Текст книги "Хокуман-отель (сборник)"

* * *

Договорившись с Гарамовым и выйдя вместе с ним в коридор, Исидзима прежде всего проследил, как они вместе с Корневым спустятся по лестнице. Когда их шаги стихли, настороженно попытался понять – есть ли еще кто-то, кроме него, в коридоре. Но вокруг все было тихо. У открытых окон шевелились занавески, и он подумал: «Вряд ли кто-нибудь станет прятаться за ними». Беззвучно пройдя на носках по коридору, он пошевелил их на своем пути просто так, больше для очистки совести. Убедившись, что за занавесками никого нет, он прошел к небольшому холлу в центре коридора и застыл. Некоторое время он скользил взглядом по темным деревянным панно на внутренней стене, вглядываясь в инкрустированные розовым и белым перламутром рисунки. Он хорошо помнил свой тайник, но на всякий случай приказал себе сейчас еще раз тщательно пройтись по рисункам. Бутон лилии, муравей, тигр и бабочка, две стрекозы. Тайник начинался от хвоста последней стрекозы. Еще раз взглянув вдоль коридора, он легким движением руки нажал на панель и открыл небольшую нишу. Достал плоскую коробочку из черного дерева, положил во внутренний карман фрака. Снова закрыл тайник. После этого он еще несколько секунд настороженно прислушивался. Все было тихо. Он посмотрел в окно и увидел Гарамова, идущего с небольшим свертком в руке к самолету. Подумал: даже если кто-то, допустим, из людей Цутаки и увидит сейчас Гарамова, у него вряд ли вызовет подозрение фигура официанта во фраке. Отсюда, из средних окон второго этажа, была видна только носовая часть самолета. Корпус и вход в самолет загораживала бамбуковая роща. Дождавшись, пока Гарамов скроется за стволами, он спустился вниз. Центральный холл был пуст. В кресле, в неловкой позе, прислонившись щекой к спинке, спал новый швейцар – Масу. Взглянув на него, Исидзима подумал, что Масу, может быть, притворяется, и потому постоял некоторое время, изучая молодое узкогубое лицо спящего швейцара. Если только Масу все время находился здесь, как ему и положено – в кресле у главного входа, – он не мог видеть ни Корнева, ни Гарамова. Смешно, подумал Исидзима. Этот человек Цутаки, наверняка сейчас напряженно прислушивающийся к тому, как над ним стоят, как раз и есть одна из его надежд в схватке с майором. Пусть Масу спит или делает вид, что спит, – это не имеет сейчас никакого значения. Неслышно повернувшись, Исидзима снова вернулся на второй этаж и остановился у номера генерала Исидо. Постучал, услышав тихий вопрос: «Кто там?», так же тихо сказал: «Это я, Исидзима». Дверь открыл мощный, широкогрудый Кадоваки Рэйдзи; склонившись, он пропустил его и закрыл дверь. Напарником Кадоваки в этой смене, считавшейся самой тяжелой, Исидзима назначил одного из лучших охранников, тощего и жилистого Бунчикова. И вот сейчас этот бывший офицер с черными усами, мрачно свисающими над сильно выступающей нижней челюстью, стоял у окна и выглядел застигнутым врасплох: кажется, он что-то высматривал там и обернулся, лишь когда Исидзима вошел.

– Что нового? – тихо спросил директор отеля, как бы призывая тем самым охранников генерала говорить так же, как и он.

Кадоваки склонился в поклоне:

– Ничего, шеф.

– Исидо-сан спит?

– Не знаю. Бунчиков что-то слышал, но я не ручаюсь.

Исидзима повернулся к Бунчикову:

– Что скажете?

– Мне показалось, генерал подходил к окну.

– Когда?

– Примерно час назад. Когда прилетел самолет.

Исидзима подошел к двери, ведущей в комнату генерала. Приложил ухо. За дверью было тихо. Это означало, что генерал не спит, иначе он услышал бы ставшее уже привычным для него сопенье или легкий храп. Он выпрямился.

– Это наш самолет, господа. Прошу вас повысить бдительность. Не исключено, что мы улетим на нем вместе с его превосходительством.

Кадоваки и Бунчиков поклонились. Он сделал им знак, постучал в дверь. Услышал шаги.

