Текст книги "Бусина карманного карлика"

Снежная история продолжается

Наконец они добрались до дверцы с ледяной ручкой. В комнате всё было белое: стол, стулья, стены и пол. С потолка свисала яркая сосулька-лампочка. От белого света шло солнечное тепло, и Вера на время забыла о морозе там, наверху. Все, кроме Лилле, расположились на креслах и на диване, а бедный пёс только просунул голову в дверь и печально опустил уши. Хозяева предложили снежное угощение: печёный снег с сахаром; маринованный снег; снег, жаренный в солнечном масле; и просто сырой. Вера сначала отказалась – из вежливости и потому что боялась простудить горло… но потом всё-таки попробовала маринованный снег: он оказался очень даже вкусным, похожим на белые грибы, которые они с Варей собирали в лесу. Птичка с жадностью набросилась на печёный снег, а Лилле попробовал все блюда и вздохнул: он бы сейчас с удовольствием съел обычную трёхметровую сосиску…

А потом Вера рассказала хозяевам о карманном карлике, о его бусинке, о сестре, о том, как она заболела, и о странном названии «Растекайс».

Подснежник и Подснежница переглянулись и чуть не одновременно произнесли:

– Как выглядит карманный карлик?

– Ну, он такой… – начала вспоминать Вера.

– Уши, уши! – не выдержал Подснежник.

– У него одно ухо острое, а другое – обычное? – И Подснежница пристально посмотрела на Веру и Птичку.

– У него длинные – до земли – волосы? – Подснежник спросил так, словно уже знал ответ.

– И ноги скрыты под плащом с алмазными пуговицами! – заявила Подснежница.

Вера растерялась и не знала, что ответить, потому что не очень помнила, как выглядел карлик, и невнятно пробормотала:

– Плащ, да, есть. А вот пуговицы… уши…

– Можно подумать, на свете миллион карликов! – неожиданно вспорхнула Птичка. – Ты и в самом деле просто не замечала! А если рассмотреть получше, то всё можно увидеть: и разные уши, и алмазные пуговицы!

Подснежница хмыкнула и громко, почти торжественно произнесла:

– Ну конечно! Так мы и думали! Это Лефевр!

– Лефевр?! – в один голос переспросили Вера с Птичкой, как будто всегда знали, кто он такой, и всю жизнь боялись встречи с ним.

История восьмая
Лефевр

– Я так и знала! Так и знала! – выпалила Птичка.

– Неужели ты слышала о Лефевре? – недоверчиво спросила Вера.

– Нет… Но я с самого начала говорила, что этот карлик не тот, за кого себя выдаёт! А вы мне не верили! Не верили!

Вера с Лилле переглянулись: Птичка слишком разошлась, и не мешало бы её остановить.

– Давайте лучше послушаем Подснежников, – предложил Лилле. – Они, в отличие от тебя, знают что-то очень важное.

Птичка обиженно отвернулась, но замолчала. А Подснежник принялся рассказывать:

– Лефевр – наш заклятый враг. Когда-то очень давно этот тролль пришёл к нам с самого юга Франции…

– Пришёл пешком, несмотря на кривые, похожие на палки ноги! Он прячет их под длинным плащом! – добавила Подснежница.

– А почему, – перебила Вера, – почему одно ухо у него острое, а другое – обычное?

– В этом вся и беда, – вздохнула Подснежница.

– Да, – продолжил Подснежник, – острое ухо у него от отца, очень злого чёрта, грозы Пиренейских гор, а обычное ухо – от матери, простой французской девушки…

– Да, вот бедняжка! – снова вздохнула Подснежница.

– Отец Лефевра силой затащил её в свою тёмную зловонную пещеру. И вот от матери досталось ему не только человеческое ухо, человеческое имя, но и способность к чувствам. Правда, эти чувства искажены. Сами понимаете, когда такой отец…

Подснежница грустно опустила голову. Вера, Лилле и Птичка с нетерпением ждали, что же будет дальше.

– Мы, – продолжал Подснежник, – как вы уже знаете, живём здесь с появления первого снега. И живём счастливо, несмотря на одно печальное обстоятельство. Видите, какие мы старые. А если бы не Лефевр, мы бы и теперь были юными…

– Всегда юными, – прошептала Подснежница.

