Текст книги "Спаситель демократии"

5

Кузькин очнулся, когда стало тяжело дышать. Он понял, что сидит в кресле, что привязан к нему по рукам, по ногам и по груди… Кто-то с перегарным дыханием стоял сзади и шарил ручищами во внутренних карманах куртки, давя на грудную клетку.

Оперативники редко попадают под пули. Но на всякий случай надо беречь грудь, где сердце, артерии и аорты… Вместо бронежилета у Льва Львовича были две плоские фляжки с коньяком. Обе из нержавейки – одна в правый карман, а другая – в левый.

Перегарный мужик достал фляги и на этом окончил обыск. Ни пистолета не нашел, ни отмычек, ни удостоверения Службы особого назначения… И на том – спасибо!

Валера сел напротив и решил провести допрос по всей форме. Но вначале открутил крышечки и понюхал содержимое емкостей. Однозначно – коньяк!.. Но это на запах. Для точного определения надо пробовать.

В шкафчике нашлись три чашки. Значит, что одна запасная.

Сторож налил по фронтовой норме и подвинул сосуд к Кузькину – пусть первым выпьет! А вдруг здесь отрава метиловая.

Лев добродушно улыбнулся и пошевелил пальцами правой руки. Это был намек на то, что очень неудобно пить, когда запястья примотаны к подлокотникам кресла… Валера намек понял! Он подошел, развязал у Кузькина правую руку и подвинул поближе кресло.

Охранник сел и опытным глазом глянул на плоские блестящие фляжки: «В каждой – меньше бутылки. Около четырехсот граммов. А значит в двух – восемьсот!.. Если этот парень на машине приехал, то значит он за рулем. И ему больше трехсот наливать нельзя… Ему триста, а остальное придется мне… Надо бы хоть какую закуску».

Взгляд у Валеры наткнулся на три конфетки под названием «Му-му». Порядок!.. Он подкинул закуску под левую руку Кузькина. А ручка-то привязана!.. Пленник опять улыбнулся, и опять пошевелил пальцами. И снова сторож все понял без слов. Он встал и отвязал вторую конечность… Даже примотанный к креслу, Лев чувствовал пистолет под левым нижним ребром. Вот теперь он король положения, поскольку руки у него развязаны! Он в любой момент может вытащить ствол и отомстить за удар лопатой… Но сначала надо расслабиться и провести разведку.

И Валера не был настроен на конфронтацию. Раз образовалась компания, то надо друг друга уважать… После первой они поговорили о футболе, после второй – о женском поле, после очередной познакомились и почти побратались.

– Вот ты, Лев, ты – нормальный парень. Нет, ты – отличный мужик, поскольку сам принес… А другие приходят, и я им должен шампанское покупать.

– Пижоны! Это кто такие?

– Сам хозяин этой дачи и двое его корешков. Приехали, блин, на черном джипе «Гранд Чероки»…

– Ты, Валера, номер запомнил?

– Да плевал я на их номера!.. Мне обидно, что я им за свои деньги шампанское купил. Эту кислятину полусладкую… И, главное, что они меня не просили. Как-то само в голове сложилось, что я должен купить бутыль и им принести.

– Мистика! Просто тихий ужас.

– Точно, Лев – чертовщина!.. А дальше, так еще хуже. Принес я, потом ушел, и вдруг меня тянет вернуться и разбить им стекло. Вернулся! Взял это шампанское и запустил в окно!

– Ну, ты, Валерка – крутой! Отстоял свою честь!.. А Бублик в это время сидел за компьютером?:

– Точно, Лев! Он открыл черный кейс, а там экран и клавиши… Давай я тебя всего развяжу. И ты не обижайся, что я тебя лопатой огрел. Тогда я думал – ты вор, а сейчас я тебя уважаю… А ты меня уважаешь?

Через час Кузькин позвонил в Москву и сообщил, что по оперативной необходимости ночевать остается в поселке «Бархатная роща», в сторожке у хромого Валеры, у местного охранника…

6

В Москве уже такого нет. В столице прогресс загнал все пиво в бутылки, и оно потеряло живость.

