Текст книги "Хранители тайны"

«Вернусь в деревню – пойду к её родителям просить руки их дочери. А что!.. У гвардейца хорошее жалование. Я подкопил денег, да добыл несколько ценных вещичек – хватит и на свадьбу и на небольшой домик». Он нащупал под одеждой туго набитый специально сшитый пояс».

Согретый этими мыслями и теплом костра он готов был уснуть, как вдруг услышал лёгкий хруст снега за спиной. С опаской обернувшись и всмотревшись в темноту, различил едва заметный силуэт человека у одной из карет. Свет костра ослаб. Карета и тот, кто находился с ней рядом, словно растворились в ночи.

– Дядюшка Леон… – шёпотом позвал он пожилого гвардейца.

Тот поднял голову и, не открывая глаз, спросил сонным голосом,

– Что?.. Что случилось?..

– Я слышал, снег хрустел, и видел кого-то там у кареты.

Похлопав себя по щекам, отгоняя сон, Леон приподнялся, отвернулся от костра и подождав когда глаза привыкнут к темноте стал внимательно осматривать двор. Кони спокойно жевали сено, переминаясь с ноги на ногу. По снегу бегали причудливые тени, создаваемые пламенем.

«Померещилось мальчишке», подумал он и похлопал его по плечу, – Поспи, я посторожу.

– Я видел, дядюшка, я видел…

– Видел?.. Теперь я посмотрю.

Молодому гвардейцу было не до сна. Он крутил головой, прислушиваясь и вздрагивая после каждого звука, издаваемого сбруей или копытами коней.

Тишину нарушили чьи-то шаги и еле слышный скрип у карет.

Пожилой драгун поднял голову, – Эй! Кто там! Выходи! – прокричал он в темноту приготовив на всякий случай ружьё.

Шум прекратился. Наступила напряжённая тишина.

– Эй! Слышишь!?.. Выходи!.. Ну-ка, парень, посмотри, что там за зверь, да поосторожнее, – Леон зажёг от костра факел, приготовленный для этого случая, и передал его юноше вместе с небольшим пистолетом, извлечённым из-под одежд.

Тот с опаской, выставив перед собой оружие, и, высоко подняв факел, медленно пошёл к каретам. Обследовав первую карету, и, не заметив ничего подозрительного, направился ко второй. Часовой, оставшийся у костра, услышал его спокойное, скорее радостное, чем удивлённое обращение,

– Это вы?.. Ну и напугали вы меня. А, что вы здесь делаете?..

Негромкий характерный стон заставил Леона взвести боёк и приподнять ружьё. Через мгновение из-за кареты в сторону узкого прохода между строениями метнулся еле-заметный в ночи человек. Гвардеец мгновенно вскинул к плечу ружьё,

– Стой!.. Стреляю!..

Несколько шагов, и человек скроется в узком проходе… Леон выстрелил, почти не целясь… Неизвестный сделал ещё несколько неуверенных шагов и рухнул без единого звука на снег лицом вниз.

– Да, неплохой выстрел, – вслух похвалил себя гвардеец и поспешил к каретам.

Его юный товарищ лежал на спине, держась двумя руками за левый бок. Между пальцев сочилась кровь. Рядом на снегу потрескивал горящий факел. «Эх парень, что ж ты парень…», – Леон склонился над раненым.

– За что он меня?.. Дядюшка?.. Почему меня?.. Больно. Больно… Дядюшка, я умру?.. Да?.. Это ездовой, наш ездовой… Я умру, да?..

– Ничего, парень, держись, вспомни, после каких ран я выживал. Мы с тобой ещё повоюем!.. Мы ещё поживём с тобой.

– Ты догнал его?

– Пуля догнала, парень. Дядюшка Леон не промахнётся, от дядюшки Леона не убежишь.

К месту происшествия уже спешила группа гвардейцев во главе с капралом, на ходу кутаясь в одежды и готовя оружие.

Капрал поднял горящий факел и осмотрел кареты. Да, налицо была явная попытка поживиться содержимым груза.

