Текст книги "Папы – не мамы. Как отцы влияют на жизнь девочек – маленьких и взрослых"

Воспитание мальчика. Как родители калечат мужскую психику

Токсичная мужественность

Перекос в воспитании мальчика обычно происходит в двух противоположных направлениях: мальчик либо жестко фрустрирован недостатком любви, понимания и эмоциональной открытости родителя, либо, напротив, поглощен материнской любовью. В результате мы получаем такой же перекос в способах, которые мальчик использует при попытке справиться с последствиями.

И ребенок, ощущавший себя ненужным или загнанным в угол, и обласканный сверх меры маменькин сынок при взрослении сталкиваются с неспособностью принять проявляемую к ним любовь. Они яростно в ней нуждаются и столь же яростно отвергают, поскольку привыкли, что любовь приносит боль. В одном случае – посредством отвержения, а в другом – из-за того, что мальчик в ней задыхается. Но и жить без нее неспособен.

Масла в огонь добавляет и то, что противоположное отношение родителей к ребенку зачастую проявляется в одной и той же семье, где холодный отец максимально отстранен от сына или же тиранит его, а мать старается дать сыну любовь за двоих.

Любой перекос создает жесткие рамки, в которые повзрослевший мальчик будет с трудом заталкивать себя, свою избранницу и своих детей.

Чем выше будут становиться его требования, тем сильнее будет проявляться обесценивание. Просьбы о любви претерпевают изменения и превращаются в законы беспрекословного подчинения, уважения и удовлетворения базовых потребностей мужчины (накорми, напои, одежду постирай; помни, где мои носки и во сколько мне проснуться, чтобы не опоздать на работу). И, напротив, чем меньше мужчина будет осознавать свои желания, тем меньшую роль он сыграет в жизни собственной семьи.

Фразы наподобие: «Хватит ныть!», «Хорош реветь!», «Че ты как девчонка!», «А ну не ссы!», «Мужик ты или ссыкло? А ну, отвечай! Мужик или ссыкло?» – слышал на протяжении детства каждый второй мальчик. Если их не произносит отец, то произносит мать или другой значимый взрослый, например, тренер в спортивной секции или школьный физрук.

Эти фразы так удачно ложатся на детский страх разочаровать родителя и на особенности менталитета, что запечатлеваются навсегда, рождая токсичную мужественность, принимаемую за сильный характер.

Мужчины, попавшие под влияние стереотипов о мужественности, имеют сильнейший эмоциональный блок, который напрямую затрагивает их организм, лишая возможности плакать.

Однако неспособность плакать не убивает желание выплеснуть эмоции, которое и выливается в насилие по отношению к себе и другим. Так же, как не реализовавшая себя мать может пытаться воплотить свои мечты за счет дочери, так и мужчина, неспособный плакать, питает себя слезами других людей. Чаще всего от этого страдают близкие, с которыми у мужчины есть эмоциональная связь. Психологическое издевательство над другими позволяет ему ощущать себя человеком, который может испытывать настоящие эмоции. Чем меньше мужчина способен плакать, тем активнее он будет измываться над окружающими. Чем больше в нем затаенной боли, тем сильнее будут его удары.

Не думай, конечно, будто это оправдание. Это лишь причина. Объяснение. Ответ на вопрос «почему?», который так часто ищут дети, познавшие родительское насилие.

Как бы там ни было, ответственность за действия лежит на самом человеке. Будучи взрослым, он способен делать выбор. Человек, в котором психологического ресурса мало, выбирает самое простое. Оскорбить. Ударить. Уйти.

Подавление родителем страха в мальчике не делает его сильным и смелым, рождает в нем не мужественность, а боязнь прослыть трусом. Неспособный себе в этом признаться, но постоянно сталкивающийся с доказательствами данного факта, в итоге мальчик в него и превращается. И в каждом таком доказательстве мальчик будет винить других людей.

Это не он испугался ответственности за ребенка. Это женщина виновата, что забеременела. Ему назло.

Это не он испугался своей слабости и любви к женщине. Это она – манипуляторша, решившая привязать его к себе. Чтобы показать ей ее место, нужно залепить ей как можно более мощный удар.

Это не ему страшно задуматься о своих способностях и улучшить уровень своей жизни. У него просто и так есть все, что нужно.

Кроме одного – способности быть честным с самим собой.

