Текст книги "100 великих тайн океана"

Призрак китайского мальчика

В манильском музее мореплавания хранится дневник капитана Шуана, в котором описывается трагедия, разыгравшаяся у берегов Манилы в XVIII столетии.

Китайский четырехмачтовый парусник с грузом дорогой фарфоровой посуды на борту приближался к берегам Филиппин. На юго-востоке от Манилы, у островов Мариндуке, он наткнулся на коралловый риф и стал тонуть. Благодаря имеющимся на судне нескольким плотам почти все, кто в тот момент находился на паруснике – 14 женщин, 8 детей и 24 члена команды, – спаслись. И лишь один мальчик вместе с судном погрузился в морскую пучину.

«Корабль утонул, и море навсегда поглотило маленького Мона, – говорится в дневнике капитана. – Стенания несчастной матери разрывали наши сердца. Но чем мы могли ей помочь? Уже невозможно было ничего сделать…».

С тех пор рыбаки и мореходы не раз видели на месте той трагедии призрак маленького китайского мальчика, который очень медленно двигался над морем, а потом его силуэт растворялся в воздухе.

Острова Мариндуке на юго-востоке от Манилы

Конечно, данное явление не осталось без внимания исследователей. На место гибели парусника стали отправляться фотолюбители, причем некоторым из них удалось даже запечатлеть феномен на пленку. А французский исследователь Альфонс де Карьер и вовсе снял появление призрака мальчика на видеокамеру. Эксперты, тщательно изучившие пленку, констатировали, что «это не оригинальный и искусственный трюк, а реально существующее, но пока необъяснимое явление».

Но история на этом не закончилась. Заинтересовавшись феноменом еще более, Альфонс де Карьер собрал группу энтузиастов и снова отправился к берегам Мариндука. Предварительно он договорился с филиппинским правительством, что если ему удастся поднять сокровища, то 30 % будет передано КНР, 30 – Филиппинам, а остальные 40 % достанутся ему.

И вот в 1993 году исследовательское судно де Карьера прибыло на место. И стоило команде начать подготовку к погружению, как появился призрак. Мальчик то удалялся, то приближался, словно звал за собой. Де Карьер следил за ним как зачарованный. Мон увел их судно за собой почти на 250 метров к северу и исчез. Когда же аквалангисты спустились в месте его исчезновения под воду, то обнаружили затонувшее судно вместе с замечательной коллекцией кувшинов, ваз, фарфоровых блюд и тарелок. Причем лишь 10 % всей посуды оказалось разбито.

Среди кувшинов Альфонс де Карьер нашел и скелет утонувшего мальчика. Он поднял его со дна и предал земле в Пекине, купив надгробную плиту на свои деньги. С тех пор призрака маленького Мона никто больше не видел.

Призраки шхуны «Чарлз Хэскил»

Так называемые Большие Банки возле Ньюфаундленда издавна пользуются у моряков недоброй славой. И связано это в первую очередь с тем, что здесь очень часто случаются катастрофы, отмеченные многочисленными жертвами. Но помимо частых кораблекрушений связана с этим местом и одна довольно необычная история…

Случилась она в 1869 году, когда на воду была спущена новенькая шхуна «Чарлз Хэскил», которой через день-другой предстояло отправиться в свое первое плавание. Естественно, этого события с нетерпением ожидали все: и владелец шхуны, и капитан, и матросы.

Однако перед самым выходом в море один из матросов упал в трюм и сломал позвоночник. Суеверный капитан, посчитав случившееся плохой приметой, в тот же день от своей должности отказался.

Вскоре о происшествии стало известно всей округе, поэтому в течение всего следующего года судовладелец не мог найти ни одного желающего вывести шхуну в море. И лишь когда о случившемся слегка подзабыли, ему удалось уговорить некоего капитана Картиса из Массачусетса.

Окрестности Ньюфаундленда пользуются недоброй славой среди моряков

Первый рыбный сезон начался для «Чарлза Хэскила» не совсем удачно. Буквально в первые же дни рыбной ловли шхуна вместе со многими другими промысловыми судами попала в сильный шторм. Корабли швыряло по волнам, как скорлупки орехов, и в этом хаосе «Чарлз Хэскил» случайно протаранил борт шхуны «Эндрю Джонсон».