А в Ветлуге еще сохранились пивные ларьки, где кружки с янтарной жидкостью, а над ними шапка белой пены… И коллектив вокруг этих заведений особый. Тут за столиками не люмпены, а разночинцы – от слесаря до инженера, от студента до аспиранта, от артиста до скандалиста.

Бомжи здесь тоже есть, но они кучкуются далеко за ларьком, там, где гора пустых ящиков. Их добыча – водочные бутылки и недопитое пиво…

Еще утром Егор Лубяко подогнал и оставил в ста метрах от пивной палатки красный Жигуль – простенькую пятерку с неизвестной никому биографией. Не машина, а бомж!

Потом пришлось провести очень сложную операцию – два часа Егор Петрович катал по городу Бублика. Изобретателя могли искать, но за тонированными стеклами джипа его не разглядеть… Они ездили по всем магазинам Ветлуги, подбирая беглецу одежду. И не один комплект, а на все случаи жизни.

По завершении шопинга подкатили к роще, что за тем самым пивным ларьком… Лубяко ушел, а через пять минут вернулся с бомжем, который отдаленно напоминал гения Бублика. Ростом, прической и легкой небритостью.

Изобретатель, сидевший в «Гранд Чероки» слышал, как Егор, стоя у машины, сулил бомжу золотые горы:

– Будешь кататься, как сыр в масле. Будешь жить, брат, на широкую ногу – как кум королю!.. Но все надо делать секретно. Если у тебя язык без костей, то пиши – пропало!

– Это я могу. Я молчу, как могила… Я молодой был, так от жены гулял сразу с тремя. А она, дура, ни сном и не духом… Я умею тайну хранить.

– Нормально!.. Но больше от жены не гуляй.

– Так теперь я и не могу. Всякая возможность отпала.

– Отлично… Тогда, брат, переодевайся, иди к той красной пятерке, садись за руль и – вперед к новой жизни!.. И не забудь черный кейс. В нем твое счастье.

Лубяко заглянул в джип – Бублик сидел во всем новом, а его одежда аккуратно складирована на заднем сидении. Вот трусы, носки, брюки и все остальное, включая ключи от квартиры, паспорт в грубом бумажнике и несгораемый жетон сотрудника фирмы «Волна».

Сквозь тонированные стекла Бублик видел, как бомж вразвалочку побежал к красным Жигулям пятой модели… Совсем недавно этот бродяга был для Бориса Трофимовича пустым местом. А сейчас бывший оборванец стал близким и родным. Он бежал в его любимой куртке, в его рубашке и брюках… В его трусах, наконец!

Человек с черным кейсом и с паспортом Бориса Бублика сел в пятерку, завел двигатель и начал набирать скорость. Впереди оживленный перекресток… Борис перевел взгляд на Лубяко. Тот стоял с сотовым телефоном. Номер был набран, и оставалось нажать лишь одну кнопку.

Он нажал… Через три секунды красная машина подпрыгнула и взорвалась кучей искр. Потом осела и превратилась в столб огня – не зря Егор Лубяко заправил бак под завязку…

7

Начальство ушло. Сотрудники отдела со странным названием «Новый Афон» потоптались и разбрелись по рабочим местам. Хилькевич остался один в своем закутке. На него никто не смотрел, кроме конопатой девицы, сидевшей за соседним столом.

Вадим наклонился над бумагами, но левым виском он чувствовал ее взгляд. И от этого кровь чуть разогрелась, прилила к лицу, и он покраснел.

Вообще-то Хилькевич не был специалистом по общению с женским полом. Ему было уже за тридцать, а он был холост… Нет, когда-то он был женат, но это было давно – на первом курсе института… На брачную ночь они с невестой заперлись в спортивном зале. А потом целый семестр жили рядышком – она на втором этаже общежития, а он на пятом… После сессии оказалось, что его Люся – попрыгунья! Она спокойно перескочила к аспиранту, у которого была отдельная комната. А в начале второго курса убежала к доценту кафедры…

Конопатая соседка просто прожигала его взглядом. У Вадима даже висок начал дымиться… Он повернулся в ее сторону, их взгляды встретились, и это было сигналом к сближению.

