Текст книги "Принцесса папарацци"

Глава 2

На следующий день мне позвонили с небес и попросили зайти. В смысле вызвали на ковёр к генеральному продюсеру студии, Андрею Жуковскому. Настучал-таки Городнюк.

Небесами у нас в редакции назывался его кабинет, потому что единственный из всех помещений располагался на втором этаже и, в отличие от наших крошечных монтажек с линялыми стенами, походил на царские палаты. Я оказалась здесь впервые и обомлела. Массивная антикварная мебель, ковёр ручной работы, арочные окна и высокий куполообразный потолок.

– Э-э, девушка, а что вам здесь надо?

Величайший продюсер Петербурга был зол, небрит и явно вчера выпил лишнего. Кроме того, он мало походил на свои собственные портреты. И всё-таки это был он. Знаменитый Андрей Жуковский. В прошлом телеведущий, а сейчас владелец собственной студии.

– Вы меня вызывали! – не дрогнувшим голосом заявила я.

– Я вас вызывал?! – изумление казалось неподдельным. Как будто маленькому мальчику задали вопрос о квантовой физике. – Я вас вызывал? А зачем?

– Этого я не знаю.

И зачем он меня мучает, интересно? Уволил бы уже, и дело с концом.

– А вы кто? – продолжал допытываться величайший продюсер современности.

– Я Ася Земляникина, корреспондент вашей телестудии. Снимаю сюжеты о коро… о сельском хозяйстве. Лариса Игоревна мне сказала, что вы меня вызывали.

Биг босс смотрел сурово, и у меня уже стали появляться сомнения, правильно ли я сделала, что вот так запросто явилась в его кабинет.

– А Лариса Игоревна…

– Это ваша сестра, – подсказала я.

Похоже, бедняга совсем ничего не помнит.

– Я в курсе. Лариса Игоревна сказала, зачем я вас вызывал?

– Нет. Этого она не сказала.

– Это я её вызывала! – откуда ни возьмись, появилась Наталья. В безупречном деловом костюме, естественно.

– Зачем? – обалдело уставился на нее Жуковский.

– Андрей Игоревич, но ведь нам некого отправлять на Дальний Восток.

– На Дальний Восток? – босс потёр небритую щёку и посмотрел на меня, на этот раз уже оценивающе. – Да, нам нужен линейный продюсер на Дальний Восток. Но ведь я просил найти толкового парня с журфака.

Мама дорогая, и тут нужны мальчики.

– Ну что же делать, Андрей Игоревич, если на нашем факультете парни сплошь бестолковы? – хмыкнула Наталья и совершенно неожиданно подмигнула мне.

Жуковский пожал плечами.

– Ну так и что скажете… Как вас там?

– Ася.

– Так что, Ася, сможете полететь на месяц на Дальний Восток?

– Смогу!!! – моментально выпалила я, не моргнув глазом.

– Подождите-подождите. Вы хоть знаете, в чём заключается работа? Вы говорите по-немецки или, на худой конец, по-английски? Откуда мне вообще знать, что вы справитесь?

– Я справлюсь, – заверила я.

Такой шанс выпадает раз в жизни. Я справлюсь, чего бы мне это не стоило.

Тут дверь в кабинет распахнулась, и без всякого стука вошла симпатичная и очень элегантная дама лет сорока пяти. В руках она держала дыню и ещё какой-то пакет.

– Привет, дорогие, я пришла вас кормить, – защебетала она и чмокнула сначала Наташу, а потом Андрея Игоревича.

После чего достала из пакета курицу, запечённую в фольге, и принялась её разворачивать.

И тут заметила меня.

– Э, девушка, нам надо поговорить, подождёте за дверью?

– Д-да, конечно… – вздохнула я и двинулась к двери, чувствуя себя бездомным щенком, который забылся и стал играть с домашними породистыми собратьями. Но счастье длилось недолго: хозяева заметили и отогнали дворнягу.

Непонятно почему, Наташа пришла мне на помощь.

– Оставайся с нами! Ты хочешь есть? Мама, это Ася, мы хотим её на Дальний Восток отправить. Ася, познакомься, это моя мама. Она раньше работала вместе с Андреем Игоревичем на Пятом канале.