Чтобы начать меняться в лучшую сторону, человек (как мужчина, так и женщина) сначала признаётся себе, что внутри него есть какая-то проблема. Что-то работает неправильно.

Женщина, научившаяся чувствовать и проявлять эмоции на примере матери и других женщин, может признать это, а мужчина с подавленным страхом – нет.

Страх указывает на важность того или иного объекта в человеческой жизни. Чтобы не было страшно потерять этот объект, не нужно его обретать вовсе. Так эмоции оказываются погребены внутри мужчины, и, становясь отцом, он пугается лишь больше, все так же неспособный никому в этом признаться. Включая себя.

Часть 2
Роль отца в жизни девочки

Развитие сексуальности

С места в карьер – к теме инцестуозной влюбленности в родителя.

Прежде чем начать работу над книгой, попросила своих подписчиц в социальных сетях определить самые актуальные и интересные для них темы, и первая же заявка, которую я получила, звучала так: «Сексуальное напряжение между дочерью-подростком и отцом».

После мне прислали еще несколько похожих запросов, и я подумала: «Восторг! Кажется, люди к этому готовы!»

Конечно, мне все еще хочется раскрыть зонтик для защиты от летящих в меня помидоров и продуктов жизнедеятельности людей и животных, однако я ведь в самом начале книги обещала говорить о вопросах интимных и откровенных. Значит, не имею права обойти стороной тему детской сексуальности.

Ты наверняка уже десять тысяч раз слышала фразу: «Папа – это первый мужчина в жизни девочки». Лично мне это выражение давно набило оскомину, потому что его перепечатывают как сокровенное знание из статьи в статью. Однако нельзя отрицать заложенный здесь глубинный смысл. Я бы только расширила эту фразу для полноты понимания: «Папа – это первый мужчина в жизни девочки, а мама – первая женщина».

К обоим этим людям ребенок испытывает любовную привязанность. Разница между взрослой и детской сексуальностью – в ее базовой направленности. Взрослая сексуальность несет в себе агрессивное начало, а младенческая – нежное. Это желание обниматься, тереться о родителя, залезать ему на руки, целоваться, спать вместе. Ребенок не думает о том, чтобы залезть родителю в штаны (хотя ему и любопытно, что там находится). Однако гениталии родителя не привлекают ребенка с точки зрения мастурбации, ребенок хочет удовлетворить свою детскую сексуальность посредством нежности и стимуляции первичной эрогенной зоны – рта.

Формирующийся запрет на инцест означает, что любить родителя можно только платонически, значит, для удовлетворения сексуальной тяги необходим человек извне.

К моменту, когда девочка начинает искать такого человека, ее младенческая сексуальность трансформируется во взрослую, где в дело вступают гениталии, становясь главным центром развития сексуальности. Однако былые эрогенные зоны (рот, анальное отверстие) продолжают быть активны, и девушка во взрослом возрасте пользуется всем набором, в то время как в младенчестве ей была доступна лишь часть.

Ты можешь спросить: «Как же складывается сексуальность девочки, если отца нет?» А вот как. Даже при физическом отсутствии отца у девочки:

а) формируется фантазия об отце;

б) появляется фигура, заменяющая отца и исполняющая отцовскую функцию (это может быть как мужчина, так и женщина; например бабушка);

в) появляется представление о мужчинах в целом (чай, не в каменном веке живем).

А так как тема сексуальности широка, как океан, я решила раскрывать ее, следуя вопросам общественности.

И вот что волнует моих подписчиц. Поехали.

Какую роль играет отец в психосексуальном развитии дочери?

Давай начнем с наверняка известного тебе термина «эдипов комплекс», или, как его называют, когда речь идет о девочках, «комплекс Электры». Если ты впервые о нем слышишь, не беда.

Этот комплекс заключается в том, что на определенном этапе развития девочки ее внимание переключается с матери на отца. Если до возраста 4–5 лет девочка полностью отдана отношениям с мамой и раздраженно реагирует на любых людей, желающих ее с мамой разлучить, то по достижении указанного возраста она начинает проявлять большее внимание к отцу (или фигуре отца, воплощенной в ком-то другом).

Уже пройден первый этап сепарации, начавшийся в 3 года, когда девочка впервые на попытку матери сделать что-то за нее отвечает: «Я сама». Уже произошло некое отдаление, и рядом с девочкой оказывается свободное место. На него-то она и ставит фигуру отца.

Причем фигура матери в эту систему вписываться перестает.