Несмотря на то что серьезные повреждения получили оба судна, «Чарлзу Хэскилу» удалось все же кое-как добраться до ближайшего порта. А вот шхуне «Эндрю Джонсон» не повезло: после шторма никто больше не видел ни ее саму, ни служивших на ней членов команды.

Казалось бы, чудесное спасение должно было опровергнуть предубеждение о плохой репутации «Чарлза Хэскила», но, как ни странно, даже сам экипаж шхуны объяснил свое спасение не счастливой случайностью, а происками нечистой силы…

После ремонта «Чарлз Хэскил» вновь отправился в плавание. Тогда-то и оправдались предчувствия команды.

В одно из ночных дежурств два вахтенных матроса увидели, как на палубе внезапно, словно выброшенные захлестнувшей шхуну волной, появились люди в залитых водой робах. Вместо глаз на их лицах чернели провалившиеся глазницы. На истошный вопль матросов прибежал вахтенный штурман. Увидев происходящее, он вызвал капитана, а вскоре на палубе толпилась уже и вся команда.

Ледяной ужас охватил всех при виде покойников, которые, не обращая внимания на перепуганных членов команды «Чарлза Хэскила», принялись готовить рыболовную снасть. Когда же спустя некоторое время из моря появилась сеть, полная рыбы, мертвецы молча перелезли через планшир и скрылись в темной ледяной воде.

Разумеется, после этого случая матросы потребовали немедленного возвращения в порт. Однако прежде чем шхуна достигла места прописки, наступила еще одна ночь, во время которой повторилось то же самое, что и накануне: призраки вновь заполонили палубу, забросили сети и молча принялись ловить рыбу. А закончив работу, так же молча шхуну покинули.

Поэтому, едва «Чарлз Хэскил» пришвартовался к причалу, всю команду во главе с капитаном со шхуны как ветром сдуло. Через пару часов о невероятном происшествии знал уже весь порт, а спустя еще несколько дней – и все побережье. И, конечно же, при такой «рекламе» все дальнейшие попытки судовладельца набрать новую команду с треском провалились. Даже самые заманчивые обещания не смогли привлечь на шхуну ни одного желающего! В конце концов, простояв несколько лет у причала, злополучная шхуна «Чарлз Хэскил» была разобрана на дрова.

Огни Святого Эльма

Наряду с такими удивительными природными феноменами, как миражи, полярное сияние и радуга, наблюдение за которыми служило в давние времена поводом для различного рода домыслов, существует и еще одно, не менее интересное явление – огни Святого Эльма.

Огни Святого Эльма – удивительный природный феномен

Сегодня об этих огнях знает почти каждый школьник. В былые же времена, когда человек только начинал осваивать Мировой океан, огни Святого Эльма вызывали у мореплавателей настоящий ужас, ибо они связывали их появление с вмешательством потусторонних сил.

Затем огни Эльма стали служить морякам своеобразным знамением божественного покровительства: поскольку они очень часто появлялись при штормах, мореплаватели начали воспринимать их призрачное свечение как символ направляющей длани Святого Эльма – покровителя моряков.

Огни Святого Эльма описаны в судовых журналах знаменитых путешественников и первооткрывателей – Колумба и Магеллана, а также в записках Чарлза Дарвина о его путешествии на корабле «Бигль».

Эти огни могут принимать самую разную форму: от «танцующего» пламени до настоящего фейерверка, от отдельных мерцающих огоньков до настоящих факелов. Иногда они настолько похожи на языки пламени, что их начинают тушить. Что же касается цвета, то он у этих огней обычно голубой или бело-голубой, реже – фиолетовый. Размеры – самые разные: порой даже достигают в длину 1 метра и более.

