Текст книги "Нелицемерная Россия"

Кстати, когда «Новое время» дало в феврале 1914 года информацию о безобразии, учиненном в Киеве украинскими националистами, местное начальство, стараясь замять эту мерзкую историю, стало её отрицать и призвало её не акцентировать: это возбуждает страсти! Это вносит раздор между двумя частями населения! Стремление пресечь «разжигание» было обращено преимущественно в одну сторону – в сторону патриотических выступлений [45]45
  М.О. Меньшиков. Цит. соч., с. 468–469.


[Закрыть].

Как всё это похоже! И сегодня кавказцы могут творить любые безобразия, но когда русские осмеливаются выразить свое возмущение по этому поводу, им строго приказывает «не разжигать». Проходят десятилетия, меняются режимы, а Россия по-прежнему «не для русских».

М. О. Меньшиков был сын священника и человек глубоко верующий, но у него язык бы никогда не повернулся изречь такую мерзотину, как «без православия наша народность дрянь». У него было особое отношения к знаменитой уваровской формуле «православие – самодержавие – народность», народность в ней он ставил не на последнее, а на первое место. «Страна может считаться православной и в то же время смердеть бытовым разложением, общим развращением нравов… Власть может почитаться самодержавной и в то же время быть бессильной, чтобы справиться с… упадком духа народного, того, что французы называют гением расы. И православие, и самодержавие не создают этого гения, а сами черпают из него свою силу, свою истину и красоту. Только из могучего корня идет сильный ствол и железные по крепости сучья… Кричите, сколько хотите, об истинности православия, о «веках святых»: все это было в прошлом… Настоящее православие, искреннее, верующее в Бога в народно-русских поэтических представлениях, православие национальное было, да сплыло или стремительно сплывает» [46]46
  М.О. Меньшиков. Цит. соч., с. 259.


[Закрыть].

Национальный дух у Меньшикова это не тот обычный в нашей религиозной философии бесплотный русский дух, который нисходит откуда-то с небес аки Дух Святый в виде голубине. Нет, он развивается на вполне определенной расовой основе. Меньшиков постоянно доказывал, что «прекрасные девизы: мир, свобода, равенство, братство, просвещение и пр. – все они неосуществимы, если нет единодушия народного. Все они разбиваются о раздор, свойственный слишком пестрым расам. Древние, более свежие народы безотчетно чувствовали, необходимость единодушия и потому отстаивали, сколько могли, единокровие свое, чистоту племени. В одинаковом лишь теле может обитать одинаковая душа», поэтому «стремление к племенному единству есть не каприз, а требование самой природы» [47]47
  М.О. Меньшиков. Цит. соч., с. 314.


[Закрыть]. «Внутри России мы искренно не можем допустить… равноправия. Тут другое тело народное и, значит, другая должна быть душа, именно – наша душа и только наша» [48]48
  Там же, с. 292.


[Закрыть]. «Каждый несет в своей крови и в нервных клетках смутную память обо всём, что думали и чем волновались предки. Душа не более как тысячеголосый хор предков» [49]49
  Там же, с. 266.


[Закрыть]. А представляете, какой это «хор», если предки разные? Сплошная разноголосица, кто в лес, кто по дрова.

По Меньшикову, «плоть есть оплотневший до ощутимости дух, как дух – простая эманация плоти» [50]50
  Там же, с. 513.


[Закрыть]. Дух, таким образом, вовсе не бесплотен, он лишь эманация плоти. Но что происходит с духом, когда он покидает плоть? Умирает он вместе с ней или нет? У христиан есть готовый ответ на этот вопрос, но в мире есть и другие веры, и кто может сказать и доказать, какая из них правильней выражает всё сложность мироздания? Каждый верующий будет восхвалять свою. Мы на короткое время сойдем с родной почвы, но лишь затем, чтобы потом снова на неё вернуться.

Юлиус Эвола говорил в особой главе своей книги «Бунт против современного мира», опираясь на индоарийскую традицию, о двух путях в потусторонний мир. Один из них назывался путь богов (дева-яна), другой – путь предков (пи-три-яна). Оба пути можно рассматривать как вечные, только тот, кто идет по первому, не возвращается, а тот, кто идет по второму – возвращается.

Первый путь в пояснениях не нуждается. Это то самое Царствие Небесное, Царствие не от мира сего, куда звал людей Христос, или Нирвана, куда звал людей Будда. Со вторым путем сложней.

