Текст книги "Записки старого моряка. Калейдоскоп воспоминаний"

Совсем недавно, всего два года назад, в этих широтах прогремела скоротечная Англо-Аргентинская война (2 апреля – 14 июня 1982 года) из-за Фолклендских островов, закончившаяся поражением Аргентины. Поэтому патрулирование вод англичанами было предсказуемо. Отношения между этими странами, на то время, так и не нормализовались. Положительным моментом для иностранных рыбаков, если только определение «положительный» уместно в данном случае, было то, что пока рыбаки могли ловить кальмара в зоне Архипелага без всяких лицензий. Дважды в день, ночью и днём британский военный корабль наведывался к рыбаками в группу и совершал свой обход промысловых судов, выискивая среди них аргентинские траулеры.

Неразрешимой загадкой для отставного капитана дальнего плавания Кондаурова было то, что в разговоре с «Ван-Дейком» английский вахтенный офицер произнёс название своего корабля «Шеффилд»! Но, дело в том, что HMS Sheffield (D80) (Шеффилд) – эсминец британских ВМС, был потоплен аргентинской противокорабельной ракетой, выпущенной с самолёта в мае 1982 года.

Это Игорь знал совершенно точно, так как следил по новостям за той войной. HMS – перед названием расшифровывается как «Корабль Её Величества» (Her Majesty’s Ship). В то время ситуация не вызвала удивления, так как в традициях всех флотов мира давать название погибших в бою кораблей новым. Удивился не молодой второй штурман Кондауров, а старый капитан Игорь Васильевич Кондауров, так как совершенно недавно он «потерявшись» в дебрях Интернета, с большим изумлением увидел сообщение о том, что название погибшего в бою «Шеффилда» было присвоено новому кораблю только лишь в 1986 году. А у Бошена они трудились в 1984!!! Старик Кондауров был совершенно уверен в своей памяти. Кроме того, имелась запись в судовом журнале о том, что тогда-то, в таких-то координатах ППР «Ван Дейк» был запрошен британским кораблём «Шеффилд» на предмет идентификации.

– Мм-дааа, …загадка, однако – произнёс Кондауров и потрепал за ухом проснувшегося у камина Криса. Собака приветливо лизнула его руку и вновь улеглась на место, сменив позу. Старый капитан, устроившись поудобней в кресле вновь мысленно вернулся к тем далёким дням юности.

«Ван-Дейк» наконец стал ловить как нужно, выйдя по производственным показателям на 15—20 тонн суточной заморозки. Ритмичную работу судна прерывали только частые шторма. Ну, тут уже моряки были не властны, тут была стихия. В конце рейса по подсчётам штурманов, за четыре месяца промысла в «неистовых пятидесятых» широтах по-настоящему спокойных было всего лишь шесть дней!

Промыслового планшета района острова Бошен на «Ван Дейке» не было. Поэтому штурмана сами на чистой карте-сетке масштаба 1: 500 000 тщательно и скрупулёзно наносили глубины по спутниковым координатам. Наносили и безопасные пути тралений, когда пелагический трал «подсаживали» на грунт. В последствие, как было известно Кондаурову, этот планшет продолжили вести штурмана сменившего их экипажа и в конечном итоге он был сдан в картографический отдел Тралфлота и размножен. Так что, в том рейсе они были, своего рода, первооткрывателями.

Близость берега острова сказывалась самым неожиданным образом. Постоянными гостями рыбаков стали очаровательные создания – пингвины Адели. Названы так французским исследователем Дюрвилем в честь своей жены Адели (Adélie).

Эти забавные существа, совершенно не боясь людей при подъёме трала забирались на него, и вместе с тралом «вкатывались» на промысловую палубу. Забавно, словно маленькие человечки, пингвины бегали по палубе, веселя моряков. Погостив на судне, беспрепятственно скатывались обратно в океан по слипу траулера.

