Текст книги "Основы риторики"

1.2. Взаимосвязь риторики с другими науками

1. Риторика и логика тесно связаны в силу того, что логичность является важнейшим условием убеждающей речи. Направление, идущее от Аристотеля, связывало риторику с логикой и предлагало считать хорошей убедительную, эффективную речь. Аристотель определял риторику как «способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета». При этом эффективность сводилась к убедительности, к способности речи завоевать признание слушателей, заставить их действовать определенным образом.

Логическая аргументация отвечает научному методу дедукции (движение в рассуждении от общего к частному). Напомним, в классической форме силлогизм – единство двух суждений (аргументов, или посылок), которые объединяются общим понятием (например, А). Первый из двух аргументов соотносит промежуточное понятие с предикатом (Р), второй, с субъектом (S). Из двух аргументов (посылок) следует вывод (тезис), который состоит из субъекта и предиката (того, что о нем сообщается). В выводе должен присутствовать субъект (меньший термин) и предикат предложения (больший термин). Объединяющее меньший и больший термины понятие остается за пределами вывода; оно называется средним термином и включается лишь в посылки. В качестве примера приведем знаменитое рассуждение Аристотеля, которым он иллюстрировал учение о силлогизме:

Всякий человек смертен (большая посылка)

Сократ – человек (меньшая посылка)

Сократ смертен (вывод)

По положениям терминов выделяют 4 фигуры:

Отношения, связывающие термины в силлогизме, могут быть следующих типов: «Всякое… есть…» (общеутвердительное суждение);

«Ни одно… не есть…» (общеотрицательное суждение);

«Некоторое… есть…» (частноутвердительное суждение);

«Некоторое… не есть» (частноотрицательное суждение).

Следовательно, если каждая из фигур содержит 3 суждения (2 посылки и вывод), то возможно 64 комбинации суждений (модуса), однако лишь 19 из них обеспечивают корректный вывод. Например:

Никакая птица (А) не умеет мяукать (Р)

Аисты (S) – суть птицы (А)

(следовательно)

Аисты (S) не умеют мяукать (Р)

Сравните:

Акробаты (А) выступают в трико (Р)

Некоторые политики (S) – акробаты (А)

(следовательно)

Некоторые политики (S) выступают в трико (Р)

«Фокус» данного силлогизма в том, что в структуру его проникло слово в непрямом значении («акробаты»). Это обусловило смысловой сбой структуры, оставшейся, впрочем, безукоризненно логичной, т. е. полностью соответствующей законам логики. (Напомним логические законы: 1. закон тождества А≡А, 2. закон противоречия ~(А Λ ~А), 3. закон исключенного третьего А V ~А, 4. закон достаточного основания.)

Соотнося риторику и логику, стоит иметь в виду следующее – логика обращается к разуму людей, но порой для убеждения человека важнее обратиться к его чувствам. Знаменитый бельгийский неоритор Хаим Перельман определял риторику как неформальную логику человеческого общения. Порой абсолютно верное, логичное доказательство не убеждает, в то же время эмоциональное алогичное обращение может рассчитывать на успех. Фактически легендарным в среде юристов стало знаменитое выступление Ф.Н. Плевако, защищавшего на суде проворовавшегося священника. В заключительном слове адвокат обратился к чувствам присяжных и не прогадал: «Посмотрите на этого человека. Сколько раз в своей жизни он отпускал людям их прегрешения, простите и вы ему один грех». Процесс Плевако выиграл. Пример из истории современной России: лозунг, с которым в 1996 г. Б.Н. Ельцин шел на вторые президентские выборы – «Голосуй сердцем, голосуй или проиграешь» оказался чрезвычайно успешным.

Психологи объясняют разницу логической и риторической аргументации тем, что существуют вещи логически недоказуемые. Например, невозможно доказать, что человек правдив. Можно доказать сказал ли он правду или солгал в конкретном случае, но нельзя, что этот человек всегда говорит правду. Для логика эта задача непосильна, а ритор способен доказать, что этот человека абсолютно честный. Но доказывать он будет не логическими средствами.