Согласно толкованию Эволы, «другим путем идут те, кто фактически не продолжает жить, а постепенно растворяется в предках, в «тотемах», которые одни только не умирают», и ведут «личиночное, бессознательное состояние» или возвращаются в круговорот реинкарнаций [51]51
  J. Evola. Revolte gegen die moderne Welt. Vilsbiburg, Arun, 1993, S.79, 83.


[Закрыть].

Эвола употреблял термин «тотем», относящийся к религиозным представлениям первобытных людей, но его вполне можно заменить термином «архетип», который ввел КарлГустав Юнг для обозначения «коллективного бессознательного». Богов древнего мира он считал символами архетипов.

Но ту же самую мысль выразил и Меньшиков в своей статье «Души народов» (1914). «Ничто не умирает. Не умирают души людей и явлений. Не думайте, что умерли древние боги… они живут гораздо ближе к нам, чем мы думаем, они живут в нас самих. Это наши страсти, это племенные свойства, созданные вместе с нашей природой. Идолы богов разрушены… самое же существо богов осталось… Не где-то в Греции, а под черепом вашим помещается Олимп, управляющий судьбою вашей, и хотите вы этого или нет, сознательно или бессознательно вы до сих пор служите древним богам – мрачным или светлым, смотря по преобладанию в вас темного или светозарного начала» [52]52
  М.О. Меньшиков. Цит. соч., с. 503.


[Закрыть].

Гениальная мысль! Она включает в себя не только архетипы К. Г. Юнга, но и неудобопроизносимые «резидуумы» В. Парето, под которыми понимаются генетические программы определенных форм поведения человека, его действий, большей частью нелогичных (Меньшиков тоже считал, что «человек существо иррациональное») [53]53
  М.О. Меньшиков. Цит. соч., с. 172.


[Закрыть].

Меньшиков исходил из того, что человек создает богов своих по своему образу и подобию. И образ Одина с двумя вóронами на плечах и с двумя волками у его ног был в его глазах прообразом ненасытимой ничем и свирепой жадности «волкоподобной» германской расы [54]54
  Там же, с. 501–502.


[Закрыть]. О русских богах он не мог составить себе четкого представления, знал только, что светлый и благодетельный Дажбог был сыном Неба (Сварога) и олицетворял собою Солнце и что русские люди, согласно «Слову о полку Игореве», считались его внуками, т. е. прямым потомством Солнца.

О божествах восточных славян нельзя судить по пантеону князя Владимира, который был «интернационален», подобно римскому – римляне включали в свой пантеон, наряду со своими богами, и богов покоренных народов. Перун не был народным богом, его называют «княжеским», но он был скорее богом дружины. Варяги, как и пираты, не национальность, их вождями были скандинавы, а дружина, очевидно, состояла в основном из балтийских пруссов, отсюда и «русь» – Игорь ходил на древлян «со всей русью» – не народом, разумеется, а дружиной. Перун – не славянский и не скандинавский, а литовский бог.

Что же касается Дажь-Бога, то Меньшиков напрасно думал, будто не осталось преданий, как символизировали наши предки это светлое божество. В описании пантеона князя Владимира стоит через черточку «Хорс-Дажьбог», а «хорс» это иранское слово, обозначающее солнце («бог», кстати, – тоже иранское). Налицо плод многовекового симбиоза славян и иранцев-скифов. Иранская символика этого божества хорошо известна – крылатый солнечный диск. Еще одно божество этого пантеона, Симаргл, это иранский Син-марг, фантастическое существо, крылатый пес в рыбьей чешуе, символ власти над тремя стихиями.

Дажьбог был сыном Сварога, т. е. Неба. Имени Сварога в пантеоне Владимира не было и не случайно. «Svarga» на санскрите обозначает не то небо, которое мы видим, а, выражаясь христианским языком, Царствие Небесное. Русские считали себя прямыми потомками солнечного божества. «Владимир Красно Солнышки» это не поэтический эпитет, а признание его воплощением солнечного божества. «Язычники» почитали его как воплощение божества, христиане чтут как святого, – здесь мы имеем как бы синтез двух вер.

Для пантеона Владимира характерно преобладание в нем мужских божеств, из женских в нем представлена одна лишь не совсем понятная Мокошь, имя которой похоже на этноним финского народа мокши – может быть, это тоже было проявлением «интернационализма»? Но в древних мифологиях обычным было сочетание Небо-Отец, Земля-Мать. Позже на Руси Богородица – символ материнства – даже потеснила (как в южных романских странах) Божественную Троицу. Иконы с ее изображениями были самими почитаемыми.