Психоаналитики, поддерживающие идеи Зигмунда Фрейда о зависти девочки к пенису (Фрейд считал, что каждая девочка ощущает себя кастрированной, потому что у нее отсутствует член), развивали эту идею следующим образом.

Девочка, вынужденная признать, что у нее нет и никогда не будет пениса и что она, соответственно, никогда не станет похожа на отца, формирует новую идею, как же ей этот пенис все-таки заполучить. Идея эта поистине гениальна: девочка решает, что она сумеет заиметь пенис, родив ребенка от отца (считаю нужным подчеркнуть, что девочка не представляет, как это делается, и ничего, касающегося генитального соития, в виду не имеет). Это и становится, по мнению психоаналитиков, основой для комплекса Электры.

Лично я склоняюсь к правдивости этой идеи, наблюдая за гордыми матерями, родившими мальчиков: они испытывают к сыну настолько всепоглощающую любовь, наконец-то получив тот самый пенис (который теперь принадлежит только ей одной), что могут перестать отделять реальность от фантазии. Если отец или фигура отца вовремя не вмешается и не разорвет эту симбиотическую связь, мы можем лицезреть женщину, в народе называемую «яжмать».

Здесь же лежат истоки причин, по которым мама может испытывать бо́льшую любовь к сыну, нежели к дочери. Рождение пениса – это исполнение ее мечты и перестройка отношений с ее собственным отцом.

Итак, у девочки сформировалась идея заполучить пенис посредством беременности. Я еще раз напоминаю, что девочка не мыслит взрослыми понятиями, ее детская психика не способна полностью осознать, что такое секс. Все понимание вертится вокруг того, что папа что-то дал маме – и появился ребенок.

Чтобы «родить» ребенка от отца, девочке необходимо подвинуть мать, что она и пытается сделать самыми разными способами.

Вспоминай себя или рассказы своих подруг, звучит знакомо?

Одни девочки стараются проводить время только с отцом, плача, если мать пытается к ним присоединиться; другие заявляют о том, что выйдут за отца замуж, когда вырастут, а мама может «приходить в гости» (цитата подписчицы); третьи пытаются выставить мать из дома.

Я до сих пор помню собственную попытку избавиться от мамы в шестилетнем возрасте, когда на вопрос, чего бы я хотела больше всего, я ответила: «Чтобы мама ушла из дома». Мама тогда сильно обиделась и просьбу выполнила на несколько часов, а меня утешала бабушка, говоря, что я «попала под горячую руку».

Что закономерно для модели моей детско-родительской семьи – я не помню, чтобы мой отец как-то во все это вмешивался.

Таким образом, с идеей зависти к пенису можно соглашаться, а можно спорить, однако есть в ней одно фактическое зерно: на определенном этапе психосексуального взросления дочь тянется к отцу и отстраняется от матери вплоть до вербального выражения ненависти. И активная и твердая отцовская позиция здесь крайне важна. Отец должен четко объяснять дочери, что место его женщины занято и родить от него ребенка дочь никогда не сможет.

Разумеется, при разговоре с дочерью отец не должен переходить границу, где твердость его позиции сменяется насилием по отношению к ребенку.

Если же отец не проявляет себя в ситуациях, в которых девочка отталкивает от него мать, или же выражает молчаливое согласие (просто наблюдает), фантазия девочки расцветает бурным цветом, запечатлевая конфликт, с которым она будет сталкиваться и во взрослой жизни. Например, бесконечно попадая в любовные треугольники, деля любимого мужчину с кем-то другим и продавливая идею, что «да, нельзя, но, может, все-таки можно?!».

Как влияет на дочь хождение отца по дому в трусах?

На основании моего опыта общения с девочками возраста 18–35 лет, могу сказать, что дефилирование отца под дому в исподнем – больше классика, чем редкое явление.

Давай с тобой сразу определим, что трусы и шорты – это не одно и то же. Понятное дело, что голый отцовский торс тоже далеко не каждой дочери приятно видеть, но все же будем различать шорты, являющиеся верхней одеждой, и трусы, являющиеся нижним бельем.

Да, бывают шорты, неотличимые от белья, и тут я бы сказала, что все зависит от психологического восприятия. Мы с самого детства четко понимаем, что является бельем и не должно показываться окружающим, а что является верхней одеждой, даже если короткой. Однако каждый человек уникален, и девочку могут раздражать (во всех смыслах этого слова) как трусы на отце, так и «безобидные», казалось бы, шорты.