Огни не обжигают и не вызывают возгорания; длительность же их, как правило, не превышает и минуты. Иногда они сопровождаются шипящим или свистящим звуком, что и порождало в свое время истории о присутствии в данном месте духов…

В сентябре 1519 года флотилия Фердинанда Магеллана покинула берега Испании. Первые несколько недель его суда бороздили давно освоенные воды. Но уже 5 октября суда «перешли Рубикон» и двинулись на юг, в неведомые воды. Вскоре неизвестность начала беспокоить, а затем и пугать членов команды. Некоторые из матросов стали проявлять явное недовольство. И словно для того, чтобы его усилить, а заодно и воспрепятствовать дальнейшему продвижению каравелл, неожиданно грянула страшная буря.

Магеллан, чувствуя, что накопившаяся в команде нервозность может в любой момент вылиться в неуправляемый бунт, повернул назад. Однако напряжение не спадало. И вдруг, словно сжалившись над великим путешественником и его людьми, на верхушках мачт появились шарики, испускавшие трепещущий голубоватый свет: огни Святого Эльма.

Моряк Антонио Пифагетта так писал в своем отчете об этом происшествии: «Священное это светило, инако Святой Эльм, многажды являлось нам, воссияв… темнейшей из ночей он пребывал на грот-мачте два часа, или более того, дабы утешить нас в наших стенаниях. Когда благословенный этот свет приуготовлялся покинуть нас… мы взывали о милости. И когда мы уже мнили себя покойниками, море внезапно стихало».

Немного раньше, в XV веке, похожая история приключилась еще с одним великим мореплавателем – Христофором Колумбом. Тогда тоже зрел бунт, матросы также требовали возвращения домой. Но, опять же, огни Святого Эльма погасили недовольство.

Впрочем, не стоит думать, что холодное голубоватое мерцание на реях обязательно появляется накануне назревающего на корабле бунта.

«Небо приобрело зловещий свинцовый цвет, и все вокруг удивительно затихло. “Быть страшной буре!” – подумал я и приказал спустить паруса. Едва матросы кинулись выполнять распоряжение, как застыли от удивления… Мы увидели на мачтах более тридцати огней, похожих на пламя гигантских свечей. На флюгере большой мачты сиял огонь высотой более полутора футов. Я послал матроса, чтобы снять его. Забравшись наверх, матрос крикнул, что огонь шипит, как ракета из сырого пороха. Я велел снять его вместе с флюгером и принести вниз. Но огонь перескочил на конец мачты, откуда снять его было невозможно. Он оставался там некоторое время, а потом начал гаснуть понемногу и совсем исчез…» – такую запись сделал в 1696 году капитан одного из парусных судов, совершавших рейс по Тихому океану.

Дарвин писал в своем письме Хенслоу, что однажды ночью, когда «Бигль» стоял на якоре в эстуарии Рио-Плата, «все было словно объято пламенем, небо исчерчено молниями, вода светилась множеством огней, и даже на верхушках мачт было голубое пламя».

Не менее впечатляющую картину увидели в 1902 году моряки парохода «Моравия». Находясь у островов Зеленого Мыса, капитан Симпсон записал в судовом журнале: «Целый час в море полыхали молнии. Стальные канаты, верхушки мачт, нок-реи, ноки грузовых стрел – все светилось. Казалось, что на шканцах через каждые четыре фута повесили зажженные лампы, а на концах мачт и нок-рей засветили яркие огни. Свечение сопровождалось необычным шумом: словно мириады цикад поселились в оснастке или с треском горел валежник и сухая трава…»

В произведении Мелвилла «Моби Дик» Измаил наблюдает: «Все ноки реев были увенчаны бледными огнями, а три высокие мачты, на верхушках которых над трезубцами молниеотводов стояло по три белых пламенных языка, беззвучно горели в насыщенном серой воздухе, словно три гигантские восковые свечи пред алтарем».

А вот слова Френсиса Бекона, цитирующего Плиния: «Если он (Огонь Святого Эльма) одиночный, то это предвещает сильный шторм, который будет еще сильнее, если шар не завис на верхушке мачты, а крутится или танцует вокруг нее. Однако если их (шара) два, то, даже если шторм усилится, это можно расценивать как добрый знак. Если же их три, то шторм будет еще страшнее».

