Текст книги "Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина"

Глава третья. Продолжение пути, теперь в качестве обычных пассажиров

Пройдя через вторую дверь вагона, Соколов перешел в соседний вагон и отпер своим ключом второе купе.

Федоров притащил Купцова, который ошарашенно мотал головой и еле передвигал ногами.

Сзади тащился Усияма в полевой форме со знаками различия майора, неся три сумки и вещевой мешок.

– Купцова на вторую полку! Лейтенант, садись за стол! Майор! Сумки в рундук! Сам за чаем! – отдал распоряжения Соколов, вытирая рукавом футболки пот со лба.

– Что теперь делать будем? – растерянно спросил Федоров, смотря, как шустро майор Усияма убирает набитые сумки и рюкзак в противоположный рундук.

Уложив сумки в рундук, Усияма выпрямился и строевым шагом вышел из купе.

– Вызову команду и попрошу убрать все в салон-вагоне, – махнул рукой кап-два, протягивая правую руку под стол.

Достав телефонную трубку на длинном черном шнуре, не здороваясь, Соколов приказал:

– Салон-вагон прибрать, на ближайшей крупной станции отцепить. Груз перекинуть во второй вагон!

Послушав пару минут невидимого собеседника, который тоже находился в поезде, резко добавил:

– В салон-вагоне шесть трупов. Трупы убрать и идентифицировать! Связь со мной только по телефону! В прямой контакт не вступать!

Дверь открылась, и в купе просочился Усияма, держа в правой руке четыре стакана в серых темных подстаканниках с чаем, а в левой – тарелку, на которой было тонко нарезанное сало с прожилками темного мяса.

– Майор! Постой в коридоре на стреме! – приказал кап-два, кидая на вторую полку, где спал Купцов, быстрый взгляд.

– Есть! – ответил Усияма и выскочил из купе.

– Ты пока ознакомься вот с этим документом, а я на стол накрою! – приказал Соколов, вынимая из правого кармана листок папиросной бумаги.

Но едва Федоров опустил глаза на бумагу, как мгновенно забыл обо всем на свете.

«Офис старшего офицера британского флота на Севере России»

Господин командующий!

Моим офисом подготовлен маршрут перехода бригады подводных лодок через зону британской ответственности в Северной Атлантике.

1. Необходимо иметь на борту всех подводных лодок радистов, свободно владеющих английским языком.

2. Расчет движения ваших субмарин сделан из скорости подводных лодок типа «Л» – 8,5 узла и лодок типа «С» – 10 узлов.

3. Лодки идут двумя группами: первая через исландский Рейкьявик, вторая через шотландский Росайт»[9]9
  Такой документ действительно был обнаружен в Центральном военно-морском архиве в Гатчине.


[Закрыть], – с трудом продираясь через неадаптированный английский текст, успел прочесть Федоров, как кап-два забрал листки из рук и вместо них сунул стакан чая.

– Очень серьезный документ, о котором я знать не должен. Зачем вы мне его показали? – отхлебнув глоток уже успевшего остыть чая, спросил Федоров, внимательно глядя на своего собеседника.

– Как показывает сегодняшнее нападение, поход подводных лодок для наших противников не секрет. Но это и хорошо! Я теперь знаю, что это действительно немцы из «Бранденбурга-800»[10]10
  Специальное разведывательное подразделение «Бранденбург» сначала называлось 800-й учебно-строительной ротой особого назначения, 15 декабря 1939 г. она была преобразована в батальон, а 15 мая 1940 г. – в полк трехбатальонного состава. В него входили два подразделения – «Нахтигаль» и «Роланд». Личный состав «Бранденбурга» состоял из немцев, хорошо знающих русский язык. На конец 1941 г. командиры батальонов майор Фридрих Вильгельм Хайнц (комбат один), Пауль Якоби (комбат два), брат второго – Франц Якоби (комбат три).


[Закрыть], подразделение «Эрна»[11]11
  Группа «Эрна» создана из 80 эстонских диверсантов, хорошо знающих русский язык; работала в основном в Эстонии.


[Закрыть], и три диверсанта из третьего батальона «Бранденбурга», – быстро сказал Соколов, по примеру Федорова отпивая глоток чая.

