Текст книги "Хоккей. Родоначальники и новички"

Как тут быть? Не является ли преимущество темпа таковым лишь в теории? Как будто аксиома: более скоростная и выносливая команда должна побеждать. Но на практике часто получается иначе.

Был в Ленинграде на рубеже 50-х годов форвард Василий Федоров. Это был мощный игрок, с отличным дриблингом, он мог без устали кататься по свободному участку площадки, подолгу держа шайбу. Мы, помню, сначала гонялись за ним отчаянно, но отобрать шайбу у Федорова было делом почти невозможным. И мы махнули на него рукой. Вот и катался он по площадке с шайбой большими кругами, а мы наблюдали за ним и ждали, когда же он устанет или отдаст шайбу партнеру – лишь тогда включались в игру. Кому-то на трибунах, возможно, казалось, что Федоров сильный, темповой игрок. Он в самом деле носился по полю, и если играл, то играл для себя, а не на пользу партнерам, команде. Высокий темп действий игрока в хоккее – это нечто совсем другое, более сложное.

Против какой команды трудно играть? Если в ней целый «косяк» выдающихся игроков. Когда они в ударе, то и решают успех. Выдающихся игроков трудно – некем и нечем – сдержать, локализовать. А если такая команда еще и хорошо сыграна, физически крепка, дружна, боевита? Умеет действовать в высоком темпе, да таком, с каким не справится ни один, даже самый сильный и опытный, соперник? Давайте попробуем оценить такую игру с позиций именно соперника.

Во имя чего мы, тренеры, придумываем новые тактические построения, подбираем к каждому матчу психологические ключи? Чтобы заставить соперника решать непростые задачи, лишить его инициативы, веры в успех.

Скоростные действия одного игрока, виртуоза клюшки, конечно же, опасны. Пример тому – наш форвард Владимир Крутов. В обычной игре справиться с ним, действуя один на один, никто не способен. Но вот соперник спускает на него «овчарку» – выпускает на лед игрока, который опекает, преследует нападающего по пятам. А если и у него ничего не получается, на помощь отряжают и второго хоккеиста, и уже при спаренном отборе шайбы опекуны достигают цели.

Ну, а если в звене вместе с Крутовым выступают еще Сергей Макаров, Игорь Ларионов – игроки очень разные, творчески мыслящие на поле, хоккеисты выдающиеся? Можно представить, как осложнится сразу жизнь соперника. Тем более что у этого армейского трио столь же прекрасные партнеры-защитники – Алексей Касатонов и Вячеслав Фетисов – игроки мощные, крылатые. И все эти очень разные по манере игры хоккеисты едины в творческом восприятии хоккея. Вот почему эта пятерка на протяжении столь долгого времени не имела себе равных не только в нашем хоккее.

Мой краткий рассказ о выдающемся армейском звене носит самый общий характер и понадобился мне для того, чтобы использовать в качестве иллюстрации к утверждению: сильный игрок, если он одинок, «в поле не воин». Важно, чтобы действия каждого отдельного хоккеиста помогали партнерам, усиливая и их игру, и всего звена. Слитность скоростного маневра, единство замысла и действий – вот что поставит в тупик любого соперника.

Да, одновременный маневр, скоростной маневр сразу всех игроков команды для соперника опасен и особо неприятен. Но есть в хоккее и такое понятие, как смена скоростного ритма. И любой быстрый маневр игроки совершают, двигаясь не равномерно, а в «рваном» ритме. Происходит своего рода скоростной взрыв. Игроки свое «оружие» – скорость – держат до поры до времени как бы в секрете, а затем все разом пускают его в ход, что всегда застигает соперника врасплох. Он попадает в цейтнот и не может принять верного решения для того, чтобы перехватить передачу, отобрать шайбу, четко опекать атакующих. Обороне соперника трудно, подчас невозможно предотвратить такую мощную, скоростную атаку всей командой.

