Текст книги "Меня звали Анна"

Меня звали Анна
Анастасия Данилова

Иллюстратор Анастасия Данилова

© Анастасия Данилова, 2023

© Анастасия Данилова, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0060-1016-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Когда мне было девятнадцать лет, я влюбилась в лидера финской рок-группы HIM, Вилле Вало. Огромную роль в моем увлечении сыграла не только прекрасная музыка коллектива из загадочной Суоми, но и, – чего уж тут скрывать, – внешность Вилле, в которой было заключено очарование красоты новообращенного вампира. Стиль, в котором творил и творит, – к счастью истинных поклонников, – и по сей день Его Инфернальное Величество (His Infernal Majesty), он сам определил как лав-метал. Я бы сказала, что это музыка сумрачной тоски и разбитого сердца.

История создания рассказа несколько необычна, поэтому опишу ее.

Как и многие поклонники группы в самом начале 2000-х, я много времени проводила, разыскивая все возможные материалы о своем кумире, в только что открывшейся россиянам глобальной сети Интернет. Самым популярным среди поклонников был сайт heartagram. В его Гостевой книге поклонники писали сообщения, оставляли разного рода послания, кто-то адресовал их таким же фанатам, желая найти друзей по интересу, а кто-то самому Вилле, рассчитывая, что тот их каким-то образом увидит и прочтет.

Однажды я наткнулась на сообщение от девушки (а, может, и не девушки?) Оно было на английском языке, и этим привлекло меня, вот его перевод:

 
     «Вилле, назови мое имя… Я хочу сказать: «Я всегда буду ждать…» Но я не могу. Я умру через 2 или 3 месяца. Никто не может мне помочь. Твоя музыка – единственное, что мне помогает. Спасибо! Я люблю тебя!»
 

Сообщение поразило меня своим трагизмом. Я не знаю, была ли это реальная ситуация, или плод фантазии фанатской души, но прочитанные слова засели в моей голове так глубоко, что я не могла избавиться от груза чужой боли, ставшей вдруг моей собственной. Мне нужно было что-то придумать, чтобы пережить это.

История о девушке Анне и ее кумире, рок-звезде без имени, начала разворачиваться перед моим внутренним взором. Я не имела никакой четкой сюжетной линии, никакого плана, никакой структуры. Мне нужно было дать этой обречённой девушке то, что примирило бы ее с горьким жребием. Это было моей целью. Остальное сложилось само.

Через пару недель, когда история была готова, я опубликовала ее на своем сайте, который создала для того, чтобы делиться с миром своим творчеством. Ссылку на рассказ я разместила в той же Гостевой книге, где ранее прочла впечатлившее меня сообщение. Но ее очень быстро удалили, однако, кто-то из фанатов все же успел прочесть рассказ, и им стали делиться друг с другом десятки людей. Скоро мне стали писать свои впечатления и благодарности поклонники группы. Так я получила свою первую популярность, как писатель. Это было круто.

Вспомнила я о рассказе почти 20 лет спустя. В социальной сети меня нашла незнакомка, которая спросила, была ли я автором текста «Меня звали Анна», который она прочла когда-то в юности? Я подтвердила этот факт, и она очень обрадовалась оттого, что ей удалось меня найти, спустя столько лет. Незнакомка попросила выслать ей рассказ, так как первоначальный текст давно канул в виртуальную Лету.

Я была приятно удивлена словами девушки, ее интересом к моей истории, пронесенному через годы, и решила, что стоит отредактировать рассказ и снова выложить его в Сеть. «А вдруг кто-то еще ищет его, но в отличии от той девушки, не помнит моего имени,» – подумала я.

Внесенные правки не изменили сюжет и смысл рассказа, но, возможно, добавили глубины переживаниям героев. Спустя годы собственной жизни, все-таки кое-что мне захотелось сказать и выразить в этой истории иначе.

Написано под впечатлением от:

 
«Ville call my name… I want to say: «I always be waiting…»
But I can’t. I’ll die for 2 or 3 months. Nobody can help me.
Your music is the only thing in the world that helps me.
Thank you! I love you!»
hemp
 

13th October 2003

Часть 1

Она раскрутила его металлическое кольцо на столе, замедляя обороты, оно остановилось.

– Тебе не кажется, что все это очень странно? – она взяла кольцо с засаленной крышки стола, положила ему на ладонь и сжала его пальцы своими.

