Текст книги "Геополитические перемены на БСВ в 80–90-е годы и политика США"

1.6. Войны 80-х годов в регионе и политика США

Афганистан территориально непосредственно соседствует с регионом Персидского залива – он как бы выступает связующим звеном между ним, с одной стороны, и Центральной Азией и Индостаном, а также Китаем – с другой. Произошедшая в апреле 1978 года в Кабуле так называемая «саурская революция» и последовавшее провозглашение Демократической Республики Афганистан, вставшей на путь просоциалистических преобразований и поддержанная Москвой, вызвали беспокойство как в государствах Залива, так и на Западе. Хотя США и европейские державы уже в первые дни существования новой власти в этой стране признали ее, однако это не означало открытого согласия на сотрудничество с ней.

Вашингтон и западноевропейские столицы настораживали ориентация Кабула на Москву и последствия такого альянса. В частности, это откровенно прозвучало через радиостанцию «Голос Америки»: «Афганистан соприкасается с Китаем, а на западе и юге окружен Ираном и Пакистаном. Согласно мнению военных экспертов, советские танки могут дойти до Пакистана (не говоря уже о границах Ирана) всего лишь за один день. А ведь обе эти страны являются военными плацдармами США».[34]34
  История Афганистана. М., 1982. С. 332–333.


[Закрыть]

В первые же месяцы после «саурской революции» в Афганистане члены НАТО в срочном порядке приняли решение обновить стратегию своего военного блока, расширить географические рамки и формы применения совместных вооруженных сил. В состав целей военных действий НАТО были включены Персидский залив и Средний Восток. Для принятия соответствующих документов, чтобы иметь юридическое обоснование для военного вмешательства в регионе, который находится вне европейских пределов, в июне 1978 года в США (городе Аннаполисе) был созван симпозиум НАТО, получивший кодовое обозначение «Морское звено». На данном совещании Афганистан был объявлен в качестве еще одной зоны жизненно важных интересов стран НАТО, и в первую очередь США.[35]35
  Иванов Н. Ф. Операция «Шторм»… М., 1996. С. 218–219.


[Закрыть]

На этой основе администрация США разработала и приняла к исполнению свою собственную политическую программу военных и идеологических действий в отношении Афганистана. Она состояла из ряда направлений, которые предусматривали широкий охват действий в ближайших к этой стране регионах: Индии и Пакистане, Персидском заливе и в прилегающей акватории Индийского океана. Главные из этих направлений были следующие:

а) непосредственно в Афганистане, начиная с его южных районов, а также с «пуштунской зоны» Пакистана от Пешавара до Кветты, развертывалась партизанская «исламская» война против промосковского режима Кабула. По сути её масштабы и оснащение обеспечивались внешними силами – из государств Залива и США. Поэтому она получила название «необъявленной войны» Запада и проамериканских азиатских политических режимов;

б) одновременно была организована широкая психологическая и идеологическая поддержка афганской оппозиции посредством мощной, насыщенной и диверсифицированной антикабульской пропаганды, нагнетания в мировом сообществе настроений о существовании опасности развития агрессивных действий со стороны Советского Союза, что явно проявилось в Афганистане. Особенно плотно эта пропагандистская работа велась среди государств Персидского залива. Афганистан в этом зеркале представлялся активным плацдармом проникновения в регион коммунизма, враждебного исламу и правительствам стран Залива.

Американские же политологи, которые выступали в качестве ведущих идеологов западной пропаганды, оценивали события в Афганистане как одну из форм активного терроризма при прямом соучастии советских вооруженных сил.[36]36
  Вахрушев В. В. Национально-освободительное движение против неоколониализма. М., 1986. С. 86.


[Закрыть]

На этой идеологической основе в регионе мобилизовались силы и средства на борьбу с «коммунистами заговорщиками из Кабула». Параллельно Вашингтон настойчиво навязывал расширение военного присутствия США и блока НАТО здесь в качестве гарантов безопасности и сохранения статус-кво в политической системе Персидского залива. Причем следует отметить такую особенность в американской политике в рамках Персидского залива в период с конца 70-х и в 80-е годы. США были вынуждены «решать афганскую проблему» в условиях существования в регионе двух категорий политических режимов, противостоявших друг другу:

1) ориентированные на Запад государства Аравийского полуострова (Республика Ирак, в условиях войны с Ираном, демонстрировала инертность в отношении Запада и стремилась к тесному сотрудничеству со своими аравийскими соседями);

2) радикально-исламская Исламская Республика Иран, откровенно проводившая антиамериканский и так называемый «антиимпериалистический» внешнеполитический курс.

