Текст книги "Ставка на удачу"

Таня Рузова слышала разговор только краем уха. Она смотрела на темные улочки родного Рощинска и думала о надеждах, о любви и предательстве.

А шустрая Оксана быстро врубилась в разговор.

– Точно сказали, тетя Роза! Нам побыстрей надо, товарищ водитель. Сидите себе молча и крутите педали. Не надо встревать в наши семейные дела.

Водитель знал старую присказку, что клиент всегда прав. Хочет, чтоб таксист молчал – надо молчать.

И только, когда машина замерла в указанном месте, шофер обернулся назад и примирительно сказал:

– Всё, гражданочки! Приехали, конец…

Об оплате они договорились заранее. Но Роза Степановна отсчитала чуть больше и протянула водителю. Потом она вылезла на асфальт, гордо выпрямилась и произнесла:

– Сдачи не надо! Можете потратить на своих продажных девок!..

Таксист явно опешил! О каких девках речь? Он еще недавно носил погоны. Более того, он был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин…

Они успели!

Было без пяти одиннадцать.

Роза Степановна сообщила, что надо действовать конспиративно. Они специально притормозили не у центрального входа в офис. Тут можно спугнуть любовников!

Машину остановили у детского парка, который примыкал к скверу перед «Нашим домом». Оксана сказал, что сегодня во время банкета разведала калитку, ведущую на задворки фирмы.

Татьяна понуро шла сзади, а две «подружки» рвались в бой и продолжали обсуждать ситуацию.

Особенно горячилась Роза Степановна.

– Я, конечно, Андрея не знаю, но уверена, что он не достоин моей дочери.

– Не достоин, тетя Роза! Но бросать мужика нельзя. Ему надо врезать хорошенько, и пусть знает свое место.

– Врезать? Уж очень ты добрая, Оксана… Его надо в бараний рог скрутить!

– Точно, тетя Роза! Скрутить, а потом розгами, розгами.

– Но я скажу, Оксана, что этот жених меня не удивил. Я всегда подозревала, что Андрей скрытый бабник.

– Еще какой бабник, тетя Роза! Но вот только дочку вашу жалко.

– Добрая ты, Оксана! А вот мне ее не жалко. Татьяна сама виновата! Она влюбилась без моего на то разрешения. А я ее предупреждала, что мужиков надо держать в ежовых рукавицах.

– Верно вы сказали, тетя Роза! Их надо в бараний рог крутить…

Они пролезли в узкую калитку и оказались у торцевой части особняка, принадлежащего фирме «Наш дом». Как раз под окнами зала, где висели основные картины вернисажа. И там, где на мольберте стояла большая картина «Дама с попугаем».

Ровно в одиннадцать раскрылась дверь, и на крыльцо вышла стройная женщина. Судя по фигуре и прическе – молодая женщина. И даже, возможно, юная девушка.

И в этот момент к крыльцу подкатил синий «Рено», из которого вышел Андрей Стругов.

Оксана хотела выбежать из-за угла и издать боевой клич, но Роза Степановна схватила ее за руку и произнесла зловещим шепотом:

– Стоять! И не надо сразу кричать… Сначала понаблюдаем.

– Верно, тетя Роза… Изменника надо брать тепленьким. И прямо на месте преступления.

После сегодняшнего банкета у стены дома рабочие сложили пластиковые столы, стулья, барные стойки и массу ящиков от напитков и закусок. Если забраться на эту пирамиду, то вполне реально заглянуть в окно основного зала. Туда, где сейчас воркуют Андрей с Кристиной.

И они полезли! Все втроем.

Первое, что они увидели за окном, был большой мольберт, на котором стояла большая картина – «Дама с попугаем» Карла Брюллова.

* * *

Кристина Мякина говорила со Струговым томным тихим голосом. Так делают почти все женщины, когда хотят завлечь мужика. И не в том вопрос, что они говорят! Всё дело в интонациях, в плавных жестах, в трепетных движениях груди и других частей тела.

То, что журнал «Зубр» будет писать заказную статью о «Нашем доме», Кристина знала. Она сама договаривалась с Мартыновым, заместителем Главного редактора. Но любой заказ можно выполнить формально, а можно вложить душу и создать шедевр.