Однако, несмотря на всю кажущуюся необычность этого явления, оно довольно давно нашло естественное объяснение. Принято считать, что обычно воздух электричество не проводит. Но иногда он бывает им просто переполнен. Связано это с наличием в нем двух типов частиц: положительно заряженных протонов и отрицательно заряженных электронов. Они притягиваются друг к другу, и если даже их с помощью какой-либо силы разъединить, они все равно будут стремиться соединиться снова.

Так вот когда в дождевой туче, пресыщенной влагой, образуется сильный отрицательный заряд, ему противостоит положительный заряд земли. А электроны, как известно, перемещаются туда, где их недостает, то есть в область положительного заряда.

Таким образом, между землей и тучей образуется один или несколько каналов заряженных частиц. И когда по ним проносится волна электронов, происходит вспышка молнии. Но иногда заряды по этим каналам текут медленно. И тогда вместо ослепительной вспышки молнии происходит свечение, которое сопровождается не громом, а тихим потрескиванием или шипением.

В принципе это тот же разряд, но только «тихий»: специалисты называют его коронным, то есть венчающим какой-либо предмет подобно короне. При таком разряде из различных острых выступов – шпилей, башен, высоких шестов, деревьев, корабельных мачт и т. д. – начинают выскакивать одна за другой маленькие электрические искры. Если искр много и процесс длится более или менее долго, тогда и появляется бледно-голубоватое сияние, похожее на язычки пламени.

Таким образом, огни Святого Эльма – это тихие электрические разряды в атмосфере, наблюдаемые чаще всего во время гроз, снежных бурь, шквалов, то есть когда в облаках и на поверхности земли накапливается большое количество электричества.

Особенно же часто этот процесс наблюдается на заостренных объектах. А поскольку вершины матч априори являются острыми, на них и «прижились» огни Святого Эльма.

Загадочные моря

Удивительная метаморфоза

В 1993 году международная группа ученых из России, США, Турции и Болгарии попыталась разобраться в удивительных хитросплетениях геологической истории Черного моря. Оказалось, что всего несколько тысяч лет назад его береговая линия находилась на 100 с лишним метров ниже современного уровня, но, тем не менее, Черное море все равно считалось самым глубоким пресноводным озером в мире.

И вдруг чуть более 7 тысяч лет назад, в течение каких-то 3 лет (а по историческим меркам это – почти мгновенно) озеро превратилось в море, окутав водой площадь более чем в 100 тысяч квадратных километров!

Берег Мраморного моря

Подготовка же к столь грандиозному событию началась около 18 тысяч лет назад, то есть в разгар ледникового периода, когда громадные площади севера и юга планеты были покрыты ледяным панцирем. Под толстым слоем льда находились тогда и верховья рек бассейна Черного моря.

По ряду причин, в том числе в результате оледенения, тогдашний уровень вод Мирового океана был на 120–140 метров ниже нынешнего. Поэтому Черное и Мраморное моря были тогда пресными разобщенными озерами. С гряды, существовавшей на месте нынешнего Босфора, стекали две реки: одна впадала в Черное озеро, а другая – в Мраморное. Рекой в тот период были и Дарданеллы.

Время шло. Медленно, но уверенно наступало потепление, слизывая ледяную броню с огромных площадей, находившихся до этого в ее плену. В итоге 10 тысяч лет назад основная часть ледников растаяла. Уровень же моря, хотя и продолжал постепенно повышаться, все еще оставался ниже нынешнего.

Около 9 тысяч лет назад наступил теплый и сухой бореальный период, а еще через полтора тысячелетия – теплый и дождливый атлантический, но только на севере Европы. На юге же Европы воцарилась засуха. И связано это было с тем, что пути циклонов в связи с потеплением переместились с юга на север. В свою очередь, высокие температуры привели к тому, что бессточное Черное озеро начало, подобно Аралу, пересыхать, и к началу атлантического периода его уровень понизился на 150 метров ниже современного.

Значительно отличался от сегодняшнего и окружающий рельеф того времени. Выглядел он приблизительно так: по кромке нынешнего черноморского шельфа проходила береговая черта, по Керченскому проливу протекали слившиеся воедино Дон и Кубань, а устье Дуная находилось в районе современной Болгарии. В долинах рек простирались плодородные аллювиальные (наносные речные) почвы, а в междуречьях – сухие местности с лёссовыми почвами, образовавшимися из принесенной ветрами в ледниковый период пыли.

