Текст книги "Обрученные затмением"

– Что я натворила? – в недоумении уставилась на отца.

– Поставила под сомнение мой авторитет. Я запретил манаро ходить в бар к Карстену, а ты возьми и появись там. Ты – старшая дочь главы клана! Та, на ком лежит ответственность за его будущее! Война с полукровками не закончилась, просто перешла в стадию вялотекущего конфликта. Ты же подлила масла в огонь, ступив на территорию врага. Какого рожна вообще туда поперлась? Захотела есть? Могла потерпеть полчаса, раз уж прилетела, – ранее бесстрастное лицо отца побагровело.

– Я не знала! – прокричала в оправдание.

– Незнание правил и законов не избавляет от ответственности. Ты готова понести наказание за свою выходку? – его слова полоснули меня подобно ножу.

– За что ты так со мной? – мой голос невольно дрогнул.

Выдержка дала трещину, слезы непроизвольно потекли по щекам. Отец поморщился, словно испытал вину за сказанное. Мне явно показалось, ведь Рону Миллвуду незнакомо это чувство!

– Всякий раз, Лия, когда ты поступаешь по-своему, следует ждать беды. Твое неповиновение неизменно заканчивается трагедией. Разве не так? – с нажимом спросил папа.

– Не так! До сегодняшнего дня я лишь однажды ослушалась тебя, – немедля возразила ему.

Сами того не желая, мы подошли к разговору, которого избегали шесть лет.

– И к чему это привело? – в голосе отца звучала горькая ирония.

– Я была ребенком. Двенадцатилетним ребенком! – попыталась сквозь слезы воззвать к его разуму и состраданию.

На бледном, искаженном гневом лице сверкнули красные глаза.

– Тебе было приказано сидеть дома! – дико взревел он. – Запереть все окна, двери и сидеть дома! А что сделала ты? Благо, ума хватило не тянуть с собой сестру!

– Ты меня ненавидишь?

Сердце остановилось в ожидании ответа. Я боялась, что за его грохотом не услышу столь желанное «конечно, нет!». Но время шло, и ночную тишину нарушало лишь завывание метели. Тело налилось опустошающей болью, как если бы меня избили. Видимо, самобичевания, которым я занималась не один год, отцу было мало.

Мы зашли в тупик и никто из нас не знал, что делать дальше. Ужасно хотелось развернуться и уехать обратно в Тампу, а еще больше остаться. Но как жить рядом с человеком, который тебя ненавидит? Разве молчание не знак согласия?

Казалось, выхода нет, как внезапно отец задрал голову, закрыл глаза и повел носом по ветру. Его лицо выражало сильное беспокойство, а взгляды, которые он бросал по сторонам, свидетельствовали о некой тайной опасности.

– Марш в дом! – приказал папа. – Улица не место для серьезных разговоров.

Поправив лямку рюкзака, я развернулась и молча направилась к машине. Всего два шага по обледенелой дорожке – и моих ушей достигло приглушенное ругательство, а затем гневный оклик:

– Лия! Немедленно объясни, почему от тебя разит этим недоноском?!

Ненависть в его тоне привела меня в замешательство.

– Кем? – растерянно захлопала ресницами, на которые без остановки оседали крупные хлопья снега.

Догадка вспыхнула в мозгу ледяной молнией прежде, чем услышала:

– Форестером! – папа скривился от омерзения.

Я с трудом сдержала изумленный возглас, услышав фамилию главы клана полукровок.

«Выходит, Мия встречается у отца за спиной с сыном нашего заклятого врага? О, Маико, как меня только угораздило вляпаться в эту историю?!» – вела сама с собой диалог под испытующим взглядом грозного отца.

– Не знаю. Хотя… столкнулась с каким-то типом у входа в бар, – солгала в надежде, что метель скроет от его зоркого глаза выступивший на моих щеках румянец. – Если, конечно, высокий брюнет и есть тот, о ком ты говоришь. По крайней мере, я с ним не знакома.

Захотелось добавить, что попросту не успела этого сделать и в следующий раз непременно исправлю недоразумение, но предпочла прикусить язык. Ирония была сейчас не к месту. Да и знакомиться с нахалом я не собиралась.

Несколько бесконечно долгих мгновений папа всматривался в мое лицо пронизывающим душу взглядом, после чего молча развернулся и устремился в дом.