Стругову показалось, что девушка в него внезапно влюбилась! А что такое? Андрей всегда знал – есть в нем что-то демоническое…

Он чувствовал, что Мякина стремится к неформальному общению. Ее взволнованный взгляд говорил, что она готова на всё!

Это тревожило, будоражило и будило фантазию.

Кристина взяла его за руку и повела к мольберту.

– Андрюша, я признаюсь, что мне очень нравится ваш журнал. Он солидный и самый уважаемый. Особенно у нас в Рощинске.

– Спасибо за журнал, Кристина. А как вам лично я?

– И вы очень уважаемый! Вас все считают самым честным журналистом. Самым обаятельным и привлекательным.

– Спасибо, но вы преувеличиваете.

– Нет! У нас многие говорят, что полностью доверяют статьям Стругова. У вас безупречная репутация, а нам именно такой автор и нужен. Мы ждем вашу статью как можно скорее.

– Понял! Я буду стараться…

– Я уже передала деньги Славе Мартынову. Так что с вашим руководством мы уже полностью договорились. Вам надо написать, что наша фирма самая надежная, а Шустров – меценат и любитель живописи. А все эти картины гарантируют нашу стабильность. И особенно «Дама с попугаем».

– А это подлинный Брюллов?

– Как вам сказать… У нас пока нет еще официального заключения, но наши специалисты уверяли на сто процентов. Одним словом, можете смело писать, что это Карл Брюллов.

Андрей вспомнил, что он пришел сюда за образцами краски и холста. И он решил проявить военную хитрость, спровадив Кристину куда-нибудь…

Только так можно добраться до подрамника и срезать нить с холста.

Он сделал несколько снимков «Дамы», а потом повернулся к Мякиной.

– Я так сегодня замотался… Кристина, а вы не угостите меня кофе?

– Непременно угощу! И не только кофе. Как только вы закончите съемку, пройдем в гостиную и устроим банкет при свечах.

При этом девушка приблизилась к Андрею ближе, чем позволяют приличия. Она взяла его за плечи, зажмурилась и чуть отклонила голову назад, подставляя губы для поцелуя.

Подождав три секунды, Кристина сама пошла в атаку!

За три секунды до этого интимного момента в одном из окон появились три любопытные и суровые физиономии.

Почти, как на картине Васнецова «Богатыри». В центре мудрая Роза Степановна, по правую руку надежная Оксана, а по левую – непутевая невеста Танюша.

То, что они увидели за окном, повергло их в гневный трепет. А поскольку они и так стояли на шаткой горе из пластиковых столов, стульев, ящиков и коробок, то эта трясущаяся пирамида рухнула!

Три женщины, размахивая руками, проваливались вниз, ломая хилые столы, стулья и ящики.

Упавшие гражданки даже не успели заметить, что Стругов, как верный жених, ловко уклонился от поцелуя Кристины.

Впрочем, когда за окном раздался скрежет треск и грохот, то Мякиной стало не до нежностей. А услышав на улице женские вопли на три голоса, Кристина оттолкнула Андрея и бросилась к окну. Она пыталась через стекло разглядеть непрошенных гостей. Но ей очень мешали блики хрустальной люстры.

Странные женские крики продолжались и даже усиливались. И тогда Кристина, позвав Андрея, бросилась к выходу во двор офиса.

Получив немного свободы, Стругов вплотную приблизился к «Даме с попугаем».

За пять секунд он совершил поступок варвара. Или даже вандала! Кончиком ножа он отколупнул от попугайского крылышка маленький комочек краски. Если это липовый Брюллов, то ладно! А вдруг перед ним полотно великого мастера?

Затем Андрей заглянул за мольберт. На старом подрамнике очень неаккуратно был натянут холст. По углам топорщились пучки серых холщевых нитей. За мгновение была срезана проба, и вместе с крошкой краски спрятана в сувенирную коробочку с лаковой миниатюрой «Виды старой Москвы».

Уже на крыльце Стругов нагнал Кристину. Он машинально обнял девушку за плечо, и только потом заметил, что к ним приближаются три женщины в растерзанных одеждах.

Справа шла его любимая Татьяна. В центре была та, которую он видел только на фото – его будущая теща. А слева хромала худая облезлая девица с ехидным взглядом.

