Текст книги "Убийца"

Пока я рассматривал Вайолетту, она, в свою очередь, изучала меня. Но ее лицо было слишком непроницаемо, чтобы прочитать, о чем девушка думает.

– Вы не похожи на обычного проводника, – сказала принцесса в конце концов, и уголки ее губ поползли вверх. – Скорее на одного из тех, кого вешают на центральной площади за кражу или убийство.

– Скорее за кражу. – Телохранитель откровенно ухмылялся, глядя на меня. – Мелковат для убийцы.

– Ничего не поделаешь, – пожал я плечами, – таким мама родила. А вот у соседа сыновья здоровенные родились. Правда, их всех поубивали. Говорят, так часто происходит с большими тупыми здоровяками, напрашивающимися на неприятности.

Граф угрюмо посмотрел на меня. Видимо, пытался понять, в какой степени мои слова могут касаться его персоны. Но, как я понимаю, в раздумьях парень был не силен, поэтому лишь скорчил рожу поужаснее. Наверное, чтобы я намочил штанишки от страха. Потом еще раз заставил своего рысака подняться на дыбы и истошно заржать. Не привлекать внимания, м-да…

– Поехали, – скомандовал бравый граф и подал всем пример. – За мной!

Пожав плечами, я хлопнул Уркагана по крупу, и конек мерно затрусил следом за своим холеным собратом. При этом лошадка задумчиво прядала ушами и жевала удила. Вайолетта пристроилась справа от меня, и я постоянно ловил ее косые взгляды. Впрочем, пусть развлекается. В данный момент я пытался вспомнить карту окрестностей Феррна, потому как очень не хотелось опять останавливаться, лезть в мешок и доставать закрытый футляр.

Кроме того, я поглядывал по сторонам. Мы еще не успели далеко удалиться от столицы, поэтому крупных банд я не опасался. Но имелась вероятность столкнуться с наглухо отмороженными одиночками, ускользнувшими от ловчих. Нет, я бы с ними справился, но это грозило потерей времени, и опять же на шумок могли заглянуть шпионы гуннов.

Пока я размышлял над грядущим маршрутом, принцессе надоело рассматривать молчаливого спутника и она присоединилась к своему верному стражу. Тот немедленно разверз фонтаны красноречия, а проще говоря, принялся нести всякую чепуху. Поначалу я не прислушивался к его болтовне, однако спустя некоторое время выяснилось, что впереди обсуждают то же, что волнует и меня. Наш маршрут. Хм.

– Поедем через Чаддавир, – распинался граф, тыча пальцем куда-то на юго-запад. – Там очень хорошие дороги, так что мы быстро окажемся у предгорий Драконьего Хвоста. А там – неделя пути, и мы в Дувине. Светлоглаз не станет противиться, если мы попросим дать нам людей в помощь. Я просто не понимаю, почему его величество не разрешил взять с собой хотя бы десяток солдат. Наверняка это происки того маленького ублюдка! Непременно насажу его на меч после возвращения.

Я наподдал Уркагану так, что тот, прихрюкивая от натуги, принялся догонять всадников, едущих впереди. Когда чеканный профиль доблестного графа оказался в пределах досягаемости, я решил прервать неспешное рассуждение славного путешественника и знатока географии.

– Прошу прощения за то, что вмешиваюсь в вашу беседу, – смиренно сказал я, имитируя тон одного настоятеля монастыря, который частенько давал мне приют в казематах своей обители. – Просто хочу напомнить, что меня не просто так приставили к вам и назвали проводником.

– Что ты этим хочешь сказать? – холодно осведомился телохранитель, глядя на меня так, словно я был жабой, осмелившейся подать голос в присутствии человека. – Разве не видишь, тут идет разговор о серьезных вещах?

– Великолепно слышу, о чем идет разговор, – мой тон оставался таким же смиренным, – поэтому и вмешиваюсь.

– Кажется, этот человек, наш проводник, – Вайолетта подчеркнула слово «проводник», – хочет сказать, что именно он должен выбрать лучшую дорогу. – Шу недовольно крякнул, но промолчал. – И насколько я понимаю, тот путь, что предложил ты, его не устраивает. Правильно?