Однажды, преследуемые, видимо, каким-то хищником, в панике Адельки прямо из воды выпрыгивали на скользкий слип судна. Они скользили по нему и вновь скатывались в океан, опять пытались запрыгнуть и опять неудачно. Слава богу, у моряков под рукой на палубе оказались остатки самодельного деревянного стола, сохранившегося со времени пересечения Экватора. Матросы быстро пристроили этот своеобразный настил на слип, и пингвины по нему быстро взобрались на судно. Они столпились на палубе возбуждённо галдя и благодарно, безбоязненно позволяли людям касаться и гладить их. Кто-то из моряков заметил в волнах мелькавшую спину какого-то морского животного, видимо, морского леопарда, охотника за пингвинами.

Все эти необычные встречи вносили разнообразие в жизнь моряков. Одно время, в гости к рыбакам «Ван Дейка» зачастили морские львы. Эти морские звери были уже не столь безобидны. Некоторые из них разрывали острыми зубами сетную часть выбираемого мешка с уловом и с удовольствием насыщались кальмарами, вытекавшими через образовавшуюся дырку. Много вытечь не успевало, но тралмейстерам приходилось потом зачинивать эти дыры.

Старый моряк улыбнулся, припомнив один из курьёзов, случившихся в тот рейс на промысле кальмаров. На вечернем промсовете капитан грузинского траулера доложил начальнику промрайона, что при подъёме трала, моряки обнаружили неразорвавшуюся семиметровую торпеду – отголосок недавней Аргентино-английской войны за Фолкленды. Торпеда подошла к слипу в устье трала. При этом располагалась она поперёк слипа. Он запрашивал совета, что ему делать. После некоторого замешательства начальник района, человек с большим чувством юмора, посоветовал капитану попытаться поднять её и отвезти в Порт-Стэнли:

– Может толкнёшь её англичанам, если повезёт… – дальше он неожиданно со злостью добавил – генацвале, ты что, в самом деле дурак? Какого совета ты от меня ждёшь? Сам не можешь сообразить, что тебе делать? Ну, тогда слушай… очень осторожно стравливаешь трал на ваерах так, чтобы отвести опасность от судна как можно дальше, …метров на триста… Аккуратно разворачиваешься, выходишь из группы на большие глубины, …двух километровые, …там режешь ваера и топишь торпеду… Это мой совет.

– но это мой последний, единственный трал…

– ну, тогда поднимай её на борт, и дуй в Стэнли… если к этому времени вы ещё будете живы…

Грузин в конце концов так и поступил, как ему здраво посоветовали, отбуксировал опасную находку на большие глубины и затопил её, обрезав ваера. Координаты затопления передал во все необходимые адреса.

В конце августа «Ван Дейк» закончил промысел кальмара и получил указание руководства Тралфлота следовать на север в спокойные тропические воды Атлантики для выгрузки на транспорт «Матиас Тезен». После выгрузки продолжить движение на Канарские острова в порт Лас-Пальмас для смены команды. Наконец-то тяжёлый промысел закончен. Впереди только радостная его часть – заход в инпорт, получение валюты и «отоварка» колониальными товарами в многочисленных магазинчиках Лас-Пальмаса. Далее, перелёт в Союз и встречи с родными людьми. Что и говорить, настроение у моряков было самым приподнятым.

Сразу после снятия с промысла капитан дал команде сутки отдыха. «Пароход» словно вымер. Матросы разбрелись по кубрикам и завалились в койки. Это приятное чувство, когда моряку не надо идти на вахту. Открыл после сна глаза, чуть полежал, приходя в себя и с улыбкой вспомнил, что сутки отдыхаешь и блаженно потянувшись, сменив позу, вновь закрываешь глаза и проваливаешься в темноту.

«Ван Дейк» шёл на Север полным ходом на попутных волнах юго-западного шторма. С изумлением на своей вахте Кондауров обнаружил, что судя по определениям по спутниковой системе GPS, судно бежало со скоростью 12 узлов вместо 10 расчётных. Очевидно, сказывался попутный шторм и дополнительно в корму их толкало, так называемое, «Течение западных ветров», в зоне действия, которого они пока ещё находились. На 45 градусе Ю. Ш. Действие попутного течения прекратилось. И, дабы избежать влияния встречного Бразильского течения, спускавшегося вдоль берегов Южной Америки на юг, капитан приказал взять немного восточнее, мористее, так сказать. На 38 градусе южной широты окончательно вышли из района плохой погоды. И сутки спустя вошли в тёплый, штилевой район. Связались с транспортным рефрижератором «Матиас Тезен», договорились о точке рандеву и заспешили навстречу друг другу.