Поэтому сравнительно более легкими объектами для достижения взаимопонимания в отношении Афганистана выступали аравийские монархии. Их правящие круги крайне отрицательно воспринимали деятельность НДПА в указанной стране.

Для достижения своей цели по Афганистану американская дипломатия действовала в регионе на разных уровнях и во всех доступных сферах. Так, Белый дом, Центральное разведывательное управление (ЦРУ) и Пентагон устраивали частые двусторонние встречи, совершали «братские» визиты в государства Аравийского полуострова и настойчиво убеждали местных руководителей о нарастании для их государств реальной опасности со стороны Демократической Республики Афганистан и Советского Союза. Этим они поддерживали их враждебность к кабульскому режиму. Однако аравийским властям было необходимо помогать, чтобы обеспечить им поддержку со стороны местной общественности. Поэтому аравийские страны через правительственные каналы Запада, а также через западные СМИ наводнялись материалами о бесчинствах кабульской власти и советской 42-й армии в Афганистане. Среди СМИ весьма активными были: периодические издания – «Вашингтон пост», «Нью-Йорк Таймс», «Ньюсуик», «Мидл ист», «Фигаро», «Шпигель»; радиостанции – «Голос Америки», «Би-би-си», «Дойче велле» и другие. Телевидение, радио, пресса и книжные рынки аравийских стран Залива изобиловали устрашающими материалами из Афганистана, подготовленными западными агентствами: снимками сожженных деревень, взорванных городских кварталов, многочисленных изуродованных войной тел мирных афганцев, особенно детей; издавались соответствующие иллюстрированные альбомы, кино и видеофильмы, листовки и другие пропагандистские материалы.

В результате всех предпринятых усилий, Вашингтону удалось создать в регионе достаточно действенный антикабульский альянс. Государства Персидского залива полностью разорвали какие-либо межгосударственные контакты с Кабулом, а на международной арене, и прежде всего в ООН, ОИК, ЛАГ, по линии Движения неприсоединения выступали практически единым фронтом с непризнанием законным кабульского режима. В то же самое время представительства большинства оппозиционных афганских организаций открыто функционировали в Саудовской Аравии, Кувейте, Объединенных Арабских Эмиратах и других аравийских странах, а афганские организации шиитского направления – в Исламской Республике Иран.

Следует особо отметить, что практически все государства Залива в той или иной степени непосредственно оказывали финансовую и другую помощь афганской оппозиции, а также предоставляли им возможность использовать свою территорию и местные подручные средства для перевозок и переправки людей и необходимых грузов в Афганистан и в обратном направлении. Так, для поставок оружия использовались в качестве перевалочных баз как территории аравийских стран, так и морские и сухопутные маршруты: Бахрейн – Карачи, Кветта, Шираз, Захедан.[37]37
  Figaro. Paris. 10.05.1987.


[Закрыть]

Крупнейшими финансовыми донорами муджахедов и поставщиками оружия им были Саудовская Аравия и Королевство Кувейт. Так, в течение 80-х годов Эр-Рияд предоставил афганской исламской оппозиции от 1,5 до 2,0 млрд. долл., что сравнительно соответствовало ассигнованиям американских спецслужб на эти цели.[38]38
  Ibid.


[Закрыть]

Если же говорить о помощи муджахедам со стороны аравийских стран на фоне их общего кредитования и безвозмездного содействия всем государствам 3-го мира, то она многократно превосходила любую совокупную сумму помощи, предоставленную какой-либо другой стране. Такая «щедрость» аравийских монархий определялась как их политической заинтересованностью противостоять враждебному для них развитию событий в Афганистане, так и наличием у них крупных нефтедолларовых поступлений.

При этом, нельзя не указать на такой удачный для США фактор – это то, что Вашингтон добился, чтобы часть нефтяных доходов «нефтебаронов» Залива, причем немалая, соучаствовала в борьбе США и НАТО против режима НДПА в Афганистане.

Сами же США на протяжении всех лет существования Демократической Республики Афганистан также неизменно наращивали финансовую помощь афганским моджахедам. Так, к примеру, утвердив на 1986/87 финансовый год (начинающийся с июня) ассигнования на уровне 600 млн. долл., на 1987/88 год увеличил их до 700 млн. долл.[39]39
  Hindustan Times. Dehli. 18.07.1986; 20.07.1987.