Сморщившись, как будто съел лимон, Соколов коротко костяшками пальцев стукнул в дверь купе.

Мгновенно появился Усияма, держа в правой руке дымящуюся папиросу.

– Принесите еще четыре стакана чая! – приказал Соколов и тут же продолжил рассказ: – Мы четко знаем списочный состав «Бранденбурга» и даже поименно командиров, а вот участники «Эрны» мне попадаются первый раз.

– И вы за минуту прокачали всю группу? Я так никогда не научусь! – покачал головой Федоров, восхищенно смотря на кап-два.

– Ты тоже сегодня был на высоте. С ходу срубил шесть человек! Правда, ни одного живого не оставил! Только и успел один злыдень из «Эрны» десяток слов выдать! – не остался в долгу кап-два, засовывая правую руку в свою сумку.

Достал из сумки большой глянцевый журнал, на обложке которого в картинной позе стояли, обнявшись, три стройные красотки в трусиках и лифчиках.

Показав Федорову журнал, кап-два хмыкнул, передавая его своему собеседнику:

– Развлекись пока, старшина, а я переговорю с местным начальством!

Федоров с опаской взял журнал для американских бойцов и с деланым равнодушием на лице стал просматривать мастерски сделанные фото худосочных красоток, вглядываясь в загорелые тела девушек. Большинство американок демонстрировали двухцветные купальники, плотно обтягивающие далеко не аппетитные тела вечно улыбающихся девушек.

«Я у наших девушек таких откровенных купальников не видел! А вот мордочки у наших девчонок не в пример лучше», – отметил про себя Федоров, больше рассматривая мотоциклетки и автомобили.

А вот вложенный внутрь тонкий журнал «Popular science», стоимостью всего пятнадцать центов, очень заинтересовал Федорова.

На обложке журнала мужик в синем трико качал железный штырь квадратного сечения, сидя на странной конструкции из четырех велосипедных колес.

«Описание конструкции этого устройства на сорок третьей странице. Надо внимательно посмотреть его! А еще лучше – зарисовать!» – не обращая ни на что внимания, рассуждал Федоров, в темпе открывая сорок третью страницу.

Перерисовав схему, Федоров откинулся на спинку сиденья и мысленно представил штуку, которую не так сложно было сделать своими руками.

– А если крутить педали ногами с приводом на заднее колесо, а руками толкать, то машинка поедет в два раза быстрее, – громко вслух сказал Федоров, продолжая листать журнал, напечатанный на тончайшей бумаге.

На глаза попалась синяя картинка, на которой загорелый мужик в одних плавках, стоя на широченной доске красного цвета, несся по водной глади.

Мужик держался за тонкую конструкцию двумя руками и улыбался, демонстрируя все свои тридцать два зуба.

– Если поставить на широкую доску руль-мотор и подсоединить рукоятку газа длинным тросом, то можно прямо лететь по поверхности воды! – радостно сказал Федоров, поднимая от журнала просветленный взгляд.

Сидящий напротив Соколов, внимательно посмотрев на Федорова, спросил, почему-то растягивая слова:

– Ты сможешь сделать такую хреновину? – ткнув пальцем в картинку с мужиком на доске.

Только сейчас Федоров заметил на заднем плане девушку в красном сплошном купальнике, катающуюся на точно такой же доске.

– Если есть материалы и руль-мотор, то запросто! – уверенно ответил Федоров.

– А если вместо руль-мотора поставить электродвигатель? – не отставал настырный кап-два.

– Можно и электродвигатель, но лучше мотоциклетный мотор! Тогда доска прямо полетит по воде! – с энтузиазмом продолжал развивать свою мысль Федоров, прикидывая, что если взять длинный трос, то вполне реально подвести его к правой рукоятке, а рулем управлять, поставив внизу выдвижной киль.

– К этому вопросу мы еще вернемся, а пока придется до самого Владика сидеть в купе и не высовывать из него носа.

– Я не хочу! Я хочу на воздух! – капризно протянул сверху проснувшийся Купцов.

– Посмотри на голых девушек и успокойся! – приказал Соколов, вынимая из своей сумки еще один глянцевый журнал.