Вид у трех красавиц был диковатый!

Они шли к крыльцу, как в атаку. И от страха Кристина прижалась к дрожащему Стругову.

Для Розы Степановны это было последней каплей. Ее лицо стало презрительным и брезгливым. Она, как на сцене, выкрикнула в зал обличительную фразу.

– Тебе не стыдно, Андрей? Ты бы хоть при мне не занимался этим развратом! А моя дочь тебе верила!

– Да о чем это вы, Роза Степановна? Я здесь по заданию редакции. И Таня об этом знает. Это моя работа, в конце концов! А вы-то как в этих ящиках оказались?

– В этих ящиках я охраняла честь семьи! А о своей работе можешь больше не говорить. Сегодня мы ее видели! Это редакция послала тебя к мадам Кристине?

На последних фразах Роза Степановна вытащила на передний план Татьяну и стала громко разговаривать с ней.

– Дочь моя! Помнишь, как я говорила, что твой жених бабник? И не он в этом виноват. Просто все мужики такие… Я тебе говорила, а ты не верила! Это правда?

– Правда.

– И вот сейчас мы его застукали! Радуйся, дочка – он обнимается с другой женщиной!

* * *

Андрей проснулся поздно. Он сразу обнаружил, что спал в гостиничном люксе один!

Состояние было мерзкое! Более того – он спал на диване и в одежде…

Мозги у Стругова работали стабильно, но вяло. Медленнее, чем Интернет в Подмосковье.

Он начал вспоминать вчерашних женщин – томную Кристину, старую даму на мольберте, тощую Оксану из Мурманска, гневную Розу Степановну и Татьяну.

Это было самое светлое и нежное воспоминание. Таня сказала ему что-то очень обидное и после этого тихо заплакала. Губы ее трогательно дрожали, а влажные глаза о говорили об обиде и покорности.

Стругов смотрел на свою невесту и наверняка убеждался, что любит ее неимоверно! Сильнее, чем самого себя или больше, чем свои статьи в журнале «Зубр»! Больше компьютеров и больше всех остальных женщин вместе взятых…

А Татьяна громко всхлипнула, повернулась и побежала по ночной улице.

Прочь от противного офиса и развратной Кристины.

К чертовой бабушке вздорную Оксану с ее происками и бреднями!

Долой руководящую и направляющую роль матери!

Стругов догнал невесту только через два квартала. Он остановил Таню и попытался всё объяснить. Он говорил ей о презентации Брюллова, о банкете, о намеках старика-профессора, о подделке картин, об образцах для спектрального анализа.

Он даже показал ей маленькую шкатулку с лаковой миниатюрой «Старая Москва».

Коробочку с нитками от холста и комочком краски Рузова посмотрела на шкатулку с видами старой Москвы и сразу ее конфисковала, положив в свой карман. Стругову показалось, что она начинает ему верить.

Но потом Андрей опять ее разозлил. Он сообщил, что Кристина сама к нему приставала и что эта девушка всего лишь молодая секретарша в фирме Шустрова.

В первую очередь Рузову возмутило упоминание возраста.

– Меня совершенно не интересует, сколько ей лет! Даже, если она на десять лет младше меня… А вот то, что она к тебе прижималась – это видели все!

– Она не прижималась, а прислонялась! Это от страха… Нет, ты сама представь – на лужайке полумрак, а под окном груда столов и ящиков. И вдруг из этой кучи поднимается Роза Степановна. Тут любой испугается!

– Что? Так теперь моя мама виновата? Ты еще скажи, что выполнял задание редакции.

– Но это правда!

– Скажи еще, что это Эльдар Натанович направил тебя на ночное свидание? Нет, Андрей, ты просто бабник!

– Это не так, Таня!

– Не ври мне, пожалуйста! Значит так, Стругов! С пробами от брюлловской «Дамы» я сама разберусь. И статью сама напишу. А ты иди в гостиницу и развлекайся со своей Кристиной…

Татьяна опять побежала вдоль домов, сворачивая в проулки и проходные дворы. Она хорошо знала Рощинск, и ей удалось убежать от Андрея.

Он вернулся за своей машиной, которую оставил у аптеки, напротив офиса «Наш дом».

