Текст книги "Сталин и контрразведка"

«Революционер есть человек обреченный».

Учеба в семинарии не заладилась. Начиная с 1898 года, в дисциплинарном журнале его фамилия с указанием отрицательных поступков в его поведении встречается все чаще и чаще: чтение запрещенной литературы, издание нелегального рукописного журнала, грубое объяснение с учителем, дерзость при обыске (у Иосифа Джугашвили искали марксистскую литературу) и так далее.

Он теперь не верит этим посланцам Бога на земле, считая их обманщиками. Во всех религиях мира это избранники богов, которых они сами поселили на земле, дав им в руки необыкновенно выгодное ремесло, состоящее в даровом распределении страхов и платном распределении надежд. Он считал, что во взгляде на божественное происхождение своего ремесла у духовенства всех религий царит трогательное единодушие.

Теперь для него набожный христианин – божия овечка, простак, чистосердечно убежденный, что твердо верит в невероятные вещи, внушенные ему священником, особенно если ему никогда не приходилось о них размышлять.

Христианин верит в то, что тройка равна единице, что Бог принял образ человеческий, что он был распят, что он воскрес, что духовенство никогда не лжет и что те, кто не верит священникам, будут навеки прокляты.

В 1899 году его исключают из семинарии. Одному из своих друзей он поясняет это событие так:

«Вышиблен из семинарии за пропаганду марксизма».

Скоро мать узнает – сын отказался от служения Богу. На религиозную Кэкэ обрушивается удар страшной силы. Она боится за сына, считая, что Сосо покинет Бог, и в его душу вселится Дьявол.

После исключения он устраивается на первую и последнюю свою работу в Тифлисскую Главную физическую обсерваторию. Потом он всю жизнь будет жить в ссылках, писать и руководить, доберется до звания вождя.

Вскоре он вступает в партию – РСДРП.

В 1900 году в Тифлисе появляется агент газеты «Искра» Виктор Курнатовский. Он передает местной ячейке РСДРП листовки и газеты, в которых печатались статьи Ленина с требованием – новая партия должна заботиться в своей работе о конспирации.

Из Гори в Тифлис приезжает мать. Живет некоторое время в небольшой комнатке обсерватории. Кэкэ надеется вернуть Сосо в семинарию, вернуть к Богу, но она не знает – послушный Сосо для нее уже умер, и появился революционер-атеист Коба.

Участие в стачках, манифестациях, митингах. Выступление с трибуны. Полиция ищет его. Он вынужден бежать в Гори и скрываться у друзей, а потом появляется в отчем доме. Мать надеется переубедить его, оторвать от безбожников, но он непреклонен, Коба уже другой.

* * *

Его путь на десятилетие теперь будет выстелен не розами, а шипами. Аресты, тюрьмы, ссылки, побеги станут вехами его биографии.

Есть смысл проследить противодействие Кобы, а потом и Сталина, жандармерии, полиции и контрразведке Российской империи начиная с 1908 года.

25 марта 1908 года его арестовывают в Баку под именем Нижарадзе. После следствия и суда 9 ноября того же года направляют на три года в город Сольвычегодск Вологодской губернии.

Неуютно ему показалось даже среди политических заключенных, которые смирились с отсидкой, пассивно вели себя, стремились всякий раз угодить надзирателям. Такое поведение было не по нему. Он рвался туда, где крутились шестерни революционной машины.

Летней ночью 24 июня 1909 года Коба совершает побег из Сольвычегодской ссылки, устремляется на юг – в Баку, где его в марте следующего года снова арестовывают.

27 августа 1910 года распоряжением наместника на Кавказе ему запрещается жительство в пределах Кавказского края сроком на пять лет. В сентябре его отправляют в ссылку в знакомый город Сольвычегодск.