– Что ты считаешь странным? – спросил он.

– Странно то, что ты здесь и я кручу твое кольцо.

– Нет, это не странно, – он надел кольцо на безымянный палец, и их снова стало десять, по пять на каждой руке. Его улыбка затянулась сигаретой.

– Твоя улыбка клоунская, – сказала она. Ее пальцы медленно перебирали кисточки его теплого шарфа.

– Тебе это не нравится?

– Нет, это немного пугает меня. А глаза у тебя волчьи.

– Это тоже пугает тебя?

– Нет, это мне нравится.

– Ты смешная, бейби!

– А ты очень грустный…

– Бываю иногда.

– С каждой минутой все чаще…

– Бейби, это я пьян. Почему же ты говоришь глупости?

– Потому что ты пьян, и если я заговорю о серьезном, ты не поймешь ни слова.

– Ха, это ты правильно подметила! Я пьян, – он рассмеялся и спихнул локтем пустую бутылку со стола. Через долю секунды она достигла пола и разлетелась на мелкие осколки. Это была уже третья бутылка вина.

Ее не удивляло, что он сталкивал бутылки на пол, когда допивал их содержимое, ее удивляло, что никто в этом баре не обращал на это никакого внимания. Даже бармен не шевелил бровью, продолжая натирать стаканы полотенцем сомнительной чистоты.

– Здесь всегда так темно? – она обвела глазами низкий потолок и серые, исписанные словами на языках мира, стены.

– Тебя это пугает или тебе это нравится? – спросил он, задумчиво кусая прядь своих темных волос.

– Ни то и ни другое. Просто я пытаюсь завязать разговор… – Она посмотрела на него, ей показалось, что он начинает терять терпение. – Слушай, ну, давай представим, что я выиграла ужин со звездой. Окей?

– Нет, не окей…

– Почему?

– Потому что ужин со звездой – полная лажа.

– Ну, как хочешь… – она сделала вид, что обиделась. Она даже отодвинула дальше от себя его теплый шарф, и он съехал со стола наполовину, повиснув, словно раздавленный червяк.

– Давай оставим все как есть… – после паузы сказал он устало.

– А как есть? – в тусклом свете и сигаретной дымке ей было трудно разглядеть его лицо. Не моргая, она смотрела на него, и у нее до слез щипало в глазах.

– Ладно… – вдруг сказал он и встал из-за стола. – На сегодня я выполнил свою норму.

– И? – она вопросительно взглянула на него снизу. Сейчас он показался ей очень высоким, почти великаном.

– Что И?

– Куда ты теперь?

– Теперь… – на мгновение он задумался. – Куда-нибудь. Какая разница.

– Понятно, – она взяла со стола пачку его любимых сигарет, вытряхнула себе на ладонь последнюю и закурила. – Ну, и что ты стоишь? – она выпустила струйку голубого дыма вверх, почти ему в лицо.

– Ты можешь пойти со мной, – он взял со стола шарф и обмотал его вокруг шеи.

– Ты в курсе, что твой шарф похож на дохлого червяка?

– Да, есть немного. Ну, так что? Ты идешь?

– А ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? – спросила она, ее пальцы, державшие сигарету, едва заметно задрожали. – Я думала, что звезды думают только о своих желаниях.

– Тебе рассказать о моих желаниях? – его взгляд стал острым и холодным, как бритва.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и быстро пошел к выходу.

Она не побежала за ним, не попыталась удержать его. Она ненавидела себя в эту минуту. Зачем она так говорила с ним? Какая бессмысленная игра! В итоге он ушел, и она не сказала ему то, ради чего пришла сюда… Сигарета догорела. Вытерев ладонью мокрые глаза, она раздавила окурок в пепельнице и вышла из темного подвала бара на улицу.

Она сразу увидела его, он стоял в стороне от входа и курил. Холодный порывистый ветер трепал его теплый шарф и темные волосы. Она не могла поверить, что он все еще был здесь. Он ждал ее? Она подошла к нему, но он сделал вид, что не видит ее, и тогда она сказала срывающимся голосом:

– Я не хочу нарушать ничего в твоей повседневной жизни, я не хочу отнимать у тебя минуты времени, которые ты бы мог потратить на друзей или красное вино, или на просмотр тупых передач по ящику. Я не хочу бродить за тобой, словно твоя тень, не хочу чувствовать себя твоим шарфом, который сейчас висит, как мертвый чёрный червяк на твоей шее…

– Послушай, бейби, – прервал он ее, – если бы я хотел от тебя отделаться, я бы честно сказал тебе об этом. Я честный малый, не как некоторые. Поэтому… – он глубоко затянулся сигаретой. – Куда ты хочешь пойти?