К каретам, в сопровождении полковника и нескольких младших офицеров, подошёл Бертье в слегка накинутом на плечи плаще. Хмуро, с явным недовольством взглянул на подчинённых и, заметив лежащего на снегу раненого, обратился к стоящим рядом гвардейцам,

– Отнесите его в дом и позовите лекаря! – и к часовому,

– Поймали вора?..

– Поймали – Леон показал на лежащее вдалеке еле различимое тело.

– Мне сдаётся, он был не один – капрал опустил факел и указал на следы, – Видите натоптано, определённо не один.

Он сунул факел под карету и, увидев чью-то ногу, обутую в армейский сапог, зычно скомандовал,

– А ну вылезай, разбойник! Быстро!

Слова капрала не возымели, ни какого действия, тогда, прятавшегося, силой вытащили из-под кареты. Все предполагали увидеть мужика-воришку из местных крестьян, но это оказался французский пехотинец из числа ездовых, оставшихся на ночлег в деревне. Он сразу же моля о пощаде, подполз к Бертье, определив в нём главного.

Бертье с силой оттолкнул его ногой, выразив на лице нескрываемую брезгливость,

– Поднимите его!

Бертье вгляделся в лицо человека, продолжавшего твердить о своей невиновности. Что-то знакомое было в его причитаниях и поведении, – «Да, это был он, тот самый человек, с кем Бертье познакомился при похожих обстоятельствах. Это было после взятия Смоленска. Войска двигались на восток, иногда вступая в мелкие стычки с противником. Обозы с боеприпасами, провиантом, фуражом и прочим имуществом зачастую мешали быстрому продвижению.

Обследуя положение дел на дорогах, Бертье обратил внимание на шеренгу солдат у опушки леса и офицера с обнажённой саблей, отдающего команды. У его ног ползал человек в нижнем белье. Это зрелище заинтересовало Бертье и он направил своего коня в сторону от дороги. Подъехав ближе, попросил молодого лейтенанта объяснить происходящее. Лейтенант доложил, что ему поручено привести в исполнение приказ командира корпуса и расстрелять этого труса и предателя. На вопрос Бертье, в чём вина солдата, лейтенант рассказал, что этот солдат был послан разведать безопасно ли продвижение нашего отряда через одно из селений. Вместо разведки он плотно поев и выспавшись в одном из домов, вернулся и доложил, что путь свободен. В результате этого обмана отряд попал в засаду и многие погибли. Жалкий и беспомощный вид приговорённого, его лицо в слезах и побоях вызвали у Бертье сомнения в законности приговора. Расстрелы были очень редки, и только сам Наполеон обычно отдавал на это приказ. Словно почувствовав со стороны подъехавшего офицера сочувствие к его участи, приговорённый стал умолять о пощаде, твердил о своей невиновности, что это жители села убедили его в отсутствии русских войск. Весь в слезах он умолял и умолял о пощаде. Волей императора Наполеона Бертье отменил приговор и приказал в будущем сражении направить виновного на самое опасное задание.

Да, это он. Сколько же ещё всякой мерзости сумел натворить этот негодяй с того времени!?..»

– Капрал! Расстрелять! – приказал Бертье с полным безразличием к воплям упавшего к его ногам существа.

Капрал замялся,

– Мне это впервой – не знаю, как и что…

– Разрешите мне – Леон выступил вперёд, – У меня с ним свои счёты.

– Выполняйте!

В расстреле изъявили желание участвовать кроме Леона ещё двое гвардейцев. Ездового подхватили под руки и потащили за ворота усадьбы. Один из гвардейцев взял у капрала факел и поспешил за ними.

Не обращая внимания на вопли о пощаде, на обещания хорошо вознаградить их, гвардейцы привели вора в дальний конец аллеи.

– Надо бы его раздеть – тихо произнёс Леон.

С ездового сняли верхнюю одежду и бросили на снег. Подвели к дереву, и, заломив руки, связали их, его же ремнём, с другой стороны ствола, натянув нательную рубаху на голову, закрыли лицо приговорённого. Затем гвардейцы отошли на несколько шагов и стали готовить оружие. До них доносилось тихое бормотание, в котором угадывались отдельные слова молитвы. Ружейный залп громом разнёсся по окрестностям. Как по команде залаяли и завыли собаки в деревне и в усадьбе.