– Совершенно верно, – продолжая оставаться в рамках покорного слуги, я склонил голову. – И хочу заметить, что дорога через Чаддавир нас не устраивает. Так вышло, что царь Чаддавира вот-вот подпишет договор о сотрудничестве с Гуннландом. Как я понимаю, принцесса Фернимара, представленная гроссмейстеру в качестве подарка, окажется не самым плохим ходом накануне подписания договора.

Следующие два вопроса мне задали почти одновременно. И они очень хорошо характеризовали уровень умственного развития моих спутников.

– И что ты предлагаешь? – высокомерно выплюнул Шу, глядя перед собой.

– Откуда ты знаешь, что ду Контен хочет заполучить меня? – Принцесса, прищурившись, уставилась на меня и даже привстала в стременах. – Как мне кажется, ты не простой проводник. Мне кое-что рассказывали о заместителе Кабана, и он не стал бы отправлять со мной обычного человека. Кто ты такой?

– Как пить дать один из шпионов этого ублюдка. – Граф схватился за рукоять меча. – Перережу ему глотку!

Честно говоря, все это уже начало надоедать. Засранец просто напрашивался на хорошую выволочку, и я вполне мог ее обеспечить. Однако перед глазами все еще стоял тот сопляк, сын барона с непроизносимым именем, из-за которого я и вляпался в эту историю. Нет, угрызения совести меня не мучили: говнюк получил по заслугам. Но дважды вступать в то же дерьмо я не желал. Да, у Шу имелись разногласия с Наримом, но неизвестно, как решит использовать его смерть толстячок, когда я вернусь в Фернимар. Вполне возможно, оставит меня с голой задницей, да еще и заставит благодарить за сохраненную жизнь. Нет, а иначе на кой с нами едет этот здоровенный остолоп?

– Может, все-таки спокойно обсудим дорогу? – Продолжая оставаться невозмутимым, я поглядывал на руку графа. Рассуждения рассуждениями, но я не мог позволить кому-то отрубить мою голову. – И смею вас заверить, к команде Нарима я не имею никакого отношения.

– Слова шпиона не значат ничего, – фыркнул Шу. – Вас же специально учат врать всем напропалую.

– Возможно. Не знаю, потому как я – не шпион. – Я старался говорить с графом так, как разговаривают с деревенскими дурачками. – Меня просто наняли для этой работы, и, честно говоря, я сам от нее не в восторге. Простейшим выходом будет письмо, а вы сможете дальше ехать без соглядатая и шпиона. Ну и, естественно, сами решать, куда и как.

Кажется, в этот раз я был как никогда близок к спасению. Вернусь, покажу письмо, может, не получу всех денег, так хоть жив останусь. В этот раз все испортила Вайолетта. Она очень внимательно слушала мои слова, а после подняла руку.

– Сигон, – сказала девушка и убрала со лба прядь волос, – не думаю, что мы можем абсолютно доверять этому человеку, но его присутствие не помешает. Просто стоит держать ухо востро.

Шу хотел что-то сказать, но передумал, и его челюсть тихо щелкнула, отрезая ход невысказанным словам. Видно было, как граф желает избавиться от моего присутствия, поэтому возражение принцессы его здорово обидело. В сущности – мальчишка, болезненно переживающий любое, даже кажущееся унижение. Думаю, он так и остался при своем мнении касательно маршрута. Стоит за ним последить.

Черт, так жаль, что драгоценный груз упорно не желает избавиться от присутствия моей скромной персоны. Ах, если бы я получил вожделенное письмо, то заставил бы Уркагана лететь в столицу Фернимара подобно птице!

Пока продолжались выяснения отношений, воздух начал светлеть, так что деревья вдоль тракта из черных силуэтов обратились в серые призраки. Привидения кутались в лохмотья утреннего тумана, подобно мертвецам из сказок, греющимся в драных саванах. Столица больше не изображала навозную кучу, напоминая груду битого булыжника, сверкающую в лучах восходящего солнца.