6 сентября 1911 года он из Вологды нелегально выезжает в Петербург. Через трое суток его задерживают в Петербурге. Разбирательство, суд и 14 декабря того же года по приговору Иосифа Джугашвили направляют в ссылку в Вологду на три года. Но в феврале следующего года он совершает дерзкий побег из места заключения. Появляется в Питере, где 22 апреля 1912 года беглеца задерживает полиция.

Судебное заседание, состоявшееся 2 июня 1912 года, определяет ему место трехгодичной отсидки в Нарымском крае Киргизии. Но и оттуда 1 сентября 1912 года он бежал в Питер, где на воле долго пожить, а скорее поработать на партийной ниве, не удалось – 23 февраля 1913 года его снова арестовали.

Теперь суд 2 июня 1913 года определил ему более суровую санкцию – высылка на четыре года в Туруханский (ныне Красноярский) край под надзор полиции. Там он пробыл до 8 марта 1917 года.

Ученик революции

 
Теперь октябрь не тот,
Не тот октябрь теперь.
В стране, где свищет непогода,
Ревел и выл Октябрь, как зверь,
Октябрь семнадцатого года.
 

С. Есенин

В 1902 году выходит работа Ленина «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения».

– Это же повтор названия романа Николая Чернышевского «Что делать?», – размышлял Коба. – Надо почитать.

Вскоре ему представилась возможность прочесть эту работу. В ней он находит ответы на вопросы, которые ставил себе и не мог с глубиной понимания ответить на них. Ленин ответил. Он писал, что для обслуживания массового движения нужны люди, специально посвящающие себя целиком социал-демократической деятельности. Они должны с терпением и упорством вырабатывать из себя профессиональных революционеров.

Особенно Кобе понравилось лапидарное изречение, которое за краткость он посчитал самым главным лозунгом момента в борьбе против самодержавия:

«Дайте нам организацию революционеров – и мы перевернем Россию!»

Постепенно Ленин, его идеи, взгляды, оценки стали вливаться бурным горным ручьем в пытливый ум и страстную душу грузинского революционера, считавшего интернационализм в борьбе с российской, а потом и мировой буржуазией квинтэссенцией протестного движения. Для Кобы Ленин превращался в божество – восток всегда требовал культа, таков на Кавказе «закон природы – закон гор».

Из воспоминаний революционера Р. Арсенидзе:

«Он преклонялся перед Лениным, боготворил Ленина. Он жил его мыслями, копировал его настолько, что мы в насмешку называли его «левой ногой Ленина».

Революция, которой посвятил себя с молодых лет Коба, не преследовала своей целью достижение личного благополучия ее участников. В России того периода революционное движение не строилось во имя интересов перерожденцев, толстосумов, воров и мошенников, как это было в 1991 году. Свои силы оно черпало в народных массах, поскольку ориентировалось на реализацию их коренных интересов.

После исключения из семинарии и непродолжительной работы в обсерватории у двадцатилетнего Кобы наступил коренной поворот в жизни – он оказался за бортом привычного уклада бытия: ни учебы, ни работы, ни семейного гнезда. Главное, что повлияло на его вхождение в революционное русло – он не имел какой-либо профессии. Ему некуда было приложить свои силы. Он практически становился изгоем.

Американский исследователь периода жизни Сталина, когда он жил и действовал в Тифлисе, А. де Йонге писал, что в то время:

«…марксизм уже занимал на Кавказе прочные позиции. Более важное значение имело то, что Сталина привлекал агрессивный тон марксистской полемики и его догматические свойства. В нем, как семинаристе, находили отклик догмы и правильность интерпретации учения…

Но он никогда не был рабом догмы, всегда был способен сочетать ее со своими непосредственными интересами, используя ее для оправдания каждого своего действия».

Отличаясь сильной волей, решительным характером, целеустремленностью и согласуя свои действия с жизненной ситуацией, молодой Коба едва ли испытывал гамлетовский комплекс нерешительности в определении большака своей будущей жизни, по которому он решил пройти. Поэтому на вопрос – «Быть или не быть?!» – он отвечал БЫТЬ ему революционером-ленинцем.