2. Риторика и психология также очень близкие науки. Интересно, что многие специалисты по риторике являются психологами и имеют именно психологическое академическое образование. В центре внимания риторики те аспекты психологии, которые связаны с возможностями и способами воздействия на человеческое поведение с помощью речи, т. е. речь идет о речевом воздействии.

3. Риторика и юриспруденция. Судебное ораторское искусство является неотъемлемой частью юридической культуры специалиста в области юриспруденции, прежде всего прокурора, адвоката. Культурно-речевой аспект юридического языка, судебное красноречие, выбор языковых средств, способствующих логичности и экспрессивности судебного выступления, ораторские приемы это та проблематика, которая показывает значимость риторики именно в сфере юриспруденции. Судебное ораторское искусство представляет собой комплекс знаний и умений юриста при подготовке и произнесении публичной судебной речи, основывающееся на умении построить объективно аргументированное рассуждение, формирующее научные, правовые убеждения, воздействовать на правосознание людей. Юрист в судебном процессе должен уметь четко определить тему спора, привлечь и удерживать внимание судей на протяжении всей речи, указать причины гражданского конфликта или преступления, составить психологический анализ личности подсудимого, выстроить систему доказательств и опровержений, сделать верные правовые выводы и убедить в их правильности судей, присяжных, аудиторию. Красноречие также составная часть судебного ораторского искусства, хотя естественно, что профессиональная (частная) риторика юристов отличается от общей в силу специфики форм общения и преследуемых профессиональных целей.

4. Риторика и лингвистика, культура речи. Умение говорить правильно и выразительно не обязательно есть умение убеждать. Риторика не сводится к культуре речи. Убедительны могут быть люди, ничего не знающие о правилах и нормах языка (вспомните, какими достоинствами оратора обладал Василий Иванович Чапаев с точки зрения правильности речи, но тем не менее этот человек мог повести за собой сотни и тысячи людей). Речь идет о том, что хороший ритор должен уметь правильно говорить, но это еще не вся риторика.

5. Риторика и этика. Одно из важнейших составляющих риторики – нравственная позиция, без нее риторика превращается в словоблудие. Являясь мощным оружием воздействия на людей, красноречие обязательно должно иметь под собой нравственную основу.

6. Риторика и эстетика. Риторика, как и эстетика, уделяет большое внимание прекрасному. Речь ритора должна быть красивой с точки зрения и формы и содержанию. Направление, связывающее риторику с искусством, прежде всего литературой, также возникло в Древней Греции. Представители этого направления (Исократ, знаменитый афинский ритор, и некоторые другие риторы) были склонны считать хорошей богато украшенную, пышную, построенную по канонам эстетики речь. Следуя Ф. ан Эемерену, направление в риторике, берущее начало от Аристотеля, называют логическим, а от Исократа – литературным.

В эпоху эллинизма литературное направление укрепилось и вытеснило логическое на периферию дидактической и научной риторики. Это произошло в связи со снижением роли политического красноречия и повышением роли церемониального, торжественного красноречия после падения демократических форм правления в Греции и в Риме. В Средневековье такое соотношение продолжало сохраняться. Риторика стала замыкаться в сфере школьного и университетского образования, превращаться в литературную риторику. Преобладание декоративно-эстетического представления о собственном предмете углубляло отрыв риторики от речевой практики. На определенном этапе сторонники литературной риторики вообще перестали заботиться о том, годятся ли их речи для эффективного убеждения кого-либо. Данный процесс завершился кризисом риторики в середине XVIII в.

