Текст книги "В поисках забытых ремесел"

В поисках забытых ремесел
Приключенческая повесть
Анатолий Ехалов

© Анатолий Ехалов, 2015

© Вера Добрынинская, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1. Железное поле

Замечательная река Молога. Чистая, быстрая, дно песчаное, а на берегах ее отличные пляжи.

На Мологе стоит небольшой старинный город Устюжна, которому почти восемьсот лет. В нем нет больших многоэтажных домов, дымных заводов, шумных, забитых автомобилями улиц и проспектов. Здесь в зелени садов и цветущей сирени дремлют тихие улочки большей частью с деревянных домов, украшенных затейливой резьбой.

В это лето после захватывающих приключений в тотемских подземельях и походов со школой путешественника Федора Конюхова по северным рекам, мы с Санькой Горушкиным, моим двоюродным братом, по настоянию родителей приехали на недельку в Устюжну к моему деду. Приехали на недельку поблаженствовать на песчаном берегу, ни о чем не думая, ни в какие авантюры не ввязываясь. Просто отдохнуть. А в итоге…

Раньше дед Маркел работал журналистом и объехал почти всю страну. Но когда он вышел на пенсию, то оставил большой город и переехал в дом своих родителей на родину – в этот маленький уютный городок, больше похожий на деревню.

В городе нашего деда зовут Маркелом Сорокаделом, потому что он мастер на все руки. Кроме того, говорят, что Маркел знает ответ на любой вопрос.

…С раннего утра мы уходили купаться на Мологу, забывая порой про обед и ужин. Но в тот день мы вернулись в город почти сразу.

Глава 2. Загадочная находка

Когда Санька выплывал на берег, он зацепился ногой за какой-то плоский камень. Санька не поленился и вытащил его на берег. Камень был очень странный. Рыжеватого цвета, пористый. По форме он напоминал толстую лепешку, какие любит печь бабушка Платонида, жена деда Маркела.

Мы заспорили: что это такое: ни каменное, ни железное? А поскольку ни который ничего умного придумать не смог, то решили узнать тайну этой загадочной то ли каменной, то ли железной лепешки у нашего деда Маркела. А вдруг это осколок какой-нибудь внеземной цивилизации, прилетевший к нам из космоса?

В глубине сада у деда был старинный каретник, где когда-то давно стояли кони и экипажи для дальних разъездов.

Теперь в этом каретнике была собрана всевозможная старина. Поломанная мебель красного дерева из дворянских и купеческих домов, музыкальные инструменты, старинные латунные и медные самовары, колокольцы и бубенцы, хомуты, седла, лампы, светильники, ковши, рукомойники… Когда Санька первый раз увидел все это «богатство», которое большинство наших граждан почитают за хлам и ни к чему не годный утиль, он ахнул.

– Ну, дед Маркел, дает! Я думал, что круче Кронида Софронова старьевщика и нет, оказывается даже в нашем небольшом родственном кругу найдутся старьевщики с еще большим прибабахом.

Санька, хоть и не говорил прямо ни Крониду, ни деду Маркелу, что он не разделяет их преклонения перед старинными вещами, мне-то он не раз высказывал, что эти их увлечения – возрастной «задвиг». Что современный молодой человек должен не задом пятиться в будущее, а бежать вперед, чтобы тебя не опередили…

Главная гордость деда – коллекция старинных ремесленных инструментов.

В каретнике у деда мастерская. Больше всего он любит вырезать из дерева всякие диковинные фигурки, которые в День города продает на ярмарке.

…Дед Маркел был за работой.

– Что, друзья? – Спросил он весело. – Аль праздная жизнь надоела? К делу потянуло?

Он отложил инструменты и взял в руки таинственную находку.

– Так это же крица! – Воскликнул он удивленно, разглядывая тяжелую рыжую лепешку.

– Крица!? А что это такое? Она случайно не из космоса прилетела к нам – вон какие края у нее обожженные? – Спросил напористо Санька.

– Вы не знаете, что такое крица? – Удивился дед.

– Эта крица наша, земная, устюженская. Ей, может быть, лет пятьсот, а может быть и вся тысяча. С крицы, можно сказать, началась история современной цивилизации.

Мы уселись поудобнее вокруг дедова верстака и замерли, потому что знали: рассказчик дед Маркел – удивительный.