А Мировой океан продолжал тем временем расширять свои владения, заливая солеными водами все большие и большие площади…

Около 7,5 тысячи лет назад Мраморное озеро, ставшее к тому времени уже морем, приблизилось к нынешнему Стамбулу. Наконец, когда 7150 лет назад море добралось до самого мелкого участка Босфора (36 метров глубиной), расположенного в 3,5 километра от южного входа в пролив, бурлящий поток морской воды обрушился в Черное озеро с высоты полутора сотен метров, породив настоящий морской водопад!

Правда, в истории земли известен водопад, высота которого была в несколько раз выше. Появился он 5 миллионов лет назад, когда открылся Гибралтарский пролив и атлантическая вода хлынула в почти пересохшее Средиземное море с почти 800-метровой высоты. Но это к сведению.

Так вот, могучий поток Босфора, низвергаясь со значительных высот, размывал дно. Одновременно возрастало сечение пролива, что отражалось и на расходе воды, который, естественно, увеличивался. Уровень Черного моря – назовем его все же морем, хотя до этой категории оно тогда еще не дотягивало, – мог подниматься на десятки сантиметров в день, а его вóды захватывали по несколько километров суши в месяц. За год столь активных действий Черное море успевало «подмять» под себя территорию, равную площади Голландии или Бельгии!

Однако Босфорский водопад, равно как и Гибралтарский, просуществовал недолго. Через несколько лет уровни Черного и Средиземного морей сравнялись. Правда, словно бы в память о своей прошлой «озерной» жизни, концентрация солей в черноморской воде по-прежнему сохраняется в 2 раза ниже, нежели в соседних акваториях.

Тем временем в Босфоре установилась типичная система течений: поверху опресненная вода вытекала из Черного моря в Мраморное, а понизу, навстречу ей, из этого моря текла соленая. Нечего и говорить, что вся пресноводная флора и фауна Черного озера погибли, и лишь мизерные остатки сохранились в устьях рек и лиманах.

Вот такой своего рода «всемирный потоп» произошел несколько тысяч лет назад в районе нынешнего Причерноморья.

Можно было бы, конечно, предположить, что эти мощные гидрологические явления послужили основой для создания мифа о библейском Всемирном потопе. И в общем-то с подобной гипотезой – внеся определенные корректировки – можно было бы согласиться. Если бы не послеледниковое затопление нынешнего Персидского залива. Там за время таяния ледников море продвинулось, хотя и намного медленнее, не на 200 километров, а более чем на 1000! На засушливую местность внезапно обрушились громыхающие летние муссонные ливни.

«Окна небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей… И усилилась вода на земле чрезвычайно» (Бытие, 7).

Сероводородная бомба

Итак, события, приведшие к превращению Черного озера в море, развивались достаточно быстро. По-видимому, именно тогда и появился тот мощный слой сероводорода, который и поныне заполняет всю толщу вод Черного моря глубже 150–200 метров. Его основу как раз и составляют сгнившие остатки тех организмов, которые заселяли когда-то пресноводный бассейн.

Получается, что и впрямь – за все надо платить…

Наличие огромного количества сероводорода – одна из наиболее известных и, одновременно, необычных особенностей Черного моря. Но избыточный сероводород в его глубинах – всего лишь следствие того, что в черноморской воде на глубине ниже 200 метров абсолютно нет кислорода. Другими словами, в этих слоях не могут обитать ни животные, ни растения. Лишь выделяющие сероводород бактерии способны существовать в этих адских глубинах.

Какие же процессы привели к появлению сего черноморского феномена? Отвечая на этот вопрос, начать лучше с хорошо всем известного факта, что кислород может проникать в морскую воду из атмосферы. Кроме того, в верхних слоях океана он появляется в результате фотосинтетической деятельности водорослей.