Участию Кобы в подпольной революционной деятельности способствовали некоторые черты его характера. Он был человеком весьма организованным, умеющим кратко выражать свои мысли, целеустремленным, лишенным всяческого налета сентиментальности, склонности к красивой фразеологии, отличался скрытностью натуры. Его отличала солидная начитанность, неплохие знания марксистской литературы, умение выделить общее от частного, главное от второстепенного.

О себе этого периода Сталин отмечал:

«Я вспоминаю 1898 год, когда я впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских. Это было лет 28 тому назад. Я вспоминаю, как я на квартире у товарища Стуруа в присутствии Джибладзе, он был тогда тоже одним из моих учителей, Чодришвили, Чхеидзе, Бочоришвили, Нинуа и других передовых рабочих Тифлиса получил первые уроки практической работы.

В сравнении с этими товарищами я был тогда молодым человеком. Может быть, я был тогда немного больше начитан, чем многие из этих товарищей. Но, как практический работник, я был, безусловно, начинающим.

Здесь, в кругу этих товарищей, я получил тогда первое свое боевое революционное крещение. Здесь, в кругу этих товарищей, я стал учеником от революции.

Как видите, моими первыми учителями были Тифлисские рабочие».

Силу новых идей Тифлисские революционеры решили проверить на деле – стали готовить демонстрации рабочих. Получилось в Батуми – народ откликнулся на призывы революционеров.

Именно здесь Коба понял одну истину. Россия – страна вековой покорности. Народ не столько почитает власть, сколько ее боится, а поэтому достаточно захватить трон обманом или силой, и общество покорится.

Он выступает на митингах непременно в черной рабочей блузе с красным галстуком. В холодное время года в черном пальто и вишневом длинном кашне или с таким же красным шарфом. Первые революционеры желали своих арестов. Цель – использовать судебную трибуну для пропаганды марксистской идеологии.

Кобе с его тихим хрипловатым голосом, медленной речью, грузинским акцентом было трудно состязаться с ораторами, а тем более с природными трибунами. Они имелись и среди грузинских противников самодержавия.

5 апреля 1902 года Иосифа Джугашвили арестовывают в Батуми и переправляют в Тифлис. Арест его обескуражил. Он мечется в ожидании суда. Отправляет записку на волю матери. В ней он просит, чтобы она подтвердила его нахождение в Гори. Но клочок бумаги перехватывает полиция.

Тюрьма есть тюрьма, тем более Тифлисская начала века. В ней свои неписаные законы: побои надзирателей, грязь, воровство, абсолютное бесправие, расправы уголовников над политическими заключенными.

Но вот что интересно, Коба – этот небольшого роста, обросший черными волосами человечек с цепкими желтоватыми глазами «уломал» высокомерие уголовников.

Суд определил ему ссылку – село Нижняя Уда Иркутской губернии. Трудно было привыкать южанину к суровому климату Сибири.

Здесь он с радостью принял весть – в июле-августе 1903 года в Брюсселе на Втором съезде РСДРП были приняты программа и устав, избран исполнительный орган – Центральный Комитет. Сюда же пришла циркулярная копия письма Ленина, рассылаемая Крупской всем адептам партии российской социал-демократии. Коба этим гордился. Показывал ссыльным и местным жителям уровень его значимости в партии.

Он рвется на волю – к солнцу, теплу, товарищам по борьбе. И вот в ноябре 1903 года он решается на побег. Пройдя несколько километров по тайге, он отморозил нос и уши. Пришлось вернуться к очагу. Но через два месяца он все-таки бежал.

5 января 1904 года с документами на имя русского крестьянина с грузинской внешностью он благополучно прошел и проехал почти всю Россию и оказался в Тифлисе.