Гвардейцы, стараясь не смотреть на результат своих действий, молча пошли в сторону усадьбы, сопровождаемые этим многоголосым собачьим хором.

…Ружейный залп громом разнёсся по окрестностям…

Ещё не забрезжил рассвет, а в усадьбе уже начались обычные суетливые сборы в дорогу. Французы, казалось без всякого смысла, сновали по двору, но при внимательном рассмотрении наблюдался определённый установленный порядок. Одни кормили и поили коней, готовили сбрую и сани, другие занимались оружием и боеприпасами и все утеплялись, как могли.

Мороз крепчал. Это обычное явление для такого безоблачного и безветренного утра. Небо на востоке посветлело. Ворота распахнулись и французы, не спеша, соблюдая порядок, стали выезжать со двора усадьбы. Из ноздрей коней валили клубы пара, их морды покрылись инеем.

На крыльцо вышел хозяин дома в огромной папахе из лисьего меха, валенках, закутанный в тулуп, явно большего размера, чем требуется, и с интересом стал рассматривать уезжавших французов.

Бертье в окружении офицеров, наблюдая за движением, отдавал мелкие распоряжения. Заметив выезжающую со двора карету, он приказал ездовому подать её к парадному крыльцу господского дома. Определив в человеке, закутанном в тулуп, владельца имения, Бертье поднялся по ступеням и, не совсем уверенный будет ли он понят, произнёс,

– Маршал Бертье, к кому имею честь обратиться?..

– Помещик Некрасов, владелец всего этого – с достоинством по-французски произнёс Некрасов, указав на пространство вокруг.

– Господин Некрасов, благодарю Вас за кров и ночлег, за проявленную терпимость к моим людям. Приношу свои извинения за доставленные неудобства и беспокойство, а всего более за самоуправство. Всему причина – война… Вы меня понимаете?..

Некрасов кивком головы показал, что принимает извинения.

– Господин Некрасов, у меня к вам просьба придайте земле по христианскому обычаю юношу умершего ночью от ран. Да, простятся ему грехи, которые он успел совершить за такую короткую жизнь… Тела убийц тоже закопайте, найдите место, нехорошо если звери их порвут да растащат по полям, какие бы они ни были, а всё ж люди…

– Сделаем, не сомневайтесь, закопаем, найдём место. Царство им небесное!..

Видя доброе участие к его просьбе, Бертье решил продолжить,

– Скажите, эта дорога приведёт к Смоленску?

– Приведёт, почему ни привести? Только с обозом вам не пройти, конному или пешему можно. Круто там и скользко, в Днепр можно сорваться… Высоки и обрывисты берега у Днепра, – добавил Некрасов после короткой паузы, – Мой совет, возвращайтесь. Будет село Нахимовское, сверните направо, ещё вёрст через семь у Хмелиты выйдете на большак, опять свернёте направо, а там вёрст через сто и Смоленск. Другой дороги нет.

Бертье задумался… – «Назад через речку, он нутром ощутил весь кошмар повторения переправы. Должен же быть, какой то выход…».

Видя растерянность француза, Некрасов продолжил,

– Дороги нет, но можно через болото попытаться проехать. Снег не глубок, мороз крепок по ночам вторую неделю, болото промёрзло. Проедете! Видите слева от дороги поле – это пашня, где-то с версту. За пашней «Сучье болото», справа и слева от него лес. За болотом с версту луга, а там и большак. По нему направо. Даст бог, проедете.

– Значит речка, через которую мы переправлялись – Днепр, а как зовётся это селение?

– Я Некрасов – вот и зовётся деревня – «Некрасове». У деревни Глушково вам предстоит переправа через Днепр, в тех местах он шире будет. Там земли помещика Глушкова. У нас зачастую так, как барина зовут – так и деревню обзывают, какое деревне название – такая помещику и фамилия будет.

