Текст книги "Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина"

Глава восьмая. Подготовка к отплытию. Испытание гидрокостюма и перепонок

В Хабаровске вагон отцепили от литерного поезда и тут же прицепили к обычному пассажирскому, но только в конце состава.

Тут же это затянулось на двадцать три минуты, как четко определил Федоров по своим наручным часам.

Но вся команда была рада хоть какому-то разнообразию и завистливо смотрела в окно купе. Сквозь маленькие щели на плотно зашторенном окне были видны шагающие не торопясь обычные люди, спешили железнодорожники, одетые в военную и железнодорожную форму, а самое главное, встречались женщины! Молодые, старые, средних лет, но спокойные гражданские женщины, от вида которых Федоров успел отвыкнуть.

В Питере женщины, конечно, тоже наличествовали, но они были какими-то испуганными, несчастными и бледными. А в Хабаровске женщины и девушки были полными жизни и счастливыми! Они куда-то спешили, но на них не было печати задавленности и постоянной боязни немецких обстрелов!

В тамбурах поставили на всякий случай по паре вооруженных автоматами красноармейцев, и поезд тронулся.

Едва поезд отошел от перрона Хабаровска, как Соколов жестко заявил:

– Каникулы закончились, и скоро начнутся суровые военные будни. У нас в запасе всего четверо-пятеро суток. Именно столько, я думаю, мы пробудем во Владивостоке. Перед нами на это время стоит несколько задач, часть из которых я вам сейчас выдам! Первая задача: провести испытания ножных перепонок конструкции Федорова. Вторая задача: заказать и изготовить перепонки конструкции Купцова по имеющимся деревянным моделям. На Дальзаводе вас ждут и окажут любую возможную помощь! Туда поедут Усияма с Купцовым, как автором и изготовителем деревянных моделей. Заказывайте не меньше десяти пар резиновых перепонок! На Русский остров в водолазный бассейн я поеду вместе с Федоровым проводить испытания готовых перепонок русского образца и нового гидрокостюма. Сейчас отбой. Спать долго и плодотворно! Может потом так случиться, что спать не получится пару дней. Вы мне нужны бодрыми, здоровыми и полными сил!

Во Владивосток поезд прибыл поздней ночью или ранним утром.

Наручные часы Федорова показывали три часа двадцать пять минут.

Едва поезд остановился, как буквально через три минуты к нему подошел маневровый паровоз.

Лязгнула автосцепка раз, второй, послышались два гудка, и вагон куда-то потащили.

Сначала вывезли за пределы станции, потом снова завезли на станцию, остановились, минут пять постояли и куда-то потащили, чтобы через двадцать минут притормозить около высокого деревянного склада, где неразговорчивые красноармейцы с энкавэдэшными знаками различия стали быстро разгружать вагон.

Красноармейцы быстро переносили тюки, ящики, коробки в стоящие рядом с вагоном на асфальтированной площадке грузовые «Студебеккеры»[33]33
  «Студебеккер» – грузовая машина повышенной проходимости. Полное название автомобиля «ЮС-6», поставлялся в СССР по ленд-лизу (Lend-Leez) в 1943-1945 годах.


[Закрыть].

Гидрокостюмы, перепонки, деревянные заготовки и личные вещи погрузили в тентованный «Додж» – «три четверти»[34]34
  «Додж» – «три четверти» – американский автомобиль «Додж WC-62», поставлялся во время ВОВ в СССР по ленд-лизу. Имел нестандартную грузоподъемность в 3/4 тонны, за что и получил свое русское название.


[Закрыть].

Еще сорок минут задержки, и вся компания, погрузившись в «эмку», уехала со станции, держа скорость пятьдесят километров в час.

– У меня складывается впечатление, что мы держим курс на бухту Улисс, – высказал предположение Федоров, адресуя свои слова в спину сидящего на пассажирском сиденье Соколова, который только досадливо передернул плечами.

– Сейчас мы позавтракаем в одном очень интересном кафе, а только потом поедем в Улисс. А вот оттуда вы пойдете на место, – отозвался Соколов, толкнув шофера в левое плечо.

«Наверное, надо говорить «драйвера»? Так вроде будет «водила» по-английски?» – сам себя спросил Федоров, с интересом глядя по сторонам.