– Кадоваки? – спросил генерал.

– Ваше превосходительство, извините за беспокойство. Это я, Исидзима.

Створки двери приоткрылись. Исидо был в халате, надетом поверх пижамы. По лицу генерала угадывалось, что он давно проснулся.

– Еще раз извините, ваше превосходительство, что осмелился побеспокоить.

Генерал кивнул. Пропустил его, закрыл дверь, прошел к окну. Исидзима ждал, остановившись в двух шагах.

– Что ж вы молчите, Исидзима? Этот самолет – наш?

Лицо генерала напоминало сейчас морду льва с плоским приподнятым носом и отвислыми щеками. Исидзима догадался, что Исидо отлично понимает, почему люди Цутаки убили вчера генерала Отимию. Война кончается, и бригадный генерал Отимия Хэндзабуро, будучи пленен союзниками, мог бы рассказать многое об опытах над военнопленными в отряде номер 731, когда там совершенствовали бактериологическое оружие. Но Исидо понимает отлично и то, что Цутаки может заняться и им, генералом Исидо Такэо, – из-за агентурной сети, которая хранится не только в списках, но и в его голове. Может быть, Исидо знает и еще одно: что это вопрос даже не дней, а часов.

– Ваше превосходительство, я мечтал бы сказать, что самолет, стоящий у отеля, наш. Мечтал бы.

Он замолчал, изображая лицом и позой высшую степень замешательства. Не нужно сейчас, сразу же выкладывать генералу свой план. Надо сначала довести Исидо до высшей точки, помучить, чтобы старый лис был готов на все, и только потом открыть истинное.

– Что значат эти ваши слова, Исидзима?

«Ничего не отвечай ему, выдержи, промолчи», – пронеслось в голове Исидзимы.

– Я спрашиваю, что это значит? – взвизгнул Исидо. В его голосе слышались нетерпение и страх.

Исидзима подошел к генералу вплотную. Сказал тихо:

– Это самолет – наш. И в то же время он не наш. Но он будет наш.

– Я не понимаю вас, Исидзима. Что значат эти слова?

– Ваше превосходительство, извините меня. Но я хочу сказать правду. Война кончилась.

От этих слов плечи генерала обреченно опустились, он отвернулся, некоторое время смотрел в окно. Оно выходило к роще, и отсюда самолета не было видно, а это означало, что Исидо не видел не только самой посадки, но и того, как Гарамов в три прыжка проскочил в заросли бамбука.

– Ну и что? – выдавил генерал.

– Ваше превосходительство… – Исидзима опять изобразил замешательство.

– Исидзима? Вы говорите это так, будто боитесь, что нас кто-то услышит.

Исидзима молча поклонился.

– Вы хотите мне напомнить о кодексе? Я должен выпустить кишки? – боязливо и в то же время брезгливо произнес генерал.

– Как можно, ваше превосходительство. Я знаю, что вы ученик «Омото-кё» и верите в мир Мироку. Но я в самом деле боюсь, что нас кто-то услышит.

Исидо старательно изучал рисунок у себя на рукаве; его губы при этом сделали движение, будто он собирался что-то сказать, и застыли.

– Ваше превосходительство, вы знаете, кем мы будем для союзников сразу по окончании войны?

Исидо усмехнулся. Тут же его губы сложились в жесткую складку, и он сказал беззвучно:

– Знаю. Что, вы видите выход?

– Вижу.

Генерал некоторое время изучал лицо Исидзимы.

– Интересно.

– Ваше превосходительство. Сейчас, когда все рушится, я готов довериться вам. Готовы ли вы довериться мне?

Генерал неопределенно покачал головой. Отвернулся.

– Ваше превосходительство! Я покорнейше жду.

– Зачем вы все это спрашиваете? Ведь сейчас хозяин вы, а не я.

Он созрел. Исидзима склонился:

– Ваше превосходительство!.. – Исидзима молча достал из кармана черную коробочку, протянул генералу. Исидо покосился:

– Что это?

– Извините, ваше превосходительство. Извольте взглянуть.

Помедлив, генерал взял коробочку. Пристально посмотрел на Исидзиму. Открыл. Сверкнули бриллианты. Коробочка была наполнена ими до краев.

Генерал некоторое время разглядывал драгоценности. Резко выдохнул воздух.