– Все равно… – совсем обессилев, ответила она.

– Тогда пойдем, – он взял ее за руку, и они медленно пошли по блестящей от снега дороге.

– Куда мы идём? – спросила она через некоторое время.

– Никуда… Просто идем, – он смотрел вперед, она смотрела на него. Они держались за руки, и не было в эту минуту никого счастливее ее на этой планете.

– Хорошо, что ты держишь меня за руку, – сказала она с улыбкой. Шел снег, и холодный ветер остервенело хлестал ее по щекам.

– Почему?

– Я забыла перчатки в том баре.

– Тебе холодно?

– Да, но я потерплю. Мне интересно, куда мы придем, если будем идти по этой дороге просто вперед.

– Смешная ты, бейби, – он улыбнулся одними уголками губ и положил ее руку к себе в карман.

– Теплее не стало, – сказала она ему.

– И ты еще честнее, чем я, мне это нравится!

Она думала, что он странный. Она думала, что он похож на волка. Она думала, что ему холодно. Ветер забирался ему под пальто ледяными когтистыми лапами и забирал у него тепло его сердца.

Он смотрел на нее краем глаза, и видел ее побелевшие от холода губы и ресницы, покрывшиеся инеем. Он думал, что она странная, он думал, что она похожа на птицу, маленькую замерзшую птицу на его ладони.

– А знаешь что, бейби, я устал… – сказал он и остановился.

Она уже давно ждала, когда он скажет это, ответ был готов, но все равно было больно.

– Я всегда могу уйти…

– Нет, бейби, ты не поняла… Я просто хочу домой.

– Я понимаю. Время позднее… Иди, – ее рука выскользнула из его кармана, и ее тотчас поймал ледяной ветер, пальцы задрожали совсем белые. – Но если ты ждешь, что я уйду первой, то ты ошибаешься!

– А если я скажу тебе уйти? – сумасшедший ветер заплетал в его волосы снежные звезды.

– Если ты скажешь, то я уйду в ту же минуту.

– А если я скажу тебе остаться?

– Я тебе не поверю…

Она хотела обнять его, спрятать руку в карман его пальто, и вновь ощутить тепло его тела. Врунья! Она врала, когда сказала ему, что ей не стало теплее. Ей было обжигающе жарко.

– Тогда уходи, – твердо сказал он, как будто оторвал и бросил.

Она видела, как трепещет его шарф, как ветер раздувает полы его пальто. Его темную длинную фигуру освещали равнодушные дорожные фонари. Он уходил.

Часть 2

– Дура! – прошептала она и крепко сжала обожженные слезами веки.

– Ты плачешь? – донесся откуда-то издалека его голос.

Она открыла глаза, он стоял перед ней, словно и не уходил.

– Нет… – снова соврала она.

– Почему ты не ушла?

– Не успела…

Боже! Что она несет?! Это ведь самый глупый ответ из всех возможных! Наверное, он думает, что она умалишенная… Она была так зла на себя. Еще секунда, и она бы бросилась прочь от его красоты и своей нелепости, но он увидел ее руку, беспомощно висящую, белую, ледяную, и сказал:

– Ты совсем замерзла, – он взял её пальцы и сжал в своей теплой ладони.

– Я не чувствую… – она с болью посмотрела ему в глаза, ей казалось, что вот сейчас, в эту секунду она уже сможет сказать ему, что он…

– Вот за тем поворотом мой дом. Если ты хочешь, я приглашаю тебя, – сказал он буднично, словно говорил так каждый вечер. А, может быть, так и было? Каждый вечер кто-то приходил к нему. Почему нет? Ведь он рок-звезда.

Они шли по пустой, освещенной угрюмыми фонарями улице. Часы давно отсчитывали время нового дня. Снег вился над головой, как рой назойливых мух.

Она думала о том, что он похож на эту ночь, и что она хочет подарить ему луну…

Перед дверью в квартиру он остановился.