Незнакомка нехотя поджала губы, отрезала мне кусок курицы и даже, представьте, пробормотала себе под нос, что ей очень приятно.

Так, это многое объясняет и даже проливает нежный бальзам на моё израненное самолюбие. Наташина мама, оказывается, бывшая коллега Жуковского. А может, у них вообще роман. Вот значит, как она стала Натальей Егоровной, правой рукой знаменитого продюсера и первой на курсе. Ну что ж, уже легче.

– Я так понимаю, ты не замужем? – бесцеремонно осведомился генеральный продюсер, поедая курицу с ананасами.

– Нет, не замужем.

– Это хорошо. Семьи, значит, нет.

– У меня есть кот, – внесла я уточнение, – Серж де Журфак.

– Проблему с котом мы решим, – заверил Жуковский таким тоном, будто речь шла не о Серже, а о стратегическом оружии маленькой страны.

– Каким образом? – насторожилась я.

– Поживёт у меня. Думаю, в четырёхэтажном доме ему будет комфортно.

– В этом нет необходимости, – спохватилась я. – Мы снимаем квартиру вместе с подругой, она с удовольствием присмотрит за Сержем.

Жуковский прищурился.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать два.

– А почему в двадцать два года ты живёшь с котом и подругой, а не с мужчиной?

– Э, ну… Так получилось.

Я беспомощно оглянулась на Наташу и её маму, ища у них поддержки. Но они невозмутимо продолжали жевать курицу.

– Ладно, я займусь твоей личной жизнью, – пообещал шеф. – А почему ты мне не задаёшь никаких вопросов?

Действительно. Сижу, жую курицу, рассуждаю, куда кота пристроить, а проектом вообще не интересуюсь. Надо же всё разузнать.

– Простите, – я постаралась при помощи улыбки сгладить неловкость, – а что я должна буду делать на Дальнем Востоке?

Жуковский неожиданно захохотал. То ли вопрос прозвучал слишком наивно, то ли ждал он чего-то другого, а может, я сама по себе выглядела смешно в своих затрапезных джинсах посреди его царских палат.

– Чем ты там будешь заниматься, тебе Наталья объяснит. Ты не хочешь меня спросить, сколько ты получать будешь?

Я выдохнула. Так вот в чём дело. Действительно, забавно вышло.

– Дело в том, что вопрос денег для меня, безусловно, важен, но не первостепенен. На столь масштабном проекте под вашим руководством я приобрету бесценный опыт, – затараторила я.

Ну что ж, удачно выкрутилась.

– Я буду платить тебе пять тысяч евро за командировку, плюс питание и расходы. Тебя устраивает?

Я чуть не задохнулась от счастья. Пять тысяч евро – огромная для меня сумма, неслыханная!

– Устраивает? – спокойно повторил Жуковский.

– Более чем.

– Отлично. А раз устраивает, – он повернулся к Наташе, – надо помочь ей оформить документы. Вылет уже через неделю, надо успеть натаскать её хотя бы чуть-чуть.

– Конечно, Андрей Игоревич, – Наташа встала из-за стола. – Прямо сейчас и начнём.

К обеду все документы уже были оформлены. Немцы затребовали подробную автобиографию на английском, так что пришлось попотеть.

В помощь мне дали небольшую анкету с перечнем вопросов, которые требовалось осветить. Например, немецкий телеканал интересовало, кем работают мои родители. Я честно написала, что папа у меня генерал, а мама библиотекарь. Наташа потом прочитала и велела фразу про маму убрать вообще. Мне стало обидно за мать. Папа даже сейчас, после развода, признает, что своей карьерой во многом обязан ей. Андреевская на это ответила, что сведения о родителях нужны только для того, чтобы показать, что я из хорошей семьи. Видимо, по ее мнению, семьи библиотекарей благонадежными не считаются.

И только потом, когда всё это было отправлено в Берлин на согласование, у нас с Натальей выдалась минутка, чтобы обсудить подробности проекта.

– Ты видела европейские фильмы о дикой природе?

– Это самые замечательные документальные фильмы, которые я видела, – искренне сказала я. – Пустыни, подводные, воздушные съёмки. Потрясающие съёмки животных. И, конечно же, качество. На нашу камеру так не снимешь.