Он участвует в неожиданно разразивших революционных событиях 1905 – 1906 годов. Коба в это время подпольно редактировал небольшую газетку «Кавказский рабочий листок». Однако его выследили и в 1906 году арестовали. Он и тут умудрился сбежать. Прятаться на Кавказе уже было опасно…

* * *

По приглашению Ленина Джугашвили отправляется с фальшивым паспортом на первую конференцию большевиков в Тиммерфорс (Финляндия), где он впервые встретился со своим Богом – Лениным.

Потом Сталин о своем кумире скажет:

«Ленин рисовался в моем воображении в виде великана. Какое же было мое разочарование, когда я увидел самого обыкновенного человека… Принято, что великий человек обязательно должен запаздывать на собрания… чтобы члены собрания с замиранием сердца ждали его появления…»

Однако Ленин пришел вовремя и вел ровную беседу с обыкновенными делегатами. Потом Коба побывает на съездах партии в Стокгольме и в Лондоне.

На лондонском съезде Иосиф Джугашвили впервые встретился с Троцким, который еще тогда поразил его своим высокомерием и нахрапистостью.

Запомнились в то время Сталину два говорливых еврея – Лев Троцкий (Лейб Бронштейн) и Григорий Зиновьев (Григорий Радомысльский). Выступили они ярко, броско, со знанием обстановки в России.

Потом они станут для Сталина заклятыми врагами на десяток лет. И не потому, что высокомерно считали себя гениями революционных преобразований в России, а в силу тонкой и легкоранимой души, почувствовавшей двуличность в их характерах, бахвальство и завуалированные издевки над необразованным и косноязычным грузином. Но Коба не был бы Кобой, если бы не сумел быстро разгадывать такого рода дешевые шарады. Ответом для таких врагов у него могло быть одно оружие – мстительность.

И все же он со временем перещеголяет их в публицистичном жанре. Многие читатели партийных документов поймут, что его стиль письма прост, а потому народен.

* * *

Это время было для Кобы и встречей с первой любовью, с которой он решит построить семейное гнездо. Он не хотел жить так, как жил его отец – пьяницей и дебоширом, омрачившим все его детство и постоянно обижавшим супругу.

Товарищ по революционной борьбе Александр Сванидзе, с которым он встретился однажды на конспиративной квартире, познакомил его со своей сестрой. Ее звали Екатериной, а ласково – Като. Она буквально ворвалась в его жизнь, потому что действительно была прекрасна. Чистое, настоящее чувство вспыхнуло с первого взгляда. Екатерина была на примете и у других парней, более привлекательных, чем Иосиф. Но вот этот небольшого роста, худощавый, тщедушный, одетый в рубашку косоворотку и с нелепой турецкой феской на голове пленил ее.

Екатерина, как сестра революционера, увидела его совершенно иным – смелым, решительным, романтичным разбойником, грабящим богатых во имя бедных. Он для нее был своеобразным Робин Гудом.

Это была взаимная любовь!

Именно с такой религиозной, как мать, он мог создать семью. В 1907 году они тайно обвенчались – стыдно было революционерам обнародовать церковный брак. Его супруга Като скоро подарила ему сына. Назвали его Яковом.

Жили, а скорее ютились в небольшой комнатушке практически впроголодь, с трудом сводя концы с концами. Заработанные деньги Коба пересылал Ленину. Но судьба распорядилась по-своему. Вскоре Екатерина заболела и умерла от свирепствующей эпидемии тифа, оставив мужу сына Якова, которому не было и года.

Как революционер, часто оказывавшийся в ссылках и тюрьмах, Сталин не мог заниматься воспитанием сына, и его вырастили сестры Екатерины, жившие в Грузии. Яков переехал в Москву и стал жить вместе со второй семьей Сталина лишь в 1921 году. В этом же году у Иосифа появился второй сын – Василий.