«Эмка» чуть притормозила и через тридцать метров свернула на узкую, совсем не освещенную улочку, застроенную с обеих сторон деревянными, чуть покосившимися домишками.

А вот телефонные и электрические провода, увиденные в мощном свете фар, говорили о том, что это совсем не такой забытый богом и людьми уголок, которым хотел казаться с первого взгляда.

Еще двести метров неторопливой езды по этой странной дороге, мощенной булыжником, и по барскому «Тпру!» «эмка» остановилась возле ярко освещенного кафе.

За окнами сидели люди с раскосыми глазами и иссиня-черными волосами, судя по всему, восточной масти, и что-то сосредоточенно ели, ловко орудуя длинными деревянными палочками.

На стеклянной вывеске кафе было что-то написано ярко-красными иероглифами.

Из стеклянных дверей кафе выскочил одетый в темно-синее, почти черное, кимоно худощавый мужик и низко поклонился, открывая дверь, за которой сидел Соколов.

– Машину отгонишь на задний двор. Сиди в ней и жди. Поесть тебе принесут! – приказал шоферу Соколов, одетый во флотскую форму со знаками различия капитана второго ранга.

Неторопливо выйдя из автомобиля, Соколов остановился и внимательно осмотрел улицу, повернув голову сначала налево, а потом направо.

Найдя, что на улице все спокойно, он глубоко вздохнул и неторопливо направился к дверям кафе.

Федоров, Купцов и Усияма вылезли из автомобиля и, едва кап-два тронулся, пошли следом, внимательно посматривая по сторонам.

Пройдя в вестибюль, Федоров чуть притормозил, смотря, как товарищ в кимоно отодвинул вправо двухметровую шелковую штору, изображавшую двух японок с веерами, за которой обнаружилась большая дверь из светлого дерева.

Провожатый открыл дверь и остановился, показывая, что гости должны пройти вперед.

«Как прикажешь, начальник!» – мысленно согласился Федоров, смотря, как Соколов уверенно двигается вперед.

Буквально через метр вся группа военных оказалась в длинном полутемном коридоре с закрытыми дверями с обеих сторон, темного дерева, но с начищенными медными ручками; из-за дверей не доносилось ни звука.

Дойдя до третьей двери, парень в кимоно остановился и, сунув в замочную скважину желтый ключ, щелкнул замком.

Как раз в этот момент все четыре человека дошли до двери.

Открыв ее, парень склонился в низком поклоне.

– Проходите, товарищи! – пригласил Соколов, первым зайдя в небольшую комнату, в которой было немного прохладно.

Отойдя вправо от двери, Соколов освободил проход и, наклонившись, стал расшнуровывать ботинки.

Федоров хмыкнул про себя и стал тоже расшнуровывать ботинки, косясь на приличных размеров низенький стол черного дерева, за который первым уселся Усияма, скрестив по-турецки ноги.

Когда Усияма успел снять ботинки, Федоров не увидел, но к столу майор проследовал в черных носках.

– Принеси две жаровни, подушки, зеленый чай и кукси[35]35
  Кукси – национальное корейское блюдо из тонкой пшеничной лапши с кусочками мяса и овощами: свежий огурец, рук, репа, перец.


[Закрыть] в больших косушках[36]36
  Косушка – большая столовая емкость в виде пиалы. Используется в Китае, Корее, Средней Азии.


[Закрыть]! – негромко бросил Соколов, усаживаясь рядом с Усиямой.

Молодой человек на секунду появился в комнате, кивнул и исчез.

Буквально через пару минут на столе появились четыре большие пиалы, из которых исключительно аппетитно пахло.

Федоров осторожно втянул носом воздух, отметив запах красного перца, корицы и еще каких-то специй, названия которых он не знал.

– Почему официант ничего не говорит? – поинтересовался Федоров, глядя на второго молодого человека, который закатил в комнату, застеленную новыми желтыми циновками, столик на колесиках, весь уставленный разнообразной посудой.

Подкатив к Соколову, севшему точно так же, как Усияма, второй официант начал ловко расставлять на столе чашки с какими-то диковинными кушаньями, одновременно ловко передав кап-два клочок бумаги.

– Есть прекрасное кадя[37]37
  Кадя – национальный корейский суп с лапшой, основным ингредиентом которого является собачье мясо.