Однако тьма еще не спешила удаляться, и тракт впереди оставался смутной полосой, скрытой сумраком. И откуда-то оттуда доносился стук копыт и непонятное позвякивание. Это могло означать все что угодно: армейский патруль, караван купцов и черт его знает, что еще. Но я обычно предполагаю самое худшее. А вот мои спутники вообще ничего не предполагали и, судя по всему, даже не слышали подозрительных звуков. Один угрюмо бормотал себе под нос какие-то угрозы, а вторая все пыталась узнать, откуда мне известно о намерениях гроссмейстера.

Я просто прижал палец к губам и привстал в стременах, повернув голову, чтобы лучше слышать. В этот момент звякнуло особенного громко, и даже разобиженный граф перестал бормотать угрозы и уставился во мрак. В наступившей тишине я услышал именно то, чего боялся больше всего, и опустился в седло, ощущая тянущую боль в животе.

Тихий голос едва слышно проворчал впереди:

– Der Teufel soll den kerl bu serieren![3]3
  Черт бы побрал этого негодяя! (нем.)


[Закрыть]

На что другой голос много громче откликнулся:

– Halt maul du Elender![4]4
  Заткнись ты, несчастный! (нем.)


[Закрыть]

Проклятье! Гунны, мать их. Я опасался того, что гроссмейстер пошлет нам навстречу шпионов, однако даже не ожидал, что мы встретим их так близко к Феррну. Честно, все эти шуточки Кору по поводу гуннландских агентов до этого казались просто подначиванием.

– Быстро с дороги! – прошипел я и немедленно направил Уркагана в придорожную канаву. – Да быстрее же, мать вашу!

Как ни странно, но принцесса первая послушалась моего тихого возгласа, и ее конь последовал за моим в колючий кустарник. Следом вломился граф, фыркая, словно дикий кабан в зарослях ежевики.

– Что случилось? – немедленно спросил этот дурень, даже не думая говорить тихо. – Какого черта мы прячемся?

– Тише, – вновь прошипел я и пояснил: – Впереди гунны. Понятия не имею, кто они и что тут делают, но желания выяснять у меня нет. Может быть, это шпионы гроссмейстера.

– Чтобы Сигон Шу отступал перед жалкими шпионами! – Граф принялся прыгать в седле. Кажется, он собирался вернуться на тракт и вступить в потасовку с гуннами. Ну что же, я по-прежнему хотел выпить стакан вина за упокой дурака, но опасался, что после его безвременной кончины могут прикончить и меня.

– Заткнись!

Наверное, что-то в моем лице таки вынудило его замолчать. Теперь граф выглядел ошеломленным. Принцесса же казалась испуганной.

Замолчали оба весьма своевременно. Мрак над дорогой точно уплотнился, обратившись парочкой конников. Оба высокие и широкоплечие, они молчали и смотрели вперед. Следом из тьмы вылепился огромный фургон, который тащили четыре тяжеловоза. Управлял ими маленький человечек с волосами, торчащими в разные стороны.

Фургон покачнулся, и я услышал тот самый звякающий звук, что уже привлек мое внимание прежде. Кажется, звон доносился из повозки. Представилось, что внутри висят кандалы, предназначенные для тонких запястий девушки, испуганно сопящей рядом. Как я ни пытался всматриваться, но удалось лишь понять, что фургон – большой и тяжелый.

Следом за повозкой ехала еще одна парочка на конях воистину исполинских размеров. Всадники оказались под стать своим скакунам: истинные великаны. Один из гигантов повернул голову и пробормотал:

– Muss so wie so krepieken. – Он пожал своими здоровенными плечами и рассмеялся. – Sehr gut, nicht wahr?[5]5
  Им все равно подыхать. Очень хорошо, не так ли? (нем.)


[Закрыть]

Второй почесал нос и угрюмо буркнул:

– Maul halten[6]6
  Молчать (нем.).


[Закрыть].

Очень медленно маленький караван проехал мимо, явно направляясь к покинутой нами столице, и растворился в предутреннем мраке. Некоторое время я еще слышал загадочное позвякивание, а потом стихло и оно. Лишь когда этот звук утих, я перевел дыхание и принялся разминать одеревеневшую от напряжения шею.