– Это точно, – кивнула Наталья. – Оборудование стоит миллионы долларов. Немцы задумали сделать документальный сериал о дикой природе России. Поделили страну на шесть регионов – Урал, Кавказ, Сибирь, Камчатка, Арктика и Дальний Восток. Но ни специфики, ни языка они не знают. Организовать съёмки в природных заповедниках нашей страны очень сложно. Вот для этого мы им и нужны. В каждом из шести регионов работает своя немецкая бригада, состоящая из двух человек. Плюс один русский продюсер. На Дальнем Востоке этим продюсером будешь ты.

– Да, но ведь я знаю о дальневосточных заповедниках не больше этих немцев.

– Так ведь у нас ещё неделя, – улыбнулась Наташа. – И потом, ты русская, журналистка, и всегда договориться сможешь.

– Наташа, можно тебя спросить? Только ответь, пожалуйста, честно.

– Спрашивай.

– Мне очень лестно это предложение, но почему именно я? Я не знаю немецкого, уровень английского весьма средний, я далеко не лучшая выпускница, да и опыт работы небольшой. Отлично разбираюсь в гонках, трассах, снегоходах, квадроциклах, аквабайках, ну теперь вот ещё в коровах и поросятах. Но ведь это не пригодится, правда? Тогда почему я? Неужели вы не могли найти кого-нибудь более подходящего?

– Никто не согласился, – пожала плечами Наташа.

– Не может быть! За пять тысяч евро согласились бы многие.

– А ты думаешь, мы не искали? Ты думаешь, это так просто, найти человека, который согласится всё бросить и на месяц улететь в тайгу? У людей семьи, дети. Мы предлагали аспирантке с кафедры международной журналистики Ане Семёновой. Помнишь, она у нас семинары вела?

Я кивнула.

– Вот. Её не отпустил научный руководитель. Потом мне звонил Виталик Грошев, помнишь его? Представляешь, такой смешной, ко мне на вы и по имени-отчеству.

Я вздохнула.

– Мне вообще-то тоже рекомендовали тебя Натальей Егоровной называть.

– Да ну? – Наташе явно было приятно. Она аж зарделась от осознания собственной значимости. – Так вот, Виталик сам хотел напроситься. Всё вроде хорошо было, он немецкую спецшколу закончил, в Германии его кандидатуру утвердили. И тут его на Пятый канал берут. А там возможность работать в кадре, перспектива стать ведущим, ну ты понимаешь. И всё, нет Виталика, отказался. Так что, как ни крути, Земляникина, вся надежда на тебя.

Наташа рассмеялась и погладила меня по руке.

Мой папа всегда говорил, что очень важно оказаться в нужное время в нужном месте. Похоже, это как раз тот случай. Я вытянула счастливый билет.

Кто бы мог подумать, что моя жизнь так изменится всего за одни сутки? Ещё вчера я была простым корреспондентом, снимавшим сюжеты о коровах и страусах, и вот сегодня я уже продюсер международного проекта. А может быть, мне даже удастся подружиться с самой Натальей Андреевской.

От основной работы меня никто не освобождал, и поэтому ближе к вечеру я принесла Городнюку на правку сюжет о курятнике, который удалось выжать из вчерашних съёмок. Сегодня настроение у него было несколько лучше.

– Ну что ж, нормально. Не бог весть что, но вполне пристойно. Ещё сколько будет сюжетов по вчерашним съёмкам?

Честно говоря, и этот-то был высосан из пальца.

– Ну…

От необходимости отвечать меня избавил Жуковский.

– Асенька, я вас везде ищу. Поздравляю, немцы одобрили вашу кандидатуру. Через неделю летите в Приморье.

– Она летит на Дальний Восток? Продюсером? – поразился Городнюк.

– Да. А что, кстати, ты скажешь о своей подопечной?

– Достойная барышня. Сюжеты хорошие, и голосок бодрый, – не моргнув глазом, сообщил редактор. Как будто это не он вчера грозился меня уволить.

Про голос было особенно приятно слышать, ведь именно из-за него меня не взяли на НТВ-Петербург. Сказали, слишком высокий он для новостей. Вот я тогда рыдала! А сейчас, совершенно счастливая, отправилась пить кофе.

В столовой ко мне подсела Ира. Она тоже работает корреспондентом по коровам и поросятам.