– Вот и поговорили, – прошептала на выдохе и направилась к машине.

Открыв дверцу со стороны пассажирского сиденья, я вытащила чемодан и поплелась следом за отцом, который ни разу не обернулся, не предложил помощь. Он по-прежнему злился на меня за неповиновение. Однако в сердце зародилась надежда, что мне будет позволено остаться в родном доме. Рядом с папой, сестрой и… мамой.

Я пыталась нагнать отца, но у порога оказалась, только когда его нога ступила в прихожую. Хорошо, хоть дверь не закрыл перед носом.

– У тебя снова включился динамик? – услышала девичий голос, подобный обволакивающей медовой сладости.

Раньше сестра вечно грубила суровому родителю, теперь была необычно услужливой.

– Нет, – ответил отец, и мое сердце сжалось на миг от досады.

Он общался с Мией иначе: без укора и ледяного тона. Да и понимали они друг друга с полуслова. Нам же могло не хватить и тысячи фраз.

– Тогда почему я слышала голос Лии? – недоуменно поинтересовалась близняшка.

– Сейчас сама узнаешь, – без иронии отозвался он, что не могло не радовать.

Отец отошел в сторону, пропуская меня вперед. Карие глаза сестры округлились и стали походить на две коричневые пуговицы от любимого маминого пальто.

– Лия?! – изумленно вскрикнула Мия, как только обрела дар речи.

Я не раз рисовала в воображении нашу встречу. Представляла, как сестра, точно в фильме, радостно завизжит и со слезами бросится ко мне обниматься. Но ее удивление быстро сменилось… недовольством? Мия продолжила стоять на прежнем месте, не сдвинувшись ни на дюйм.

«Что за день сегодня такой-то?! Почему мне здесь все так „рады“?» – проворчала про себя.

Мы долго изучали друг друга, словно не виделись сто лет, хотя неделю назад общались по видеосвязи. Вечно стянутые в хвост волосы подчас разговора, теперь темным каскадом обрамляли худое, щедро накрашенное личико Мии. От длинных пружинистых завитков остались лишь короткие – до плеч – широкие локоны. За прошедшие семь дней она подстриглась. Снова. Еще короче. Избыток косметики прибавлял сестре лет пять как минимум. И без того темные глаза чернели на фоне бледной кожи, чуть пухлые губы покрывал толстый слой ярко-розового блеска, на высоких скулах виднелись следы румян цвета красного кирпича. Модные спортивные штаны и белый топик облегали стройную девичью фигуру, будто вторая кожа. Ни времени, ни папиных денег Мия явно не жалела на себя. Только к чему все старания? И не переусердствовала ли она?

Внезапно тяжелая отцовская ладонь легла на мою спину и слегка подтолкнула вперед.

– Не выстуживай дом. Проходи и размещайся. Вещи оставь. Позже принесу их.

Папа закрыл входную дверь, передернул плечами, рассыпая вокруг брызги талой воды, и широким шагом скрылся в кабинете. Казалось, ему срочно понадобилось побыть одному, чтобы подумать о завтрашнем дне.

Я молча сняла сапоги и пуховик. Повесила его для просушки на фигурный лестничный столбик, поднялась на второй этаж и направилась к комнате, в которой жила до тех ужасных событий, вынудивших покинуть Миннесоту.

В тепле и в стенах родного дома на меня навалилась усталость долгих лет разлуки. До заветного отдыха оставалось совсем немного – протянуть руку к двери и толкнуть ее – как внезапно на пути возникла преграда.

– Теперь здесь моя комната! – предупреждающе воскликнула Мия и, раскинув руки в стороны, заслонила собой проем.

– Без проблем, – небрежно повела я плечом, хотя на долю секунды ощутила в сердце щемящее чувство обиды. – Тогда я займу твою. Мне не важно, где жить.

В следующий миг произошло то, чего я опасалась: Мия чуть заметно повела носом по воздуху и сощурила глаза, в которых промелькнула ярость. Тем не менее сестра не произнесла ни слова, словно ничего не почувствовала. Как же!

– Она тоже занята. Я сделала из нее гардеробную, – близняшка дерзко вскинула подбородок. Казалось, она нарывалась на выяснение отношений. Вразрез ее желанию я промолчала. Тогда Мия, будто на правах хозяйки дома, добавила: – В восточном крыле свободны гостевые комнаты. Можешь там остановиться.