– Думаю, это были обычные купцы, – презрительно бросил граф, даже не глядя в мою сторону. – Мы прятались от жалких торговцев, которые сами готовы бежать от малейшего шороха!

– Купцы? – Я задумался. – А хоть бы и купцы. Однако я лучше лишний раз отойду в сторонку, чем получу неожиданный удар в спину.

– Кредо труса.

– Или осторожного человека. – Я потер лоб. – Мне сорок лет, а тебе лишь двадцать. Вот когда проживешь хотя бы столько же, тогда и поспорим. А сейчас самое время выбраться на дорогу.

Что Уркаган и проделал. Весьма быстро и умело.

– Обращайся ко мне на «вы»! – выкрикнул граф. – Жалкий простолюдин.

На меня напал приступ смеха, и продолжался он весьма долго, что поставило надувшегося графа в тупик. Он никак не мог понять, почему я тихо хихикаю. Ну что же, единственный человек в Фернимаре, который мог бы ему это объяснить, остался в Феррне.

Окончательно рассвело, и теперь я мог рассмотреть всех встречных издали, так что не было нужды вновь нырять в канаву. Проехали солдаты в пыльных доспехах, заляпанных кровью. Следом катилось пять телег с трупами. На первой тела сложили аккуратно, и мертвые воины рассматривали утреннее небо стеклянными глазами. Остальных свалили кое-как. Очевидно, патруль накрыл какую-то банду и теперь вез дохлятину для опознания.

После проехало несколько торговых обозов. Каждый охраняли парни, почти не отличающиеся по виду от тех, что ехали на четырех переполненных телегах. Ну, этим просто повезло найти работу.

Наша группа не заинтересовала никого из проезжающих. Однако же пару любопытствующих взглядов я уловил. Вайолетта вновь пряталась в своем просторном плаще, но понять, что мы с Шу сопровождаем женщину, сумел бы любой дурак. Да и графа уж точно ни с кем не перепутаешь: рослый красавчик в дорогих доспехах. Таким образом, если бы кто-то захотел получить информацию о нашем передвижении, он получил бы ее без особого труда.

Постепенно движение на тракте становилось все более оживленным: мы приближались к пересечению трех важнейших торговых путей Фернимара. Так что очень скоро предстояло сделать выбор, и я надеялся, что у моих подопечных хватит ума принять тот вариант, который предложу я.

Однако при взгляде на графа у меня возникали серьезные опасения. Думаю, этот индюк продолжит настаивать на своем. Надеюсь, принцесса примет мою сторону.

3

 
А как утро настало,
А как стража кричала,
Как убийцу ногами она избивала.
А как утро настало,
А как камера встала,
Как братва своего навсегда провожала.
 

Казнь убийцы

Командир патруля тщательно изучил мои документы и потребовал, чтобы я предоставил ему подорожную. Взгляд маленьких глазок, почти закрытых лохматыми бровями, так впился в красные буквы, словно пытался выжать из них истинную правду, сокрытую в бумаге.

Пятеро солдат, угрюмо переговаривающихся поодаль, казались изрядно потрепанными. Они лениво передавали из рук в руки пузатую глиняную бутыль в кожаной оплетке и так же лениво пили. Шестой сидел на валуне у дороги и баюкал на весу замотанную в окровавленную тряпку правую руку. Временами воин что-то злобно бормотал себе под нос. Судя по физиономии, раненый был в стельку пьян, так что в дополнительной подпитке уже не нуждался.

Кроме нас солдаты задержали три крестьянские подводы и торговый караван. Похоже, патрульные останавливали всех, кто ехал по дороге и пытался пересечь чертов перекресток, где мы и застряли. О причинах столь решительных действий можно было только догадываться. Впрочем, пять трупов в армейской форме, лежащие у сожженного в уголья кордона, как бы намекали. Лично я предполагал, что патрульные попытались остановить кого-то, кто оказался им не по зубам. Вроде бы о том же говорили пятеро медленно напивающихся солдатиков. Вот только я никак не мог прислушаться к их переговорам. Мешало непрерывное покашливание коренастого лейтенанта и его вопросы, на которые приходилось отвечать.