– Но однажды – очень давно – Лефевр, точно как вы, провалился в сугроб и попал к нам.

– Сколько раз я говорила, что надо укреплять двери, что они прогнили!

– Ладно тебе. Тогда бы мы не помогли Лилле, Птичке и Вере!

– А мы ещё ничем и не помогли, – проворчала Подснежница.

– Как же, как же! – вмешалась Птичка. – Ваш невероятный сугроб спас нас от рук – от лап! – этой ужасной, как вы говорите, Брабанты!

– Ну, так и что Лефевр? – напомнил Лилле.

– Да-да, – заторопился Подснежник, – Лефевр провалился к нам и притворился больным. Мы долго за ним ухаживали, приносили ему снежные угощения, поили снежным отваром. Он пробыл у нас некоторое время, пока наконец в один летний день не сказал: «Мне пора!»

– Вечно ты всё путаешь! – пробубнила Подснежница. – Он сказал: «Я ухожу».

– Ладно, ладно. Главное, он хотел, чтобы мы пошли с ним. По его словам, он проделал такой далёкий путь – с Пиренейских гор, – чтобы стать главным троллем севера. Потому что у себя на родине он едва ли не один-единственный житель, и править ему там некем. А северная нечисть известна во всём мире своими злоумышлениями. Вот он и объявился здесь.

– И куда же он вас звал? – спросила Птичка.

– Как куда? – удивилась Подснежница. – На самый крайний север, туда, где испокон веков жил король ночи, зимы и страха. Лефевр хотел занять его место, нас сделать помощниками, а потом и придворными.

– Ишь ты, каков! – возмутилась Птичка. – Что же, он хотел свергнуть северного тролля и сделаться королём?

– А что ты так переживаешь за короля троллей? Не родственница ли ты ему? – пошутил Лилле.

– Вот ещё! Просто это странно, если королём северных троллей станет какой-то пришлый Лефевр… – проворчала Птичка.

– Мы, – продолжила Подснежница, – конечно, отказались. Нам надо было следить, чтобы весна приходила вовремя, чтобы зима не задерживалась. И вообще – не место нам, Подснежникам, среди троллей. Тогда он рассвирепел…

– Как сейчас помню, – вздрогнул Подснежник, – глаза его становились то синими, то зелёными, то лиловыми, то красными… Это значит, тролль был разгневан не на шутку. Он вынул из кармана чёрный камень, три раза дунул на него и сказал: «Когда-нибудь солнце закончится. И я назовусь королём. Тогда вы придёте ко мне, потому что у вас не останется занятий ни на земле, ни под землёй. Но я не услышу ваших просьб, потому что вы станете старыми, немощными, а голоса ваши – такими тихими, что только сова услышит их. Отныне год за годом силы будут покидать вас, и недолго ждать, когда я взойду на трон, а вы сделаетесь стариками. Это моё прощальное слово». Так он сказал и ушёл. Больше мы о нём не слышали.

История девятая
В раздумьях

– Вот, – закончила Подснежница. – Теперь вы знаете и нашу тайну, и тайну Лефевра.

– Да-а-а, – вздохнула Вера.

Птичка ухнула.

Лилле задумался.

Подснежник захрустел белым печеньем. Мысль о тролле, точно огромный воздушный шар, заполняла собой пространство. Лилле первым нарушил тишину – как будто проткнул этот шар звонким голосом:

– А какая же тогда связь между Лефевром и Сказочником?

– Не знаю, – ответила Подснежница. – А вы уверены, что связь существует?

Все посмотрели на Птичку: это была её идея. Она помялась на месте, оправила перья, вытянула крылья и вполне уверенно произнесла:

– Сомнений быть не может! Что-то соединяет Лефевра, Сказочника, Растекайс и Варю. Вот мы уже выяснили, что Лефевр – совсем не простой карманный карлик, а опасный тролль. К тому же он не любит свет! И у меня есть все воззрения… то есть подозрения… полагать, что он хотел закрыть солнце – чем бы вы думали? – именно той бусиной, которую Вера… ну вы сами знаете…

– В таком случае Вера поступила очень благородно, – заметила Подснежница. – Она спасла солнце!

Подснежник захлопал в ладоши, Птичка подпрыгнула на спинке стула, Вера улыбнулась и посмотрела на Лилле.