[Закрыть]

Как известно, Иран, со своей стороны, содействовал борьбе ряда оппозиционных Кабулу национально-политических организаций. Однако эту деятельность он проводил независимо от влияния какого-либо внешнего фактора. Поэтому Вашингтону в данном аспекте было практически невозможно наладить существенное взаимное сотрудничество. Дело в том, что руководство США открыто называло новый режим Ирана «отрицательным явлением региона».[40]40
  UN, Security Council… 2543… 29.05.1984. P. 4.


[Закрыть] Более того, американское посольство в Тегеране было разгромлено сторонниками имама Хомейни, а таковое ИРИ в Вашингтоне – закрыто. Однако в Вашингтоне не могли упустить из виду полезность религиозно-исламского характера власти в Иране, ее идейную солидарность с афганской исламской оппозицией, чтобы не использовать этот фактор, пусть даже в весьма ограниченных рамках, в своей борьбе с господствовавшей в Кабуле промосковской НДПА.

Дело в том, что у Ирана в «афганском вопросе» имелась своя специфика религиозного плана. Она заключалась в том, что Тегеран преимущественно интересовала поддержка последователей шиизма на территории соседней страны – хазарейцев, компактно проживающих в центральной части Афганистана – Хазараджате, и ведших борьбу с НДПА под знаменами своей Партии исламского единства Афганистана. Кроме того, специфика положения ИРИ в мировом сообществе, особенно в отношениях со сверхдержавами, а также вышеназванный «шиитский взгляд» руководства этой страны на Афганистан обусловили разноплановость и противоречивость подходов к «афганской проблеме» всей «тройки» – ИРИ, Пакистана и США. Данное обстоятельство в целом не позволило им скоординировать действия разношерстных группировок афганской оппозиции, хотя в этом плане и предпринимались попытки.[41]41
  Аль-Араби. Кувейт, № 4. P. 181.


[Закрыть]

Однако и в этом случае НДПА и командованию советской 40-ой армии пришлось осуществлять плотное патрулирование всей афгано-иранской границы, а их воинским подразделениям периодически вступать в боевые действия.

Вместе с тем, Тегеран для проведения каких-либо интенсивных действий на афганском направлении испытывал значительные трудности – это специфическое международное положение ИРИ в 80-е годы: экономическая и политическая блокада со стороны США, ирано-иракская война, острый дефицит бюджетных поступлений, вследствие резкого сокращения доходов от экспорта нефти.

Кроме того, выявилось, что ЦРУ предпринимало попытки осуществлять свою антииранскую деятельность, внедряя свою агентуру в афганские организации, разместившихся в Иране. В итоге, деятельность афганской оппозиции в восточных провинциях Ирана строго регулировалась Тегераном. Более того, определенная заинтересованность Исламской Республики Иран в поддержании более или менее нормальных торговых связей с Советским Союзом, вынуждала Тегеран быть чрезвычайно осмотрительным в военных действиях афганских оппозиционеров на его восточной границе.

Разность подходов Ирана, Пакистана и США к «афганской проблеме» прослеживалась постоянно. Она, в частности, ярко проявилась во время афгано-пакистанских переговоров в Женеве в марте-апреле 1988 года. Так, Тегеран отказался признавать Женевские соглашения по Афганистану, назвав их очередной сделкой сверхдержав, направленной против интересов афганских мусульман.[42]42
  Эттелаат. Тегеран, 15.04.1988.


[Закрыть] Вашингтон же заявил, что «хотя формирование временного афганского правительства (на основе оппозиционных группировок) до подписания соглашения о выводе советских войск из Афганистана, на котором настаивал Пакистан, целесообразно, однако оно не входит в число «предварительных условий» США».[43]43
  Financial Times, 18.03.1988. P. 3.


[Закрыть]

После введения в действие Женевских соглашений по урегулированию «афганской проблемы» (апрель 1988 года) США отказались от участия в решении внутриафганских политических проблем. Вашингтон откровенно заявлял, что «афганские антиправительственные формирования будут получать оружие».[44]44
  Красная звезда. М., 14.04.1988.


[Закрыть] Министерства, Пентагон, ЦРУ и другие специализированные службы США продолжали непосредственное сотрудничество с афганскими полевыми командирами и политическими организациями, продавая им необходимое вооружение, запасные части и предоставляя соответствующее обслуживание.[45]45
  BP statistical review of world energy. June 1995. 23.09.1989.