Что касается игры пятерок североамериканских команд, то в те годы – и это, пусть в меньшей степени, заметно и сейчас – действия нападающих и защитников не были столь слитными, различались по ритму. Если нападающие играли шустро, энергично, покрывая большие пространства льда, то защитники маневрировали более экономно. Помогая атаке, они не спеша, словно нехотя, пересекали среднюю линию поля, а в зоне соперника, как правило, не рисковали, не ввязывались в борьбу, не открывались для получения передачи и откатывались назад в тот же миг, когда партнеры теряли шайбу.

Сейчас канадцы играют полными и сыгранными пятерками, а прежде в составах профессиональных команд было иногда всего две пары защитников. Поэтому в те времена у нас и возникла мысль: нужно стремиться максимально нагружать канадских защитников, не давая им ни секунды передышки. Энергично бороться с ними на флангах в их зоне, мгновенно покидать ее в случае срыва атаки, приобретая таким образом лишних игроков в обороне, а при контратаке действовать большими силами, развивать максимальную скорость. Все это, естественно, дополнялось в нашем воображении быстрой распасовкой шайбы.

Эта тактика, впрочем, не раз срабатывала в матчах против канадских любителей и, несомненно, должна была дать эффект и во встречах с профессионалами. Во всяком случае, мы, тренеры, на это рассчитывали.

Справедливости ради должен отметить, что нам легче было готовиться к встречам с профессионалами, чем им к матчам с нами. Мы все свои замыслы проверяли на канадских любителях. Причем без всякой робости. И, пожиная плоды, имели возможность делать выводы, корректировать свою игру. Профессионалы такой возможности не имели. К тому же страдали они высокомерием. Не знаю, как специалисты, но большинство канадских журналистов внушали игрокам и тренерам НХЛ, что русские, мол, слабы, что любая команда лиги не только легко их обыграет, но и наголову разобьет.

Как-то в Торонто состоялся у меня разговор с Фрэнком Маховличем. Игрок это был умный, солидный, высокотехничный, на редкость аккуратный. На мой вопрос: «Если состоятся, наконец, матчи профессионалов с советскими хоккеистами, как они могут завершиться?» он ответил примерно следующее: «Эти игры будут интересны, возможно упорны, но все же мы победим». И, как бы извиняясь за то, что он безоговорочно предрекает успех своей команде, Фрэнк задал мне встречный вопрос: «А в какое время года будут проходить эти матчи?»

Это, конечно, имело немаловажное значение. И для нас, и для канадцев. За океаном период предсезонья очень короток, и профессиональные хоккеисты вкатываются в свой чемпионат еще «сырыми». В первых матчах НХЛ у хоккеистов идет своего рода раскачка. Наилучшей спортивной формы они достигают вскоре после Нового года. К этому сроку и «подбивается» лучший состав, выясняется, «кто есть кто» в турнирной таблице, апогея достигает реклама, а также конкуренция в чемпионате НХЛ.

Полагаю, что самоуверенность канадцев, внушивших себе, что они легко расправятся с нашей сборной, сыграла с ними злую шутку. О первом матче советских хоккеистов с профессионалами, который состоялся 2 сентября 1972 года, мне подробно, во всех деталях, рассказывал Владислав Третьяк и другие игроки, да и видеозапись этой встречи видел я много раз. Это был матч с сюжетом спортивной драмы. Уже на седьмой минуте наши проигрывали 0:2, а матч закончился с неприятным для канадцев счетом 7:3. Так вот, когда в игре произошел перелом и шайба раз за разом стала влетать в ворота канадского вратаря Кена Драйдена, то опытные и как будто не нуждающиеся в подсказках асы хоккея попросту растерялись. Принимали порой ошибочные решения. Да и зритель, не ожидавший такой метаморфозы, в считаные минуты поменял милость на гнев и, не желая мириться с поражением своих кумиров, принялся награждать их обидными словечками, выражая свое неудовольствие и досаду. Вывод? Не следует никому, в том числе и журналистам, работающим на многомиллионную аудиторию, выдавать желаемое за действительное.

Сегодня матчи советских хоккеистов с канадскими и американскими профессионалами стали делом привычным. Теперь главное желание многомиллионной аудитории любителей игры – создать стабильный календарь таких встреч, которые проводились бы на равных условиях как за океаном, так и у нас в стране.