Там под окнами фирмы уже не было никого – ни Кристины, ни Оксаны, ни Розы Степановны.

Только тусклый фонарь у крыльца, только полумрак во дворе, только куча разломанных столов и разбитых ящиков.

Ночь, улица, фонарь, аптека…

* * *

Кто-то очень правильно сказал, что любви все возрасты покорны! Но, развивая эту мудрую мысль, можно заметить, что этому чувству покорны и все социальные слои – от дворников до президентов и премьер-министров!

Так вот! Несколько лет назад вполне успешный бизнесмен Шустров познакомился с привлекательной, но бедной студенткой Кристиной Мякиной. И сразу у них закрутился бурный роман.

До этого момента Денису казалось, что он крепко любит свою жену и маленькую дочку.

Но студентка Мякина была младше жены на десять лет! И вообще – по всем параметрам Кристина превосходила супругу. Она была ласковей, ярче, сочнее и вкуснее, чем мадам Шустрова.

Это была умопомрачительная девушка!

Через месяц Денис не просто увлекся молодой любовницей, он крепко попал под чары Кристины и был готов выполнять любые ее прихоти.

Все, кроме одной…

Шустров сказал ей, что разведется с женой, когда дочке исполнится десять лет… Лучше, конечно, когда восемнадцать, но этого долго ждать. А ребенку скоро девять, но это не круглая дата.

Значит так – десять лет, и точка!

За первый год совместной жизни Шустров узнал, что у Кристины масса достоинств. У нее хваткий, деловой и расчетливый ум. У нее настойчивый и вздорный характер. А, кроме того – она очень любит деньги.

Два года назад Кристина предложила Шустрову создать строительную фирму «Наш дом». А потом она привела Андрея Корсака, который стал идеологом и организатором этой пирамиды.

Денису Шустрову пришлось вложить все свои деньги в рекламу, в организацию офисов в ряде городов и в показуху – в ограждение строительных площадок, в забивку первых свай и установку старых кранов.

И когда деньги Дениса стали кончаться, вдруг начал расти встречный финансовый поток. Люди, жаждущие дешево купить квартиру, понесли свои сбережения в конторы «Нашего дома».

Пирамида росла в геометрической прогрессии! Год назад денежный ручей превратился в полноводную бурную реку.

По всем правилам эта афера не могла продолжаться вечно.

А недавно Корсак предупредил, что «Наш дом» рухнет в ближайший месяц.

* * *

Татьяне тоже было плохо! Еще вчера днем она была счастливой невестой, она страстно любила Стругова, строила свадебные планы…

А теперь что? Пустота!

Если они поссорились навсегда, то, значит, для них не будет криков «Горько!», не будет первой ночи, не будет детей и внуков…

И из-за чего всё это? Андрюша фотографировал шедевр, а секретарша пыталась к нему приставать. Но он выстоял и дал отпор! А почему? Потому, что он любит свою невесту.

Он любит ее – Таню Рузову!

Так для чего весь этот сыр-бор?

Понятно, что Оксана сплетничала из лучших побуждений. Но результат плачевный! В прямом и переносном смысле.

Татьяна высушила слезы и подошла к Розе Степановне.

– Мама, я хотела тебя спросить.

– Спрашивай! Но только ни слова об Андрее и Кристине.

– Нет! С ними всё покончено. Я хотела спросить о твоем бывшем женихе.

– О ком?

– Помнишь, ты говорила, что до моего отца встречалась с художником-реставратором.

– Да, Таня. И он тоже порядочная сволочь. Я ночами позировала ему. А он взял, что хотел и слинял в норку. Как суслик!

– Но ты говорила, что встречалась с ним недавно.

– Да! Я почти каждый месяц прихожу в его мастерскую и всегда выражаю свое презрение.

– А что делает он?

– Он делает свое дело! В том смысле, что он живописец, эксперт по картинам и еще что-то.

– Мама, дай мне его адрес? Я статью пишу. И мне нужна консультация по одной картине.

– Ну что ж! Адрес я дам, но только ты без глупостей. Тимофей Зарубин не молод, но еще мужчина что надо! Хотя, конечно, он кобель и ловелас.