– Извини за бардак, бейби. Я не ждал гостей, – не оборачиваясь, он вошёл внутрь и исчез во мраке, гремя пустыми бутылками и отчаянно матерясь.

Она прошла за ним и встала в дверях. Он поставил диск в музыкальный центр и закурил, тут же знакомое ей по журнальным вырезкам пространство наполнилось дымом от его сигареты и красивой, грустной мелодией.

– У тебя есть кофе? – спросила она, устало прижимаясь плечом к дверному косяку. Ноги плохо держали её, но она, не отрываясь, смотрела на него, стараясь запомнить каждое его движение, каждый взгляд, каждый упрямый локон на его лохматой голове, выжигая его портрет в своей душе, как он татуировки, на своей коже.

– Где-то в шкафу на кухне… – отозвался он, едва взглянув на нее.

Грязная посуда, холодильник, забитый пивом и вином, пепельница полная окурков, на столе исписанные листы бумаги и сухая роза в винной бутылке, – такой была его кухня. Она включила электрический чайник и села за стол. Она не знала, что делать дальше. Минуты тянулись, как резиновые. Она слышала его шаги за стеной, и ей хотелось сломать сухую розу, раздавить ее увядшие лепестки и посыпать ими его голову. Она не хотела искать кофе. Она хотела сказать ему, что он…

– Ты нашла кофе? – он вошёл в кухню и остановился за ее спиной. Она не видела его, только дым от сигареты, который голубой змейкой поднимался из-за ее плеча. Он открыл один шкаф, другой, третий, подвигал пустые коробки, и, наконец, поставил перед ней банку с кофе.

– Скажи, зачем ты позвал меня? – спросила она.

– Как тебя зовут, бейби?

– Бейби… – она взяла в руки железную банку, чтобы скрыть дрожь пальцев.

– Ты не ушла, и я подумал, что тебе некуда пойти, так бывает иногда. Я знаю. А у меня есть кофе и пустая квартира.

– Мне есть куда пойти, – сказала она безжизненным голосом.

– Тогда ты знаешь, где дверь! – он жёстко раздавил окурок в без того полной пепельнице, и, забрав из холодильника банку пива, ушёл в комнату.

Она взяла из раковины грязную белую чашку со следами красной помады, помыла её, налила кипяток, насыпала три ложки кофе и отпила нестерпимо горький, обжигающий, как яд, напиток.

«Как хорошо, что у него нет часов, – подумала она. – И я не вижу, как торопится время. Если бы я видела, я бы считала минуты…»

Сердце дало сбой, она пошатнулась. Дикий ужас охватил её, словно невидимая железная перчатка сдавила горло, но вдруг она услышала, как он тронул струны гитары, и с усилием прошептала, разжимая смертельную хватку:

– Еще пару часов, пожалуйста. Подожди!

Отдышавшись, она взяла чашку двумя руками, боясь не удержать одной, и пошла в комнату.

Когда она вошла, он сидел на усилителе для электрогитары, но в руках у него была акустическая. Волосы упали ему на лицо, он трогал струны, закрыв глаза. Наверное, сейчас он был далеко в своих фантазиях, в долинах грустных мелодий и горьких слов.

Она бесшумно села на диван, но он почувствовал ее пристальный взгляд и открыл глаза.

Часть 3

– Хочешь кофе? – спросила она, кивнув на свою чашку.

– Нет, – впервые за все время он изучающее посмотрел на неё, она смутилась и отвела взгляд.

– Ты боишься меня? – спросил он.

– Вовсе нет, – она отпила из чашки, и руки снова предательски задрожали.

– Ты покраснела.

– Здесь очень жарко… – сказала она и перевела тему:

– На этой чашке были следы помады…

– И что? – он снова закрыл глаза и положил пальцы на струны, наигрывая незнакомую ей мелодию.

– Кто она?

– Это не твое дело, бейби.

Она взяла со стола пачку сигарет и закурила.

– Но она хотя бы красивая? – ей было трудно дышать, сердце стучало бешено. Она не знала, зачем спрашивает его о ней, и какое имеет на это право.

– Бейби, я уже сказал…

– Я хочу знать! – она закричала, словно от боли, и когда он, удивленный ее гневом, посмотрел на нее, повторила шепотом:

– Я хочу знать…

Он отложил гитару, подошёл и присел перед ней на колени. Она смотрела на него, как смотрит тонущий человек на того, кто стоит на берегу.