– Так значит, ты полетишь на Дальний Восток? – осведомилась коллега.

Раз информация всё равно просочилась, отрицать глупо.

– Я полечу.

– Только знаешь что, Ася, ты иллюзий-то не строй. Наш шеф, он же ведь весь в косяках и висяках. Он тебя по полной будет подставлять, предупреждаю. Так что ты рано радуешься. Видали мы тут таких. Меня три недели уговаривали стать продюсером по Дальнему Востоку. Наотрез отказалась. Пусть лучше увольняют.

Я опешила.

– Да почему? Что в этой работе такого страшного?

– Знаешь, почему тебя взяли в проект?

– Знаю. Потому что моя предшественница отказалась от работы по семейным обстоятельствам.

Карие Ирины глаза зажглись недобрым огоньком.

– Как бы не так. Она пропала. Без вести.

Глава 3

По дороге домой я купила бутылку мартини.

– О, праздники продолжаются! – обрадовалась Марина. – А я цыплёнка табака приготовила.

– Богато живём!

– Мама немножко денег прислала в честь праздников.

– Мама молодец. Но скоро мы с тобой вообще разбогатеем.

– Да ну! Замуж удачно выйдем?

– Сами заработаем! Меня взяли продюсером в крутейший проект!

– Ну вот что, звезда моя. Мой руки, садись за стол и рассказывай.

И я рассказала подруге обо всем, с аппетитом поедая цыпленка. Второй раз за день курицу ем, между прочим. Но мы, бывшие общажные обитатели, не привередливые. Нам любое мясное блюдо за счастье.

– Ты у меня умничка и со всеми трудностями справишься. По большому счёту, меня смущает только одно, – задумчиво проговорила Маришка, потягивая мартини.

– Что именно?

– Что твоя предшественница пропала без вести.

– Но это только со слов Иры, – поморщилась я. – А она у нас известная сплетница. И вообще, может ей не предлагали это место. Может, она мне просто завидует.

– И всё же я боюсь тебя так отпускать.

– Такой шанс даётся раз в жизни!

– Знаю. Давай просто до начала командировки узнаем как можно больше о той девушке и, по возможности, постараемся выяснить, что с ней случилось.

– То есть проведём собственное расследование? Не слишком ли круто?

– Так нам ведь не впервой, – улыбнулась Марина, явно намекая на слежку за Воропаевым. – Вот выясним, что она жива-здорова, просто послала студию на фиг, и со спокойной душой полетишь. Идёт?

– Идёт, – согласилась я. – С чего начнём?

Дом, где некогда жила Лена Копейкина, оказался обычной хрущёвкой на улице Лёни Голикова. Дверь открыл приятный мужчина лет сорока.

– Здравствуйте, а вы родственник Елены Копейкиной?

– Я её отец. А вы, собственно, кто?

– Меня зовут Ася, – затараторила я. Есть такой журналистский прием: не знаешь, что говорить, говори очень быстро, как цыганка, это гипнотизирует собеседника. – Понимаете, я работаю в компании «Русские продюсеры», там же, где и Лена. И мне предложили поехать на Дальний Восток вместо неё, продюсером. Но одна коллега сказала мне, будто бы Лена пропала там без вести.

Мужчина посмотрел на меня очень грустно. Он был довольно красив: ярко-голубые глаза, широкие скулы, спортивная фигура. Даже ранняя седина совсем его не портила.

– Мне не хотелось бы вдаваться в подробности, но ваше беспокойство вполне объяснимо. Скажу одно: я не думаю, что с Леной случилось что-то плохое. Я практически уверен, что моя дочь просто сбежала. Воспользовалась возможностью.

– Сбежала? Почему? Вы в этом уверены?

– Я сказал всё, что хотел сказать.

Неожиданно из глубины квартиры послышался женский голос:

– Эй, ну кто там пришел?

– Мне надо идти, – заволновался мужчина.

– Подождите, но почему вы так думаете? Почему уверены, что с вашей дочкой все хорошо? Она вам звонила?

Я впала в отчаяние. Нельзя позволить ему уйти! Он единственный, кто может хоть что-то мне объяснить!

– Постойте!

Я ухватила его за майку.

– Отцепитесь вы от меня! Я не собираюсь обсуждать с вами свои семейные проблемы! Чтобы я вас здесь больше не видел!

