Книга: Синдром изоляции. Роман-судьба - Анастасия Архипенкова

Менять среду обитания — нелегкий труд. Хотя бы потому, что главным препятствием к счастью являемся мы сами. Точнее, наша рубашка, что ближе к телу. Она же — панцирь. Тот самый, что носим с рождения и до конца жизни. С одной стороны - защита от внешнего мира. С другой — толстый слой изоляции от энергии благодати. Баланс между принимать/отдавать есть величайшее искусство.

В этом романе нет прямых линий. И путаницы тоже нет. Только некая воздушность повествования, к которой надо приспособиться. Так же, как герои истории приспосабливаются к действу под названием «жизнь». А уж будет это ритуал, фарс или комедия дель арте — время покажет.

Удивителен опыт погружения в ткань романа: мир аутиста сродни миру глубоководной рыбы, выброшенной на берег. Конечно, невозможно полностью пропитаться сложностями восприятия. Но уловить зыбкость сознания замурованного в себе человека — вполне. Перевернутая реальность чередуется с хромающей логикой в отношениях «обычных» людей. Грань между «нормой» и «отклонением» проходит по водоразделу Сциллы и Харибды. В конце концов, каждый из нас замкнут в своем одиночестве. Вне зависимости от образования, достатка и поверхностного контакта с социумом.

Замкнутость проявляется во множестве ситуаций. Тут и физическая беспомощность, замкнутость сознания в немощном теле. И не менее трагическая замкнутость личности в чуждом социуме. И даже беспомощность человека с топографическими проблемами. Существует немало форм вынужденной изоляции. Между «не могу» и «не хочу» — дистанция огромного размера. Счастлив тот, кто самодостаточен. Кто свободен от мнения окружающих. Таких счастливчиков именуют святыми. Но кто из нас — свят?

Страшно терять близких людей, страшно быть больным и беспомощным. Но страшнее всего — изоляция себя от...себя. Невозможность достучаться до своего Я. До своей сакральной личности. Тогда смысл жизни улетучивается как с белых яблонь дым. И наступает всепоглощающая пустота. Ничто, в которое проваливаются домашние заботы, карьерные треволнения, желание двигаться. Так в жизнь человека вползает депрессия и затягивает в свою черную воронку.

Одна из утрат при эмиграции - потеря социального статуса. Ох уж эта социальная лестница! Как тяжко по ней взбираться и как больно падать. Сколько бы лет ты ни карабкался к вершинам карьеры, сколько бы диссертаций ни защитил, придется все начинать с нуля. Даже с минус единицы. Вчера ты был уважаемым педагогом, а сегодня можешь претендовать лишь на низшую ступень в сфере обслуживания. И никто тебе не рад. Особенно твоим прогрессивным идеям. Адаптироваться приходится на ходу, без понимания социальных маркеров. Тех самых элементарных правил, которые усваиваются с детства. Да и лет уже не восемнадцать. И семья... В общем, все сложно. Очень. И еще сложнее.

Общество потихоньку встраивает в свои ряды людей с особенностями. Проще всего тем, у кого нет музыкального слуха или восприятия цвета. Первые не становятся музыкантами, а вторые — водителями. Сложнее адаптироваться людям слабовидящим и слабо слышащим. Хотя и здесь тоже намечаются изменения к лучшему: улучшается интерфейс городов, создаются приборы-помощники, воспитываются собаки-проводники. Но как быть людям с сердечной недостаточностью? Нет, не той что лечится докторами, а другой, незримой. Что не воспринимает сердечных откликов окружающего мира. Такая себе эмоциональная «глухота» или «слепота». Мы не замечаем насколько зависимы от переживаний ближних/дальних. Насколько встроены в систему опознавания «свой — чужой». Летучие мыши «видят» с помощью ультразвука. Люди — с помощью спектра эмоций. Друг, враг, радостный, обиженный, уставший, вдохновленный, равнодушный — чувствам несть числа. И все это богатство сердечных откликов аутисту почти недоступно. Реакции окружающих приходится запоминать. Заучивать. И стараться применять в нужное время в нужном месте. Сложность еще в том, что такую особенность не распознать слету. То есть к аутисту предъявляются требования человека социально адаптированного. И потом, когда что-то в общении что-то идет не так, начинается оскорбительное отторжение. Неприятие, переходящее в гнев. Словно человек без восприятия эмоций чем-то обидел человека эмоционально самодостаточного. Возможно, самим фактом своего существования.