– А нельзя достать еще и несколько журналов «Modern Mechanix»? – заинтересованно спросил Федоров, прямо впиваясь глазами в научно-фантастический рассказ, напечатанный на шестьдесят первой странице.

– А я нашел фото очень интересной девушки! – высоким голосом громко сказал Купцов, спрыгивая со второй полки.

– Джинджер Роджертс, американская актриса и танцовщица, получившая «Оскара» в прошлом году со своим другом и партнером Фредом Астером, – перевел Федор, смотря на прелестную женщину – шатенку с огромными глазами, стоящую рядом с мужчиной на бортике бассейна с ослепительно синей водой.

Мужчина был в длинных шортах, а женщина в сплошном синем купальнике, выгодно оттенявшем ее точеную фигуру.

А вот зеленые резиновые перепонки, скошенные на концах, надетые на ровные, мускулистые ноги женщины, прямо бросались в глаза.

Да и на ногах мужика тоже имелись черные длинные перепонки с толстой шнуровкой сверху.

В руке мужик держал резиновую маску со стеклом.

– Ты, Купец, молоток! Вырастешь – кувалдой станешь! – похвалил Соколов, начиная тереть лоб правой рукой.

– Если сделать пресс-форму, то такие перепонки можно клепать сотнями штук. Вот только где взять такие станки? – в точности повторив жест Соколова, немного отыграл назад Купцов.

– Если сделать первый образец из дерева, то можно даже на ноги померить! – внес предложение Федоров, вспомнив про свою широкую стопу.

– А потом из нее отливку из гипса сделать! А если есть гипс, то можно и в металле отлить. Алюминий для первого раза подойдет! – внес коррективы Купцов.

– Из липы, однако, надо перепонка делать, – сбившись на говор забитого японца, вмешался Усияма, всунув голову в купе.

– О’кей! – резко сказал Соколов, хлопнув ладонью по столу.

Все моментально замолчали.

– Старшим по работам с перепонкой назначается лейтенант Купцов, помощником – майор Сейтжаров. Старшим по изготовлению макета маски – лейтенант Федоров, помощником – капитан второго ранга Соколов! – жестко сказал кап-два.

– Надо сначала изготовить хотя бы приблизительные чертежи или эскизы, а потом начинать работать, – развел руками Купцов.

– Вот и начинайте работать! Бумагу сейчас вам принесут. Зря, что ли, вы три курса политехнического института закончили? – отрезал Соколов, вынимая из-под столика телефонную трубку.

Глава четвертая. Нападение патруля. Свой это патруль или нет?

Поезд остановился на большой станции, и сразу начались дерганья вагона.

Резкие рывки показали какую-то непонятную суету.

Купцов, вооружившись тремя листами ватманской бумаги, простой и логарифмической линейками, двумя карандашами и тремя резинками – красной, белой и синей, сосредоточенно чертил на столе, застелив его газетой.

Видно было, что процесс черчения доставляет Купцову истинное наслаждение.

– В конце первого курса мы чертили тушью. Представляешь, целый большой лист, сначала начертить карандашом, а потом обвести тушью. Работа, я тебе скажу, муторная, но можно схалтурить, – рассказывал Купцов, щурясь от удовольствия, что может заняться любимой работой.

– В чем заключается халтура в черчении тушью? – спросил Соколов, иронически улыбаясь.

«Соколов же морской офицер! И окончил военно-морское училище, где наверняка есть черчение. Хотя кто их разберет, этих особистов? Они могут надеть любую форму и нарисовать какую хошь ксиву[12]12
  Документ (паспорт, военный билет) (блатной жаргон).


[Закрыть]! С Соколовым надо держать ухо востро! И ему нельзя верить на слово. Обещать Сокол может не только золотые горы, но и серебряные холмы», – прикинул Федоров, продолжая внимательно наблюдать за руками Купцова.

На листе вырисовывался вертикальный и горизонтальный вид перепонки, которая была на мужике из журнала.

– Ты забыл фронтальный вид. А еще лучше сделать аксонометрию перепонки или рисунок с размерами, – сквозь зубы посоветовал Федоров, чувствуя неприязнь к своему верному напарнику.

– Федоров – тоже умный лейтенант. Я забыл, что ты тоже у нас чертить умеешь! Почти ведь окончил техникум, – улыбаясь, сообщил Соколов, внимательно смотря за руками Купцова.