– Вот представьте, дорогие мои друзья, туманное утро, болотистое мелколесье… Идет по болоту седобородый старичок с лопатой на плече. На нем выгоревший армячишко, на ногах лапти с онучами, за плечами берестяной короб.

Но вот что-то примечает он меж кочек, останавливается, раздвигает лопатой мох, черпает из глубины рыжеватую торфяную крошку, разглядывает, нюхает ее…

– Как вы думаете, что может искать в болоте этот человек? Чему радуется он, стоя по колено в болотной воде?

Мы молчали.

– Не знаете? – Засмеялся дед. – Эх, вы, головы ученые… Слушайте дальше.

…Когда-то давно, может тысячу лет назад, может две, в нашем болотистом Устюженском краю было положено, как утверждают историки, начало русскому железоделательному промыслу. Говорят, что и первое русское железное оружие было изготовлено тоже здесь…. В здешних краях зарождалась металлургия, которая завершилась созданием металлургического гиганта «Северсталь». А о нем знает сегодня весь мир.

И вот так, как этот дед – рудознатец, искали наши предки болотную рыжую землицу – железную руду. А потом ставили на болоте небольшой колодезный сруб, и через него черпали эту болотную землицу, сушили ее, загружали в домницу вместе с древесным березовым углем, разжигали ее, нагнетая в домницу мехами воздух. Когда температура в домнице поднималась градусов до 700, руда начиналась спекаться и плавиться, вытекая по желобу в земляную форму – опоку.

Вот так и получалась крица – лепешка весом в четыре-шесть килограммов, из которой потом в кузнях методом обжига делалось железо.

– Интересно, – сказал я уважительно. – Но сколько можно таким методом железа выплавить – мизер?

– За день такая домница могла произвести до пяти-шести плавок. Так что можете себе представить, как в те времена ценился металл!

Но в средние века наша Устюжна столько выплавляла металла, столько ковала оружия, топоров боевых и плотницких, столько клепала котлов, замков, ключей, сковородок, железных доспехов, столько лила пушек и ядер к ним, что за ней закрепилось название «железное поле России».

Глава 3. Как ремесло город спасало

– И вот почти столько же лет назад, сколько лет нашему славному городу, вторглись на русскую землю несметные орды монголов и татар.

Мечом и огнем прошлись они по нашей земле, кровь, горе страдания на всем их пути… Как ни высоки были стены городов, как ни сильны, ни бесстрашны защитники их, ни что не могло устоять перед несметной дикой ордой хана Батыя.

Но вот встала на их пути Устюжна и не пустила Батыеву конницу в вологодские пределы…

Как вы думаете, что помогло горстке устюжан устоять перед войском Батыя?

– Наверное, устюжане были очень сильными и умелыми воинами, – сказал я.

– А может, у них было какое-нибудь мощное секретное оружие, – предположил Санька.

– Правильно! – Обрадовался дед. – Молодец, внучек. Догадался. Только прежде ремесло, а потом уже оружие спасло город и весь Север от Батыева нашествия. Особое секретное оружие изготовили ремесленники устюжане.

Дед поднялся и достал с полки какую-то странную железную штуковину, с торчащими во все стороны шипами.

– Вот это секретное оружие. Называется оно «устюженским чесноком». Смотрите, это связанные меж собою четыре гвоздя. Они то и образуют «чеснок». Его, как ни кинь, а все равно встанет шипом вверх.

Наделали устюженские кузнецы такого чесноку видимо-невидимо, рассеяли его по дорогам и по лугам. И свалили с ног Батыеву конницу.

Пришлось завоевателям, несолоно хлебавши, поворачивать назад.

И еще не раз мастерство устюжан послужило России. В смутное время в 1609 году устюжане не пропустили через свои пределы войско «тушинского вора» под предводительством пана Косоковского. Он шел с Великого Новгорода с ратью, но их встретили на своих границах устюжане и дали решительный бой. И тогда Косоковский, видя, что хоть и малочисленны устюжане, но бесстрашны в защите своей земли, повернул обратно за подмогой.

Когда он вернулся с новой ратью, то увидел, что город окружен трехкилометровой крепостной стеной с двадцатью боевыми башнями, с глубоким рвом и частоколом. Все эти крепостные сооружения, да еще и с подземным ходом к реке, устюжане построили за три недели.