* * *

У Кристины была приличная мини-юбка. Но это, если стоять вертикально. А нужная папка лежала на нижней полке сейфа. И девушка встала к Шустрову спиной и наклонилась, перебирая документы.

Нет, такое невозможно вытерпеть!

Денис встал из-за своего директорского стола и собирался закрыть дверь.

Но в кабинет без стука стремительно вбежал Корсак. И, конечно, он испортил Шустрову всю обедню.

Жаль!

Но Андрей Борисович никогда так просто не приходил. Вот и сейчас он принес важную новость.

– Привет всем! Наши дела, Денис, пошли в гору. За последние дни народ начал валом валить. Несут к нам деньги, как под гипнозом.

– Отлично!

– А после вчерашней выставки и будущих статей в газетах – я думаю, что придется еще один филиал открыть.

– Какой филиал, Корсак? Ты же сам сказал, что скоро крах, не успеем мы с филиалом! Счет пошел на дни. Уходить надо вовремя!

– Это так! Но с появлением картины Брюллова в нас поверили. Хорошо бы еще, чтоб через пару дней вышла статья в «Зубре».

– Статья выйдет! По этому делу у нас Кристина работает. Она вчера до полуночи здесь торчала. Развлекала журналиста.

– Отлично, Денис! И хорошо бы в статью цветные фото: ты с мэром, банкет и особенно Брюллов. Об этой «Даме с попугаем» по всему городу слух пошел… Здорово придумал наш художник!

– Зарубин, конечно, молодец, но с Брюлловым – это придумка Кристины… Ты, Корсак, не забивай себе голову картинками! Твое дело – финансы. Надо, чтоб в нужный момент мы получили всю сумму в наличных долларах.

– Именно в наличных! Банкам сейчас нельзя доверять. Считай, Денис, что у меня все готово! Денежки лежат на разных счетах, а нужные люди прикормлены и ждут отмашки.

Шустров встал и от удовольствия начал ходить вокруг стола и потирать руки.

Потом он подошел к шкафу, взял три бокала и бутылку темно-красного вина из Черногории.

Он начал неторопливо разливать терпкий напиток, продолжая разговор с Корсаком.

– Молодец, Андрей Борисович. А через три дня будет тебе новый паспорт на фамилию Горидзе. Ты сам так просил! Ты что, в Грузию собрался? Ты же хохол.

– С Украины могут выдать. А я думаю домик в Батуми купить. Там меня наши не достанут.

– Это точно! Наши-то не достанут, а вот про тамошних ничего сказать не могу. Есть тост: «За то, чтоб у нас троих всё было, но нам за это ничего не было!»

Неторопливо выпили ароматное «Каберне». Потом долго молчали, ощущая послевкусие и думая о своем.

Затем Корсак вдруг обратился к Шустрову с нелепым вопросом.

– А паспорт как делают? Его тоже наш Зарубин будет рисовать?

– Что ты, дорогой! Наш Тимофей Ильич художник-подражатель. Он гений в этом деле. Это, брат, особая специализация – это каста такая. Они свой талант на мелочи не разменивают! Но вот друзей у него – как рыбы в пруду. Любой документ могут состряпать. И даже фальшивый паспорт для Горидзе, которого зовут Авас.

* * *

После завтрака Стругов полностью пришел в себя. Он начал одновременно думать о двух важнейших вещах.

Главное – надо помириться с Татьяной. И еще – нужно продолжать работать над статьей.

И, если первый вопрос скрывался в полном тумане непредсказуемых женских характеров, то и с «Нашим домом» было не всё ясно.

Как готовить статью Андрей представлял. Он проведет интервью с мэром, с руководством фирмы, встретится с будущими жильцами, сделает фото на стройке домов. Нужны яркие кадры, где забивают сваи, где бетонщики льют бетон, а каменщики кладут кирпичи.

В середине дня Стругов, прихватив сумку с профессиональной фотокамерой, загрузился в свой синий «Рено» и поехал на окраину Рощинска. Там более полугода назад «Наш дом» заложил целый городок – пять жилых зданий, детский сад и спорткомплекс.

Андрей быстро нашел нужный адрес.

Зеленый забор тянулся на три сотни метров. Ближе к лесу стояла сторожка. А рядом ворота и немного обтрепанный, но еще красивый плакат с видом нового микрорайона – дома в десять этажей, дороги, фонари и детские площадки.