Выгрузка на транспорт заняла двое суток. У моряков рефрижератора узнали, что их груз пойдёт в Японию.

«Тезен» шёл из Мурманска, поэтому моряки расхватали всю «свежую» прессу, какая была на транспорте. Месячной давности газеты были действительно «свежими» для моряков «Ван Дейка», давно уже покинувших родной порт. К сожалению почту (письма) морякам траулера «Тезен» не захватил, так как изначально работа с «Ван Дейком» не предполагалась. Конечно же обменялись с экипажем рефрижератора кинофильмами. В то время ещё не было видеомагнитофонов и обменяться фильмами означало поменять катушки (бобины) с 16-мм. плёнкой.

Один фильм вмещался минимум на две «бобины». Поэтому на палубах ошвартованных дуг к другу судов моряки грузовыми стрелами передавали уложенные в «беседки» для пересадки людей отобранные кинофильмы. Молодым современным морякам этого не понять. Потом, после отшвартовки, вечером после ужина фильмы демонстрировались в салоне команды. Плёнка заряжалась в кинопроектор «Украина-4», гасился свет и начиналась демонстрация.

Словом, это была целая церемония – демонстрация фильма. К ней готовились, ждали, предвкушали. Это вам не кнопку на «лентяйке» видеомагнитофона нажать. То был целый ритуал. На больших плавбазах был даже штатный киномеханик, в обязанности которого входило только обслуживание киноустановки и демонстрация фильмов, «блатная работа», как говорили моряки. Одного такого Игорь помнил по своей второй морской производственной практике на плавбазе «Григорий Лысенко» в Баренцевом море, куда группа курсантов судоводительского факультета была послана матросами-рыбообработчиками. Колоритная была личность. То был высокий толстый «дядька» с Мефистофельской бородкой на лице. Важный такой, весь из себя. По приходу из того рейса Кондауров случайно встретил его в городе в капитанской «мице» – форменной фуражке и расхохотался. Ну, капитан, да и только! Ни дать, ни взять!

Выгрузились. Разбежались каждый в свою сторону. «Матиас Тезен» через Пролив Дрейка в ЮВТО и далее в Японию, а «Ван Дейк» – в Лас-Пальмас, на отдых и смену команды.

«Ван Дейк» шёл на Север. Опять на его пути были тропические широты и Экватор. Идя навстречу морякам, капитан позволил задержаться на пару часов, на Экваторе. С удовольствием рыбаки ещё раз «отметились», устроив купание в океане.

В первых числах октября после шести с половиной месяцев рейса «Ван Дейк», наконец-то ошвартовался у одного из причалов порта Лас-Пальмас на Канарских островах. Три дня отдыха в порту, и первая партия моряков вылетела на родину в Москву, и далее в Мурманск. Материально-ответственные лица задержались ещё на пару дней для передачи дел по судну вновь прибывшей на смену команде.

Кондауров в составе последней группы вылетел в Москву прямым рейсом на «Боинге» испанской авиакомпании «Iberia». Рейс неожиданно был прерван по погодным условиям из-за мощного циклона над Европой. Самолёт посадили в Мадриде и группу советских моряков разместили в гостинице. Для Игоря Кондаурова это событие было впервые в жизни. До тех пор он ни разу не жил за границей в гостиницах. Это потом, позже, после распада Великой советской империи, капитан Игорь Васильевич Кондауров будет не раз останавливаться в отелях Европы во время командировок за границу. А тогда, для второго штурмана Игоря Кондаурова это было целым событием.

Моряков привезли в отель в центре Мадрида. По внешнему виду, очень даже приличный отель. Тогда-то Игорь и узнал значение четырёх звёзд на фасаде отеля. Господи, какими «дикарями» были советские люди в те давние времена. Но, не все. Игоря за руку дёрнул его приятель, судовой врач.