Устюжане встретили незваных гостей пушечными и пищальными залпами. Это оружие они отлили из того самого кричного железа, добытого в болотах. Сражение было жесточайшее, и враг отступил ни с чем. С тех пор и пошла поговорка: «Устюжна – железная, а люди в ней – каменные».

А в Полтавской битве победу над шведами принесла русским войскам артиллерия. И опять же пушки у Петра-1 были преимущественно устюженские да белозерские из деревни Тырпица.

А вот когда на Урале начали добывать в больших объемах железную руду и плавить железо, упало значение устюженского поля. И тогда по указу Петра первого тридцать лучших устюженских мастеров железных дел вместе с семьями перевезли в Тулу, снискавшую вскоре славу города оружейников.

А потому знаменитый Левша, сумевший подковать английскую блоху, мог быть происхождением устюженский…

Дед Маркел снова взял в руки тяжелую крицу.

– А как же попала эта крица в реку? – Спросил я.

– Ну, это совсем просто. Крицу, думаю, уронили, когда грузили железом баржи да в столицу переплавляли. Самые короткие дороги – реки. Вот так-то, друзья мои. Есть еще вопросы?

– Есть. А как из этой крицы оружие делали? Или хотя бы топоры…

– Ну, ладно, друзья, – поднялся дед, заканчивая разговор. – Придется мне отвести вас в кузницу к моему товарищу. Там-то вы и найдете ответы на свои вопросы…

Глава 4. «Всем ремеслам отец»

В кузнице пахло углем, каленым железом и пригоревшим маслом. Большой и сильный, с ленточкой вкруг головы, с молотком в руке, в кожаном фартуке, кузнец по-хозяйски ходил по свои владениям, раскладывая по местам инструменты, железные заготовки и поковки.

Сколько всего интересного было у него в кузнице!

Большой пневматический молот стоял в углу, готовый с нечеловеческой силой, обминать, обжимать, плющить, вытягивать раскаленный металл.

В центре кузни – наковальня. Она массивная, тяжелая – целых сто килограммов. Она стоит на могучем дубовом пеньке диаметром в метр. Рабочий верх у нее плоский. Он называется наличником. С одной стороны наковальни торчит рог. На нем загибают металл и придают ему нужную форму. С другой стороны наковальни – хвост, в котором два отверстия – круглое и квадратное. В них вставляются нужные инструменты, чаще всего зубила, на которых перерубают металл. И вообще кроме молота, кувалды, клещей, щипцов, зубил, гладилок, правилок у кузнеца множество инструментов…

У стены возвышался горн – сердце кузницы.

Горн – это такой металлический шкаф и стол одновременно, к которому снизу подведен воздуходув. Теперь воздух в горн подается электричеством, а раньше для этого служили меха, которые качал подручный кузнеца.

На этот стол в железном шкафу насыпается каменный и березовый уголь, который горит и разогревает помещенный в уголь металл под воздействием мощного потока воздуха до белого каления…

Вот тут и выхватывает кузнец клещами раскаленную поковку, кладет ее на наковальню, и начинается веселый перестук молотка и молота.

– Чак! – Молоток кузнеца ударяет в поковку ровно в то место, куда должен быть направлен удар молота.

– Бух! – Подручный кузнеца наносит удар по поковке, которая щедро сыплет искрами и на глазах меняет свою форму.

– Чак! Бух! Чак! Бух! – Переговариваются молоток с кувалдой, а на наковальне рождается нечто, похожее на подкову.

Еще несколько минут работы, снова поковка набирает белого каления в горне, и снова звенит на наковальне молоток, потом в дело идет пробойник, которым накалываются в раскаленной мягкой подкове отверстия под будущие гвозди, и вот уже с взрывным шипением и облаком пара подкова окунается в емкость с водой. После купания металл становиться твердым и необычайно крепким. Закаленным!

Вот так в прошлые времена выполнялась, наверное, главная кузнечная работа. Лошадей обували в железо, чтобы сберечь конские копыта на каменистом пути, чтобы в мороз и гололед лошади крепко стояли на ногах…

А что же наша крица?

Кузнец с большим интересом разглядывал нашу находку.

– Знаете, в кричном железе много шлаков и мало углерода. Чтобы крица стала годным для кузнеца металлом, она должна пройти специальную обработку. Сначала надо при большой температуре выжечь шлаки, а потом насытить ее углеродом. А углерод как раз и дает металлу ковкость, способность к обработке и закаливанию, которое делает сталь прочной…

– А как насытить ее углеродом? – Спросил дотошный Санька.