«Остановиться?» – повторила про себя и горько усмехнулась.

В словах близняшки слышалась непоколебимая уверенность в моем скором отъезде. Захотелось немедленно дать понять Мии, что я никуда не уеду. Ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц. Я вернулась насовсем, но была слишком уставшей, чтобы втягиваться в спор.

Поправив съехавшую с плеча лямку рюкзака, развернулась и устремилась в правую часть дома, в которой никто никогда не жил. Разве что на день-два там останавливались старые знакомые родителей. Но когда это было?

Из трех гостевых комнат я выбрала среднюю, с некогда ярко-оранжевыми обоями. Они поблекли от времени и теперь почти не резали глаз. Дощатый пол неприятно скрипел под ногами. Деревянный шкаф немного покосился, кружевные занавески на окнах пожелтели. Однако кровать здесь была двуспальной и в разы превосходила ту, что согревала меня длинными бессонными ночами последние шесть лет. Имелся в комнате и письменный стол с парой кресел. Остальное – дело наживное. Уверена, отец позволит обновить интерьер. Еще и денег даст.

– Ужинать будешь? Есть немного лазаньи, – голос сестры отвлек меня от изучения и без того хорошо знакомой обстановки.

– Нет, спасибо. Я мечтаю сейчас лишь об одном – помыться и забраться в постель. Ужасный перелет отнял все силы.

Бросив на покрывало увесистый рюкзак, вновь взглянула на Мию и заметила на ее левой ключице татуировку в виде волка, что темным пятном выделялась на белоснежной коже. От увиденного я пришла в такое смятение, что на пару мгновений потеряла дар речи.

Манаро предпочитали вести скрытный образ жизни, делать татуировки в неприметных местах и не заявлять о себе во всеуслышанье. Негласные, но всеми соблюдаемые правила. Мия знала их как пять пальцев. Тогда зачем нарушила? Бунтарство в чистом виде.

«Интересно, что на ее выходку сказал папа?» – задалась вопросом, но лезть не в свое дело не собиралась. Раз отец – глава клана, пусть сам разбирается с еще одной непокорной дочерью.

После кратких размышлений я пришла к выводу, что сестра не сделала ничего плохого. Желанием выставить напоказ своего волка Мия заявляла, насколько дорожила второй сущностью.

– Красивая татуировка, – произнесла в намерении польстить близняшке и найти общий язык. – Ее не было, когда я покидала Эмбаррасс.

Стремление заметить, как сильно сестренка выросла за время разлуки, едва не обернулось ссорой.

– Я обрела волка. Позже тебя, но обрела! – с вызовом бросила она и вздернула подбородок, словно увидела в моих словах попытку принизить ее.

– Мия, ты все не так поняла. У меня и в мыслях не было обидеть тебя, – вкрадчиво произнесла я, испустив тяжелый вздох. – Всего лишь хотела сказать, сколько упустила за прошедшие шесть лет.

– Да! Здесь многое изменилось, – даже после моих разъяснений сестра не изменила тон.

«Ты тоже. Правда, пока не решила, в лучшую ли сторону», – я не стала озвучивать мысли, пощадила ее чувства.

Казалось, беседа подошла к концу, но Мия не успокаивалась:

– Зачем приехала?

Сестра пыталась говорить сдержанно, однако злость прорывалась наружу.

Очередной упрек с ее стороны послужил своего рода спусковым крючком. Если я осмелилась дерзко ответить отцу, почему теперь должна молчать?

– Захотела и приехала, – отозвалась в ее же тоне. – Еще скажи, что у тебя должна была спросить разрешения.

– Нельзя сваливаться людям как снег на голову.

– Нарушила ваш привычный образ жизни? Извините. От клана меня не отлучали. И, если помнишь, я не по своей воле уехала отсюда и поселилась за тысячи миль от дома.

– Сама виновата, – отрезала Мия. – Нечего было идти тогда в лес.

– И это ты мне говоришь?! – возмутилась я и шагнула вперед.

Несмотря на слой тонального крема, лицо сестры вмиг покрылось красными пятнами.

– Я тебя не заставляла, – быстро пробормотала она.

– Верно, не заставляла. Но, видимо, забыла, как в тот день только и твердила с самого утра, что я не должна постоянно слушаться родителей, иначе никогда не обрету волка. Кстати, ты рассказала об этом отцу?