– Я знал, что вы когда-то много заработали в «Хокуман-отеле».

– Да, ваше превосходительство. И все это я обратил в камни.

– Исидзима. Это же целое состояние, десятки состояний. Зачем вы мне показываете?

Лицо генерала мучительно сморщилось. Да, подумал Исидзима, он сейчас действительно страдает. Деньги делают все.

– Я хочу довериться вам, ваше превосходительство. При условии, что вы доверитесь мне.

Генерал осторожно, будто боясь расплескать драгоценную жидкость, закрыл коробочку. Протянул ее Исидзиме.

– Довериться? А зачем, собственно говоря, я вам нужен? Зачем?

– Ваше превосходительство. И для вас, и для меня доверие – это единственный шанс.

– Но зачем вам нужно доверие? Разве не проще выдать меня Цутаки? И поделиться вашими богатствами с ним?

Исидзима взял коробочку из рук генерала. Усмехнулся:

– Цутаки обречен, ваше превосходительство. Через несколько дней после подписания капитуляции он будет объявлен одним из наиболее важных военных преступников. И при поимке расстрелян.

– А мы с вами? Разве нет?

– Мы с вами тоже. Но мы с вами сейчас в лучшем положении, чем Цутаки.

Генерал долго рассматривал что-то в окне, прежде чем ответить.

– Исидзима. К вашим словам я отношусь скептически, мне кажется, что вы слишком умны, чтобы подавать напрасные надежды.

– Спасибо, ваше превосходительство. В ответ на это я хочу задать вам вопрос.

– Пожалуйста, Исидзима.

– Вы знаете, сколько японцев живет в Латинской Америке?

Генерал пожал плечами:

– Исидзима, не обольщайтесь. До Латинской Америки несколько тысяч километров. Даже с полной заправкой мы не долетим туда.

– И все-таки, ваше превосходительство?

– Точных данных у меня нет. Но примерно около восьми тысяч.

– Совершенно верно, ваше превосходительство. Столько же японцев живет в нейтральных странах. И многие из этих людей, я уверен, готовы работать на вас. Простите, что я лезу не в свое дело. Но я ведь не мальчик и знаю: пока, до полной капитуляции, вы остаетесь их полновластным хозяином. Достаточно вашего слова, и каждый из внедренных обеспечит нас всем, чем вы прикажете. Всем, ваше превосходительство. Документами, прикрытием, если надо – проездом в любую точку земного шара. Соединив эти возможности с моими средствами – а если вы примете мое предложение, то с нашими средствами, – мы окажемся практически всесильны.

Оба некоторое время стояли молча.

– Спасибо, Исидзима. Не переоценивая обстановку, скажу: вы действительно открываете для меня некоторые перспективы.

– Об этом я думал уже давно. Но после того как Цутаки блокировал отель, я просто не знал, как нам с вами выбраться отсюда. Вчера, после смерти Отимии, я был просто в ужасе. И вот появился самолет. Это тот единственный шанс, который нельзя упускать. Шанс, в прямом смысле слова посланный нам с неба. Самолет американской системы, без опознавательных знаков. Не учтенный реестром императорских ВВС. Практически – чей бы он ни был, мы можем считать, что это наш с вами личный самолет. Попав на него, заправив его до отказа горючим и поднявшись в воздух, мы сможем потом выбрать любой маршрут. Вы понимаете, ваше превосходительство? Приземлиться в любой местности в нейтральной стране. Или в не оккупированном пока районе. Лишь бы там не было войск противника и можно было сравнительно легко добраться до одного из ваших резидентов.

Исидо показал рукой на кресло. Исидзима осторожно сел. Мягко приложил руку к груди:

– Вы согласны со мной, ваше превосходительство?

Генерал покачал головой:

– Что это за самолет, Исидзима?

– «Дуглас», но экипаж русский. Он летел к своим из Лубэя, был ночью обстрелян, сбился с курса. Оставшись без горючего, совершил вынужденную посадку. На самолете находится тринадцать человек. Пять раненых, пять членов экипажа, врач, медсестра и офицер сопровождения.

– Откуда вам все это известно?