– А мне кажется, – прорычал он, – ещё не время радоваться. Тот, кто вышит на кармане платья, не сам Лефевр, а только его двойник. Этот тролль не так глуп, с ним надо держать ухо востро!

– Он прав! Лилле прав! – заголосила Птичка, но тут же сникла и тихо добавила: – Сам Лефевр скрывается где-то в лесах. И я вас уверяю, только Сказочник знает, в чём тут дело и как спасти Варю.

Подснежник расстегнул верхнюю пуговицу камзола и снял цилиндр: он слишком разгорячился от воспоминаний.

– Но где его искать, этого Сказочника? – спросил он.

– А знаете, что я придумала? – сказала Подснежница, и все с надеждой взглянули на неё. – Я сейчас позову Мохнатую Книгу, и мы посмотрим, где надо искать вашего Сказочника.

– Ну конечно! Как же я мог забыть про Книгу! – спохватился Подснежник.

Он вынул небольшой серебряный колокольчик, высунулся в коридор и позвонил. Вера тоже выглянула в коридор: Мохнатая Книга, кряхтя и покашливая, на четырёх крепких коротких лапках бежала прямо к ним.

– Она обычно тут бродит, где-нибудь невдалеке, – объяснила Подснежница.

Книга боялась подойти к незнакомцам и спряталась за хозяев, выронив по пути какой-то листок. Она и в самом деле была очень толстой и мохнатой. Но такое имя дали ей ещё и за то, что она содержала в себе сведения о «мохнатых» годах, то есть далёких-предалёких, всеми перезабытых. Словом, это была самая настоящая, очень толстая и умная книга. Подснежник взял её на руки, погладил по белой шерсти и довольным голосом произнёс:

– Она знает всё: страны, города, события, людей, животных, растения… Ну так как, Вера… Как зовут твоего Сказочника?

Вера покраснела и старалась ни на кого не смотреть:

– У него… у него какая-то усатая фамилия… Варя как-то называла…

– Только не это! – закричала Птичка. – Только не это! Как ты могла забыть его имя?!

Вера боялась признаться, что не забывала его, потому что никогда и не знала. А Птичка продолжала:

– Как же мы отправились искать Сказочника, не зная даже его имени? Ужасно! Немыслимо!

– Тише, Птичка, – успокаивал её Лилле, – мы все виноваты. Никто из нас не догадался узнать имя Сказочника перед путешествием. Теперь ничего не поделаешь…

– А если мы посмотрим, что такое Растекайс? – предложил Подснежник.

Все принялись вглядываться в Книгу, открытую на красивой стройной букве «Р»:

 
Раствор ядовитый…
Растворяльник медный…
 

– Что? Что там написано? – не выдержала Птичка. Вера и Лилле поняли, что она просто не умеет читать. Птичка поймала Верин взгляд и тут же поправилась:

– У меня плохое зрение! Я ничего не вижу! Всё как в тумане…

Но никто уже её не слушал, потому что отыскалось наконец заветное слово. РАСТЕКАЙС… Но вместо объяснения в книге была нарисована гора, а над ней – солнце. И больше ничего.

– Что это значит? – спросила Вера. – Все слова объясняются, а наше – нет.

– Так надо, – ответил Подснежник. – Просто книга решила, что рисунок – лучшее, что может быть сказано. И мы должны понять его.

– Книга решила? – переспросила Птичка. – Как вообще книга смеет что-то решать, когда ей задают такой важный вопрос?

– Зато мы уже знаем, что это гора, – заметил Лилле.

– Что-что? Гора? – заинтересовалась Подснежница, которая стояла за Вериной спиной и не видела картинки. – Дайте-ка посмотреть… – Она деловито взяла тяжёлую Книгу, только взглянула на рисунок и радостно произнесла:

– Это же Пейкко-ку-нин-каан-вуо-ри! Так по-фински называется гора, где живёт король троллей! Растекайс – это, наверное, её лопарское название. Видите: солнце! День торжества солнца! Такой день, когда на горе собирается вся нечисть и все северные звери – и никто никому не причиняет вреда. Волк не тронет зайца. Сова не вцепится в полёвку. Даже сам король троллей за час до восхода и целый час после захода солнца становится совершенно безобидным. Эту гору не спутаешь ни с какой другой!