* * *

Это было в январе 1913 года, как раз в самый разгар подготовки к празднованию трехсотлетия дома Романовых. Иосиф Джугашвили по приглашению Ленина прибыл в Вену, где подготовил острую публицистическую статью «Национальный вопрос и социал-демократия», которую опубликовали в журнале «Просвещение» в марте того же года. В статье поднимались вопросы состояния движения национал-социал-демократов начала ХХ столетия и критиковались действия объединенного еврейского рабочего союза (Бунда) и кавказских сепаратистов.

Статья была действительно злободневной, жесткой и отвергающей всякую дискуссионную направленность, которую предлагали оппоненты. Под статьей надо было поставить фамилию автора. Фамилия Джугашвили, по мнению Ленина, не смотрелась для подписи.

Кавказец Коба не вписывался в среду харизматичных социал-демократов, типа Плеханова и Троцкого. Как писал Александр Ситников в статье «Когда Сталин стал Сталиным»:

«Он всегда был немногословным и мрачным, и от этого внешне производил впечатление «железного» человека. Скорее всего, именно это обстоятельство повлияло на выбор псевдонима. В первой версии он подписал статью, как Сталев – человек из стали. Ленин его поправил – «Сталин», мол, мы с тобой политические братья».

А вообще, у Иосифа было около тридцати кличек – Русский, Бесошвили, Василий, Давид, Като, Коба, Чопур, Чопка, Сосело, Иванов и другие.

У Ленина, говорят, их было 148.

С именем Сталина шли на великие стройки и в бои. «За Родину! За Сталина!» – этот клич поднимал бойцов в контратаки. Это сегодня либералы открещиваются от таких действ, но многие живые ветераны войны подтверждают подобные порывы.

Помню, после войны у родителей собирались их друзья. Хрустели сургучные головки на бутылках «Московской». Булькала в граненые стаканы водка, а потом кто-то из гостей зычным голосом провозглашал популярный тост – «Выпьем за Сталина!».

Но были и другие клички и прозвища у вождя, за которые отправляли в ГУЛАГ по 58-й статье лет на десять без правила переписки – Рябой, Рыжий, Таракан, Душеубийца, Сухорукий, Кремлевский горец и др.

Но они не мешали Сталину оставаться Сталиным.

Коба и царская охранка

 
Словно бусы, сказки нижут,
Самоцветки, ложь да ложь.
Языком клевет не слижут,
Нацепили, и несешь.
 

Ф.К. Сологуб

Немалое место в публикациях о Сталине, особенно распространившихся во времена хрущевского волюнтаризма, горбачевской перестройки и ельцинского хаоса, занимали слухи о его сотрудничестве с царской охранкой. Это была неприкрытая ложь, клевета и пасквили. Соревновались, кто больнее ударит по этому периоду жизни будущего Сталина.

Нацепила на общество эту неправду пишущая братия, и понеслись в люди заказные статьи и книги.

Некоторые исследователи утверждают, что молва о возможной его причастности к агентуре полиции ходила еще в дореволюционное время. Когда читаешь подобную «признательную» литературщину, сразу же хочется сказать: «Предъявите документы!»

Обычный ответ на это – их НЕТ! А ведь две революции захватили уйму архивов охранки и «заклятые друзья» Сталина Керенский и Троцкий без сомнения воспользовались бы ими.

Итак, никаких документальных подтверждений таких обвинений не обнаружено. В период борьбы с троцкистами, последние пытались распускать слухи с подобными упреками

Сталину. Но и они скоро сошли на нет опять из-за того, что не было никаких архивных мало-мальски подтверждающих материалов.

Но вот в 1950-х годах на Западе появился ряд материалов на эту тему.

В 1953 году в США вышла книга «Тайная история сталинских преступлений», написанная Александром Орловым. На вопрос: «Кто он?» – читатель найдет ответ ниже.

23 апреля 1956 года в американском журнале «Лайф» была опубликована статья «Сенсационная тайна проклятия Сталина». Она принадлежала перу бывшего майора госбезопасности в системе ОГПУ – НКВД Александра Орлова (Льва Фельбина), автора вышеупомянутой книги. Он в 1938 году, опасаясь своего ареста, бежал в США с должности резидента НКВД в Испании, прихватив воровским способом из оперативной кассы более 60 000 рублей.