Он аккуратно забрал сигарету из её дрожащих пальцев и затушил в пепельнице. В его взгляде был интерес и нежность. Он откинул волосы с ее лица и коснулся холодной ладонью её лба, покрывшегося испариной.

– Да, бейби, она красивая…

– У тебя волшебные глаза, – прошептала она, делая медленный и тяжёлый вдох.

– Обычные, – он провел большим пальцем по ее щеке с мокрой дорожкой слезы.

– Я… – она хотела что-то сказать ему.

Но он приложил палец к ее холодным губам, дав ей понять, что разговор окончен. Горький запах табака от его кожи сводил её с ума… Не нарушая молчания, он укрыл ее своим пиджаком и ушёл на кухню.

Через закрытые веки слезы капали на атласную ткань, и она уже не сдерживала их.

Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем он вернулся и сел в кресло напротив нее: пять минут, десять, час, день, или вся ее жизнь…

– Это была ревность? – спросил он совершенно серьезно.

– Нет, тебе показалось, – она подняла тяжелые веки, и он увидел ее глаза, покрасневшие от слез.

– Я знаю, ты меня любишь, но боишься в этом признаться.

Она молчала, а он смотрел на нее так откровенно и так глубоко заглядывал в ее душу, что она не выдержала и снова закрыла глаза.

– Я не боюсь. Я не считаю это нужным.

– Не нужно говорить о любви? Определенно, бейби, ты странная! Любовь – это единственное, что заслуживает внимания. Я хочу знать, что меня любят.

– Тебя любят. Ты это знаешь.

– Да, я знаю, – он потянулся за сигаретами, лежащими на столе. – Ты закрываешь глаза, чтобы я не видел твою любовь, но кого ты хочешь обмануть? Меня или себя?

– Я хочу спасаться обманом, пока это возможно, – она видела, что он сейчас как никогда был близок, и ей так хотелось рассказать ему все о себе.

– Бейби, я не такой глупый, как ты думаешь, – он усмехнулся и стряхнул сигаретный пепел прямо на ковровое покрытие.

– Предлагаешь мне всё тебе рассказать?

– Если у тебя появится желание, то – пожалуйста. У нас полно времени. Я все равно не собираюсь спать этой ночью.

– Ты хочешь потратить это время на разговоры? – в ее словах звучало недоверие. Неужели он, правда, станет ее слушать?

– А ты можешь предложить мне что-то другое? – сказал он резко, и посмотрел на нее так, словно она нанесла ему страшное оскорбление.

Его мобильник вдруг зазвонил, он раздраженно полез в карман за телефоном.

– Да… Что? Дома… – следовали его короткие ответы на чьи-то вопросы. – Не твое дело. Твои проблемы, бейби, я занят! – сказал он и отключил мобильник. Она знала, что ему звонила та, чью помаду она видела на чашке. Убрав мобильник обратно в карман штанов, он почему-то посмотрел на нее.

– Это была женщина с красной помадой? – неожиданно спросила она, рассчитывая, что он ответит грубостью или что еще хуже – просто прогонит ее. Но он ответил спокойно:

– Да.

– Понятно…

– Что тебе понятно, бейби?

– Что она позвонит тебе завтра, – она встала и подошла к окну, от слабости ноги подкашивались. Она схватилась руками за подоконник, в глазах все поплыло.

– Ты не хочешь, чтобы она звонила?

– Не важно, что я хочу. Меня завтра уже не будет… – Она провела пальцами по холодной поверхности стекла, погладив его отражение в окне.

Очередная сигарета в его пальцах потухла, догорев до фильтра. Он бросил ее в пепельницу и лег на диван, закинув руки за голову. Она обернулась и несколько минут наблюдала, как он лежит неподвижно. Он был бледен, грудь его почти не поднималась, можно было подумать, что он не дышит.

– Ты смотришь на меня? – спросил он с закрытыми глазами.

– Да.

– И просто молчишь?

– Да.

– Тебе нечего мне сказать?

– Я боюсь.

– Что случится, если ты скажешь?

– Всё закончится.

– Все и так закончится рано или поздно.

– Но я не хочу этого…

– Ты хочешь говорить?

– Да!

– Тогда не молчи. Иногда нужно много сил, чтобы промолчать, а иногда – чтобы заговорить.