– Игореша, – тихим голосом на ухо Кондаурову зашептал доктор – сейчас нас будут расселять. В номерах, в холодильниках у этих буржуев есть такая штука, называется «минибар». Заходишь в номер и, сразу кидайся к холодильнику, выметай из него всё, что там есть и …прячь куда-нибудь, не знаю, под подушку, …покрывало, … сам разберёшься. Я уже бывал за границей в отелях и знаю, что говорю. За этот бар должна будет заплатить авиакомпания. Они прижимистые, платить не хотят. Поверь, нам это очень даже пригодится.

В общем, так всё и случилось, как сказал врач. Морякам выдали ключи от номеров. Подхватив свою сумку, Игорь прошёл к себе в номер и сделал всё по «инструкции» доктора. Из холодильника «вымел» всё в свою сумку. И только он успел закрыть дверцу холодильника, осмотреться, как, буквально через пару минут раздался стук в дверь. На пороге номера стояли первый помощник капитана (комиссар), представитель испанской авиакомпании в форме и управляющий отеля с блокнотом в руках.

– Игорь, там в холодильнике есть так называемый минибар. Так вот, им запрещено пользоваться, понятно?

– Минибар? – удивился Кондауров, – что это за хрень такая?

Он подошёл к холодильнику и распахнул дверцу – Где? Какой минибар? – продемонстрировал он пустые полки.

– Ну вот, в этом номере тоже ничего нет – прокомментировал комиссар. – вы помечайте себе там, …помечайте – указал он управляющему.

Недобро усмехнувшись, испанец, тем не менее, сделал в блокноте пометку. Лицо представителя авиакомпании было мрачным.

Через час, когда приняв душ, Кондауров разбирался с пультом телевизора, в дверь постучали и в номер с улыбкой ввалился доктор с пакетом в руках.

– Ну!!!??? Что я тебе говорил… Успел?

– От-тож! Успел – рассмеялся Игорь.

– Ща мы это дело отметим с тобой. —

Заперев номер изнутри, доктор вывалил из пакета на кровать всё его содержимое. Кучу маленьких бутылочек со спиртным и упаковки чипсов и крекеров. Тут были и виски (несколько сортов), ром, русская водка и сухое вино. Содержимое бутылочек моряки разлили по стаканам, смешав всю эту «бурду». Получилось очень даже прилично. За разговорами время пролетело незаметно. В город моряки не пошли, отложив это мероприятие на вечер. В магазинах всё равно делать было нечего. Вся валюта, испанские песеты, были истрачены ещё в Лас-Пальмасе.

Вечером, прогулявшись по вечернему Мадриду, ребята вернулись в отель. На следующее утро перед убытием в аэропорт моряки собрались в холле отеля. Подводя итоги пребывания на гостеприимной испанской земле, комиссар констатировал тот факт, что минибаров не оказалось в десяти номерах! Команда благополучно долетела до Москвы. Потом был Мурманск и радостные встречи с семьями. Рейс на «Ван Дейке» закончился.

Поговорим «за море» или воспоминания друзей

Любопытному читателю, которому бы захотелось докопаться до истины, сразу же скажу, описанная ниже история идентификации не поддаётся, как по действующим лицам, так и по названиям судов. Потому как автор, пользуясь своим положением, всё изменил, частично переврал (честно говорю) и постарался как можно больше запутать всё, что только можно. Истиной остаётся только одно – описание повседневной жизни моряков. Вот, что правда, то правда и от этого никуда не денешься. … Ну, так слушайте….

В те давние-давние времена, когда ещё существовала большая сильная страна, называемая Советским Союзом, штурман дальнего плавания Дмитрий Николаев летом 1986 находился в резерве ВРХФ – Востокрыбхолодфлот, то есть, другими словами, был временно «безлошадным» – или, не имел «своего» парохода.

