Текст книги "Хоккей. Родоначальники и новички"

Глава II
Итоги

Хоть самые авторитетные канадские специалисты и журналисты предрекали нам крупные поражения во встречах с их соотечественниками, мы сумели первое свое боевое крещение в Канаде провести достойно. Начисто проиграв первый матч – просто не успели еще отойти от трудного перелета, сказались и разница во времени, и недостаточная акклиматизация, – мы потом выправились, стали одерживать победы. Вот итоги этого турне: «Уитби Данлопс» – 2:7, «Виндзор Бульдогс» – 5:5, «Китченер Ватерлоо Датчмен» – 2:4, «Садбери Вулвз» – 7:4, «Норт-Бэй Трапперс» – 6:3, «Халл-Оттава Канадиенс» – 6:3, «Кингстон Сеньорс» – 4:2, «Халл-Оттава Канадиенс» (ее еще называли «сборная юниоров Канады») – 10:1.

Конечно, эти победы пришли не сами собой. Потребовалось принимать меры для полной мобилизации каждого игрока. Сегодня с благодарностью вспоминаю тех осевых ребят и особо – капитана команды Николая Сологубова. Первый же матч, завершившийся, как я уже говорил, поражением, выявил главную нашу слабость – недостаток стойкости. Канадские игроки любого ранга всегда отличались этаким «игровым терроризмом». Пусть не обижаются на меня канадские игроки за такое определение их мужественной манеры игры. Это с точки зрения верного служения хоккею «то, что доктор прописал». Но в нашей команде далеко не у всех хватало выдержки, стойкости, желания терпеть жестокость соперника и при этом показывать все лучшее, на что способен.

Некоторые игроки стали выпадать из обоймы коллективной игры, кое-кому оказались не по душе столкновения с соперником, пусть и не всегда действующим в рамках правил. Они или подолгу обиженно лежали на льду, выпрашивая «милостыню» у арбитров, или отмахивались клюшкой, по-детски стращая соперника, гневя судей и в итоге наказывая свою команду.

Считаю, что волевое, нравственное воспитание, преданность игрока команде, хоккею, тренеру следует вести в общей системе работы с коллективом, ни на день не ослабляя к этим вопросам внимания. И тогда, возможно, совсем не обязательно применять какие-либо жесткие меры. Но тогда, в Канаде, не было отпущено времени на демократизм отношений. Матчи игрались подряд, с каждодневными переездами и перелетами.

Снова хочу вернуться к составу. Поиск его – это один из самых важных и далеко не простых разделов в работе тренера. Сколько проиграно матчей, турниров из-за ошибок в определении состава. По умению «делать» состав часто судят о квалификации тренера. Есть тренеры (таких немало), кто определяет состав звеньев по итогам товарищеских и календарных матчей. Дорогостоящее, считаю, это занятие. Дорогостоящее в том смысле, что поиск оптимального состава пагубно отражается на турнирном положении команды. И не только поэтому считаю несостоятельным такой подход тренера к определению состава.

Скажем, любой из наших или зарубежных выдающихся форвардов не мог успешно сыграть против защитника Валерия Васильева. Даже таким великим кудесникам хоккея, как Анатолий Фирсов и Валерий Харламов, полностью проявить себя в единоборстве с ним не удавалось. Это вовсе не означало, что форварды эти слабы. Просто Васильев, особенно когда был в ударе, умел, как мы говорили, «отбивать охоту к хоккею» у каждого, и делал это умело, мастерски и как-то непринужденно, вовсе не кичась этим. Он портил настроение любому форварду, не позволяя ему сыграть в меру своих сил и возможностей.