– Вот! Я же говорила! – вмешалась Птичка. – Солнце, бусина, тролль… Связь налицо!

– Лефевр отправился на Растекайс, к самому королю! Всё, как вы и говорили, – заметил Лилле, обращаясь к Подснежникам. – Но как нам добраться туда? Я в такую даль не добегу, тем более с пассажирами!

Подснежники не знали ответа на этот вопрос. Не знали они и того, как связан тролль со Сказочником. Однако все вместе решили, что именно Сказочник сможет помочь и что его непременно нужно найти, пусть даже он живёт в Африке!

История десятая
В путь

Вере стало немного страшно: вдруг у них ничего не получится? Она присела на корточки, погладила Мохнатую Книгу, которая давно уже спрыгнула с рук Подснежницы и топталась на месте. Лилле переминался с лапы на лапу, Птичка тяжело дышала и хлопала крыльями. Подснежник вышел из комнаты и посмотрел в даль коридора.

– О! Идея! – В голосе Подснежницы звучала надежда. – В Петербурге есть замечательный архивариус, наш знакомый.

– Василий? – радостно переспросил Подснежник.

– Он самый. Василий живёт в Петербурге с его основания. За свою жизнь он прочитал столько книг, что из них можно было бы построить целый город! Он-то наверняка знает вашего Сказочника, потому что он знает всё про всех! Он вам поможет!

– Только вы должны будете рассказать ему всю историю, – заметил Подснежник, – он большой любитель историй.

– Но мы так мало знаем о Сказочнике, – с грустью заметила Вера. – Только то, что его любит моя сестра и что у него усатое имя…

– А также, – вмешалась Птичка, – он наверняка знает о горе Растекайс и Лефевре…

– Для Василия – вполне достаточно, – подбодрил их Подснежник. – Он действительно страшно умный и сразу назовёт вам имя того, кого вы ищете, я уверен!

– Решено! – заявила Птичка. – Мы сию же минуту отправляемся в Петербург!

– А это далеко? – поинтересовался Лилле.

– Вообще-то далеко, – ответила Подснежница, – но вам повезло. Дело в том, что перед самым вашим падением мы собирались в Финляндию – проверить там запасы солнечного тепла. Петербург нам не то чтобы по пути, но мы довезём вас туда на домомобиле, а сами поедем дальше.

– У нас слишком много работы до начала весны. Пока силы не покинули нас, мы должны трудиться, – прошелестел Подснежник.

– А когда вы станете совсем старыми, – заволновалась Вера, – кто же будет следить за тем, чтобы весна приходила вовремя?

– Вот не знаем, – тяжело вздохнул Подснежник.

– Ладно, ладно, некогда нам сейчас думать об этом. Пока что надо работать! – Подснежница взяла под руку супруга, и они отправились в снежный гараж за домомобилем. – Мы сейчас вернёмся!

Птичка подозрительно молчала. Лилле задумался. Вера принялась бродить взад-вперёд и увидела на полу листок, который выронила по пути рассеянная Мохнатая Книга. Листок оказался портретом молодой Подснежницы. Она улыбалась и держала в руках голубые маки – такая красивая, что ей, наверное, было особенно страшно и горько лишиться молодости. Вера подозвала Мохнатую Книгу и вложила рисунок обратно.

– Сюда, сюда, ещё чуть-чуть, – указывала Птичка, куда лучше подогнать домомобиль.

Это было довольно громоздкое, длинное устройство. Подснежник очень гордился своим изобретением: на домомо, как его ласково называли хозяева, за день можно было проехать столько же, сколько на обычной машине. Вместо бензина его заправляли растопленным снегом, а фары сверкали не электрическим, а солнечным светом. К тому же и управлять им – одно удовольствие: никакого встречного движения, крутых поворотов и прочих опасностей. Руль у домомо был не справа и не слева, а посередине. Огромный такой руль, как два обычных, и весь увитый каким-то ярким растением. Внутри домомо – настоящая большая комната с диваном, столом, резным шкафчиком, набитым снежным вареньем, орехами и сушёными грибами.

– Забавная конструкция, – оценил Лилле.

– И не пахнет бензином, – заметила Птичка.