[Закрыть]

Когда же в Афганистане от власти была отстранена НДПА (ПОА) и развернулась борьба за власть уже между лидерами бывшей исламской оппозиции – Б. Раббани, Г. Хекматьяром, А. Дустумом и др. – США резко сократили свою финансовую и военную помощь подопечным афганским организациям. Причем, эта поддержка стала оказываться избирательно, чтобы процесс политического становления в данной стране не выходил за пределы западных установок для всего региона Среднего Востока и Персидского залива, да и для самого Афганистана.

Таким образом, оценивая общий «вклад» Вашингтона и его союзников по НАТО и региону Персидского залива в решение «афганской проблемы» на протяжении нахождения у власти в Афганистане НДПА (ПОА), можно сказать, что им удалось в достаточной мере оснастить практически всю афганскую исламскую оппозицию, действовавшую с пакистанских опорных баз, необходимыми финансами и военным снаряжением для ведения боевых операций партизанского типа на территории Афганистана. Кроме того, богатые внешние финансовые вливания, позволили местным полевым командирам стать крупными землевладельцами и обладателями крупных капиталов. Это и в дальнейшем использовалось ими в борьбе за власть, как на местах, так и в Афганистане в целом.

В связи с образованием Исламской Республики Иран и постепенным (правда, не без внутренней борьбы между различными политическими силами – светскими, религиозными, либеральными и радикальными – за контроль над страной, иногда принимавшей острые формы) укреплением центральной власти в Тегеране под руководством аятоллы Хомейни, Вашингтон был вынужден произвести серьезную корректировку своей политики не только в отношении Ирана, но и всего региона Персидского залива.

Наибольшее беспокойство у американской администрации вызывало влияние иранской революции на процесс брожения антиамериканского настроя в арабских странах Залива. США и другие западные державы увидели в иранской исламской революции возможный катализатор общественной радикализации на всем БСВ, усиления антиамериканских настроений в местных обществах и ползучую опасность для стабильности монархических режимов так называемой «умеренной ориентации».

Необходимо указать еще на такой важный фактор, как наблюдение за политической ситуацией в регионе через легальный разведывательный центр, располагавшийся непосредственно здесь. В шахский период ЦРУ имело такой орган в Тегеране. Когда же сторонниками Хомейни было захвачено, а затем закрыто американское посольство здесь, а также прекратили существование другие американские представительства, Вашингтон лишился своего главного оперативного центра разведки, связи и координации своих действий в так называемом «северном ярусе» Юго-Западной Азии. Он же выполнял соответствующие функции и в рамках Персидского залива и всего БСВ.

В связи с указанными обстоятельствами, в Вашингтоне пришли к выводу, что для сохранения соответствующего западным интересам, и в первую очередь США, «политического порядка» в Заливе настало время применения новых более решительных и жестких мер и средств, включающихся более активного непосредственного вмешательства в дела региона. В данном отношении американской политике в Персидском заливе в 80-е годы «подыграл» фактор долговременных ирано-иракских противоречий, которые достигли своей кризисной стадии с образованием Исламской Республики Иран.

Каковы причины и кто инициаторы, а также режиссеры долговременной и весьма обременительной войны между Республикой Ирак и Исламской Республикой Иран?

Пограничные проблемы между Ираном и Ираком существуют издавна, насчитывают века. Для современного периода немаловажную роль в их возникновении сыграла политика колониальных держав, и в первую очередь – Великобритания. Две соседние страны – Иран и Ирак – имели спорные пограничные зоны как сухопутные (в частности, преимущественно на северном и центральном участках границы), так и водные (на реке Шатт-эль-Араб). В 1975 году, когда вооруженные силы шахского Ирана выглядели сравнительно превосходящими в Заливе (в это десятилетие Иран даже называли региональной мини-державой), Тегеран и Багдад подписали в Алжире соглашение о разрешении пограничного спора. В соответствии с ним, межгосударственная граница претерпела незначительные исправления в пользу Ирана. Так, граница на реке Шат-эль-Араб, разделяющей оба государства на юге, была перенесена с восточного (иранского) берега в центральную, самую глубокую часть русла. Тегеран же обещал передать Ираку некоторые земельные участки, а также прекратить поддержку иракских курдов. Однако шахский режим канул в историю, в Иране наступили времена смуты, исламской революции и мучительного, с острыми противоречиями, становления Исламской Республики Иран. Соседняя же Республика Ирак к этому времени провела большую работу по модернизации и развертыванию своих вооруженных сил, которые превратились в одну из самых мощных в масштабах всего БСВ. Таким образом, стороны внешне поменялись ролями в балансе вооруженных сил. Вот тут и начался розыгрыш новой партии отношений между Тегераном и Багдадом, а также соответствующего новой конъюнктуре этап поведения заинтересованных государств как данного региона (Персидского залива), так и мировых держав. При этом следует сразу же сказать, что главными (то есть самыми ответственными за трагическое межгосударственное столкновение) зачинщиками выступили руководящие силы этих двух стран, особенно со стороны Ирака. Поэтому нельзя говорить, что Запад, и прежде всего США, как раз и по существу были ее главными виновниками.