По моему убеждению, состав следует определять по-иному. Тренер ведь ежедневно, а то и по несколько раз в день проводит тренировки. Предлагает игрокам – всем вместе и каждому в отдельности – различные тренировочные упражнения. Тренер буквально бьется за рост мастерства своих игроков, и для этого он обязан знать о хоккеисте все до мельчайших подробностей – двигательные возможности спортсмена, его вкусы, привычки, характер. На что он способен, что в целом он может при твоем участии совершить, кем стать? Мой жизненный опыт свидетельствует: чем ближе к игрокам тренер, тем раньше и точнее «раскусит» он спортсмена, поможет ему раскрыть дарование, обратить его талант на благо команды.

Тренеры бывают разные: одни любят командовать, другими движет любовь к хоккею. Первые властвуют. Они подчеркнуто демонстрируют гордость своей профессией. Это, как правило, сильные администраторы, они в ладах с прессой. Но не всегда такой тренер – авторитет для игроков. А если все-таки авторитет, то, право, ненадолго. Для того чтобы игрок узнал и поверил в тренера, нужно время. Нужна череда трудных сложных тренировок, напряженных матчей, проверяющих и спортсмена, и тренера на прочность, нужны конфликты, крутые ситуации, в которых становится очевидным, кто есть кто.

Конечно, не каждый спортсмен ставит перед собой высокую цель. Лишь истинные мастера, люди интересные, творческие и пытливые, решившие лучшие годы своей жизни посвятить спорту, умеют ценить время, задумываются о смысле тренировок. Задают себе (и тренеру!) неоднозначные, непростые вопросы.

Они знают: многое, очень многое в их спортивной судьбе зависит от тренера. Ради того, чтобы стать мастером хоккея, спортсмен идет на многие ограничения. Жертвы эти оправданны, если удается достигнуть желанных вершин. А если нет? Когда к спортсмену приходит успех, тренер оказывается чуть в стороне. Ну, а при неудаче виноват, конечно же, тренер. Что ж, как говорят французы, «се ля ви» – такова жизнь!

Будучи армейским спортсменом-солдатом, а позже офицером, играя за команду ЦСКА в хоккей и футбол, я видел, испытывал на себе влияние разных тренеров. Всяческого уважения заслуживает футбольный маг – Борис Андреевич Аркадьев. Вот кто всегда безошибочно умел оценить футболиста, находил лучшие сочетания игроков. Знал, кто сегодня, в матче против конкретного соперника, не подведет команду.

Делая выбор, он умел отбрасывать лишнее – допустим, свое недовольство поведением игрока в быту. Он не принимал во внимание личные взаимоотношения. Ценность для него представляли умение, характер, честолюбие игрока и то задание, в которое он доверительно, как в некую тайну, посвящал футболистов. Одной-двумя фразами, словно художник мазками кисти, он сочно и свежо умел нарисовать картину предстоящего поединка, подчеркнув детали своей неповторимой интонацией, необходимой паузой. После чего каждому игроку не терпелось поскорее выйти на поле и подарить свое умение, мастерство и зрителю, и команде, и – тренеру.

Борис Андреевич был человеком высокой культуры. Особенно хорошо знал живопись, классическую, в том числе русскую, литературу. Речь его всегда была яркой, афористичной. Меткость лаконичных оценок спортсменов у Бориса Андреевича была поразительной. Во время футбольного матча он любил смотреть игру с галерки – с верхних рядов трибуны. Возле него всегда располагалась группа любопытных – тренеров и журналистов. Они предвкушали удовольствие не только от футбола, но и от аркадьевских реплик по ходу игры.

Эта манера, – сидя на трибуне, выражать свои мысли вслух – как-то незаметно вошла в практику нашего футбола (да и хоккея тоже). Но часто звучат они диссонансом – вульгарно и фальшиво, – поскольку исходят от болтунов, а не истинных знатоков, гурманов спорта.

Иному читателю может показаться, будто я отвлекаюсь от темы. Ничего подобного. Для нас, тренеров-практиков, крайне важен опыт талантливых предшественников – один штрих, деталь может дать направление творческому поиску.