М. О. Меньшиков в статье с заголовком, взятым у Гете, – «Вечно женственное» – поставил «женственность в хорошем смысле этого слова выше человечности». «Беды нет, что в закон женской природы вложена влюбленность плотская. Все-таки это любовь, а не ненависть, и, будучи плотской, все-таки это высокое душевное состояние» [55]55
  М.О. Меньшиков. Цит. соч., с. 513.


[Закрыть].

Но времена Гете прошли, и «чего недостает немцам теперь, это, конечно, не мужественности, а женственности. Первым из этих качеств за всех немцев гордился Бисмарк, противополагая мужественной тевтонской расе женственную славянскую». «Стараясь быть для чего-то как можно более мужественными… немцы… дичали. Они стали и в самом деле походить на своих предков – варваров, описанных Цезарем и Тацитом». «Женственность с этой точки зрения как будто выходит выше мужественности. Вместе с Шопенгауэром, в эпоху которого немцы начали нравственно дичать, множество людей искренно считают женщину «вторым сортом человека» [56]56
  М.О. Меньшиков. Цит. соч., с. 514.


[Закрыть]. «Мы знаем, до чего доводит торжество мужества, но ведь и преобладание женственности в иных странах ведет к гибели… Избалованное долгим миром общество даже забывает, что есть война. Оно постепенно перестает интересоваться защитой жизни и все внимание устремляет на комфорт, на развлечение… И очень часто слишком долгий мир накапливает собой тяжкую социальную несправедливость («зверит людей», как говорил Достоевский), из которой нет выхода. Одной женственности и кротости не справиться с мирными организациями зла». И когда начинается война, «на поддержку ослабевшей женственности должно выступить мужество народное… Недаром природа двойственна и в этом, как и во всем. Нам хотелось бы торжества одного начала, которое мы считаем благим. Но природа достигает равновесия жизни сочетанием двух стихий, а иногда и многих» [57]57
  Там же, с. 516–517.


[Закрыть].

Мысли Меньшикова уносили его далеко за пределы той религии, в которой он был воспитан и которая сдерживала их развитие. Пройдя через промежуточную стадию двух начал, он дошел даже до догадки об их множестве. «Природа создала не одну, а разные национальности» [58]58
  Там же, с. 176.


[Закрыть]. Почему? Да потому, что такова суть природы. Эту мысль подробно обосновал Пьер Шассар (1926–2016) в своей книге «Разнообразие в природе» и других своих работах. Природа разнообразна на всех уровнях – в звездных мирах, в химических элементах, в животном мире и в человеческом обществе. Это философское обоснование и оправдание национализма. «В исключительном своеобразии… заключается смысл жизни» [59]59
  М.О. Меньшиков. Цит. соч., с. 175.


[Закрыть]. Вы поняли, что этим сказано? Достижение и защита самобытности или, как сегодня предпочитают говорить из любви к иностранщине «идентичности», это главное в жизни, это и есть тот её смысл, за которым многие, подобно Чацкому, «ездят далеко», а он здесь, рядом.

Толстенные книги написал В. Парето. Меньшиков не мог их читать, но он не хуже Парето понимал значение «циркуляции элит», понимал, к чему приводит превращение аристократии в паразитические класс. О французской революции Меньшиков писал: «Великая революция родилась не из головы Руссо, а из инстинктов расы, почувствовавшей, что важный и необходимый орган народный – культурное сословие – а трофировался от праздности» [60]60
  Там же, с. 485.


[Закрыть].

У нас после революции побеждённые всё валили на царя, мол, царь был плохой, а то бы… Да нормальный был царь, но прогнил правящий класс, и на кого царь мог опереться, когда «кругом измена»?

Понимал Меньшиков так же, как и Парето, что на смену прогнившему классу приходит новый, более здоровый, но отнюдь не весь, а только его элита, потому что «управляет нацией всегда лишь едва заметная группа лиц» [61]61
  Там же, с. 366.


[Закрыть].

У Парето циклически сменяют друг друга, как волны, «резидуумы» комбинаций и сохранения агрегатов. Меньшиков прослеживал в нашей истории смену подъемов духа и затишья. «Волны русской истории вообще поднимаются не более двух раз в столетие» [62]62
  М.О. Меньшиков. Выше свободы. М., Современный писатель, 1998, с. 24.


[Закрыть]. Он смотрел глубже Парето: «Никогда в истории не бывает так, чтобы в одну эпоху действовали только созидательные начала, а в другую – только разрушительные» [63]63
  М.О. Меньшиков. Письма к русской нации, с. 363.


[Закрыть]. Так что и в революции, если не просто тупо её ненавидеть, можно рассмотреть её созидательные начала. Ф. Нестеров включал в свою связь времен не только советский период, но и всю нашу революционную традицию, начиная с декабристов и Герцена. В августе 1991 года толпа «демократического» сброда сбила в Новгороде памятную доску со здания, в котором во время своей полуссылки работал Герцен. Эти дебилы не знали, что Герцен был противником Маркса и предрек крах марксистского эксперимента.

Меньшиков отнюдь не принадлежал к революционной традиции, совсем наоборот, но когда в 1907 году было предложено перенести прах Герцена и памятник ему в Россию, Меньшиков отнесся к этому иначе, чем современные безмозглые новгородцы. Он писал: «Герцен был, бесспорно, крупный талант. Полунемец-полурусский, он любил Россию всею полнотою души… Несомненно, кое-что полезное для России Герцен сделал, так почему бы праху его не найти места в родной земле? И почему бы медной статуе его, забытой в Ницце, не украсить собою могильного холма или даже площади родного города?» [64]64
  М.О. Меньшиков. Выше свободы, с. 264.


[Закрыть] Вспоминая о кружке Станкевича, Меньшиков сказал даже такое: «Бесконечные споры и одушевленные беседы тогдашней московской молодежи были, может быть, высшим расцветом нашей истории» [65]65
  М.О. Меньшиков. Выше свободы, с. 396–397.


[Закрыть]. А сегодня московские улицы больше не называются в честь Станкевича и членов его кружка: Белинского, Грановского, Герцена.

Меньшиков ненавидел Ницше как «антихриста», но тоже считал, что «история есть борьба двух начал – аристократии и демократии» [66]66
  М.О. Меньшиков. Письма к русской нации, с. 321.


[Закрыть], хотя и не отождествлял их с определенными народами. В общем, у Меньшикова многое можно найти, не уезжая далеко.

О Ломоносове говорили, что он не только основал первый русский университет, но и сам был университетом. Мы проанализировали романский синтез, подумали о возможности романо-германского синтеза, но в итоге подняли вопрос о русском синтезе. И, не смешивая для этого, подобно гоголевской невесте, разных наших мыслителей, мы остановились на одном из них, потому что он более полно, чем кто-либо другой синтезировал все, что нужно, в себе самом.

Существует мифология «мирового яйца», из которого вылупился мир. Идеям Меньшикова надо помочь вылупиться из христианской скорлупы. На каком-то этапе развития организма скорлупа жизненно необходима, на каком-то она начинает мешать. Если бы возникло действительно Русское Национальное государство, оно могло бы с полным основанием считать Меньшикова как своего предтечу. Принципиально важны представления Меньшикова о границах этого государства. Он допускал даже нарушение территориальной целостности Империи. «Допустим даже полное отпадение таких окраин, каковы Финляндия, Польша, Армения и т. п. Я лично был бы счастлив дожить до этого: я счел бы Россию сбросившей наконец своих маленьких врагов и очистившейся от чужеродных паразитов… Территория Империи нашей сократилась бы едва заметно (взгляните на карту), а территория русского народа не сократилась бы ни на один вершок. Она освободилась бы только от болезненных наростов и гнойных прыщей. Россия вернула бы себе национальное единство, в чем заключается истинный секрет силы и процветания рас». Меньшиков тоже настаивал на «неделимости России, но только России, т. е. территории, занятой русским ^{племенем»} [67]67
  М.О. Меньшиков. Письма к русской нации, с. 340.


[Закрыть]. Как не хватало такого умного политика вождям белых армий! Уже проигрывая гражданскую войну, они продолжали настаивать на территориальной целостности Империи, а не России.

Когда в 1920 году Мережковский со своим Гиппиусом добрались до Польши, они, встречаясь с ее вождями, ориентировали их на общий антибольшевистский фронт в союзе с Врангелем, но те только пожимали плечами: Как мы можем объединяться с теми, кто нас не признает? Меньшиков бы их признал, и история пошла бы иным путем, причём он сделал бы это искренне, потому что считал, что «национализм есть народная искренность» [68]68
  Там же, с. 174.


[Закрыть], в отличие от более хитрых большевиков, которые, признав независимость Польши и Финляндии, тут же попытались под шумок революции отобрать ее у них, у Финляндии – в 1918, у Польши – в 1920 году.

Меньшиков настаивал на «автономии русского центра от окраин» [69]69
  Там же, с. 341.


[Закрыть]. Какой пародией на это было прозвучавшие в бесславном конце «перестройки» угроза В. Распутина, что РСФСР может выйти из состава СССР!

В «Слове нации», манифесте русского подполья (1970 год), в предвидении развала СССР, границы России очерчивались именно так, как предлагал Меньшиков, А в первых же номерах «Русского Вестника» за 1991 год я напечатал серию статей, которые так и назывались «РСФСР это еще не вся Россия!» Тогда на этой точке зрения стояли даже такие известные демократы, как Волкогонов и Старовойтова. Зато Шафаревич обрадовался развалу именно в том виде, в каком он произошел. Как же! Избавились от коммунистов! А что от России остался кровоточащий обрубок, что миллионы русских вдруг оказались гражданами – или негражданами – других стран, это для него не имело значения. Вот такие бывают патриоты!

«Национальность… единственная идеальная партия» [70]70
  М.О. Меньшиков. Письма к русской нации, с. 315.


[Закрыть], – учил Меньшиков. «Национализм… выше политики» [71]71
  Там же, с. 178.


[Закрыть].

А вы говорите – «метаполитика». Эту концепцию некогда выдвинул А. Грамши, одно время ею увлекался Ален де Бенуа, но она оказалась совершенно несостоятельной, что очень аргументированно доказал Карлос Дюфур. Но опять – зачем далеко ходить? Национализм это и есть метаполитика, другой нет. И опять мы приходим к Меньшикову.

«Идея национальности тем и сильна, что она есть возвращение к себе» [72]72
  Там же, с. 173.


[Закрыть]. Так по Меньшикову. А из манерного, изломанного Игоря Северянина эмигрантская судьба выжала гениальные строки: «Вернуться в дом Россия ищет троп». Именно это тогда и происходило. И происходит до сих пор.

Но Меньшиков оговаривал: «Национальность борется за жизнь народную, но не за всякую жизнь, а лишь за достойную бытия» [73]73
  Там же, с. 317.


[Закрыть]. И Меньшиков знал, как сделать эту жизнь «достойной бытия», знал лучше Солженицына, как обустроить Россию.

Своими мыслями об этом Меньшиков поделился с читателями «Нового Времени» в феврале 1912 года в статье «Народное возрождение». В лице Ивана Грозного и Петра I «самодержавие превысило свою меру и вступило в борьбу уже с православием и народностью. Вот причина нашего национального упадка: неравномерность трех стихий, составляющих национальность. Если мы видим теперь Церковь в жалком полупараличе, если видим русскую народность в унижении, то это прямое следствие каких-то тяжких поражений. В живом теле гипертрофия одного органа влечет за собой истощение остальных». «Спасающим началом Руси после Киевского упадка было православие, оно взрастило Москву. Спасающим началом после Московского упадка явилась самодержавие, оно возрастило Империю. Спасающим началом после Петербургского упадка… должна быть народность. Не отрекаясь от первых двух начал, с честью послуживших России и далеко ещё не отслуживших ей, мы должны дать развитию третьему, наиболее коренному из них, пришедшему в забвение, – именно русской народности». «В расцвете Московской митрополии и патриаршества православие у нас было почти самодержавным… Церковь вынянчила царство русское и долго руководила им. Но затем доразвившаяся до полноты могущества власть отодвинула назад Церковь и в лице Петра принизила ее… Наступает, мне кажется, время уравновешивания начал, высвобождения того из них, что было измято и придавлено. Цель национализма, как я понимаю его, есть развитие народности до высоты самодержавной мощи. Земля наша держится на трёх китах… Но плоскость не может держаться лишь на двух точках: резкое принижение народности непременно лишает значения и веру, и власть, хотя бы доведенные некогда до степени величия. Наоборот, возвращение третьей опоры даёт снова крепость и двум остальным. Теперь у нас и вера, и власть в упадке. Приподнимите народность – вместе с неё поднимутся и вера, и власть» [74]74
  М.О. Меньшиков. Письма к русской нации, с. 308–309.


[Закрыть].

Меньшиков был сторонником народного представительства, начиная с земских соборов, русского варианта общесо-словных собраний, из которых вырос западноевропейский парламентаризм, и вплоть до Государственной Думы, которую он в отличие от черносотенцев, признавал необходимой. Но что-то не прививается у нас парламентаризм. Думу царь несколько раз распускал, а когда царя свергли, Дума распустила страну. Учредительное собрание разогнали, потому что в нём преобладали те партии, которые в 1917 году уже доказали свою неспособность руководить страной. Ну а в т. н. «стране советов» Верховный Совет превратился просто в общество любителей производственной гимнастики: Руки поднять! Опустить!

В 1989 году он превратился было в настоящий парламент, но уже в 1993 году его расстреляли. Заменившая его возрождённая Дума быстро деградировала. Было даже обидно, что она не место для дискуссий. Ну а сегодня она просто придаток верховной власти и механически штампует всё, что спускают сверху. Ее не зря прозвали «взбесившимся принтером». Из-за своего стремления всё запрещать и регламентировать она оставит после себя в истории столь же недобрую память, как и пресловутая «звездная палата» в Англии в начале XVII века. К чему привела её деятельность, известно: в Англии произошла революция, и королю отрубили голову.

Так что до «развития народности до высоты самодержавной мощи» нам еще далеко. Да и незачем развивать её до такой степени. По тому же Меньшикову необходима гармония, уравновешенность всех трех начал, а у нас ее все время нарушают перекосы. Обеспечить такую гармонию могла бы Церковь, но у нас она осмеливалась бросать вызов власти лишь в далекие времена патриарха Никона, а впоследствии стала просто прислужницей власти и остается ею до сих пор. В роковом октябре 1993 года ее призывали выступить посредницей между конфликтующими сторонами, предотвратить кровопролитие, но патриарх трусливо спрятался, сказавшись больным. Православная церковь с такой миссией не справляется, значит, ее в этой роли должна заменить другая.

Не следует воспринимать это как антирелигиозную пропаганду. У нас Церковь пережила десятилетия жестких гонений, и пусть она пользуется таким же почетом и уважением, как и сегодня, она их заслуживает, хотя и не всегда. Но у нее особая миссия – она посредница между нашим миром и Царствием Небесным, куда верующие христиане надеются попасть и попадут, я в этом не сомневаюсь так же, как и они, ибо «воздастся каждому по вере его». Оно будет не вполне соответствовать их представлениям о нем, они будут удивлены, как удивился Алексей Турбин, увидев его во сне, но вечное блаженство они обретут.

А вот с ролью посредницы в мирских делах эта Церковь «не от мира сего» справляется плохо. И тут нам стóит вспомнить древнюю арийскую традицию, учение о двух путях в бессмертие.

Когда слишком многие уходят по «пути богов», истощается «путь предков». В махаянистском буддизме этот ущерб компенсируется идеалом бодхисаттвы, человека который достиг Нирваны, но отказывается уйти в нее, а рождается вновь, чтобы помогать людям. Европейцы всё гадают, что такое Нирвана, а это вовсе не смерть – Будда достиг Нирваны при жизни – и состояния абсолютной гармонии эмоций, воли и разума. Меньшиков мечтал о такой же гармонии русской триады и горевал о том, что эта гармония постоянно нарушается. А нарушается она именно потому, что слишком многие уходят по «пути богов», а не восклицают, как Есенин: «Не надо рая – дайте родину мою!»

Меньшиков писал: «Народом мы, националисты, считаем не только последнее поколение… но и те отошедшие поколения, которые строили жизнь народную и установляли законы. В понятие народа мы вводим также и те будущие, еще не родившиеся поколения, перед которыми мы, их предки, несем нравственную ответственность… Чтобы вы ни решали, какие бы законы ни придумывали, нельзя забыть ни предков, ни потомства. Только то и можно счесть действительным законом, что совесть признаёт непостыдным ни пред предками, ни пред потомством. Цинический демократизм не признаёт родства, он не признает даже ближайших звеньев, соединяющих нас с вечностью в прошлом и будущем… И предки, и потомки в каком-то священном смысле существуют, они присутствуют и теперь – в душе каждого, у кого есть душа». «Родина принадлежит не нам только, живым, но всему племени. Мы – всего лишь третья часть нации, притом наименьшая. Другая необъятная треть – в земле, третья – в небе, и так как те нравственно столь же живы, как и мы, то кворум всех решений принадлежит скорее им, а не нам» [75]75
  М.О. Меньшиков. Письма к русской нации, с. 313.