Она встала, и начала медленно приближаться очень многообещающей походкой.

– Вас, кажется, Вадимом зовут? Красивое имя… А я – Василиса.

– Замечательно! Это у вас красивое имя. Просто какая-то Василиса Прекрасная!

– Ой, не льстите мне, Вадик! Я знаю, что у меня лицо далекое от стандартов.

– Это вы про веснушки? Они такие милые! Это ваше украшение. Это бриллианты и жемчужины.

– Если честно, то я и сама это знаю… Смотришь в зеркало – полная уродина. А подольше приглядишься и замечаешь внутреннюю красоту… Мне Боря Бублик говорил, что я неотразима.

– А вы, Василиса, были с ним знакомы?

– Естественно! Он же пять лет за вашим столом сидел. А в последнее время его все считали моим женихом. И все ошибались!.. Нет, основания для этого были, но предложения он мне не делал. А два дня назад и вовсе позорно бежал в Америку.

– Почему в Америку?

– А куда же еще?

Хилькевич сразу понял, что попал в точку. Если болтун – находка для шпиона, то вот такая трепливая девица это две находки. Это три находки!.. Но уж очень она настырная, эта Василиса. Один жених сбежал, и она быстренько готовит замену. Очень шустрая девица… А веснушки у нее действительно миленькие.

– У меня к вам просьба, Василиса. Я в вашей Ветлуге никого не знаю. Расскажите мне обо всем… Вы что вечером делаете?

– Я свободна… А куда мы пойдем?

– Куда хотите, Василиса! Я весь в вашей власти.

– Я слышала, Вадик, что вас в нашей общаге поселили? Там слишком глаз много. Начнутся всякие пересуды. Припишут нам то, что мы пока и не делали…

– А если в ресторан?

– Он у нас один. И там невозможно общаться – одни пьяные рожи и музыка во все уши грохочет… Если ко мне, то я с мамой живу. Если по улице гулять, то мы уже не подростки… Есть у меня ключ от квартиры Бублика. Раз он сбежал в Америку, то мы вполне можем воспользоваться… Вы не против, Вадим?

– С вами, Василиса, я хоть на край света.

8

Муромцев всех своих сыщиков перевел в Ветлугу. От Москвы до этого города на Оке полтора часа. И это если на Мерседесе и без пробок. А так – два и больше…

Паша был здесь единственным официальным лицом, и потому поселился в пустующем кабинете заместителя начальника УВД… Кузькин косил под туриста и снял квартирку в центре города… Хилькевич получил комнату в общежитии фирмы «Волна»… Ирина Багрова приехала под видом журналистки и поселилась в лучшей гостинице. В одной из двух, что были в городе.

Официально дело по розыску гражданина Бублика Б.Т. не заводилось. Мужик прогулял на работе два дня – так и что? При чем тут милиция или другие органы? Что его теперь с легавыми искать?.. Но Муромцев искал, и все понимали – человек подневольный! Раз ищет, значит, начальство приказало…

Подмосковная Ветлуга – город большой. Даже больше, чем его тезка, который разместился в лесах за Нижним Новгородом.

Помещение УВД на первом этаже напоминало американские боевики – огромный зал с множеством столов, сейфов, компьютеров. И сплошной гул голосов. Кто-то проводит допрос, кто-то по телефону доругивается с женой, кто-то просматривает запись со скрытой камеры, где объект матерится, как сивый мерин.

Здесь же и две девушки в погонах – что-то вроде местного секретариата. Они отвечают на все районные звонки по «02». Они размножают сводки происшествий, рассылают задания на посты… По опыту Муромцев знал, что искать надо здесь, где перекресток всей информации. А еще он знал, какими глазами надо смотреть на девушек, чтоб те прониклись к нему всей своей душой.