Итак, что же главное для тренера при оценке игрока, компоновке состава? Важнейшим тренерским качеством считаю умение рассуждать. Рассуждать наедине с собой, перебирая множество «за» и «против». Делать выводы. Проверять их, обмениваясь мнениями с кем-либо из коллег. Не тех, конечно, кто в рот тебе смотрит, а тех, кто понимает хоккей, кто имеет свое суждение и может смело его высказать, что поможет тренеру избежать ошибок.

Надо уметь предвидеть, какие могут возникнуть сложности в росте мастерства спортсмена, в действиях звена. Это важное тренерское качество – оно позволяет умело планировать тренировки, вкладывать в них важное содержание, ускоренно совершенствовать связи звена. К примеру, опытный тренер знает, кто из игроков и в каком матче может пока не «потянуть». Но он верит в спортсмена, в звено, зная, что время и труд сделают свое дело – игрок обретет умение, его вклад в успех команды будет возрастать.

Обычно я кладу перед собой чистый лист бумаги и с левой стороны пишу данные, которые говорят «за», раскрывают достоинства того или иного спортсмена, а с правой – те, что «против». Жизнь показывает, что сам игрок не всегда способен изжить свои недостатки. Возможно, восполнить пробел или вскрыть изъян ему поможет один из партнеров. Это не страшно, более того, такая компенсация сродни взаимовыручке, рождает особую прочность звена.

Тренеру, наконец, необходимы фантазия, творчество, основанные на точном представлении, каким быть хоккею в исполнении его команды. Хоккей этот должен быть очень неудобным для соперников. Конечно, прежде всего должен учитываться главный соперник, победы над которым особенно сложны и престижны. При этом в расчет берутся основные компоненты игры, а именно – атлетизм, уровень техники, тактика, волевая стойкость команды, а также некоторые особенности двигательного навыка конкретных хоккеистов, тактические нюансы в отдельных фазах спортивной борьбы.

Попытка укротить канадцев

Чуть позже, когда будем сравнивать наш хоккей с канадским, мы подробней поговорим об этих (подчас скрытых от глаз зрителя) деталях единоборства команд. Но на том важном для нашего хоккея рубеже, связанном с первым визитом советской сборной в Канаду, на всестороннюю подготовку рассчитывать не приходилось. В нашем распоряжении была лишь неделя. Да и находились мы за океаном в постоянном цейтноте. Перелеты, переезды, матчи через день… И не было у команды ни одного, очень важного, дня отдыха.

На бюро делегации я внес предложение о дифференцированном денежном стимуле для игроков во время турне по Канаде. Меня единогласно поддержали. И это обстоятельство сыграло немалую роль. Те хоккеисты, что выходили на матчи, сражались на редкость упорно и боевито. Игроки же, не попавшие в состав, или те, что снимались с матча из-за слабой игры, лишались премиальных.

Таким образом, мы сумели и деньги сберечь, пополнив кассу Спорткомитета валютой. Правда, потом, по возвращении домой, мне пришлось в связи с этим пережить несколько неприятных минут.

Так уж, видимо, устроен человек: он всегда себя ценит более высоко, чем стоит на самом деле. Конечно, это утверждение справедливо далеко не для всех. Такому болезненному самомнению подвержены, как правило, люди отнюдь не высокой культуры, не требовательные к себе. А в спорте часто бывает и так, что мы, тренеры, авансом захваливаем спортсмена, и он начинает на всех смотреть свысока, вполсилы тренироваться, а то и замышляет заговор против тренера. Это опасный момент в жизни команды. И не разобравшись основательно, оперативно, тренер может потерять контакт с командой.

Минутная для меня неприятность возникла на коллегии Спорткомитета, где мы отчитывались о поездке. Заместитель председателя – женщина решительная и боевая (к ней, по-видимому, «поступил сигнал») – вдруг заявила о беззаконных действиях Тарасова, потребовав разбирательства. Куда, мол, делась валюта, отобранная у спортсменов?