Он с силой оттолкнул меня и захлопнул дверь. От неожиданности я потеряла равновесие, полетела назад и шмякнулась на перила. Нет, ну есть на свете идиоты. Я же внятно объяснила, кто я и почему интересуюсь Леной. Почему не поговорить спокойно?

Ушибленная нога сильно болела, лифта в доме, естественно, и в помине не было, хлипкое строение вообще обещало не сегодня-завтра рухнуть. Кое-как я выбралась из подъезда и присела на лавочку. Перелома нет, просто сильный ушиб. Если немного посидеть, боль спадёт. Синяк, ясное дело, будет знатный, но ведь на дворе не лето, щеголять в мини-юбке долго не придётся.

К парадной подошла пожилая женщина. Прямо перед собой она катила коляску для грудничка, но не современную трёхколёсную, а допотопный вариант. Кажется, именно в такой меня возила в детстве мама.

– Давайте я вам помогу! – тут же подскочила я, напрочь забыв о боли.

– Что ты, деточка, спасибо. Сейчас зятю наберу, он спустится. Нам с тобой её на пятый этаж не затащить.

В моей голове что-то щёлкнуло. На пятый этаж? Но ведь именно там живёт папа Лены Копейкиной! Видать, этот изверг женат второй раз, ребёнок маленький. Чего ему о старшей дочери волноваться. Жена небось молодая….

– А ты упала, деточка? – прервала мои размышления бабуля. – Все джинсы грязные!

– Вы знаете Лену Копейкину?

Женщина поразилась.

– Да, это моя внучка. А ты ее откуда знаешь?

– Пожалуйста, помогите, умоляю! Очень нужна ваша помощь! Мне необходимо узнать, что с ней случилось! Мы работали в одной конторе, теперь Лена пропала, и меня отправляют в командировку вместо неё.

– К Олегу ходила? – участливо поинтересовалась бабуля. – Выпытывала небось, а он тебя послал.

– С лестницы спустил, – уточнила я.

– Не желает мой зять про дочку слышать. Как Вера померла… Ну да тут в двух словах не объяснишь. У тебя есть время?

Я усиленно закивала. Про Лену Копейкину я готова слушать сколько угодно. Даже сидя на обледеневшей лавочке, продуваемой всеми ветрами.

– Холодно тут. Давай мы коляску в подъезд закатим, отдам малыша матери, и пойдём в кофейне за углом посидим. Там такие пирожные! Настоящие, ленинградские. Обожаю буше! Каждый раз, как в город приеду, туда отправляюсь. А сегодня у меня такая компания!

Бабуля подмигнула мне, схватила коляску и быстро покатила её к подъезду. Я придержала дверь.

Кафе за углом оказалось кулинарией от знаменитой фабрики «Север», поэтому пирожные здесь действительно были что надо. Пожилые люди болтливы, и очень скоро я знала о Лене Копейкиной практически всё.

Девочка рано лишилась матери. Ей было всего пять, когда Вера, дочь Ольги Семёновны, погибла в автомобильной катастрофе. Надо отдать должное зятю – два года он безропотно воспитывал дочь – заплетал косички, водил в садик, лечил от детских болезней. А однажды и сам заразился от Леночки ветрянкой – достаточно редкий случай среди взрослых людей.

Дочка росла на редкость озорной и непоседливой. Помните «Операцию Ы», фильм Гайдая, который часто показывают во время новогодних праздников? Там Шурик обещает посидеть с больной девочкой: «Я и с Ленкой посижу, и за тестом погляжу». Так вот, это как раз был случай Олега. Маленькую Леночку ни на минуту нельзя было оставить одну.

Через два года Олег женился снова. Молодая мачеха тут же отправила Лену к бабушке, в Токсово. И хотя детей в семье долгое время не было, мачеха категорически запретила Лене бывать у них дома. И постепенно настроила отца против дочери, внушив, что та малолетняя наркоманка и шлюха. Отец поначалу пытался защитить Лену, отстоять свое право видеться с ней, но постепенно сдался. Молодую жену, Альбину, Олег, к несчастью, обожал. Ну а потом она наконец забеременела, и Лена почувствовала себя совсем лишней.