Бертье хотел спросить ещё о чём то, как дверь распахнулась, и на крыльцо стремительно вышел Наполеон в широкополом плаще и низко надвинутой на лоб треуголке. Проходя мимо Некрасова, приостановился, бросив на него короткий пронзительный взгляд, его губы зашевелились в желании что-то произнести, но без единого звука он сбежал вниз по ступеням. Бертье едва успел подхватить его за локоть и сопроводить к карете. Ступив на подножку Наполеон на мгновенье задержался,

– Прекратите этот маскарад, Бертье. Не пристало маршалу начальнику генерального штаба моей армии ходить в наряде простого кирасира. Следовать инкогнито и командовать генералами и офицерами, смешно, Бертье.

Бертье промолчал, но когда дверца кареты захлопнулась, для поднятия своего настроения, поддал незлобный, но увесистый подзатыльник слуге, улыбавшемуся во весь рот после слов Наполеона.

Слуга пристроил багаж и уселся рядом с возничим с недовольным видом, то ли от подзатыльника, то ли от того, что хозяин сегодня решил путешествовать в одиночестве. Ездовой щёлкнул кнутом. Тройка коней встрепенулась, и карета легко заскользила спеша занять своё место в обозе.

«Неужели сам император ночевал у меня в имении», – подумал Некрасов, переведя вопросительный взгляд с удаляющейся кареты на маршала.

Без труда разгадав немой вопрос Некрасова, Бертье взбежал на крыльцо и, порывшись в кармане, вложил ему в руку большую медную монету,

– Примите в знак памяти об убегающих французах.

Маршалу подвели коня,

– Да… Пора. – Прощайте Некрасов!.. Мир и спокойствие Вашему дому. Прощайте!..

– Скатертью дорога… – проговорил ему вслед Некрасов и раскрыл ладонь. На монете легко просматривался профиль ночного «гостя».

Бертье распорядился об изменении маршрута следования обоза и поспешил к императорской карете, попутно поторапливая всадников и ездовых.

По установленной очерёдности всадники и подводы начали сворачивать в сторону от дороги в поле. Бертье готов был пришпорить коня и поспешить в голову обоза, когда гвардеец сидящий на одном из возов окликнул его указав на дорогу и на всадника, приближающегося к обозу. Не имея возможности из-за зарослей кустарника объехать обоз, всадник остановил коня невдалеке, ожидая, когда дорога будет свободна. Бертье без труда узнал в нём знакомого мужика из имения и направил коня в его сторону. У Фёдора возникло некоторое беспокойство, но заметив приветливую улыбку на лице француза, он тоже заулыбался в ожидании приятной беседы.

Фёдор восседал без седла на породистом вороном жеребце, из-под тулупа выглядывали обутые в лапти ноги, на голове немного набок красовался его незаменимый треух.

Сосульки на бороде всадника и покрытые пеной бока жеребца говорили о совсем неблизкой ночной поездке мужика.

«Что за нужда заставила его совершить это ночное путешествие? Не связано-ли это с нашим обозом? Не ездил ли он к кому-то с поручением или сообщением о нашем передвижении?», – предположения Бертье ещё более укрепились, когда его попытки, жестами выяснить о цели поездки, ни к чему не привели. Мужик явно притворялся, что не понимает Бертье, и всем своим видом показывал своё нетерпение и желание поскорее продолжить путь. Поняв бесполезность дальнейшего общения, Бертье хотел было повернуть коня и возвратиться к обозу, но, вспомнив о последних словах императора, снял с головы шлем и протянул его мужику. Фёдор обрадовался такому подарку, сорвал с головы треух и передал его Бертье, показав жестом, что это взамен шлема. Поняв выгоду для себя в неожиданном повороте событий, Бертье отстегнул доспехи кирасира и протянул их Фёдору, указывая на его тулуп. Не раздумывая, заворожённый золотым блеском доспехов, тот решительно сбросил с себя тулуп. Завершив обмен Фёдор внимательно посмотрел на сапоги маршала, высокие, со шпорами, потом на свои лапти, – «Вряд ли француз согласится на такой обмен, хотя лапти совсем новые», – вздохнул и не простившись с маршалом направил своего коня в имение.

Бертье тоже вполне довольный, что так удачно избавился от надоевшей ему формы, убрал в походный мешок треух, достал и одел треуголку со звездой маршала, аккуратно уложил на холку коня тулуп и присоединился к замыкающим обоз егерям.