– Ты мне никогда про техникум не говорил, – покачал головой Купцов, быстро расставляя размеры на двух видах.

– Как и ты мне про институт! – не остался в долгу Федоров, бросая злой взгляд на напарника.

– Брэк[13]13
  Приказ в боксе о прекращении схватки.


[Закрыть], лейтенанты! – скомандовал Соколов, поднимая вверх обе руки с открытыми ладонями.

– Виноват, исправлюсь! – хором ответили лейтенанты и, посмотрев друг на друга, неожиданно рассмеялись.

– Это хорошо, что вы даже друзьям все не рассказываете. Молодцы! Если рот и дальше не будете раскрывать, то имеете шанс умереть от старости в собственной постели, – обрадовал кап-два, беря в руки только что законченный чертеж.

Внимательно рассмотрев чертеж, кинул взгляд на свои ноги и приказал:

– Купцов! Теперь сделайте еще один чертеж перепонок, которые на ногах девицы. Что-то мне подсказывает, что это наш шанс нормально выполнить задание! – только успел приказать Соколов, как в дверь коротко постучали.

– Войдите! – скомандовал кап-два, убирая со стола выполненный чертеж ножной перепонки.

Вошел высокий капитан в туго подпоясанной шинели, на левой руке которого имелась красная повязка с белой надписью «Патруль».

За спиной высокого капитана виднелись два автоматчика.

– Предъявите документы! – приказал капитан, презрительно смотря на трех пассажиров в одинаковых спортивных костюмах.

– Представьтесь как положено, товарищ капитан, – попросил Соколов, кладя руки перед собой на стол и откидываясь на переборку купе.

– Встать! Руки вверх! – неожиданно приказал патрульный капитан, хватая себя за карман.

В этот момент поезд резко дернулся.

Капитан вздрогнул, схватился левой рукой за косяк и на секунду отвлекся.

Федоров, не вставая, оперся спиной в Купцова и ударил ногой в живот капитана патруля, от которого тот влепился в противоположную стену вагона, около которой уже никого не было.

А вот в дверь заглянул Усияма в форме майора, прижимая к груди две толстые деревянные плахи длиной больше полуметра.

Поезд снова дернулся, начал быстро набирать ход и за тридцать секунд выскочил за горловину станции. Еще минута, и поезд набрал приличную скорость и понесся по железной дороге, которую вплотную обступил высокий смешанный лес.

– Затащите патруль в купе! – приказал кап-два, снова вынимая из-под стола телефонную трубку.

Соколов прижал трубку к уху, отодвинул, подул в нее и с недоуменным выражением лица положил на место.

Приподнявшись, Федоров достал из-под своего матраса две пары никелированных наручников и передал Усияме, который непонятно как просочился в купе.

– Слушаюсь! – вскинул голову Усияма и, взяв наручники, быстро стал с ними работать.

Буквально через минуту вся троица патрульных была скована двумя парами наручников, правда, рука одного патрульного была скована с рукой другого, пропущенной между ногами соседа.

«В принципе, освободиться можно, но требуются акробатические упражнения. И все равно убежать эта троица сразу не сможет», – оценил Федоров кучу, сваленную в углу купе, которую споро обыскивали Соколов и Усияма.

Через минуту на стол легли две красноармейские книжки и одно офицерское удостоверение.

Поезд начал поворачивать влево, и, выглянув в окно сквозь открытую дверь, Федоров обнаружил, что перед ними стоит всего два товарных вагона, а салон-вагон, в котором они с таким комфортом начали путешествие, исчез.

Куча-мала около двери начала шевелиться, пытаясь принять хоть какое-то приемлемое положение.

– Лейтенант, дверь закрой! – приказал Соколов Купцову, который сидел слева от Федорова.

– Слушаюсь! – вскинул голову Купцов, протягивая руку к двери.

Резко дернув за ручку, он закрыл дверь и на всякий случай повернул щеколду.

Капитан патруля, повозившись, принял вертикальное положение и, скривив рот на правую сторону и тяжело посмотрев на Федорова, пообещал:

– Я тебя лично, черномазый, буду расстреливать! Сначала прострелю тебе левое колено, потом правое и оставлю подыхать!