По большому счету, теперь в целом свете она была нужна лишь одному человеку – своей старенькой бабушке. Но денег их маленькой семье отчаянно не хватало. Жалкие крохи – бабушкина пенсия. И совсем смешные деньги – Ленина стипендия. И тут внучке Ольги Семеновны вдруг сказочно повезло. Подвернулась работа на студии известного продюсера Андрея Жуковского. Платить обещали бешеные тысячи долларов. Глаза у Лены загорелись от таких перспектив, уехала она в командировку на Дальний Восток, и с тех пор бабушка ее и не видела.

Бывший зять клялся, что сделал все возможное для того, чтобы разыскать дочь, но Ольга Семеновна уверена: Альбина ничего не дала ему предпринять. Жене Олега только выгодно, чтобы Лена не вернулась. Тогда квартира полностью ей и сыну достанется. Дом-то старый скоро снесут, и жилье дадут новое, приличное.

И все же зять не бросил бывшую тещу, не дал помереть от голода. Предложил ей нянчить своего новорожденного сына за небольшую зарплату. Так что теперь Ольга Семеновна состояла прислугой при Альбине. А что делать? На пенсию ведь не прожить.

От Лены не было ни слуху ни духу. Несчастная бабушка все это время обивала пороги студии, но знаменитый продюсер так и не пожелал с ней встретиться. И, в конце концов, запретил охранникам пускать старушку даже во двор.

И все-таки она верила: внучка жива, и как только сумеет, вернется к старенькой бабушке, которая ее вырастила. Потому что если не верить в это, тогда Ольге Семеновне и жить-то незачем.

И вдруг, неожиданно для самой себя, я услышала свой голос:

– Послушайте… Я скоро буду на Дальнем Востоке. И постараюсь узнать, что произошло с Леной.

Тридцать первого декабря мы с Мариной по доброй традиции отправились в общежитие. Наши бывшие соседи устроили самый настоящий новогодний стол и не где-нибудь, а на крыше восемнадцатиэтажного корпуса. Администрация общежития, похоже, была не в курсе этого импровизированного банкета. А может, просто делала вид?

Попасть на крышу можно было только просочившись в дырку между перилами и решеткой. Поэтому все гости на празднике были очень стройными.

Стол накрыли по излюбленному общежитскому правилу – с каждого участника мероприятия по блюду. Мы принесли драники и молочный коктейль.

Трансляцию обращения президента удалось посмотреть на экране смартфона.

– Наверное, это последний Новый год, который мы встречаем здесь, – сказала Марина после боя курантов, когда первокурсники запускали петарды.

– Думаю, если что, нам и в следующем году здесь будут рады, – улыбнулась я, потягивая шампанское. – Не все знакомые еще успеют выпуститься.

– Просто я так чувствую, – прошептала подруга.

И как в воду глядела.

Мне выдали аванс за немецкий проект, и я нежданно-негаданно отправилась на каникулы домой. Родителям решила ничего не говорить заранее – пусть будет сюрприз. Я люблю родной город всей душой и часто, особенно когда кажется, что стать телезвездой мне совсем не светит, представляю, что вернусь сюда. Я люблю сравнивать города с мужчинами.

Вот Питер – холеный и породистый красавец, с блестящим образованием и безупречными манерами. Если честно, он ко мне пока равнодушен и редко балует мимолетной улыбкой. Но мне нравится мечтать, что когда-нибудь мы составим блестящую пару.

Калининград, он совсем другой. Он не смотрит свысока. Он скорее похож на старого друга в потертых, но брендовых джинсах и в старых кроссовках, которые не выкидывает только потому, что в них вы вместе прошли сто дорог. Он привычный, близкий сердцу и очень уютный. И тебя мучает совесть за то, что ты в который раз кидаешься покорять ледяные сердца неприступных красавцев вместо того, чтобы просто остаться рядом с тем, кто не раз делом доказал свою преданность. Может быть… Может, когда-нибудь ты наконец повзрослеешь, поумнеешь, наберешься опыта, набьешь шишек. Ты станешь мудрой, Ася. И тогда, может быть, ты вернешься. И вы уже не расстанетесь.

Каждый раз, попадая в родной город, я испытываю невероятное облегчение. Я кляну себя на чем свет стоит за то, что вообще решила отсюда уехать, и теперь бьюсь лбом о закрытую дверь.