Она отошла от окна и опустилась на пол рядом с диваном. Он по-прежнему лежал с закрытыми глазами, и, казалось, спал.

– Я люблю тебя… – сказала она тихо.

Часть 4

Он ничего не ответил, тогда она повернулась к нему спиной и, обхватив колени руками, положила на них тяжелую голову.

Ну, вот это и произошло. Она призналась… Три простых слова, три удара сердца, три коротких звука. Таких же коротких, как ее жизнь. Теперь все остальное не важно.

Вдруг его рука легла ей на плечо, и она вздрогнула от неожиданности, у нее зарябило в глазах – сплошной синий рисунок, – та самая татуировка, которую она так часто видела на фотографиях с ним. Языки ледяного пламени плясали на его коже, не причиняя ему вреда. Она бережно взяла его кисть в свою руку и легко сжала тонкие в серебряных кольцах пальцы.

Наверное, он все-таки спал. У нее совсем затекли ноги, она уже не чувствовала их. Ей хотелось пошевелиться, но она боялась, что если шелохнется, то разбудит его, и этот момент закончится.

«Еще немного, еще чуть-чуть я хочу побыть рядом, побыть с ним, разве это так много? Разве я много прошу?» – думала она и не стыдилась своей слабости. Она снова тонула. И только его рука, которая все еще лежала на ее плече, не давала ей уйти целиком под черную воду её отчаянья.

Наконец, он глубоко вздохнул, и его дыхание пошевелило волосы у нее на затылке. Она улыбнулась и повернулась к нему лицом. Он был неподвижен. Может быть, еще спал. Она погладила его черные, как беззвездная ночь, волосы, снежно-белый лоб, провела пальцем по вздернутому маленькому носу, такому неподходящему для лица мужчины, но такому гармоничному на фоне изящной, почти женской линии губ. Она едва сдерживала себя, чтобы не поцеловать его. Она гладила его волосы и чувствовала, как покой ватным одеялом укрывает ей сердце. Голова прояснилась. Хотелось разбудить его и сказать, что ей не страшно, теперь не страшно.

– Хочешь прокатиться со мной? – неожиданно спросил он и открыл глаза.

Они смотрели друг на друга смущенные и неподвижные. Что-то важное произошло с ними, о чем трудно говорить, но легко молчать.

– Куда? – спросила она, наконец.

– Не знаю. Разве это важно?

– Нет…

– Тогда одевайся, – он спустил ноги с дивана, сел, протирая глаза, как заспанный маленький мальчик, и поправил спутавшиеся волосы. Она достала из своей сумки расческу и хотела протянуть ему, но в последнюю секунду помедлила.

– Можно я тебя расчешу? – спросила она. Он удивленно посмотрел на неё, но ничего не сказал, а только молча кивнул.

Она провела расческой по его волосам, они тут же застряли между зубьев. Стараясь не причинить ему боли, она чесала очень аккуратно.

– Не бойся сделать мне больно, – сказал он и усмехнулся. – Я выдержу.

Она закончила, уложив волосы ровными прядями по обеим сторонам от лица, пора было его отпустить, но она все еще держала руками его голову.

– Чего же ты ждёшь? – спросил он.

– Я хочу тебя обнять.

– Так обними.

– А если ты этого не хочешь? – она отступила назад.

Он взял пачку сигарет со стола, щелкнул зажигалкой и закурил.

– А может быть хочу? – в его взгляде снова была холодная надменность.

Тогда она подошла к нему вплотную и нежно обняла за шею. Он долго молчал, прижав лицо к ее теплому и мягкому животу. Сигарета в его руке медленно догорала, превращаясь в серебристое облако горького дыма.

– Почему ты не говоришь мне своего имени? – спросил он, кожей она почувствовала его горячее дыхание.

– Все равно ты забудешь.

– Я запишу, чтобы не забыть…

– Я вышлю тебе его письмом, – сказала она и провела рукой по его мягким волосам.

– Я повешу его на стену, – он взглянул в ее улыбающиеся глаза. – Правда, я бы хотел знать.

– Ты узнаешь… Но потом.

– Окей, бейби, мне надо умыться, – он поднялся и вышел из комнаты.

Она слышала, как он закрыл дверь в ванной и включил воду. Она стояла на том же месте абсолютно счастливая. В руках у нее была расческа, а в ней – его вырванные волосы.