Глава III
Красота и мощь канадского хоккея

Повсеместно, где бы ни играли в хоккей, он нравится зрителю. Не может не нравиться. Хоккей с его динамикой, скоростью, сменой ритмов так созвучен нашей бурной, деятельной жизни! Хоккей славит ловкость, силу, сообразительность, мужество, рыцарство. Не может не нравиться, не притягивать зрителя к хоккею то, что совершают на льду спортсмены. Мне даже кажется, что многие чуть завидуют – пусть тайно, не говоря об этом вслух, – тем, кто на залитой светом арене творит волшебство игры, олицетворяя мастерство и удаль.

За долгую жизнь побывал я почти во всех странах Европы, во многих хоккейных центрах азиатского континента и, конечно, за океаном, там, где родился хоккей. Как президент клуба «Золотая шайба», исколесил Россию, побывав во многих городах Урала, Сибири, Дальнего Востока, хорошо знаю Украину, Белоруссию, республики Прибалтики. По хоккейным делам выезжал даже в Южную Грузию, где проводил показательные тренировки и семинары по хоккею, и убеждался: повсюду обожают самую динамичную, самую боевую, самую азартную игру нашего века. У этой игры не может быть ни хулителей, ни конкурентов – настолько она по душе людям в разных концах планеты. И все-таки…

И все-таки самый красочный, самый насыщенный и полнокровный хоккей – в Канаде.

Осенью 1987 года меня уговорили слетать на один из островов побережья Канады. И жителей там немного – всего-то два десятка тысяч, и промышленности особой нет. Зато два закрытых катка с искусственным льдом – светлых, чистых, уютных. При них – спортивные залы, где, как только туда попадаешь, так и хочется побегать, поиграть, порезвиться. Есть на острове бассейны и другие (открытые и под крышей) спортивные сооружения, которые всегда к услугам и детей, и взрослых. Идешь по улице и замечаешь, что чуть ли не каждый мальчишка несет на плече клюшку, на которую повешен хоккейный баул.

А как здорово – страстно, умело – мальчишки там тренируются! И не только взрослые ребята, но и пяти-шестилетние малыши. Но особенно мне понравились родители этих ребят. Они многое знают о хоккее, однако стремятся узнать еще больше. Семья прямо-таки живет интересами сына – юного хоккеиста. Мне даже рассказывали, что если в канадской семье рождается девочка, то родители не всегда ей так же рады, как парню. Когда на свет появляется мальчик, считается, что родился будущий хоккеист. Дело, конечно, не в меркантильном расчете с прицелом на будущие высокие заработки спортивной звезды, на славу и яркую жизнь, которые светят парню. Главное, думаю, в любви к хоккею.

Знаю, вызову жгучую зависть у наших ребят, но не могу не сказать о том, что проблема хоккейной формы, защитного снаряжения в Канаде, на мой взгляд, решена на десятки лет вперед. Красиво сработанные ботинки с коньками, клюшки, разноцветные шлемы, перчатки, щитки – все это в магазинах в изобилии, на любой вкус и любого размера. «Ноу проблем!» – как говорят канадцы. И хочется верить, что со временем такой достаток придет и на наши спортивные прилавки.

Хоккей в Канаде обладает мощной организационной структурой, не обойден ни один уголок страны. Повсеместно проводятся – и проводятся умело! – различные многокруговые соревнования для хоккеистов разного возраста, различного уровня подготовки. И у каждой команды – своя форма, эмблема, свой тренер, свой менеджер и свой врач. В каждой школе не одна – несколько команд, которыми руководят школьные спортивные организаторы.

Матчи умело афишируются. На стадионах люди ведут себя просто, свободно, никто и ничто их не стесняет. Зрители отдыхают, наслаждаются хоккеем. На небольших закрытых катках есть, как правило, и сидячие, и стоячие места. Не всегда они отапливаются, на трибунах прохладно. Но, как утверждают врачи, это даже полезно и для зрителей, и для игроков. И каким бы крохотным ни был каток – пусть на 500–1000 зрителей, – обязательно действует буфет, стоят автоматы со свежими бутербродами, кофе, фруктовыми напитками, где можно быстро, без всякой толчеи и проволочек, перекусить, утолить жажду. Для забавы стоят в фойе и безобидные игральные автоматы.