[Закрыть]! Весьма рекомендую! – громко объявил Соколов, разливая по пиалам зеленый чай.

За время своих скитаний Федоров тоже пристрастился к зеленому чаю и, взяв пиалу в озябшие руки, с удовольствием сделал первый глоток.

– Неси четыре кадя! – распорядился Соколов, отхлебнув глоток чая.

Купцов почему-то иронично хмыкнул, но говорить ничего не стал, а, забрав косу двумя руками, начал пить бульон, от удовольствия закрыв глаза.

Усияма тем временем, взяв две длинные деревянные палочки в правую руку, ловко намотал на них тонкую лапшу и, вытащив аккуратный моточек желтого теста, отправил его в рот, после чего, взяв косу, отпил пару глотков желтого бульона.

Переведя взгляд на Купцова, Федоров обнаружил, что тот, сноровисто работая палочками, быстро ест лапшу.

«Где это напарник так наловчился работать палочками? Мне так вовек не научиться!» – сам себя спросил Федоров, по примеру сотрапезников отпивая бульон прямо из большой пиалы, тем более что ложек на столе не было, а вот вилок имелось целых два вида.

– Ты не стесняйся, а бери чимчу[38]38
  Чимчу – корейская капуста. В отличие от русской капусты имеет удлиненные кочаны. Выращенная в Средней Азии имеет белый цвет, а на Дальнем Востоке – зеленый.


[Закрыть] руками или вилкой, – посоветовал Соколов, наливая из маленькой керамической бутылки противно пахнущую желтую жидкость в малюсенькие пиалы. Правда, кап-два налил жидкость только в две пиалы. – Вам сегодня работать, а нам, старшим офицерам, немного выпить можно. За ваше здоровье! – пояснил Соколов, опрокидывая пиалу.

В дверь постучали.

– Войдите! – скомандовал Соколов, потирая себя по животу.

Открылась дверь, и в кабинет вошел первый парень, держа в каждой руке по две большие косушки, поставленные одна на другую. Косушки были накрыты деревянными крышками, но все равно носить по две штуки в одной руке было не очень удобно.

«Чем официант стучал в дверь?» – прикинул Федоров, вдыхая носом аппетитный запах.

– Под такую закуску не выпить просто грех, – заявил молчаливый Усияма, разливая желтую жидкость в две пиалы.

– Почему соджу[39]39
  Соджу – национальная корейская водка. Изготавливается из риса или пшеницы. Во время ВОВ из-за дефицита риса и пшеницы соджу изготавливали из картофеля. Крепость от 18 до 55 %.


[Закрыть] желтая? – поинтересовался Соколов, отпивая четыре глотка из только что принесенной косушки.

– Это фирменная соджу! Такой вкусной соджу я уже много лет не пил! – отозвался Усияма, в свою очередь ныряя палочками в косушку.

Выудив кусочек белого мяса, отправил его в рот и закрыл глаза от удовольствия.

– По мне, так самогон не очень хорошей очистки, – не остался в долгу Соколов.

– Ты ничего не понимаешь! Соджу делается без применения дрожжей. А в самогоне их повсеместно применяют. Очень вредно для желудка и всего организма! – начал горячиться Усияма, энергично размахивая руками.

– Просвети меня и лейтенантов, – предложил Соколов, подкладывая себе под бок небольшую подушку.

– Процесс изготовления соджу начинается с перемолки риса или пшеницы вручную. Пользуются для этого только каменными жерновами! Если хочешь сделать настоящий соджу, нельзя пользоваться механизмами!

Превратив рис или пшеницу в муку, заливают ее водой и перемешивают. Потом эту смесь отжимают в специальных формах ногами, потом долго сушат. После трех недель сушки брикетов их опять мелют и смешивают с вареным рисом.

– Как все сложно! Самогонку делать намного проще, – иронично заметил Соколов, с интересом глядя на Усияму.

– Рис, с которым смешивают первую смесь, должен быть холодным и свежесваренным. Его охлаждают на воздухе в специальных белых мешках, – распинался Усияма, став немного более суетливым от выпивки. Но Федоров с удовольствием слушал рассказчика, отдыхая душой в этой непривычной обстановке.

