда ты был человеком?

– Кто-то помнит, кто-то нет. Я помню… к сожалению. И к счастью.

– Почему к сожалению?

– Ну, просто потому, что к тому моменту, как я заслужил быть ангелом, пришлось душе познать не только Светлую сторону бытия, но и… Темную.

– Ты… ты… – молодой ангел изменился в лице и прошептал… – ты знаком со Злом не через кого-то?

– Да. Это вам, белым, Зло является в виде Абсолюта. И борьба с ним не вызывает сомнений. Мы же, рыжие, до сих пор носим крупицы сомнений и метаний в себе. Наверное, поэтому нас так редко делают хранителями, и только в особых случаях.

– Тебе всегда трудно принимать решения?

– Принимать решения любому ангелу трудно. Станешь хранителем, прирастешь к душе подопечного и поймешь, что любой выбор души не зависит от нас, ангелов. Мы только помогаем увидеть и оценить выбор. А человек решает сам.

– А я думал, что мы создаем путь, по которому он идет.

– Нет, дружок. Бог дает человеку свободу. Дьявол, или проще, Зло, создает ситуации. А мы с тобой помогаем, так или иначе, оценить их. Человек свободен сам выбирать свой путь. Хоть и верно, что жизнь каждого на Земле уже описана в небесной книге.

– Да, но это же парадокс! Если все описано, то тогда заранее известно, какая душа черная, а какая белая!

– Вот именно, парадокс. Будешь сдавать экзамен на хранителя, и будет там такой билет «Парадокс существования и развития души». Видишь ли, все не так просто. Да, есть Книга Жизни всех живущих, но если ты ее откроешь и попробуешь прочитать жизнь хоть одного человека, то поймешь, что вариантов миллионы. Как мы пишем книгу, так и Зло пишет свою. И каждый миг своего существования человек сводит миллионные варианты к тысячным, тысячные к сотым, и так далее, пока не наступает момент Смерти и весь жизненный путь не становится одним целым. Именно поэтому так трудно быть хранителем. Одно неправильное действо, и вместо того чтобы свести пути к одному, ты образуешь новые миллионы вариантов, а душе надо опять решать задачки между Добром и Злом.

– А что было с тобой? Ну, когда ты был человеком?

– Со мной случилась ситуация тройных многомиллионных вариантов… Может, поэтому я потом и стал ангелом. На рассвете. Рыжим… – Рыжий Ангел закрыл свой блокнот и сел поудобнее. Он вдруг вспомнил первый вариант многомиллионности. Тогда он был еще ребенком и даже ни о чем таком не подозревал…

– Сынок, ты думаешь заниматься делами или так и будешь играть в палочки? – молодая женщина посмотрела на ребенка и нахмурилась. – Вот придет отец и задаст тебе по первое число. Посмотри, двор не убран.

– Мам, время еще есть…

Время и в самом деле еще есть. Куда интереснее выкладывать в пыли фигурки и смотреть, как из ничего появляется нечто. Вообще-то, надо бы и делами заняться. Отец не любит шалостей, и каждый из детей точно знает свои обязанности на день. Но как скучно идти по твердому графику. Только в субботу можно отдохнуть и быть наедине с собой. Но до субботы еще так далеко…

Каждый из детей. Рыжий тогда совсем не был рыжим. Черные как смоль волосы. Карие глаза. Нос с горбинкой. Ребенок как ребенок. И, как каждый из семьи, через год он бы начал учиться профессии. Все братья были мастерами по тканям. И ему предстояло научиться ткацкому ремеслу. Уже сейчас он с закрытыми глазами и на ощупь мог бы сказать, из какого края привезли материал и как долго лежал товар в трюмах корабля. Отец возлагал на младшего сына большие надежды.

– Мам, а если их, – мальчик показал на палочки, – связать вот так, тогда вся фигура будет устойчивой. Смотри.

– Будет. Ох, сынок, забиваешь ты себе не тем голову.

– Просто мне интересно. Я тут подумал, и если сюда добавить чуть изогнутую дощечку или железный…

– Ты брал у отца железные вещи?