– Так выходит, гхм, ты сопровождаешь, гхм, благородных господ?

– Выходит, – согласился я, до смерти утомленный постоянным кашлем лысого крепыша.

– Из подорожной, гхм, неясно, куда вы, гхм… в общем, гхм, цель вашего путешествия.

Косноязычие лейтенанта могло соперничать лишь с его медлительностью. Однако я предполагал, что в бою сей приземистый балбес преображается.

– Этого мне знать не положено, – любезно пояснил я. – Мое дело лишь сопровождать благородных господ туда, куда они пожелают. А вы сами понимаете, что пожелать они могут всякого. Почему бы вам самому у них не спросить?

Лейтенант несколько раз провел по лысине рукой в кожаной перчатке, и я услышал характерный скрежет. На загорелой коже проступили широкие красные полосы; очевидно, мозг солдата начал усиленно трудиться. Офицер покосился на Вайолетту и графа, все это время стоявших в десятке шагов от нас. Насколько я знал людей такого толка, лейтенант не очень любил общаться с дворянами. Тем более с подобными Шу, у которого на физиономии застыло такое высокомерное выражение, какое я прежде наблюдал лишь у откормленных на убой индюков.

– То есть не исключено, гхм, что вы отправитесь, гхм, за границу?

– Не исключено. – Не стоило отрицать очевидное. Любое запирательство или неуверенность в ответах запросто могли привести к задержанию на пару дней для проверки документов. – Однако я уверен, что все необходимые печати и подписи имеются. Но у вас, понятное дело, есть право нас задержать. – Я развел руками, покоряясь судьбе и сочувственно посмотрел на бледнеющее лицо лейтенанта. – В таком случае, будьте любезны, сами известите моих спутников. Честно говоря, я опасаюсь сообщать им неприятные известия – раздражительны до одури!

Лейтенант неторопливо сложил документы, а потом, с ненавистью глядя на меня, уронил бумаги в дорожную пыль. Уж не знаю, на что солдатик надеялся, но я совершенно спокойно нагнулся и подобрал пакет. Потом принялся неторопливо засовывать документы в кожаный футляр. Делал я это очень медленно, чтобы успеть послушать беседующих вояк.

– Дурак хренов! – заплетающимся языком гундосил солдат со свернутым набок шишковатым носом. – Сколько раз ему говорил: всегда держи одного коня под седло. А он, мать бы его так: лошадку жалко. Лоша-адку ему, мать его, жалко! Нашел я это чудика рядом с лошадкой, черепушку ему развалили, идиоту.

Я поднялся и положил футляр с документами в поясную сумку. Мне, как и прежде, ни хрена не было понятно, кроме одного: на кордон напали настоящие профессионалы. Других трупов, кроме солдатских, я не видел.

– Мор-рды гуннландские! – заорал солдат с перевязанной рукой и начал махать ею так, словно это было какое-то оружие. – Мы бы им показали, ур-родам, если бы они в спину не ударили!

– Заткнись, – бросил лейтенант через плечо, и в его голосе лязгнула сталь.

– Ур-роды! – не унимался раненый, пуская обильные слезы по грязным щекам. – Не помогла бы этим уродам ни сила, ни их рост, если бы не такая рань.

Лейтенант потерял ко мне всякий интерес и грозно уставился на своего подопечного. Широкая лысина офицера, испещренная многочисленными красными отметинами, пошла еще и разноцветными пятнами. Лица я правда не видел, но, судя по реакции сдавших назад крестьян, оно выглядело достаточно жутко.

– Лейтенант, – сказал я и коснулся наплечного щитка, – насколько я понимаю, мы свободны?

– Убери, гхм, лапу, – булькнул солдат, покосившись на мою руку, – пока, гхм, все пальцы, гхм, целы. Гхм, проваливай.

– Ну что там? – окликнул меня граф, поправляя свой плащ и осматривая ткань на предмет грязи. – Долго ты еще будешь разговаривать с этим идиотом?