Катя и Валентина прониклись сразу. Они старательно искали информацию для симпатичного Паши из Москвы, но все случилось само собой. Позвонил следователь, который выезжал на взрыв машины… У обгоревшего трупа сохранился паспорт на имя Бублика. И жетон фирмы «Волна» с личным номером…

Машина уже давно догорела, но зеваки не расходились. Это в Москве автомобили взрываются каждый день, а в тихой Ветлуге мафии или совсем нет, или мало – кот наплакал! Потому и интересно. А вдруг это заказное убийство?..

Паша за свою оперативную жизнь видел десятки таких сгоревших машин. И столько же сгоревших трупов с гадким ароматом бензина и шашлыка.

Его интересовали возможные свидетели и кейс.

И с тем, и с другим было плохо… При взрыве ноутбук раскрылся и прогорел капитально – ни клавиатуры, ни экрана с жидкими кристаллами. Лишь скелеты дисководов и объедки микросхем… Хорошо, если команда Сидорова определит, что это тот самый кейс. Вот тогда можно и дело закрывать… Нет прибора – нет и проблемы!

Паша попытался поговорить с зеваками… Свидетелей среди них не было. Все прибежали смотреть на пожар. Захватывающее зрелище! Горит и корчится машина вместе со всем содержимым, а ты стоишь рядом и переживаешь…. Но в глубине души радуешься тому, что у тебя самого все в порядке.

Из возможных свидетелей остался один – в тридцати метрах на пригорке сидел бомж с банкой пива. Он все время сидел неподвижно и одним этим напоминал мудреца. Или сфинкса египетского…

Паша знал, что эта публика принимает алкоголь с самого утра. И что это за свидетель, если в мутных глазах крокодильчики плавают?

Бомжу было около сорока. Он сидел не на земле, а на бетонном блоке… Когда Муромцев приблизился, «сфинкс» впервые зашевелился. Он подвинулся, освобождая Паше место.

– Садись, коллега.

– В каком это смысле?

– Ведь ты же мент?

– Не совсем, но около того. Короче – есть у меня вопросы по этому делу… А вы имеете отношение к МВД?

– Имел, но давно. Почти сразу не сошелся с начальством по нормам потребления. Все они пили нормально, а я в два раза больше… Тебя, брат, как зовут?

– Павлом.

– А я – Михаил… Так вот, Паша, уволили меня без выходного пособия. Вчистую!.. Пять лет назад жена меня предала.

– Изменила?

– Вздор! По этой части мне равных не было. Тут в другом дело – жаба ее замучила. Стала укорять, что я не крутой, что денег домой не приношу. Обиделся я и ушел – теперь вот свободный человек… Ты, Паша, задавай свои вопросы. Или давай – я сразу буду отвечать… Сгоревшую красную пятерку я видел за минуту до взрыва. Она стояла в ста метрах от пивной точки. А чуть подальше, у рощи – черный джип. А заметил я их потому, что увидел, как незнакомый мужик уводит Чижика.

– Кто такой Чижик?

– Это, Паша, наш парень. Пухлый такой, небритый, пьяный… Мужика видел со спины и не узнаю. Номер джипа со ста пятидесяти метров не рассмотрел… Потом я отвлекся, а когда глянул, то красная пятерка пошла к перекрестку, и там взрыв. Тут же снялся и уехал в другую сторону джип… Все, Паша! Версии строй сам.

– А где Чижик?

– Он не вернулся… Чиж – птица вольная! Мог и улететь куда-нибудь. Но моя интуиция говорит, что он сгорел за рулем этой пятерки… Я, когда начинал, то хорошим опером был. Даже отличным!

9

Вадиму Хилькевичу казалось, что все вокруг смотрят именно на них, что все вокруг знают, зачем они едут в пустую квартиру пропавшего Бублика… А зачем они туда едут? Вадик хотел просто поговорить с Василисой, разведать обстановку на фирме. Но, глядя на девушку, он начал понимать, что у нее другое на уме…

Служебный автобус вывез их в центр Ветлуги… В город ехало не так много народа. Большинство сотрудников фирмы «Волна» варились в собственном соку. Они жили здесь же на окраине, в научном городке из девяти домов, школы, магазина и клуба.