Соотношение сил изменилось в пользу логического направления во второй половине XX в., когда на смену старой риторике пришла неориторика, или новая риторика. Ее создатели были преимущественно логиками. В связи с этим наиболее весомую часть ее составила теория аргументации. Сферой интереса неориторики вновь была объявлена эффективность воздействия и убедительность речи и текста. Результаты, полученные в русле литературного направления, не были, однако, отвергнуты. Сегодня можно говорить о мирном сосуществовании и взаимном обогащении логического и литературного направлений при доминировании первого.

Мы видим, что риторика тесно связана с логикой, психологией, юриспруденцией, этикой и эстетикой, а также с философией, социологией, лингвистикой, журналистикой, но не сводимая ни к одной из них. Риторика близка к филологическим наукам, но существенно отличается от них, прежде всего, по методологически основаниям. Методологические отличия риторики от других филологических наук: ориентация на ценностный аспект в описании предмета; подчиненность этого описания прикладным задачам.

В древнерусской литературе выделялся ряд синонимов с ценностным значением, обозначающих «владение искусством хорошей речи»: благоязычие, доброречие, красноглаголание, хитрословие, златоустие и, наконец, красноречие. В указанный период морально-этическая составляющая выступала в качестве ценностного элемента. В этом свете риторика становилась наукой и искусством приведения к добру, убеждения в хорошем посредством речи. Морально-этический компонент в современной риторике сохранился лишь в усеченном виде, хотя некоторые исследователи предпринимают попытки восстановить его значение. Предпринимаются и другие попытки – определять риторику, полностью удаляя из определений ценностный аспект. Существуют, например, дефиниции «риторики» как науки, изучающей закономерности порождения, передачи и восприятия хорошей речи и качественного текста[1]1
  Ведение в культурологию. Курс лекций / Под ред. Ю. Н. Солонина, Е. Г. Соколова. СПб., 2003. С. 149–160


[Закрыть].

Устранение ценностного аспекта исследования речи и текста приводит к утрате специфики риторики на фоне описательных филологических дисциплин. Задачей филологических наук является полное описание предмета, которое предполагает дальнейшее прикладное использование. Однако описание также ориентируется на потребности речевой практики. Таким образом, важную роль, как и научная риторика, в системе риторических дисциплин, играет учебная (дидактическая) риторика, т. е. обучение технике порождения хорошей речи и качественного текста.

2. Разделы риторики части риторической разработки речи

Выше мы указывали различные варианты структурирования риторики, выделяя, прежде всего общую риторику и частную риторику. Общая риторика представляет собой науку об универсальных принципах и правилах построения хорошей речи, не зависящих от конкретной сферы речевой коммуникации. Частная риторика рассматривает особенности отдельных видов речевой коммуникации в связи с условиями коммуникации, функциями речи и сферами деятельности человека.

Античный риторический канон, т. е. правила работы над речью представляет основу общей риторики, сформулированную еще в античные времена. Современная риторика добавили к нему еще один пункт (6) и сегодня мы видим следующий вариант – классическая риторика включает в себя следующие разделы или стадии риторической деятельности:

1. инвенция – изобретение речи;

2. диспозиция – построение речи;

3. элокуция – украшение речи;

4. мемориа – запоминание речи;

5. акцио – произнесение речи.

6. – анализ результатов выступления.

Созвучно этому делению Н. Ф. Кошанский, профессор русской и латинской словесности в Царскосельском лицее, определял риторику как науку об изобретении, расположении и выражении мыслей. Первый этап риторического действия по античному канону (inventio) соответствует запрету на создание нетворческой речи, на отсутствие в речи умственного усилия, «умственной восприимчивости», «изобретения», «нахождения истины». Изобретение – это рефлексия субъекта, осмысляющего объективную реальность, единственный способ плодотворного продолжения культурного диалога.