К официальным матчам выпускается на хорошей бумаге красочно и со вкусом оформленная брошюра, где содержится масса самых разнообразных сведений о командах и игроках. Диву даешься, когда и кто успевает все это делать! А сам хоккейный матч напоминает спектакль в хорошем театре, настолько велика культура проведения таких зрелищ. Дело поставлено так, что «ноу проблем».

Хоккей в Канаде боготворят, его оберегают, о нем заботятся. Твердую финансовую основу, широкую массовость имеет любительский хоккей, студенческие команды. Но я не буду отступать от намеченной темы и стану говорить о хоккее профессиональном.

У профессионального клуба один или несколько хозяев, достаточно богатых людей. Они вкладывают капитал во все, что связано с жизнеобеспечением профессиональной хоккейной команды клуба. Доходы, разумеется, находятся в прямой связи с популярностью клуба, его конкретными успехами в текущем сезоне, однако ничто не пускается на самотек.

Стать членами клуба могут и любители хоккея. Для этого им нужно внести в клубную кассу определенный взнос, получая взамен ряд привилегий. Они всегда могут приобрести билеты на любой матч и посетить закрытый ресторан клуба, расположенный, как правило, под одной из трибун арены, где выступает команда.

В ресторан этот приятно войти. Здесь уютно. На стенах – старые хоккейные афиши в рамках, фотографии и живописные картины с изображением хоккейных баталий. Большие экраны нескольких телевизоров, установленных в разных концах зала, позволяют сидящим за столиками, не вертя головой, просматривать видеозаписи предыдущих встреч играющих сегодня команд.

До начала матча и по его окончании здесь, в зале ресторана, проводятся пресс-конференции. Перед журналистами и любителями игры выступают тренеры клубов, ведущие игроки.

Меня пригласили в такой ресторан в Ванкувере. Посреди зала, вмещающего до двухсот человек, на большом овальном столе высились горы закусок, салатов, свежих овощей, фруктов. В стороне сверкали кастрюли с горячими супами, вторыми блюдами. Такой «шведский стол» позволяет каждому не спеша и на свой вкус заправиться перед игрой. Можно заказать и пиво, и спиртное – никого такая просьба не удивит. Две-три аккуратно одетые официантки, неизменно улыбающиеся, маневрируя между столиками, успевают ответить на любой вопрос и быстро, с радостью выполнить любую просьбу.

Но – еще одно отступление. Однажды, в середине 60-х годов, известный футболист Руперт Сагасти, прибывший в СССР на пароходе вместе с другими испанскими детьми, а впоследствии один из лучших педагогов кафедры футбола Центрального института физкультуры (не так давно он вернулся на родину, в Испанию), познакомил меня с Долорес Ибаррури, в то время председателем Коммунистической партии Испании. Мы сидели в гостях у нее за большим столом, пили сухое вино, закусывали испанскими яствами. Я рассказывал друзьям из страны, о которой так много слышал с детства, о нашем хоккее, о том, как добились мы быстрого взлета игры у нас в стране, как шли к победам на международной арене.

Хозяйка, красивая, в летах, женщина, внимательно меня слушала, а затем с жаром принялась рассказывать мне о корриде. И тут я узнал, что единоборство человека с быком – а это и было в моем представлении корридой – лишь финал праздника. Сам же он начинается с утра, с пробуждения человека, семейных торжеств, чинного завтрака, облачения в праздничные одежды, неспешной прогулки по городу… И уже после этого сотни, тысячи празднично настроенных людей появляются на арене, где проходит коррида.

Так и в Канаде. Хотя на поле встречаются две команды и в спортивном действе непосредственно участвует от силы полсотни человек, тысячи и тысячи любителей хоккея с утра готовятся к этому событию. Мне даже кажется, что каждый канадский знаток игры совершает в этот день своего рода священный ритуал, он знает, куда он пойдет, с кем встретится, поговорит о предстоящей игре.

При каждом клубе создан музей спортивной славы. В день матча там полно посетителей. А рядом – хоккейный магазин, где можно купить все, что душе угодно, любой хоккейный сувенир: майки и кепи с эмблемой клуба, шайбы, вымпелы, значки, клюшки большие и маленькие. Под трибунами спортивного дворца – настоящая ярмарка, где все это продается в огромном изобилии.

Клуб старается создать все условия для работы прессы. Его руководители понимают, что от журналистов во многом зависит популярность хоккея, клуба в городе, в провинции, в стране. В одном из холлов установлены пишущие машинки, телевизоры, телефоны. За час до игры в пресс-центр приезжает кухня. Но журналистам больше интересна другая пища – перед игрой их обильно снабжают листками с самой разной информацией о встречающихся сегодня командах, игроках, судьях.

Все это важно для хоккея, для его популярности и престижа. И все это просто организовать. Нужны, конечно, внимание и кое-какие затраты. Но затраты эти окупаются с лихвой.

Клуб «Ванкувер Кэнакс» в последние годы выступает неудачно, плетется в хвосте турнирной таблицы, часто даже не попадая в турнир Кубка Стэнли. А доходы его не падают. На каждом матче трибуны дворца, где выступает команда у себя дома, заполняются, как правило, на восемьдесят процентов, а это 12–13 тысяч зрителей, хотя билет, надо заметить, стоит недешево. А если учесть доходы от телетрансляций, продажи сувениров, от различных услуг, оказанных посетителям, то легко согласиться с тем, что хоккей в Канаде – дело беспроигрышное.

А сам матч! Праздничное сверкание льда. Яркие, почти карнавальные одеяния хоккеистов. Да и сами зрители пришли сюда словно на праздник, не видно на трибунах людей в мятых сорочках, одетых неряшливо, кое-как. У бортиков тренеры – в костюмах, при галстуках – как будто собрались на светский прием. За спинами игроков, сидящих на скамейке, непременно цепочка полиции. И эти одеты щеголевато. Они не только охраняют команду, но и сами отчаянно болеют «за своих». Однажды, это было лет десять назад в монреальском «Форуме», мне захотелось во время игры побыть рядом с тренером местной команды Скотти Боумэном. Я пристроился сбоку, но тут же был задержан полицейским. Он должен был выдворить меня отсюда, но был настолько захвачен игрой, что не мог оторвать взгляда от площадки. Так я и досмотрел период в объятиях дюжего полицейского.

Во время игры предусмотрены паузы. Это необходимо, чтобы телевидение, транслирующее матч, успело прокрутить ролики рекламы. Дело это, по-видимому, очень выгодное. Говорят, за показ рекламы в ходе хоккейной трансляции конкуренция не меньше, чем за победу на льду.

В пятнадцатиминутных антрактах между периодами публике тоже скучать не приходится. Быстро подновляется лед, и на арену выкатываются пяти-семилетние хоккеисты. Гордые оказанной честью, они демонстрируют все, чему научились в хоккейной школе. Попадаются среди них и забияки, которых под соответствующее шутливое музыкальное сопровождение удаляют с площадки. Проводятся также в перерывах различные эстафеты, состязания по бросанию шайбы в цель. Проходят они забавно.

Но, конечно, вовсе не это притягивает зрителей на хоккейный стадион. В каждом клубе свои выдающиеся игроки, звезды, кумиры. Они становятся как бы символом команды, воплощением ее лучших черт. Поклонники «Монреаль Канадиенс» долгие годы шли смотреть на игру Мориса Ришара и Жака Беливо, в Чикаго ходили на Бобби Халла, в Детройте – на Горди Хоу, в Филадельфии – на Бобби Кларка. Сегодня в Лос-Анджелесе боготворят Уэйна Гретцки, в Питтсбурге – Марио Лемье. Зрители по обе стороны океана в главном схожи. И наши болельщики валили на стадион, чтобы увидеть Всеволода Боброва, Александра Альметова, Анатолия Фирсова, Вячеслава Старшинова, Бориса Майорова, позже шли на Александра Мальцева, Александра Якушева, Валерия Харламова, Валерия Васильева, Владислава Третьяка, а сегодня идут на Сергея Макарова, Вячеслава Фетисова, Владимира Крутова. Мастерство этих хоккеистов, их преданность игре и родному клубу никого не оставят равнодушным.

Говорят, сердце не камень. Но покорять сердца зрителей, вызывать восхищение и чувство благодарности – это подвластно лишь большому спортивному таланту.

У меня сохранились кадры кинохроники, запечатлевшие наши первые хоккейные матчи. Над восточной трибуной стадиона «Динамо» пар стоял от дыхания тысяч зрителей, мужчин и женщин, пришедших в мороз на хоккейный матч. Шел первый послевоенный год, люди одевались плохо, укутывались, как могли, платками и шарфами, ноги прятали в валенки, бурки, а те, у кого их не было, прежде чем натянуть на ногу ботинок или сапог, обертывали ее, чтобы теплее было, старой газетой. Валил снег, трещал мороз, свирепствовал ветер, а люди шли на хоккей.

Помнится, в Новосибирске наша команда проводила матч на местном стадионе «Спартак» в 35-градусную стужу. По случаю мороза играли в шесть периодов. Через каждые десять минут команды уходили в раздевалку греться. А вот зрителям – их было несколько тысяч – отогреваться было негде. Но когда спустя некоторое время по окончании матча мы выходили из раздевалки, выяснилось, что десятки людей продолжали стоять на холоде, ожидая нас, чтобы поблагодарить за игру, пожать руки, попросить автограф, хотя какие автографы в такой морозище – и чернила, и паста мгновенно замерзали! Помнится, я сказал тогда группе особенно уж легко, на мой взгляд, одетых молодых людей: «Идите домой, погрейтесь!» А они в ответ: «Ничего, ради хоккея можно и померзнуть маленько». А ведь на морозе, почти без движения, эти люди находились уже более трех часов!

Вот какие преданные, беззаветные болельщики были у нашего хоккея в пору его становления. И обрел он такую притягательную силу еще и потому, что утверждали новую игру на наших ледовых аренах яркие, выдающиеся игроки.

Как лучше использовать выдающегося игрока в команде? Мой опыт свидетельствует о том, что надо стремиться создать такое звено, где рядом со звездой выступали бы и незаурядные партнеры, образуя мощный творческий ансамбль. Иной принцип исповедуют в профессиональном хоккее. Хоккейная звезда здесь, как правило, окружена заботой хоккеистов-работяг, цель которых – обслужить лидера.

На первый взгляд это разумно. Для успеха команды особенно важно, чтобы в полную силу сыграли, до конца раскрыв свои возможности, именно одаренные игроки. Но у системы, при которой в звене все играют на лидера, немало и слабостей. Если, к примеру, соперникам удастся ограничить действия звезды? Тогда неизбежно сникнет игра партнеров, упадет мощь звена.

В том, что именно так и происходит, я не раз убеждался, знакомясь с многими отчетами канадских журналистов о матчах профессионалов. Как правило, причины неудачи той или иной команды видят они в слабой игре «героев». То звезда была не в ударе, то ее сумели «закрыть» соперники, то ведущий игрок вел себя капризно, не проявлял активности. Так что игра команды в этой ситуации зависит не от тренера, не он играет роль первой скрипки в хоккейном концерте. При таком «раскладе» не его талант, знания и воля управляют командой, а каприз звезды.

Кажется, мне удалось понять Скотти Боумэна, канадского тренера, долгие годы связанного с клубом «Монреаль Канадиенс». Мы с ним много беседовали, порой спорили, утверждая каждый свое видение и понимание хоккея. Спорили и у него в кабинете, и в раздевалке «Форума», и у хоккейного бортика после тренировки. Много раз наблюдал я его и в деле, его манеру вести себя с хоккеистами, руководить командой во время матча. Считаю, что в конце 70-х годов он был самой сильной фигурой среди тренеров профессионального хоккея.

Он всегда темпераментно, умело проводил тренировки. Относился к хоккеистам заинтересованно, неравнодушно. Помню, на одной из тренировок он самого Ги Лафлёра заставлял завершать атаку так, как это представлялось необходимым ему, тренеру. Мне показалось, что отношения тренера со звездой в эти минуты натянулись до предела. Тем более что Лафлёр в тот год был назван лучшим спортсменом Канады и США, знал себе цену. И я подумал тогда о Скотти Боумэне: молодец, тренер. Не гнет колени перед звездой, требует от него выполнения своих замыслов.

Конечно, такие независимые, смелые решения тренера не всегда в чести у начальства, у самих спортсменов. Возможно, именно по этой причине Боумэну не раз приходилось досрочно оставлять свой тренерский пост.

Но вернемся к проблеме компоновки звеньев. Люблю тренировку. И своей команды, и соперников. Наблюдая, как готовятся к матчам хоккеисты, можно многое подметить, узнать, выяснить для себя. Попутно возникают догадки, рождаются мысли, идеи.

Наблюдаю тренировку канадской сборной. Вижу на льду звено: Марсель Дионн – Уэйн Гретцки – Бобби Кларк. Тренер решил объединить сразу трех грозных форвардов из разных клубов. Я тогда же записал себе в блокнот: ничего не получится. И как в воду глядел. Канадцы неудачно выступили в чемпионате, заняв лишь третье место. А звено звезд ничем себя, по сути, не проявило.

Совершенно не хочу умалять достоинства трех этих хоккеистов. Они старались, как могли. И каждый представлял собой немалую силу. Но как звено они не состоялись. Почему? Давайте порассуждаем.

Выступая в составах своих клубов, они за долгие годы привыкли к тому, что им подыгрывали, на них трудились партнеры. А тут, оказавшись в одной упряжке, они должны были волей-неволей ассистировать друг другу, подчиняясь интересам коллективной игры. В этой ситуации справиться с задачей смог только Гретцки, который в детстве получил навыки коллективных действий.

Нет, далеко не каждый может умело играть на партнера. И речь идет не только о точном и своевременном пасе, что само по себе искусство. Это лишь внешнее проявление коллективных усилий. Куда сложнее внутреннее единство звена, чувство локтя, сыгранность, основанная на уважении к партнеру, доброжелательном к нему отношении. Не верил я, что эти канадские звезды, особенно Кларк, сумеют ради успеха команды «заниматься благотворительностью», делить мастерство, свою славу с кем-то еще, подчинить свою индивидуальность интересам команды. Они привыкли к другому. К тому, что интересы команды в том и состоят, чтобы как можно ярче блистала на поле звезда.

В нашем хоккее издавна принят иной подход к созданию звеньев.

Правда, звенья, где выступали Всеволод Бобров и Алексей Гурышев (центрфорвард команды «Крылья Советов» и сборной страны), были скомпонованы по тому же образцу: партнеры не играли, а лишь подыгрывали звезде. Когда же я, уже полностью убежденный в необходимости по-новому строить игровые связи хоккеистов в звене, сознательно пошел на ломку стереотипов, то встретил непонимание, сопротивление, даже обиду со стороны лидеров: вы что же, меня равняете с таким-то. Ну и играйте сами.

Впрочем, в правоте своей укрепила меня и жизнь. В тройке Алексея Гурышева справа действовал трудолюбивый Михаил Бычков, слева – очень техничный, удивительно ловкий Николай Хлыстов. Так вот, когда закончил выступать маленький да удаленький Николай, сразу померкла и игра выдающегося, по тем представлениям, хоккеиста Алексея Гурышева.

Много лет спустя мне довелось столкнуться с совершенно иным отношением хоккейной звезды к своей роли в звене.

Из детской хоккейной школы ЦСКА мы пригласили в команду мастеров двух шестнадцатилетних хоккеистов – Владимира Викулова и Виктора Полупанова. В детских командах вместе с этими ребятами играл на левом краю их сверстник Виктор Ерёмин. Он выглядел, пожалуй, даже предпочтительней. Техничный хоккеист, он умел для своего возраста очень многое: и соперника обвести, и отдать быстрый скрытный пас партнеру, и поразить ворота точным броском. Однако был замкнут, эгоистичен. Тренерам спортшколы «раскачать» его не удалось. Поэтому я и пригласил для стажировки в ЦСКА только Владимира и Виктора (Полупанова).

Двух хоккейных юнцов я решил приставить к Анатолию Фирсову, мастеру яркому, виртуозу, артисту игры. В новом звене нашему асу, звезде первой величины советского хоккея Анатолию Фирсову предстояло сыграть ту же роль, что в старину выполняли «дядьки» при недорослях.

Анатолий Фирсов, при всем своем незаурядном таланте, эгоистом никогда не был. И все-таки я опасался. А как поведет себя эта звезда в компании, где он по мастерству на голову выше своих юных соратников? Всякое ведь может случиться. Не пойдет, как говорится, игра у молодых ребят, растеряются, так лидер звена все больше будет брать игру на себя, сверх меры действовать индивидуально…

Этими сомнениями я не стал делиться с Анатолием. С одной стороны, не хотелось обижать мастера, с другой – заранее ограничивать в чем-либо эту яркую хоккейную личность.

Фирсов оправдал доверие. Звено, в котором играли два дебютанта, получило «боевое крещение» на чемпионате мира 1966 года в Любляне (Югославия), верой и правдой послужив нашей сборной.

И в тот год, и позже Фирсов признавался лучшим нападающим мирового хоккея, входил в состав символической сборной чемпионата, получал призы как лучший бомбардир. Может быть, партнеры подыгрывали своему «дядьке», а сами оставались в тени? Ничего подобного! Фирсов искренне, увлеченно играл с ними в пас, никогда не жадничал, часто предоставляя право решающего броска подопечным. Мастерство молодых игроков росло как на дрожжах – от матча к матчу. Да и хоккейное дарование Анатолия рядом с ними засверкало новыми гранями. А как звено тренировалось! Ни каприза, ни кислой физиономии, всегда – страстная, дружная, сосредоточенная работа. А пример во всем подавал ас хоккея Анатолий Фирсов.

КОММЕНТАРИЙ Ю. В. КОРОЛЕВА

О СПОСОБНОСТИ ТАРАСОВА ПРИЗНАВАТЬ СВОЮ НЕПРАВОТУ

Анатолий Владимирович разбирал игру до мельчайших подробностей. И пока не убеждался, что продвинулся, что видны качественные улучшения игрового рисунка, не успокаивался. Впрочем, настоящего покоя его ищущая натура не ведала.

Полупановское звено – одно из лучших в нашей хоккейной истории. Владимир Викулов. Виктор Полупанов. Анатолий Фирсов. Мастера высочайшего уровня. Каждый – со своим неповторимым почерком. Великолепно дополняли друг друга.

Анатолий Владимирович стремился усовершенствовать их игру даже после того, как они стали лидерами сборной СССР, которая год за годом завоевывала золотые медали на чемпионатах мира и Олимпиадах.

Фирсов, со своей филигранной обводкой, доставлял массу хлопот сопернику. В одиночку справиться с ним было практически невозможно. Когда Анатолий накручивал свои финты на левом краю, стягивал на себя как минимум двоих игроков; но возникала сложность – как выбраться ему из угла площадки? Тарасов просил Викулова с Полупановым: «Помогите Толе! Тяжело ему там, в углу». Казалось это логичным. Я тоже разделял такую точку зрения. Стали ждать, что из этого получится. Наконец, Фирсов не выдержал и в сердцах бросил: «Да куда вы, ребята, лезете! Вас двое прикатит, нас там уже трое – всего пятеро набирается, – так мне свободного места вообще не остается, чтобы развернуться и выйти из угла». И надо отдать должное Анатолию Владимировичу: признал правоту выдающегося мастера, согласившись с тем, что был не прав при анализе этой игровой ситуации.

Вообще, в хоккее существуют два сбивающих фактора – пространство и время. Сбивают, образно говоря, с прямого пути к цели. Тебе не хватает места для исполнения технического элемента – не удается это сделать; у тебя нет лишнего мгновения для совершения маневра – и он не происходит на льду. Готовясь к очередному занятию и моделируя новое упражнение, Тарасов в обязательном порядке учитывал первым делом эти главные преграды для любого действия хоккеиста – ограниченность пространства и нехватка времени.