Некрасов смотрел в след уходящему обозу, с интересом ожидая какой путь изберут французы. Последняя подвода ещё не успела выехать с аллеи на наезженную дорогу, а всадники перед обозом уже свернули с дороги в направлении, указанном Некрасовым.

– Ефимыч!..

В приоткрытую дверь просунулась седовласая голова слуги.

– Надоть что, барин?..

– Ефимыч, принеси-ка мне смотровую трубу, которую помещик Нахимов подарил мне на Рождество, да рогатку для ружья, в кабинете за шкафом стоит. Я здесь посижу.

Желто-оранжевый серп восходящего солнца выглянул из-за зубчиков елей на горизонте, позолотив верхушки лип на аллее.

– Утро – то какое! Благодать божья! Жить да жить… – Некрасов тяжело вздохнул и задумался: «Чудак этот Нахимов, река в его имении шириной две сажени, а он морем бредит: наказал сыновьям, чтобы они, а если не они, то внуки стали бы мореплавателями. Чудак…»

Воткнув в щель между досками крыльца принесённую слугой подставку, Некрасов возложил на неё огромную, более полутора аршин, подзорную трубу, направил её в сторону французов и, склонившись, прильнул к окуляру.

Ефимыч вынес высокое плетёное кресло и усадил в него своего престарелого хозяина, укутав в тулуп.

– Нет, Ваша милость, не пройдут, точно не пройдут! – словно прочитав мысли хозяина, произнёс Ефимыч и прищурил глаза, вглядываясь вдаль, – «Сучье болото» оно такое, сколь скота в нём сгинуло. Озерки небольшие да глубокие, сажени по две, по три до дна будет. В прошлом годе подпасок пропал, так и не нашли горемычного.

– Возможно, случится, и пройдут, который уж день морозит, лёд должно крепкий. Возможно, пройдут, почему не пройти, еже ли с умом, – Некрасов прервал наблюдение и недовольно посмотрел на слугу, – Хватит болтать пустое! Принеси-ка ты мне кофею погорячее.

Обоз благополучно пересёк пахотное поле и двигался по болотистому лугу, местами заросшему мелким ивняком. Под снегом, хотя и неглубоким, совсем не были заметны небольшие замёрзшие озёра, только потрескивание льда под возами да высокая трава, торчащая из снега по бережкам, выдавали их существование. Неопытные французы, впервые познавшие русскую зиму и не подозревающие о коварстве здешней природы, проявляя неосторожность и беспечность, пересекли несколько озёр.

Ни что не предвещало беды, когда вдруг под каретой, запряжённой шестёркой тяжеловозов, проломился лёд, и она мгновенно погрузилась в воду, увлекая за собой коней, пара из которых оказалась вместе с каретой в воде озера. Бедные животные судорожно пытались выбраться на лёд, но только обламывали его и ещё более ухудшали своё положение. Ездовой, управлявший упряжкой, попытался прыгнуть на лёд, но поскользнулся и упал в воду. Оказавшись между каретой и конями и запутавшись в сбруе, он под ударами копыт обезумевших коней с головой погрузился в холодную воду, потеряв малейший шанс на спасение. Ездовые и гвардейцы, оказавшиеся свидетелями случившегося, поспешили было на помощь, но желающих прыгнуть в холодную воду при таких обстоятельствах не нашлось, тем более что добровольцу грозила реальная гибель.

…Бедные животные судорожно пытались выбраться на лёд…

Многие из гвардейцев, побросав ружья и ранцы, кинулись помогать оставшейся четвёрке тяжеловозов. Взявшись за постромки и безжалостно погоняя коней, они безуспешно пытались вытянуть карету, но она всё глубже и глубже опускалась в мягкий ил озера.

Бертье, в окружении младших офицеров, из числа адъютантов и рассыльных генерального штаба, следовал впереди злосчастной кареты и волей судьбы оказался в числе очевидцев происшествия. Он сразу определил всю серьёзность положения,

– Скачите к полковнику Моруа, командиру конных егерей, передайте мой приказ приостановить движение обоза!..

Молодой адъютант пришпорил коня и поспешил исполнить данное ему поручение.