А Бублик был из местных, из ветлугинских. Его квартира находилась в центре города, на улице Мышкина дом семь дробь три. В трехэтажке из красного кирпича… Вадик с трудом открыл тяжелую дверь подъезда, пропустил вперед спутницу и сам нырнул в мрачное нутро дома.

Лестницу освещала слабенькая тусклая лампочка. Она чуть шаталась, и по стенам двигались даже не тени, а невнятные привидения… Вполне естественно, что испуганная Василиса тесно прижалась к Хилькевичу и обняла его… Оттого, что он прочувствовал близость женского тела, ему стало приятно. Внутри все взволновалось и забурлило. Обстановка обещала дальнейшие радости.

И Вадик с ужасом понял, что предает Ирочку Багрову.

Сразу стало тревожно и тоскливо. У него появилась острая злость на себя самого…

Какая-то часть его сознания орала, что нельзя любить двух сразу! Что так не было ни разу! Что, если он считает своей невестой Ирину, то не имеет право вот так обниматься в подъезде с другой… А если и может это делать, то в самом крайнем случае – исключительно в ходе оперативной комбинации. Только в целях выведывания секретов и вербовки объекта…

Василиса и не подозревала, что Вадик собирается ее вербовать, то есть – склонять ее к сотрудничеству… На третьем этаже было совсем мрачно. Она нащупала ключи, передала ему все сумки и, пользуясь темнотой и свободой, прижала Хилькевича к двери и попыталась поцеловать. Но промахнулась! Ее губы лишь скользнули по его подбородку и уткнулись в небритую шею.

Второй попытки она делать не стала, а занялась дверью. Потом они вошли в квартиру, и Василиса привычным движением зажгла свет… Вадим вообще заметил, что все здесь было для нее не просто знакомым, а родным, домашним.

– Василиса, а вы здесь часто бывали?

– Это нескромный вопрос… Раз у меня есть ключ, то не надо думать, что я жила здесь. Так, иногда заходила в гости… Боря Бублик был хороший человек, но очень странный. Весь в науке. Иногда про свои формулы он вспоминал в самый неподходящий момент.

– Вы уверены, что он не вернется?

– Не бойтесь, Вадик. Я уверена, что он уехал в Америку. А оттуда не возвращаются… В последние недели он все время твердил, что скоро станет сказочно богат. Это где он достанет денег? Здесь в Ветлуге?

– А может быть у него новые друзья появились? Которые оттуда, из-за океана?

– Друзья у него действительно появились, но местные. Мне Боря показывал фото, где они втроем… Один из них – известная в городе личность. А Бублик назвал его своей «дойной коровой».

– Как фамилия этой коровы?

– Потом скажу… Вы что, Вадик, за этим сюда пришли? Возьмите свечи на комоде, откройте вино, протрите фужеры. А я пойду пока в душ…

Она ускакала, а Хилькевичу моментально стало жарко. Сначала он рывком развязал галстук, а потом решительно снял пиджак.

Вадим осмотрелся… Это была двухкомнатная квартира в доме старинной постройки. Еще из царских времен… Огромная гостиная и большая спальня.

По фотографиям на стенах было видно, что это фамильное гнездо Бубликов. Наверняка комод и буфет были куплены каким-нибудь прапрадедом – купцом первой гильдии.

Вероятно, и ванна здесь была не как стандартная коробочка. Дверь туда была приоткрыта, но Вадим не решился заглянуть. Он только слышал, как там струится вода, а Василиса напевает что-то цыганское.

Хилькевич вскрыл вино, разложил конфеты, зажег свечи. Стало уютно и романтично… Она вышла не в джинсах, не в белом свитере, а в каком-то легком и ярком восточном халате. Вид был домашний и, одновременно, торжественный.

– Давайте выпьем, Вадим, и сразу перейдем на «ты». Без всяких брудершафтов.

– Согласен, Василиса… А за что пьем?

– За приятную встречу. За дружбу и любовь.