Но как хорошо, что встречалось мне на жизненном пути немало и мудрых, достойных своих постов руководителей – гражданских и военных. И в их числе – председатель Спорткомитета той поры Николай Николаевич Романов. Пусть он чаще ругал меня, чем хвалил, но все его замечания были, безусловно, справедливыми и толковыми: они помогали расти, видеть за горизонтом горизонт. И еще. Он более других понимал, что без экспериментов, без риска в спорте невозможно создать что-либо новое. Тогда, на заседании коллегии, решительно отмел наговор, сказав, что, как ему известно, излишки валюты руководителем делегации сданы в кассу Спорткомитета, а за эксперимент с дифференцированной оплатой и за итоги турне по Канаде Тарасову следует объявить благодарность. Так была поставлена точка в этом вопросе.

Мы привезли в Москву из Канады не только «победный багаж», но и массу впечатлений. В том ворохе фактов, наблюдений, данных, что мы собрали, следовало выделить главное. Любые впечатления и данные в спорте полезны, если ты, тренер, способен не только сделать из них выводы, но и воплотить в практику, в тренировочный процесс, заинтересовать новых игроков.

Хотя играли мы в Канаде против любителей, а матчи профессионалов лишь наблюдали с трибуны (а больше – по телевидению), все равно, вольно или невольно, мы сравнивали свое умение именно с действиями профессионалов. Тогда в НХЛ выступали шесть команд. Все они были гигантами хоккея, но наибольшее на нас впечатление произвел клуб «Монреаль Канадиенс». Мы присутствовали на матче этой команды с клубом «Торонто Мейпл Лифс». Сумели сделать кое-какие подсчеты. Например, длины маневра самых сильных форвардов и защитников, количества и качества передач, обводок, завершающих бросков, силовых единоборств в поле и у бортов.

Профессиональный хоккей – зрелище впечатляющее. Вспоминаю, как возвращались после матча пешком, не спеша, в отель по заснеженным улицам Монреаля и как задал я вопрос ребятам: «Ну как, мы можем сразиться с ними?» И ответа не получил.

Вопрос был, конечно, неправомерный, я бы даже сказал – бестактный. Игроки (а многие из них представляли собой цвет советского хоккея, были награждены золотыми медалями чемпионов мира, Олимпийских игр), отвечая на него, должны были бы признаться, что победить профессионалов они сегодня не смогут. Сказать так означало уронить свое спортивное достоинство, а ответить иначе – сфальшивить. Они выбрали третье – промолчали. Нужно было время, чтобы огромные впечатления, все пережитое во время матча улеглось.

Ведь каждый спортсмен смотрел хоккей не как зритель. Хотя мы и наблюдали за игрой с самых верхних рядов, с высоты птичьего полета, каждый игрок видел себя там, внизу, на площадке, где сражались профессионалы, как бы представляя себя в их шкуре. И, конечно, не сразу сквозь призму увиденного можно было соотнести хоккей профессионалов и тот, в который играли мы. Не так-то просто даже мысленно «наложить» модель нашей игры на действо, увиденное в «Форуме». Лишь тщательно и придирчиво сопоставив все основные компоненты «двух хоккеев», можно было ответить на вопрос: имеем ли мы право на встречи с профессионалами? Тогда речь могла идти лишь о праве, а не о конкретной серии матчей.

Все же возвращались мы из Канады радостные. Встречали нас как триумфаторов не только в Москве. Летели мы домой через Стокгольм, и как-то по-особому тепло встречали нас обычно чуть суховатые шведы. Уже на аэродроме руководитель шведского хоккея Эклев, войдя в наш автобус, сказал, что вам, мол, русским, принадлежит достойное открытие «хоккейной Канады». В Швеции мы сыграли два матча, и, к нашему удивлению, оба выиграли. Силовая, страстная, порою жестокая силовая борьба там, в Канаде, закалила наших ребят. И они в свое удовольствие сыграли против расчетливых, корректных шведов.

Сегодня приходится слышать, что наши хоккеисты до встреч с канадскими профессионалами будто бы просто обязаны были обыгрывать любителей этой страны. Что любителей и корифеев профессионального хоккея разделяла якобы целая пропасть. Для того чтобы объективно разобраться, так ли это, я должен привести несколько цифр.

Шесть профессиональных команд в 1957 году по 25 игроков в каждой – это 150, ну, с ближайшим резервом, – до 200 хоккеистов. Сегодня в НХЛ 21 команда. Это более 500 хоккеистов, а с резервом не менее 600.

О чем говорят эти цифры? О том, что нам за океаном противостояли отнюдь не слабаки, а представители такого хоккейного слоя, из которого черпали свежие силы профессиональные клубы. Лучшие любители тех далеких лет были впоследствии призваны под их знамена. Многие из них составили костяк новых профессиональных клубов. Вспоминаю, например, команду Денверского университета. В середине 60-х годов наша национальная сборная с большим трудом выиграла у нее матч, кажется, со счетом 2:1. Столь же сильными были и другие любительские клубы, выступавшие в розыгрыше Кубка Аллана. Не случайно они побеждали на многих чемпионатах мира.

Конечно, первое турне в Канаду потребовало и нашей оперативной тактической и психологической перестройки. Изведав, что такое страстный, жестокий хоккей, мы другими глазами взглянули на такие технические приемы, как обводка, завершающие броски, на розыгрыш стандартного положения – вбрасывания, на игру в неравных составах. Появилось немало и других проблем, например, воспитание с малых лет хоккеистов, не только богато технически оснащенных, по-хоккейному смышленых, но и физически крепких, удалых. Возникало немало тренерских споров по поводу того, каким быть нашему хоккею.

Вспоминаю, как Александр Новокрещёнов – государственный тренер Спорткомитета СССР, летавший с нами за океан, – призывал повременить встречаться с канадскими спортсменами до тех пор, пока мы не ликвидируем свое отставание в технике. А наши игроки в ту пору действительно заметно уступали канадцам в меткости, неожиданности бросков, в умелой, нацеленной на ворота обводке. Меньше, не так яростно, пользовались мы силовыми приемами и куда хуже их выполняли – и в поле, и особенно у бортов. В то время, правда, мы еще не осознали, что силовые столкновения в канадском хоккее, как правило, являются причинами драк на поле, что со временем это станет одной из главных наших проблем.

Так вот, мнение одного из ведущих наших специалистов было таково: повсеместно хоккеистам всех возрастов усердно совершенствовать технику. Догоним канадцев в технике – обыграем, не догоним, не воспитаем технарей – не стать нашему хоккею в один ряд с ведущими хоккейными державами, не говоря уже о соперничестве с заокеанскими хоккеистами.

Разрешите, читатель, вспомнив те годы, немного порассуждать.

Техника в любом виде спорта (тем более в таком сложном, как хоккей) очень весома. Если в футболе – «ножная» техника, в баскетболе и волейболе – «ручная», то в хоккее – и «ножная», и «ручная». Руки сжимают рукоять длинной и не очень легкой клюшки, и спортсмен с ее помощью должен так управлять шайбой, чтобы она была ему послушна – скользила, летела в том направлении, куда хоккеисту угодно. Взгляните, как легко, виртуозно обращается с шайбой наш нападающий Владимир Крутов или, к примеру, канадец Пол Коффи. Нельзя не согласиться, что такое мастерство по меньшей мере сродни искусству циркового жонглера. Но артист цирка сам выбирает удобный для показа номера ритм, а хоккеист во время игры маневрирует по площадке на бешеной скорости, то и дело попадая в непредвиденную игровую обстановку, преодолевая сопротивление агрессивно настроенного соперника.

Хоккеист обязан быть не только ловким и быстрым, иметь сильные и умелые руки. У него должны быть умелые и «умные» ноги для скоростного маневра, устойчивости при столкновениях, для того, чтобы скрытно менять ритм и направленность скольжения, догнать соперника, вступить с ним в бескомпромиссное единоборство. А еще для того, чтобы подтолкнуть коньком шайбу к своей клюшке, остановить скользящую шайбу, выполнить на худой конец передачу. Не скажите, читатель, что ноги лишь волка кормят. Я бы сказал так: ловкие, быстрые, сильные руки и ноги плюс светлая голова – это уже большой хоккеист.

Пусть я чуть отвлекся, но все равно эти рассуждения относятся к теме нашего разговора – о технике хоккея. Высокой техникой спортсмен овладевает не вдруг. Здесь нужно терпение, помноженное на время, усердие и упорство. Но нужны и минимальные условия – лед. А тогда, в конце 50-х годов, у нас, как назло, и зимы были скверные, с частыми оттепелями, а искусственные катки лишь начали строиться.

Мы, армейские хоккеисты, проводили тренировки на катке парка имени Ф. Э. Дзержинского в Москве. Этот первый каток с искусственным льдом был очень маленьким – прямоугольничек размером 10×12 метров. Как говорится, не разгонишься. Нашей команде выделили время с 12 ночи до 6 утра (ночная смена!). Тренировались маленькими группами в три-четыре смены. Играющий тренер не покидал льда в течение всех этих шести часов. Иногда игроки не вписывались в виражи и вылетали за низкий бортик, падая на землю с полуметровой высоты, выполняя в полете замысловатые кульбиты.

Не помню, однако, ни единой жалобы. Спортсмены были удивительно жизнерадостны, тренировались весело, с аппетитом. Конечно, после занятий хотелось принять душ, отдохнуть. Но об этом мы и не мечтали. Рядом с катком стояла кадка с холодной водой – вот и весь сервис.

Даже в ночное время вокруг этого крохотного катка собирался народ. В короткие минуты отдыха хоккеисты отвечали на вопросы. А сегодня, к сожалению, многие наши тренеры, имея шикарные условия для занятий, закрывают двери для посетителей, с этаким высокомерием относятся к встречам с любителями хоккея. Бывает, даже тренеры детских команд, равняясь на коллег, работающих со взрослыми командами, не допускают к катку родителей. От этого, полагаю, только урон хоккею. Кого отталкивает тренер? Своих союзников, помощников, друзей! Не понимает такой тренер, что, наблюдая тренировки, постигая хоккей, обсуждая с тренером общие проблемы, родители наверняка используют все это в домашнем воспитании.

Наши тренеры команд мастеров эту привычку переняли от канадских профессионалов. Там тренировки проходят, как правило, при закрытых дверях. Однако даже профессионалы, столь ревностно относящиеся к своему труду как некоему таинству, в последние годы уходят от этих традиций.

К примеру, осенью 1987 года Владислав Третьяк проводил показательный урок с вратарями команды «Ванкувер Кэнакс» на льду катка на острове Данкен, и за этой тренировкой наблюдали несколько сот зрителей. На одну из тренировок этой профессиональной команды также был приглашен зритель, более того – присутствующим раздали программки с самыми разнообразными сведениями о хоккеистах: из 63 игроков предстояло отобрать 25 наиболее достойных.

Два показательных урока с юношами в возрасте от 13 до 15 лет провел в Канаде и я: на трибунах катка собралось более полутысячи зрителей. А вечером после этих занятий в зале местного кинотеатра состоялось собрание, во время которого и взрослыми, и детьми мне были заданы самые разные вопросы. Разговор был интересным и полезным для всех. Так стоит ли нашим тренерам придерживаться отжившей традиции, скрывая свою работу от любопытных глаз?

Многие мои коллеги скрытность свою поясняют так: у меня, мол, свои тренировочные упражнения, свой подход к занятиям, и я должен держать все это в секрете. Припоминаю, как один из таких вот кустарей-одиночек на протяжении нескольких лет часами просиживал на тренировках ЦСКА и буквально все записывал в блокнот. А я, будучи тренером армейской команды, гордился тем, что на занятия моей команды приходят люди, что коллеги проявляют к моей работе интерес. И мы, наставники, спортсмены, должны уметь это внимание и ценить, и беречь.

Что же касается секретности, от кого и что скрывать? От болельщиков, для которых и существует хоккей и кому ты обязан служить верой и правдой? От коллег, с кем призван совместно обогащать и развивать хоккей?!

КОММЕНТАРИЙ Ю. В. КОРОЛЕВА

ОБ ОТКРЫТЫХ ТРЕНИРОВКАХ ТАРАСОВА

Тренер похож на командира небольшого мобильного отряда, который в каждом новом матче сражается с таким же по численности противником. Верх берет тот, у кого лучше обучены бойцы и у кого припрятаны домашние заготовки, какие-то уловки, помогающие перехитрить своего визави. Эти заготовки тренеры предпочитают держать под замком – в строгом секрете. Что не должно удивлять, ведь арсенал тренерских приемов ведения матча, их количество и качество определяет в значительной степени то, какую силу будет представлять его команда в завтрашнем поединке.

Для подавляющего большинства наставников эта тема закрытая, она находится под грифом «секретно».

Поразительно, но факт, который я готов засвидетельствовать: Анатолий Тарасов никогда не скрывал свои нововведения – свои секреты, которые действительно дорогого стоили. И это при его честолюбии, азарте, привычке побеждать и абсолютном неприятии возможности проигрыша своей команды!

На чемпионате мира 1970 года в Швеции я получил от Анатолия Владимировича указание просмотреть тренировку чехословацкой сборной с тем, чтобы проанализировать ее и попытаться предугадать их тактический план на предстоявший с нашей сборной матч. Я пошел по прямому пути, обратившись в администрацию Ледового дворца: узнал время занятия и, взяв блокнот, отправился на трибуну, однако наткнулся на запертые повсюду двери. Оказалось, что тренерский штаб сборной ЧССР попросил организаторов турнира обеспечить условия для закрытой подготовки к матчу со сборной СССР.

Вернулся ни с чем в расположение нашей команды и доложил о закрытом «шлагбауме». Тарасов был неумолим:

– Юрий Васильевич, ты уж извини, но это твои проблемы. Их тренировку обязан посмотреть! Остальное меня не касается.

Ну, делать нечего. Я кружным путем, по верхним этажам «Юханесхоф», петляя между какими-то трубами и кабинами телекомментаторов, ухитрился-таки попасть на трибуны и занять где-то в углу неприметное место. Задание я в итоге выполнил. Тарасов внимательно выслушал меня и поблагодарил. А я не выдержал и спросил с досадой и удивлением:

– Анатолий Владимирович, ну вот наши чешские друзья занимаются при закрытых дверях, а почему вы готовы всех пустить на свои тренировки?! Даже в пресс-релизах сообщается об открытых тренировках советской сборной.

– Пойми, все новое, все тренерские придумки живут один матч! После финальной сирены это становится доступным любому специалисту.

Тарасов в дуэте с Чернышевым не просто устраивал открытые тренировки сборной СССР, а любил видеть на трибуне заинтересованных специалистов. О занятиях в ЦСКА и говорить нечего. Артистичного по натуре Анатолия Владимировича это дополнительно воодушевляло, и тогда занятие превращалось уже в настоящий спектакль.

Но вернемся к разговору о технике. Говорится, и верно говорится, что она – душа таланта спортсмена! Без высокой технической оснащенности невозможно стать выдающимся, полезным своей команде игроком. Техника, ее уровень влияют и на стабильность результатов. На высоте исполнительское мастерство хоккеистов – высока и стабильность их игры. Не владеют спортсмены техникой в должной мере – играют с большими перепадами. Это все верно. Но в те годы после первых международных побед нам надо было добиваться успехов, наращивать обороты. Наш любитель спорта, загоревшись хоккеем, не хотел ждать, пока наши игроки подтянут техническую выучку.