Но так хочется чего-то добиться в жизни. Стать знаменитой журналисткой. Поэтому, немного передохнув, я снова отправляюсь в дальний путь.

Мама визжала от восторга, когда увидела меня на пороге. Мы с ней болтали ночи напролет и спали в одной кровати, как подружки.

Папа давал мне наставления. Рассказывал, как вести себя, чтобы завоевать авторитет среди коллег и добиться благосклонности начальства. Например, он посоветовал мне привезти подарки руководителям студии.

– Интересно, что может подарить девочка, только недавно покинувшая общагу, людям, у которых все есть? – хмыкнула я.

– Что-то не слишком дорогое, но стильное и запоминающееся.

– Я поняла, – вдруг осенило меня. – Янтарь.

– Почему бы и нет, – одобрил отец. – Значит, едем завтра в Янтарный за подарками?

На следующий день мы купили чудесного слона с янтарной попоной для Андрея Жуковского, инкрустированное янтарем зеркало для красавицы-Наташи, янтарную лягушку с монетой в зубах для коммерческого директора Ларисы Игоревны. Самый дорогой подарок, инкрустированный портсигар, я, по совету папы, купила вредному Городнюку. За то, что он меня терпел и не уволил и до того, как мне улыбнулась удача.

А потом мы долго гуляли по берегу моря. И нас обоих нисколько не смущал пробирающий до костей балтийский ветер.

Сразу после праздников я активно занялась подготовкой к дальневосточному проекту. Андреевская помогала мне во всем, я отчаянно приставала к ней с вопросами, и время от времени удавалось вытянуть какую-нибудь интересную информацию.

– Наташ, а проект давно начался?

– Полгода уже работаем. А всего он рассчитан на два года.

– А другие пять продюсеров, они кто?

– В основном, русские девушки, живущие в Германии, у которых оба языка в совершенстве.

– Так как же так вышло, что не нашлось ещё одной, шестой?

– Так, дорогая. Мы с тобой вчера уже об этом говорили. Считай, что тебе просто повезло. Ты мне веришь? Мы из тебя крутейшего продюсера сделаем!

Я вздохнула. По-немецки помню лишь приветствия и фразу «Ву из ди банк», что означает: «Не подскажите, где банк?» Английский на среднем уровне. Никакой там спецшколы или хотя бы стажировки в Штатах.

Я решила, что полечу в эту командировку несмотря ни на что. Потому что терять мне нечего. А пока продолжала снимать сюжеты о нелегкой жизни коров и страусов зимний период.

После обеда позвонила Наташа.

– В шестнадцать ноль-ноль зайди к Андрею Игоревичу.

Сердце ёкнуло. Неужели всё отменяется? Такого стремительного падения с небес на землю я просто не переживу.

На этот раз Андрей Игоревич был одет в элегантный костюм самого большого размера, идеально, впрочем, сидевший на его тучной фигуре. Волосы причёсаны, румяная физиономия гладко выбрита. Совсем другой человек, честное слово!

– Садись, – велел он. – Ну, как идёт подготовка к командировке?

– Полным ходом! Читаю книги о живой природе Приморья, повторяю английские времена, – отрапортовала я.

– Это хорошо. У меня для тебя будет ещё одно ответственное задание.

– Внимательно слушаю.

– Насколько мне известно, твой отец не последний человек в военно-морском флоте.

Мне стало приятно. Надо же, оказывается, шеф интересовался моей биографией.

– Это так.

– Ты можешь попросить отца, чтобы нашей камчатской группе разрешили съёмку на военно-морской базе?

Вот это поворот.

– Но Андрей Игоревич, вы ведь говорили, что немцы снимают сериал о дикой природе.

– Хм. Но они же сотрудники телеканала. Им тоже хочется привезти на студию побольше материала. А мы, в свою очередь, заинтересованы в том, чтобы они остались довольны. Мы их русские продюсеры. Тебе Городнюк говорил, чтобы ты по пять сюжетов из каждого колхоза привозила?

– Говорил.

– Ну вот и с немцев требуют стендап Макса Хьюмана на фоне подводной лодки. Твой папа сможет это организовать?

Я вздохнула.