Однако останавливаться на таком варианте ответа было бы весьма упрощенно. Дело в том, что Вашингтон целенаправленно провоцировал обострение ирано-иракских противоречий, как при контактах с представителями каждой из стран региона, и в первую очередь Ирака и Ирана (не обязательно с официальными лицами), так и опосредствованно (через третьи лица и стороны). Таким образом, в целом вел активную линию на развязывание этой международной трагедии. В качестве иллюстрации такой деятельности США можно сказать, что непосредственно перед данной войной американские спецслужбы и СМИ через все каналы мировой информации, особенно на БСВ, распространяли подстрекательские материалы о ситуации в зоне Персидского залива. Они содержали два ориентирующих противопоставления: с одной стороны, Ирак – стабильно и динамично развивающаяся экономика, а также лучшая армия Юго-Западной Азии, которая в состоянии самостоятельно вести большую войну на БСВ, если возникнет соответствующая коллизия; с другой – об Исламской Республике Иран навязчиво проводилась мысль, что власть шиитского духовенства еще носит поверхностный характер и по существу мало приспособлена для управления таким государством, как Иран. Унаследованная с шахских времен национальная армия, возглавляемая прежним офицерским корпусом, недовольна властью мулл и ищет момента, чтобы совершить государственный переворот и установить свою власть. В свою очередь, армия и жандармские силы, лишившись целого ряда высших офицеров и специалистов-стратегов, которых обвинили в связях с преступлениями шахского режима, были сильно ослаблены структурно и с точки зрения координации действий между подразделениями по вертикали и горизонтали. Кроме того, в ИРИ появилась параллельная форма вооруженных сил – «Стражи исламской революции», которые не просто дублировали традиционную силовую структуру, но и противостояли ей. СМИ приводили частые факты противоречий и даже стычек между «стражами», с одной стороны, и полицией, жандармерией и армией – с другой. Поэтому утверждалось, что иранская военная машина находится в состоянии если не полного развала, то в довольно серьезном разладе и потеряла значимость как дееспособная сила.

А между тем, межгосударственные противоречия между Ираном и Ираком обострялись: Тегеран усиливал поддержку требований иракских шиитов о расширении их участия в высших эшелонах Ирака, а Багдад обвинил Тегеран в нарушениях соглашения о демаркации границы, который в то же время ухудшил возможность Ирака пользоваться единственным водным выходом в Персидский залив – рекой Шатт-эль-Араб. Поэтому 17 сентября 1980 года Багдад объявил об аннулировании алжирского договора, а 22 сентября начал войну против Ирана.

Эта война вызвала плохо скрываемое удовлетворение в Вашингтоне. По сути вещей, она приветствовалась в США, ибо облегчила им задачу компенсации своих потерь в регионе, возникших в связи революциями в Афганистане и Иране, а также для реализации новых форм экспансии здесь.

Прежде чем раскрывать действия США в отношении воюющих сторон, представляется целесообразным обратить внимание на новых сторонах внешней политики Республики Ирак.

Вспыхнувшая война с Ираном в первый же год военных действий, когда блицкриг провалился и стало ясно, что она будет затяжной и упорной, создала чрезвычайные условия для функционирования баасистского режима, которые в некоторые моменты даже представляли угрозу его существованию. Это касалось как политической, так и экономической сторон. Постепенно Багдад пришел к выводу, что в одиночку ему не осилить противоборство с Ираном.