В статье автор утверждал, что Сталин длительное время сотрудничал с царской полицией, являясь секретным агентом охранки.

Текст был снабжен пространными комментариями известного биографа Сталина И.Д. Левина.

Примечательно то, что статья вышла как бы под заказ – Никита Хрущев как раз в это время выступил на ХХ съезде партии с резкой критикой культа личности Сталина, что вызвало вполне понятный интерес к советскому диктатору, как писали зарубежные газеты, умершему всего три года назад.

Орлов писал, что он раскрыл такую тайну, которую даже Хрущев не разоблачил, указывая, что его коллега по НКВД, некий Штейн (штейнов было много в ЧК того периода. – Авт.), якобы еще в 1937 году обнаружил в архиве тайной полиции папку с агентурными донесениями Иосифа Джугашвили заместителю директора Департамента полиции Виссарионову.

Ссылаясь на признания тех, кто якобы знакомился с этими материалами, Орлов безапелляционно утверждал:

– Сталин был агентом полиции вместе с провокатором Малиновским, но решил устранить его со своего пути, для чего скомпрометировал предателя.

Вместе с тем Орлов, никогда не видевший этого документа, говорил, что на полях «была начертана резолюция товарища министра внутренних дел, гласившая примерно следующее:

«Этот агент ради пользы дела должен быть сослан в Сибирь. Он напрашивается на это».

Другим источником этого мифа о Сталине для Орлова был его родственник – кузен Зиновий Кацнельсон, который, кстати, принимал активное участие в приеме его на службу в ОГПУ.

Майор ГБ Орлов писал:

«Я содрогался от ужаса на своей больничной койке, когда слушал историю, которую Зиновий осмелился рассказать мне лишь потому, что между нами всю жизнь существовали взаимное доверие и привязанность».

Спустя три десятка лет Орлов «вспомнил», что двоюродный брат Кацнельсон утверждал, что о работе Сталина на царскую охранку знал Тухачевский, которого он расстрелял в 1937 году.

В 1956 году в США вышла книга уже упоминаемого журналиста Исаака Дон Левина под названием «Величайший секрет Сталина». Он утверждал, что Сталин являлся агентом царской охранки, ссылаясь на полученное в 1947 году машинописное письмо от трех эмигрантов – россиян, проживавших после Октябрьской революции в Китае.

Текст его таков:

«М.В.Д.

Заведующий особым отделом Департамента полиции.

12 июля 1913 года.

2898

Совершенно секретно.

Лично. Начальнику Енисейского Охранного отделения

А.Ф. Железнякову.

Милостивый государь, Алексей Федорович! Административно-высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал начальнику Тифлисского губернского жандармского управления ценные агентурные сведения. В 1908 году начальник Бакинского Охранного отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, он становится агентом Петербургского Охранного отделения.

Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная. После избрания в Центральный комитет партии в г. Праге, Сталин, по возвращении в Петербург, стал в явную оппозицию правительству и совершенно прекратил связь с Охраной.

Сообщаю, Милостивый Государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы.

Примите уверения в совершенном к Вам почтении.

Еремин».

Уже в момент выхода публикации этого документа в книге, возникли обоснованные сомнения в подлинности «письма Еремина».

Досужие исследователи письма обнаружили одну маленькую «нестыковочку». Дело в том, что письмо датировано 12 июля 1913 года, когда полковник Еремин уже не занимал пост в Санкт-Петербурге и некоторое время работал в Финляндии.

Второе – в письме упоминается сочетание фамилии и псевдонима – «Джугашвили-Сталин», который якобы сотрудничал с полицией с 1908 года. Но псевдонимом Сталин Коба стал подписывать свои статьи только с 1913 года.