Красное сухое вино пили медленно, глядя друг другу в глаза. Но даже в этот момент Вадик подумал о Ирине Багровой… Пока он ей не изменял, но у этой Василисы такой напор, что невозможно сопротивляться. Надо только успеть узнать о связях Бублика.

– Я все удивляюсь, Василиса, какое у тебя красивое и необычное имя.

– А у меня все красивое и все необычное.

– А сокращенные, ласковые варианты есть?

– В школе меня звали Васькой, а дома Лизой или Лисой.

– Ты говорила, Лизонька, что узнала нового друга Бублика. Того, который его дойная корова.

– Тебе нужно его имя? Я скажу, но в спальне… Пойдем, если не боишься.

И он пошел! А что было делать? Его служба и опасна, и трудна…

Она повернула его спиной к кровати, толкнула на матрац и запрыгнула сверху, как конопатая пантера.

Вадим понял, что для деловых разговоров у него не больше десяти секунд.

– Лизонька, ты обещала про дойную корову.

– Ох, Вадик, какой ты настырный! Непременно своего добьешься. И такой шустрый. За один день совратил бедную девушку.

– Лиза, ты про корову обещала.

– Опять ты про это! На фото вместе с Борисом был Владимир Афонин. Сейчас его личность на каждом заборе. Это наш кандидат.

– В каком смысле?.. Я, Лизонька, только утром из Москвы приехал. Я не вник в ваши дела.

– Я вижу… Через неделю в Ветлуге выборы мэра. И этот Афонин один из кандидатов. Наверняка он дал Борису деньги, и тот уехал в Америку… А теперь давай помолчим. Я не люблю при этом разговаривать…

10

Ирине сделали удостоверение от газеты «МК». Это было и хорошо и плохо… Хорошо тем, что издание популярное и его сотрудникам открываются все двери. А плохо из-за доступности телефонов редакции. Один звонок в Москву – и вам скажут, что не направляли в Ветлугу журналистку Багрову. Скажут, что вообще не знают такой!

Номер в гостинице ей бронировал сам генерал Сидоров. Получалась такая версия, что журналистка приехала писать об успехах фирмы «Волна»… Уже в первые часы после заселения Ирине в подробностях пересказали историю отеля «Салют». Он строился как женский пансион – что-то вроде института благородных девиц. Тогда он назывался просто, но на французский манер – «Версаль».

Так вот, уже через год пансион приобрел пикантную славу – сплетничали, что некоторые воспитанницы регулярно принимают у себя мужчин. Эти слухи тянулись три года, а перед первой войной с немцами возник скандал на всю Ветлугу. Из Москвы приехали полицейские чины, допросили девиц, распустили их по домам, а руководство «Версаля» увезли в столицу… Суда так и не случилось, но кто-то из шутников ко входу в благородный пансион привесил два красных фонаря.

После этой информации пребывание в тихой Ветлуге и, тем более, проживание в бывшем «Версале» становилось для Ирины делом любопытным и веселым… В наше время никто не знает своих корней до седьмого колена. А именно из глубокого прошлого растут наши таланты и бегут все наши тараканы.

Багрова получила отдельный номер, но с удобствами в конце коридора. Узкая и длинная комната размером чуть больше чем два на четыре. Вероятно, что именно в таких кельях жили когда-то воспитанницы пансиона.

В Москве конкретных заданий Ирина не получила. Она собиралась завтра утром встретиться с Муромцевым и сообщить, что ей нужны ценные указания от руководства. Но неожиданно в пять вечера позвонил сам Павел. Он узнал номер ее кельи и уже через пять минут был на третьем этаже лучшего отеля Ветлуги.

– Тут, Багрова, события развиваются так стремительно, что без тебя никак не успеть.

– Я, Паша, постараюсь.

– Постарайся… Я сегодня выезжал на труп. Клиент так обгорел в машине, что опознать невозможно. Но документы сохранились. Вот попробуй, Ирина, угадай с трех раз – на чье имя паспорт?

– Борис Бублик!.. А кейс при нем?