С началом войны во внешнеполитическом курсе президента С. Хусейна были произведены принципиальные корректировки, которые во многом контрастировали с политикой предшествующих лет. Как известно, в 60–70-е годы Багдад, пропагандируя «лозунги панарабизма в баасистской упаковке, вынашивал идеи распространения своего контроля на всю арабскую часть Залива, пытаясь политически подавить, в том числе и Саудовскую Аравию».[46]46
  Александров А. А. Монархии Персидского залива: этап модернизации. М., 2000. С. 269.


[Закрыть] Естественно, такой идеологический настрой иракского руководства негативно воспринимался правящими элитами аравийских монархий и настраивал их враждебно в отношении Багдада. Теперь же, когда Ирак отказался от своих прежних претензий на общеарабское лидерство, его новый подход к арабскому единству следует расценивать как существенное свертывание прежнего радикально-социального курса баасистского руководства и антиамериканизма. Однако оно – как показали события последующих лет – носило тактический и преходящий характер, и было предпринято из конъюнктурных соображений.[47]47
  Хамидов З. Ш. Ирак и Иран: противоборство и сосуществование // Сб. ст. «Республика Ирак в системе международных отношений (80-е годы XX в. – начало XXI в.). М., 2002. С. 101–102.


[Закрыть]

В чем заключались эти корректировки?

1. Ввязавшись же в войну с ИРИ, правящие круги Ирака перешли на позицию срочного укрепления тесных и братских отношений с Саудовской Аравией и Кувейтом. Такая тактика вызывалась заинтересованностью Багдада в формировании «фронта арабской солидарности для противоборства иранскому агрессивному гегемонизму». Одновременно иракское руководство настойчиво пропагандировало тезис о том, что именно Тегеран вынашивает планы по свержению аравийских монархий, не исключая даже применения военной силы. Аравийские режимы, относившиеся враждебно к Исламской Республике Иран и опасавшиеся за свою безопасность, в новой международной обстановке, сложившейся в Заливе, выразили готовность оказать существенную помощь президенту Саддаму Хусейну в войне, и прежде всего своими нефтедолларами, а также предоставлением своих территорий для транзита товаров для Ирака, в том числе и военного назначения. Однако, при всем этом, аравийские монархии на просьбу Багдада об использовании их аэродромов, баз и морских портов в военных целях ответили отказом.

Багдад прекратил пропагандистские выпады против них, сблизился с ними по основным проблемам международной политики.

Такая перемена во внешнеполитическом курсе Ирака вскоре принесла Багдаду весьма крупные дивиденды со стороны аравийских шейхов. Так, только совокупная финансовая и материальная помощь за 1981–1987 годы составила чрезвычайно огромную сумму – 45 млрд. долл., в том числе со стороны Саудовской Аравии – 26 млрд., Кувейта – 12 млрд., ОАЭ – 5 млрд., остальных – 2 млрд. долл.

2. Политические противоречия с Соединенными Штатами Америки, а также антиимпериализм во многом были изъяты из лексики иракского руководства. Они присутствовали отчасти в пропагандистском аспекте и в СМИ, но в пределах, соответствовавших текущему внешнеполитическому курсу страны. Ввиду того, что Советский Союз, согласно с резолюцией СБ ООН, воздержался от продолжения военных поставок Ираку, Багдад пошел на развитие военного сотрудничества с западными державами, и в том числе с США. Таким образом, режим президента С. Хусейна до поры до времени выбыл из числа противников реализации наступательной политики Вашингтона в регионе Персидского залива.

3. На заключительном этапе войны, когда положение на фронтах стало складываться весьма опасно для Багдада, последний пошел на развязывание танкерной войны, хотя она несла с собой усиление военного присутствия внерегиональных держав в Заливе.

Однако, объясняя появление в жизни Персидского залива фактора танкерной войны лишь спустя несколько лет после начала ирано-иракского вооруженного конфликта (с 1983 года, достигла наивысшей интенсивности в 1986–1987 годы) следует несколько остановиться на значении нефти как в жизни Ирака и Ирана, так и во вспыхнувшей войне в Заливе.

Как известно, ирано-иракская война длилась восемь лет. Большую роль в такой ее продолжительности сыграл нефтяной фактор, который, будучи ведущим источником доходов государственных бюджетов стран Персидского залива, выступал для Ирана и Ирака мощным питательным подспорьем в ведении войны: ее таких крупных масштабов, разрушений и долговременности, а следовательно и продолжительности остроконфликтной международной обстановки в регионе. Если рассматривать в конкретном его применении, то в: интенсивном приобретении оружия, содержании воюющих армий, восстановлении разрушенных войной экономических объектов, поддержании деятельности национальной экономики, обеспечении отмобилизованных на фронт огромных людских масс, а также в выплатах денежных компенсаций их семьям и т. д.