И еще – документ официальный, а столица Российской империи названа «Петербург» без приставки «Санкт».

В своем письме негласного сотрудника Еремин называет «агент», а ведь в то время их называли «сексотами» – «секретными сотрудниками».

Указывается, что Сталин – член Центрального комитета «партии». Какой? В то время партий социалистического толка была дюжина, если не больше и т. д.

Кроме того, о «связи Сталина с охранкой» широкая американская, а затем и мировая общественность узнала 18 апреля 1954 года из выступления на пресс-конференции в Нью-Йорке дочери известного русского писателя Л.Н. Толстого – антисоветчицы Александры Львовны. Она тогда огласила «письмо Еремина».

* * *

Надо отметить, что уже в момент выхода публикации у многих специалистов, исследовавших эту проблему, возникли сомнения в правдоподобности утверждений Левина.

Западные исследователи, а также ученые из числа русской эмиграции – Г. Аронсон, Б. Суварин, М. Тителл, Р. Варга, М. Вейнбаум и другие провели не один диспут по этому вопросу и пришли к выводу: «письмо Еремина» является фальшивкой.

Интересен исследовательский материал сотрудника университета штата Нью-Йорк М. Тителла – специалиста по машинописным шрифтам. Он без труда установил, что «письмо Еремина» было отпечатано не на машинке «Ремингтон» или «Ундервуд», а на машинке «Адлер» германского производства, на которой стали применять русский шрифт лишь в 1912 году.

А так как шрифт «письма», по его авторитетному мнению, был изношен и разбит, то Тителл пришел к выводу, что текст был отпечатан значительно позже. Доказал он, как высокий графолог, и самое главное – подпись Еремина была поддельная.

Хотя было доказано и другими исследователями деятельности Сталина, что «письмо Еремина» фальшивое, пасквиль вновь сгодился через три десятка лет. Это было в годы перестройки. Нашлись двое «глубоких исследователей» жизни Сталина: профессор Г. Арутюнов и профессор Ф. Волков, которые 30 марта 1989 года опубликовали в газете «Московская правда» статью «Перед судом истории». Они якобы нашли следы того, что «Сталин был агентом царской полиции». Но на поверку их творчество оказалось «мыльным пузырем».

Точку на научной дискуссии о подлинности документа поставила серия статей российских ученых-архивистов З.И. Перегудовой и Б.В. Коптелова. Их работа представляла собой образец высочайшего мастерства источниковедческого анализа. В их исследовательской работе было преимущество над полемикой западных специалистов – они прекрасно знали документы Департамента полиции и потому могли пользоваться не воспоминаниями, не предположениями и домыслами, а всей совокупностью фактов. Перед ними были архивные материалы – подлинники.

Анализируя внешний вид и содержание «письма Еремина», Перегудова и Коптелов указали на целый ряд признаков подделки:

– в 1913 году существовал Енисейский розыскной пункт, а не Енисейское охранное отделение;

– его заведующим был не Алексей Федорович Железняков, а Владимир Федорович;

– не соответствуют реалиям угловой штамп документа, штамп входящей документации, исходящий номер;

– поддельность подписи А.М. Еремина и др.

Исследователи не только доказали подложность «документа», но и вычислили его возможного автора – ротмистра В.Н. Руссиянова, изготовившего фальшивку в эмиграции.

Кроме того, они опровергли утверждение о том, что другие документы, подтверждающие версию о деятельности Сталина, как агента царской охранки, уничтожены в 20-е – 30-е годы по инициативе самого вождя.

Перегудова и Коптелов, изучавшие материалы местной полиции, касающиеся деятельности Бакинской организации РСДРП, состав ее секретной агентуры, пришли к выводу, что эти материалы сохранились в архиве полностью.

По словам доктора исторических наук, директора Государственного архива РФ С. Мироненко в России из-за бюрократического характера любые документы регистрируются и хранятся в огромном количестве копий. Поэтому даже если бы была поставлена задача изъятия документов о сотрудничестве Сталина с охранкой, она была бы не реализуема.