– И кейс есть, но весь сгорел, прямо в лепешку… Я чуть разведал, и полагаю, что в машине был не совсем Бублик. Подменили парня прямо, как в мыльной опере… Вот тебе, Ирочка ключи с трупа, сходи на улицу Мышкина семь дробь три и проверь квартиру.

– Это все?

– Нет… Завтра будем проводить срочную генетическую экспертизу. Нужно хоть что-нибудь от настоящего Бублика. Поищи, Ирина, не побрезгуй… Может быть, волосы с подушки. Мне сказали, что этот тип был нормальным ученым – нестриженый и лохматый, как Эйнштейн.

– Сделаю, Паша… Это все?

– Нет. Вот тебе пригласительный в соседний кинотеатр. Через сорок минут там начнутся предвыборные дебаты. Встречаются все три кандидата в мэры… Мне интуиция подсказывает, что все это связано – Бублик, кейс и политика! Ты, Ирина, разведай обстановку. А в квартиру пойдешь, когда стемнеет. Нам нельзя там светиться – мы же без ордера.

Вокруг кинотеатра бурлила местная общественность – три группы старушек по двадцать человек. У всех похожие плакатики, призывающие голосовать за своего кандидата. Справа группа поддержки Афонина, слева – Твердохлебова, а по центру – Инюшева.

В фойе все зрители регистрировались, предъявляя паспорта. Не успела Ирина отойти от стола, как к ней подскочил шустрый парень во всем джинсовом.

– Вы сама Багрова. А я вас искал… Я – Феликс Скулов, редактор «Вечерней Ветлуги». Мы по пятницам выходим. Три полосы рекламных и немножко о местных новостях… А вам я завидую. Вы в газете, которая агитатор и трибун!

– Да, мы такие.

– Очень хотелось бы, Ирина, напечататься в «МК».

– Это можно… Но пока, Феликс, просветите в местных хитростях. Кто есть кто в Ветлуге? Что за политика вокруг выборов?

– Задачу понял. Сейчас все сделаем… Только пойдемте на балкон. Там пусто. Туда только прессу пускают.

Ирина вырвалась из кинотеатра только через три часа. То, что она услышала со сцены, напоминало балаган и словоблудие. Все кандидаты обещали одно и то же – повышать зарплаты, строить дороги, сажать воров, лучше лечить и учить… Одним словом: «Земля крестьянам, фабрики рабочим, мир народам»!

Феликс бросился провожать Багрову… Его можно понять! Кому не хочется работать в самой популярной газете? И все возможно. Только не надо быть не надо быть лежачим камнем, под который ничего не течет! Надо цепляться за нужных людей, как репейник… В том числе, и за эту журналистку.

Он догнал Ирину на улице у поворота на улицу Мышкина, где в доме семь дробь три была пустая квартира изобретателя Бублика. А в квартире кровать, а на ней подушка с волосками для генетической экспертизы… Багрова должна была отвязаться от этого прилипалы. Но и нельзя отшить его резко и грубо. Придется играть в приятное свидание. Немножко кокетства, игривости, намеков… Но она переиграла и доигралась!

Совсем незаметно они попали в старый городской парк, куда пока не дошла еще лампочка Ильича… Феликс сначала чуть прикоснулся ладонью к ее спине, потом обнял за талию, затем крепко прижал к себе.

Это было слишком! Ирина увернулась, остановилась и отступила на шаг назад, ощутив за спиной толстый ствол столетней липы… Пора сказать этому мальчику, что он не на ту напал. Пусть губки не раскатывает… Но очевидно, что она слишком долго подбирала формулировки. Феликс понял ее молчание, как знак согласия. Он ринулся в атаку!

Багрова оттолкнула нахала… Интуитивно она помнила, что за непрошеный поцелуй можно парня ударить по лицу. Она только перепутала пощечину и боксерский удар в челюсть. А рука у нее была тяжелая!

Журналист Скулов рухнул на осеннюю травку и даже не ойкнул… На ощупь в полной темноте пришлось искать пульс, тормошить и приводить Феликса в чувство. Это удалось лишь частично.