Лейтенант, уже направившийся было к раненому, остановился. Теперь его лысина стала пунцовой. А я подумал, что идиот тут, в общем-то, один и разговаривать с ним мне придется еще очень долго. Посему я ускорил шаг, расталкивая галдящих крестьян и купцов. Получилось добраться до Уркагана в тот самый момент, когда молодой придурок собирался подать голос еще раз.

– Можем ехать, – сообщил я, опередив вопрос Шу, уже успевшего открыть рот. – И не поднимай шума. Ты тут и так как дуб посреди голого поля: не захочешь, а заметишь.

Мои слова поставили Сигона в тупик. Очевидно, граф пытался найти в них потаенный смысл. Ну, в том сравнении с дубом. Пока Шу размышлял, я ухватил за потрепанный рукав парня, который выглядел немного сообразительнее своих товарищей. Большая часть их вообще напоминала грубо вытесанных идолов, что стоят вдоль Чаранского тракта в Чернолесье. Молодой человек испуганно зыркнул на меня и шарахнулся в сторону. Однако я держал крепко, не собираясь отпускать добычу, угодившую в руки.

– Шо треба? – выдохнула жертва, поглядывая то на меня, то на товарищей, переминающихся в отдалении с ноги на ногу.

– Говори, что за хрень тут случилась? – поинтересовался я, стараясь игнорировать грозные взгляды Сигона. У графа явно чесалось в определенном месте, которое отвечает за неожиданные приключения. – Из-за чего весь сыр-бор?

– А дать грошей? – Лицо паренька сморщилось в хитрой гримасе.

– А дать в рыло? – выдвинул я встречное предложение. – Рассказывай.

Пацан еще раз посмотрел на меня, потом на своих товарищей, потом снова на меня и принял верное решение. Не знаю, какие мысли помогли парнишке избежать лишнего синяка на физиономии, однако предчувствие его не обмануло.

– Сёдни спозаранку збройники затримали трошки народу, – затараторил парень на своем дурацком наречии. – Якись воз, вершникив трохи. Мать думка була грошей натрусить, а те возьми да порубай збойникив. Тильки один, якимось дывом живый звалишився. Упав у канаву да мерцем кинулся.

– А что за люди? – спросил я. – Чего этот, недорезанный, кричал, что они из Гуннланда?

– Мать балакали они по-гуннски. – Парнишка пожал плечами и, воспользовавшись тем, что я ослабил хватку, освободился. – Кажуть, гуннов було зовсим трохи, але справжни велетни. Та порубав збройникив тильки один – якась потвора.

Выпалив это, пацан тут же рванул прочь и пропал в толпе галдящих крестьян.

– Поехали! – рявкнул Шу, видимо теряя остатки своего жалкого терпения. – Или мы отправимся сами, а ты вернешься к своему ублюдку-начальнику и объяснишь ему, как нас потерял.

Хм, достаточно серьезная угроза. Похоже, молодой говнюк быстро сообразил, как на меня можно надавить. Ублюдок, мать бы его! Ну ничего, как там говорилось в трактате о трех сыновьях? Настанет день и каждый получит по грехам его? Эту фразу частенько повторяет отец Чеминдиан, принимая от меня очередное подношение. Кого именно святоша имеет в виду – не знаю.

Покачиваясь в седле, я лелеял сладкую мысль о том, как сброшу Сигона в самую глубокую пропасть, какая только попадется на нашем пути. Хорошо бы отправить туда же и принцессу, а потом вернуться в Фернимар и рассказать все Кору Нариму. Ну, чтобы посмотреть, как изменится его пухлое лицо. К сожалению, перспектива последующего знакомства с заплечных дел мастерами меня совсем не радовала. А еще и отрава… Хрен с ним, пусть все идет своим чередом.

Чуть позже мои мысли вернулись к происшествию на кордоне, атакованному неизвестными гуннами. У меня зрело сильное подозрение, что именно этих злоумышленников мы видели ранним утром недалеко от Феррна. И что ехали они именно по наши души. Нет, ну если бы это были обычные торговцы или даже шпионы, то на кой им устраивать эту бойню? Ведь достаточно предъявить документы (а в Гуннланде их делать умеют) и спокойно ехать дальше.