Побед можно добиваться, используя и другие (тоже важные) компоненты игры, такие, к примеру, как тактика, физический и волевой заряд, игровая дисциплина – при условии, если сумма этих слагаемых достаточно высока. Можно играть на слабостях соперника. Да и сильного соперника можно сделать слабым, уязвимым, предлагая ему хоккей, для него неудобный, неприятный, как касторка.

Среди «изюминок» тренерской работы – творчество, изобретательность. Они выражаются не только в том, что тренер выдумывает для игроков новые тренировочные упражнения, постепенно обновляя и усложняя их. Но и расширяет амплуа хоккеиста, круг его основных обязанностей, по-новому компонует звенья с принятием контрмер при игре с равным по классу соперником. Тренер творческий, смелый способен подчас побеждать своей командой и куда более сильного соперника. Вот почему в каждом хоккейном сражении существует еще и скрытый интерес.

Наши победы над канадскими хоккеистами в первые годы встреч с ними зиждились главным образом на отличной физической подготовке. А если говорить конкретней – на сочетании скоростного маневра и умения в условиях, когда наших игроков на поле как бы больше, играть свободно, применяя быстротечный пас. Понадобились долгие и неприятные для канадских хоккеистов годы, прежде чем они тактически и психологически перестроились. К своему превосходству в индивидуальном мастерстве, в умении массированно применять силовое давление, целеустремленно, индивидуально ярко поражать ворота соперники добавили тактическую расчетливость.

Их победы в розыгрыше Кубка Канады, в турнире на приз «Известий» 1987 года, успех их молодежной команды на чемпионате мира 4 января 1988 года, говорят о зрелости тренерских решений. Пусть у всех этих турниров и матчей были разные сюжеты, но общим было вот что: плотная, эшелонированная оборона канадцев лишала наших хоккеистов свободы скоростного маневра, а скученность на ограниченном пространстве игроков не позволяла атакующим пустить в ход такое сильное средство, каким является у нас разноплановый пас. Индивидуальная же игра в позиционной манере, где обороняющимся всегда проще разрушать, где несложно наладить взаимостраховку, выглядела малоэффективной. Канадцы сумели лишить советских игроков привычной тактики, не позволили им сполна проявить свои сильные качества, сыгранность звеньев.

Конечно, в любом матче равных по классу соперников слово может взять его величество случай. Команда побеждает, хотя и не имеет ни игрового, ни территориального превосходства. Сыграл, скажем, слабо вратарь, слишком много команда действовала в численном меньшинстве, вяло был начат матч. Эти и другие подобные мотивы обычно называют тренеры в качестве основных причин неудачи на послематчевых пресс-конференциях.

Конечно, для настоящего специалиста эти доводы малоубедительны, хотя и есть в них доля истины. Истоки поражения своей команды тренеру надо начинать с раздумий о причине сильных действий соперника. Ведь именно это главным образом не позволило его команде сполна проявить себя, выполнить намеченный тактический план. А уж если тренер говорит о слабой игре своих подопечных, то не имеет права утаивать и собственные просчеты. В определении состава, в организации тренировочного процесса, в психологической подготовке команды к матчу.

Начало поединка. Наша молодежная команда, выступая в Москве, проиграла канадским сверстникам первый период со счетом 0:2. Почему? Лишь потому, что не была правильно сориентирована на игру с места в карьер, на высокий темп с первых минут, на захват инициативы. Кто в этом виноват? Игроки? Ничего подобного. За состояние команды, настрой каждого хоккеиста на игру в ответе только тренер.

В Канаде и США были удивлены нашим катанием – быстрым, непринужденным, без натуги, – этаким красивым, если глядеть со стороны, катанием. Последнее тоже важно – игра же ведется для зрителя. Если движения спортсменов эстетичны – это ласкает глаз. Техникой бега на коньках и с малых лет, и позже, будучи взрослыми, мы никогда не занимались. А вот накатывали за зиму огромный километраж.