– Где я?

– В парке.

– Что со мной было?

– Нокаут… Ты посиди здесь у липы. Отдохнешь и домой. А завтра зайди ко мне в гостиницу. Ты, Феликс, очень мне нужен. У меня мало знакомых в Ветлуге. Вообще никого нет. Ты у меня первый… Понял меня?

– Понял… Мне приятно быть первым… А вы кто такая?

Пришлось прислонить парня к дереву и оставить его до лучших времен… Ирина шла туда, где светились уличные фонари. Шла и ругала себя за несдержанность. Но у нее были причины для такого поведения. В последние месяцы она пыталась решить свою личную жизнь. Ее отношения с Вадиком Хилькевичем стали романтичными, нежными и почти любовными. Она думала только о нем, и вдруг этот хмырь лезет целоваться! Рука сама сжалась в кулак… А рука у нее тяжелая!

Багрова на всякий случай проверилась и свернула на более темную улицу Мышкина… Вот он дом семь дробь три.

На всякий случай она посмотрела на третий этаж, где располагалась квартира Бублика – по фасаду было четыре окна, и все они светились.

Ирина обошла дом… С тыльной стороны было тоже четыре окна. И все они тоже светились!

Первый вывод, что соседи изобретателя дома. Но это пустяк, по сравнению со вторым выводом – дома сам исчезнувший Борис Трофимович… Возможно, что временно забежал. За носками или зубной щеткой…

Багрова нырнула в подъезд и, нащупывая в полумраке ступеньки, поднялась на третий этаж… Ключ подошел сразу! Замок щелкнул, но она не решилась сразу открыть дверь. Сначала она подготовила к бою пистолетик «Вальтер», которым ее наградили три года назад. Эта штука полезней, чем Почетная грамота. «Макаров» – грубый ствол, он не для женской руки…

За дверью были слышны звуки. Непременно – там Бублик! Все считают, что он сгорел в машине, а этот изобретатель спокойно вывозит свои вещички.

Ирина осторожно открыла дверь и легко вплыла в пространство квартиры… В коридоре было светло и пусто.

Она продвигалась вдоль стеночек, одновременно поворачивая голову и руку с «Вальтером»… В ванной пусто, но мокро и душно… В огромной гостиной были следы недавнего банкета на двоих: горка конфет, горящие свечи, бутылка и бокалы с красным вином.

Была приоткрыта дверь в еще одну комнату. Там тоже был свет, но не такой яркий – на уровне бра или настольной лампы.

Ирина подошла поближе – явственно слышался скрип кровати и невнятное курлыканье… Неважно, кто там, но надо брать их обоих!

Решено – она ворвется в спальню с криком «Руки вверх! Лежать лицом вниз! Работает ОМОН»… Это самый верный способ! Главное – ошеломить противника… Ошеломить – оставить без шлема, без защиты.

Багрова приблизилась и левой рукой приоткрыла дверь. Теперь она видела, что мужчина в брюках и рубашке лежит на широкой кровати, а сверху на него залезла фигурка в восточном халатике. Так вот эта гейша прыгает на мужике, как мартышка на груде бананов.

Чтоб направить «Вальтер» в голову лежащего, Ирина сделала два шага в сторону… Вдруг она поняла, что знает этого мужчину… Нет, не так! До этой минуты ей только казалось, что она его хорошо знает.

Багрова спрятала пистолет, дрожащей рукой вытащила мобильник и нажала нужную кнопку. Она начала говорить громко. Так громко, чтоб ошеломить тех, кто на кровати:

– Это ты, Муромцев?.. Ты просил волосы Бублика? Я не смогу их найти. Это не квартира, а бордель. Все волосы перепутались… Ты представляешь – сейчас на подушке Бублика лежит голова Хилькевича и еще какой-то конопатой дуры.

Паша оценил, как хорошо работает в Ветлуге мобильная связь… Сквозь бормотание Багровой он услышал женский вопль: «Сама дура»!.. А потом знакомый мужской голос: «Ты ошиблась, Иришка. Мы тут просто разговаривали»…