– Звук самолета вы, наверное, слышали. В половине четвертого, когда самолет сел, я уже ждал его в роще. Вышедшего на разведку офицера мне удалось оглушить, связать и притащить в свой номер. Естественно, я изучил находящиеся при нем документы, среди которых был и список людей в самолете. И когда он очнулся, я предложил ему сделку. Мои условия: мы заправляем их горючим и помогаем исправить все повреждения. Они же за это берут на борт вас, меня и четырех наших людей. Затем, как сказал ему я, они высаживают нас в указанной нами точке, а сами летят дальше, куда им нужно. Думаю, что и меня, и вас устраивал бы такой вариант. Но может быть и другой. Более совершенный и удобный. Если появится благоприятная возможность – а она наверняка появится, – выбрав удобный момент, мы уничтожим русских и уже без них спокойно летим туда, куда нам вздумается. Для этого нужно только одно: предусмотрительно вызвать сюда опытного пилота из резерва разведки, одеть его в форму официанта и включить в число людей, которые сядут в самолет. Что скажете, ваше превосходительство?

Смуглое лицо генерала застыло, скулы напряглись, глаза стали стеклянными. Исидзима отвернулся, делая вид, что смотрит в окно. Наконец Исидо вздохнул.

– Где сейчас этот русский?

– Вполне возможно, ваше превосходительство, что здесь в отеле или около него еще со вчерашнего дня прячется кто-то из людей Цутаки. Я не говорю уже о том, что один из них – Масу – просто зачислен в штат. Так вот, если эти люди есть, они должны думать, что самолет прибыл по вашему приказу. Иначе они примут свои меры. Чтобы никто ничего не заподозрил, я предложил русскому пока, до взлета, надеть форму официанта. Для всех он – вновь принятый мною на работу семеновец. С той же целью я послал с ним платье для русской медсестры, такое же, как у штатных девушек отеля.

– Вы думаете, что если Цутаки решит, будто самолет прибыл по моему приказу, то он ничего не предпримет?

– Пока он разберется в ситуации и поймет что к чему, я обойду его.

– Отлично, Исидзима. Отлично, молодец. Говорите, что им нужно?

– Нам нужно, – осторожно поправил Исидзима.

– Вы правы, Исидзима, нам. Грязная сволочь этот Цутаки. С каким удовольствием я расстрелял бы его собственными руками. Возьмите бумагу и запишите все, что нам нужно. Нам с вами, вдвоем. Все до последнего винтика.

Исидзима достал блокнот.

– Прежде всего нужен бензин, ваше превосходительство. Затем рация. Приборы. Инструменты.

– Пишите все сами, я полностью вам доверяю. Сразу же после составления списка вы свяжете меня с дежурным второго отдела в Дайрене. Я дам категорическое указание срочно, вне всякой очереди, доставить сюда все, что будет указано.

– На оперативной машине. Хорошей оперативной машине, из гаража контрразведки.

– Естественно, на какой же еще. Вы говорите, что нам нужен еще и пилот?

– Не просто пилот, ваше превосходительство, а очень опытный, преданный лично вам. Чтобы он мог длительное время вести самолет в ночных условиях по одним только позывным, без штурмана, без радиста, так как взять на борт целый экипаж мы не можем. Русские могут легко догадаться.

– Понимаю. Вы хорошо знаете летный состав в Дайрене? Я имею в виду резерв контрразведки.

Исидзима попытался вспомнить, кого же он знает. Всплыли две-три фамилии.

– Боюсь, что сейчас многое изменилось, ваше превосходительство. Я знаю только начальника летного резерва полковника Сакагами.

– Сакагами не подходит. Стар. Но я знал там пилота, которому доверил бы любой самолет.

– Слушаю, ваше превосходительство.

– Бывший инструктор императорской школы ВВС, пилот первого класса майор Тамура. Вы, случаем, не знаете его?

Исидзима Тамуру знал хорошо. Пожалуй, это самый опытный пилот из резерва контрразведки. Но что дальше? Он попытался представить: мог ли Тамура за это время быть завербован Цутаки?

– Я целиком доверяю вашему превосходительству выбор пилота. Единственное… – Он замолчал, изображая покорность.

– Я слушаю, – сказал Исидо.

Исидзима поклонился.

– У вас есть какие-то сомнения? Исидзима?

– Единственное, что я хотел бы нижайше напомнить вашему превосходительству…

– Исидзима, не тяните!