– Ты не стращай, капитан! Лучше расскажи, как попали в литерный поезд, – негромко попросил кап-два, делая указательным пальцем правой руки замысловатое движение.

Усияма сделал быстрое движение вперед и, отстегнув наручник от красноармейца, выдернул его из связки.

Купцов сноровисто заломил правую руку опустившему голову красноармейцу за спину и быстро привязал ее концом к шее. Еще полминуты, и вторая рука привязана точно таким же образом.

Красноармеец застонал и, откинув голову назад, задергал шеей, которая начала краснеть.

– Ослабь конец! Клиент задохнется! – предупредил Соколов, внимательно рассматривая документы.

Купцов сноровисто перевязал конец, и красноармеец первым делом глубоко вдохнул и потряс головой.

– На этом ты свете красноармеец, на этом, – пояснил Соколов, внимательно всматриваясь в усыпанное веснушками лицо пленника, который сидел на нижнем месте, сильно наклонившись вперед.

«Все правильно. Руки у парня связаны за спиной, и если он только откинется на сиденье, то конец натянется и передавит шею», – оценил положение красноармейца Федоров, переведя взгляд на капитана, по-прежнему сидящего на полу купе.

– Как вы, товарищ красноармеец, попали в наш поезд? – спросил кап-два, благожелательно улыбаясь.

– Зашли через нерабочий тамбур[14]14
  Нерабочий тамбур – тамбур в вагоне, рядом с которым находится только туалет и отсутствует служебное купе и купе проводника. Раньше в нерабочем тамбуре разрешалось курить.


[Закрыть], – ответил красноармеец, сделав странное движение головой, стараясь этим движением подвинуть конец ниже.

– Молчать, боец! – рявкнул вполне очухавшийся капитан патруля, дергая правую руку, засунутую между ног.

– Майор! Организуй заглушки на глаза и уши бойцов! – приказал кап-два, кидая Усияме брусок красного пластилина.

Усияма, ни слова не говоря, отщипнул два небольших кусочка, скатал из них четыре шарика. Затем сноровисто сунул в уши прикованного к капитану красноармейца, одновременно передавая брусок Купцову. Минута, и у второго красноармейца в ушах появились заглушки.

– Вы не имеете права так обращаться с сотрудниками комендатуры! Мы при исполнении! – снова начал возмущаться капитан, но тон взял пониже. И на его лице появилось озабоченное выражение.

– Можем, капитан, можем! – усмехнулся Соколов, кидая Усияме два зимних тельника[15]15
  Зимний тельник – зимняя тельняшка, отличается от обычной более плотной тканью и имеет начес длиной до 5 мм. Выдается морякам, которые служат на Севере и в районах, приравненных к нему.


[Закрыть].

Двадцать секунд, и на головы красноармейцев натянуты тельники, в рот вставлен кляп. Красноармейцы перестали не только слышать, видеть окружающую обстановку, но и подавать звуковые сигналы.

– Повторяю еще раз вопрос, капитан: каким образом вы попали в литерный состав? – спросил кап-два, демонстрируя красное кожаное удостоверение, на котором золотом было написано «Смерш».

Открывать удостоверение Соколов не стал.

Федоров был не уверен, показал ли кап-два свое удостоверение или его, но, увидев, как в секунду вытянулось лицо капитана, моментально преисполнился гордости за свою причастность к контрразведке.

– К нам в комендатуру зашел подполковник Смерша и приказал двум патрулям проверить поезд, который должен остановиться на станции. Особенно тщательно надо было проверить вагон-салон, который находился в голове поезда, – ответил капитан, с испугом смотря на Соколова.

– Что еще приказал подполковник? – спросил Соколов, снимая со второй полки вещмешок.

Передав вещмешок Федорову, ткнул указательным пальцем себе в горло, показывая, что надо накрывать на стол.

Развязав горловину вещмешка, Федоров достал из него три кружки, две фляжки и, к своей радости, немецкую спиртовку, которую моментально водрузил на стол.

Налив в солдатский котелок воды из фляжки, Федоров зажег спиртовку, продолжая внимательно вслушиваться в разговор.