Усияма тем временем продолжил рассказ:

– Затем брага настаивается в больших глиняных чанах, а после перегоняется в глиняном самогонном аппарате, который сделать может только первоклассный мастер! Поэтому питие соджу в Корее – это настоящее представление! И целая церемония! Корейцы с удовольствием пьют соджу и получают от этого ни с чем не сравнимое удовольствие! – закончил исторический экскурс Усияма, заворачивая пробку на маленькой бутылке.

Легко встав на ноги, Усияма бесшумно подошел к двери и, открыв ее, выглянул в коридор.

Обернувшись, он соединил указательный и большой пальцы в кольцо[40]40
  Международный жест «О’кей!» – «Все в порядке!» Применяется не только всеми водолазами, но и на территории США и Англии.


[Закрыть].

– Теперь поговорим о серьезных вещах! – начал разговор Соколов, садясь прямо.

После пятисекундной паузы продолжил:

– Есть приказ наркома о дальнем походе[41]41
  Приказ наркома – имеется в виду приказ народного комиссара ВМФ Н. Кузнецова от сентября 1942 года:
  «1. Подводным лодкам С-51, С-54, С-55, С-56 произвести скрытый переход из своих баз в Полярное через Панамский канал с готовностью выхода к 5 октября 1942 года.
  2. Пополнение запасов и необходимый ремонт производить в портах: Петропавловск-Камчатский, Датч-Харбор, Сан-Франциско, Панама, Галифакс, Рейкъявик».


[Закрыть] к берегам Америки группы судов. Нам приказано сопровождать эти суда на сухогрузе под шведским флагом! На подводной лодке нас добросят до сухогруза и в открытом море посадят на корабль!

– Интересное кино! – успел сказать Купцов, как Соколов вскочил на ноги, как будто его подбросило пружиной:

– Отставить смешки, лейтенант! Сейчас едете вместе с майором на Дальзавод и делаете свои перепонки. У вас в запасе максимум три дня. Мы с Федоровым едем на Улисс и оттуда идем на Русский остров! – распорядился капитан второго ранга.

Глава девятая. Неожиданное испытание ножных перепонок и новых образцов гидрокостюмов. Немецкая субмарина на дне

Доехав до базы торпедных катеров на Улиссе, Федоров с Соколовым немедленно пересели на торпедный катер, который сразу отошел от пирса.

– Где новые гидрокостюмы и ножные перепонки? – спохватился Федоров, едва катер отошел от пирса.

– Если бы я надеялся на тебя, то пришлось бы торпедный катер еще раз гонять! – ворчливо заметил Соколов, снимая китель и заваливаясь на койку.

– Разрешите прилечь рядом? – спросил Федоров, снимая шинель.

– Рядом не разрешаю, а на противоположную койку ложись, – разрешил кап-два, закидывая руки за голову.

Сняв китель, Федоров аккуратно повесил его на крючок и только лег, как моментально заснул.

Проснулся он через два часа, кинул взгляд в зашторенное окно и только снова улегся на койке, как катер сбросил скорость, начал делать правый поворот и, резко дернувшись, остановился.

Федорова и Соколова сбросило с коек.

– Если не повезет, то это всерьез и надолго! – констатировал Соколов создавшееся положение.

Дверь открылась, и на пороге появился крепкий краснофлотец и доложил:

– Извините, товарищ капитан второго ранга! Катер попал в какую-то сеть, и теперь неизвестно, когда попадем в точку рандеву.

– Откуда ты знаешь, что катер попал в сеть? – попробовал уточнить Соколов, надевая черный китель. При этом он бросил на Федорова красноречивый взгляд.

Федоров отрицательно покачал головой, показывая, что совершенно не хочет лезть в холодную воду.

«Хотя какая разница, где нырять? Здесь или на Русском острове в бассейне? Здесь воды больше, и она теплее. Надо пробовать!» – решил про себя Федоров, снова снимая китель.

– Около кормы и бортов катера длинные обрывки сетей! – доложил краснофлотец, отходя в сторону.

– Якорь тебе в задницу! Медузу в глотку! – выругался кап-два, со всего размаха плюхаясь на койку.

– Задержка минимум на три-четыре часа! – доложил невысокий крепенький лейтенант, возникая как чертик из коробочки в дверном проеме.

С правого борта загрохотала цепь, опуская носовой якорь.