Чтобы было понятно читателю, суда «холодфлотов» (на Севере – «Севрыбхолодфлот» на Востоке – «Востокрыбхолодфлот», на Западе, соответственно, – «Запрыбхолодфлот», а на Юге – «Югрыбхолодфлот») занимали большое и важное место в системе Министерства рыбного хозяйства СССР. Рефрижераторные суда занимались транспортировкой замороженной рыбы, добытой траулерами на промысле в порты Союза или за рубеж. Одновременно снабжали рыбаков в море необходимыми для продолжения работы вещами (картонная тара, промысловое вооружение, продовольствие, вода и топливо и пр.). Довольно обширная и сложная структура.

Нахождение «в резерве» – штука не самая приятная в жизни любого моряка. Ну, во-первых, это урезанная зарплата, всего лишь три четверти основной. Во– вторых, состояние неопределённости. Ты полностью зависишь от инспекторов Отдела кадров флота. На какое судно он тебе выпишет направление, известно только ему одному. И вот здесь очень важная вещь, а в отдельных случаях и самая главная – это личные взаимоотношения с береговым чиновником. Нахамил когда-то ему, не привёз пустячный сувенир из-за границы, да, в конце концов, просто не улыбнулся, не узнал на улице, и он, сука такая, запомнил, тебя надолго, и только ждёт случая отыграться.

Отгуляв законный отпуск, полный радужных надежд, радостный штурман приходит в Отдел кадров, ожидая, что его вернут на прежнее судно, где с капитаном и старпомом сложились самые добрые нормальные отношения, но, получает «пинок под зад» и бежит, бедняга с выписанной бумажкой на какое-нибудь «ржавое корыто». Вместо загранки, получай, парень, каботаж по побережью.

Вот, примерно в такую ситуацию попал и штурман Николаев, в «девичестве», для друзей по «системе», просто Димон. Выпускник Мурманского высшего инженерно-морского училища, он по воле Господа бога и комиссии по распределению, получил направление на Дальний Восток, конкретно – во Владик, в ВРХФ. Здесь и застрял, как потом оказалось, на всю жизнь.

Вспоминая молодость, седой ветеран ВРХФ капитан дальнего плавания Дмитрий Сергеевич Николаев окунулся мыслями в то далёкое лето 1986 года и с улыбкой заново переживал события молодости. А тогда, пройдя служебные ступени 4, 3 помощников капитана второй штурман Николаев с чистой совестью ушёл в отпуск и, вернувшись в родную контору, радостно доложил о своём прибытии. В резерве он не простоял и трёх дней, когда был вызван в Отдел кадров.

С загадочной улыбкой Монны Лизы кадровик поздоровался с ним:

– Очень хорошо, Дмитрий Сергеевич. Как раз вовремя. На ТР (транспортный рефрижератор) «Румянцев-Задунайский» срочно требуется 2 помощник капитана. Прежний, по-срочному, запросил себе замену по семейным обстоятельствам. Вот тебе направление, дружище. Ты инженер-судоводитель, хорошие рекомендации, и всё такое… Только такой как ты и достоин такого судна. Как говориться, распишитесь, получите и вперёд, … в светлое будущее. … Желаю удачи, …штурман!

– почему-то, с иронично-гнусной улыбкой, произнёс кадровик.

Ироничная улыбка кадровика инспектора-кадровика была очень даже понятна Николаеву. Дело в том, что капитаном на «Румянцеве» был известный всему флоту Войцеховский Владимир Леонидович. И Димон понял, что «попал». «Попал» в полный рост, что называется. Хорошего настроения, с которым он заходил в Управление, как не бывало.

О капитане Войцеховском, в ВРХФ ходили легенды. Это был суровый, очень требовательный моряк. Промахов в работе не прощал. Во взаимоотношениях со штурманами был крут, порой, даже, жесток. Особенно доставалось именно вторым штурманам, или ревизорам, как их ещё называли на флоте. На выгрузках – погрузках вторые штурмана, они же, грузовые помощники полностью освобождались от несения вахт и чисто судоводительских обязанностей. На их плечах лежал ГРУЗ. То есть грамотная погрузка и выгрузка продукции. А это – целое искусство. Войцеховский просто-таки менял штурманов, только так, походя. Не сработавшиеся с ним помощники не просто уходили, а, что называется, вылетали. И в лучшем случае, – с проколом в контрольном талоне, а в худшем, с лишением диплома.