Каждый человек — отдельная вселенная. Беда и страдания возникают от столкновения миров. Особенно, если интересы, привычки, устои, цели диаметрально противоположны. Чтобы общение не угнетало, надо иметь хотя бы три-четыре точки соприкосновения. Это так непросто — найти спутников по жизни. Или хотя бы случайных попутчиков.

Нормально сострадательному человеку сложно оказаться среди «нормально» равнодушных. Аутизм как диагноз — страшен. Это тюрьма, из которой трудно выйти. Но страшнее оказаться в тюрьме лицемерного сострадания. Когда зависть и обида приковывают крепче любых кандалов. Когда человек «нормальный» лелеет свои комплексы и наслаждается властью над «недочеловеками».

Книга не случайно называется роман-судьба. Она говорит о вещах сложных. Порой — ужасных. Но даже в такой ситуации выход возможен. Надо только его искать. Отчаиваться, падать, расшибаться и снова — искать. Умирать от отчаяния, чтобы встретить смерть, которая не смерть, а новая жизнь.

И вдруг стойкая Галочка в одночасье круто меняет свою жизнь – всё ради детей, ради их будущего.

Врачи говорят, синдром изоляции очень редкая патология – меньше одного случая на миллион человек. Но героиня книги поняла: в жизни синдром изоляции встречается чаще, чем в медицине. Повезет ли ей найти себя, «своих людей»? И как выжить в таких условиях? А исполним-ка мы им цыганочку с выходом! «Галя отстегнула ремень безопасности, представила себя актрисой за кулисами. Тишина на площадке! Свет, камера, мотор! Начали! Это всего лишь роль. Я – Штирлиц. Или все-таки я – Галина? Простая русская баба, мечтающая накопить побольше денег и отрабатывающая карму на поколение вперед». На семь поколений вперед. Хочется верить, что Галина найдет себя и свою сцену жизни. Казачки не сдаются! Судя по тому чуду, которое произошло. Только это не чудо, а её самоотверженность и тяжелейший труд, ведь кровавый пот и служение – наше всё.

Сначала переживаешь за Галушку, которой так и хочется шепнуть «потерпи, малыш, вот вырастешь…». И вот уже видишь доцента Галину Михайловну, которая тащит на себе всё и даже больше, и понимаешь, что взрослая жизнь и так не мёд, а с особенным ребёнком и подавно. Ради ребёнка решились на эмиграцию, и вот ты уже с замиранием следишь за первыми шагами Мариванны на чужбине: тоска по родине, сложности с адаптацией, постоянное напряжение и тревога за сына. А потом дети вырастают, и ты остаёшься наедине с собой, и из зеркала на тебя смотрит незнакомая загнанная женщина. И начинаются новые поиски себя, своего места в этой «новой» жизни. Кто же ты теперь? Гейлин, которая пытается вместить в свою жизнь всё: спорт, работу в доме престарелых, семью, друзей. Или гадкий утёнок (red-headed stepchild), который случайно оказался сотрудником в классе для детей с когнитивными нарушениями, где каждый даже самый юный коллега знает в разы больше, чем ты. Ну или, по крайней мере, играет по правилам, которые тебе непонятны или с которыми невозможно согласиться, ведь это же дети.

Потрясает мудрость, с которой воспитаны дети, чтобы «не как папа». И как же непросто отпускать и давать свободу, не навешивать свои ожидания, несбывшиеся мечты, а давать проживать свою жизнь, совершать ошибки и пробовать новое и непонятное.

В каждой из глав «синдром изоляции» раскрывается с новой стороны, и, только перелистывая последнюю страницу, с горечью понимаешь, что неужели нужно умереть, чтобы исполнить свою мечту? Хочется сразу приосаниться и перестать откладывать всё на завтра или до лучших времён. Будь собой. Будь собой сейчас, сегодня и всегда.

Помогите-помогите, думаю я. И вдруг осеняет: столько лет мечтать и даже не попробовать?! Послушная дочь, верная супруга, добродетельная мать, доцент, репетитор, официантка, воспитатель инвалидов… кем еще уготовил Ты мне стать, Господи? Застрявшая Алиса в Зазеркалье, Маленький принц в пустыне, ему там все-таки одиноко…