2.1 Инвенция

Первая стадия – инвенция, т. е. замысел речи (дискуссии, судебного выступления, деловых переговоров). Инвенция (от лат. Inventio) или «нахождение», «изобретение» (invenire quid dicere – «изобрести, что сказать»). Изобретение в данном контексте – конструирование содержания высказывания. В основе изобретения лежит ясное и отчетливое представление об уместности высказывания: что, кому, с какой целью, каким образом, какими средствами, где, когда, при каких обстоятельствах, с какими возможными последствиями надлежит сообщить и о чем следует умолчать. Инвенция включает в себя: анализ проблемной ситуации, определение предмета речи и создание темы высказывания; и далее развертывание темы. На этом этапе отбирается материал для будущего сообщения. Речь идет в самом широком смысле о предметах реальной действительности, часть которых предлагается выбрать из всего предметного многообразия мира, а выбрав, отграничить от прочих, чтобы в дальнейшем перейти к их изучению: во-первых, по отношению к «другим предметам», оставшимся в стороне после отбора, и, во-вторых, изнутри.

Нахождение представляет собой совокупность мыслительных операций, направленных на планирование содержания речи или структуры текста. На этом этапе автор еще раз определяет и уточняет тему, выбирает способы ее раскрытия, доводы в пользу отстаиваемого тезиса и другие элементы содержания.

Отбор материала производится по двум основным критериям: авторское коммуникативное намерение (интенция) и характеристика аудитории, к которой обращена авторская речь.

В научной литературе рекомендуется в тех видах красноречия, в которых присутствует открытое состязание различных точек зрения (прежде всего судебное и политическое), выделить основной спорный пункт, а уже вокруг него строить речь. Этот основной пункт должен подвергаться проверке с помощью ряда так называемых статусов:

1) статуса установления (истец утверждает, что ответчик оскорбил его, а ответчик отрицает факт оскорбления – задача судей установить, имело ли оскорбление место);

2) статуса определения (при одном определении оскорбления высказывание ответчика в адрес истца может считаться таковым, а при другом – не может);

3) статуса квалификации (судьи должны определить, были ли превышены пределы необходимой обороны) и др.

Ранее в риторике материал подразделялся по конкретным делам (causa) и общим вопросам (quaestio). Выведение последних из первых осуществлялось путем отвлечения от конкретных обстоятельств дела. Например, из causa «кандидат N во время последней избирательной кампании был дважды уличен во лжи» можно вывести quaestio «допустимо ли лгать во имя получения власти?». Общие вопросы в свою очередь, подразделяются на практические и теоретические. В современных работах по риторике предпринимаются попытки уточнить подобное подразделение материала. В частности, предлагается различать материал энциклопедический, эмпирический, «опирающийся на данные, добытые самим автором», и компаративный, «приводящий в соответствие эмпирический и энциклопедический».

В зависимости от роли материала в развитии темы и от отношения к нему слушателей в риторике определяются степени правдоподобия, которым должен отвечать материал:

1) материал, важный для развития и объяснения темы, должен отличаться высокой степенью правдоподобия, которая достигается отбором привычного материала, соответствующего ожиданиям слушателей или читателей;

2) сам тезис и наиболее сильные доводы в его пользу должны обладать наивысшей степенью правдоподобия, которая достигается с помощью парадокса или неожиданного вопроса;

3) низкой степенью правдоподобия может отличаться материал, который не интересует слушателей, но который все же включается автором в текст для достижения содержательной полноты;

4) материал, предъявлять который перед данной аудиторией опасно, неудобно, неприлично, может отличаться неопределенной степенью правдоподобия;

5) материал, оценка которого выходит за пределы интеллектуальных возможностей данной аудитории, отличается скрытой степенью правдоподобия.