– Это не так-то просто. Туда наши-то съёмочные группы не всегда пускают. Давайте не будем гадать. Я позвоню папе и сообщу вам о результатах.

– Позвони сейчас, будь добра, – потребовал Жуковский.

– Хорошо, – обречённо кивнула я. Очень надеялась отложить этот непростой разговор до вечера. – Но можно мне хотя бы уединиться?

– Это можно, – милостиво согласился Андрей Игоревич. – Но через полчаса жду тебя у себя в кабинете.

На моё счастье, папа взял трубку почти сразу.

– У меня к тебе огромная просьба, – сразу сказала я. – Понимаешь, мне предложили работу моей мечты, а потом у руководства возникла ко мне просьба. Напрямую она с проектом не связана, но думаю, что это может повлиять.

Папа выслушал меня, ничего не сказал и пообещал дать ответ вечером. Жуковский велел явиться утром к нему с ответом.

Вечером в сотый раз пересматривали с Маришкой сериал «Доктор Хаус», а Серж мирно дремал в стареньком кресле.

Нас прервал звонок от папы.

– Я вынужден тебя разочаровать, – сказал он. – Съёмку организовать не получится. Объект секретный. Ну никак.

– Но пап!!! – чуть не заплакала я. – А вдруг меня теперь не возьмут в проект?

– Если ценят как профессионала, возьмут, никуда не денутся. А если нет – зачем тебе нужен такой проект? Тогда получается, тебя только из-за папы и взяли.

Я вдруг совершенно спокойно поняла, что он, как всегда, прав. Была в нашей жизни одна история, после которой я дала себе слово не донимать папу абсурдными просьбами. Этот случай я вспоминаю со смешанным чувством стыда (за свои капризы) и восторга (от осознания того, что я папе всё-таки дороже всего на свете).

Мне было тогда пятнадцать. Я училась в десятом классе самого крутого в городе лицея, жила в историческом центре безумно красивого Калининграда, почти напротив областной Думы, в доме, похожем на замок, в комнате, о которой мечтает любая девочка-подросток.

У меня была всего одна проблема – мне казалось, что меня никто на этом свете не любит. Никому я не нужна. Что мама не понимала меня никогда, что друзья перестали меня понимать, что брат ещё слишком мал, чтобы понять, что Игорь, первая любовь, думает, что любит меня, а на самом деле это он только думает (кто был подростком, тот поймёт, как же сильно мне хотелось шагнуть вниз с подоконника одного из этих чудесных арочных окошек). Собственно, от этого шага удерживало только одно. Я подозревала, что один человек всё-таки расстроится. Мой папа.

Про моего папу ходили легенды. Говорили, что он страшно строгий. Что я хожу у него по струнке. Что он запрещает мне носить мини-юбки. Что он ненавидит моего лучшего друга (собственно. распространению этих легенд я активно способствовала, потому что любила джинсы и одиночество). На самом деле он обожал меня и потакал всем капризам. Только он был страшно занят. Я это уважала.

Но однажды у меня возникла проблема. Серьёзная. Неразрешимая. У меня не было контурных карт. И я понятия не имела, где их достать. В магазинах все были какие-то не такие. И я позвонила папе.

Наверное, было совещание. Или, может быть, военный совет. Или очередное ЧП. Точно не знаю, но что-то явно стряслось.

– Мне нужны контурные карты. Особенные. Такие, белые с синим…

– И что?

Я опешила.

– Как что? Мне нужны контурные карты…

– Я должен бросить флот и искать тебе контурные карты?

– Так, значит, флот для тебя важнее, чем я?!

– Дурочка, ну что тебе сказать…

Нет, он, оказывается, сомневается.

– Ничего не говори. И так всё ясно!

Я бросила трубку. Я рыдала. Навзрыд.

Это началось давно-о… Он даже рождение моё пропусти-ил. Он был в по-о-хо-о-де. На Кубе-е…

Самый лучший мужчина на свете волнуется за флот больше, чем за любимого ребёнка. Ну и зачем дальше жить? Если даже он меня не любит.

Через десять минут во дворе раздался знакомый сигнал. Мне было плевать на сигналы. На всё плевать. Я самозабвенно плакала. После десятого гудка я всё же нехотя побрела к окну. Рядом со служебной «Волгой» стоял папа. Мы ехали за контурными картами.