– Отдавая приказание второму отделу, следует помнить, что этот самолет ваш. Он вызван сюда вами для известных только вам целей. Пусть аппарат разведки в Дайрене не знает об этом.

– Вы боитесь, что о самолете пронюхает Цутаки?

– Да, ваше превосходительство. Боюсь, что обойти Цутаки будет для нас самым трудным. – Исидзима взял телефонную трубку: – Разрешите?

– Да.

Пока Исидзима соединялся с Дайреном, Исидо придвинул к себе блокнот и стал разглядывать список.

По ВЧ соединили быстро. Услышав отзыв дежурного по второму отделу, Исидзима передал трубку генералу. Исидо говорил негромко и спокойно:

– Это дежурный по второму отделу? С вами говорит генерал Исидо. Да, это я. С кем я говорю? Лейтенант Мидзуна? Вот что, лейтенант, во-первых, проснитесь, а во-вторых, мне необходимо срочно поговорить с полковником Катаямой. Ничего, что спит. Разбудите. Да. Хорошо, я подожду. Ничего. Я же сказал – подожду.

Некоторое время Исидо сидел молча.

– Катаяма? Доброе утро. Будьте любезны, немедленно приготовьте для меня оперативную машину. Да. Проследите, чтобы она не была гробом на колесах. Иначе я строго взыщу с вас. Я понимаю, Катаяма, не объясняйте мне… Вот это уже другое дело. Свяжитесь с полковником Окадзаки и затребуйте у него бензозаправщик с авиационным бензином, бортовую рацию, полный набор авиационных приборов для самолета типа «Дуглас». Далее, грузовую машину с передвижной спецмастерской. Запишите также комплект из пяти рабочих комбинезонов для производства ремонтных работ. Когда мне нужно? Сейчас же, черт возьми. В эту секунду. Нет, Катаяма, я отнюдь не преувеличиваю. Хорошо… По-моему, вы разучились разговаривать. Даю вам час на сборы и полчаса на дорогу. Что не реально? Хорошо. Три часа, надеюсь, вам хватит? И последнее. Летчик майор Тамура все еще в нашем резерве? Отлично. Вместе с этой машиной командируйте его в мое распоряжение. Конечно, и сухой паек, летный, офицерский, двойной комплект. Что-что? Обоснование? Это нужно для самолета, который вызван по моему приказу и стоит сейчас у «Хокуман-отеля». Все. – Исидо положил трубку.

Некоторое время он смотрел в окно. Сказал:

– Вы довольны, Исидзима?

– Пока все идеально, ваше превосходительство.

– Сейчас около пяти. Прежде чем Катаяма раскачается, выбьет бензин, достанет оборудование и все это погрузит, думаю, пройдет часа четыре.

– Пять. Необходимо еще время на дорогу.

– Хорошо, пять. Значит, машины будут здесь часам к десяти – одиннадцати утра. Что-нибудь еще, Исидзима?

– Ваше превосходительство. Если вам не трудно, выпишите мне доверенность на прием груза и людей. Вы же знаете, хоть это и формальность, но, когда дело касается второго отдела, она необходима.

Генерал открыл ящик стола, достал блокнот. Исидзима знал этот блокнот – каждый его лист был снабжен личным вензелем начальника третьей канцелярии штаба армии бригадного генерала. Исидо написал доверенность, поставил число. Размашисто подписался, протянул листок Исидзиме. Сказал, глядя куда-то мимо:

– Печать нужна?

Исидзима склонился в поклоне, подождал, пока чернила просохнут, сложил листок вчетверо, спрятал в карман.

– Что вы, ваше превосходительство, ваша подпись – это все.

– Еще что-то?

Исидзима поклонился:

– Все, Исидо-сан. Я думаю, пока вам нужно оставить все заботы и отдохнуть. К десяти я прикажу подать завтрак в номер. К этому времени уже придет машина.

Исидо закрыл глаза. Сделал полный вдох. Потянувшись, поправил рукава халата.

– Вы правы, Исидзима. Вздремнуть не помешает.

– Приятного сна, ваше превосходительство.