Сообщение преподавателя о модусах убедительности:

Будет ли тема подаваться в проблемном виде или описательно, в виде бесстрастного логического рассуждения или эмоционально – это основные способы раскрытия темы. Риторика возводит их к источникам, или модусам убедительности: логосу, этосу и пафосу. Указанная триада лежит в основе риторической ответственности за сказанное, а следовательно, замысленное и содеянное. Отсутствие хотя бы одного из элементов влечет такое речевое действие, которое можно считать квазириторическим. Логос, этос и пафос – три категории, которые задают ценностные ориентации и нормативные предписания, пронизывают собой все этапы риторического канона. В совокупности они становятся неделимым универсальным актом сознательного (культурного) созидания речи.

Логос – это убеждение посредством апелляции к рассудку, последовательностью доводов, построенных по законам логики.

Этос – убеждение посредством апелляции к признаваемым аудиторией моральным принципам. Поскольку общие моральные принципы и ценности известны (справедливость, честность, уважение к святыням, преданность родине и т. д.), автору, желающему строить убеждение в этосе, остается лишь подобрать подходящие к случаю и наиболее близкие аудитории принципы.

Пафос означает возбуждение эмоции или страсти, на базе которой и происходит убеждение. Учение о возбуждении страстей было разработано еще в старой риторике[2]2
  Ведение в культурологию. Курс лекций / Под ред. Ю. Н. Солонина, Е. Г. Соколова. СПб., 2003. С. 149–160


[Закрыть].

Риторика предъявляет определенные требования к речи: в частности, целесообразность и искусность. Таким образом, пафос выступает эмоциональным воодушевлением, которое вызывает деяние. Этот творческий источник дает импульс логосу и этосу, посредством чего превращает текст фактически в речевое действие. Творчество состоит в непрекращающемся разрешении конфликта ценностей, драматическом столкновении мотивов, страстей, интересов, и каждый в речевом поступке осуществляет активный выбор. Психическое пространство сознания – это единство аффективных и интеллектуальных процессов. Конфликт воли и разума состоит в том, что воля требует уверенности и решительности, а разум, в свою очередь – сомнения и взвешенности. Логос составляет базис риторики как практической философии.

Таким образом, риторика рекомендует подбирать материал так, чтобы активизировать все три модуса убедительности, что поможет в дальнейшем сформулировать правильно позицию и отстоять ее. В тексте необходимо представить логическую последовательность рассуждений, доводы должны основываться на моральных принципах и апеллировать к эмоциям аудитории. При этом модусы убеждения следует привести в гармонию друг с другом и с темой, так как возбуждаемые эмоции должны соответствовать теме. Резкие скачки от рационального убеждения к эмоциональной речи недопустимы – нужны плавные переходы.

Инвенция предлагает говорящему систематизировать собственные знания по поводу отобранных им предметов, сопоставить их с наличными на данный момент времени знаниями других и определить, какие из них и в каком количестве должны быть представлены в будущем сообщении.

Инвенция говорит о предмете и обеспечивает качество предметного содержания сообщения.

Выбор «фрагмента действительности», о котором должна идти речь в сообщении, определяется совместным интересом к данному фрагменту говорящего и слушателей. Выбор определяется мотивом, при этом типология мотивов в классической риторике базируется на категории «интерес». Interest в переводе с латинского означает важно. Причиной любого действия, в частности речевого совершаемого нами, является интерес. В специальной литературе выделялись такие виды интереса, как общественный, групповой и индивидуальный. Предмет, который «движет мною» как говорящим, должен, по крайней мере, попадать в поле внимания слушателей.

Инвенция занимается корреспондированием индивидуального и общественного интереса. Она, в частности, учит: любой говорящий имеет сильные стороны в том, что касается владения определенной предметной областью. В этом случае главной его задачей становится определить, какое место данная предметная область занимает относительно предметных областей, приковывающих к себе общественный интерес.