– Нам было хорошо без тебя, – если Мия хотела побольнее уколоть меня, у нее получилось.

Я потеряла способность говорить. Правда, быстро взяла себя в руки и открыто сказала:

– А мне нет. Я страдала вдали от вас и, поверь, не хватала с неба звезд. Из нас двоих ты всегда была более самостоятельной.

– Это да… Ты любила цепляться за мамину юбку, – с довольной усмешкой произнесла она. Лесть сработала, но эффект длился недолго. Спустя мгновение Мия переменилась в лице. – Только не вздумай заявиться к ней сегодня. Она спит. Ты вообще понимаешь всю безответственность своего поступка?

– И в чем заключается моя безответственность? В желании быть со своей семьей?

– Твое возвращение может навредить маминому здоровью, – привела она весомый довод.

Я не раз размышляла над тем, не станет ли маме хуже, когда она услышит мой голос, только ничего не смогла с собой поделать.

– Лучше уезжай, Лия, иначе… – у сестры не хватило смелости закончить фразу.

– Иначе что? Договаривай, раз начала, – несмотря на требовательный тон, близняшка продолжила молчать. Тогда высказалась я: – Тебе следует уяснить, что я вернулась ни на день или на два, а насовсем. И никто не заставит меня покинуть родительский дом.

– Это мы еще посмотрим, – она четко выговорила каждое слово, будто прочла приговор.

Внезапно в голове вспыхнуло озарение.

– Что с тобой, Мия? Не узнаю тебя. Разнервничалась отчего-то. Что, кроме комнаты, ты решила у меня отнять? Законное место в клане? – спросила с показным равнодушием.

– Сдалось оно мне, – фыркнула сестра, и на ее щеках вновь проступил румянец.

– Тогда что?

Мы сверлили друг друга прожигающими взглядами. Я ждала ответа, только Мия упорно не хотела давать его мне.

– Что за ругань стоит? – требовательно спросил весьма некстати появившийся отец.

Пользуясь моментом, Мия пулей выскочила в коридор.

– Вспоминаем, каково это жить под одной крышей, – отшутилась я, уверенная, что со временем все наладится.

Папа поставил на пол чемодан, обвел помещение изучающим взглядом, будто видел впервые, и немного растерянно протянул:

– Сейчас же скажу Мии, чтобы освободила твою комнату.

– Не нужно. Меня все устраивает, – произнесла скороговоркой, желая остановить отца, уже сделавшего шаг к выходу. Новый скандал был ни к чему. – Если ты не против, я здесь остановлюсь.

– Почему я должен быть против? – его широкие брови вопросительно поднялись. – Делай, как знаешь. Лия, нам нужно многое обсудить. Правда, не сегодня. Время позднее, не до разговоров. Отложим их на завтра. И это… Я перевел денег на твою карточку. Если завтра будет хорошая погода, съезди в Дулут, пройдись по магазинам. Купи все необходимое.

Несмотря на услышанное, я прекрасно понимала, что отец не отказался от желания вернуть меня в Тампу. Просто пошел на временные уступки. И это не могло не радовать.

– Спокойной ночи! – пожелал папа и ушел.

Наконец-то я могла побыть одна и беспрепятственно распаковать немногочисленные вещи. Не прошло и минуты, как меня затрясло – запоздалая реакция на пережитое. Бросив разбирать чемодан, отправилась в душ. К счастью, его не нужно было с кем-либо делить.

Горячие струи быстро прогнали из тела дрожь. Стоило согреться, вспыхнули воспоминая, которые, я надеялась, сознание навсегда похоронило на задворках. Кровь в венах вмиг превратилась в обжигающую лаву.

Я крепко зажмурилась, сражаясь с нахлынувшим потоком запретных мыслей и образов. Не помогло. Выругавшись, включила прохладную воду, вымылась за считаные мгновения, подобно газировке из встряхнутой бутылки выскочила из душа и забралась в постель.

Время было позднее, голова гудела от усталости, тем не менее я боялась закрыть глаза. Все из-за кошмаров, преследовавших меня из ночи в ночь. В них я убегала от огромного оборотня, и пока ни разу мне не удалось уцелеть…

Глава 3

Сон отступил мелкими шажками лишь в начале десятого. До зубного скрежета не хотелось пересекаться с Мией. Но разве это возможно? Повалявшись немного в кровати, умылась, натянула джинсы, черный свитер под горло и спустилась вниз.