– Раньше железо плавили без доступа воздуха вместе с костями животных или сургучом. Таким способом можно получить сверхпрочную сталь – булат…

Помните, русские богатыри были вооружены мечами и саблями булатными…

А на востоке тамошние кузнецы изобрели дамасскую сталь. Секрет ее состоит в том, что женское железо с низким содержанием углерода спаивали в горне с мужским железом – с богатым содержанием углерода. Потом спаянную из двух начал поковку расковывали в блин, потом снова спаивали с мужским железом, складывали пополам, снова плющили, и снова спаивали и сворачивали, и так до тех пор, пока в металле не получалось слоев до тысячи… – Рассказывал кузнец, разогревая горн с углями. – Такой металл имел на срезе удивительный рисунок. И чем богаче был рисунок, тем крепче была сталь. Говорят, что клинком из дамасской стали можно было разрубить в воздухе шелковый платок…

Так что не зря сказано: кузнец – всем ремеслам отец.

Без кузнеца в прежние времена и деревня не стояла, и город не поднимался.

– В легендах, былинах и преданиях народ наделял кузнецов сверхестественной силой. – Добавил дед Маркел – Кузнец обладал такой силой, что мог потягаться с самим дьяволом. Английский кузнец Галстен поймал дьявола, привязал его цепями к наковальне и бил молотом до тех пор, пока тот не взмолился.

Кузнец отпустил его и наказал, чтобы он не переступал порогов кузниц и тех домов, на дверях которых висит чашей вверх подкова – символ благополучия и достатка.

– А кузнец Вакула? Помните «Вечера на хуторе близь Диканьки» Гоголя? Тот оседлал самого черта и погонял его до самого Петербурга. – Добавил кузнец… – Слава по России идет не только о тульских кузнецах, подковавших английскую блоху. Вот мои друзья Митины из Кириллова выковали яйцо высотою всего в два сантиметра и разместили на нам сто подковок. Представляете, какие гвоздики были у этих подков? И какой инструмент для этой работы потребовался кузнецам?

Пока кузнец с дедом Маркелом рассказывали истории про кузнечное ремесло, руки у них были делом заняты… Из кричного железа да разбитых в порошок старых напильников выковали они ловкий аккуратный топорик, кузнец закалил его в масле, наточил на наждачном круге.

– Это тебе память от наших мастеровитых предков, добывших на болоте руду и выплавивших крицу, – сказал он, подавая деду изделие. – Сносу этому топору не будет. Ему любой сучок не помеха. Даже еловый. Настоящий плотницкий топор! Осталось только насадить на топорище.

Глава 5. «Мужику не в укор, что за поясом топор…»

Дед Маркел так обрадовался новому топору, что, не мешкая, отправился делать к нему топорище. И мы с Санькой за ним. Интересно было посмотреть, как топорище мастерят.

– Лучше всего, – рассказывал дед, – годится на топорище ясень. Это прочное и упругое дерево. А поскольку ясеня у нас может и не быть, сделаем топорище вот из этой сухой березовой плашки.

– А как определить длину и форму топорища?

– Длина и форма зависят от назначения топора.

А у топора множество специальностей. Топоры бывают боевые и ремесленные: бердыши, протазаны, обоюдоострые, плотницкие, лесорубные, колуны, мясницкие… А теперь вот появились походные для туристов.

Поднялись на второй этаж каретника, где у деда был настоящий музей крестьянского быта и плотницкого инструмента. Одних топоров там было штук сорок…

– Вот этот топор у меня ведущий. – Продемонстрировал дед Маркел, сверкнувший сталью первый из собрания. – Видите, – топорище у него длинное и прямое. Это чтобы удар был покрепче, и чтобы я, не сходя с места, мог дотянуться всюду. А это вот – заместитель ведущего. У него топорище короче. Он служит для более чистой обработки бревна. А это помощник заместителя. А это…

Теперь смотрите сюда: это топоры с кривым топорищем для правой и для левой руки. Они служат для отески бревен внутри дома. Этот топор с кривым лезвием, мне его кузнец специально загибал для вырубки чаш. А чаша – это один из способов рубки углов дома. Но об этом, если вам интересно, я расскажу позднее. Этот топор с лезвием, развернутым поперек, служит для вырубки пазов в бревнах. Еще его называют теслом.