– Если у людей в вагон-салоне будет оружие, то применять свое на поражение. Сначала стрелять, а потом спрашивать! – снова повысил голос капитан, мотнув головой, сглотнул слюну, отчего капитанский остро выпирающий кадык дернулся вниз.

– Неужели ты, капитан, вот так просто мог бы стрелять в безоружных людей? – неожиданно спросил до сих пор молчавший Усияма.

– Вам и оружие не нужно! Вон вы как мою группу спеленали! Я даже не успел глазом моргнуть, как вот этот молодец ударил меня ногой в живот! – восхищенно заявил капитан, бросая взгляд на Федорова, который именно в то время засыпал чай в закипевшую воду котелка.

Федоров, несмотря на то что стоял, отвернувшись от все так же сидевшего на полу вагона капитана, в стекле окна заметил злой взгляд, который бросил на его спину старший патруля.

– Почему вы не проверили салон-вагон? – лениво спросил кап-два, ткнув пальцем в свою кружку.

– Когда мы дошли до вашего вагона, то салон-вагон уже отцепили. Никогда не видел, чтобы на нашей станции так быстро производились маневры. Только состав остановился, как моментально подбежали осмотрщики, отцепили два вагона и утащили их за северную горловину[16]16
  Северная горловина – в зависимости от того, куда идет путь, он так и называется: северный и южный. Вне зависимости, где находится станция, на Крайнем Севере или знойном юге. Окончание станции обозначается семафором или знаком.


[Закрыть], – доложил капитан, по мере возможности выпрямляясь, сидя на полу купе.

– Сколько групп патруля было направлено на наш состав? – спросил Усияма, заставляя капитана повернуться в его сторону.

– М-м! – негромко промычал солдат, скованный с капитаном одними наручниками.

Сделав вид, что поудобнее устраивается на полу, капитан потянул с ответом, но, видя, что ждать помощи не от кого, выдавил из себя:

– Три патруля.

– Как патрули пошли проверять состав? – спросил кап-два, делая какое-то движение правой рукой.

Краем глаза Федоров успел заметить, как Соколов хлопнул себя правой рукой по левой стороне груди.

Купцов неторопливо встал и, наклонившись над капитаном, стал его обыскивать, начиная с хромовых сапог.

В правом кармане брюк капитана обнаружился офицерский «вальтер», а в заднем – нож «наваха» с широким лезвием и набор железнодорожных ключей, которые Купцов передал Соколову.

«Странный набор для офицера патруля. Хотя сейчас немецкий револьвер можно запросто достать, а нож нужен капитану для того, чтобы потрошить чемоданы и вещмешки. У фронтовиков можно в вещах пушку найти, а не только револьвер и нож, даже авиационный пулемет. А железнодорожные ключи капитану положено иметь по работе», – отметил Федоров, смотря на арсенал капитана, к которому добавился вороненый «наган», вытащенный из потертой кобуры.

– Обыщите красноармейцев! – приказал Соколов, пристально глядя на капитана.

Федоров принялся за соседа капитана, а Купцов – за недавно связанного им красноармейца, который яростно замычал, дергая руками и ногами.

На столе появились перочинный нож, кожаный кисет с махоркой.

Раздался короткий стук в дверь.

– Отбей тройку! – шепотом приказал Соколов, кивая на автоматы, сложенные на рундуке.

Усияма, ни слова не говоря, костяшками пальцев отстучал тройку и присел на корточках около сидящего капитана.

– Спа… – успел начать крик капитан, как удар пальцем в ключицу разом вырубил крикуна, заставив его уронить голову на грудь.

В дверь снова требовательно постучали.

Соколов указательным пальцем ткнул на верхние полки, куда Купцов и Федоров заскочили.

Усияма вытащил из-под матраца темно-бордовую металлическую пластину сантиметров восемьдесят длиной, пятьдесят шириной и миллиметра полтора-два толщиной.

Установив лист вертикально, спрятался за ним, загородив себя и севшего в угол Соколова, который держал перед собой «наган» с укороченным стволом.

– Кто там? – заспанным голосом успел спросить Соколов, жестами показав лейтенантам, что надо стрелять вверх и вниз.

Короткая пауза, и сразу же из коридора раздалась длинная автоматная очередь, пробившая дверь купе, как бумажную.