Лилле, конечно, не помещался внутри, поэтому ему пришлось взбираться на крышу домомо по лесенке, которую Подснежники специально для этого принесли из гаража. Все четверо помогли Лилле залезть на крышу и хорошенько привязали его верёвками, чтобы случайно не свалился.

– Всё же это лучше, чем мешать всем на улице Беллинсгаузена, – вздохнул Лилле и свесил голову так, чтобы видеть и слышать происходящее внутри. Вера по-домашнему расположилась на диване, Птичка села на спинку стула и стала раскачиваться. Подснежница возилась с содержимым резного шкафчика, а Подснежник уже сидел на пружинистом стуле за рулём и готовился нажать на педаль.

– Ну что же, счастливого нам пути! – радостно произнесла Птичка.

Синий, разукрашенный белыми снежинками домомо запыхтел, зарычал и медленно сдвинулся с места.

История одиннадцатая. Помощники

Между салоном и местом водителя было голубоватое стекло, и никто не смел мешать Подснежнику во время движения. Вера встала с дивана, уткнулась носом в это стекло и внимательно всё рассмотрела. Пружинистое сиденье было покрыто синим бархатом. Под ногами – зелёный ковер. Сама кабина была обита светлым плюшем: летом он был прохладным, а зимой – тёплым. «Я тоже хочу порулить», – мелькнула у Веры мысль, но Подснежница взяла её за руку и отвела от стекла:

– Он ни с кем не разговаривает в дороге. И может очень разозлиться, если заметит, что за ним наблюдают.

– А долго нам ехать? Сколько нам ехать? – волновалась Птичка.

– Всего ничего! – ответила Подснежница. – Люди по своим дорогам могут за два дня доехать. Я слышала, что и меньше. Мы – тем более. Нам надо торопиться.

– Что это за местность? – никак не могла успокоиться Птичка.

– Район реки Кола, – объяснила Подснежница. – На этот раз Подснежник решил не делать остановок в пути. Когда там, наверху, наступит ночь, мы доберёмся до Петербурга.

– А откуда вы знаете, что теперь день? – удивилась Вера.

– По цветам на моем платье: утром они распускаются, к вечеру собираются в бутоны. А вот ещё у Подснежника пуговицы интересные: ночью на них появляется луна, а днём – солнце.

Примерно через каждые пять километров с потолка падали цветные ленты – зелёные, красные, голубые…

– Что это такое? – спросил Лилле: ленты щекотали ему нос.

– Опознавательные знаки, – сказала Подснежница. – Мы привязали их к дверям, чтобы сразу было видно: выход – здесь.

– Вот так мы и будем выбираться отсюда? – волновался Лилле: с его ростом всё казалось таким сложным!

– Как попали сюда, так и выберетесь, – засмеялась Подснежница.

Лилле больше не задавал вопросов: он уснул. Птичка тоже задремала. А Вере не спалось. Подснежница угостила её чаем с пряниками и снежным вареньем. Они долго молчали, но вдруг Вера увидела, как за окнами кто-то бегает туда-сюда с лейками, вёдрами, лопатками. Вместо волос у этих непонятных существ – трава, густая, зелёная, иногда вперемежку с цветами, и тела их были зелёные, как трава. Хорошенько рассмотреть их Вера не успела: домомо ехал слишком быстро. Но ей всё же удалось заметить, что некоторые из них были не зелёными, а желтоватыми, вернее, соломенного цвета. Подснежница объяснила, что это подземные помощники. Зелёные – помоложе, а жёлтые – уже совсем старые и высохли, как высыхает трава. Скоро они рассыплются, превратятся в пыль. Её соберут и летом – так заведено – выпустят из коридора, чтобы она кружилась на ветру и летела к солнцу. Поэтому летом всегда так много пыли.

– Неужели каждая пылинка – это часть умершего подземного жителя? – шёпотом, чтобы не разбудить Птичку, спросила Вера.

– Нет, – тихо ответила Подснежница, – только та, которая замирает на лету в солнечном свете, и какое-то мгновение кажется, что она даже блестит. Это танец золотистой пылинки.

– А почему это происходит именно летом? Почему пылинки танцуют? Откуда взялись сами подземные помощники? Почему у них зелёные тела? – задавала Вера вопрос за вопросом.