– Нет, что ты! – он еще слишком хорошо помнил, что стало с его попкой после эксперимента с отцовскими вещами. – Я просто подумал, что если бы папа разрешил… то получилось бы все прочнее… – мальчик протянул женщине странную конструкцию в ожидании если не одобрения, то восхищения.

– Сынок, я ничего не понимаю. Давай, принимайся лучше за дело…

– Зато понимаю я!

Во двор прямо к мальчику шел высокий молодой человек. Чуть прищуривая глаза от солнца, он рассматривал странно переплетенные палочки…

– Малыш, кто тебя научил это делать?

– Никто.

– Он всегда играет так. Странный ребенок, – женщина обняла сына и спрятала за собой, отгородив от незнакомца.

– Не бойтесь. Я скоро уйду. Просто проходил мимо и заметил… – незнакомец присел на корточки. – Малыш, ты умеешь читать и писать?

– Немного, – глаза мальчика смотрели без опаски, но он все так же оставался около женщины.

– А ты можешь сказать, сколько углов у фигуры, которую ты сделал?

– Вам только внешние описать или по внутреннему кругу тоже?

Незнакомец улыбнулся.

– Кто тебе рассказал о внутреннем и внешнем?

– Никто. Но это и так ясно. Разве нет?.. Ой, папа!

Отец вошел неслышно и слушал разговор…

– Доброго вечера, сын. Доброго и вам, незнакомец. Хочу сказать сразу, мальчишка не отдается!

– Да я… – незнакомец приподнялся и поклонился хозяину дома, – хотел только поговорить с вами…

О чем они говорили, ни мальчик, ни женщина так и не узнали, а незнакомец ушел утром один.

Ангел внимательно посмотрел на Рыжего.

– Но ты ничего не мог сделать. Ребенок…

– Я мог убежать с ним. Эта идея была во мне всю ночь.

– Ты был просто девятилетним ребенком.

– Я был мужчиной. Как это ни странно, но я точно знал, что мне «надо» идти. И не пошел. Так я прервал первую многомиллионность и создал вторую. Бедный мой ангел-хранитель, я только сейчас понимаю, как ему было тяжело!

– Но где тут Добро и Зло?

– Смешной ты. Добро и Зло – это чаще всего не война и не бой с подлостью и предательством. Добро и Зло складываются из таких вот мелочей. И не важно, сколько тебе лет. С рождения душа идет по своему пути. Только тело и разум, поддавшись Черной или Белой стороне бытия, ведут нас…

– А кто был тот человек?

– Аравийский математик. Лингвист. Астролог. Говорят, он находил детей, чей разум был непонятен окружающим, и передавал им свое познание бытия.

– И ты бы мог?..

– Я не стал… не важно кем, важно, что все пошло иначе…

– А что было во второй раз?

– Ты не можешь этого сделать, пойми, любить ее – значит нарушать традиции, – брат внимательно посмотрел на него и грустно пожал плечами. – Традиция.

– Она что, не человек? – темноволосый мужчина сидел, зажав голову руками, и устало смотрел в одну точку. – Почему я не могу любить ее?

– Во-первых, она не нашей веры. Во-вторых, что это за жена, которая вместо того чтобы готовить мужу по утрам завтрак, пишет непонятные знаки и говорит, как нам прокладывать мост?

– Но она же оказалась права! Ведь то, что мы построили, не продержалось и двух часов!

– Не важно. Откуда женщине знать, как строить мосты? Я тебе говорю, она ведьма!

– Но это не повод для казни!

– Повод. И я тебе больше скажу, если ты не перестанешь ее защищать, то наживешь себе проблем! Не может женщина указывать мужчине тайны цифр. От лукавого это! Так что завтра дашь показания и скажешь, что выбираешь в жены дочь пекаря. Семья там приличная, Соня и лицом вышла, и хозяйка примерная.

– Дура твоя Сонька, и ты это знаешь.