А вообще-то плотнику много инструмента для того, чтобы построить дом, не требуется… Топор, шнур с угольком, чтобы отбивать линию, металлическая черта, похожая на два разведенных железных пальца чертой намечают линию вырубки паза в прилегающих друг к другу бревнах, коловорот да двуручный струг для окорки бревен…

– Это незаменимый инструмент для хозяйственных работ в деревне, – пояснил не без гордости дед Маркел. – Видите, какие они острые, ни который не заржавел. Я этот инструмент очень берегу.

А вот знаменитый плотник Нестор, срубивший на Кижах удивительную деревянную церковь Преображения о двадцати двух куполах без единого гвоздя, рассказывают, закинул в Онежское озеро свой топор со словами, что сотворенного этим топором чуда уже никто не повторит…

– Обидно! – Сказал Санька.

– Что, Санька? Топора жалко? – Дед Маркел оставил работу и внимательно посмотрел на моего товарища.

– Обидно, что никто повторить не сможет…

Дед Маркел глубоко вздохнул.

– Ты прав, Санька. Обидно.

…Топорище дед Маркел вытесал всего за полчаса. Он поскреб его кусочком битого стекла, зачистил наждачной бумагой, насадил топор и расклинил его сверху. Топор был готов к работе…

– А ну, угадайте загадку, – дед поиграл в руках топориком.

– Давай, – согласились мы.

– Кланяется, кланяется, придет домой – растянется. Что такое?

Глава 6. На поиски забытых ремесел

– Топор мы сделали, – сказал я разочарованно. – А дальше что?

Мне стало как-то грустно. Такая интересная, осмысленная жизнь начиналась, а теперь положит дед Маркел наш топорик в свою коллекцию, и опять начнется праздная бестолковая жизнь.

– Дальше? – Дед Маркел задумался. – Если по взрослому, то дальше надо бы нам с вами артель собирать да искать подряд на строительство дома. Но прежде надо многим ремеслам научиться. Да и рановато вам в плотники.

– Ну вот, – сказал разочарованно Санька, – всегда так. Как что-то серьезное, так не для нас. А нам уже скоро паспорта выдадут…

– Мне нравиться ваша заинтересованность. И у меня, кажется, есть предложение. – Сказал дед Маркел и выдержал большую паузу. Мы ждали с интересом: что такого может предложить дед Маркел, чтобы наполнить нашу жизнь смыслом и приключениями.

– Однажды мне попался в руки любопытный дореволюционный документ – что-то вроде государственного реестра, в котором говорилось, что в нашей губернии было зарегистрировано 200 тысяч ремесленников.

Маркел замолчал, поглядывая на нас испытующе. Мы тоже молчали, не понимая, куда же он клонит.

– Ну и что? Двести так двести, – Санька недоуменно развел руками.

– А дело в том, что на эти 200 тысяч кустарей-ремесленников было зарегистрировано три тысячи самых разнообразных ремесел! Думайте.

– Три тысячи? – Я попытался представить такое количество ремесел. В голове возникли образы последних встреч и событий, и я в своей голове смог бы наскрести какой-нибудь жалкий десяток старинных занятий. А три тысячи представились мне огромным ледяным айсбергом, рядом с которым мои познания казались жалким спичечным коробком.

Я посмотрел на Саньку. На лице его видна мучительная работа.

– Не может быть! – Воскликнул он. – У меня что-то в голове не укладывается, что можно делать в деревне, чтобы столько ремесел придумать…

– Вот и я, ребята, усомнился в этой цифре. – Поддержал наши сомнения дед Маркел. – Ремесел, я полагаю, было много. Но три тысячи, действительно, – представить трудно! Немедля засел я за стол, и стал считать ремесла, которые знал или о которых хотя бы слышал…

Я с трудом смог насчитать около пятидесяти сельских специальностей, и то этот список был внушительным, хотя до трех тысяч было далеко.

Я решил сознательно собирать все, что встречается мне в жизни, в книгах, рассказах стариков о крестьянских ремеслах, делая записи в свой дневник…

И скоро понял, как многого я не знал… Деревенская жизнь и история, ребята, стали для меня открываться новыми глубинными сторонами, о которых я даже не подозревал. Я только начал собирать эти сведения, но уже сообразил, что цифра, которая попалась мне в старинных бумагах, вполне может быть реальной…

– Здорово! Наверное, это очень интересное занятие отыскивать забытые ремесла. – Сказал я, почему-то волнуясь.