Правда, за забором не ощущалось бурной деятельности, и этажи вверх не росли. Подъемный кран на площадке был, но старый и ржавый. И всего один на пять домов.

Андрей попытался постучать в дверь сторожки.

На пороге появился сонный сторож.

– Что стучите, гражданин? Там сбоку звонок есть.

– Здравствуйте… Я журналист. Моя фамилия Стругов. Я пишу статью для журнала «Зубр» и хотел бы посмотреть на вашу стройку.

– А что на неё смотреть… Стройка – она и есть стройка.

– Но статья будет большая и красивая. Мне для статьи надо сделать несколько фотографий.

– Тем более – нельзя! Стройка – объект режимный и почти что секретный. У нас фундаменты по особой технологии монтируют, а вдруг вы от конкурентов подосланы?

– Да не очень я похож на шпиона, ну если нельзя фотографировать – так я и не буду. Я просто посмотрю, погуляю по стройке.

– Вот это совсем никуда не годится… Стройка – она, брат, не кино, и не бульвар! Вот тебе, друг, на голову кирпич упадет – меня в тюрьму посадят. А захочешь ты бульдозер прикарманить – я опять на нары полезай!

– Не собираюсь я бульдозеры красть! Я только с порога посмотрю на объект.

– Все, дорогуша! Разговор закончен… Мне велели сюда никого не пускать – и я никого не пущу!

На последних словах сторож решительно захлопнул дверь сторожки. Было ясно, что стучать к нему бесполезно.

Андрей попытался справа обойти забор, продвигаясь в сторону леса через бурьян.

Сразу за поворотом он нашел в заборе слабое звено – две хлипкие доски, которые держались лишь на верхних гвоздях.

Стругов отодвинул «калитку», нырнул в дырку и оказался на территории «режимного» объекта.

На стройке действительно недавно велись работы. В одном конце участка стоял экскаватор, в другом – бульдозер. В центре – механизм для забивания фундаментных свай.

Но вот людей здесь не было совсем – ни одного рабочего… Правда, в дальнем углу стояла бытовка с трубой. И Андрей через строительные колдобины пошел к этому вагончику.

Он уже взялся за дверь бытовки, как вдруг ему между лопаток уткнулся ствол, и послышался окрик. Это был знакомый голос сторожа.

– Стой! Стрелять буду… Руки вверх!

Андрей замер и, не поворачиваясь, поднял руки вверх.

* * *

Когда Корсак ушел, Кристина опять наклонилась над нижней полкой сейфа. Поза была настолько соблазнительна, что Шустров встал, облизнулся, как кот на сметану, и мелкими мягкими шагами начал огибать свой директорский стол. И при этом он что-то говорил нежным голосом.

– Я понял, Кристина, что у нас с тобой полная готовность. В нужный момент мы снимаем все деньги, делим их на четыре части и разбегаемся. Корсак в Грузию, Зарубин в Италию, а мы с тобой на Кипр. Улетим, и ищи ветра в поле…

Денис неумолимо приближался к Кристине. На его лице светилась довольная улыбка. Это была мечта о долгой богатой жизни. И это было предвкушение контакта с соблазнительной девушкой.

Но он не успел вплотную приблизится к ее телу.

Оставалось всего два метра. Но Кристина что-то почувствовала, встала и развернулась.

– Вот это ты зря, Денис! Это сейчас не ко времени.

– Почему?

– Потому, что дверь не заперта! Потому, что я устала, и у тебя есть дела. У нас сейчас очень много работы!

– А вечером?

– Вечером всё будет в лучшем виде.

И тут Кристина сделала два шага вперед. Правой рукой она обняла Шустрова, а левой стала ерошить его густые волосы. При этом она шептала ему странные и страшные слова.

– Скажи, Денис, а почему мы должны все деньги делить на четыре равные части?

– А потому, что мы так договорились! Конечно, и Корсак, и художник внесли меньший вклад, чем мы с тобой. Но – я честный человек! Раз я обещал, то должен выполнить.

– А если вдруг один из нас попадет под машину – ты что, его деньги родственникам передашь?

– Конечно, нет! В этом случае мы разделим деньги на три части.