Подснежница задумалась и медленно произнесла:

– Когда-то давно, когда мир был моложе, жила на свете Трава.

– Кто? Кто жил на свете? – вмешался Лилле: он только что проснулся, свесил голову и смотрел на Веру сонными глазами.

– Что случилось? – пробормотала спросонья Птичка. – Скажите и мне!

– Ну вот, – вздохнула Подснежница, – мы разбудили их своей болтовнёй.

– Нет, – поспешила Вера, – это не болтовня! Мы говорили о подземных помощниках… они такие странные…

– Так вот, – продолжила Подснежница – когда-то жила на свете гордая, высокая Трава. Она родилась на солнечной поляне и никогда не видела людей, зато каждый день перешёптывалась со Старым Кривым Деревом, единственным обитателем той поляны. Трава уважала Кривое Дерево за мудрость, но втайне думала, как же ей всё-таки повезло родиться именно травой, такой сочной, гибкой, такой прекрасной. Рассвет начинался для неё с мысли о собственной красоте – единственной в мире, неувядающей: в ту пору Трава была ещё слишком молодой и не знала, что на земле кроме лета, кроме рассвета и заката, кроме всего, к чему она привыкла, есть ещё и осень – время, когда растения умирают. Но однажды в конце августа Старое Кривое Дерево пожаловалось Траве:

– Я почти сто лет живу на свете, и не было ещё ни одного года, чтобы я не подумало, как же быстро приходит осень!

– Осень, – задумалась Трава, – что такое осень?

– Это, – объясняло Дерево, – тучи, которые собрались над лесом;

это лес, в котором поселилась Зябкая Сырость;

это сырость, от которой гниёт пожухлая трава;

это трава, на которую упало перо утки;

это утки, которые летят на юг, исчезая за тучей…

Вот так Трава узнала о том, что ждёт её впереди. Она опечалилась, долго не хотела разговаривать с Деревом и молча смирилась бы со своей участью, если бы не один случай. Это было в солнечный безветренный день, когда по-особенному пахнет чабрец и уже лениво и невысоко летает шмель. В такой день пришли на поляну юноша и девушка. Они взялись за руки и стали танцевать так легко и быстро, что Трава замерла от восторга, глядя на них. Казалось, они кружились в самых лучах солнца, едва касаясь земли. Но скоро они упорхнули, и Траве сделалось горько и грустно – не оттого, что закончился танец и лето тоже закончилось, а оттого, что не ей, Траве, дано это волшебство – танцевать в лучах солнца. С тех самых пор она стала роптать на Создателя за то, что он дал ей слишком короткую жизнь и не научил танцевать. С каждым днем её жалобы становились всё злее и настойчивее, и небо наконец услышало её. Несчастная Трава обратилась в людей с зелёной кожей, тонкими ногами и руками.

– Танцуйте! – услышали они.

Но ноги не слушались их, руки беспомощно свисали, и никакой танец у них не получался, сколько они ни старались. Наступила глубокая осень, и травяные люди один за другим стали погибать от холода. Те, в ком ещё оставалась жизнь, ложились на землю лицом вниз и громко плакали. Там, под землёй, мы услышали их стоны и поднялись к ним. Когда мы узнали историю неудачливых танцоров, нам ничего не оставалось, как приютить их у себя. В благодарность они обещали помогать нам во всём. И вот уже сменилось очень много поколений травяных людей, а мы до сих пор живём в дружбе и помогаем друг другу. Когда травяной человек умирает и обращается в пыль, летом мы пускаем её по ветру, чтобы в лучах солнца она закружилась в своём единственном танце. Теперь вы знаете историю подземных помощников. – Подснежница улыбнулась и посмотрела на Веру, потом на Птичку.

Та снова засыпала и, мерно качаясь на спинке стула, неразборчиво бормотала:

– У-у-учень тересная стория. – Её большие белые веки медленно-медленно поднялись.

– Никогда бы не подумал, – отозвался с высоты Лилле. – Больше похоже на сказку.

– Может, – задумчиво произнесла Подснежница. – Только золотистая пыль – это душа травяных людей. Клянусь белизной снега!

– Т-тересная сказка, – бубнила во сне Птичка.

Лилле спрятал голову, Подснежница расположилась на откидном кресле, Вера – на диване. А Подснежник неустанно вёл домомо.