Что имеется в виду: если предметная область, в которой я силен, узка, то возможностей «сопрячь» область моего индивидуального интереса с областью интереса общественного у меня мало. Поэтому я вынужден выбирать аудиторию, представляющую определенные групповые интересы, или собеседников, индивидуальные интересы которых совпадают с моими. Но! Здесь инвенция и начинает работать в полную силу. Так как вид, в котором предмет на данный момент существует для меня – не единственный вид, в котором он в принципе может существовать. Применительно к разным категориям слушателей должны существовать разные способы развертывания одной и той же темы. Гениальным открытием инвенции было то, что уровень общественного интереса к той или иной теме есть, прежде всего, вопрос градуирования.

Чтобы было понятно, о чем мы говорим, воспользуемся следующим примером: меня, как представителя, так называемого широкого социума, не интересует месса ди воче. Поскольку в моей персональной жизни месса ди воче не только не является предметом моих забот, но и просто не занимает никакого места: я вообще не знаю, что это такое. А потому приглашение меня к разговору о месса ди воче поставит меня в тупик. Приглашение такое я могу принять из любопытства, но не по причине индивидуального интереса к теме. Значит ли это, что меня вообще не следует приглашать к разговору о месса ди воче? Определенно нет.

Есть некоторая вероятность, что, например, итальянское бельканто интересует меня чуть больше, чем месса ди воче: я, по крайней мере, знаю, что итальянское бельканто есть вокальный стиль. Однако приглашать меня к обсуждению итальянского бельканто тоже небезопасно: я могу сослаться на неосведомленность в данной области знаний и не принять приглашения. Итальянское бельканто не является в моей жизни вопросом первостепенной важности. Получается, что к разговору об итальянском бельканто меня тоже не имеет смысла приглашать. Проблема возможностей человеческого голоса меня, опять же, как представителя социума, в первую очередь, конечно, не волнует, однако проблема эта не находится за границами моих интересов вообще. Так, я с интересом могу выслушать сообщение о том, что можно «сделать» с помощью голоса. Более того, я, скорее всего, даже попытаюсь и сам «сделать» что-нибудь подобное. Видимо, я приму приглашение к разговору о возможностях человеческого голоса, правда, только в том случае, если мне на момент этого разговора вообще нечем будет больше заняться.

Следует ли приглашающему терпеливо ждать, когда такой «момент праздности» наступит в моей жизни? Зададим себе вот какой вопрос: почему меня интересуют возможности человеческого голоса, пусть даже только хоть в какой-то степени? Ответ очевиден: потому что меня вообще интересуют возможности человека. Разумеется, это не означает, что я брошусь участвовать в разговоре на тему: «Давайте обсудим возможности человека!», поскольку возможности человека интересуют меня вообще-то в проекции на конкретного человека, то есть на меня самого.

Итак, если мне, в не слишком неблагоприятной обстановке (не в вагоне метро, когда я приготовился к выходу) задан вопрос, могу ли я, начав говорить очень тихо, постепенно повысить громкость моего голоса до максимальной и после этого постепенно же вернуться к первоначальному уровню громкости, я буду очень даже не прочь попытаться. Хотя бы только и из так называемого спортивного интереса, то есть из желания узнать, до какой степени это для меня достижимо. Попытка, скорее всего, удастся не слишком, но это определенно будет попытка осуществить месса ди воче, которая – после данной попытки – перестанет быть для меня «совершенно чужой» и, может быть, даже покажется крайне интересной.

На протяжении разговора о месса ди воче (приеме бельканто, предполагающем медленный подъем голоса от pianissimo до fortissimo и медленный возврат обратно) произошло следующее: предмет моего индивидуального интереса каким-то образом превратился в предмет общественного интереса. Чужое для нас понятие было риторически (инвенционально) градуировано, то есть, представлено серией последовательных ступеней:

Это одна из главных рекомендаций инвенции (как индивидуальный интерес может быть «сопряжен» с интересом общественным): нужный говорящему предмет градуируется по вертикали таким образом, чтобы оказаться в поле зрения говорящего, после чего искомая ступень градации (доступная пониманию слушателей) переносится по горизонтали в конкретную речевую ситуацию, с учетом присутствующих.