Сестра орудовала на кухне, наливала себе травяной чай. Заметив меня, широко улыбнулась. На ее лице не было ни тени неприязни или раздражения, словно накануне между нами не пробежала черная кошка.

– Доброе утро! – бодро и весело поздоровалась близняшка. – Как спалось?

– Отлично, – солгала я.

От очередного кошмара не уберегли даже родные стены.

Стоило мне опуститься на прежде любимое место, как сестра виновато затянула песню:

– Лия, умоляю, прости. Не знаю, что на меня вчера нашло. На самом деле я рада твоему возвращению. Просто ты так неожиданно прилетела. Надо было предупредить, я бы приготовила к твоему приезду и комнату, и что-нибудь вкусное.

Моя рука застыла в воздухе на полпути к лицу. Желание убрать упавшую на нос волнистую прядь резко пропало. Я попросту забыла о ней. Да что там забыла! Услышанное настолько поразило меня, что я потеряла дар речи и могла лишь растерянно хлопать глазами, не сводя их с сестры.

Очевидно, отец все-таки поговорил с Мией. Иначе с чего она вдруг стала сама доброта?

Не успела толком прийти в себя, как близняшка вновь повергла меня в шок.

– Держи, – с непринужденной улыбкой она водрузила передо мной чашку горячего шоколада. – Помнится, мама готовила тебе его каждое утро.

Порыв признаться, что уже шесть лет как не пью любимый прежде напиток, угас под натиском пробудившейся совести.

– Спасибо, – поблагодарила сестру, сделала глоток и поставила чашку обратно на стол.

Возможно, у меня изменились вкусы, возможно, сказывалось пробуждение волчицы после отказа от настойки живокости, в любом случае мне больше не нравился горячий шоколад. Он горчил, несмотря на сильную сладость. К тому же от напитка исходил не очень приятный запах. Попытки разобраться, что он напоминает, потерпели крах. Бросив гиблое дело, я просто грела руки о горячую поверхность посудины и лишь изредка подносила для вида к губам.

– Какие планы на сегодня? – продолжила меж тем Мия.

Я призадумалась. Сидеть взаперти в четырех стенах и в цепких объятиях воспоминаний не хотелось, поэтому решила последовать совету отца – съездить в Дулут.

– Пройтись по магазинам. Составишь компанию?

Раз сестре хватило духу пойти после вчерашнего на примирение, почему бы мне не поступить точно так же.

– Не могу, прости. Срочные дела. Да и мамина сиделка приедет только через два часа, – Мия нервно теребила прядь за правым ухом.

– Тогда пойду собираться. Раньше выберусь, раньше вернусь. Вдруг снова разыграется метель.

Я поднялась из-за стола, но не успела даже шага ступить, как сестра воскликнула:

– А горячий шоколад? Ты и половины не выпила. Я так старалась…

В довесок к обиженному тону она надула губы, чем привела меня в замешательство. Раньше Мия не позволяла себе ничего подобного.

– Возьму с собой, в комнате допью.

Казалось, ответ устроил близняшку, поскольку она вновь заулыбалась, едва чашка оказалась у меня в руках.

– Как знаешь. Может, проведаешь маму? – вкрадчиво спросила она, в очередной раз пресекая мой уход.

– Проведаю, но… – голос надломился, стало сложно говорить, будто чья-то невидимая рука сдавила горло.

– Но что?

– Позже. Когда вернусь.

Мия закатила глаза и всплеснула руками.

– Лия, не будь трусихой. Если ты из-за моих слов откладываешь встречу, то забудь о них. Маме не станет хуже. Она очень любила тебя, готова была жизнь отдать во твое спасение. Может, мама, наоборот, пойдет на поправку, когда услышит твой голос и поймет, что с тобой все в порядке.

Спазм сдавил горло. В итоге я не выдавила ни звука в ответ, только кивнула, вымученно улыбнулась и покинула кухню. В гостевой спальне первым делом вылила в раковину горячий шоколад. Чашку мыть не стала. Пусть Мия думает, что я все-таки допила его. Зачем лишний раз обижать сестру?

Я не стала переодеваться, лишь нанесла легкий макияж и с горем пополам расчесала волосы. Захватив рюкзак, покинула свою обитель.