– Сколько у нас под килем? – спросил Соколов, почему-то наклонив голову и уставясь вниз.

– Около двадцати метров, судя по карте! – отрапортовал лейтенант, присаживаясь на койку Федорова.

Кап-два нахмурил брови, сведя их к переносице, мотнул головой и приказал:

– Сходи, лейтенант, посмотри, что там с винтами катера!

Жестом согнав Федорова с койки, скатал с нее постель и аккуратно положил ее на свою койку.

Подняв крышку рундука, Соколов достал оттуда два больших мешка, одновременно предупредив стоящего в каюте лейтенанта:

– Все, что сейчас увидишь, лейтенант, является государственной тайной!

– Вас понял, товарищ капитан второго ранга! – моментально отозвался командир торпедного катера, глядя, как Соколов вынимает из первого мешка куртку и рубашку из микропористой резины.

Федоров в это время разделся до трусов, перебирая босыми ногами.

Все-таки на полу ощутимо дуло.

– Разрешите помочь, товарищ кап-два? – спросил командир катера, беря в руки штаны.

Соколов вздрогнул, повернулся к командиру катера и запоздало кивнул.

Внимательно окинув взглядом резинотехническое изделие, командир катера помял микропорку в руках и критически сморщился.

– Ваши предложения? – моментально среагировал Соколов.

– При надевании штанов их можно порвать. Предлагаю сначала смочить лейтенанта-водолаза водой, – на одном дыхании выпалил командир катера.

– И еще намылить! – себе под нос буркнул Федоров, забираясь на койку.

Стоять в трусах было несколько холодновато. Немного подумав, Федоров выдернул из скатанной постели шерстяное одеяло и закутался в него.

– Прекрасная мысль! – наконец одобрил кап-два, переводя взгляд на командира торпедного катера.

– Матрос! – рявкнул командир катера.

В дверях моментально появился здоровенный матрос.

– Ведро воды, тряпку, кусок мыла и обрез! – приказал лейтенант, не поворачивая головы.

Матроса как ветром сдуло.

«Дисциплина у капитана катера налажена жесткая. Ни одного лишнего слова! И все приказания выполняются не просто бегом, а с двойным ускорением. Неплохо бы этого лейтенанта с собой прихватить!» – прикинул Федоров, глядя на крепенького лейтенанта, который, упершись в стояк двери, стоял и внимательно смотрел на Федорова.

– Товарищ капитан второго ранга! Разрешите вместе с вашим водолазом идти под воду! – неожиданно предложил командир катера, просительно глядя на кап-два.

– Сколько раз вы ходили под воду? – спросил Соколов, вынимая из бокового кармана сумки очки в резиновой оплетке и резиновую шапочку.

Только нахождение в каюте постороннего удержало Федорова от жеста схватить невиданное изделие и внимательно его рассмотреть.

Будь они в каюте одни, Федоров бы не только внимательно рассмотрел никогда не виданные очки, но и засыпал кап-два вопросами.

– Не считал, но всего у меня более тысячи часов нахождения под водой, – доложил командир катера, смотря горящими глазами на гидрокостюм.

– Давайте попробуем освободить ваш катер от сетей, а потом поговорим! – решил кап-два, делая приглашающий жест правой рукой.

В каюту вошел матрос, держа в правой руке ведро с водой, а в левой обрез, в который был положен кусок чистой материи и брусок хозяйственного мыла.

«Где ты, моя пачка «Персила»[42]42
  «Персил» (Persil) – стиральный порошок. В 1876 году в немецком городе Аахен химик Фриц Хенкель изобрел средство на основе силиката натрия, которое можно назвать прародителем современного стирального порошка. В СССР производство «Персила» началось на Казанском химкомбинате в 1953 году. Но в портовый город Одесса он попал уже в начале XX века через торговых моряков.


[Закрыть]? С порошком было бы меньше возни, чем с мылом!» – неожиданно вспомнил Федоров, вставая на холодный пол.

Матрос передал обрез с материей своему командиру, а сам, повинуясь жестам Федорова, поднял над его головой ведро с водой и перевернул.

– Нагреть воду не могли? – брюзгливо спросил Федоров, передергивая широкими плечами.

Взяв кусок мыла, командир катера начал быстро намыливать ноги Федорова.