– Заниматься поисками утраченного? Только есть ли в этом смысл? Ведь мы – цивилизованные люди, мы живем в век информатизации и компьютеризации… – Засомневался продвинутый Санька.

– Думаю, смыл есть. – Твердо ответил дед. – Однажды я возвращался с одним немецким товарищем из Голландии в Германию на его автомобиле. Сказочные дороги, обустроенный мир, ничего не скажешь. Но вот мы увидели среди потока машин человека, который голосовал на обочине.

Мой товарищ остановил машину, и они стали о чем-то говорить по-немецки. Потом мой товарищ развел руками и поехал дальше.

Я спросил его, что случилось на дороге, почему голосовал этот человек.

Оказалось, что у его автомобиля спустило колесо, и он спрашивал у проезжающих отвертку, чтобы поменять колесо. Но ни у кого не было отвертки.

– Так ведь с помощью отвертки нельзя поменять колесо. – Возмутился я, прервав рассказ деда. – Об этом знает каждый ребенок. Колеса меняют с помощью ключа баллонника.

– В нашем случае немцы этого не знали, – развел руками дед.

– И что станет делать тот человек на обочине? – Спросил Санька.

– Ничего. Он вызовет службу спасения.

– Все правильно. – Сказал уверенный Санька. – Каждый должен заниматься своим делом.

– Но это ж беда! – Возмутился я. – А если случиться что-нибудь серьезное? Что они будут делать в своей обустроенной Германии. А если спасатели не приедут?

– Вот и я об этом. – Поддержал меня дед. – Посреди цивилизованной, механизированной, специализированной, автоматизированной, компьютеризированной Европы пропадает человек, потому, что он передоверился цивилизации и не знает, как менять у автомобиля колесо.

Санька не возражал, о чем-то напряженно думая.

– Вот и я все чаще прихожу к мысли, что русская деревня, иногда воспринимаемая нами, как отсталая, безграмотная, сермяжная, явила миру великолепнейший образец универсальности, которая, несмотря на все потрясения, тяготы, выпавшие на ее долю, помогали ей преодолевать самые тяжкие испытания. И это еще не все.

Я думаю, что универсальность нашей деревни является бесценным наследием, которое позволило вчерашним полуграмотным крестьянам стать учеными с мировыми именами, гениальными конструкторами, военачальниками, разгромившими самую отлаженную и агрессивную военную машину фашисткой Германии. Сергей Ильюшин, легендарный авиаконструктор ушел из деревни в лаптях, чтобы копать канавы на строительство аэродрома под Санкт-Петербургом. У него было всего четыре класса церковно-приходской школы. А уже через двадцать лет он стал в один ряд с выдающимися авиаконструкторами мира, а скоро превзошел их… Думаю, что это наследие еще послужит нам.

– Мы поняли, дед! – Вскликнул Санька. – Лично я не хочу быть продолжением телевизионного пульта.

– Верно, Санька. – Поддержал я его. – Мне хочется и знать и уметь все, что знали и могли наши предки.

– Так вот. Если вам все это интересно, то я предлагаю отправиться на поиски забытых ремесел, – весело сказал дед Маркел. – А все, что мы отыщем, занесем в книжку, зарисуем и сохраним для потомков.

– Я предоставляю со своей стороны для нужд экспедиции свой испытанный автомобиль «Жигули» шестой модели, свой опыт и знания, коллекцию старины и инструментов, записи вот в этой тетради, книги и если потребуется Интернет, – добавил дед Маркел.

Мне это предложение показалось чрезвычайно занятным. Видимо и Санька думал так же, потому что мы дружно крикнули «Ура!»

– Но этого мало, – остановил нас дед Маркел. – Нужно еще разработать методику поиска.

– Я предлагаю, – заторопился Санька, – взять карту, определить территории, на которых бытовали какие-либо ремесла и наметить маршрут поиска. Сесть и поехать.

– А я, думаю, – возразил я Саньке, – нужно проводить исследования по темам. Например, все, что связано с землей и земледелием… Или с водой…

– А я считаю, – подхватил дед Маркел, – что нужно объединить оба предложения… А пока спать – утро вечера мудренее.