– А если они оба под машину попадут – то делить на две части будем?

До Шустрова постепенно начал доходить смысл слов Кристины, и он явно испугался!

Конечно, Денис был очень жадный до денег. Это был жулик и немного вор. Но о мокрых делах он и думать не хотел.

– Странные у тебя вопросы, дорогая! Такого просто быть не может – чтоб сразу двое, и под машину… Ты Кристина, даже не думай об этом!

– А я совсем не об этом думаю. Я о статье в журнале «Зубр».

– Кстати – это очень важная вещь. Статья даст нам напоследок мощный приток клиентов. Успел вчера твой Стругов хорошие фотографии сделать?

– Успел. Но потом такой цирк начался – прямо мексиканский сериал.

– Что такое? Он к тебе приставал?

– Совсем наоборот! Этого Стругова выследили его жена и теща с подружкой. Они под нашими окнами устроили дикий скандал. Просто семейная трагедия!

– Ну, это их личное дело. Главное – чтоб он статью в очередной номер тиснул. Потом будет поздно, а теперь смотри, Кристина, какой у меня сюрприз!

Шустров изобразил жест фокусника, подошел к сейфу, открыл его и вытащил четыре паспорта.

Денис развернул их и поднес к Кристине поближе.

– Смотри сюда! Это паспорт Дениса Бабаева, а это – Кристины Бабаевой. И на нужных страничках есть запись о браке. Нам даже в ЗАГС ходить не надо. А вот наши загранпаспорта. Ты довольна?

– Еще бы! Приближается сладкая жизнь.

– Ты сегодня займись автомобилем. Нам нужна не очень броская машина. Деньги через границу надо надежно провести.

– Не учи ученую. Что-что, а в тайниках я разбираюсь. Мы в свое время тюки турецких курток через таможню провозили. А тут всего лишь чемодан денег!

* * *

По команде Андрей с поднятыми руками начал медленно поворачиваться. Перед ним знакомый сторож с настоящей винтовкой.

Десять лет назад Стругов служил в ВДВ. Что-то забылось, но основные навыки остались.

Вот сейчас он мог спокойно отнять у деда оружие, сбить его с ног, связать и убежать. Но Андрей предпочел вступить в переговоры.

– Вы что это, уважаемый?

– Как это что? Я, дорогуша моя, задержал грабителя при попытке проникновения.

– Вы, уважаемый, поаккуратней с винтовкой. Вдруг выстрелит?

– Не выстрелит! Мне к ней патронов не дали. Ты руки-то опусти. И скажи мне, дорогой грабитель, ты и вправду Стругов из «Зубра»?

– Да, это я! И удостоверение у меня есть. Вот оно. Посмотрите, если не верите.

Андрей протянул сторожу редакционное удостоверение. Тот осторожно взял его в руки, внимательно осмотрел, прочитал и почему-то понюхал.

А потом дед отошел на шаг, прищурился и начал сверять фото с оригиналом.

Стругов чуть повернул голову, на пять секунд замер, а потом ехидно спросил:

– Как? Похож?

– На фото ты помоложе. Но вроде все сходится. Правда, сейчас любую корочку могут изготовить.

– Эта настоящая. Клянусь!

– Верю! Только ты не думай, Стругов, что, если я сторож, то мой интерес – пиво, рыбалка и домино. Нет! Я читал твои статьи. Одобряю! Но есть у меня и особое мнение. Не дотягиваешь ты, Стругов, до мирового уровня.

– Это как?

– Не отражаешь интересы народных масс.

– Я стараюсь.

– Вот и старайся! Так значит, что сейчас ты на Шустрова зубы навострил? Его фирма – сборище воров и жуликов.

– Да, и у меня есть некоторые сомнения по его поводу.

– И это правильно… Ты, брат, сфотографируй меня для обложки журнала, а потом я буду давать тебе интервью.

Сторож наскоро причесался, выбрал место и удачную позу. А Андрею пришлось делать фотографию человека с ружьем на фоне рекламы «Нашего дома».

– Готово, дед! На обложку не обещаю, но постараюсь, чтоб крупным планом.

– Постарайся, дорогой. А теперь слушай! Работают они ни шатко и ни валко. Если точно сказать – вообще не работают! Через день забегут три парня, заведут мотор и давай бульдозер по площадке гонять. Или единственную сваю три часа забивают.