Цутаки сидел в кресле у распахнутого окна и смотрел на море. Он только что искупался. На его плече еще даже не высохла соленая капля. Затем перевел взгляд на одну из лучших набережных Дайрена. Солнце еще не встало, и улицы были пустыми. Август – лучший месяц сезона, и Цутаки Дзиннай каждый день выходит из дому в одних плавках и идет по холодноватым еще камням к морю. Вода у набережной Умэ холодная, и после купания вся его кожа покрывается пупырышками. Но он доволен. Не надевая махровый халат, лежащий на последней из ведущих к морю ступенек, Цутаки просто подхватывает его и идет к своей резиденции. Дом и весь участок огорожен высоким каменным забором. Наверху, на втором этаже, радиостанция и комнаты его людей, внизу – дежурная часть, его собственная комната, склад оружия и дешифровочная. Направо и налево от дома тянутся в обе стороны уже чуть присыпанные опадающими листьями набережные Дайрена с буковыми, тисовыми, олеандровыми рощами, купальнями, уличными закусочными, дансингами, ресторанами, беседками для игры в го. Всему этому осталось доживать последние дни, он это знает наверняка. Но он спокоен. Это его главная черта, переданная ему родителями. Именно постоянное спокойствие, введенное в абсолют, и делает его всегда хозяином положения. Хозяином жизни. Тем более сейчас ему беспокоиться нечего: у него есть задание. Задание его императора – ликвидация всех документов, в которых могут содержаться важные секретные или компрометирующие Японию данные. В случае необходимости он должен и обязан ликвидировать также и всех людей, связанных с подобными документами. Да, он точно знает, что через несколько дней сюда войдут русские. Знает, что потом они передадут этот город Китаю. Конечно, самого города, такого, какой он есть сейчас, не станет, а с ним, с Цутаки Дзиннаем, ничего не случится. Он всегда останется таким – всемогущим, сильным, не боящимся смерти, останется сыном великого народа, который никогда не будет побежден. А разве может быть высшее счастье, чем выполнить трудное и ответственное задание такого народа?

Думая об этом, Цутаки и не заметил, что солнце уже поднялось. Посмотрел на часы: скоро должен вернуться Тасиро, которого он с утра послал к ювелирам. Надо одеться. Цутаки встал, подошел к шкафу. Выбрал одежду обычного дайренского курортника: светло-серую рубашку с отложным воротником и короткими рукавами, кремовые хлопчатобумажные брюки, белые носки, туфли. Оглядел себя в зеркало и остался доволен. Нет, отнюдь не считал себя красавцем. Он знал свои недостатки, знал, что с точки зрения тех, кого он презирал, он «некрасив» – в нем нет ни слащавости, ни того, что вырожденцы называют «тонкостью». Лицо его выглядит костистым и немного квадратным. Это ему, уроженцу Киото, знак, что в его здоровом теле живет дух предков, не оставляя малейшего признака вырожденческой анемии. Это подчеркивают и чуть нависшие над глазами густые брови, и легко намеченная ямочка на подбородке.

Цутаки вспомнил еще и о том, что, может быть, сегодня ему придется убрать генерала Исидо, которого он уважал. Недовольно поморщился. Он хотел бы придумать для Исидо почетную смерть или же убрать его так, как убрал генерала Отимию: мгновенно, без мучений. И тоже добьется, чтобы тело генерала было похоронено на родине с почестями.

Глядя в зеркало, Цутаки вдруг резко выдохнул воздух. Оскалился, изображая несколько гримас. Расчесал и пригладил волосы. Достал из ящика в шкафу и спрятал в специально вшитые внутренние карманы брюк пистолет, проверенный семизарядный браунинг и нож. Вернулся к столу и, медленно прожевывая, съел кусочек заботливо принесенной утром Тасиро Тансу суси. В дверь постучали.

– Да. – Цутаки повернулся.

– Разрешите, господин майор? – Дежурный лейтенант Итикава вытянулся и отдал честь.

– Слушаю вас.

– Господин майор. Только что сообщили из второго отдела: ночью туда звонил генерал Исидо. Он разговаривал с полковником Катаямой, просил прислать двойную заправку высокооктанового бензина, приборы для самолета типа «Дуглас» и пилота.

– Бензина и пилота? Как это понять? Что там у него, самолет?

– Так точно, господин майор. Генерал Исидо сообщил полковнику, что сейчас у «Хокуман-отеля» стоит самолет, вызванный туда по его личному приказу.