В любом случае трусы, воспринимаемые как нижнее белье, указывают на пересечение взрослой и детской сексуальности и нарушение детского интимного пространства, которым ребенок обладает от рождения.

При этом было бы некорректно обсуждать отца в трусах в отрыве от остальных маркеров. Как правило, маркеры есть, и тогда мы уже говорим, что отец не просто ходил в трусах, а систематически указывал на:

– отсутствие барьера между сексуальностью родителей и дочери;

– отсутствие барьера между отцом и дочерью так же, как между мужем и женой.

Среди маркеров: разрешение ей самой ходить по дому полуголой; ярый протест против любых проявлений мужского внимания в ее адрес; вхождение в комнату дочери без стука, что является аналогом проникновения в ее пространство и – символически – в ее тело (во взрослом возрасте это может превратиться в то, что избранник девочки считает своим правом входить без спроса в ее тело уже физически, а сама девочка считает себя обязанной «выполнять супружеский долг»).

Как правило, действия отца не срастаются у дочери в единую картинку, оставляя на поверхности главное: отец в трусах.

И, казалось бы, не подкопаешься. Он же в трусах, а не голышом. Однако отец ведь не ходит в трусах, когда в доме появляются посторонние женщины. Почему при других женщинах он одет, а при своих раздет?

Потому что они – его.

Одна моя подписчица рассказывала, что так пытался сделать ее отчим, когда появился в их с мамой семье. Свои чувства от его полуголого тела она описывала как «жутко и неприятно». Попытка отчима продемонстрировать, что в доме живут его женщины, вызывала у нее ощущение, что «ты вроде дома, но как в гостях».

Поведение отца, дефилирующего в трусах перед дочерью-подростком, не носит для девочки откровенно эротический характер, потому что в ее психике все давно запрещено и вытеснено, но определенно будет влиять на развитие отношений в семье. Например, на соперничество с мамой, выражающееся в том, кто лучше моет пол или готовит.

Мама, испытывающая беспокойство из-за присутствия соперницы, будет тоже всячески нарушать личное пространство дочери, входя в комнату без стука, мешая посиделкам с подругами и свиданиям с парнями или даже запрещая ставить замок на дверь комнаты («А что, тебе есть что скрывать?»).

Со стороны дочери также могут наблюдаться провокации: она может надевать короткие пижамы или ходить по дому в трусах и майке. Мама в свою очередь будет повторять это, и мы получим эдакую нудистскую семью с непроработанными эдипальными конфликтами.

Обнаженные родители и барьеры детской и взрослой сексуальности. Нудизм

Думаю, ты уже можешь представить, насколько грубым нарушением интимного пространства девочки является появление в нем обнаженного отца. Это инцестуозное сексуальное взаимодействие, на которое должен быть наложен запрет, однако запрет нарушается, что приводит к психологической травме и может закрепляться в психике как сексуальное насилие.

Можно долго спорить о том, что тело – это просто тело, а в детстве все мылись с родителями в одной бане, и ничего, «выросли нормальными», однако эти доводы не отменяют вторжения в детское интимное пространство.

Если уж оно происходит, то должно сопровождаться объяснением, почему в семье придерживаются именно такой моральной нормы.

Взять, к примеру, нудизм, представляющий собой определенную культуру. В случае, когда родители придерживаются принципов этого движения и объясняют ребенку правила, а также отличие культурных представлений в их семье от культурных представлений большинства окружающих их людей, обнажение с меньшей долей вероятности приведет к травме. Все дело в знании ответов на вопросы «почему?» и «зачем?», однако родители часто этим пренебрегают.

Развитие сексуальности при отношении к обнажению как к части культуры не только в одной семье, но и у других близких людей, претерпевает изменения. Ребенок растет в совершенно определенной атмосфере со своими правилами.

Так, например, сексуальное взаимодействие между отцом и дочерью в некоторых африканских племенах не будет восприниматься как насилие, потому что является нормой для всех вокруг. Вторжение же в интимное пространство ребенка в социуме, где на это наложен запрет, неминуемо будет определяться как травма.

С распространением идей феминизма стало популярным подвергать сомнению доводы Зигмунда Фрейда, называть его шовинистом и сексистом и отрицать его представление о женщине. Скажу, что с некоторым оспариванием его идей я согласна, однако, к моему сожалению, в ряд спорных тем попали и вопросы, связанные с обнажением родителей перед детьми.