Уже садясь на голую койку, Федоров поймал удивленный взгляд матроса, столбом стоящего в каюте.

– Быстро продраить[43]43
  Продраить – убрать, почистить (морской жаргон).


[Закрыть] палубу! – приказал командир катера, беря в руки штаны и наклоняясь к Федорову.

Воткнув ноги в штанины, Федоров почувствовал, как легко прошли ноги, и встал.

Командир катера аккуратно надел штаны на бедра и талию Федорова и, отойдя на метр, с улыбкой посмотрел на водолаза.

– Удобно. Теперь давай куртку! – скомандовал Федоров, вытягивая вперед руки.

Быстро намылив руки и плечи Федорова, командир катера взял в руки куртку гидрокостюма.

Аккуратно надев на руки куртку, командир катера помог просунуть в нее голову и, сложив микропорку в два слоя, аккуратно натянул на могучий торс Федорова.

– Красавец! Похож в этой шкуре на дельфина! – восхитился командир катера, отступая на два маленьких шага от Федорова.

– Матрос! Еще ведро воды принеси! – скомандовал кап-два, оценивающе смотря на одетого в черную резину Федорова.

Последовало короткое движение руки командира катера, и матрос с широко открытыми глазами выскочил из каюты.

– Хорошо учишь своих матросов, командир! – похвалил Соколов, подавая Федорову большой нож в эбонитовых ножнах с двумя ремешками.

– Про ремешки я ничего не говорил! – удивился Федоров, пристегивая нож на голень правой ноги.

– Не ты один можешь отдавать приказы! – отмахнулся Соколов, переводя взгляд на дверной проем, в котором столбом стоял матрос с растерянным выражением лица.

Переведя взгляд вправо, Федоров обнаружил абсолютно голого командира катера, стоящего посередине каюты.

– Лей воду! – приказал командир катера.

Ни слова не говоря, матрос вылил на голову своего лейтенанта ведро воды и тут же, опустившись на корточки, стал собирать разлитую воду тряпкой и выжимать ее в обрез.

Взяв в руки брусок хозяйственного мыла, Федоров стал быстро намыливать командира катера.

Закончив работу, он протянул руку за штанами от гидрокостюма, но Соколов отрицательно покачал головой.

Наклонившись над севшим на рундук лейтенантом, Федоров надел на него штаны, а затем и куртку.

– Ты прав, лейтенант! Так действительно намного легче надевать гидрокостюм! Вот только воздушных аппаратов мы с собой не захватили! – одобрил кап-два, нахмурив брови, сообразив, в какое положение Федоров и Соколов только что попали.

– У меня есть два заправленных ИДА. Вот только ноги голые! – выдал командир катера.

– Не ноги, а только ступни. Мне надо надеть на ноги две пары шерстяных носков. А командиру дать резиновые сапоги. Вода не будет в них циркулировать и согреется от собственного тепла!

«Если склеить из микропорки носки, то будет точно такой же эффект, как от сапог! И шлем надо склеить тоже из микропористой резины. Но давать командиру катера перепонки пока не стоит!» – прикинул Федоров, смотря в иллюминатор.

Он не заметил, как из каюты выскользнул матрос с обрезом, полным воды, собранной с пола каюты.

Только сейчас, когда стало нечего делать, Федоров заметил, как сильно качает маленький кораблик.

– Представьтесь как положено, товарищ лейтенант, – попросил Соколов, подаваясь вперед.

– Лейтенант Звягинцев Роман Тимофеевич! – встал по стойке «смирно» командир катера.

– Наша задача – как можно быстрее дойти до точки рандеву с сухогрузом. У нас там важная встреча! – сказал кап-два.

– Приложу все усилия, чтобы освободиться от сетей! – вскинул голову, как молодой жеребец Звягинцев, перебирая ногами на холодном полу каюты.

В дверях негромко кашлянули.

– Войдите! – скомандовал Звягинцев, моментально превращаясь из молодого парня в командира судна.

Вошел моряк и передал стоящему, широко расставив ноги, командиру два ИДА со шлемами.

– Перепонки я в воде надену! – вслух решил Федоров, надевая, как и командир катера, шерстяные носки.