Цутаки поморщился, пытаясь понять, что все это значит.

– По его личному приказу? – еще раз переспросил он.

– Так точно, господин майор.

– Почему же вы все это сообщили мне так поздно?

– Раньше не было возможности, господин майор. Запись разговора вели два наших человека: дежурный по второму отделу лейтенант Мидзуна, который успел незаметно застенографировать только то, что говорил Катаяма, и дежурный телефонного узла, слышавший весь разговор. Но их сразу не отпустили – Мидзуну задержал сам Катаяма, видимо, умышленно, а телефонисту запретил отлучаться начальник смены. Однако наши люди не сидели сложа руки. В рацию, которая послана в «Хокуман-отель», незаметно вмонтировано самопеленгующее устройство. Вот текст разговора. – Итикава положил листок на стол.

Цутаки подтянул бумажку к себе, пробежал наспех. Дочитав до слов «…и пилота первого класса майора Тамуру», спросил:

– Вы не поинтересовались – майор Тамура знает о самопеленгующем устройстве?

– Цутаки-сан, майор Тамура включен в нашу группу.

– Я спрашиваю – знает или нет?

– Знает, господин майор.

– Машина с требуемым уже вышла?

– Так точно, вышла. Пятнадцать минут назад.

– Хорошо, лейтенант, спасибо. Задержать ее мы все равно не успеем. У меня к вам просьба: позвоните в диспетчерскую службу ВВС, запросите все наши аэродромы и попытайтесь выяснить, с какого из них был выслан этот самолет. Затем, как только вернется господин Тасиро, сразу пришлите его ко мне.

– Слушаюсь, господин майор. – Итикава вышел.

Подождав, пока шаги лейтенанта в коридоре стихнут и хлопнет дверь в дежурку, Цутаки еще раз медленно прочитал бумажку. Сложно, но это ему нравится. Для такого утра, для его настроения, а главное – для свежей головы этот текст довольно интересная загадка. Даже цепь загадок. Загадок или нелепостей? Нелепость первая: что это за самолет, который вызван по личному приказу генерала Исидо и стоит теперь у отеля? Хорошо, можно допустить, что Исидо вызвал самолет, пронюхав о вчерашней участи генерала Отимии и смертельно испугавшись. Но зачем ему опытный пилот? Ведь на этом самолете и так хорошо обученный экипаж, которому ничего не стоит посадить машину на неподготовленную площадку! И зачем двойная заправка горючего? Приборы? Рация? Ладно, Цутаки готов сделать предположение, что Исидо решил лететь куда-то далеко, поэтому и берет с собой двойной запас горючего, приборы и радиостанцию. Можно также предположить, что в пути самолет был кем-то обстрелян, поэтому Исидо и вызвал ремонтника с газовой горелкой. Но даже при всем этом остается совершенно непонятный факт: зачем вызван лучший пилот резерва майор Тамура? Один, без экипажа? Да-а! Справиться с Исидо будет не так просто. Впрочем, может быть, это даже хорошо.

Цутаки подошел к окну и стал рассматривать двор, обнаженных по пояс солдат спецкоманды, делающих в углу зарядку. За приседающими и встающими солдатами виднелись заросли акации, а еще дальше, у берега, лениво набегала на каменные ступени волна. Добежала, ткнулась в ступени – и рассыпалась. Ну что ж. Кажется, сейчас сам собой сложился идеальный способ ликвидировать генерала Исидо. Вызов Тамуры его не волнует. Тамура с самого начала боевых действий советских войск работает на него, как и все летчики резерва, хотя номинально они и подчинены начальнику третьей канцелярии. К тому же самопеленгатор, незаметно вмонтированный в рацию. С ним генерал Исидо далеко не улетит. Важно другое: начальник третьей канцелярии решил забыть свой долг и бежать – значит, он тем самым сам подписал себе приговор. Что ж, это еще лучше. Сейчас он позволит генералу Исидо оборудовать свой самолет и взлететь, а пока что для проверки и выяснения обстоятельств можно будет послать к «Хокуман-отелю» Тасиро.