Но нет! Они предпочли убить всех и не стали задерживаться, чтобы убедиться, нет ли выживших. Значит, их гнало вперед нечто срочное. Например, покидающая столицу принцесса. Все сходилось, и я мог похвалить себя за то, что догадался спрятаться. Спрятаться и избежать неминуемой гибели.

А в том, что меня ожидала верная смерть, я даже не сомневался. Люди, способные в момент свалить пятерку опытных бойцов и при этом спокойно ехать дальше, представляли серьезную угрозу. Проклятье! Быстро же начали разворачиваться события. А главное, все предосторожности Кору пошли коту под хвост. Видимо, произошло обычное дело: предательство. Теперь жди беды.

Черт, черт, черт! Как же я не хотел впутываться в это дерьмо! Понятное дело, задница предупреждала о последствиях, но что я мог поделать?

– О чем говорил тот молодой человек? – Голос Вайолетты с некоторым трудом пробился через мои мысли, полные бескрайнего отчаяния. – Тот парень, которого вы расспрашивали. Его слова имеют какое-то отношение к нам?

– Вайю, – Шу успел стащить с головы свой дурацкий шлем и теперь, как никогда прежде, походил на вечно радостного покровителя всех домов умалишенных, – поменьше общайся со всякими… – У него явно вертелось на языке нечто подобное «отбросам», но мальчишка таки решил избежать излишне обидных слов. – Ничего интересного он тебе все равно не скажет.

Его довольная физиономия так подходила ко всем этим полям, кустикам и деревьям, мимо которых мы проезжали, что очень тянуло сделать лицо графа частью общей картины. Скажем, втоптав голову Шу в придорожную грязь. Чтобы мое отвращение к спутнику стало абсолютным, в довершение ко всем своим достоинствам молодчик должен был оказаться еще и трусом. Посмотрим, возможно, мне наконец-то попался идеальный дворянин.

– И все же? – настаивала принцесса, закусив нижнюю губу.

Некоторое время я размышлял, стоит ли озадачивать своих подопечных. А потом решил: какого черта? Любой груз становится легче, когда его делишь с кем-то. Пусть этот кто-то даже не хочет делить ношу.

– Люди, которых мы встретили рано утром, – сказал я, стараясь тщательно подбирать слова, – скорее всего, явились в Фернимар по вашу душу. Это гунны, причем не простые мечники или какие-то шпионы, а специально подготовленные бойцы. Думаю, они готовы на все, чтобы выполнить поставленную задачу. Встреча с ними – конец вашего пути в Дувин и начало свадебного путешествия в Шар.

– Что, в принципе, одно и то же, – едва слышно пробормотала девушка и, покосившись на графа, едущего рядом, погрузилась в молчание.

К моему большому сожалению, ее доблестный телохранитель не пожелал уподобиться опекаемой, а почему-то воспылал горячим желанием побеседовать со мной. Поправив свой некогда белоснежный, а теперь весь в пятнах плащ, граф наклонился ко мне с высоты своего скакуна и осведомился:

– Мне крайне интересно, с чего ты взял, что эти люди были посланы за Ва… за принцессой? И что я не могу с ними справиться?

Как можно сдержаннее я высказал свои соображения по озвученному вопросу. При этом я размышлял о странном замечании Вайолетты. Судя по всему, девица вообще не желала выходить замуж. Но тут уж ничего не поделаешь: много лет назад я тоже не испытывал влечения к странствиям и ночевкам где придется. Однако же всегда найдутся веские причины, чтобы побудить тебя к переменам. Вот Кору Нарим, например, очень умело находит подобные причины.

Ладно, похоже, что сия молодая особа влюблена (о, какое слово!) в молодого дебила, который едет рядом с ней. И мне, откровенно говоря, совсем неинтересно, успел ли он уже ее трахнуть или нет. Это в первую очередь должно быть интересно ее папаше. Ибо одним из правил брачующихся монархов является невинность невесты. Ведь даже в среде простолюдинов жених часто лупит молодую по мордасам, если на свадебном ложе выясняется, что с ней успела переспать половина поселка.