– Наденьте грузовые пояса[44]44
  Грузовой пояс – пояс со специальными карманами, в которые вкладываются или вешаются прямо на пояс грузы из свинца или железа. Увеличивая или уменьшая вес грузов, можно стоять на дне, всплывать или даже неподвижно висеть в толще воды. И сегодня применяются современными дайверами, как и компенсаторы плавучести.


[Закрыть]! – напомнил Соколов, передавая два грузовых пояса водолазам.

С кормы катера был уже спущен шторм-трап, около которого и остановились водолазы.

Надев на себя ИДА, Федоров первым спустился по шторм-трапу до воды и уже тут начал надевать перепонки с галошами, снабженные сверху шнуровкой.

– И ты сможешь плавать, как рыба? – с дрожью в голосе спросил Звягинцев, придерживая Федорова за плечо.

– Попробую. Но не уверен, что получится с первого раза, – отозвался Федоров, прыгая в воду «солдатиком».

И сразу резко ушел ко дну.

Ясно было, что с грузами на грузовых поясах Соколов переборщил и надо срочно снижать отрицательную плавучесть[45]45
  Отрицательная плавучесть – в этом случае вес водолаза превышает вес вытесненной воды, и плавучесть водолаза меньше, чем воды. Для создания возможности держаться в толще воды нужна скорость (это правило действует только для свободноплавающих водолазов и ныряльщиков), которую могут создать движители типа ног, а с перепонками на ногах скорость намного выше.


[Закрыть].

Вода была не очень прозрачной, но видимость составляла метров четыре-пять.

Махнув перепонкой, Федоров сразу подался вперед и чуть не сдернул ее с ноги.

Две большие камбалы, проплывавшие метрах в четырех, шарахнулись от него, медленно работая хвостами.

«Вот так и надо делать! Медленно двигать ногами, а не толкаться, как в брассе!» – решил Федоров и неожиданно быстро поплыл вперед, смотря на стоящего на дне Звягинцева, который махал почему-то только правой рукой.

Чуть наклонив туловище, Федоров спикировал на Звягинцева и увидел, что тот стоит на дне, до половины запутавшись в сети.

«Мне сказочно повезло, что я не вляпался в сеть! Пошел под воду без разведки! И еще плаваю без страховочного конца! Инструктор-водолаз называется! Дать по голове мне надо за такое погружение!» – ругал сам себя Федоров, обплывая на расстоянии пяти метров стоящего в резиновых сапогах Звягинцева.

На дне видимость была метров десять, и Федоров видел, как уходила в разные стороны мелкоячеистая сеть.

Командир катера не дергался, а поворачивал только голову, наблюдая за парящим в толще воды Федоровым.

Сеть, зацепившаяся за что-то на дне, уходила влево и вправо, наверху удерживаемая торпедным катером, винт которого был не виден, как, впрочем, и сам катер.

В сети трепыхалось штук пять крупных рыбин, по виду смахивающих на камбалу, с десяток сайр и два больших краба.

«Если сеть вытащить, то вполне всей команде на пару дней рыбы хватит. А если взять острогу, то можно очень продуктивно заняться подводной охотой, о которой так мечтал майор Иванов[46]46
  Майор Иванов – майор НКВД, занимавшийся с Федоровым самообороной в начале ВОВ в Ленинграде на базе РОН.


[Закрыть]!» – вспомнил Федоров, первым делом обрезая ножом плеть сети, уходящую влево, в полуметре от стоящего истуканом Звягинцева.

Потом последовал черед и правой плети.

Остальную сеть в клочки располосовал сам Звягинцев, сдирая с себя остатки нитей.

Три минуты спустя совсем чистый Звягинцев стоял на дне и смотрел, как свободно плавал вверху Федоров.

«Катер подождет. Никуда он, заякоренный с двух сторон, не денется!» – решил Федоров, жестом приказывая Звягинцеву оставаться на месте.

Сам Федоров пошел влево, куда поверху тянулось крыло сети.

Метров через сто крыло сети начало опускаться, и еще через пятьдесят метров Федоров обнаружил небольшую, всего метров тридцать, подводную лодку, на рубке которой была ясно видна свастика.

На носу лодки стояла небольшая пушка, типа «сорокапятки»[47]47
  «Сорокапятка» – по всей видимости, Федоров ошибся. На немецкие подводные лодки устанавливались 20-мм или 40-мм «Эрликоны».