– А тебе с ней не о высоких материях рассуждать. Что бы отец сказал? Царство ему небесное. Тебе детей делать, да лавку держать. Вот там, в торговле на тканях, мозги и показывай.

– Да лавка ваша мне уже как кость в горле.

– Ты говори, да не заговаривайся! Это отец тебе все оставил. Не нам, старшим, а тебе, олуху. И хватит нюни разводить. Пошли спать. Завтра покончим с ней, и снова жизнь войдет в привычное русло.

Темноволосый мужчина никак не мог уснуть: «И почему я должен любить только ту, кто из нашего клана? Бред. Если Бог есть Любовь, то так ли уж важно, к кому она выражается? Лейся совершенно необыкновенная. Я понял это с первого взгляда. И почему никто не видит этого? Ведь если бы не она, то не построить мне такую крышу над ангаром. Я все палочками придумывал. Складывал. Раскладывал. Но каждый раз кровля, как карточный домик, складывалась. А ей понадобилось меньше часа, чтобы рассчитать силу тяжести и противовес. Зато ни у кого в округе нет раскрывающейся куполообразной крыши. Эх, Лейся, не послушался я тебя, рассказал всем о твоем умении любую задачку через числа решать. Виноват я перед тобой. Смотрела ты на меня так грустно сегодня, а я молчал и не знал, как объяснить им, что ты не ведьма, а благо всем нам. Что же я такой дурак-то? Но подожди, еще не утро…»

Ранним утром в доме старосты все спали после сон-травы. Окурили дом-то. И не только дом. Казалось, что весь город погружен в сказочную дрему. И только высокий мужчина, неся на плече дорогую ношу, встречал рассвет новой дорогой к неведомым приключениям. Женщина спала на плече и не подозревала, что жизнь, которая, казалось, должна закончиться с минуты на минуту, будет продолжаться долго. Пусть не всегда спокойно, но интересно и счастливо. Костер не разожгут без нее. Костра вообще не будет…

– И опять я поменял свою Книгу Жизни. По замыслу-то изначальному быть бы мне хорошим торговцем и вести ткацкую мастерскую при лавке. А я, видишь ли, в путь ушел. – Рыжий Ангел улыбнулся. – И не жалел о том никогда.

– Нет, – белокрылый сбросил с облака каплю, которая обрушилась дождем на один из земных городов, – нет, друг мой, ты не только свою Книгу Жизни переделал, ты всю реальность поменял.

– Знаю. Иногда люди своим выбором и это делать могут. Вот мой хранитель тогда понервничал. Я представляю себе. Ведь догмы я нарушил. Устои. Равномерный ход эволюции, пусть и одного городка.

– Да. Любовь не только догмы рушит. Она и нас, ангелов, меняет. А почему же тебя все-таки ангелом сделали? Ведь должны были быть какие-то особые заслуги.

– Особые? Смешной ты. Если честно, то я и сам до конца понять не могу. Ничем я особым не отличался на Земле. Были многие и лучше меня, сильнее и чище.

– Подумай, что-то же обязательно было.

Было…

Была дорога. Были люди и судьбы. Кто-то искал свою истину и своего Бога. Кто-то мечтал о деньгах и счастье. Кто-то учил других как жить.

А он и Лейся шли по дороге сквозь свою жизнь и вбирали в себя все краски мира. Иногда краски были яркими. Иногда черными. Ливни смывали усталость. Лето и осень дарили жизнь. Зима заставляла задуматься.

Ничего такого знаменитого они не совершали. Рождались дети, и они старались быть хорошими родителями. Возникали проблемы, и они решали их в меру своих сил. Лейся играла с цифрами, он складывал палочки. Кто-то назвал это геометрией. Но это было потом, и он об этом узнал, уже будучи ангелом. Но не об этом речь.

Рыжий Ангел вспоминал свою жизнь человека. Все было как у всех. Так, по крайней мере, думал он. Было много вариантов и много дорог. И почему он стал Рыжим Ангелом, для него все равно загадка. Ответ мог дать только Бог. А пути Господни неисповедимы.