– Впрягите ещё четырёх тяжеловозов, из тех, что освободились на переправе!.. – приказал Бертье офицеру суетившемуся у коней.

– Господин маршал, их осталось только три. Необходимо было накормить солдат… – произнёс он виновато.

– Возьмите упряжку от другой пушки! Действуйте! Действуйте!.. Обрубите постромки и освободите коней, что в воде!..

Офицер выхватил из ножен клинок, держась за сбрую, склонился над полыньёй и с трудом обрезал находящиеся под водой ремни.

Почувствовав свободу, кони стали взбираться на лёд, обламывая его, и всё ближе и ближе приближались к берегу. Но чем мельче становилось, тем труднее им было. Их ноги начали вязнуть в топком дне, и, выбившись из сил, они обречённо замерли, положив головы на лёд.

Впрягли ещё одну четвёрку тяжеловозов. Карета продвинулась на несколько шагов. Бертье готов был уже поверить в успех, но сбруя не выдержала и ремни один за другим с треском порвались. Все замерли в растерянности. Бертье, с немым вопросом на лице, обвёл взглядом стоящих рядом офицеров, ожидая совета. Ответом было молчание.

Маршал с мрачным видом направился в сторону кареты императора.

– Что происходит? Бертье! Почему мы стоим, – донёсся глухой простуженный голос, – Нельзя позволять каких-либо задержек. Иначе мы можем не успеть. Понимаете, маршал?.. Можем не успеть.

– Карета с грузом провалилась в трясину, Сир. Вытащить её нет никакой возможности, но мы пытаемся, – Бертье умолк в ожидании решения императора.

Шли минуты. Наполеон словно забыл о нём. Бертье уже готов был вернуться к месту происшествия, когда наконец-то услышал властный голос,

– Оставьте эти бесполезные хлопоты!.. Злой рок преследует нас с того момента, когда мы впервые вступили на эту землю. Помните переправу через Неман, Бертье, без боя в водах реки я потерял тысячи своих солдат!.. – и после некоторой паузы уже спокойно продолжил, – Сокровища не желают покидать своего властелина… Слушайте, Бертье, прикажите бросить здесь весь лишний груз, который связывает наше продвижение. Перетряхнуть весь обоз, ни каких трофеев, ничего лишнего. Пушки и боеприпасы к ним в нашем положении тоже только обуза. Оставить только возы с фуражом и провиантом. На освободившихся коней посадите пехотинцев. Действуйте, маршал! Вперёд. Не теряйте время, если хотите увидеть Францию, вперёд! Или вернее назад?.. Считайте, как Вам будет угодно, Бертье…

– Книги, Сир, – их оставить?..

– Книги?.. В болото, затопите рядом с каретой! В болото, маршал, в болото!..

Бертье вернулся к полынье. Затонувшую карету было не разглядеть в воде, помутневшей от поднятого со дна ила, только еле различимо светилась бронзовая пряжка на портупее утонувшего ездового. Завязшие в трясине кони дрожали от холода и страха, с надеждой взирая на людей.

– Продолжим наш триумфальный поход, господин маршал? – с нескрываемой иронией спросил полковник Моруа стоящего у полыньи Бертье.

– Продолжим, полковник, и надеюсь на много быстрее… Несчастные животные…

Полковник перехватил взгляд маршала,

– Сколько их было и сколько ещё будет…

Он подошёл к одному из всадников, взял пистолеты, пристроенные у седла,

– Заряжены?

Получив утвердительный ответ, встал у края полыньи и, почти не целясь, выстрелил с двух рук. Мгновение и гладь воды скрыла следы событий минувшего часа – карету, ездового и коней.

– Командуйте, полковник. Советую послать впереди обоза пехотинцев для определения опасных мест, повторение случившегося нам не к чему.

Бертье задержался и стоя у полыньи наблюдал, как подводы одна за другой объезжали опасное место. Когда с ним поравнялись сани, нагруженные двумя большими сундуками, он приказал ездовому остановить коней.

Начальник генерального штаба армии Наполеона маршал Бертье не отличался выдающимися талантами полководца и совсем не был знатоком стратегии и тактики ведения боевых действий. Но императора вполне устраивал такой ответственный и преданный исполнитель как Бертье. Его талант организатора и склад ума, позволявший с лёгкостью улавливать все тонкости принимаемых Наполеоном решений, способность доводить их до войск, позволили ему до самых последних дней существования армии Наполеона оставаться начальником генерального штаба.

Маршал смотрел на необычную для военного времени поклажу, испытывая мучительные душевные страдания, – «Невзрачные деревянные ящики с ржавыми петлями и замками, не представляющие никакой ценности. Но что внутри!?..». Впервые его посетили сомнения о правильности принятого императором решения, – «Библиотека «Ивана Грозного», переданная киевскому князю Олегу тысячу лет назад правителями Хазарского царства, как плата за обещанное сорокалетнее избавление от грабительских вторжений дружин Киевской Руси. Библиотека, содержащая знания, накопленные древнейшими цивилизациями. Библиотека, о которой ходят легенды по всей Европе, может пропасть…»

Адъютанта, давно служившего при штабе и хорошо изучившего характер маршала, поразило его искажённое мучительными сомнениями лицо,

– Господин, маршал, что случилось!?.. Вам нужна помощь?..

– Нет, нет!.. – Благодарю… – решение пришло мгновенно, – Трогай! – приказал он ездовому и уверенно зашагал вслед за санями.

Когда отряд конных егерей свернул на «большак», Бертье дал указание адъютантам проверять и останавливать все возы за исключением гружёных сеном, боеприпасами и продовольствием,

– Ни фунта ненужного груза!..

Вокруг Бертье постепенно образовалась толпа из ездовых и гвардейцев. Слышался недовольный ропот, отдельные выкрики слились в общий гул возмущения. Не обращая внимания на офицеров, пытавшихся их успокоить, солдаты всё плотнее и плотнее обступали маршала. Адъютанты заслонили его собой, готовые применить оружие.

– Молчать! – громкий неожиданный приказ прозвучал как выстрел, – Солдаты! Я, начальник генерального штаба маршал Бертье, отдал приказ, а вы, солдаты французской армии, должны этот приказ исполнять! Приказы не исполняет только дезертир и предатель, за что его ждёт заслуженная награда – пуля в грудь!.. Возвращайтесь на свои… – слова маршала растворились в шуме кричащей толпы.

Поближе к маршалу расталкивая своих товарищей протиснулся Леон,

– Господин маршал, разрешите спросить!?.. – прокричал старый вояка, привыкший к неформальным, а зачастую к приятельским отношениям между подчинёнными и командирами, что приветствовалось самим Наполеоном, и в наступившей тишине уже спокойно продолжил,

– Я заслуженный солдат, отмеченный наградами за доблесть и храбрость в многочисленных сражениях, весь израненный, такой же, как и все, стоящие здесь перед Вами, спрашиваю, почему нам запрещено идти вместе с обозом, почему оставляете нас среди этой белой пустыни на погибель. Объясните нам господин маршал…

– Верно – говорит!..

– Мы кровь проливали за Францию!..

– Верно!.. Ответьте нам, маршал!..

– Мы с тобой, Леон!..

– Послать делегатов к императору!.. Он нас защитит!..

– Да, здравствует император!..

– Да, здравствует Наполеон!..

– Слушайте!.. – Бертье поднял руку, успокаивая крикунов, – Слушай, солдат. Слушайте все!.. Это неотвратимая необходимость. Возы с грузами мешают быстрому продвижению. Выпрягайте коней, пересаживайтесь на них. Для пеших разрешаю оставить несколько саней. Не выполните – погибель всем!..

После последних слов маршала толпа быстро рассеялась. Самые ловкие и сообразительные бросились к своим возам, чтобы первыми завладеть конями и возможно чем-либо ценным из поклаж. Возникли споры, мелкие стычки и даже драки. Бертье спокойно воспринимал происходящее и, только когда раздавались выстрелы, посылал кого-либо из адъютантов узнать, в чём там дело.

– Вернитесь! Капрал!.. – приказал Бертье, увидев спину уходящего гвардейца, – Подойдите! Для вас есть особое поручение!

Капрал поспешил исполнить приказ и вытянулся перед маршалом готовый слушать.

– Этот груз, – Бертье показал на сани с сундуками, – Закопайте здесь. Рядом вкопайте пушку дулом вниз, необходимо обозначить это место. Орудийная прислуга в Вашем полном распоряжении. Поспешите!.. Капрал!.. Бертье взмахом руки подозвал одного из адъютантов,

– Разыщите среди офицеров инженера-картографа полковника Баклера де Альба. Я жду его здесь.

– Вы искали меня? Господин маршал?.. – полковник Баклер де Альб лихо соскочил со своего вороного жеребца и подошёл к Бертье,

– На одном из возов обнаружен мёртвый гвардеец. Причиной смерти, по словам лекаря, явился этот ужасный холод и отсутствие тёплой одежды. Он просил Вам передать, что многие солдаты и офицеры уже простужены и что ещё три или четыре дня такого пути, и мы потеряем половину людей.

– Он думает, я в силах что-то изменить или исправить?.. Я не бог, полковник…

К полковнику де Альбу Бертье испытывал неприязнь с их самой первой встречи, Его, раздражали изысканные придворные манеры графа Баклера де Альба: всегда в сопровождении прислуги, всегда опрятно одет в мундир с белым накрахмаленным воротничком и в начищенные до блеска сапоги, всегда чисто выбрит и аккуратно пострижен. Бертье вгляделся в стоящего перед ним человека, – «Как он умудряется, даже при отсутствии в обозе его слуг, сохранить этот придворный лоск?» Бертье, сам любитель аккуратности в одежде и во внешнем виде, искренне позавидовал де Альбу. Он невольно провёл ладонью по своей небритой щеке, и заметив взгляд де Альба, брошенный на грязный отворот его мундира, инстинктивно убрал руку за спину.

– Капрал, закопайте несчастного здесь же. Пушка будет ему вместо надгробья. А, Вы, полковник, составьте план местности, измерьте шагами и отметьте на нём расстояние от дороги до этого места и от него до затонувшей кареты. Река, через которую мы переправлялись, носит название Днепр, селение, где мы провели ночь, зовётся Некрасове, всё нанесите на план, план передадите мне.

– Господин маршал, чернила замёрзли, чтобы изготовить качественную карту мне необходимо хотя бы на час тёплое помещение.

– Хорошо в первом же селении будет вам час удобств. Выполняйте!..

Бертье показал жестом на своего коня, адъютант подвёл его, поправил и подтянул сбрую, подставив плечо, помог маршалу сесть в седло и приготовился, как и другие офицеры, следовать за ним.

– Останьтесь здесь и проследите за исполнением моего приказа!.. – Бертье безжалостно вонзил шпоры в бока жеребца и с места в карьер бросился вдогонку кареты императора.

Некрасов в последний раз осмотрел в подзорную трубу покинутое французами поле за болотом. Без видимой причины брошенные сани, одни даже с пушкой, раскиданные вокруг них многочисленные узлы, мешки, ящики, упряжь и свежий могильный холмик вызвали нескрываемое удовлетворение,

– Ну что, Ефимыч, вот и я внёс свою маленькую лепту в разгром французов, и даже трофеи имеются. Ведь это я направил их через болото.

– Трофеи-то имеются, только чьи они будут?.. – слуга показал рукой на опушку леса у края болота.

Два человека уверенно шли в сторону затонувшей кареты. Видимо не только Некрасов наблюдал за всем происходящим на болоте. Когда они подошли к злосчастному для французов месту, Некрасов вновь прильнул к подзорной трубе.

– Да, это ж Яшка «Рябой»!.. Слышишь, Ефимыч?.. Из наших беглых. Сказывали, он за Урал подался, а он бестия здесь промышляет. Словить бы его… Второй мне не знаком. Взгляни– ка ты, Ефимыч. – и он, с трудом поднявшись, уступил ему кресло.

– Узнаю его, как не узнать. Имени его не знаю, а обзывают его «Кодаш». Он, барин, из тех, что помещик Филиппов в Бессарабии на кобылку-чистокровку выменял. Вор и разбойник знатный, не раз плетьми меченый!.. Одно слово – цыган…