Вспоминая «гнусную» улыбку кадровика, Николаев, в полной мере оценил его «повезло же тебе, штурман».

– Блин, за что? Где и когда я перешёл дорогу этой береговой падле, что сосватала меня на «Румянцев»…

На судно штурман прибыл совсем грустный с настроением «ниже ватерлинии», как говориться, и прежде, чем представиться капитану, прошёл в каюту своего коллеги, которого должен был сменить. Узнав причину прихода, тот, не скрывая радости, начал по скорому выкладывать бумаги на стол, подготавливаясь к передаче дел. Дмитрий тоскливо наблюдал за его действиями. Он даже не спрашивал, по какой причине прежний ревизор запросил в Кадрах замену. Всё было и так понятно. Тяжело вздохнув, едва передвигая ноги, Николаев направился в каюту капитана.

– Прошу разрешения, товарищ капитан? Прибыл с направлением Отдела кадров на должность второго помощника.

Войцеховский сидел за столом изучая какие-то бумаги. Подняв голову, внимательно и очень пристально посмотрел на нового второго помощника. Дмитрий стоял, ни жив, ни мёртв. Капитан поднялся, вышел из-за стола и приветливо протянул руку Николаеву. Приятное, доброжелательное лицо, ничего звериного, отталкивающего штурман в его чертах не усмотрел. Он поинтересовался послужным списком Николаева и одобрительно кивнул головой.

– Добро. Принимайте дела, Дмитрий Сергеевич.

Через пять дней «Румянцев-Задунайский» покинул Владивосток и двинулся к Западному побережью Камчатки. Продвигаясь вдоль побережья, теплоход грузился с рыбокомбинатов, коих в то время на полуострове было великое множество. Работа захватила и поглотила второго штурмана полностью. Как говориться, ни продохнуть. И вот, на рейде одного из рыбокомбинатов, а то был то ли Озерновский, то ли Большерецкий к борту транспорта подскочили плашкоуты, чтобы вначале забрать груз переднего пути, доставленный «Румянцевым» по их заявке, а уж потом приступить к погрузке продукции.

Тут необходимо небольшое отступление, уважаемый читатель. Лето 1986 года было преддверием Смутного времени, которое очень скоро накроет чёрным покрывалом Россию. А тогда, бал правил Сатана. Когда великой советской империей уже второй год «руководил» «Мишка – комбайнёр» и жена его Райка. Когда на просторах страны вовсю боролись с пьянством и алкоголизмом. Когда, во исполнение дурацкой директивы с прилавков магазинов исчезло спиртное, и народ компенсировал его отсутствие самогоноварением.

Так вот, читатель, продолжаем. В тот раз рыбокомбинату привезли груз томат-пасты, упакованной в 20 килограммовые жестяные банки. Ну, мало-ли, для чего на комбинате нужна томат-паста. Консервы, скажем, выпускать. Груз как груз, ничего особенного. Местные аборигены очень живо перегружали «томатку» на палубы плашкоутов. Глядя на их спорую работу, экипаж транспорта приободрился, справедливо полагая, что такими же темпами они будут и свою продукцию грузить. Тем более, что и они сами заверили моряков

– Каа-нээшна, … какие дела, … в момент загрузим…

Вспоминая тот день, Николаев невольно улыбнулся. Боже, какими наивными были моряки «Румянцева». После отхода от борта последнего плашкоута с «томаткой» первая бригада моряков, старшим в которой был второй штурман Николаев, он же и грузовой помощник, приготовилась к работе в трюме. Экипаж 24 человека «разбили» на две бригады по 10 человек. Капитан и старпом несли вахту по очереди на мостике, «дед» и 2-й механик – вахту в ЦПУ (Центральный пост управления машиной). Режим работы установили 6 через 6 часов, то есть 6 часов смена на вахте – далее шесть часов отдыхает, в то время как вторая смена работает в трюме. Повара отпускали готовить еду и накрывать столы. Другими словами, приготовились, что называется «по-взрослому».