– Я считаю, что несколько шпионов, пусть даже и способных справиться с солдатами, мне не помеха, – разглагольствовал Шу, едва не выкрикивая фразы в ухо Вайолетте. – В дворцовой школе фехтования я был одним из лучших, и нам показывали множество приемов, при помощи которых можно одолеть даже опытного ветерана. Ты же мне доверяешь, Вайю?

– Конечно, Си. – Голос девушки изменил свою окраску, а ладонь принцессы скользнула по щеке графа. Приласкав Шу, девушка тут же уставилась на меня: не заметил ли я чего лишнего. Ну что же, я действительно ничего не заметил.

Насколько я знал Хвандский тракт, очень скоро мы должны были прибыть к пограничному посту. О приближении к границе свидетельствовало также движение на дороге, которое стало гораздо интенсивнее. На повозках в основном лежали грубо сколоченные короба с овощами или просто овощи россыпью. Другой торговли с Коронастом Фернимар не вел, поэтому и движение было не таким оживленным.

Вот, скажем, дорога в Умет, там совсем другое дело. И это, в принципе, неудивительно, учитывая, что через Умет идет торговый путь из Ольета, да и купцы Чаддавира не прочь отправить в Фернимар свои ткани и шкуры всяких горных тварей. Правда, тот путь намного опаснее Хвандского тракта, поэтому я терпеть не могу чертовы зеленые плиты, политые кровью многих невинных торгашей, павших кто от стрелы и меча разбойников, а кто и от кинжала чересчур жадного компаньона.

На обочине появились сначала одинокие, а потом все более многочисленные постройки. Скоро их стало так много, что приграничная полоса сделалась похожей на некий поселок. В сущности, так и было, разве что селение не имело собственного названия, именуясь просто Кордоном со стороны Коронаста и Франтиром – со стороны Фернимара. Кажется, это обозначало одно и то же.

Мимо нас неторопливо проехал приграничный патруль. Солдаты щеголяли какими-то особыми мундирами, имеющими отличительные особенности фернимарской гвардии и стражи Коронаста. Офицер в шикарном шлеме сингалонского производства покосился в нашу сторону, но никак больше не отреагировал. Судя по сытой харе, едва помещающейся в шлеме, ему и без того жилось неплохо.

С левой стороны дороги шумел прикордонный рынок, забитый бешено орущими людьми. Одни желали продать подороже, другие – купить подешевле. Ссоры часто заканчивались потасовками и даже поножовщиной. Столь жестокие столкновения были обусловлены не одной жадностью, а еще и тем, что торгующиеся прибыли с разных сторон границы. Солдаты, дежурившие у входа, в драки не вмешивались: свои деньги они уже получили.

– Господи, – сказала Вайолетта, с ужасом взирающая на рыночный хаос, – неужели людям больше нечем заняться, кроме как копошиться в этой грязи и грызть друг другу горло?

– Разве это грязь? – удивился я. А впрочем, чему удивляться? Такие, как она, редко нисходят до наблюдения за существованием простых людей. – А с другой стороны, чем еще заниматься тому, кто родился третьим?

– Что значит родиться третьим? – непонимающе приподняла брови девушка, а ее телохранитель вытаращил свои бараньи зенки.

Сам по себе вопрос был достаточно любопытен, однако я не успел подготовить достойный ответ. Впереди показались массивные деревянные столбы. На одном восседал некогда позолоченный фернимарский лев с облупленной спиной. На другом – покосившийся дракон Коронаста, лишенный одного глаза и половины хвоста. Мы подъезжали к границе.

Собственно, проезд между этими двумя столбами и был переходом из одного государства в другое. От изрядно обветшавших символов в обе стороны уходила ограда. Но если у самого проезда забор еще представлял из себя нечто напоминающее серьезную преграду, хоть и щеголяющую множеством латок, то дальше дела обстояли весьма печально.

Стоило же пройти пол-лиги в любом направлении, как ограда и вовсе исчезала. Единственной причиной, по которой люди продолжали пользоваться Хвандским трактом, являлось невероятное бездорожье и заболоченность местности. Повозки там увязали намертво, а конь мог запросто сломать ногу. Пустошь не просто так носила название Топленьской.