* * *

После развала СССР в эпоху ельцинского безвременья некоторые либерального толка писатели и публицисты предпринимали попытки актуализировать эту грязную тему – десталинизация была в разгаре. Нужны были сюжеты, да поострее. Даже старые, уже отвергнутые. И пошла писать губерния!

Одним из таких писарчуков был генерал-полковник «политических войск» Волкогонов Дмитрий Антонович – заместитель начальника ГЛАВПУРа (вышел из КПСС в мае 1991 года), начальник Института военной истории МО СССР, а с приходом к власти Ельцина ходил в его советниках и помощниках, шерстя архивы ЦК КПСС, первого и последнего президента СССР.

За период работы с архивами у Д.А. Волкогонова скопилось большое число документов по новейшей истории СССР. Он их стал «приватизировать». Крыша была надежная – Ельцин.

После смерти Волкогонова в 1996 году, его дочь Ольга, передала архив в Библиотеку Конгресса США, что многих политологов, ученых-историков и писателей тогда удивило, так как срок рассекречивания для них не истек.

Волкогонов набрал материалов на две книги о Сталине: «Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина» и «Сталин».

В этих книгах много от лукавого: грязи, желчи, напраслины, придуманного, после чего захотелось омыть руки.

Вот один из образчиков:

«…Однажды, обсуждая с Ежовым в присутствии Молотова очередной расстрельный список, Сталин, не обращаясь ни к кому, обронил:

– Кто будет помнить через десять – двадцать лет всех этих негодяев? Никто. Кто помнит теперь имена бояр, которых убрал Грозный? Никто… Народ должен знать: он убирает своих врагов. В конце концов, каждый получил то, что заслужил…

– Народ понимает, Иосиф Виссарионович, понимает и поддерживает вас, – как-то машинально откликнулся Молотов».

Где он это нашел? Только у себя в голове.

Российский историк и философ Юрий Иванович Семенов писал:

«…Дмитрий Антонович Волкогонов (1928 – 1995) хотя и носил звание доктора философских и доктора исторических наук, профессора и числился членом-корреспондентом РАН, но все его сочинения никакого отношения к науке не имеют.

Всю свою жизнь он верно служил начальству, действовал по принципу «чего изволите?», или, выражаясь словами А.И. Солженицына, «заказ собачий выполнял».

Надо было начальству, славил большевиков и В.И. Ленина, переменилась власть, стал обливать их грязью».

В публицистике есть такой безобидный способ подчеркивания или усиления «довода» – ссылаться на рассказы ушедших из жизни. Попробуй проверь или докажи, что это неправда.

Желая оскорбить предательством Кобу, Э. Радзинский – автор книги «Сталин», не всегда себя контролировал, а поэтому под «тринадцатого провокатора» подводит Иосифа Джугашвили, опять же ссылаясь на рассказы его знакомых.

Для усиления своих доводов он делает «подушку» из признания главы охранки В. Зубатова:

«Вы должны смотреть на сотрудника, как на любимую замужнюю женщину, с которой находитесь в связи. Один неосторожный шаг – и вы ее погубите».

В своей работе Радзинский утверждает, что он встречался в начале 60-х с Ольгой Шатуновской – членом партии с 1916 года, личным секретарем председателя Бакинской коммуны Степана Шаумяна, который якобы ей признался, что Сталин был провокатором.

«Я слышал рассказы Шатуновской… Со страстью она сыпала именами старых большевиков, знавших о провокаторстве Кобы: секретарь Ростовского обкома Шеболдаев, член Политбюро Косиор, командарм Якир…»

Сюда он добавил и Корина с Радеком.

Шатуновская, пишет Эдвард Радзинский, рассказывала, что материалы о провокаторстве Сталина были переданы Хрущеву. Но когда его попросили о дальнейшем расследовании, Хрущев только замахал руками: