Текст книги "Состязательность в гражданском судопроизводстве Соединенных Штатов Америки. 2-е издание"

§ 2. Содержание состязательной системы

Конституционно-правовое обоснование отдельных черт состязательной системы гражданского судопроизводства США. Состязательная система как совокупность составляющих ее элементов. Взаимосвязь элементов состязательной системы с фундаментальной конституционно-правовой доктриной надлежащего процесса. Право лица явиться и быть выслушанным беспристрастным судом и право на то, чтобы судебное решение было мотивированным как самостоятельные элементы состязательной системы. Единый критерий значимости элементов состязательной системы. Критика составляющих состязательную систему элементов как доказательство их существования. Социально модифицирующая функция состязательной системы США. Американский правовой легализм.

Состязательная система гражданского судопроизводства США в целом не получила непосредственного закрепления в положениях Конституции США: текст Конституции не содержит прямого указания на состязательную форму отправления правосудия в судах США.

Однако важные части состязательного механизма прямо признаются Конституцией США и Верховным Судом США как имеющие конституционно-правовое обоснование.

Так, ст. 3 Конституции США устанавливает, что «судьи как Верховного, так и нижестоящих судов занимают свои должности, пока ведут себя безупречно, и в установленные сроки получают за свою службу вознаграждение, которое не может быть уменьшено во время их пребывания в должности» ^[44]. Данное положение не обеспечивает состязательность при рассмотрении дел, но способствует функционированию независимого судейского корпуса – ключевого элемента состязательной системы.

Седьмая поправка к Конституции США, касающаяся рассмотрения гражданских дел, сохраняет право на участие жюри присяжных при рассмотрении таких дел, определяя при этом, что в общем случае ни один факт, установленный жюри присяжных, не может быть пересмотрен каким-либо судом США ^[45].

Пятая поправка к Конституции США, именуемая «Положение о надлежащем процессе», устанавливает гарантии от произвольного, т. е. без соблюдения надлежащей процедуры, лишения или ограничения имущественных прав лица. Данная поправка позволила сформировать в гражданском процессе США минимальные процессуальные гарантии участвующим в деле лицам право на уведомление о процессе и право быть выслушанным ^[46].

По делу Херринг против Нью-Йорка Верховный Суд США установил, что «состязательный процесс сбора доказательственного материала… был конституционно закреплен в Пятой и Четырнадцатой поправках к Конституции США» ^[47].

Верховный Суд США по делу Jones v. Barnes, 463 U.S. 745, 759 (1983) подтвердил также важность в целом для состязательного процесса Шестой поправки к Конституции США о праве на профессиональную юридическую помощь ^[48].

Таким образом, можно согласиться с обоснованностью тезиса М. Дамаски о том, что «состязательная система инкорпорирована до некоторой степени в конституционное право через право на юридическую помощь и надлежащий процесс» ^[49].

Однако эти важные права являются лишь частью более обширного перечня прав, существование которых раскрывает или характеризует состязательную систему судопроизводства США.

По мнению М. Фридмана, состязательная система гражданского процесса США представляет собой совокупность важнейших основополагающих прав, которые защищают и обеспечивают достоинство частного лица в свободном обществе ^[50]. Эти составляющие состязательную систему права включают:

– частную автономию сторон;

– эффективную профессиональную юридическую помощь;

– наличие суда с участием присяжных (по гражданским делам в том числе);

– процессуальное равноправие сторон;

– право представить доказательство или вызвать свидетеля, право на перекрестный допрос.

Данная структура как совокупность всех составляющих ее прав, именуемых американскими исследователями «элементами», рассматривается в доктрине только М. Фридманом. Другие авторы выделяют лишь отдельные элементы или их комбинации.

В частности, Д. Хазард и С. Сабрин в качестве ключевых элементов состязательной системы рассматривают право представлять доказательства и право на помощь адвоката ^[51]. Э. Сворд считает, что ключевыми элементами состязательной системы гражданского судопроизводства США являются ответственность сторон за сбор и представление доказательств и аргументов по делу. В качестве второго элемента система рассматривает беспристрастного судью, не обладающего информацией о существе дела до начала судебного разбирательства ^[52].

Приведенные элементы процессуальной состязательности системно связаны с фундаментальной правовой концепцией американского права, известной как конституционная доктрина «надлежащего процесса» ^[53], согласно которой «никто не может быть лишен жизни, свободы или имущества без надлежащего (судебного) процесса» ^[54] – процесса единообразного применения правил гражданской процедуры и правил о доказательствах, ведущегося с участием уведомленных о процессе лиц, которым предоставлено право явиться и быть выслушанными в защиту своего частного, субъективного (имущественного или неимущественного) интереса ^[55].

Существо надлежащего процесса заключается в защите от спорных и необоснованных действий (решений) властей, которыми могут затрагиваться гражданские права фундаментального характера ^[56].

Правовым основанием доктрины служат упоминавшиеся Пятая и Четырнадцатая поправки к Конституции США, защищающие граждан и юридических лиц от (незаконных или необоснованных) действий федерального правительства и правительств штатов. Эти поправки принято называть «нормы о надлежащем процессе».

Сами по себе эти конституционные нормы рассматриваются в качестве материально-правовой составляющей доктрины надлежащего процесса ^[57].

Вместе с тем имеется и процессуальная составляющая концепции надлежащего процесса, иногда называемая «процессуальным (процедурным) надлежащим процессом» ^[58]. Эта сторона надлежащего процесса гарантирует процессуальную (процедурную) честность при рассмотрении вопроса, подпадающего под диспозицию указанных поправок.

Для применения этой диспозиции по конкретному делу необходимо показать, в частности, что имеет место ограничение существенных и неотъемлемых прав и свобод, а также нарушение юридически значимого имущественного интереса ^[59].

Сама по себе возможность для частного лица поставить в суде вопрос о проверке факта ущемления его прав признается важной с социологической точки зрения, поскольку граждане должны сознавать и ожидать от государства социально ответственного отношения (поведения) ^[60].

По мнению Б. Бэбкок и других американских процессуалистов, социально-правовой основной надлежащего процесса является модель «выражения значимости ценностей» ^[61], предполагающая наличие форума или места для реализации права граждан выговориться для снятия социальной напряженности в обществе.

Минимальным процессуальным стандартом, которому должен соответствовать любой затрагивающий имущественные права судебный процесс, является закрепленное судебной практикой и поддерживаемое доктриной безусловное право стороны быть выслушанной и соответственно извещенной о процессе ^[62].

Возможность участвовать в судебном разбирательстве предопределяет принятие сторонами результатов судебного спора.

Достижение юридически верного (правильного) результата не только рассматривается в качестве мерила процессуальной честности, но и предопределяет реализацию важного постулата процессуального правосудия – положения о процессуальной точности ^[63]. Данное положение предполагает, что целью разрешения гражданско-правового спора является правильное (точное) применение норм права к юридически значимым обстоятельствам дела (фактам) ^[64].

Как установил Верховный Суд США в прецедентном решении по делу Mathews v. Eldridge, надлежащий процесс, не в пример другим правовым нормам, не является технической концепцией с заранее установленным содержанием, не привязанной к обстоятельствам, места и времени. Надлежащий процесс гибок и требует такой процессуальной защиты, каковая может быть необходима в конкретной ситуации ^[65].

По данному делу Верховным Судом США также установлено, что сам по себе термин «надлежащая правовая процедура» ставит перед судами серьезную задачу не просто дать толкование соответствующих формулировок, как это имеет место, когда речь идет о договоре или законе, а проверить конкретную правовую ситуацию на предмет наличия признаваемых Конституцией ценностей ^[66]. По этой причине судебная практика устанавливает, что действия или решения правительственных органов должны быть протестированы на соответствие стандартам надлежащего процесса.

Однако отмеченная выше процессуальная составляющая надлежащего процесса не ограничивается рамками публично-правовых споров. Ее действие было распространено Верховным Судом США на рассмотрение споров частноправовых, тем самым, по мнению С. Сабрина, «превратив надлежащий процесс в состязательное судопроизводство» ^[67].

В решениях Верховного Суда США признается, что отправление правосудия по гражданским делам является неотъемлемой составляющей предусмотренного Первой поправкой к Конституции США права обращаться в суд за защитой нарушенных интересов. При этом Верховным Судом США отмечается, что данное право не ограничивается политическими вопросами или спорами с правительственными властями, но охватывает любую сферу общественных интересов и любой спор, включая даже спор из деликтов в отношениях между частными лицами. ^[68]

Поэтому обусловленное доктриной надлежащего процесса право частного лица быть уведомленным о процессе и праве быть выслушанным как гарантии от произвольного ограничения имущественных прав формирует самостоятельный элемент состязательной системы гражданского судопроизводства США – право явиться и быть выслушанным беспристрастным судом.

С данным элементом органически связано право участвующих в деле лиц на ознакомление с позиций суда, изложенной в итоговом судебном акте по делу. Мотивировка судебных решений является гарантией спорящим сторонам быть выслушанными в гражданском судопроизводстве США и представляет собой завершающий элемент состязательной системы американского судопроизводства по гражданским делам.

Два последних элемента наряду с отмеченными М. Фридманом завершают построение состязательной системы гражданского судопроизводства США.

Нарушение или ограничение любого из прав или элементов состязательной системы неизбежно наносит ущерб процессу, делая его ненадлежащим, т. е. обусловливая нелегитимность процессуального результата по делу – итогового судебного акта.

Анализ взаимосвязи положений, раскрывающих состязательную систему гражданского судопроизводства США в их системном толковании, даваемом Верховным Судом США и апелляционными судами, показывает: все элементы состязательной системы представляют собой фундаментальные положения гражданского процесса.

Таким образом, в отсутствие в процессуальном законодательстве и доктрине единой нормы, закрепляющей состязательное начало гражданского процесса США, именно эти элементы раскрывают существо и определяют характер процессуальной состязательности.

Названные элементы по-разному проявляют себя на различных стадиях гражданского процесса США – в ходе досудебной подготовки, в судебном разбирательстве и при апелляционном пересмотре. Некоторые из элементов (наличие суда с участием присяжных, право представить доказательство) не могут быть реализованы в апелляционном производстве с учетом характера данной стадии процесса, некоторые действуют в совокупности с присущими только досудебной подготовке процедурами обмена состязательными документами и раскрытием доказательств, которые также можно признать в качестве элементов состязательности.

Подтверждением существования представленной системы гражданского процесса США как совокупности составляющих ее элементов является критика ключевых элементов системы.

В основном критика сводится к выявлению негативных последствий чрезмерной активности (функции контроля) сторон, особенно их адвокатов, и пассивности суда – важнейших элементов состязательной системы. Предметом критики являются обязанности и этические правила поведения адвокатов в состязательном процессе, которые, по мнению ряда ученых и практиков, способствуют искривлению правосудия.

Так, еще в 1970-х гг. высказывалось мнение, что правила поведения адвокатов (этический кодекс) ориентируют адвокатов на ревностное представление интересов клиентов в ущерб установлению истины по делу, за что председатель Верховного Суда США У. Бургер назвал адвокатов «наемными ружьями» ^[69]. Такое отношение проявляется в возможностях адвокатов по «манипулированию процессом и материальным правом в интересах своих клиентов» ^[70].

По мнению Т. Шаффера, адвокаты «выполняют функцию, нужную лишь для их клиентов, не заботясь об общественном благе, т. е. работая не для правовой системы и общества в целом» ^[71].

С. Сабрин считает состязательную систему «потенциально несправедливой, поскольку, будучи зависимым от адвокатов сторон, состязательный процесс приносит большие результаты тому из спорящих, кто может позволить себе оплату более опытных юристов и обеспечить перевес в процедуре досудебного раскрытия доказательств» ^[72].

Наиболее острой является многолетняя полемика о роли адвоката в состязательной системе между М. Фридманом и М. Френкелем. Последний является наиболее последовательным критиком состязательной системы ^[73].

В частности, М. Френкель, понимая революционность своих взглядов, предлагал ввести существенные ограничения в отношении конфиденциального характера отношений адвоката с клиентом, подчинить или поставить адвокатскую этику на службу в первую очередь суду и обществу, а не клиенту ^[74].

Также объектом критики является во многом противоречивое положение суда в процессе на современном этапе. С одной стороны, суд должен занимать относительно пассивное положение в процессе, чтобы дать возможность сторонам представить свои позиции и не вызвать сомнений в пристрастном к ним отношении. С другой стороны, изменения ФПГП и методические руководства Федерального судебного центра ^[75] ориентируют судей на активный подход к рассмотрению дела (участие судей, в том числе по своей инициативе, в примирительных процедурах, конференциях на досудебной стадии процесса, иных мерах по управлению делом) ^[76].

Таким образом, критика состязательности, во многом оправданная, лишь подтверждает наличие именно этих (критикуемых) неотъемлемых или составляющих состязательность элементов.

Состязательная система гражданского процесса США является синонимом и одновременно центром американской правовой системы, она определяет характер этой системы и представляет собой гораздо больше, чем просто систему рассмотрения споров.

Это связано с выполнением состязательной системой социально-контрольной функции или своего рода функции коррекционной, модифицирующей ^[77].

В США судами разрешаются дела и вопросы, которые в других юрисдикциях рассматриваются за пределами суда как носящие «политическую» или административную окраску ^[78].

Дела о возмещении расходов на покрытие медицинской помощи (в отличие от других стран, наличие развитой системы личного страхования и возможности покрытия страховых рисков не преграждает путь к судебной защите права в случаях причинения вреда здоровью, когда суд с участием жюри может принять решение о более высоком пороге взыскания расходов, нежели покрываемых страховкой ^[79]), дела о расовой десегрегации, запрете абортов, защите прав обвиняемых по уголовным делам, вопросы свободы слова, взаимоотношения между религиозными учреждениями и правительством, вопросы оспаривания действий или бездействия государственных или административных органов (в отличие от стран континентальной системы права, например Германии и Франции, в США нет системы административных судов) – вот лишь неполный перечень проблем, которые в других странах разрешаются органами законодательной или исполнительной власти.

В США указанные и любые иные дела являются предметом «обычного» спора, участие в котором считается доступным любому лицу, и, как считает Виктор Майер, «…право граждан перенести возникший спор для рассмотрения в суде является кардинальной особенностью современного государства, основанного на верховенстве закона» ^[80].

Такая черта гражданского процесса США обусловлена своеобразием политической и экономической системы государства, во-первых, системой разделения властей, а также полномочий между органами исполнительной власти федерации и отдельных штатов; во-вторых, меньшей активностью органов государственного управления в жизни и регулирования бизнеса, чем это имеет место в странах Европы; в-третьих, существованием института присяжных по гражданским делам как своего рода альтернативного механизма демократичного урегулирования экономико-социальных конфликтов в сфере защиты прав граждан (потребителей) на основе рассмотрения дел и принятия конкретных решений о защите прав.

Таким образом, рассмотренная функция состязательной системы гражданского процесса США представляет ее важнейшую особенность.

Эта особенность, в свою очередь, породила еще одну значимую особенность, придавшую американской состязательной системе яркое своеобразие и неповторимость – «американский легализм» и сопутствующую ему «правовую исключительность».

Термин «американский легализм», который был принят американской правовой доктриной и существование которого в настоящее время не оспаривается, хотя и критически оценивается ^[81], был впервые использован и раскрыт Робертом А. Каганом в работе «Американский легализм. Американский путь в праве» ^[82].

По мнению Р. Кагана, американский легализм представляет собой метод проведения, осуществления, реализации политики и разрешения споров (разрешения конкретных дел) посредством формальных юридических процедур, таким образом, разрешения насущных жизненно важных вопросов экономического и социального характера ^[83].

Организационно американский легализм ассоциируется и связан с деятельностью юрисдикционных органов (основной функций которых является разрешение споров) с «фрагментарными полномочиями и относительно слабым иерархическим контролем».

Приведенная характеристика американского легализма обусловливает два вытекающих из нее следствия: дороговизну контролируемых адвокатами сложных процедур и правовую неопределенность, вызванную сложностью и обилием правовых норм, многовариантностью и непредсказуемостью решений или актов их применения (решений юрисдикционных органов).

Корни американского легализма уходят в американскую политическую историю колониальных войн и Американской революции и заложены в предреволюционной отдаленности британской колониальной администрации и сопутствующего ей недоверия всем формам центральной власти, что позволило создать благоприятную почву для усиления роли юристов, правотворчества местных судей и использования присяжных при рассмотрении дел в судах, приведшего к развитию права прецедента и отвечающего требованиям нарождающейся национальной экономики ^[84].

Недоверие к центральной власти обусловило появление в США «сильного общества и слабого государства», легко поддающегося организованному «натиску отдельных групп по интересам и не способного собирать адекватные размеру валового национального продукта налоги» ^[85].

Недоверие к центральной власти и акцент на индивидуализме обусловили также формирование политико-правовой культуры, характеризующей США как самое антистатическое, легалистское и правоориентированное общество ^[86]. Такое общество ориентировано на всеобъемлющую государственную защиту и поддержку лицам, понесшим существенный ущерб, пострадавшим от несправедливости, борющимся за снижение экологических рисков и одновременно на создание государственных структур, полномочия которых в достаточной для указанной защиты степени ограниченны и фрагментарны.

Именно поэтому американский легализм стал причиной появления в США самой «политически и социально ответственной» судебной системе в мире.

Неудивительно, что американские судьи менее подвержены или стеснены судебным формализмом, они более «политико-ориентированы», более внимательны к каждой конкретной, неповторимой фактической ситуации, внимательны в контексте оценки ситуации с позиций справедливости/несправедливости.

Все это обусловливает правовую исключительность, или исключительность «правового стиля» гражданского процесса США, характеризующегося наличием сложных групп правовых норм, например норм о групповых (коллективных исках), более формальными, состязательными процедурами и правилами разрешения спора, более дорогостоящими формами правовых споров, существенными правовыми (процессуальными) санкциями, носящими карательный характер, более частым вовлечением суда в рассмотрение административных споров и интервенцией в административные процедуры, наличием политической составляющей как основания принятия правовых ном, значительной правовой неопределенностью и нестабильностью ^[87].

Рассматриваемые далее в монографии положения о полном контроле сторон за ходом процесса и об оборотной стороне такого контроля – существенно большем нейтралитете американских судей (в сравнении с судьями из стран с континентальной системой), однако при наличии возможноcти судейской интервенции в контроль сторон при активном управлении движением дела на досудебной стадии, осуществлении своего рода руководства процессом ^[88] (в последнее десятилетие в гражданском процессе США прижился и получил широкое признание термин managerial judges ^[89]), принятии судом отдельных процессуальных решений (как по процессуальным вопросам, например о наличии или об отсутствии подсудности, так и по вопросам, касающимся существа спора) по своей инициативе, оказании содействия сторонам в реализации имеющихся прав, истребовании и исследовании доказательств, установлении фактических обстоятельств дела посредством разрешения заявлений и ходатайств, предупреждении сторон о негативных последствиях совершения или несовершения ими процессуальных действий приводимые данные судебной статистики о разрешении подавляющего количества гражданских дел на досудебной стадии процесса, соответственно характеризующейся крайней временной протяженностью (длительностью) (в отличие от нее отличается высокой концентрированностью стадия судебного разбирательства: это особенность института процессуального соучастия – группового (коллективного) иска и норм о процессуальных санкциях, носящих карательный, но не компенсационный характер, – раскрывают своеобразие современной американской процессуальной системы рассмотрения споров, базирующейся на модели естественного происхождения частных прав.