Выйдя из номера генерала Исидо, Исидзима прежде всего вернулся к тайнику. Тщательно осмотревшись, открыл нишу, особым образом нажав точку сначала у первого, а потом у второго крыла нижней стрекозы. Положил в тайник черную коробку и закрыл. Оглядев гладкую стену, спустился вниз, на первый этаж. Зашел в дежурку для официантов. За окнами уже светлело. Вдали над морем стоял резко обрисованный зеленью горизонта красный солнечный диск. В дежурке за занавеской на диванах лежали не раздеваясь подсменные: Корнев и Вацудзи. Корнев лежал на спине с открытыми глазами. Увидев Исидзиму, он сел, замотав головой. Вацудзи еле слышно похрапывал на соседнем диване, Корнев кашлянул, резко толкнул напарника в плечо. Вацудзи открыл глаза, потянулся, сел. Сказал, моргая:

– Простите, шеф.

– Ничего, Вацудзи. Мне очень жаль, но спать всем нам уже не придется. Надеюсь, господа, мы с вами отыграемся потом. Во-первых, не исключено, что к вечеру мы улетим на этом самолете. Во-вторых, прошу запомнить – оплата за сегодняшний день будет начислена в размере месячного заработка.

Вацудзи улыбнулся:

– Приятные новости. Что делать? Опять охрана?

– Вы завтракали, Вацудзи?

– Еще нет, шеф.

– Позавтракайте. Плотно позавтракайте. Вы хорошо знаете развилку? Не ближнюю, а дальнюю, в трех километрах отсюда?

– Знаю как свои пять пальцев.

– Будете нести там дежурство. Вы еще не разучились ездить на велосипеде?

– Шеф…

– Тогда отправляйтесь сразу же, как только позавтракаете. Часа через четыре из Дайрена к нам должна проследовать оперативная машина второго отдела. Машину вызвал генерал Исидо. Пусть она вас не беспокоит. Эта машина везет горючее для прибывшего по вызову его превосходительства самолета. А вот если вы увидите, что из Дайрена сюда попробуют каким-то образом незаметно проникнуть люди Цутаки, – пропустите их.

– Ясно, шеф!

– Пропустите, а потом, не выдавая себя, вернитесь и незаметно сообщите мне. Все ясно?

– Что же неясного, шеф? Понял.

– Вам же, Корнев, необходимо приготовить еще один комплект одежды официанта: манишку, галстук, фрак, брюки и туфли на человека среднего роста. Затем скоро сюда вернется господин Гарамов. Покажите ему что, где, накормите и попросите его подождать меня здесь. Скажите также Бунчикову, пусть незаметно возьмет его под наблюдение. Сделав это, возьмите с собой еду, кофе в термосе и идите на вышку. Тщательно наблюдайте за местностью вокруг отеля. И если увидите что-то подозрительное – я имею в виду людей Цутаки, – спускайтесь и сообщите мне. Все ясно?

– Да, шеф.

Оставив официантов, Исидзима двинулся по первому этажу в дальний конец здания. Проходя мимо кухни и ресторана, отметил про себя, что повара уже работают. Мельком увидел над плитой белую повязку и лысину старшего повара. Утром директор отеля обычно всегда заходил с проверкой на кухню, но сейчас ему нужно было срочно пройти в конец коридора, где был спуск в подвальное помещение. Там, между этим спуском и дежуркой для горничных, размещались номера, в которых жили штатные девушки отеля. Двери номеров – так было спланировано – выходили в небольшое ответвление от главного коридора. Это было сделано специально, чтобы никто не видел, как девушки входят и выходят из своих комнат. Свернув в этот тупичок, освещенный только маленьким круглым оконцем, он остановился около двери темно-вишневого цвета с цифрой «3». В каждом углу двери светлела искусно выполненная бело-розовая инкрустация: распустившийся цветок китайской сливы, символ Мэй Ин. Посмотрел на часы: половина шестого. Мэй Ин наверняка заснула, он знал ее привычку поздно ложиться. Она сладко спит, но надо ее разбудить, ничего не поделаешь. Исидзима постучал – за дверью было тихо. Только он подумал, стучать ли еще, как дверь открылась. Лицо Мэй Ин, стоящей за дверью в мятом ночном халатике, было сейчас без грима и оттого казалось совсем юным и чистым – и испуганным. Подумал: только дневной грим делает ее взрослой и мудрой, как и полагается выглядеть женщине, занимающей высокое место.