Вопреки желанию заглянуть к маме по возвращении из Дулута, сама не поняла, как с гулко бьющимся сердцем оказалась у двери некогда родительской спальни. Прошло не меньше двух минут, прежде чем мне хватило смелости нажать на ручку и войти в просторную комнату.

Нервно сглотнув, чтобы смочить пересохшее от волнения горло, я боязливо подошла к медицинской кровати, на которой лежала маленькая и худенькая женщина с разметавшимися по подушке медно-каштановыми волосами. От некогда веселой и жизнерадостной Кейт Миллвуд осталась лишь тень. Ее кожа на фоне белоснежных простыней казалась бледной, почти прозрачной. Глаза запали точно от тысячи бессонных ночей и вселенской усталости. Но больше всего пугал вперенный в пустоту взгляд.

Мама мало походила на живого человека, скорее на восковую фигуру. Видеть любимого человека в таком состоянии было больно. Вдвойне больнее было от мысли, кто в этом виноват. Утешало лишь осознание, что мама еще жива и у нее есть шанс снова стать здоровой и полной энергии женщиной, тонким лучиком надежды грело мне душу.

Набежавшие слезы застелили глаза. Я посмотрела в окно, не позволяя им пролиться, перевела дыхание и опустилась на стул возле кровати.

– Мама… – почти беззвучно произнесла я и бережно взяла ее за руку. Тонкие пальцы были холодны как лед, однако пульс бился ровно. – Прости, что не навещала эти годы, не получалось… Но я вернулась и теперь каждый день буду рядом. Мне стольким нужно поделиться. Хотя, по правде говоря, не знаю, с чего начать…

Возникший ком в горле заставил меня замолчать. Сглотнув его, в очередной раз посмотрела в окно и дрожащим голосом произнесла:

– Давай для начала я куплю книгу твоей любимой писательницы и немного почитаю, потом расскажу, как жила последние шесть лет. А сейчас прости, родная, мне нужно идти.

Я бережно убрала прядь с маминого лица, поцеловала в лоб, но она никак не отреагировала. Ни поморщилась, ни вздрогнула, продолжила смотреть в потолок пустым взглядом. Я взбила подушку, подоткнула одеяло, прямо как мама мне в детстве, и покинула комнату.

Спешный уход походил на бегство, но мне нужно было время, чтобы свыкнуться с ее нынешним видом и перестать ежесекундно корить себя за произошедшее.

В коридоре я столкнулась с Мией. Как раз в тот момент, когда вытирала со щек два тоненьких соленых ручейка. В глазах близняшки отразилось понимание.

– Будет тяжело только первые дни, потом станет легче. Но не намного, – еле слышно прошептала она и в подбадривающем жесте положила ладонь мне на плечо.

– Она всегда… такая? – я не смогла подобрать подходящих слов.

Назвать маму немощной и апатичной у меня не повернулся язык.

– Всегда. И что самое ужасное, врачи не дают никаких прогнозов. Сделаны всевозможные анализов, пройдены всевозможные исследования, но никто по-прежнему не знает толком, что с ней. Существует вероятность, что…

– Нет! Мама поправится! – прокричала я, скорее всего, от отчаяния, не позволив сестре закончить фразу.

– Лия… – сокрушенно покачала она головой.

– Она поправится, вот увидишь! – воскликнула на этот раз без тени сомнения, словно давала обещание себе и этому огромному миру.

Не желая слушать возражений Мии, которые вот-вот должны были сорваться с ее губ, я ринулась на первый этаж, где в два счета натянула сапоги и накинула пуховик.

Уверенная, что грузовичок еще придется поискать в одном из сугробов, выскочила во двор и замерла точно ледяная скульптура. Старенький пикап был лишь слегка припорошен снегом. Кто-то заботливо почистил его после вчерашнего бурана. Нынешней Мии ни за что не взбрело бы подобное в голову. Неужели отец?

В машине меня ждал еще один сюрприз – полный бак бензина. Сложив два и два, я догадалась, кто сегодня был моим Санта Клаусом. Только при нем подобных слов говорить нельзя!

Настроение значительно улучшилось. Широкая улыбка сама собой появилась на губах.

– Ох, папа, как же мне тебя не хватало!

Глубоко вздохнув с неким облегчением, я завела двигатель, включила радио и покатилась по тихим заснеженным улицам такого маленького, но такого любимого городка.