Просидела первая вахта всю смену в готовности, но без дела. С берега на УКВ-канале ещё раз заверили

– Не беспокойтесь! Как только определим «томатку», тот час начнём работать.

И всё, … связь с берегом пропала, … пропала… НАВСЕГДА! Следующие двое суток аборигены на связь с судном не выходили. На вызовы ни по УКВ, ни по телефонии (через береговой радиоцентр) никак не реагировали. Всё. Посёлок и рыбокомбинат словно вымерли. Всякое движение между домами также прекратилось. Даже собак не было видно.

В то же самое время моряки наблюдали странную картину. Погода штилевая. Видимость отличная. Летняя жара. На небе ни облачка. Судно на якоре в полутора милях от берега.

И вот, …почти одновременно над каждым домом поднимается из труб красноватого цвета дым. Долго гадали, что это, пока лёгкий береговой бриз не донёс нежный аромат «томатки». Всё стало ясно и понятно. Находчивые работяги рыбокомбината начали бодяжить брагу из томат-пасты, а потом, как водится, по технологии, перегонять в самогон. Естественно, после «выгона» натурального продукта братья-колхозники начали усиленно дегустировать своё творение. Судя по тому, что «Румянцев» проторчал на рейде в ожидании груза больше недели, «томатовка» пришлась им по вкусу. Все письма помполита (комиссара) в крайкомы, горкомы и прочие инстанции, звонки по телефону (через радиоцентр), вызовы по УКВ, береговые товарищи мужественно игнорировали.

Моряки «Румянцева» – публика бывалая, дисциплину блюли и поддерживали её «на уровне»! Режим погрузки 6/6 выдерживали всё это время, лелея смутную надежду, что там, на берегу всё-таки одумаются, или, вдруг случится чудо и самогон закончится, и работяги приступят к работе. Но, как в последствие оказалось, тщетно.

А пока, все ждали и ждали. Днём ещё ничего, кто рыбу ловит, кто загорает, кто на гитаре играет. Словом, пытались хоть чем-то занять себя. А с наступлением темноты нападала тоска. Ночами спасала только «травля». Да-да, знаменитая морская «травля». Иными словами, разговоры обо всём и ни о чём. Собравшись кучкой на юте, моряки рассказывали («травили») анекдоты, разные смешные случаи из жизни. Но всему есть предел. Запас анекдотов и историй также иссяк. Оставалось только тупо дремать и проклинать аборигенов с их «томатовкой» и, прости господи, «перестройку», поминая при этом разными матерными словами, не ко сну будет сказано, «Мишу-комбайнёра».

На пятую или шестую ночь, когда смена молча и угрюмо, не зная, чем ещё себя занять, сидела на юте транспорта, Николаев вспомнил анекдот из детства, класса четвёртого – пятого. Решил рискнуть и рассказать. Главное, думает, чтобы не побили. Толпа-то уже психовать начала от безделья.

– Во! Вспомнил. Слушайте. Бежит по лесу заяц. Смотрит, в кустах сидит волк, а глаза у него выпучены, красные такие, … страшные, … огромные и …слезятся. Заяц спрашивает, Серый, ты чё, приболел? Тот с трудом и напрягом, тужась, отвечает – Да нет, Косой, это я… какаю. – всеобщее гнетущее молчание повисло в воздухе. Моряки ожидали продолжения.

– Это всё, … – только и промолвил Николаев.

И тут началось. …Кто-то упал на палубу, кто-то от истерического смеха схватился за живот, кто-то бился головой о самодельный стол на палубе. Плакали. Били руками по переборкам. Икали. Просили воды. Делали прочие непотребности. Всё это сопровождалось диким ржанием. Трудно сейчас сказать, сколько это продолжалось, главное, когда все успокоились, смена подошла к концу, и моряки разбрелись по каютам, спать. Обычный, заурядный детский анекдот вызвал такую реакцию у взрослых мужиков? Удивительно! Скорее всего, это была реакция на напряжённое ожидание.

Но это было только лишь начало истории многострадального анекдота!

На следующий день во время обеда «автомат» (электромеханик по автоматике) с серьёзной рожей на всю кают-компанию заявляет:

– Всё это херня. …Этот анекдот, херня. Потому что быть такого не может! (вчерашний анекдот «ревизора» уже пошёл гулять по судну)

Народ аж побросал ложки. В кают-компании повисло напряжённое молчание.

– Извольте объясниться, сударь – угрюмо произнёс «дед», привставая с места.

Как ни в чём не бывало, не обращая внимание на реакцию офицеров, «автомат» продолжал. Мол, вчера рассказал анекдот «Сэму» (старший электромеханик на судне – сленг), а тот – знатный охотник и знаток волчьих повадок. Так вот, «Сэм» официально, со всей ответственностью заявил, что волк какать сидя, как это проговорено в анекдоте, не может. Только стоя, и никак иначе! А он, «Автомат», знает «Сэма» давно и безоговорочно ему верит!…

Ещё мгновение и переборки кают-компании содрогнулись от гомерического хохота. Нет, это был даже не хохот, это был рёв толпы. Повторная истерика. Только уже в дополнение звенела посуда (тарелки на судне сделаны из «нержавейки»), летали ножи и вилки. У некоторых моряков на раскрасневшихся лицах выступили слёзы. С камбуза вылетела бедная перепуганная повариха и с матюгами начала успокаивать народ, ловя, по ходу пьесы, летающие тарелки и ножи.

Конечно, стресс все «хором» сняли….

Но, и это был не конец. На каждом приличном рефрижераторе должен быть свой рефмеханик. Рефмеханик «Румянцева», согласно всем требованиям нормативных документов, сладко отсыпался всё это время. И всё, связанное с волком, благополучно пропустил. Случайно проснувшись, возможно от творческого голода, и услышав что-то странное про волка, зашёл в каюту второго штурмана и попросил рассказать ему, над чем это там «угорает» народ. В это время в каюте «ревизора» находился кто-то из команды. Вкратце рефу пересказали анекдот и всё с ним связанное. Реф внимательно, с серьёзным видом выслушал. Сказал мудрое: «Гммм, …кхммм, Аааа, …ну да, …ну да» и удалился.

Ровно через сутки!!! В дверь каюты Николаева постучали. Озираясь и втягивая голову в плечи, снова нарисовался рефмеханик. Он долго мялся и наконец выдал:

– Слушай, «ревизор», а я так и не понял, а как волк какает? Сидя или стоя?

Это был апофеоз всему, и вся! Это был апогей! Смеяться сил уже не было. Поэтому Николаев просто заорал:

– Аааа! …Да пошёл ты на … (набор непереводимых, характерных морских выражений). Иди к электрическим, бля. Они такие же умные, как и ты. Они тебе всё расскажут про волков, пёс ты сраный.

А ещё через несколько дней на борт с дружеским визитом прибыл председатель колхоза с мордой, цвета «DEEP PURPLE» выдал – Рыбы нет. И не будет… (судно должно было забрать у колхозников груз рыбы).

Но, капитан уже получил официальную команду от руководства сниматься с якоря и следовать в другое место под погрузку. Механики готовили уже ГД (главный двигатель). Абориген попытался вручить команде трёхлитровую банку «томатовки», в знак примирения. Это на весь-то экипаж, сука?! На что моряки, естественно, жестоко оскорбились (но банку отобрали). Капитан приказал дальше трапа эту падлу не пускать. Экипаж, перемежая маты, выпроводил охреневшего от «дружеского приёма» колхозника на катер. Пожелали на прощание ему, … ой как много чего, кто-то даже пустил скупую мужскую слезу перед расставанием. Через час снялись с якоря и пошли по назначению.

В очередном портопункте, где-то в середине погрузки, Войцеховский вызвал «ревизора» к себе в каюту. Поднимаясь по многочисленным трапам надстройки на «ватных ногах», Николаев гадал, зачем его вызвали.

– Неужели где-то прокололся, … что я сделал не так? Может грузоотправитель пожаловался? Ладно, скоро узнаем…