«Вот мы с Купцом остались без начальника! А как все хорошо начиналось! Самолет, литерный поезд, лейтенантские звезды…» – пожалел себя Федоров, в свою очередь нажимая на курок.

Сразу два автомата загрохотали в маленьком купе, наполняя небольшое пространство пороховыми газами.

И как раз в этот момент прозвучала автоматная очередь из коридора, сразу насквозь пробив купе и окно.

В купе сразу засвистел ветер, выгоняя сизый пороховой дым.

С визгом отскочив от непонятного стального листа, пули вражеского автомата прошили тела патрульных, стены вагона, оставшиеся стекла окна.

И наступила тишина, нарушаемая только стуком колес, который казался непривычно тихим.

Федоров потряс головой и, перегнувшись, посмотрел вниз.

Из-за странного листа выбрались Усияма и Соколов и стали быстро сдергивать с голов патрульных красноармейцев забрызганные кровью тельники и выковыривать из ушей пластилин.

Соколов расстегнул наручники и быстро привел конечности мертвого капитана и красноармейца в порядок.

Федоров и Купцов спрыгнули вниз и сунули автоматы, из которых только что стреляли, в руки мертвых красноармейцев.

– Что здесь происходит? – раздался громкий начальнический голос.

– Вражеское нападение! – громко ответил Соколов, сунув странный лист металла, на котором остались только вмятины от автоматных пуль, под матрац на верхней койке.

Дернув за ручку двери, Соколов попробовал открыть ее.

Ничего не получилось.

– Лейтенант! Помогите! – приказал Соколов, щелкая барашком на замке.

Рванув ручку вдвоем с Купцовым, Федоров с трудом открыл пробитую во многих местах дверь купе и оказался лицом к лицу с коренастым невысоким мужиком в синем шерстяном спортивном костюме, который с разъяренным лицом стоял перед ним.

А вот три трупа, валявшихся на ковровой дорожке вагона с огнестрельными ранениями, совсем не тронули Федорова.

Его больше занял холодный ветер, задувавший из разбитого окна и пробитой переборки вагона.

– Представьтесь, красноармеец! – приказал мужик, начальственно нахмурив брови.

– Лейтенант Федоров! – встал по стойке «смирно» Федоров, совершенно не представляя, кто стоит перед ним.

– Что произошло, лейтенант? – требовательно спросил мужик.

– Нападение с применением огнестрельного оружия! – бодро отрапортовал Федоров, совершенно не понимая, что он должен говорить.

– Лейтенант! И ты, молодой! – ткнул пальцем в Купцова мужик, совершенно не обращая внимания на Соколова и Усияму. – Ко мне в купе! – приказал новый персонаж.

– Разрешите надеть обувь? – мгновенно нашедшись, спросил Федоров, обнаружив, что стоит на полу вагона в одних носках. Как, впрочем, и Купцов.

– Три минуты на сборы! – рявкнул мужик, обжигая все купе бешеным взглядом.

И, круто развернувшись на месте, уже более спокойным голосом распорядился:

– Вызвать из третьего вагона особистов! Провести расследование и доложить!

– Слушаюсь! – бодро ответил майор НКВД, на секунду высунув голову из-за плеча начальственного мужика, и убежал.

Только сейчас Федоров обнаружил, что они с Купцовым, как, впрочем, и кап-два с Усиямой, стоят в луже крови, которая натекла с трупов.

– Быстро надели носки, ботинки – и к старшему майору[17]17
  Старший майор – звание в НКВД (Народный комиссариат внутренних дел), равное званию полковника НКВД. Если перевести на общевойсковое звание – генерал-лейтенант.


[Закрыть]! Ничего не видели, никого не знаем! Зашли трое патрульных в купе и начали проверять документы. Потом начали стрелять снаружи купе, – шепотом инструктировал кап-два Федорова и Купцова, которые, сидя на второй полке, надевали поданные носки, предварительно вытерев ноги полотенцем.

– Моя твоя не понимай! Стреляли – испугались – вторая полка прыгали! – дополнил Усияма, кидая прямо в лужу крови одну из двух принесенных в купе липовых досок.

– Держитесь спокойно и уверенно, и Родина вас не забудет! – в спину Купцова напутствовал кап-два.