[Закрыть], а на корме имелся пулемет типа МГ с пристегнутым металлическим коробом.

«Вот это номер! Лодка ведь совсем свежая! Ни ракушек, ни водорослей совсем нет!» – оценил Федоров свою находку, обплывая лодку кругом. Никаких видимых повреждений на ней видно не было. А вот сеть, намотавшаяся на винт, уходила куда-то вправо.

«Проскочу по сети метров сто и сразу обратно. Не стоит оставлять Звягинцева одного!» – решил Федоров, чуть сильнее начиная работать ластами.

Далеко плыть не пришлось. В пятидесяти метрах от немецкой подводной лодки на правом боку лежала деревянная шхуна, от которой и тянулась смотанная в жгут сеть.

В правом борту шхуны были видны три пушечные пробоины. Причем вторая была метрового размера и находилась чуть ниже ватерлинии.

Из дыры торчали поломанные доски и какие-то тряпки.

«Теперь все ясно. Рыбаки пошли за рыбой, выкинули сеть и наткнулись на немецкую подводную лодку, которая их расстреляла и пустила на дно. Но при погружении сама лодка влетела в сеть и затонула. Отсюда мораль: «Не стоит стрелять во все, что движется. Хотя вполне может быть другое объяснение: типа рандеву со шпионом, которое пошло не так, как хотелось командиру подводной лодки», – решил Федоров, медленно разворачиваясь на месте.

При повороте он помогал себе правой рукой, кидая осторожные взгляды по сторонам.

Пока ничего угрожающего, как и посторонних глаз, кроме двух камбал и приличного размера палтуса, который, проплыв в двух метрах от замершего в восхищении Федорова, быстро скрылся из виду, видно не было.

«Вот бы мне сейчас острогу, а еще лучше, подводное ружье! Можно же поставить вместо пули какой-нибудь маленький гарпун!» – помечтал Федоров, плывя вдоль крыла сети.

Доплыв до печально стоящего Звягинцева, Федоров махнул ему, а сам устремился наверх, стараясь не прикасаться к болтающейся сети.

Осторожно обрезав ножом сеть около винта катера, Федоров уцепился за лопасть ногами и стал быстро срезать нити сети.

Пять минут работы, и винт был освобожден от сети, обрывки которой падали вниз.

Федоров так увлекся работой, что не заметил, как Звягинцев поднялся на борт своего катера.

Вынырнув у трапа, Федоров первым делом снял перепонки и передал их стоящему на нижней ступени шторм-трапа Звягинцеву и только потом стал сам подниматься.

На столе в каюте стоял большой чайник с чаем и три пол-литровые керамические кружки.

– Давай, лейтенант, я помогу тебе раздеться, – предложил кап-два, аккуратно снимая с хозяина катера куртку.

– Матрос! – крикнул Федоров, тяжело плюхаясь на койку.

Появился матрос и вопросительно посмотрел на своего командира.

– Два буя за борт, на расстоянии трех метров один от другого. Один буй водолазный! – приказал Федоров и так свирепо посмотрел на матроса, что тот моментально испарился.

– Что случилось? – спросил кап-два, помогая снять со Звягинцева штаны.

– Я на дне нашел рыболовецкую шхуну и свежую немецкую субмарину! – доложил по-английски Федоров, наклоняясь вперед.

– Шхуна небольшая? Метров сорок длиной? – тоже по-английски уточнил Звягинцев, как был голый, встав с койки.

– Сидеть, лейтенант! Сейчас здесь командую я! – приказал кап-два.

– На этой шхуне позавчера ушли три офицера штаба, которых ищет вся флотилия! – попробовал возразить Звягинцев.

– Молчать! Я, как старший по званию, принимаю командование на себя! – приказал Соколов, аккуратно снимая штаны с начавшего дрожать Федорова.

– Но я просто обязан доложить в штаб флота о найденной шхуне! – попробовал вставить слово Звягинцев.

– А так? – негромко спросил Соколов, показывая бордовую книжечку с надписью «Смерш».

– Вопросов больше не имею и не задаю! – по-английски ответил Звягинцев, наливая в кружки горячий чай.

– Лейтенант! Обеспечь мне связь со штабом! – вставая со своего места, приказал кап-два.