Для того же, чтобы кислород попал в глубины, морская вода должна постоянно перемешиваться, то есть вертикально перемещаться. А происходит данный процесс чаще всего за счет и вертикальных течений. Так вот, в Черном море этот процесс происходит очень и очень медленно: нужны сотни лет, чтобы вода с поверхности достигла дна.

Дно Черного моря, конечно, не на глубине

Но почему, если в других морях подобное явление отсутствует? А причина заключается в уникальной морфологической структуре Черного моря!

Дело в том, что поверхностный слой черноморской воды – примерно 100-метровой толщины – имеет преимущественно речное происхождение. Глубины же моря заполнены более соленой – а значит и более тяжелой – водой из Мраморного моря. При этом концентрация солей в придонных слоях черноморской воды достигает 30 %.

Но и это еще не все уникальные особенности Черного моря, послужившие причиной появления в нем своеобразной «черной метки» – сероводорода.

Ученые выяснили, что с глубиной свойства черноморской воды изменяются не плавно, как в большинстве морей, а скачкообразно. Так, начиная с поверхности и до глубины 50—100 метров ее соленость меняется быстро – от 17 до 21 %, а уже далее – до самого дна – увеличивается равномерно. В соответствии же с соленостью меняется и плотность воды.

Такие же скачкообразные изменения характерны и для температурного режима Черного моря. Как известно, температура воды на поверхности водоема всегда определяется температурой воздуха. Данное правило не нарушается и в случае с Черным морем. Но вот от поверхности до глубины 50—100 метров температура, как и соленость, меняется очень быстро. А затем круглый год остается постоянной вплоть до самого дна и равняется +8–9 градусам.

Таким образом, черноморская вода четко разделяется на два слоя: поверхностный – опресненный, более легкий и близкий по температуре к воздуху, и глубинный – более соленый и тяжелый, имеющий постоянную температуру. А между этими двумя разнородными пластами находится третий, срединный слой воды толщиной от 50 до 100 метров. Называется он срединным или, если более точно, холодным пограничным слоем. Он всегда холоднее глубинных вод, ибо, охлаждаясь зимой до 5–6 градусов, не успевает за лето прогреться. Эта своего рода «граница» между двумя толщами черноморской воды и препятствует их перемешиванию.

Для лучшего понимания процессов, происходящих в Черном море, не лишне будет знать, что слой воды, в котором резко меняется ее температура, называется термоклином, слой быстрого изменения солености – галоклином, а слой изменения плотности воды – пикноклином. Все эти «клины» черноморской воды как раз и сосредоточены в области пограничного слоя.

Именно расслоение, или стратификация черноморской воды по солености, плотности и температуре, и лежит в основе сероводородного феномена данного водоема, поскольку препятствует вертикальному перемешиванию морских слоев и обогащению глубин моря кислородом. К тому же все живые организмы, населяющие верхний слой воды – планктон, кишечнополостные, рыбы, дельфины, водоросли, – дышат, а значит, активно потребляют кислород. Когда же живые организмы умирают, их останки становятся пищей для бактерий, которые для утилизации мертвого органического вещества тоже используют кислород.

И чем больше глубина, тем активнее происходят деструктивные процессы. В конце концов наступает момент, когда над процессами созидания планктонными водорослями живого вещества начинает преобладать их разрушение. И именно поэтому в более отдаленных от поверхности моря водах кислорода остается совсем мало. К примеру, на глубине ниже 100 метров, то есть там, куда не проникает свет и где не могут осуществляться фотосинтетические процессы, кислород уже не производится вовсе – только потребляется. А ниже 200 метров кислорода в черноморской воде нет вообще, и поэтому живут там только анаэробные бактерии, разлагающие останки живых организмов, погружающихся ко дну из верхнего слоя моря.

В результате всех вышеописанных процессов и образуется ядовитый сероводород. Источником же серы в них служат в основном серосодержащие аминокислоты белков. В меньшей степени – сульфаты морской воды, используемые некоторыми видами бактерий для окисления органики.

Таким образом, метаморфоза, превратившая несколько тысячелетий назад Черное озеро в Черное море, оказалась в определенной степени дефектной, ибо лишила огромный слой его гидросферы главного богатства – жизни.