– Зачем?

– Для показухи! Это, друг, изображение бурной деятельности. Шум и грохот! Пусть народ в округе думает, что стройка кипит, но меня-то не проведешь. У меня не только ум, но и интуиция.

* * *

Чем ближе подходила Татьяна к дому на Болотной улице, тем страшнее ей становилось. Как будто она была не в знакомом Рощинске, а в глухом лесу, где волки воют и филины ухают.

Перед подъездом Рузова остановилась, глубоко вдохнула и вошла.

Спустившись на несколько ступенек, она увидела, что дверь в полуподвал открыта.

Это была типичная мастерская заваленная картинами, мольбертами, палитрами с засохшей краской и прочими атрибутами живописцев.

В углу у окна стоял у холста художник с усами, как у Дали. Зарубин сразу заметил Татьяну, мельком глянул на нее и продолжал творить! Он мурлыкал какую-то песенку, не отвлекаясь от работы. А зачем суетиться? Ну, пришла очередная натурщица.

Пусть раздевается и подождет.

Много их здесь ходит!

Но Татьяну это как-то обидело. Она вспомнила уроки журналистики и попыталась сразу взять быка за рога.

– Так! Если не ошибаюсь, вы художник Тимофей Зарубин.

– Он самый, но я что-то не понял! Вы кто?

– Не надо так волноваться. Я не из налоговой инспекции. Но вам от этого не лучше. По заданию своей редакции я веду расследование.

– По какому поводу?

– По поводу фальшивых картин.

– Каких именно?

– Фальшивых! Это значит поддельных и липовых… Вы были на выставке «Нашего дома»?

– Был.

– Вы видели там «Даму с попугаем»?

– Видел.

– Очень хорошо! Только не говорите мне, Зарубин, что это подлинный Брюллов. Это липа! Вы согласны?

– Согласен! Вернее, у меня тоже закрались сомнения. Только неудобно как-то стоя разговаривать. Вы садитесь вот сюда, в кресло.

Татьяна чувствовала, что Зарубин не просто разволновался – он испугался!

Художник стал галантным. Он усадил Рузову в массивное деревянное кресло, стоявшее в центре мастерской.

Сам Зарубин зашел сзади и прихватил в правую руку массивную бутылку. При этом он продолжал общаться, говоря шепотом, как заговорщик.

– С вас надо картины писать. Вы такая красивая. А откуда вы узнали про Брюллова?

– Пока это мои догадки. Это – журналистская интуиция. Я недавно начала писать статью.

– Будут и доказательства! У меня с собой есть проба краски и холста картины. Надо провести анализ. Ведь можно определить возраст этого «Брюллова»?

– Конечно, можно. А кто-нибудь еще об этом знает?

– Пока нет! Это будет, Тимофей Ильич, наша с вами тайна, расскажите, как специалист – кто мог нарисовать эту мазню. Я думаю, что эту вещь писал ремесленник! Мошенник от живописи.

Тимофей давно знал, что художника обидеть может каждый. Но до сих пор его картины никто так не унижал!

На последних, очень обидных для себя фразах Зарубин не удержался. Он взмахнул бутылкой и опустил ее на голову настырной Татьяны Рузовой.

* * *

Стругов знал, что его будущая теща не сахар! Он знал, что Роза Степановна очень крепкий орешек.

Но Андрей наивно надеялся, что забота о жизни дочери превзойдет всё.

Почти полчаса он рассказывал, что фирма «Наш дом» это почти бандитская контора. А Таня, имея пробы липового Брюллова, может влезть в самое пекло.

– Вы понимаете, Роза Степановна, что там огромные деньги крутятся. Миллионы долларов! И там везде криминал!

– Я понимаю.

– Эти люди за такие деньги любого зароют.

– Вы правы, Андрей.

– Да, но Танюша со своим наскоком сразу дров наломает.

– Не надо сгущать краски! Журналистика – всегда была опасной профессией.

– Именно – опасной! Вот и не надо дочку в самое пекло посылать. С ней может случиться что угодно. Куда она пошла?

– Откуда я знаю, куда! Кажется, Таня пошла к моему знакомому.