[Закрыть].

К. Г. Юнг еще не ввел тогда понятие «архетип», но Меньшиков описывал именно эту реальность. Да, реальность.

Шопенгауэр был знаком с индуизмом и буддизмом, часто ссылался на них, но в Европе тогда только начинали изучать эти религии и еще не знали их во всей их сложности и многообразии. Шопенгауэр учил, что реально только настоящее, а прошлое и будущее – фикции. Но уже в раннем буддизме существовала школа сарвастивадинов (от слов «сарвам асти» – «всё существует»), для которой прошлое и будущее были столь же реальны, как и настоящее. И для Меньшикова они существовали «в каком-то священном смысле». Он еще не знал, в каком именно, но интуитивно уже догадывался, – «ничто не умирает». «Отдельная личность – лишь звено в бесконечной цепи рода, и все призвание этого звена – не разрываться, удерживать в себе полную передачу жизни из прошлого в будущее» [76]76
  Там же, с. 386.


[Закрыть]. Но это не просто биологический процесс, обеспечивающий «связь времен». Меньшиков учил, что не умирают не только души людей; не умерли и древние боги – они живут в наших племенных свойствах. Древние боги это архетипы и живут они не только в племенных свойствах. Мир архетипов это третья реальность, существующая наряду с нашим миром и Царствием Небесным. Меньшиков грустно признавал, что христианство разлагается «и не в одной Германии. В последней оно заменяется высшей будто бы религией – «германством», но если присмотреться к этому германству, то в нем невольно почувствуешь силуэт одноглазого бога с двумя вóронами на плечах и двумя волками у ног…» [77]77
  М.О. Меньшиков. Письма к русской нации, с. 503.


[Закрыть]

У нашего «язычества» был иной символ – крылатый солнечный бог. Нечто похожее мы видим сегодня на знамени наших ВВС. Речь вовсе не идет о «высшей» по отношению к христианству религии, а лишь о религиозном осмыслении реальности архетипов, которая большинством людей не только не осмыслена, но еще даже не открыта. А познать ее – значит осмыслить прошлое нации и предвидеть ее будущее. В мире архетипов они реальны. В повести М. Горького «Исповедь» старец Иона возглашает: «Богостроитель – это суть народушко!.. Великомученик велий, чем все, церковью прославленные, сей бо еси Бог, творяй чудеса! Народушко бессмертный… он есть начало жизни единое и несомненное, он отец всех богов, бывших и будущих!» Горького после появления этой повести обвиняли в «демотеизме», т. е. в обожествлении народа, но Горький был отнюдь не старец Иона, он отзывался о русском народе весьма нелицеприятно, порой даже оскорбительно, да и старец Иона у него говорил лишь о народе земном, а речь, повторяю, идет не только о нем.

Д. Л. Андреев в своих видениях, которые он описал в «Розе Мира», узрел и Небесную Россию, и Синклит России. Но М. О. Меньшиков и без видений знал, чем была молитва в старину. «Это была беседа с предками, с великими предками… Нация не разрывала своих отношений с прошлым, она жила в прошлом огромною, таинственною своею частью, миром души… Меньшинство душ – именно праведники – признавались блаженными и составляли как бы самую высшую аристократию в народе». В этом «весь смысл национальной культуры. Создав себе аристократию на небе, народ невольно подражал ей». «Восхищение предками переходило на их эпоху… Кроме настоящего, у тогдашних людей была как бы вторая жизнь и еще лучшая жизнь – в прошлом… Для человека старой, национальной культуры все три эпохи – настоящее, прошлое и будущее – были полны жизни» [78]78
  М.О. Меньшиков. Выше свободы, с. 273, 276.


[Закрыть]. Вот вам и подлинная «связь времен».

А еще раньше Данте «постиг, что всякая страна на небе – Рай, хоть в разной мере» («Рай, III, 88–89). Так что можно обойтись без «тотемов», «архетипов» и т. п. Рай – это понятно всем. Так вот: даже в Раю нации сохраняют свою самобытность. Сохранение самобытности – закон всех миров и всех времен.

 
Январь 2019 года, Москва