Как же Багдад и Тегеран распорядились нефтедолларовыми поступлениями во время ирано-иракской войны?

Как известно, в 70-е годы и Ирак, и Иран доходами от экспорта нефти полностью покрывали свои затраты на интенсивное экономическое и социальное развитие, и в обоих государствах были созданы мощные вооруженные силы для внешнего и внутреннего применения. Более того, на рубеже 70–80-х годов у Ирака имелся весьма крупный запас валюты в 30–35 млрд. долл., размещенный в основном в зарубежных банках. Хотя Тегеран не обладал валютным резервом в таких размерах, но в его распоряжении было более мощное народное хозяйство, и в том числе промышленное. Однако, иранское государство и его армия, как уже отмечалось выше, еще не оправились от потрясений прошедшей революции.

В годы войны нефтяные поступления обеих стран в основном были переориентированы на нужды ведения войны. Причем предвоенные валютные резервы быстро растаяли и стороны стали испытывать трудности с финансовым покрытием своих потребностей для выживания в тяжелые военные годы.

Багдад и Тегеран предпринимали все возможное для подрыва нефтяного потенциала друг друга. Прежде всего, они наносили бомбово-ракетные удары по нефтедобывающим и перерабатывающим объектам, а также по экспортным терминалам. В этой «дуэли» стороны нанесли друг другу большой урон. Причем война в области нефти велась не только непосредственно путем разрушений, но в стенах ОПЕК и другими способами. Однако, в итоге иранские мобилизационные факторы (людские, хозяйственные, религиозные и др.), в которых в совокупности Тегеран имел превосходство, в условиях затянувшейся на многие годы войны стали угрожать военным поражением Ираку. Тогда Багдад, спустя несколько лет с начала военных действий между странами, перешел к развязыванию танкерной войны в Заливе. Он верно рассчитал, что она довольно скоро превратится в войну интернациональную. Последняя же скорее наносила бы вред ИРИ, чем Ираку, ибо у Багдада среди соседних стран и держав имелось больше союзников, а у Тегерана – врагов.

Что касается действий США с началом ирано-иракской войны, то они прежде всего стали решать двуединую проблему, которая включала в себя: компенсацию потери прежней опоры, какой представлялся шахский Иран; восстановлением дипломатических отношений с Ираком (что, естественно, лишь частично покрывало вышеназванную потерю); вновь организовать работу оперативного центра «на месте» своих спецслужб в том же северном ярусе региона. Вскоре они успешно решили эту задачу – и вновь открыли посольство в Багдаде, и договорились о создании здесь же легального американского информационно-разведывательного органа. Французский исследователь Лоран Э. так охарактеризовал этот шаг американцев: «Президент Рональд Рейган решил помириться с Саддамом Хусейном, считая его лучшим противовесом Запада распространению иранского исламизма. После многократных встреч в Швейцарии стороны подписали договор, который предусматривал, кроме заново открывающегося американского посольства, размещение в Багдаде солидного филиала Центрального разведывательного Управления. По договоренности сторон, приоритетной деятельностью открывшегося органа стала передача иракцам информации о его соседях, полученная американским информационным агентством (то есть разведслужбой), а другие виды деятельности исключали сбор сведений об Ираке».[48]48
  Laurent E. Tempete du desert. Les secrets de la Maison Blanche. Paris, 1991. Р. 29.


[Закрыть] Кроме того, Вашингтон и Багдад договорились о расширении взаимовыгодного политического, экономического и технологического сотрудничества.

В целом же, как показали дальнейшие события десятилетия, США и члены НАТО вели весьма эгоистичную и прагматичную «игру», используя ирано-иракский вооруженный конфликт в своих интересах. В такой политической линии, занятой Западом в отношении ирано-иракской войны, выявлялось его целенаправленное неоколониалистское мышление. Казалось бы, что нередко западные державы противоречили и соперничали друг с другом своими действиями в Заливе. То, что для каждой из них приоритетными выступали интересы своего национального капитала, это так. Однако в целом эти противоречия не препятствовали реализации вышеназванной единой политической линии Запада.