Феминизм задается вопросом, почему женская грудь является сексуализированной частью тела и должна быть скрыта, а мужская грудь может быть обнажена, хотя и там, и там присутствуют соски? Дайте, мол, женщинам право тоже демонстрировать соски, надевая, например, футболку без лифчика.

К сожалению, эти идеи не учитывают то, что грудь – это первый объект, с помощью которого через рот удовлетворяется эротическая потребность младенца. Даже дети, вскормленные искусственно, держали во рту соску (аналог соска). Поэтому убрать сексуализацию женской груди невозможно.

Это, разумеется, не означает, что женщины должны отказаться от права ходить без лифчика. Само его отсутствие не означает попытку соблазнить мужчин, а мужчины не имеют права сексуально взаимодействовать с женщиной без ее согласия. Однако для собственной безопасности стоит помнить, что соски, видные через одежду, так же, как и обнаженные, воспринимаются окружающими через призму эротического.

У одних это вызывает сексуальное возбуждение, у других – отвращение и гнев, являющиеся полярной заменой вытесненного возбуждения. Как правило, второе проявляется у женщин, неспособных признать собственную былую любовь к материнской груди (это женщины, имеющие большие проблемы в отношениях с матерью), и мужчин, перекладывающих ответственность за собственные сексуальные переживания на других людей (провокаторов).

Также право на обнажение взрослого родителя перед ребенком, вышедшим из младенчества, не учитывает самую банальную вещь – разницу в размерах и внешнем виде. Учитывая заинтересованность ребенка своими и чужими гениталиями в детском возрасте и сопряженное с эрогенными частями тела детское психосексуальное развитие, можно прийти к выводу, что знакомство с гениталиями взрослого человека не проходит для ребенка бесследно. Как вариант, оно выразится в серии фобий и неврозов.

Одна моя подруга имеет яркое воспоминание об отце, в котором она берет его за руку и своей целой ладошкой может обхватить только его мизинец. Представь себе разницу в размерах тела этой малышки и ее взрослого отца (который, говоря откровенно, не выделялся ростом и габаритами). Для нее это воспоминание ассоциируется с чувством безопасности, однако оно превратилось бы в страх в случае знакомства с гениталиями.

Наблюдается, конечно, и обратная сторона, когда отец запрещает и себе, и дочери любое нарушение существующих барьеров. Это может проявляться как в тиранических запретах носить юбки и платья или оголять ноги, так и в иносказательном варианте.

Например, очень любопытный комментарий относительно отца оставила еще одна моя подписчица. Она сказала, что отец, заставлявший ее наводить порядок в комнате, приходил после уборки и выкидывал ее картонную корону из «Мака» (возможно, это был «Бургер Кинг») с заявлением, что корона ему мешает.

«Там ей не место, – вспоминала подписчица слова отца. – Корону надо поставить туда, где ее не будет видно, потому что на видных местах должно быть пусто».

Я, разумеется, не могу говорить за неизвестного мне мужчину, поэтому обозначу само символическое значение слова «пусто». Пустота – это безопасность, отсутствие того, что может вызвать эмоциональную реакцию. На всех местах, которые открыты, должно быть пусто, чтобы не было ни одного «опасного» уголка.

В контексте инцестуозного запрета опасность – это гениталии дочери.

Не путай, пожалуйста, пустоту как безопасность с проживанием пустоты как горя, когда, например, ты приходишь домой и понимаешь, что любимого человека там нет. Это другая пустота, ощущающаяся как проживание потери.

Здесь мне кажется уместным сделать ремарку относительно мужчин и женщин, имеющих патологическую страсть к чистоте и уборке. Чем более маниакально их стремление вылизывать квартиру до блеска (и заставлять это делать дочь), тем выше вероятность, что это – компенсация за «грязные мысли» или порочные желания.

Бесконечное намывание жилища или рабочего места помогает снизить тревожность от идеи (сознательной или бессознательной), что «грязные мысли» могут превратиться в действия. Эти мысли не обязательно имеют инцестуозную природу, достаточно того, что человек воспринимает свое желание как грязное, недостойное или развратное.

Так что имей в виду: если ты слышишь от человека с манией чистоты что-то про твою распущенность, бесстыдство и позор, то всё, в чем он обвиняет тебя, происходит в его собственной голове.